Страница:
Излучение Солнца автоматически экранировалось системой «Артек» (Тессе пришлось специально наводить справки, чтобы выяснить происхождение этого названия; оказалось, «Артек» – это сокращенное «Artificial Eclipse», то есть «искусственное затмение»), поэтому великолепная картина звездного неба искажалась только в момент прохождения Солнца вблизи Земли или Луны.
На станции Тесса, казалось, впервые вспомнила о своем происхождении. Ей доставляло огромное удовольствие наблюдать за звездным небом, за постоянно изменяющейся системой Земля – Луна, потому что, как объясняла она себе, так лучше всего осознаешь, что ты уже не на Земле.
Однажды Тесса, быстро оглядевшись по сторонам, так и сказала Крайлу. Тот заметил ее предосторожность, строго улыбнулся и сказал:
– Ты не боишься признаться мне, а ведь я – землянин, и, возможно, мне неприятно слышать это. Но можешь не волноваться, я никому не скажу.
– Я верю тебе, Крайл. – Тесса радостно улыбнулась. После их первого серьезного разговора на Четвертой станции Крайл заметно изменился. Конечно, он немного помрачнел, но это все же лучше, чем лихорадочное ожидание того, чего не может быть.
– Ты думаешь, что теперь тебе как уроженке поселения стали меньше доверять? – спросил Крайл.
– Конечно. В сущности правительство никогда и не забывало об этом. Они так же ограниченны, как и я, а я никогда не забываю, что они – земляне.
– Но, очевидно, ты забыла, что я тоже землянин.
– Для меня ты не землянин и не поселенец, ты – просто Крайл. А я – Тесса. Вот и все.
– Тебя никогда не беспокоило, что ты построила «Суперлайт» для землян, а не для своего родного поселения? – задумчиво спросил Крайл.
– Я работала не для землян, а если бы обстоятельства сложились по-другому, то я бы работала и не для Аделии. В любом случае я делаю это только для себя. Передо мной стояла определенная проблема, и я ее успешно решила. Теперь мое имя войдет в историю как первооткрывателя полетов быстрее света; это я сделала сама и для себя. Может быть, мои слова покажутся тебе слишком высокопарными, но я работала и для всего человечества. Ты знаешь, в конце концов неважно, где именно было сделано открытие. Кто-то из роторная изобрел гиперсодействие, а теперь им владеют и земляне, и все поселения. Через несколько лет все поселения смогут тоже летать быстрее света. Где бы и кем бы ни было сделано открытие, в конечном счете оно приносит благо всему человечеству.
– Но полеты быстрее света нужнее всего Земле.
– Ты имеешь в виду приближение Ближней звезды? Конечно, при необходимости поселения без труда смогут улететь, а земляне прочно связаны со своей планетой. Но эту проблему должно решать правительство Земли. Я дала им в руки метод, а как им лучше всего воспользоваться – это их дело.
– Я так понял, что наш отлет назначен на завтра.
– Да, наконец-то. Старт будет снят на голофильм. Правда, нельзя сказать, когда этот фильм увидят на Земле и на поселениях.
– Наверно, не раньше нашего возвращения, – предположил Крайл. – Нет никакого смысла объявлять всем о полете, не будучи уверенным, что мы вообще когда-либо вернемся. Не завидую тем, кто будет ждать нашего возвращения, ведь у них не будет никакой связи с нами. Когда первые астронавты высадились на Луне, они поддерживали постоянную связь с Землей.
– Ты прав, – сказала Тесса. – Но ведь испанское королевство тоже ничего не знало о плавании Колумба через Атлантический океан, пока он не вернулся семь месяцев спустя.
– Теперь для Земли на карту поставлено гораздо большее, чем для Испании семь с половиной веков назад. Все-таки жаль, что, умея летать быстрее света, мы так и не изобрели сверхсветовую связь.
– И мне тоже, и Коропатскому. Коропатский постоянно надоедал мне своими просьбами разработать систему связи. Но я сказала ему, что я не волшебница и не могу тотчас же выполнить любую его прихоть. Одно дело – перенести через гиперпространство физическое тело и совсем другое – какое угодно излучение. Даже в обычном пространстве тела и излучения подчиняются разным законам; ведь недаром же Максвелл разработал уравнения электромагнитного поля только через двести лет после того, как Ньютон предложил уравнение гравитации. И в гиперпространстве поведение тел и излучений подчиняется разным правилам. Надо признать, пока что нам не удалось выяснить законы, управляющие излучениями. Когда-нибудь мы научимся пользоваться и сверхсветовой связью, но пока…
– Это очень плохо, – задумчиво заметил Крайл. – Без сверхсветовой связи полеты быстрее света могут потерять всякий смысл.
– Почему?
– Сверхсветовая связь – это пуповина, соединяющая космический корабль с матерью-Землей. Скажи, могут ли поселения выжить в отрыве от Земли, от всего остального человечества?
– Это что-то новое, – нахмурила брови Тесса. – И давно ты стал адептом такой философии?
– Это просто мысли вслух. Тесса, ты родилась и почти всю жизнь прожила на поселении, поэтому, возможно, тебе и в голову не приходило, что поселения – противоестественная для человека среда обитания.
– В самом деле? А мне поселение совсем не казалось противоестественным.
– Потому что ты никогда не жила на совершенно изолированном поселении. Твоей средой была целая система поселений плюс огромная планета с многомиллиардным населением. Возможно, и роториане, если, конечно, они добрались до Ближней звезды, в конце концов поняли, что жизнь на изолированном поселении неполноценна. В таком случае они должны были бы вернуться в Солнечную систему. Они не вернулись. Не следует ли из этого, что они нашли пригодную для жизни планету?
– Пригодную для жизни возле красного карлика? Практически исключено.
– Природа всегда может удивить нас и найти способ сделать то, что нам кажется невозможным. Предположим, там есть такая планета. Не должны ли мы будем тщательно обследовать ее?
– Ага, теперь я начинаю понимать, куда ты клонишь, – сказала Тесса. – Ты надеешься, что у Ближней звезды мы обнаружим какую-то планету. По заданию правительства в таком случае мы должны были бы оценить ее параметры, с помощью нашего детектора убедиться в ее необитаемости, а потом взяться за изучение других районов околозвездного пространства. Ты же, если я правильно поняла, предлагаешь высадиться на этой планете и провести более тщательные исследования или по крайней мере попытаться найти твою дочь. Предположим, мы найдем даже несколько планет, но наш нейронный детектор не обнаружит разумной жизни ни на одной из них. Что же, и тогда мы должны исследовать планеты?
Крайл заколебался, потом ответил:
– Да. Мне кажется, мы обязаны исследовать любую планету, если увидим хотя бы малейшую возможность ее использования для жизни людей. О любой такой планете мы должны знать все. Может быть, скоро нам придется начать эвакуацию землян, и мы обязаны знать, куда будем их переселять. Тебе это не кажется очевидным, ведь поселенцев не надо эвакуи…
– Крайл! Не смотри на меня как на злейшего врага! Почему ты видишь во мне только жителя поселения? Я – Тесса. Если у Ближней звезды мы найдем планету, обещаю тебе, мы исследуем ее настолько тщательно, насколько это будет в наших силах. Но если предположить, что эту планету уже колонизировали роториане… Крайл, ты прожил на Роторе не один год, ты должен знать Джэйнуса Питта.
– Я слышал о нем. Нам не довелось встретиться, но моя же… моя бывшая жена работала с Питтом. По ее словам, это очень способный, очень умный, очень волевой человек.
– Очень волевой. Его знают и на других поселениях. Как правило, о нем отзываются не очень хорошо. Ведь только по его настоянию роториане стали искать такой уголок Вселенной, где Ротор мог бы скрыться от всего человечества. В конце концов он не придумал ничего лучшего, как отправиться к Ближней звезде, потому что она недалеко от Земли и потому что в то время о ее существовании знали только роториане. Очевидно, Питт хотел стать единоличным правителем целой звездной системы; если это так, он не мог не понимать, что за ним последуют другие поселения или земляне. Тогда его единовластию пришел бы конец. Если же ему посчастливилось и он нашел планету, которая по тем или иным причинам оказалась полезной для роториан, он должен еще более нетерпимо относиться к любой попытке вторжения в свою звездную систему.
– На что ты намекаешь? – спросил Крайл, хотя отлично понял, что хотела сказать Тесса.
– На завтра назначен старт нашего корабля. Пройдет совсем немного времени, и мы окажемся рядом с Ближней звездой. Если твои предположения оправдаются и у этой звезды окажется планета, на которой уже поселились роториане, нам не удастся запросто высадиться на ней и сказать: «Привет! Мы хотели вас увидеть!» Боюсь, как только Питт узнает о нашем приближении, он поздоровается с нами на свой лад: уничтожит наш корабль и нас вместе с ним.
На станции Тесса, казалось, впервые вспомнила о своем происхождении. Ей доставляло огромное удовольствие наблюдать за звездным небом, за постоянно изменяющейся системой Земля – Луна, потому что, как объясняла она себе, так лучше всего осознаешь, что ты уже не на Земле.
Однажды Тесса, быстро оглядевшись по сторонам, так и сказала Крайлу. Тот заметил ее предосторожность, строго улыбнулся и сказал:
– Ты не боишься признаться мне, а ведь я – землянин, и, возможно, мне неприятно слышать это. Но можешь не волноваться, я никому не скажу.
– Я верю тебе, Крайл. – Тесса радостно улыбнулась. После их первого серьезного разговора на Четвертой станции Крайл заметно изменился. Конечно, он немного помрачнел, но это все же лучше, чем лихорадочное ожидание того, чего не может быть.
– Ты думаешь, что теперь тебе как уроженке поселения стали меньше доверять? – спросил Крайл.
– Конечно. В сущности правительство никогда и не забывало об этом. Они так же ограниченны, как и я, а я никогда не забываю, что они – земляне.
– Но, очевидно, ты забыла, что я тоже землянин.
– Для меня ты не землянин и не поселенец, ты – просто Крайл. А я – Тесса. Вот и все.
– Тебя никогда не беспокоило, что ты построила «Суперлайт» для землян, а не для своего родного поселения? – задумчиво спросил Крайл.
– Я работала не для землян, а если бы обстоятельства сложились по-другому, то я бы работала и не для Аделии. В любом случае я делаю это только для себя. Передо мной стояла определенная проблема, и я ее успешно решила. Теперь мое имя войдет в историю как первооткрывателя полетов быстрее света; это я сделала сама и для себя. Может быть, мои слова покажутся тебе слишком высокопарными, но я работала и для всего человечества. Ты знаешь, в конце концов неважно, где именно было сделано открытие. Кто-то из роторная изобрел гиперсодействие, а теперь им владеют и земляне, и все поселения. Через несколько лет все поселения смогут тоже летать быстрее света. Где бы и кем бы ни было сделано открытие, в конечном счете оно приносит благо всему человечеству.
– Но полеты быстрее света нужнее всего Земле.
– Ты имеешь в виду приближение Ближней звезды? Конечно, при необходимости поселения без труда смогут улететь, а земляне прочно связаны со своей планетой. Но эту проблему должно решать правительство Земли. Я дала им в руки метод, а как им лучше всего воспользоваться – это их дело.
– Я так понял, что наш отлет назначен на завтра.
– Да, наконец-то. Старт будет снят на голофильм. Правда, нельзя сказать, когда этот фильм увидят на Земле и на поселениях.
– Наверно, не раньше нашего возвращения, – предположил Крайл. – Нет никакого смысла объявлять всем о полете, не будучи уверенным, что мы вообще когда-либо вернемся. Не завидую тем, кто будет ждать нашего возвращения, ведь у них не будет никакой связи с нами. Когда первые астронавты высадились на Луне, они поддерживали постоянную связь с Землей.
– Ты прав, – сказала Тесса. – Но ведь испанское королевство тоже ничего не знало о плавании Колумба через Атлантический океан, пока он не вернулся семь месяцев спустя.
– Теперь для Земли на карту поставлено гораздо большее, чем для Испании семь с половиной веков назад. Все-таки жаль, что, умея летать быстрее света, мы так и не изобрели сверхсветовую связь.
– И мне тоже, и Коропатскому. Коропатский постоянно надоедал мне своими просьбами разработать систему связи. Но я сказала ему, что я не волшебница и не могу тотчас же выполнить любую его прихоть. Одно дело – перенести через гиперпространство физическое тело и совсем другое – какое угодно излучение. Даже в обычном пространстве тела и излучения подчиняются разным законам; ведь недаром же Максвелл разработал уравнения электромагнитного поля только через двести лет после того, как Ньютон предложил уравнение гравитации. И в гиперпространстве поведение тел и излучений подчиняется разным правилам. Надо признать, пока что нам не удалось выяснить законы, управляющие излучениями. Когда-нибудь мы научимся пользоваться и сверхсветовой связью, но пока…
– Это очень плохо, – задумчиво заметил Крайл. – Без сверхсветовой связи полеты быстрее света могут потерять всякий смысл.
– Почему?
– Сверхсветовая связь – это пуповина, соединяющая космический корабль с матерью-Землей. Скажи, могут ли поселения выжить в отрыве от Земли, от всего остального человечества?
– Это что-то новое, – нахмурила брови Тесса. – И давно ты стал адептом такой философии?
– Это просто мысли вслух. Тесса, ты родилась и почти всю жизнь прожила на поселении, поэтому, возможно, тебе и в голову не приходило, что поселения – противоестественная для человека среда обитания.
– В самом деле? А мне поселение совсем не казалось противоестественным.
– Потому что ты никогда не жила на совершенно изолированном поселении. Твоей средой была целая система поселений плюс огромная планета с многомиллиардным населением. Возможно, и роториане, если, конечно, они добрались до Ближней звезды, в конце концов поняли, что жизнь на изолированном поселении неполноценна. В таком случае они должны были бы вернуться в Солнечную систему. Они не вернулись. Не следует ли из этого, что они нашли пригодную для жизни планету?
– Пригодную для жизни возле красного карлика? Практически исключено.
– Природа всегда может удивить нас и найти способ сделать то, что нам кажется невозможным. Предположим, там есть такая планета. Не должны ли мы будем тщательно обследовать ее?
– Ага, теперь я начинаю понимать, куда ты клонишь, – сказала Тесса. – Ты надеешься, что у Ближней звезды мы обнаружим какую-то планету. По заданию правительства в таком случае мы должны были бы оценить ее параметры, с помощью нашего детектора убедиться в ее необитаемости, а потом взяться за изучение других районов околозвездного пространства. Ты же, если я правильно поняла, предлагаешь высадиться на этой планете и провести более тщательные исследования или по крайней мере попытаться найти твою дочь. Предположим, мы найдем даже несколько планет, но наш нейронный детектор не обнаружит разумной жизни ни на одной из них. Что же, и тогда мы должны исследовать планеты?
Крайл заколебался, потом ответил:
– Да. Мне кажется, мы обязаны исследовать любую планету, если увидим хотя бы малейшую возможность ее использования для жизни людей. О любой такой планете мы должны знать все. Может быть, скоро нам придется начать эвакуацию землян, и мы обязаны знать, куда будем их переселять. Тебе это не кажется очевидным, ведь поселенцев не надо эвакуи…
– Крайл! Не смотри на меня как на злейшего врага! Почему ты видишь во мне только жителя поселения? Я – Тесса. Если у Ближней звезды мы найдем планету, обещаю тебе, мы исследуем ее настолько тщательно, насколько это будет в наших силах. Но если предположить, что эту планету уже колонизировали роториане… Крайл, ты прожил на Роторе не один год, ты должен знать Джэйнуса Питта.
– Я слышал о нем. Нам не довелось встретиться, но моя же… моя бывшая жена работала с Питтом. По ее словам, это очень способный, очень умный, очень волевой человек.
– Очень волевой. Его знают и на других поселениях. Как правило, о нем отзываются не очень хорошо. Ведь только по его настоянию роториане стали искать такой уголок Вселенной, где Ротор мог бы скрыться от всего человечества. В конце концов он не придумал ничего лучшего, как отправиться к Ближней звезде, потому что она недалеко от Земли и потому что в то время о ее существовании знали только роториане. Очевидно, Питт хотел стать единоличным правителем целой звездной системы; если это так, он не мог не понимать, что за ним последуют другие поселения или земляне. Тогда его единовластию пришел бы конец. Если же ему посчастливилось и он нашел планету, которая по тем или иным причинам оказалась полезной для роториан, он должен еще более нетерпимо относиться к любой попытке вторжения в свою звездную систему.
– На что ты намекаешь? – спросил Крайл, хотя отлично понял, что хотела сказать Тесса.
– На завтра назначен старт нашего корабля. Пройдет совсем немного времени, и мы окажемся рядом с Ближней звездой. Если твои предположения оправдаются и у этой звезды окажется планета, на которой уже поселились роториане, нам не удастся запросто высадиться на ней и сказать: «Привет! Мы хотели вас увидеть!» Боюсь, как только Питт узнает о нашем приближении, он поздоровается с нами на свой лад: уничтожит наш корабль и нас вместе с ним.
Враг
Глава 63
Как и все обитатели станции на Эритро, Рэне д'Обиссон изредка летала на Ротор, В этом был свой резон: каждому человеку время от времени необходимо побывать дома, набраться новых сил. На этот раз, однако, д'Обиссон «подвилась» на Ротор (так жители станции обычно называли перелет от Эритро до Ротора) чуть раньше, чем следовало бы по плану. Дело в том, что ее срочно вызвал комиссар Питт. И вот она сидит в кабинете Джэйнуса Питта. Последний раз д'Обиссон видела комиссара несколько лет назад; понятно, что по характеру своей работы ей нечасто приходилось встречаться с ним. Наблюдательным взглядом медика д'Обиссон сразу отметила появившиеся у Питта признаки надвигающейся старости. Впрочем, голос Питта не ослабел, его взгляд был по-прежнему проницателен; не заметила д'Обиссон и снижения остроты мышления.
– Я получил ваш доклад об инциденте на Эритро, – начал Питт. – Мне понравилась осторожность, с которой вы подошли к анализу случившегося и к диагнозам. Но меня интересует, что же все-таки случилось с Генарром. Расскажите мне все, что вы думаете, – неофициально, не для протокола. Мой кабинет экранировав, и вы можете говорить, не опасаясь, что нас услышат.
– Боюсь, что мой доклад, каким бы осторожным он ни был, полно и правдиво описывает инцидент, – сухо сказала д'Обиссон. – Мы совершенно не знаем, что случилось с командором Генарром. На его сканограмме мы обнаружили только чрезвычайно незначительные изменения, которые не соответствовали ни одному известному нам заболеванию. К тому же эти изменения оказались обратимыми и быстро исчезли.
– Но ведь с ним что-то случилось?
– Да, вы совершенно правильно выразились. К сожалению, мы тоже можем всего лишь констатировать: «что-то случилось».
– Не могла ли это быть какая-то форма чумы?
– У него не был обнаружен ни один из известных вам симптомов.
– Но прежде сканеры и интерпретация сканограмм были довольно примитивными. Несколько лет назад вы не смогли бы обнаружить симптомы, которые легко замечаете сейчас. Значит, легкая форма чумы все же не исключена, не так ли?
– Можно сказать и так, но у нас нет никаких доказательств. Как бы то ни было, сейчас Генарр совершенно здоров.
– Мне кажется, правильнее было бы сказать, что он выглядит здоровым, но нельзя поручиться, что спустя некоторое время не произойдет рецидив болезни.
– Точнее, также и у нас нет никаких оснований предполагать, что рецедив наступит.
– Вы стараетесь нарочно перечить мне, – в голосе комиссара появились признаки легкого раздражения. – Между тем, вы прекрасно знаете, что Генарр занимает очень важный пост. Обстановка на станции продолжает оставаться нестабильной, потому что мы не знаем, не разразится ли снова эпидемия чумы. Мы всегда считали, что Генарр невосприимчив к чуме, но после всего случившегося едва ли можем и впредь полагаться на его иммунитет. С ним что-то произошло, и мы должны готовить ему замену.
– Решение о замене будете принимать вы, комиссар. Я же могу только еще раз сказать, что с медицинской точки зрения необходимости в такой замене нет.
– Но я надеюсь, что в любом случае вы будете внимательно наблюдать за здоровьем Генарра, не забывая, что необходимость в назначении нового командора станции может возникнуть.
– Это мой профессиональный долг.
– Хорошо. Между прочим, хотел бы подчеркнуть, что, если нам придется менять Генарра, я намерен предложить руководство станцией вам.
– Мне?! – Д'Обиссон не сразу сумела погасать радостное удивление.
– Да. А почему бы и нет? Всем известно, что я никогда не был сторонником колонизации Эритро. Я всегда считал, что человечество должно быть мобильным; мы не можем позволить себе снова стать рабами большой планеты. Тем не менее мне представляется разумным попробовать освоить Эритро, но не для расселения людей, а в качестве богатейшего источника ресурсов – примерно так, как мы эксплуатировали Луну в нашей старой Солнечной системе. Но мы не можем приступить к освоению планеты до тех пор, пока над нами висит угроза чумы, не так ли?
– Конечно, не можем, комиссар.
– Следовательно, сначала мы должны решить эту проблему. Пока что мы добились немногого; чума лишь на время утихомирилась, а нас это успокоило. Однако последний инцидент с Генарром показал, что опасность еще не миновала. Неважно, пострадал Генарр от чумы или нет; факт остается фактом: что-то подействовало на него неблагоприятно. Я хочу, чтобы решению проблемы чумы было уделено самое пристальное внимание. Мне представляется разумным, если работы по борьбе с чумой возглавите вы.
– Я не боюсь ответственности и буду только рада. В любом случае борьба с чумой – моя обязанность, а большие полномочия означают и более широкие возможности. Правда, я не уверена, смогу ли быть достойным командором станции.
– Как вы сами сказали, решать буду я. Полагаю, вы не откажетесь, если вам предложат эту должность?
– Нет, комиссар. Почту за честь.
– Да, конечно, – сухо заметил Питт. – А что случилось с девочкой?
Такое резкое изменение темы, казалось, застало д'Обиссон врасплох.
Чуть ли не заикаясь, она переспросила:
– С девочкой?
– Ну да, с той девочкой, которая была на планете вместе с Генарром и скинула свой защитный костюм.
– С Марленой Фишер?
– Да, так ее зовут. Так что же с ней произошло?
– С ней ничего не произошло, – заколебалась д'Обиссон.
– Так говорится и в вашем докладе. Но я спрашиваю вас, с ней действительно ничего не произошло?
– Ничего, что можно было бы обнаружить на сканере или другими методами.
– Вы хотите сказать, что Генарр пострадал, будучи в защитном костюме, тогда как эта девочка, Марлена Фишер, и без костюма осталась невредимой?
– Совершенно невредимой, – пожала плечами д'Обиссон. – Мы не обнаружили никаких последствий.
– Вам не кажется это странным?
– Она вообще очень странная девушка. Ее сканограмма…
– Я слышал о ее сканограмме. Я также знаю, что она обладает необычными способностями. Вы заметили это?
– О да. Конечно, заметила.
– И какое впечатление произвели на вас ее способности? Вы решили, что она читает мысли?
– Нет, комиссар. Это невозможно. Телепатия – это чистейшая утопия.
Признаться, я бы предпочла, чтобы она обладала только телепатическими способностями. Это было бы не так опасно, свои мысли можно контролировать.
– Что же вам кажется в ней более опасным?
– Очевидно, она способна читать язык жестов, а этим мы не можем управлять. Любое наше движение о чем-то говорит, – сказала д'Обиссон с сожалением, что Питт не преминул отметить.
– Вам приходилось испытывать на себе ее способности? – спросил Питт.
– Конечно, – мрачно ответила д'Обиссон. – Невозможно находиться рядом с этой девушкой и не ощущать некоторой неловкости от ее привычки все замечать.
– Согласен, но что именно между вами произошло?
– Ничего серьезного, но это было неприятно. – Д'Обиссон покраснела и на мгновение плотно сжала губы, как бы собираясь бросить вызов допрашивавшему ее Питту, но быстро передумала и тихо, почти шепотом продолжила:
– Я встретилась с ней после обследования командора станции Генарра. Она спросила как он себя чувствует. Я ответила, что серьезных повреждений у него нет и что с полным основанием можно надеяться на полное выздоровление. Она спросила: «Тогда почему же вы недовольны?» Я растерялась и ответила: «Я недовольна? Я очень рада». Она сказала:
«Нет, вы недовольны. Это совершенно очевидно. Вы расстроены». Я и раньше слышала об этой девушке, но сама столкнулась с ней впервые. Я не придумала ничего лучшего, как поспорить с ней. Я сказала: «Почему я должна быть расстроенной? Из-за чего?» Она очень серьезно посмотрела на меня своими большими темными глазами, по которым ничего невозможно угадать, и сказала: «Кажется, из-за дяди Зивера…» Питт прервал д'Обиссон.
– Дяди Зивера? Так они родственники?
– Нет, я думаю, это просто знак хороших отношений. Она сказала:
«Кажется, из-за дяди Зивера. Я думаю, вы хотите занять его место и стать командором станции». Я была вне себя; мне ничего не оставалось, как повернуться и выйти.
– Что же вы подумали, когда она вам это сказала?
– Разумеется, я была просто взбешена…
– Потому что она оклеветала вас? Или потому что она была права?
– Ну как сказать…
– Нет-нет. Пожалуйста, не увиливайте. Она была права или нет? Вас действительно так расстроило выздоровление Генарра, что девочка могла это заметить, или все это было только плодом ее чрезмерно развитого воображения?
– Да, каким-то образом она поняла все правильно, – казалось, слова сорвались с языка д'Обиссон против ее воли; она вызывающе посмотрела на Питта. – В конце концов, я всего лишь человек, и у меня могут быть свои желания. К тому же вы сами только что сказали, что считаете мою кандидатуру вполне подходящей.
– Все же я уверен, что если не формально, то фактически девочка оклеветала вас, – без тени улыбки сказал Питт. – Но давайте отвлечемся и порассуждаем на другую тему. Возьмем эту девочку. Она необычна во многих отношениях; об этом говорят и ее сканограмма, и ее поведение. Кроме того, на нее, по-видимому, не действует чума. Нельзя исключать, что между ее невосприимчивостью к чуме и особенностями строения ее мозга существует какая-то связь. Не может ли она оказаться полезной при изучении чумы?
– Не могу сказать, но думаю, что это не исключено.
– Нельзя ли это проверить?
– Вероятно, можно, но как?
– Например, позволить ей подвергаться непосредственному воздействию Эритро – и чем больше, тем лучше, – спокойно предложил Питт.
– Между прочим, именно этого хочет она сама, а командор Генарр, кажется, не намерен ей препятствовать.
– Хорошо. В таком случае вы должны обеспечить соответствующий медицинский контроль.
– Я понимаю. А если девушка заразится чумой?
– Нам не следует забывать, что решить проблему намного важнее, чем сохранить здоровье одного человека. Мы должны завоевать целую планету; возможно, за это нам придется заплатить дорогой ценой, но это необходимо.
– А если Марлена тяжело заболеет, а мы все же не продвинемся вперед ни в понимании природы чумы, ни в создании средств борьбы с ней?
– Нам придется пойти на такой риск, – сказал Питт. – Ведь нельзя исключать и другую возможность: девочка останется здоровой, а тщательное изучение ее невосприимчивости поможет нам понять природу болезни. В таком случае мы одержим победу без потерь.
Лишь после того, как д'Обиссон ушла, Питт позволил себе признаться в истинных мотивах принятого им решения. Наиболее опасным врагом была, конечно, Марлена Фишер. Девчонка должна заболеть чумой в самой тяжелой форме, а природа этого заболевания пусть так и останется неразгаданной – вот это будет настоящая победа. Тогда Питт одним ударом освободится и от этой чрезмерно неудобной особы, которая в будущем может наплодить себе подобных, и от неприятной планеты, которая через годы может лишить человечество мобильности, привязав его к себе так же прочно, как и старая Земля.
– Я получил ваш доклад об инциденте на Эритро, – начал Питт. – Мне понравилась осторожность, с которой вы подошли к анализу случившегося и к диагнозам. Но меня интересует, что же все-таки случилось с Генарром. Расскажите мне все, что вы думаете, – неофициально, не для протокола. Мой кабинет экранировав, и вы можете говорить, не опасаясь, что нас услышат.
– Боюсь, что мой доклад, каким бы осторожным он ни был, полно и правдиво описывает инцидент, – сухо сказала д'Обиссон. – Мы совершенно не знаем, что случилось с командором Генарром. На его сканограмме мы обнаружили только чрезвычайно незначительные изменения, которые не соответствовали ни одному известному нам заболеванию. К тому же эти изменения оказались обратимыми и быстро исчезли.
– Но ведь с ним что-то случилось?
– Да, вы совершенно правильно выразились. К сожалению, мы тоже можем всего лишь констатировать: «что-то случилось».
– Не могла ли это быть какая-то форма чумы?
– У него не был обнаружен ни один из известных вам симптомов.
– Но прежде сканеры и интерпретация сканограмм были довольно примитивными. Несколько лет назад вы не смогли бы обнаружить симптомы, которые легко замечаете сейчас. Значит, легкая форма чумы все же не исключена, не так ли?
– Можно сказать и так, но у нас нет никаких доказательств. Как бы то ни было, сейчас Генарр совершенно здоров.
– Мне кажется, правильнее было бы сказать, что он выглядит здоровым, но нельзя поручиться, что спустя некоторое время не произойдет рецидив болезни.
– Точнее, также и у нас нет никаких оснований предполагать, что рецедив наступит.
– Вы стараетесь нарочно перечить мне, – в голосе комиссара появились признаки легкого раздражения. – Между тем, вы прекрасно знаете, что Генарр занимает очень важный пост. Обстановка на станции продолжает оставаться нестабильной, потому что мы не знаем, не разразится ли снова эпидемия чумы. Мы всегда считали, что Генарр невосприимчив к чуме, но после всего случившегося едва ли можем и впредь полагаться на его иммунитет. С ним что-то произошло, и мы должны готовить ему замену.
– Решение о замене будете принимать вы, комиссар. Я же могу только еще раз сказать, что с медицинской точки зрения необходимости в такой замене нет.
– Но я надеюсь, что в любом случае вы будете внимательно наблюдать за здоровьем Генарра, не забывая, что необходимость в назначении нового командора станции может возникнуть.
– Это мой профессиональный долг.
– Хорошо. Между прочим, хотел бы подчеркнуть, что, если нам придется менять Генарра, я намерен предложить руководство станцией вам.
– Мне?! – Д'Обиссон не сразу сумела погасать радостное удивление.
– Да. А почему бы и нет? Всем известно, что я никогда не был сторонником колонизации Эритро. Я всегда считал, что человечество должно быть мобильным; мы не можем позволить себе снова стать рабами большой планеты. Тем не менее мне представляется разумным попробовать освоить Эритро, но не для расселения людей, а в качестве богатейшего источника ресурсов – примерно так, как мы эксплуатировали Луну в нашей старой Солнечной системе. Но мы не можем приступить к освоению планеты до тех пор, пока над нами висит угроза чумы, не так ли?
– Конечно, не можем, комиссар.
– Следовательно, сначала мы должны решить эту проблему. Пока что мы добились немногого; чума лишь на время утихомирилась, а нас это успокоило. Однако последний инцидент с Генарром показал, что опасность еще не миновала. Неважно, пострадал Генарр от чумы или нет; факт остается фактом: что-то подействовало на него неблагоприятно. Я хочу, чтобы решению проблемы чумы было уделено самое пристальное внимание. Мне представляется разумным, если работы по борьбе с чумой возглавите вы.
– Я не боюсь ответственности и буду только рада. В любом случае борьба с чумой – моя обязанность, а большие полномочия означают и более широкие возможности. Правда, я не уверена, смогу ли быть достойным командором станции.
– Как вы сами сказали, решать буду я. Полагаю, вы не откажетесь, если вам предложат эту должность?
– Нет, комиссар. Почту за честь.
– Да, конечно, – сухо заметил Питт. – А что случилось с девочкой?
Такое резкое изменение темы, казалось, застало д'Обиссон врасплох.
Чуть ли не заикаясь, она переспросила:
– С девочкой?
– Ну да, с той девочкой, которая была на планете вместе с Генарром и скинула свой защитный костюм.
– С Марленой Фишер?
– Да, так ее зовут. Так что же с ней произошло?
– С ней ничего не произошло, – заколебалась д'Обиссон.
– Так говорится и в вашем докладе. Но я спрашиваю вас, с ней действительно ничего не произошло?
– Ничего, что можно было бы обнаружить на сканере или другими методами.
– Вы хотите сказать, что Генарр пострадал, будучи в защитном костюме, тогда как эта девочка, Марлена Фишер, и без костюма осталась невредимой?
– Совершенно невредимой, – пожала плечами д'Обиссон. – Мы не обнаружили никаких последствий.
– Вам не кажется это странным?
– Она вообще очень странная девушка. Ее сканограмма…
– Я слышал о ее сканограмме. Я также знаю, что она обладает необычными способностями. Вы заметили это?
– О да. Конечно, заметила.
– И какое впечатление произвели на вас ее способности? Вы решили, что она читает мысли?
– Нет, комиссар. Это невозможно. Телепатия – это чистейшая утопия.
Признаться, я бы предпочла, чтобы она обладала только телепатическими способностями. Это было бы не так опасно, свои мысли можно контролировать.
– Что же вам кажется в ней более опасным?
– Очевидно, она способна читать язык жестов, а этим мы не можем управлять. Любое наше движение о чем-то говорит, – сказала д'Обиссон с сожалением, что Питт не преминул отметить.
– Вам приходилось испытывать на себе ее способности? – спросил Питт.
– Конечно, – мрачно ответила д'Обиссон. – Невозможно находиться рядом с этой девушкой и не ощущать некоторой неловкости от ее привычки все замечать.
– Согласен, но что именно между вами произошло?
– Ничего серьезного, но это было неприятно. – Д'Обиссон покраснела и на мгновение плотно сжала губы, как бы собираясь бросить вызов допрашивавшему ее Питту, но быстро передумала и тихо, почти шепотом продолжила:
– Я встретилась с ней после обследования командора станции Генарра. Она спросила как он себя чувствует. Я ответила, что серьезных повреждений у него нет и что с полным основанием можно надеяться на полное выздоровление. Она спросила: «Тогда почему же вы недовольны?» Я растерялась и ответила: «Я недовольна? Я очень рада». Она сказала:
«Нет, вы недовольны. Это совершенно очевидно. Вы расстроены». Я и раньше слышала об этой девушке, но сама столкнулась с ней впервые. Я не придумала ничего лучшего, как поспорить с ней. Я сказала: «Почему я должна быть расстроенной? Из-за чего?» Она очень серьезно посмотрела на меня своими большими темными глазами, по которым ничего невозможно угадать, и сказала: «Кажется, из-за дяди Зивера…» Питт прервал д'Обиссон.
– Дяди Зивера? Так они родственники?
– Нет, я думаю, это просто знак хороших отношений. Она сказала:
«Кажется, из-за дяди Зивера. Я думаю, вы хотите занять его место и стать командором станции». Я была вне себя; мне ничего не оставалось, как повернуться и выйти.
– Что же вы подумали, когда она вам это сказала?
– Разумеется, я была просто взбешена…
– Потому что она оклеветала вас? Или потому что она была права?
– Ну как сказать…
– Нет-нет. Пожалуйста, не увиливайте. Она была права или нет? Вас действительно так расстроило выздоровление Генарра, что девочка могла это заметить, или все это было только плодом ее чрезмерно развитого воображения?
– Да, каким-то образом она поняла все правильно, – казалось, слова сорвались с языка д'Обиссон против ее воли; она вызывающе посмотрела на Питта. – В конце концов, я всего лишь человек, и у меня могут быть свои желания. К тому же вы сами только что сказали, что считаете мою кандидатуру вполне подходящей.
– Все же я уверен, что если не формально, то фактически девочка оклеветала вас, – без тени улыбки сказал Питт. – Но давайте отвлечемся и порассуждаем на другую тему. Возьмем эту девочку. Она необычна во многих отношениях; об этом говорят и ее сканограмма, и ее поведение. Кроме того, на нее, по-видимому, не действует чума. Нельзя исключать, что между ее невосприимчивостью к чуме и особенностями строения ее мозга существует какая-то связь. Не может ли она оказаться полезной при изучении чумы?
– Не могу сказать, но думаю, что это не исключено.
– Нельзя ли это проверить?
– Вероятно, можно, но как?
– Например, позволить ей подвергаться непосредственному воздействию Эритро – и чем больше, тем лучше, – спокойно предложил Питт.
– Между прочим, именно этого хочет она сама, а командор Генарр, кажется, не намерен ей препятствовать.
– Хорошо. В таком случае вы должны обеспечить соответствующий медицинский контроль.
– Я понимаю. А если девушка заразится чумой?
– Нам не следует забывать, что решить проблему намного важнее, чем сохранить здоровье одного человека. Мы должны завоевать целую планету; возможно, за это нам придется заплатить дорогой ценой, но это необходимо.
– А если Марлена тяжело заболеет, а мы все же не продвинемся вперед ни в понимании природы чумы, ни в создании средств борьбы с ней?
– Нам придется пойти на такой риск, – сказал Питт. – Ведь нельзя исключать и другую возможность: девочка останется здоровой, а тщательное изучение ее невосприимчивости поможет нам понять природу болезни. В таком случае мы одержим победу без потерь.
Лишь после того, как д'Обиссон ушла, Питт позволил себе признаться в истинных мотивах принятого им решения. Наиболее опасным врагом была, конечно, Марлена Фишер. Девчонка должна заболеть чумой в самой тяжелой форме, а природа этого заболевания пусть так и останется неразгаданной – вот это будет настоящая победа. Тогда Питт одним ударом освободится и от этой чрезмерно неудобной особы, которая в будущем может наплодить себе подобных, и от неприятной планеты, которая через годы может лишить человечество мобильности, привязав его к себе так же прочно, как и старая Земля.
Глава 64
На станции Эритро заканчивали разговор как всегда осторожный Зивер Генарр, донельзя обеспокоенная Юджиния Инсигна и не скрывавшая своего нетерпения Марлена.
Юджиния говорила:
– И еще, Марлена, не смотри долго на Немезиду. Я знаю, тебя уже предупреждали об опасности инфракрасного излучения, но запомни, что Немезида не всегда спокойна. Время от времени на ее поверхности вдруг появляются вспышки; они излучают белый свет. Вспышка длится одну-две минуты, но и этого достаточно, чтобы повредить сетчатку глаз. А когда будет очередная вспышка, заранее сказать невозможно.
– Астрономы не могут предсказать вспышку? – переспросил Генарр.
– Пока нет. Это один из множества случайных процессов природы. Нам еще не удалось найти правила, объясняющие беспокойное поведение звезд, а некоторые астрономы считают, что такие правила вообще невозможно вывести. Они слишком сложны.
– Интересно, – сказал Генарр.
– Но надо заметить, что мы должны быть благодарны этим вспышкам.
На них приходится три процента всей энергии Немезиды, достигающей Эритро.
– Три процента – это не так уж и много.
– Но не так и мало. Без этих трех процентов Эритро превратился бы в ледяную пустыню, жизнь на которой была бы намного труднее. Правда, на Роторе вспышки доставляют немало хлопот. Во время каждой вспышки там приходится срочно регулировать систему фильтрования света Немезиды и повышать мощность поля, поглощающего частицы. Все время разговора Марлена переводила взгляд то на мать, то на Генарра. Наконец ее терпение лопнуло. Немного раздраженно она сказала:
– Сколько вы еще собираетесь дискутировать? Ведь вы только тянете время, это же совершенно ясно. Юджиния решительно сменила тему:
– Куда ты пойдешь?
– Погуляю вокруг станции. Пойду к речке, или ручейку, или как еще вы это называете.
– Почему?
– Потому что это интересно. Представь: на планете, на совершенно открытом месте сама по себе течет вода, и ты не видишь ни начала, ни конца потока и знаешь, что никто не перекачивает ее насосами к истоку.
– Да нет же, – возразила Юджиния. – Вода перекачивается за счет тепла Немезиды.
– Это не в счет. Главное, что это делают не люди. А еще я просто хочу стоять там и смотреть.
– Не пей воду из ручья, – строго сказала Юджиния.
– Я и не собираюсь. Час я могу обойтись и без питья. Если я проголодаюсь, захочу пить или еще что-нибудь, я вернусь на станцию. Ты так волнуешься по пустякам.
– Юджиния, – улыбнулся Генарр, – мне кажется, ты хотела бы и у нас на станции завести систему полной регенерации всего на свете, как на космическом корабле.
– Да, конечно. А разве кто-нибудь может возражать?
Генарр откровенно рассмеялся.
– Ты знаешь, мне совершенно ясно, – сказал он, – что жизнь на поселениях полностью меняет человека. Теперь все мы убеждены в необходимости полкой регенерации. Между тем на Земле ненужные веши просто выбрасывают в надежде на то, что они подвергнутся разложению естественным путем. Конечно, иногда они не очень-то хотят разлагаться.
– Генарр, – возразила Юджиния, – ты неисправимый мечтатель.
Человека можно приучить к хорошим привычкам, но стоит только чуть ослабить нажим, как сразу же возвратятся дурные. Спускаться с горы всегда легче, чем подниматься на гору. Это называется вторым законом термодинамики. Между прочим, если человек когда-нибудь колонизирует Эритро, он моментально замусорит всю планету.
– Нет, не замусорит, – коротко сказала Марлена.
– Почему, дорогая? – вежливо поинтересовался Генарр.
– Потому что не замусорит, – нетерпеливо ответила Марлена. – Теперь я могу идти?
Генарр переглянулся с Юджинией.
– Ну что ж, Юджиния, я думаю, Марлену можно отпустить. Вечно удерживать ее мы не можем. Кстати, если верить Рэне д'Обиссон – она только что вернулась с Ротора, – сканограмма Марлены совершенно стабильна; д'Обиссон еще раз проверила все ее сканограммы и вчера сказала мне, что она убеждена: Эритро не причинит Марлене никакого вреда. Марлена, которая уже было повернулась к двери и, судя по всему, направлялась прямо к шлюзу, при этих словах остановилась и снова обернулась к Генарру:
– Постойте, дядя Зивер. Чуть не забыла. Вам надо быть поосторожней с доктором д'Обиссон.
– Почему? Она – великолепный нейрофизик.
– Я не о том. Она радовалась, когда вы попали в беду на планете, и здорово расстроилась после того, как вы поправились.
Юджиния удивилась и машинально спросила:
Юджиния говорила:
– И еще, Марлена, не смотри долго на Немезиду. Я знаю, тебя уже предупреждали об опасности инфракрасного излучения, но запомни, что Немезида не всегда спокойна. Время от времени на ее поверхности вдруг появляются вспышки; они излучают белый свет. Вспышка длится одну-две минуты, но и этого достаточно, чтобы повредить сетчатку глаз. А когда будет очередная вспышка, заранее сказать невозможно.
– Астрономы не могут предсказать вспышку? – переспросил Генарр.
– Пока нет. Это один из множества случайных процессов природы. Нам еще не удалось найти правила, объясняющие беспокойное поведение звезд, а некоторые астрономы считают, что такие правила вообще невозможно вывести. Они слишком сложны.
– Интересно, – сказал Генарр.
– Но надо заметить, что мы должны быть благодарны этим вспышкам.
На них приходится три процента всей энергии Немезиды, достигающей Эритро.
– Три процента – это не так уж и много.
– Но не так и мало. Без этих трех процентов Эритро превратился бы в ледяную пустыню, жизнь на которой была бы намного труднее. Правда, на Роторе вспышки доставляют немало хлопот. Во время каждой вспышки там приходится срочно регулировать систему фильтрования света Немезиды и повышать мощность поля, поглощающего частицы. Все время разговора Марлена переводила взгляд то на мать, то на Генарра. Наконец ее терпение лопнуло. Немного раздраженно она сказала:
– Сколько вы еще собираетесь дискутировать? Ведь вы только тянете время, это же совершенно ясно. Юджиния решительно сменила тему:
– Куда ты пойдешь?
– Погуляю вокруг станции. Пойду к речке, или ручейку, или как еще вы это называете.
– Почему?
– Потому что это интересно. Представь: на планете, на совершенно открытом месте сама по себе течет вода, и ты не видишь ни начала, ни конца потока и знаешь, что никто не перекачивает ее насосами к истоку.
– Да нет же, – возразила Юджиния. – Вода перекачивается за счет тепла Немезиды.
– Это не в счет. Главное, что это делают не люди. А еще я просто хочу стоять там и смотреть.
– Не пей воду из ручья, – строго сказала Юджиния.
– Я и не собираюсь. Час я могу обойтись и без питья. Если я проголодаюсь, захочу пить или еще что-нибудь, я вернусь на станцию. Ты так волнуешься по пустякам.
– Юджиния, – улыбнулся Генарр, – мне кажется, ты хотела бы и у нас на станции завести систему полной регенерации всего на свете, как на космическом корабле.
– Да, конечно. А разве кто-нибудь может возражать?
Генарр откровенно рассмеялся.
– Ты знаешь, мне совершенно ясно, – сказал он, – что жизнь на поселениях полностью меняет человека. Теперь все мы убеждены в необходимости полкой регенерации. Между тем на Земле ненужные веши просто выбрасывают в надежде на то, что они подвергнутся разложению естественным путем. Конечно, иногда они не очень-то хотят разлагаться.
– Генарр, – возразила Юджиния, – ты неисправимый мечтатель.
Человека можно приучить к хорошим привычкам, но стоит только чуть ослабить нажим, как сразу же возвратятся дурные. Спускаться с горы всегда легче, чем подниматься на гору. Это называется вторым законом термодинамики. Между прочим, если человек когда-нибудь колонизирует Эритро, он моментально замусорит всю планету.
– Нет, не замусорит, – коротко сказала Марлена.
– Почему, дорогая? – вежливо поинтересовался Генарр.
– Потому что не замусорит, – нетерпеливо ответила Марлена. – Теперь я могу идти?
Генарр переглянулся с Юджинией.
– Ну что ж, Юджиния, я думаю, Марлену можно отпустить. Вечно удерживать ее мы не можем. Кстати, если верить Рэне д'Обиссон – она только что вернулась с Ротора, – сканограмма Марлены совершенно стабильна; д'Обиссон еще раз проверила все ее сканограммы и вчера сказала мне, что она убеждена: Эритро не причинит Марлене никакого вреда. Марлена, которая уже было повернулась к двери и, судя по всему, направлялась прямо к шлюзу, при этих словах остановилась и снова обернулась к Генарру:
– Постойте, дядя Зивер. Чуть не забыла. Вам надо быть поосторожней с доктором д'Обиссон.
– Почему? Она – великолепный нейрофизик.
– Я не о том. Она радовалась, когда вы попали в беду на планете, и здорово расстроилась после того, как вы поправились.
Юджиния удивилась и машинально спросила: