– Чепуха, немыслимая чепуха! – не сдерживаясь более, закричал Либиг. – Что вы вообще смыслите в роботехнике?
– Возможно, немного, – невозмутимо ответил детектив. – Но я предлагаю следующее. Пусть глава Департамента Безопасности Корвин Атлбиш распорядится, чтобы был произведён обыск вашей лаборатории и фабрики роботов. При этом будет установлено, производили ли вы эксперименты с заменой конечностей. Если да, то не послали ли вы такого робота в распоряжение Дельмара.
– Никто не смеет заходить в мою лабораторию! – завопил роботехник.
– Почему? Если вам нечего скрывать, то почему вы боитесь показать свою лабораторию?
– А при чём здесь я? Как я мог быть заинтересован в смерти своего друга Дельмара?
– Я думаю, для этого были две причины, – ответил Бейли. – Первая такова. Вы были дружны с миссис Дельмар, даже очень дружны, не так ли? Ведь, несмотря ни на что, соляриане всё-таки люди. Вы, правда, никогда не имели дела с женщинами. Но это отнюдь не означает, что вы не подвержены никаким эмоциям. Ну, скажем, животным импульсам. Вы виделись с госпожой Дельмар… то есть не то чтобы виделись, но общались посредством телесвязи. При этом она часто бывала обнажена и…
– Нет, нет, вы лжёте! – крикнул Либиг и закрыл лицо руками.
– Нет, нет, – прошептала и Гладия.
– Возможно, вы даже сами не понимали характера ваших ощущений. Или, если и догадывались, то презирали себя и ненавидели госпожу Дельмар, которая вызывала их. И, конечно, сам Дельмар, её муж, был вам особенно ненавистен. Вы ведь просили госпожу Дельмар стать вашей помощницей, не так ли? Вы настойчиво добивались этого. Она отказалась, и вы возненавидели её ещё больше. Убив Рикэна Дельмара таким образом, чтобы подозрение пало на его жену, вы одним ударом расправились с обоими.
– Кто поверит этой дешёвой мелодраматической болтовне? – пробормотал красный как рак спейсер. – Только грязный землянин может подумать такое о солярианине.
– Я не утверждаю, что сказанное являлось вашим единственным мотивом, доктор Либиг. Все эти чувства, конечно, влияли на вас, но, скорее, бессознательно. У вас был и гораздо более прямой, более осознанный мотив. Доктор Рикэн Дельмар мог серьёзно помешать вашим планам. Поэтому его следовало устранить.
– Планам? О каких планах вы говорите? – воскликнул роботехник. В его голосе звучали ярость и ужас.
– О планах завоевания всей Галактики, – торжественно провозгласил Бейли.
– Возможно, немного, – невозмутимо ответил детектив. – Но я предлагаю следующее. Пусть глава Департамента Безопасности Корвин Атлбиш распорядится, чтобы был произведён обыск вашей лаборатории и фабрики роботов. При этом будет установлено, производили ли вы эксперименты с заменой конечностей. Если да, то не послали ли вы такого робота в распоряжение Дельмара.
– Никто не смеет заходить в мою лабораторию! – завопил роботехник.
– Почему? Если вам нечего скрывать, то почему вы боитесь показать свою лабораторию?
– А при чём здесь я? Как я мог быть заинтересован в смерти своего друга Дельмара?
– Я думаю, для этого были две причины, – ответил Бейли. – Первая такова. Вы были дружны с миссис Дельмар, даже очень дружны, не так ли? Ведь, несмотря ни на что, соляриане всё-таки люди. Вы, правда, никогда не имели дела с женщинами. Но это отнюдь не означает, что вы не подвержены никаким эмоциям. Ну, скажем, животным импульсам. Вы виделись с госпожой Дельмар… то есть не то чтобы виделись, но общались посредством телесвязи. При этом она часто бывала обнажена и…
– Нет, нет, вы лжёте! – крикнул Либиг и закрыл лицо руками.
– Нет, нет, – прошептала и Гладия.
– Возможно, вы даже сами не понимали характера ваших ощущений. Или, если и догадывались, то презирали себя и ненавидели госпожу Дельмар, которая вызывала их. И, конечно, сам Дельмар, её муж, был вам особенно ненавистен. Вы ведь просили госпожу Дельмар стать вашей помощницей, не так ли? Вы настойчиво добивались этого. Она отказалась, и вы возненавидели её ещё больше. Убив Рикэна Дельмара таким образом, чтобы подозрение пало на его жену, вы одним ударом расправились с обоими.
– Кто поверит этой дешёвой мелодраматической болтовне? – пробормотал красный как рак спейсер. – Только грязный землянин может подумать такое о солярианине.
– Я не утверждаю, что сказанное являлось вашим единственным мотивом, доктор Либиг. Все эти чувства, конечно, влияли на вас, но, скорее, бессознательно. У вас был и гораздо более прямой, более осознанный мотив. Доктор Рикэн Дельмар мог серьёзно помешать вашим планам. Поэтому его следовало устранить.
– Планам? О каких планах вы говорите? – воскликнул роботехник. В его голосе звучали ярость и ужас.
– О планах завоевания всей Галактики, – торжественно провозгласил Бейли.
Обвинение подтверждается
– Землянин сошёл с ума, – Либиг повернулся к аудитории. – Разве не очевидно, что он ненормален?
Некоторые с изумлением глядели на него, другие на его противника.
Но Бейли не дал им опомниться.
– Вы все прекрасно понимаете, Либиг, – продолжал он. – Дельмар собирался прервать отношения с вами. Причина заключалась в том, что Рикэн Дельмар был в курсе вашей работы значительно больше, нежели кто другой. Он знал, что вы проводите опасные эксперименты, и пытались остановить вас, но безуспешно. Тогда он намекнул правителю Груэру о вашей деятельности, но только намекнул, так как ещё не был уверен во всех деталях. Вы узнали об этом. Рикэн Дельмар становился опасен для вас.
– Он сумасшедший, этот землянин, настоящий сумасшедший! – прокричал роботехник. – Я не желаю больше слушать эти бредни.
– Нет, правитель Либиг, вы должны выслушать его, – голос главы Департамента Безопасности звучал достаточно грозно.
Детектив закусил губу, чтобы не выдавать охватившего его торжества.
– Во время беседы со мной, – продолжал он, – когда вы упомянули о роботах с заменяющимися конечностями, доктор Либиг, вы бросили ещё фразу о космических кораблях, управляемых роботами. В тот раз, доктор Либиг, пожалуй, вы были откровенны больше, чем обычно. Вероятно, вас покинули обычная осторожность, потому что перед вами был землянин, существо неполноценное и неспособное разобраться в ваших проблемах. К тому времени я уже услышал от доктора Квемота, что защитой Солярии от других Внешних Миров являются его позитронные роботы.
– Я имел в виду… – взволнованно начал было Квемот.
– Да, я знаю, – прервал его Бейли, – вы мыслили о социологическом плане, доктор Квемот. Но всё же ваши слова послужили толчком для меня. Попробуем сравнить космический корабль, управляемый роботами, с кораблём, управляемым людьми. В первом случае использование роботов для военных целей невозможно. Робот, как известно, не в состоянии уничтожить людей даже на вражеских кораблях или вражеских мирах. Для него все человеческие существа неприкосновенны. Но если бы вам удалось создать роботов, не подчиняющихся Первому Закону, и они повели бы боевые космические корабли, такие корабли были бы непобедимыми. Страшные армады кораблей, ведомых бездушными роботами, сеяли бы ужас и разрешение на всех мирах. И только вы, знающий секрет новых моделей роботов, умели бы ими управлять. Тогда ваши честолюбивые мечты о покорении Галактики и о вашем владычестве над Вселенной были бы на пути к осуществлению. А все те, кто могли вам помешать, – должны были быть устранены с вашего пути. Прав я или нет, правитель Либиг?
Ответа не было. Либиг, обуреваемый ужасом, смятением и яростью, молчал. Но даже если бы он сказал что-либо, его слова нельзя было бы разобрать в поднявшемся шуме. Обычно сдержанные и чинные спейсеры повскакивали с мест. Яростно жестикулируя, они выкрикивали угрозы по адресу роботехника. Клариса с развевающимися волосами и лицом фурии, повернувшись к Либигу, проклинала его. Даже Гладия вскочила с места и грозно трясла маленькими кулачками.
Бейли закрыл глаза и на какое-то мгновение разрешил себе слегка ослабить огромное физическое и нравственное напряжение, в котором находился. То, что он задумал, удалось. Наконец-то он нашёл правильный подход к этим людям. Ключ к ним помог ему найти, как это ни странно, самодовольный социолог. «В отличие от спартанских илотов, роботы никогда не будут в состоянии восстать против людей», – говорил он. Но что, если сами люди обучат роботов искусству уничтожить их? Что, если роботы научатся бунтовать? Тогда прощай привольная безопасная жизнь соляриан, жизнь, основанная на труде и беспрекословном повиновении роботов. Можно ли представить себе более тяжкое преступление в глазах соляриан!
Это понял Илайдж Бейли, и это был его козырный туз.
– Вы арестованы, презренный правитель! – грозно вскричал Корвин Атлбиш. – Вам запрещено заходить в лаборатории, касаться ваших записей до тех пор, пока правительство не сумеет тщательно проверить их и… – то гнева спейсер задохнулся, и его дальнейшие слова потонули в общем шуме.
К Бейли приблизился робот.
– Господин, вам донесение от господина Оливо, – произнёс он.
Бейли схватил бумагу и, повернувшись к своим слушателям, громовым голосом крикнул:
– Внимание!
Шум, как по мановению волшебной палочки, утих, и все лица повернулись к землянину с выражением глубокого и почтительного внимания.
– Ещё до начала нашей беседы я поручил своему коллеге Дэниелу Оливо с Авроры ознакомиться с экспериментальными лабораториями доктора Либига. Дэниел Оливо сообщает мне, что он сейчас лично явится к доктору Либигу с тем, чтобы потребовать разъяснений по поводу некоторых обнаруженных им фактов?
– Как лично?.. – в ужасе завопил роботехник. Его глаза, казалось, вот-вот выскочат из орбит. – Он явится сюда? Ко мне? Нет, нет. – Его голос перешёл на страшный хрип.
– Не бойтесь, он вам не причинит никакого вреда, – холодно сказал детектив, – если, конечно, вы дадите ему должные показания.
– Ни за что! Я не позволю, не позволю… – Либиг упал на колени, видимо, не сознавая, что он делает. – Что вы в конце концов хотите от меня? Что я должен сказать? Сознаться? Хорошо, я расскажу все. Да, робот, которого я послал к Дельмару, имел заменяемые конечности. Да, я желал смерти Дельмара. Я организовал отравление Груэра. Да, я хотел пристрелить вас. Да, я мечтал о создании могучих боевых космических кораблей с новыми роботами, о которых вы догадались. Я хотел невиданного рассвета и могущества Солярии, её владычества во Вселенной. Мне, увы, не удалось ничего, но не по моей вине. Вот, я сознался во всём. А теперь, прикажите тому человеку не приходить ко мне. Я не вынесу этого. Пусть он убирается, пусть он… – Больше Либиг не мог выговорить не слова.
Бейли удовлетворённо кивнул. Снова он нажал верхнюю кнопку. Угроза личной встречи подействовала на солярианина сильнее, чем могла бы подействовать любая попытка. Эта угроза полностью лишила самообладания и вынудила сознаться во всём.
И в этот самый момент роботехник увидел нечто, окончательно лишившее его разума. На коленях он пополз от чего-то, невидимого на экране.
– Вон! Вон отсюда, вон, во… – Раздались невнятные звуки. И вдруг его правая рука потянулась к карману, что-то вынула и поднесла ко рту. Всё это заняло несколько секунд. Качнувшись сначала вправо и затем влево, Либиг упал как подкошенный.
– Эй, ты, жалкий безумец, ведь к тебе приближается не человек, а всего лишь один из твоих возлюбленных роботов, – чуть было не крикнул землянин, но вовремя удержался.
В поле зрения всех присутствующих появилась высокая стройная фигура Дэниела Оливо. Какое-то мгновение он молча смотрел на распростёртое на полу тело. Илайдж Бейли в ужасе затаил дыханье. А вдруг Дэниел поймёт, что человека, лежащего на полу, убил ужас от приближения его, человекоподобного робота. Как прореагирует на это его скованный Первым Законом мозг?
Но Дэниел опустился на колени около тела и осторожно несколько раз прикоснулся к нему. Затем он нежно приподнял голову Либига, как будто это была драгоценность и, обратив своё прекрасное невозмутимое лицо ко всем присутствующим, прошептал:
– Человеческое существо мертво.
Некоторые с изумлением глядели на него, другие на его противника.
Но Бейли не дал им опомниться.
– Вы все прекрасно понимаете, Либиг, – продолжал он. – Дельмар собирался прервать отношения с вами. Причина заключалась в том, что Рикэн Дельмар был в курсе вашей работы значительно больше, нежели кто другой. Он знал, что вы проводите опасные эксперименты, и пытались остановить вас, но безуспешно. Тогда он намекнул правителю Груэру о вашей деятельности, но только намекнул, так как ещё не был уверен во всех деталях. Вы узнали об этом. Рикэн Дельмар становился опасен для вас.
– Он сумасшедший, этот землянин, настоящий сумасшедший! – прокричал роботехник. – Я не желаю больше слушать эти бредни.
– Нет, правитель Либиг, вы должны выслушать его, – голос главы Департамента Безопасности звучал достаточно грозно.
Детектив закусил губу, чтобы не выдавать охватившего его торжества.
– Во время беседы со мной, – продолжал он, – когда вы упомянули о роботах с заменяющимися конечностями, доктор Либиг, вы бросили ещё фразу о космических кораблях, управляемых роботами. В тот раз, доктор Либиг, пожалуй, вы были откровенны больше, чем обычно. Вероятно, вас покинули обычная осторожность, потому что перед вами был землянин, существо неполноценное и неспособное разобраться в ваших проблемах. К тому времени я уже услышал от доктора Квемота, что защитой Солярии от других Внешних Миров являются его позитронные роботы.
– Я имел в виду… – взволнованно начал было Квемот.
– Да, я знаю, – прервал его Бейли, – вы мыслили о социологическом плане, доктор Квемот. Но всё же ваши слова послужили толчком для меня. Попробуем сравнить космический корабль, управляемый роботами, с кораблём, управляемым людьми. В первом случае использование роботов для военных целей невозможно. Робот, как известно, не в состоянии уничтожить людей даже на вражеских кораблях или вражеских мирах. Для него все человеческие существа неприкосновенны. Но если бы вам удалось создать роботов, не подчиняющихся Первому Закону, и они повели бы боевые космические корабли, такие корабли были бы непобедимыми. Страшные армады кораблей, ведомых бездушными роботами, сеяли бы ужас и разрешение на всех мирах. И только вы, знающий секрет новых моделей роботов, умели бы ими управлять. Тогда ваши честолюбивые мечты о покорении Галактики и о вашем владычестве над Вселенной были бы на пути к осуществлению. А все те, кто могли вам помешать, – должны были быть устранены с вашего пути. Прав я или нет, правитель Либиг?
Ответа не было. Либиг, обуреваемый ужасом, смятением и яростью, молчал. Но даже если бы он сказал что-либо, его слова нельзя было бы разобрать в поднявшемся шуме. Обычно сдержанные и чинные спейсеры повскакивали с мест. Яростно жестикулируя, они выкрикивали угрозы по адресу роботехника. Клариса с развевающимися волосами и лицом фурии, повернувшись к Либигу, проклинала его. Даже Гладия вскочила с места и грозно трясла маленькими кулачками.
Бейли закрыл глаза и на какое-то мгновение разрешил себе слегка ослабить огромное физическое и нравственное напряжение, в котором находился. То, что он задумал, удалось. Наконец-то он нашёл правильный подход к этим людям. Ключ к ним помог ему найти, как это ни странно, самодовольный социолог. «В отличие от спартанских илотов, роботы никогда не будут в состоянии восстать против людей», – говорил он. Но что, если сами люди обучат роботов искусству уничтожить их? Что, если роботы научатся бунтовать? Тогда прощай привольная безопасная жизнь соляриан, жизнь, основанная на труде и беспрекословном повиновении роботов. Можно ли представить себе более тяжкое преступление в глазах соляриан!
Это понял Илайдж Бейли, и это был его козырный туз.
– Вы арестованы, презренный правитель! – грозно вскричал Корвин Атлбиш. – Вам запрещено заходить в лаборатории, касаться ваших записей до тех пор, пока правительство не сумеет тщательно проверить их и… – то гнева спейсер задохнулся, и его дальнейшие слова потонули в общем шуме.
К Бейли приблизился робот.
– Господин, вам донесение от господина Оливо, – произнёс он.
Бейли схватил бумагу и, повернувшись к своим слушателям, громовым голосом крикнул:
– Внимание!
Шум, как по мановению волшебной палочки, утих, и все лица повернулись к землянину с выражением глубокого и почтительного внимания.
– Ещё до начала нашей беседы я поручил своему коллеге Дэниелу Оливо с Авроры ознакомиться с экспериментальными лабораториями доктора Либига. Дэниел Оливо сообщает мне, что он сейчас лично явится к доктору Либигу с тем, чтобы потребовать разъяснений по поводу некоторых обнаруженных им фактов?
– Как лично?.. – в ужасе завопил роботехник. Его глаза, казалось, вот-вот выскочат из орбит. – Он явится сюда? Ко мне? Нет, нет. – Его голос перешёл на страшный хрип.
– Не бойтесь, он вам не причинит никакого вреда, – холодно сказал детектив, – если, конечно, вы дадите ему должные показания.
– Ни за что! Я не позволю, не позволю… – Либиг упал на колени, видимо, не сознавая, что он делает. – Что вы в конце концов хотите от меня? Что я должен сказать? Сознаться? Хорошо, я расскажу все. Да, робот, которого я послал к Дельмару, имел заменяемые конечности. Да, я желал смерти Дельмара. Я организовал отравление Груэра. Да, я хотел пристрелить вас. Да, я мечтал о создании могучих боевых космических кораблей с новыми роботами, о которых вы догадались. Я хотел невиданного рассвета и могущества Солярии, её владычества во Вселенной. Мне, увы, не удалось ничего, но не по моей вине. Вот, я сознался во всём. А теперь, прикажите тому человеку не приходить ко мне. Я не вынесу этого. Пусть он убирается, пусть он… – Больше Либиг не мог выговорить не слова.
Бейли удовлетворённо кивнул. Снова он нажал верхнюю кнопку. Угроза личной встречи подействовала на солярианина сильнее, чем могла бы подействовать любая попытка. Эта угроза полностью лишила самообладания и вынудила сознаться во всём.
И в этот самый момент роботехник увидел нечто, окончательно лишившее его разума. На коленях он пополз от чего-то, невидимого на экране.
– Вон! Вон отсюда, вон, во… – Раздались невнятные звуки. И вдруг его правая рука потянулась к карману, что-то вынула и поднесла ко рту. Всё это заняло несколько секунд. Качнувшись сначала вправо и затем влево, Либиг упал как подкошенный.
– Эй, ты, жалкий безумец, ведь к тебе приближается не человек, а всего лишь один из твоих возлюбленных роботов, – чуть было не крикнул землянин, но вовремя удержался.
В поле зрения всех присутствующих появилась высокая стройная фигура Дэниела Оливо. Какое-то мгновение он молча смотрел на распростёртое на полу тело. Илайдж Бейли в ужасе затаил дыханье. А вдруг Дэниел поймёт, что человека, лежащего на полу, убил ужас от приближения его, человекоподобного робота. Как прореагирует на это его скованный Первым Законом мозг?
Но Дэниел опустился на колени около тела и осторожно несколько раз прикоснулся к нему. Затем он нежно приподнял голову Либига, как будто это была драгоценность и, обратив своё прекрасное невозмутимое лицо ко всем присутствующим, прошептал:
– Человеческое существо мертво.
Илайдж Бейли прощается
Илайдж Бейли ожидал её прихода. Она сама попросила о встрече.
– О, – пробормотал он, – если я не ошибаюсь, это не телеконтакты?
– Да, но как вы догадались? Так быстро? – прошептала она.
– У вас на руках перчатки.
– О, вы правы, – Гладия взглянула на свои руки и добавила мягко: – Вам неприятно?
– Ну, что вы, конечно нет.
Она виновато улыбнулась.
– Мне надо привыкать, не правда ли, Илайдж? Я ведь собираюсь на Аврору.
– Значит, вы устроились благополучно?
– Да, благодаря хлопотам мистера Оливо. Я никогда не вернусь сюда, Илайдж.
– Правильно, Гладия. Вы там будете счастливее, я уверен.
– Пока что мне немного боязно.
– Понимаю. Вам придётся привыкать к личным контактам, и, возможно, у вас не будет таких удобств, как здесь. Но постепенно вы привыкните, а главное, вы забудете то, что вам пришлось пережить.
– Мне вовсе не хочется забыть всё, что было здесь, – тихо сказала она.
– А всё-таки вы забудете, – Бейли взглянул на грациозную фигурку молодой женщины, – и придёт время, когда вы встретите кого-нибудь и… выйдете замуж. Я имею в виду настоящий брак… – Он попытался улыбнуться, но это ему плохо удалось.
– Почему-то в данный момент, – она печально улыбнулась, – в данный момент… эта перспектива не привлекает меня.
– Потом всё изменится, – с деланной бодростью ответил он.
Они стояли друг против друга и молчали… молчали, не зная, что сказать друг другу.
– Я ещё не благодарила вас за все… Илайдж, – наконец вымолвила Гладия.
– Не за что. Это – моя работа, – ответил он.
– Вы возвращаетесь на Землю, не правда ли?
– Да.
– И я никогда не увижу вас?
– Вероятно, нет. Но не огорчайтесь. Максимум через сорок лет меня уже не будет в живых. А вы будете всё такая же… Как и сейчас.
– Не надо так говорить! – взволнованно воскликнула она.
– Но это правда.
– Относительно Джотана Либига всё подтвердилось, – заметила она, очевидно, желая переменить тему.
– Знаю. При проверке оказалось, что эксперименты с космическими кораблями-роботами шли на полный ход. Роботехники нашли также и множество роботов со сменяемыми конечностями.
Гладия вздрогнула.
– Как вы думаете, почему он делал такие ужасные вещи?
– Он ненавидел людей. Он покончил с собой только для того, чтобы избежать личного присутствия другого человека. Он готов был уничтожить и другие миры с единственной целью, чтобы Солярия с её табу на личные контакты царствовала во всей Галактике.
– Как можно так ненавидеть людей? – пробормотала она. – Иногда личные встречи бывают такими…
Она замолчала. Снова наступила пауза, и снова они стояли и молча глядели друг на друга.
И вдруг Гладия зарыдала.
– О, Илайдж, это всё-таки ужасно!
– Что ужасно, Гладия?
– Могу ли я прикоснуться к вам? Ведь я больше никогда не увижу вас, Илайдж…
– Конечно, если вам хочется, Гладия.
Шаг за шагом она подходила всё ближе и ближе. Её глаза сияли, и в то же время в них притаился испуг. Она остановилась в нескольких шагах от него и затем, как в трансе, начала стягивать перчатку с руки.
– Не надо, Гладия, – тихо сказал Бейли.
– Я нисколько не боюсь, – прошептала она и протянула ему обнажённую руку. Рука Бейли тоже дрожала, когда он взял её маленькую дрожащую ручку в свою. Это продолжалось одно мгновенье. Он разжал свою руку, её рука выпала, и вдруг он почувствовал лёгкое, как дуновение, прикосновение её пальцев на своём лбу, подбородке и щеках.
– Спасибо, Илайдж, за все. Прощайте, – послышался её голос.
– Прощайте, Гладия, – сказал он, глядя на удаляющуюся фигурку.
И в этот момент Илайдж Бейли ощутил такое мятежное чувство потери, которое не смогла заглушить даже мысль о том, что его ожидает корабль, который доставит его на родную Землю.
– О, – пробормотал он, – если я не ошибаюсь, это не телеконтакты?
– Да, но как вы догадались? Так быстро? – прошептала она.
– У вас на руках перчатки.
– О, вы правы, – Гладия взглянула на свои руки и добавила мягко: – Вам неприятно?
– Ну, что вы, конечно нет.
Она виновато улыбнулась.
– Мне надо привыкать, не правда ли, Илайдж? Я ведь собираюсь на Аврору.
– Значит, вы устроились благополучно?
– Да, благодаря хлопотам мистера Оливо. Я никогда не вернусь сюда, Илайдж.
– Правильно, Гладия. Вы там будете счастливее, я уверен.
– Пока что мне немного боязно.
– Понимаю. Вам придётся привыкать к личным контактам, и, возможно, у вас не будет таких удобств, как здесь. Но постепенно вы привыкните, а главное, вы забудете то, что вам пришлось пережить.
– Мне вовсе не хочется забыть всё, что было здесь, – тихо сказала она.
– А всё-таки вы забудете, – Бейли взглянул на грациозную фигурку молодой женщины, – и придёт время, когда вы встретите кого-нибудь и… выйдете замуж. Я имею в виду настоящий брак… – Он попытался улыбнуться, но это ему плохо удалось.
– Почему-то в данный момент, – она печально улыбнулась, – в данный момент… эта перспектива не привлекает меня.
– Потом всё изменится, – с деланной бодростью ответил он.
Они стояли друг против друга и молчали… молчали, не зная, что сказать друг другу.
– Я ещё не благодарила вас за все… Илайдж, – наконец вымолвила Гладия.
– Не за что. Это – моя работа, – ответил он.
– Вы возвращаетесь на Землю, не правда ли?
– Да.
– И я никогда не увижу вас?
– Вероятно, нет. Но не огорчайтесь. Максимум через сорок лет меня уже не будет в живых. А вы будете всё такая же… Как и сейчас.
– Не надо так говорить! – взволнованно воскликнула она.
– Но это правда.
– Относительно Джотана Либига всё подтвердилось, – заметила она, очевидно, желая переменить тему.
– Знаю. При проверке оказалось, что эксперименты с космическими кораблями-роботами шли на полный ход. Роботехники нашли также и множество роботов со сменяемыми конечностями.
Гладия вздрогнула.
– Как вы думаете, почему он делал такие ужасные вещи?
– Он ненавидел людей. Он покончил с собой только для того, чтобы избежать личного присутствия другого человека. Он готов был уничтожить и другие миры с единственной целью, чтобы Солярия с её табу на личные контакты царствовала во всей Галактике.
– Как можно так ненавидеть людей? – пробормотала она. – Иногда личные встречи бывают такими…
Она замолчала. Снова наступила пауза, и снова они стояли и молча глядели друг на друга.
И вдруг Гладия зарыдала.
– О, Илайдж, это всё-таки ужасно!
– Что ужасно, Гладия?
– Могу ли я прикоснуться к вам? Ведь я больше никогда не увижу вас, Илайдж…
– Конечно, если вам хочется, Гладия.
Шаг за шагом она подходила всё ближе и ближе. Её глаза сияли, и в то же время в них притаился испуг. Она остановилась в нескольких шагах от него и затем, как в трансе, начала стягивать перчатку с руки.
– Не надо, Гладия, – тихо сказал Бейли.
– Я нисколько не боюсь, – прошептала она и протянула ему обнажённую руку. Рука Бейли тоже дрожала, когда он взял её маленькую дрожащую ручку в свою. Это продолжалось одно мгновенье. Он разжал свою руку, её рука выпала, и вдруг он почувствовал лёгкое, как дуновение, прикосновение её пальцев на своём лбу, подбородке и щеках.
– Спасибо, Илайдж, за все. Прощайте, – послышался её голос.
– Прощайте, Гладия, – сказал он, глядя на удаляющуюся фигурку.
И в этот момент Илайдж Бейли ощутил такое мятежное чувство потери, которое не смогла заглушить даже мысль о том, что его ожидает корабль, который доставит его на родную Землю.
Илайдж Бейли предлагает новые пути
Государственный секретарь Альберт Минним улыбался с довольным видом.
– Рад снова видеть вас на Земле, – стараясь быть как можно приветливее, сказал он. – Ваш письменный доклад, конечно, прибыл раньше вас. Он сейчас изучается специалистами. Вы хорошо поработали, что будет отмечено в вашем личном деле.
– Я очень благодарен, сэр, – церемонно ответил детектив.
В нём уже не было прежнего энтузиазма. Он был снова на Земле, в безопасности подземных городов, он уже слышал голос Джесси по телефону – всё было как будто в полном порядке. И всё же он чувствовал себя каким-то опустошённым.
– Однако ваш доклад касается исключительно расследования убийства. Меня интересуют ещё и другие вопросы, о которых мы с вами беседовали. Что вы можете доложить мне об этом устно?
Бейли колебался. Невольно он потянулся к внутреннему карману пиджака, где лежала его старая, обкуренная трубка.
– Можете курить, Бейли, – быстро сказал Минним.
Детектив, не торопясь, разжёг трубку.
– Помните, сэр, вы задали мне вопрос: в чём заключается слабость Внешних Миров? Мы знаем их силу: обилие роботов, малая населённость, долголетие… Но каковы их уязвимые места?
– Ну и что вы узнали об этом?
– Я думаю, что я понял, в чём заключается их слабость, сэр.
– Прекрасно. Я слушаю вас, Бейли.
– Их слабость заключается в том же, в чём их сила. В полной зависимости общества от роботов, в малой населённости их планеты, в их долголетии.
Выражение лица государственного секретаря не изменилось. Он по-прежнему сосредоточенно водил карандашом по бумаге, лежащей перед ним.
– Почему вы так думаете? – наконец спросил он.
В течение всего пути от Солярии до Земли Илайдж Бейли обдумывал предстоящий ему разговор с Альбертом Миннимом. Он собирался привести, как ему казалось, веские и бесспорные аргументы. А теперь вдруг растерялся.
– Я не уверен, что сумею разъяснить свои мысли достаточно ясно, – задумчиво сказал он.
– Не важно. Все равно говорите. Мне интересно, что вы думаете по данному вопросу, – настойчиво продолжал государственный инспектор.
– Видите ли, сэр, – Бейли говорил медленно, тщательно подбирая слова, – соляриане в своём развитии упустили нечто такое, чем обладало человечество в течение миллионов лет, что в итоге более значимо, чем все промышленные и технические достижения. То, что в своё время сделало возможным прогресс человечества, полностью утеряно на этой планете.
– Я не хочу гадать, Бейли. Что вы имеете в виду? – нетерпеливо спросил Минним.
– Сотрудничество между людьми. Солярия полностью от него отказалась. В солярианском мире индивиды существуют совершенно изолированно друг от друга. Невежественный человек, мнящий себя единственным на всей планете социологом, с гордостью сообщил мне об этом. Единственная отрасль знаний, реально развивающаяся на Солярии, – это роботехника. Но и она сводится к созданию и усовершенствованию роботов, и этим занимается небольшая группа специалистов. Как только возник сложный вопрос, включающий анализ взаимоотношений между людьми и роботами, им пришлось вызвать специалиста с Земли. Разве одно это не говорит о многом? На Солярии существует только одна форма искусства – абстракция, из которой полностью устранено человеческое начало.
– Это всё, конечно, так, – поморщившись, сказал Минним, – но что из этого следует?
– Без взаимосвязи между людьми жизнь теряет свой главный интерес. Исчезают интеллектуальные ценности, самое существование теряет свой смысл. Но не только отсутствие человеческих контактов привело к вырождению солярианского общества. Достигнутое на Солярии долголетие также не способствует прогрессу. У нас же на Земле постоянно происходит приток свежих молодых сил, которые жаждут перемен и не успевают закостенеть в своих обычаях. Наверное, в этом вопросе должен быть какой-то оптимум: человеческая жизнь должна длиться достаточно долго, чтобы общество состояло практически целиком из старых людей. На Солярии приток юности слишком медленен.
– Интересно, интересно, – пробормотал Минним.
Он взглянул на Бейли, и в его глазах сверкнула усмешка.
– А вы проницательный человек, инспектор, – провозгласил он.
– Благодарю вас, – сдержанно ответил Бейли.
– Вы знаете, почему я хотел выслушать ваше мнение относительно Солярии? – Лицо государственного секретаря выразило нескрываемое торжество.
– Мне хотелось знать, понимаете ли вы сами до конца, какие отличные новости вы привезли нам на Землю.
– Подождите, я ещё не все сказал! – воскликнул Бейли.
– Конечно, не все, – согласился Минним. – Солярия ничего не может поделать с загниванием своего общества. Её зависимость от роботов зашла слишком далеко. Роботы не могут превозмочь своей ограниченности. Ясно, что прогресс на Внешних Мирах должен приостановиться. И тогда кончится владычество спейсеров. Земле нечего будет опасаться, мы будем спасены. Новые сведения, добытые вами для нас, имеют решающее значение.
– Но мы пока, – на этот раз голос Бейли звучал громко, – обсуждаем только одну Солярию, а не все Внешние Миры.
– Это неважно. Ваш солярианский социолог, Кимот, что ли?..
– Квемот, сэр.
– Ну, пусть Квемот… Разве он не утверждал, что и другие Внешние Миры развиваются в том же направлении, что и Солярия?
– Да, Квемот так говорил. Но, во-первых, он решительно ничего не знал о других Мирах, во-вторых, он никакой не социолог. Я вам уже об этом докладывал.
– Ну, что же, этим займутся наши земные социологи.
– Но у них же нет никаких данных, никакого фактического материала… Мы же ничего не знаем о других Внешних Мирах, например, о могущественной Авроре?
Но Альберт Минним взмахнул выхоленной рукой, как бы отметая какие бы то ни было сомнения.
– Наши люди займутся этим вопросом. И я уверен, что они согласятся с Квемотом.
Бейли задумался. Ему было ясно, что Минним, а за ним, очевидно, и все остальные члены правительства, твёрдо решили принимать желаемое за действительное. А в таких случаях результаты социологических изысканий всегда будут соответствовать желаемому. Особенно, если пренебречь некоторыми очевидными фактами. Что ему, Бейли, делать? Попытаться объяснить государственному секретарю, как в действительности обстоят дела, или… Его колебание длилось слишком долго. Альберт Минним заговорил снова. На этот раз его голос звучал по-деловому буднично.
– Я хотел бы выяснить ещё некоторые вопросы, связанные с делом Дельмара. Скажите, инспектор, в ваши намерения входило заставить Либига совершить самоубийство?
– Мне нужно было заставить его сознаться, сэр. Конечно, я не предвидел полностью, как подействует на Либига приближение человекоподобного робота. Но, откровенно говоря, его смерть меня нисколько не огорчает. Он был весьма одарённым человеком и одновременно опасным маньяком.
– Я согласен с вами, – сухо заметил Минним, – и считаю, что такой конец является весьма удачным. Но разве вы не понимали, какой опасности подвергались, если бы соляриане поняли, что Либиг никак не мог совершить самого акта убийства Дельмара.
Бейли вынул изо рта трубку и ничего не ответил.
– Ну, ну, инспектор, вы-то знаете, что Либиг этого не сделал. Убийство требовало личного присутствия, а Либиг предпочёл ему смерть. Его конец полностью доказал это.
– Вы правы, сэр, – медленно проговорил Бейли. – Я рассчитывал на то, что соляриан так возмутит намерение Либига создать опасных для людей роботов, что они ни о чём другом и думать не станут.
– Кто же, в таком случае, убил Дельмара?
– Если вы хотите знать, кто фактически нанёс ему удар, – так же медленно продолжал детектив, – то это жена покойного Гладия Дельмар.
– И всё же отпустили её?
– Морально она не была ответственна за свой поступок. Либиг использовал её в своих целях. Он знал о ссорах между мужем и женой, знал, что у Гладии бывают вспышки безумного гнева, когда она не владеет собой. Он послал к Дельмару робота, которого со свойственным ему искусством подготовил для осуществления своих планов. В минуту слепой ярости Гладия получила оружие, которым, не помня себя, воспользовалась. Таким образом, с помощью Гладии и робота Либиг избавился от Дельмара. А потом он избавился бы и от Гладии, обвинённой в убийстве. Очень хитро и ловко, не так ли, сэр?
– Но рука робота должна быть запачкана кровью и волосами убитого? – сказал Минним.
– Конечно, – ответил Бейли, – но этим и иными роботами занялся не кто иной, как сам Либиг. Он стёр из запоминающего устройства домашних роботов часть их наблюдений, а своего робота немедленно уничтожил. Единственная ошибка Либига заключалась в том, что он считал вину Гладии очевидной, и решил, что даже отсутствие орудия убийства не спасёт её. К тому же он не мог предвидеть, что расследованием дела займётся профессиональный детектив.
– Итак, после смерти Либига вы устроили так, чтобы Гладия Дельмар покинула Солярию? Вы это сделали, опасаясь, что соляриане, успокоившись, разберутся во всём сами?
Бейли пожал плечами.
– Эта женщина достаточно настрадалась: от своего мужа, от Либига, от всей жизни на Солярии. Пусть попробует быть счастливой, если сможет.
– А не думаете ли вы, инспектор, – сухо возразил государственный секретарь, – что вы пожертвовали законностью в угоду своему капризу или, что ещё хуже, личным чувствам?
Худощавое лицо Илайджа Бейли стало суровым.
– Нет, не думаю, сэр. Я не был связан законами Солярии. Главным для меня были интересы Земли. Не так ли? А эти интересы требовали, что был обезврежен опасный маньяк. Что касается госпожи Дельмар, – теперь Бейли смотрел прямо в глаза Альберта Миннима – он делал сейчас рискованный ход, но чувствовал, что должен пойти на это, – что касается госпожи Дельмар, то я воспользовался ею, чтобы провести важный эксперимент.
– Какой эксперимент?
– Я не знал, согласится ли она пренебречь обычаями и традициями, глубоко заложенными в неё с самого раннего детства. Жизнь на Солярии была для неё адом. Однако она могла и не суметь расстаться с этим привычным для неё адом. Но она поступила иначе. Она заставила себя покинуть негодный солярианский мир и искать новых путей в жизни. Для меня её решение было символичным. Мне казалось, оно открыло врата спасения и для всех нас.
– Для нас? – воскликнул Минним. – Что за чертовщину вы несёте?
– Я не имею в виду себя или вас, сэр, – серьёзно ответил Бейли. – Я имею в виду человечество в целом. Поймите, сэр, что существует ещё один мир, напоминающий Солярию, и этот мир – наша Земля.
– Что вы хотите этим сказать?
– То, что я сказал, сэр, – с воодушевлением продолжал Бейли. – Наша планета – это Солярия наизнанку. Обитатели Солярии дошли до состояния полной изолированности друг от друга. Мы – в полной изолированности от других Внешних Миров. Они замкнулись в своих пустых огромных поместьях. Мы – заперлись в своих подземных городах. Мы, – кулаки Бейли были сжаты, глаза сверкали, – в тупике!
На лице государственного секретаря было глубокое неодобрение.
– Инспектор Бейли, вы устали и измучены. Вы нуждаетесь в отдыхе. И вы получите месяц отдыха с полным сохранением содержания. После отпуска вас ждёт повышение по службе. Я думаю, что вы можете твёрдо рассчитывать на перевод вас в класс С-9.
– Благодарю вас, сэр, но это не то, чего я хочу. Я хочу, чтобы вы выслушали меня до конца. Для нас существует только один выход из тупика. Это выход наружу, в открытое пространство. Ведь, в конце концов, наши предки были первыми, кто заселил Внешние Миры.
– Да, всё это так, но, боюсь, что наше время прошло.
Бейли чувствовал нетерпение своего собеседника и его желание избавиться от тягостного разговора. Тем не менее он упрямо продолжал:
– Спасаясь от могущественных спейсеров, покоривших Внешние Миры, мы запрятались глубоко под Землю. Они стали властелинами, а мы – червями. Они развивали технику, а мы уходили все глубже в недра земли. Разве это не так? В конце концов мы придём к полной деградации. Мы не должны чувствовать себя стоящими ниже спейсеров. Наоборот, мы должны соревноваться с ними, следовать за ними в том, в чём они сильны, и научиться противостоять им, если понадобится. А для этого прежде всего следует выйти в открытое пространство. Если мы не сможем сделать этого сами, мы обязаны научить наших детей жить по-новому. Это жизненно необходимо, помните, сэр.
– Вы, безусловно, нуждаетесь в отдыхе, мой друг.
– Выслушайте меня, сэр! – неистово закричал Бейли. – Если всё будет продолжаться так, как сейчас, могущественные спейсеры уничтожат нас в течение одного столетия. Поймите это, сэр.
– Но…
– Я ещё не кончил, сэр. Нельзя вечно обманывать землян иллюзиями. Больше так жить нельзя. Или мы выйдем на широкие просторы, к свету, к солнцу, или мы погибнем. Иного выбора для землян нет.
– Да, да, – успокаивающе закивал Минним, – возможно, вы правы. А теперь, до свидания, инспектор.
Бейли покинул государственного секретаря с чувством необычайной приподнятости, Он, конечно, не добился победы, но он и не ожидал быстрой и лёгкой победы. Переубедить таких, как Альберт Минним, нелегко, для этого потребуется немало времени и сил. Но, во всяком случае, Бейли поколебал бездумную уверенность Миннима в своей непогрешимости и правоте.
«Я уверен, – думал Илайдж Бейли, – пройдёт некоторое время, и я снова отправлюсь во Внешние Миры. Ведь должны же существовать более разумные миры, чем Солярия. Ещё одно поколение, и мы, земляне, выйдем на широкие просторы Галактики.
Подземный поезд мчал Бейли домой. Скоро он увидит Джесси… Поймёт ли она его? А его сын Бентли. Ему уже семнадцать… Что станет с Землёй, когда у самого Бентли будет такой сын? Я верю, думал Бейли, на Земле найдётся миллионы таких же, как я. Когда они почуют запах свободы, они пойдёт навстречу ей. Надо только указать им путь.
Поезд набирал скорость. Бейли оглянулся. Всё кругом было залито искусственным светом. Маленькие огни, силуэты домов, стальные громады фабрик, и люди, повсюду огромные толпы людей, шумящих, толкающихся, мешающих друг другу… Раньше всё это было привычно… Об этом он не мечтал на далёкой Солярии… А сейчас это казалось каким-то чужим. Он не мог найти себе места во всём этом шуме и хаосе. Странно, но что-то переменилось в нём. В огромной чреве Земли для него больше не было места. Как новорождённый не может возвратиться в утробы матери, так и Бейли не мог найти обратного входа в утробы подземных городов. Если то же самое произойдёт и с другими, Земля снова возродится и выйдет навстречу Солнцу. Сердце Бейли бешено колотилось, кровь стучала в его висках. Он поднял голову. Сквозь сталь и бетон он увидел его… огненное, манящее к себе, сияющее… Он увидел Обнажённое Солнце.
– Рад снова видеть вас на Земле, – стараясь быть как можно приветливее, сказал он. – Ваш письменный доклад, конечно, прибыл раньше вас. Он сейчас изучается специалистами. Вы хорошо поработали, что будет отмечено в вашем личном деле.
– Я очень благодарен, сэр, – церемонно ответил детектив.
В нём уже не было прежнего энтузиазма. Он был снова на Земле, в безопасности подземных городов, он уже слышал голос Джесси по телефону – всё было как будто в полном порядке. И всё же он чувствовал себя каким-то опустошённым.
– Однако ваш доклад касается исключительно расследования убийства. Меня интересуют ещё и другие вопросы, о которых мы с вами беседовали. Что вы можете доложить мне об этом устно?
Бейли колебался. Невольно он потянулся к внутреннему карману пиджака, где лежала его старая, обкуренная трубка.
– Можете курить, Бейли, – быстро сказал Минним.
Детектив, не торопясь, разжёг трубку.
– Помните, сэр, вы задали мне вопрос: в чём заключается слабость Внешних Миров? Мы знаем их силу: обилие роботов, малая населённость, долголетие… Но каковы их уязвимые места?
– Ну и что вы узнали об этом?
– Я думаю, что я понял, в чём заключается их слабость, сэр.
– Прекрасно. Я слушаю вас, Бейли.
– Их слабость заключается в том же, в чём их сила. В полной зависимости общества от роботов, в малой населённости их планеты, в их долголетии.
Выражение лица государственного секретаря не изменилось. Он по-прежнему сосредоточенно водил карандашом по бумаге, лежащей перед ним.
– Почему вы так думаете? – наконец спросил он.
В течение всего пути от Солярии до Земли Илайдж Бейли обдумывал предстоящий ему разговор с Альбертом Миннимом. Он собирался привести, как ему казалось, веские и бесспорные аргументы. А теперь вдруг растерялся.
– Я не уверен, что сумею разъяснить свои мысли достаточно ясно, – задумчиво сказал он.
– Не важно. Все равно говорите. Мне интересно, что вы думаете по данному вопросу, – настойчиво продолжал государственный инспектор.
– Видите ли, сэр, – Бейли говорил медленно, тщательно подбирая слова, – соляриане в своём развитии упустили нечто такое, чем обладало человечество в течение миллионов лет, что в итоге более значимо, чем все промышленные и технические достижения. То, что в своё время сделало возможным прогресс человечества, полностью утеряно на этой планете.
– Я не хочу гадать, Бейли. Что вы имеете в виду? – нетерпеливо спросил Минним.
– Сотрудничество между людьми. Солярия полностью от него отказалась. В солярианском мире индивиды существуют совершенно изолированно друг от друга. Невежественный человек, мнящий себя единственным на всей планете социологом, с гордостью сообщил мне об этом. Единственная отрасль знаний, реально развивающаяся на Солярии, – это роботехника. Но и она сводится к созданию и усовершенствованию роботов, и этим занимается небольшая группа специалистов. Как только возник сложный вопрос, включающий анализ взаимоотношений между людьми и роботами, им пришлось вызвать специалиста с Земли. Разве одно это не говорит о многом? На Солярии существует только одна форма искусства – абстракция, из которой полностью устранено человеческое начало.
– Это всё, конечно, так, – поморщившись, сказал Минним, – но что из этого следует?
– Без взаимосвязи между людьми жизнь теряет свой главный интерес. Исчезают интеллектуальные ценности, самое существование теряет свой смысл. Но не только отсутствие человеческих контактов привело к вырождению солярианского общества. Достигнутое на Солярии долголетие также не способствует прогрессу. У нас же на Земле постоянно происходит приток свежих молодых сил, которые жаждут перемен и не успевают закостенеть в своих обычаях. Наверное, в этом вопросе должен быть какой-то оптимум: человеческая жизнь должна длиться достаточно долго, чтобы общество состояло практически целиком из старых людей. На Солярии приток юности слишком медленен.
– Интересно, интересно, – пробормотал Минним.
Он взглянул на Бейли, и в его глазах сверкнула усмешка.
– А вы проницательный человек, инспектор, – провозгласил он.
– Благодарю вас, – сдержанно ответил Бейли.
– Вы знаете, почему я хотел выслушать ваше мнение относительно Солярии? – Лицо государственного секретаря выразило нескрываемое торжество.
– Мне хотелось знать, понимаете ли вы сами до конца, какие отличные новости вы привезли нам на Землю.
– Подождите, я ещё не все сказал! – воскликнул Бейли.
– Конечно, не все, – согласился Минним. – Солярия ничего не может поделать с загниванием своего общества. Её зависимость от роботов зашла слишком далеко. Роботы не могут превозмочь своей ограниченности. Ясно, что прогресс на Внешних Мирах должен приостановиться. И тогда кончится владычество спейсеров. Земле нечего будет опасаться, мы будем спасены. Новые сведения, добытые вами для нас, имеют решающее значение.
– Но мы пока, – на этот раз голос Бейли звучал громко, – обсуждаем только одну Солярию, а не все Внешние Миры.
– Это неважно. Ваш солярианский социолог, Кимот, что ли?..
– Квемот, сэр.
– Ну, пусть Квемот… Разве он не утверждал, что и другие Внешние Миры развиваются в том же направлении, что и Солярия?
– Да, Квемот так говорил. Но, во-первых, он решительно ничего не знал о других Мирах, во-вторых, он никакой не социолог. Я вам уже об этом докладывал.
– Ну, что же, этим займутся наши земные социологи.
– Но у них же нет никаких данных, никакого фактического материала… Мы же ничего не знаем о других Внешних Мирах, например, о могущественной Авроре?
Но Альберт Минним взмахнул выхоленной рукой, как бы отметая какие бы то ни было сомнения.
– Наши люди займутся этим вопросом. И я уверен, что они согласятся с Квемотом.
Бейли задумался. Ему было ясно, что Минним, а за ним, очевидно, и все остальные члены правительства, твёрдо решили принимать желаемое за действительное. А в таких случаях результаты социологических изысканий всегда будут соответствовать желаемому. Особенно, если пренебречь некоторыми очевидными фактами. Что ему, Бейли, делать? Попытаться объяснить государственному секретарю, как в действительности обстоят дела, или… Его колебание длилось слишком долго. Альберт Минним заговорил снова. На этот раз его голос звучал по-деловому буднично.
– Я хотел бы выяснить ещё некоторые вопросы, связанные с делом Дельмара. Скажите, инспектор, в ваши намерения входило заставить Либига совершить самоубийство?
– Мне нужно было заставить его сознаться, сэр. Конечно, я не предвидел полностью, как подействует на Либига приближение человекоподобного робота. Но, откровенно говоря, его смерть меня нисколько не огорчает. Он был весьма одарённым человеком и одновременно опасным маньяком.
– Я согласен с вами, – сухо заметил Минним, – и считаю, что такой конец является весьма удачным. Но разве вы не понимали, какой опасности подвергались, если бы соляриане поняли, что Либиг никак не мог совершить самого акта убийства Дельмара.
Бейли вынул изо рта трубку и ничего не ответил.
– Ну, ну, инспектор, вы-то знаете, что Либиг этого не сделал. Убийство требовало личного присутствия, а Либиг предпочёл ему смерть. Его конец полностью доказал это.
– Вы правы, сэр, – медленно проговорил Бейли. – Я рассчитывал на то, что соляриан так возмутит намерение Либига создать опасных для людей роботов, что они ни о чём другом и думать не станут.
– Кто же, в таком случае, убил Дельмара?
– Если вы хотите знать, кто фактически нанёс ему удар, – так же медленно продолжал детектив, – то это жена покойного Гладия Дельмар.
– И всё же отпустили её?
– Морально она не была ответственна за свой поступок. Либиг использовал её в своих целях. Он знал о ссорах между мужем и женой, знал, что у Гладии бывают вспышки безумного гнева, когда она не владеет собой. Он послал к Дельмару робота, которого со свойственным ему искусством подготовил для осуществления своих планов. В минуту слепой ярости Гладия получила оружие, которым, не помня себя, воспользовалась. Таким образом, с помощью Гладии и робота Либиг избавился от Дельмара. А потом он избавился бы и от Гладии, обвинённой в убийстве. Очень хитро и ловко, не так ли, сэр?
– Но рука робота должна быть запачкана кровью и волосами убитого? – сказал Минним.
– Конечно, – ответил Бейли, – но этим и иными роботами занялся не кто иной, как сам Либиг. Он стёр из запоминающего устройства домашних роботов часть их наблюдений, а своего робота немедленно уничтожил. Единственная ошибка Либига заключалась в том, что он считал вину Гладии очевидной, и решил, что даже отсутствие орудия убийства не спасёт её. К тому же он не мог предвидеть, что расследованием дела займётся профессиональный детектив.
– Итак, после смерти Либига вы устроили так, чтобы Гладия Дельмар покинула Солярию? Вы это сделали, опасаясь, что соляриане, успокоившись, разберутся во всём сами?
Бейли пожал плечами.
– Эта женщина достаточно настрадалась: от своего мужа, от Либига, от всей жизни на Солярии. Пусть попробует быть счастливой, если сможет.
– А не думаете ли вы, инспектор, – сухо возразил государственный секретарь, – что вы пожертвовали законностью в угоду своему капризу или, что ещё хуже, личным чувствам?
Худощавое лицо Илайджа Бейли стало суровым.
– Нет, не думаю, сэр. Я не был связан законами Солярии. Главным для меня были интересы Земли. Не так ли? А эти интересы требовали, что был обезврежен опасный маньяк. Что касается госпожи Дельмар, – теперь Бейли смотрел прямо в глаза Альберта Миннима – он делал сейчас рискованный ход, но чувствовал, что должен пойти на это, – что касается госпожи Дельмар, то я воспользовался ею, чтобы провести важный эксперимент.
– Какой эксперимент?
– Я не знал, согласится ли она пренебречь обычаями и традициями, глубоко заложенными в неё с самого раннего детства. Жизнь на Солярии была для неё адом. Однако она могла и не суметь расстаться с этим привычным для неё адом. Но она поступила иначе. Она заставила себя покинуть негодный солярианский мир и искать новых путей в жизни. Для меня её решение было символичным. Мне казалось, оно открыло врата спасения и для всех нас.
– Для нас? – воскликнул Минним. – Что за чертовщину вы несёте?
– Я не имею в виду себя или вас, сэр, – серьёзно ответил Бейли. – Я имею в виду человечество в целом. Поймите, сэр, что существует ещё один мир, напоминающий Солярию, и этот мир – наша Земля.
– Что вы хотите этим сказать?
– То, что я сказал, сэр, – с воодушевлением продолжал Бейли. – Наша планета – это Солярия наизнанку. Обитатели Солярии дошли до состояния полной изолированности друг от друга. Мы – в полной изолированности от других Внешних Миров. Они замкнулись в своих пустых огромных поместьях. Мы – заперлись в своих подземных городах. Мы, – кулаки Бейли были сжаты, глаза сверкали, – в тупике!
На лице государственного секретаря было глубокое неодобрение.
– Инспектор Бейли, вы устали и измучены. Вы нуждаетесь в отдыхе. И вы получите месяц отдыха с полным сохранением содержания. После отпуска вас ждёт повышение по службе. Я думаю, что вы можете твёрдо рассчитывать на перевод вас в класс С-9.
– Благодарю вас, сэр, но это не то, чего я хочу. Я хочу, чтобы вы выслушали меня до конца. Для нас существует только один выход из тупика. Это выход наружу, в открытое пространство. Ведь, в конце концов, наши предки были первыми, кто заселил Внешние Миры.
– Да, всё это так, но, боюсь, что наше время прошло.
Бейли чувствовал нетерпение своего собеседника и его желание избавиться от тягостного разговора. Тем не менее он упрямо продолжал:
– Спасаясь от могущественных спейсеров, покоривших Внешние Миры, мы запрятались глубоко под Землю. Они стали властелинами, а мы – червями. Они развивали технику, а мы уходили все глубже в недра земли. Разве это не так? В конце концов мы придём к полной деградации. Мы не должны чувствовать себя стоящими ниже спейсеров. Наоборот, мы должны соревноваться с ними, следовать за ними в том, в чём они сильны, и научиться противостоять им, если понадобится. А для этого прежде всего следует выйти в открытое пространство. Если мы не сможем сделать этого сами, мы обязаны научить наших детей жить по-новому. Это жизненно необходимо, помните, сэр.
– Вы, безусловно, нуждаетесь в отдыхе, мой друг.
– Выслушайте меня, сэр! – неистово закричал Бейли. – Если всё будет продолжаться так, как сейчас, могущественные спейсеры уничтожат нас в течение одного столетия. Поймите это, сэр.
– Но…
– Я ещё не кончил, сэр. Нельзя вечно обманывать землян иллюзиями. Больше так жить нельзя. Или мы выйдем на широкие просторы, к свету, к солнцу, или мы погибнем. Иного выбора для землян нет.
– Да, да, – успокаивающе закивал Минним, – возможно, вы правы. А теперь, до свидания, инспектор.
Бейли покинул государственного секретаря с чувством необычайной приподнятости, Он, конечно, не добился победы, но он и не ожидал быстрой и лёгкой победы. Переубедить таких, как Альберт Минним, нелегко, для этого потребуется немало времени и сил. Но, во всяком случае, Бейли поколебал бездумную уверенность Миннима в своей непогрешимости и правоте.
«Я уверен, – думал Илайдж Бейли, – пройдёт некоторое время, и я снова отправлюсь во Внешние Миры. Ведь должны же существовать более разумные миры, чем Солярия. Ещё одно поколение, и мы, земляне, выйдем на широкие просторы Галактики.
Подземный поезд мчал Бейли домой. Скоро он увидит Джесси… Поймёт ли она его? А его сын Бентли. Ему уже семнадцать… Что станет с Землёй, когда у самого Бентли будет такой сын? Я верю, думал Бейли, на Земле найдётся миллионы таких же, как я. Когда они почуют запах свободы, они пойдёт навстречу ей. Надо только указать им путь.
Поезд набирал скорость. Бейли оглянулся. Всё кругом было залито искусственным светом. Маленькие огни, силуэты домов, стальные громады фабрик, и люди, повсюду огромные толпы людей, шумящих, толкающихся, мешающих друг другу… Раньше всё это было привычно… Об этом он не мечтал на далёкой Солярии… А сейчас это казалось каким-то чужим. Он не мог найти себе места во всём этом шуме и хаосе. Странно, но что-то переменилось в нём. В огромной чреве Земли для него больше не было места. Как новорождённый не может возвратиться в утробы матери, так и Бейли не мог найти обратного входа в утробы подземных городов. Если то же самое произойдёт и с другими, Земля снова возродится и выйдет навстречу Солнцу. Сердце Бейли бешено колотилось, кровь стучала в его висках. Он поднял голову. Сквозь сталь и бетон он увидел его… огненное, манящее к себе, сияющее… Он увидел Обнажённое Солнце.