Азимов Айзек. Немезида

   – Доброе утро, Фишер. Прошу прощения за внезапное вторжение.
   – Ну что вы, директор, – Крайлу пришлось сделать немалое усилие, чтобы его голос звучал достаточно искренне. – Но если вы хотите видеть доктора Вендель, она, боюсь, уже возле корабля.
   – Разумеется, я мог бы догадаться сам, – проворчал Коропатский. – Тогда у меня нет выбора, придется поговорить с вами. Вы разрешите мне присесть?
   – Конечно, директор, – спохватился Крайл, смущенный тем, что не догадался первым предложить гостю кресло. – Не хотите ли позавтракать?
   – Нет, – Коропатский похлопал себя по животу. – Каждое утро я встаю на весы, и это почти или совсем отбивает аппетит. Фишер, я давно хотел поговорить с вами как мужчина с мужчиной, но все не находилось времени.
   – Я буду только рад, директор, – пробормотал Крайл. Он забеспокоился: к чему бы все это?
   – Наша планета в долгу перед вами.
   – Рад слышать это от вас, директор, – ответил Крайл.
   – Раньше вы жили на Роторе.
   – С того времени прошло уже четырнадцать лет, директор.
   – Я знаю. Вы были женаты, у вас был ребенок.
   – Да, директор, – тихо подтвердил Крайл.
   – Но вы вернулись на Землю раньше, чем Ротор успел покинуть Солнечную систему.
   – Да, директор.
   – На Земле Ближнюю звезду открыли после того, как вы вспомнили что-то услышанное на Роторе и высказали какое-то предположение.
   – Да, директор.
   – И именно вы убедили доктора Тессу Вендель переселиться с Аделии на Землю.
   – Да, директор.
   – И вы все восемь лет обеспечивали ей счастливую жизнь, так что ей оставалось только спокойно и плодотворно работать, не так ли? Коропатский довольно рассмеялся. Крайлу показалось, что, если бы они сидели рядом, Коропатский по-приятельски толкнул бы его локтем в бок.
   – Мы ладим друг с другом, – осторожно ответил Крайл.
   – Но официально вы так и не вступили в брак.
   – Я уже женат, директор.
   – И не видели свою жену четырнадцать лет. Развод можно оформить очень быстро.
   – У меня есть дочь.
   – Она и останется вашей дочерью, даже если вы вступите в брак вторично.
   – В любом случае это лишь формальность.
   – Может быть, – согласно кивнул Коропатский. – Может быть, это и к лучшему. Вам известно, что корабль «Суперлайт» готов к полету. Мы надеемся, что этот полет состоится уже в начале 2237 года.
   – Я знаю, директор. Мне говорила об этом доктор Вендель.
   – Нейронные детекторы установлены и работают надежно.
   – Об этом она мне тоже сказала.
   Коропатский положил обе руки на колено и медленно покивал своей большой головой. Потом резко поднял голову, бросил взгляд на Крайла и спросил:
   – Вы знаете, как работает детектор?
   – Нет, сэр. – Крайл отрицательно покачал головой. – Я не знаком даже с принципами устройства корабля. Коропатский снова согласно кивнул.
   – Я тоже. Мы вынуждены полагаться на объяснения доктора Вендель и наших инженеров. Между прочим, нам недостает одного очень важного элемента.
   – Разве? – с тревогой воскликнул Крайл: неужели снова отсрочка? – И чего же недостает, директор?
   – Средств связи. Я полагал, что если мы создали двигатель, способный переносить корабль быстрее света, не сложнее будет разработать и какое-то устройство, которое могло бы распространять с такой же скоростью волны или другой носитель информации. Мне всегда казалось, что сверхсветовую скорость легче сообщить посланию, чем кораблю.
   – Не могу сказать ни «да», ни «нет», директор.
   – Но доктор Вендель уверяет меня в обратном. Она говорит, что пока не существует метода эффективной сверхсветовой связи. По ее мнению, когда-нибудь такой метод будет разработан, но на это могут уйти годы, а она не хочет ждать.
   – Я тоже не хотел бы ждать, директор.
   – Да, и я сторонник прогресса и быстрого успеха. Мы уже и так долго ждали. Как и вам, мне не терпится стать свидетелем старта и возвращения корабля. Но, отправив корабль в таком состоянии, в каком он находится сейчас, мы сразу же после старта потеряем всякую связь с ним.
   Коропатский задумался, а Крайл почтительно молчал, гадая, к чему клонит и что замышляет эта хитрая лиса.
   Коропатский снова взглянул на Крайла.
   – Вам известно, что Ближняя звезда движется в нашу сторону?
   – Да, директор, я слышал об этом. Но все говорят, что она пройдет достаточно далеко и не причинит нам вреда.
   – Такие слухи распространяем мы. А на самом деле, Фишер, Ближняя звезда пройдет настолько недалеко, что заметно повлияет на орбитальное движение Земли.
   Крайл на мгновение лишился дара речи, потом осмелился уточнить:
   – И уничтожит планету?
   – Не совсем. Планета останется, но ее климат изменится настолько, что она станет непригодной для жизни.
   – Это точно? – Крайл все еще не мог поверить.
   – Не помню случая, чтобы ученые были в чем-то уверены на все сто процентов. Но на этот раз они настолько близки к этому, что считают необходимым принять какие-то меры. Кое-что мы уже сделали: можно считать, что мы уже умеем летать быстрее света – конечно, если этот корабль полетит. И в нашем распоряжении еще осталось пять тысяч лет.
   – Директор, если доктор Вендель говорит, что корабль полетит, я уверен, что так оно и будет.
   – Будем надеяться, что ваша уверенность не лишена оснований. Тем не менее, даже имея в запасе пять тысяч лет и умея летать быстрее света, мы оказываемся не в лучшем положении. Чтобы переселить с Земли восемь миллиардов человек плюс достаточное количество растений и животных, нам нужно построить сто тридцать тысяч поселений. Значит, мы должны строить двадцать шесть поселений в год, если начнем работы сегодня. Это при условии, что в ближайшие пять тысяч лет численность населения планеты не возрастет.
   – Возможно, – осторожно заметил Крайл, – что мы сможем строить в среднем двадцать шесть поселений в год. Со временем мы накопим необходимые опыт и знания. А система регулирования численности населения успешно работает уже не первое десятилетие.
   – Очень хорошо. Тогда ответьте мне на такой вопрос: если мы, используя все ресурсы Земли, Луны, Марса и астероидов, поднимем в космос сто тридцать тысяч поселений, а с ними и все население Земли и оставим Солнечную систему на милость Немезиды, то куда направятся все эти поселения?
   – Не знаю, директор, – признался Крайл.
   – Мы будем вынуждены искать похожие на Землю планеты, способные без предварительного глубокого преобразования принять миллиарды землян. Об этом тоже необходимо думать, и сейчас, а не через пять тысяч лет.
   – Если мы не найдем подходящие планеты, можно будет обосноваться на околозвездных орбитах возле каких-нибудь звезд, – предположил Крайл и рукой непроизвольно обрисовал в воздухе круг.
   – Дорогой мой, так не получится.
   – При всем моем уважении к вам, директор, должен заметить, что так уже получилось у нас в Солнечной системе.
   – Вовсе нет. У нас в Солнечной системе есть планета, на которой даже сейчас, несмотря на все поселения, живет девяносто девять процентов человечества. Пока что человечество – это мы, земляне, а поселения – всего лишь окружающий Землю своеобразный пушок. Может ли пушок существовать сам по себе? У нас нет свидетельств ни за, ни против, но я думаю, что не может.
   – Возможно, вы правы, директор.
   – Возможно? В этом нет ни малейших сомнений, – с пылом продолжал Коропатский. – Все поселенцы делают вид, что презирают нас. На самом же деле они постоянно думают о нас, потому что мы – это их история, их модель, мы – тот источник, откуда они снова и снова черпают силы. Предоставьте поселения самим себе, и они неизбежно деградируют.
   – Директор, возможно, вы и правы, но никто и никогда не пробовал это проверить. Не было такого случая, чтобы поселение попыталось существовать без связи с планетой…
   – В древности в истории Земли были аналогичные случаи. Иногда сравнительно небольшая группа людей колонизировала остров и жила в полной изоляции от всего человечества. Так, ирландцы колонизировали Исландию, скандинавы – Гренландию, мятежники – остров Питкэрн, полинезийцы – остров Пасхи. И какой же был результат? Колонисты либо деградировали, либо вообще вымирали. Во всех случаях развитие колоний быстро останавливалось. Все развитые цивилизации возникали только на континентах или на островах, расположенных рядом с ними. Для развития человечества необходимы пространство, большие масштабы, разнообразие, перспективы. Понимаете?
   – Да, директор, – ответил Крайл.
   (К чему бесполезные споры?)
   – Так что, – при этих словах Коропатский нравоучительно потер указательным пальцем правой руки о левую ладонь, – нам необходимо найти планеты, для начала хотя бы одну планету. Таким образом, мы возвращаемся к Ротору.
   Крайл удивленно поднял брови:
   – Почему к Ротору, директор?
   – Именно к Ротору. Что случилось с ним за четырнадцать лет?
   – Доктор Вендель считает, что роториане не могли выжить.
   (Крайл произнес эти слова с горечью. Он никогда не мог даже думать об этом без боли.)
   – Я знаком с мнением доктора Вендель. Я разговаривал с нею и без лишних споров согласился с ее доводами. Но сейчас я хотел бы услышать ваше мнение.
   – У меня нет определенного мнения, директор. Я могу только надеяться, что они остались в живых. На Роторе моя дочь.
   – Вполне возможно, она еще жива. Подумайте сами, что могло бы уничтожить Ротор? Выход из строя какого-либо важного блока? Но ведь Ротор – не корабль, а большое поселение, на котором в течение пятидесяти лет не было никаких серьезных аварий. Конечно, Ротор прошел долгий путь в космосе от Солнечной системы до Ближней звезды, но что может быть безопаснее космического вакуума?
   – А если черная мини-дыра или неизвестный астероид…
   – Какие доказательства? Астрономы убеждают меня, что вероятность встречи с такими объектами практически равна нулю. Могли ли способствовать уничтожению Ротора какие-то особые свойства гиперпространства? Мы экспериментируем с гиперпространством уже не первый год и пока не обнаружили ничего опасного. Следовательно, мы вправе предположить, что Ротор благополучно долетел до Ближней звезды, если, конечно, роториане направились именно к ней, а у нас нет никаких оснований считать, что у них была иная цель.
   – Я хотел бы верить, что они долетели благополучно.
   – Если это так и роториане обосновались возле Ближней звезды, то возникает вопрос: что они там делают?
   – Живут, – полуответил, полуспросил Крайл.
   – Но где и как? На околозвездной орбите? Единственное поселение на орбите вокруг красного карлика? Не думаю. В таких условиях роториане зачахнут, и, чтобы понять это, им самим не потребуется много времени. Я уверен, они быстро зачахнут.
   – И вымрут? Вы так думаете, директор?
   – Нет. В такой ситуации, вероятно, они бы сдались и возвратились домой. Они признали бы свое поражение и вернулись в более безопасную Солнечную систему. Однако они этого не сделали. Как вы думаете почему? Я полагаю, они нашли возле Ближней звезды пригодную для жизни планету.
   – Но, директор, возле красного карлика не может быть такой планеты. Там недостаточно лучистой энергии, а если орбита планеты будет ближе к звезде, то станет слишком мощным приливный эффект, – Крайл замешкался и смущенно пробормотал:
   – Это объяснила мне доктор Вендель.
   – Да, астрономы говорили мне то же самое. Но, – и Коропатский покачал головой, – мой опыт говорит, что, как бы ни были уверены ученые, природа всегда найдет способ их удивить. Как бы там ни было, вы понимаете, почему вам разрешили принять участие в этом путешествии?
   – Да, директор. Ваш предшественник обещал, что я получу место на борту корабля в качестве награды за свою службу.
   – Я могу привести более веские основания. Мой предшественник был великим человеком, замечательным человеком, но в последние годы он серьезно болел. Его враги уверяли, что он стал параноиком. Он был убежден, что роториане знали о грозящей Земле опасности и намеренно улетели, не предупредив нас, потому что хотели уничтожения Земли; поэтому Танаяма хотел наказать роториан. Но Танаямы больше нет, а я здесь, на его месте. Я не стар, не болен, не страдаю паранойей. Если Ротор цел и находится рядом с Ближней звездой, у меня нет никаких намерений причинять им зло.
   – Я очень рад это слышать, но тут, наверно, вам лучше поговорить с доктором Вендель, ведь капитаном корабля будет она.
   – Доктор Вендель – поселенец, а вы – патриот Земли.
   – Доктор Вендель много лет добросовестно работала над созданием «Суперлайта».
   – Ее добросовестность в работе не вызывает сомнений. Но предана ли она нашей планете? Можем ли мы быть уверены, что она правильно передаст роторианам дух и букву намерений Земли?
   – Тогда, директор, разрешите спросить, а каковы же намерения Земли? Я понял так, что в ваши планы уже не входит наказание роториан за то, что они не предупредили нас.
   – Вы поняли правильно. Мы хотим сотрудничества, братства всех людей, дружеских отношений. Как только вы, будучи посланником Земли, установите такие отношения, вам следует немедленно вернуться на Землю, принеся с собой максимум информации о Роторе и его планете.
   – Я уверен, если вы скажете об этом доктору Вендель… если объясните ей… она все так и сделает.
   – Я надеюсь. Но вы знаете, как иногда бывает, – усмехнулся Коропатский. – Доктор Вендель – женщина не первой молодости. Прекрасная женщина, в этом нет сомнений, но ей уже за пятьдесят.
   – Ну и что? – Крайл почему-то почувствовал себя оскорбленным.
   – Безусловно, она знает, что по возвращении из этого путешествия ее знания плюс приобретенный ею бесценный опыт станут для нас еще более важными. Доктор Вендель будет незаменимой при разработке новых, более совершенных кораблей, при обучении пилотов для них. Она, конечно, знает, что ей никогда более не будет разрешено участвовать в полетах через гиперпространство, потому что мы не можем позволить себе рисковать столь ценным для нас ученым. Следовательно, у нее может возникнуть соблазн не возвращаться сразу на Землю, а попытаться исследовать новые уголки Вселенной. Она может не устоять перед желанием увидеть новые звезды, проникнуть туда, где человек никогда еще не был. Но мы не должны подвергать ее большему риску, чем тот, который необходим для полета на Ротор, сбора информации и возвращения. Не можем мы и позволить себе попусту терять время. Вы поняли? – жестко закончил Коропатский.
   Крайл проглотил обиду.
   – Но у вас нет никаких серьезных оснований…
   – У меня есть самые веские основания. Доктор Вендель – поселенец и всегда была здесь на особом положении. Я надеюсь, это вы понимаете. Итак, мы зависим от поселенца больше, чем от любого землянина. Нам пришлось тщательно изучить ее психологическое состояние. Мы это сделали – отчасти с ее ведома, отчасти не спрашивая ее согласия. Теперь мы совершенно уверены, что, если только ей представится такая возможность, доктор Вендель обязательно отправится полюбоваться Вселенной. Учтите, что связи с Землей у нее не будет. Мы не будем знать, где она, что делает. Мы даже не узнаем, жива она или нет.
   – А почему все это вы рассказываете мне?
   – Потому что, по нашим данным, вы обладаете большим влиянием на доктора Вендель. Если вы проявите характер, вы сможете управлять ею.
   – Мне кажется, директор, вы переоцениваете мои возможности.
   – Нет, не переоцениваю. Мы достаточно много времени уделили изучению и вашей личности. Нам точно известно, что наша уважаемая доктор Вендель очень привязана к вам, возможно, намного больше, чем вы думаете. Мы знаем также, что вы – преданный сын Земли. Вы могли бы остаться на Роторе со своей семьей, но вы предпочли вернуться на Землю, потеряв и жену, и дочь. Более того, вы поступили так, отлично зная, что мой предшественник, директор Танаяма, будет считать вас неудачником, не сумевшим выполнить задание и получить сведения о гиперсодействии, и, следовательно, ваша карьера будет под угрозой. Это меня устраивает, поскольку говорит о том, что я могу рассчитывать на вас как в отношении влияния на доктора Вендель, так и в смысле обеспечения скорейшего возвращения корабля на Землю, на этот раз – на этот раз – со всей необходимой информацией.
   – Я постараюсь, директор, – сказал Крайл.
   – Вы отвечаете недостаточно уверенно. Пожалуйста, поймите всю важность моей просьбы. Мы должны знать, что делают роториане, насколько они сильны и что представляет собой их планета. Как только мы получим такие сведения, мы сможем понять, что должны делать, насколько сильны должны быть сами и к какого рода жизни должны готовиться. Потому что, Фишер, нам нужна планета, и нужна сейчас. И у нас нет иного варианта, как взять планету роториан.
   – Если у них есть планета – хрипло сказал Крайл.
   – Лучше бы она была. От этого зависит спасение всего человечества, – заключил Коропатский.

Жизнь

Глава 59

   Зивер Генарр медленно открыл глаза; яркий свет на мгновение ослепил его. Сначала он видел все как в тумане и не сразу понял, где же находится. Потом предметы стали приобретать более резкие очертания, и вскоре Генарр узнал главного нейрофизика станции Рэне д'Обиссон.
   – Как Марлена? – еле слышно спросил Генарр.
   – С ней, по-видимому, все в порядке. Сейчас меня гораздо больше беспокоит ваше состояние, – мрачно ответила д'Обиссон. Генарр почувствовал страшное облегчение, но постарался не выдать себя и невесело пошутил:
   – Уж если здесь сама «королева чумы», должно быть, мои дела не так хороши, как мне казалось.
   Д'Обиссон не проронила ни слова в ответ, и Генарр более серьезным тоном переспросил:
   – Что со мной?
   Казалось, д'Обиссон только сейчас обратила на него внимание. Высокая и угловатая, она наклонилась над Генарром, искоса посмотрела на него, и тонкие морщинки вокруг ее внимательных голубых глаз стали еще заметнее.
   – Как вы себя чувствуете? – спросила она, не отвечая на его вопросы.
   – Устал. Страшно устал. А в остальном, кажется, все в порядке? – Генарр немного повысил голос, как бы стараясь подчеркнуть, что он повторяет вопрос.
   Д'Обиссон по-прежнему не ответила.
   – Вы спали пять часов, – сказала она.
   – И все же я чувствую усталость, – простонал Генарр. – Я был бы не против принять ванну. – Он попытался приподняться и сесть. По сигналу д'Обиссон к Генарру подбежал молодой человек и почтительно взял его под локти. Генарр с негодованием оттолкнул услужливые руки.
   – Пожалуйста, позвольте вам помочь. Мы еще не закончили диагностирование, – сказала д'Обиссон.
   Через десять минут Генарр вернулся и более спокойно спросил:
   – Значит, пока нет диагноза. Вы сделали сканирование мозга?
   – Конечно. Сразу же, как вас доставили к нам.
   – И что же?
   – Ничего особенного мы не обнаружили, но вы спали, – пожала плечами д'Обиссон. – Необходимо повторить сканирование в бодрствующем состоянии. Кроме того, вас нужно обследовать и другими методами.
   – Зачем? Неужели сканирования недостаточно?
   Д'Обиссон подняла светлые брови:
   – А вы сами как думаете?
   – Оставьте эти шутки. К чему вы клоните? Скажите прямо. Я не ребенок.
   – Хорошо, – вздохнула д'Обиссон. – На сканограммах заболевших чумой мы отмечали интересные характерные особенности, но ни разу нам не предоставлялась возможность сравнить их со сканограммами тех же пациентов до заболевания, потому что никто из пострадавших ранее не подвергался обследованию на сканере. Больше того, с того времени, когда сканирование стало обязательным для каждого жителя станции, не зарегистрировано ни одного достоверного случая заболевания чумой. Вам это известно?
   – Не старайтесь сбить меня с толку, – раздраженно сказал Генарр. – Конечно, я знаю все это. Или вы думаете, что я лишился памяти? Из ваших слов я могу сделать вывод – заметьте, я могу еще и делать выводы, – что, сравнив мою прежнюю сканограмму со сделанной сегодня, вы не нашли никаких существенных отличий. Это так?
   – У вас нет явных отклонений от нормы, но некоторые детали можно интерпретировать как свидетельство субклинической ситуации.
   – Даже если вы не нашли ничего?
   – Мы можем не заметить небольшие изменения, особенно если не знаем, где их искать. Как бы то ни было, командор, вы потеряли сознание, а раньше за вами такого не замечалось.
   – Тогда сделайте еще одно сканирование мозга, когда я уже не сплю. Если изменения настолько ничтожны, что вы опять не сможете уловить их, то я спокойно смогу жить дальше и с этими изменениями. Но что с Марленой? Вы уверены, что с ней ничего не произошло?
   – Командор, я уже сказала, что с ней, по-видимому, все в порядке.
   В отличие от вас в ее поведении не было никаких аномалий. Она не теряла сознание.
   – И теперь она в безопасности на станции?
   – Да. Это она привела вас на станцию. Она вела вас, пока вы не потеряли сознание. Вы не помните?
   Генарр покраснел и пробормотал что-то невразумительное.
   – Командор, не лучше ли будет, если вы сами расскажете все, что помните, – насмешливо сказала д'Обиссон. – Расскажите все, любая деталь может оказаться очень важной.
   Генарр попытался вспомнить, и его неуверенность возросла. Ему казалось, что все происшедшее с ним и Марленой было очень давно, так давно, что все детали уже стерлись в памяти; так бывает, когда стараешься вспомнить сон.
   – Марлена снимала защитный костюм, – начал Генарр и неуверенно продолжил:
   – Я правильно говорю?
   – Совершенно правильно. Она пришла без костюма. Потом посылали человека, чтобы забрать его.
   – Да, конечно. Когда я понял, что она делает, я хотел было остановить ее. Я помню, доктор Инсигна что-то крикнула, и это меня насторожило. Марлена была сравнительно далеко от меня, у ручья. Я пытался крикнуть, но был настолько растерян, что в первые мгновения потерял дар речи. Я хотел… я хотел…
   – Бежать к ней, – вставила д'Обиссон.
   – Да, но… но…
   – Но вы вдруг обнаружили, что не в состоянии сделать и шага. Вы были почти парализованы. Я правильно говорю?
   – Да, – кивнул Генарр, – конечно. Я хотел бежать, но, знаете, как иногда бывает в кошмарном сне, когда за вами гонятся, вы хотите, но почему-то не можете убежать от преследователя?
   – Да, такие кошмары могут присниться любому. Обычно это бывает, когда мы во сне ухитряемся руками или ногами запутаться в постельном белье.
   – Вот и тогда все было как во сне. В конце концов голос ко мне вернулся, я что-то крикнул Марлене, но без защитного костюма она, конечно, не слышала меня.
   – Чувствовали ли вы слабость?
   – Пожалуй, нет. Скорее беспомощность и замешательство. Мне казалось, что бесполезно даже пытаться бежать. Потом Марлена увидела меня и сама помчалась ко мне. Должно быть, она каким-то образом поняла, что со мной что-то случилось.
   – Она не испытывала никаких затруднений, бежала легко. Я правильно говорю?
   – Вроде бы легко. Кажется, она без труда добежала до меня. Потом мы… Рэне, не буду сочинять, я не помню, что было потом.
   – Потом вы вдвоем пришли на станцию, – спокойно закончила за него д'Обиссон. – Она поддерживала вас, помогала вам идти. На станции вы сразу потеряли сознание, ну а потом оказались здесь.
   – И вы думаете, что я заразился чумой.
   – Я думаю, что с вами произошло что-то нетривиальное, но в вашей сканограмме я не обнаружила никаких аномалий, и это мне совершенно непонятно. Вот так обстоят дела.
   – Не могло ли это быть обычным нервным потрясением? Я увидел, что Марлена в опасности… Если она стала снимать защитный костюм, значит… – Генарр не решился закончить мысль.
   – Значит, ее внезапно поразила чума? Вы это хотели сказать?
   – Да, я подумал об этом.
   – Но она чувствует себя великолепно. Вы не хотите еще отдохнуть?
   – Нет, спасибо. Я уже совсем проснулся. Делайте поскорей вторую сканограмму, чтобы убедиться, что никаких изменений у меня нет. Я говорю так уверенно, потому что сейчас чувствую себя намного лучше, особенно после того, как исповедался перед вами. А потом, что бы вы ни говорили, я должен заняться делами.
   – Командор, даже если результаты сканирования окажутся очень благоприятными, вы останетесь здесь еще по меньшей мере на сутки. Для обследования. Надеюсь, вам не надо объяснять необходимость этого.
   Генарр притворно застонал:
   – Вы не посмеете. Я не могу лежать без дела и смотреть в потолок целых двадцать четыре часа.
   – Вам и не придется смотреть в потолок. Мы можем установить здесь видеостенд, чтобы вы смогли читать или смотреть головизнонную программу. Вам разрешается даже принять одного-двух посетителей.
   – Надо полагать, посетители тоже будут изучать меня?
   – Разумеется, позже мы можем расспросить и их. Но сначала мы еще раз установим сканер. – д'Обиссон повернулась, помедлила, снова обернулась к Генарру и с улыбкой сказала:
   – Очень может быть, вы правы, командор. Ваши реакции кажутся мне вполне адекватными. Но ведь мы должны быть совершенно уверены в этом, не так ли? Генарр что-то проворчал в ответ, а когда д'Обиссон выходила, скорчил ей вслед рожу. Он решил, что это тоже вполне нормальная реакция.