Азимов Айзек. Три Закона роботехники

   – Моя профессия иногда этого требует. Питер, давайте не будем ссориться. Давайте работать. Вы точно знаете стимул, заставляющий робота скрываться. У вас есть паспорт на него с записями его исходного образа мышления. Скажите мне, насколько возможно, что наш робот сделает то, о чем я говорила. Заметьте, не только этот конкретный пример, а весь класс подобных действий. И я хочу, чтобы вы сделали это как можно быстрее.
   – А пока…
   – А пока нам придется испытывать их на действие Первого Закона.
   Джералд Блэк вызвался наблюдать за постройкой деревянных перегородок, которые как грибы росли по окружности большого зала на третьем этаже второго Радиационного корпуса. Рабочие трудились без лишних разговоров. Многие явно недоумевали, зачем понадобилось устанавливать шестьдесят три фотоэлемента.
   Один из них присел рядом с Блэком, снял шляпу и задумчиво вытер веснушчатой рукой лоб.
   Блэк кивнул ему.
   – Как дела, Валенский?
   Валенский пожал плечами и закурил сигару.
   – Как по маслу. А что происходит, док? Сначала мы три дня ничего не делаем, а теперь эта спешка?
   Он облокотился поудобнее и выпустил клуб дыма. Брови Блэка дрогнули.
   – С Земли приехали роботехники. Помнишь, как нам пришлось повозиться с роботами, которые лезли под гамма-излучение, пока мы не вдолбили им, чтобы они этого не делали?
   – Ага. А разве мы не получили новых роботов?
   – Кое-что получили, но в основном приходилось переучивать старых. Так или иначе, те, кто производит роботов, хотят разработать новую модель, которая бы не так боялась гамма-лучей.
   – И все-таки странно, что из-за этого остановлены все работы над двигателем. Я думал, их никто не имеет права остановить.
   – Ну, это решают наверху. Я просто делаю, что мне велят. Может быть, какие-то влиятельные люди…
   – А-а… – Электрик улыбнулся и хитро подмигнул. Кто-то знает кого-то в Вашингтоне… Ладно, пока мне аккуратно платят деньги, меня это не трогает. По мне, что есть двигатель, что нет – все равно. А что они собираются тут делать?
   – Почем я знаю? Они привезли с собой кучу роботов шестьдесят с лишним штук – и хотят испытывать их реакции. Вот и все, что мне известно.
   – И надолго это?
   – Я бы и сам хотел это знать.
   – Ну ладно, – саркастически заметил Валенский, – только бы гнали мои денежки, а там пусть забавляются, сколько хотят.
   Блэк был доволен. Пусть эта версия распространится. Она безобидна и достаточно близка к истине, чтобы утолить любопытство.
   На стуле молча, неподвижно сидел человек. Груз сорвался с места, обрушился вниз, потом, в последний момент, отлетел в сторону под внезапным, точно рассчитанным ударом могучего силового луча. В шестидесяти трех разделенных деревянными перегородками кабинах бдительные роботы НС-2 рванулись вперед за какую-то долю секунды до того, как груз изменил направление полета. Шестьдесят три фотоэлемента в полутора метрах впереди от их первоначальных положений дали сигнал, и шестьдесят три пера, подскочив, изобразили всплеск на графике. Груз поднимался и падал, поднимался и падал…
   Десять раз!
   Десять раз роботы бросались вперед и останавливались, увидев, что человек в безопасности.
   После первого обеда с представителями “Ю.С.Роботс” генерал-майор Кэллнер еще ни разу не надевал всю свою форму целиком. И теперь на нем вместо мундира была только серо-голубая рубашка с расстегнутым воротом и болтающийся черный галстук.
   Он с надеждой смотрел на Богерта. Тот был безукоризненно одет, и лишь блестящие капельки пота на висках выдавали внутреннее напряжение.
   – Ну, как? – спросил генерал. – Что вы хотели увидеть?
   Богерт ответил:
   – Различие, которое, боюсь, может оказаться слишком незначительным для нас. Для шестидесяти двух из этих роботов необходимость броситься на помощь человеку, которому, очевидно, грозит опасность, вызывает так называемую вынужденную реакцию. Видите ли, даже когда роботы знали, что человеку ничего не сделается, – а после третьего или четвертого раза они должны были это узнать, – они не могли поступить иначе. Этого требует Первый Закон.
   – Ну?
   – Но шестьдесят третий робот, модифицированный Нестор, не находится под таким принуждением. Он свободен в своих действиях. Если бы он захотел, он мог бы остаться на месте. К несчастью, – голос Богерта выражал легкое сожаление, – он не захотел.
   – Как вы думаете, почему?
   Богерт пожал плечами.
   – Я думаю, это нам расскажет доктор Кэлвин, когда она придет сюда. И, возможно, со страшно пессимистическим выводом. Она иногда немного раздражает.
   – Но ведь она вполне компетентна? – внезапно нахмурившись, тревожно спросил генерал.
   – Да. – Казалось, это забавляет Богерта. – Безусловно, она понимает роботов, как их родная сестра. Вероятно, потому что так ненавидит людей. Дело в том, что она, хоть и психолог, крайне нервная особа. Проявляет склонность к шизофрении. Не принимайте ее слишком всерьез.
   Он разложил перед собой длинные листы графиков с изломанными кривыми.
   – Видите, генерал, у каждого робота время, проходящее между падением груза и окончанием полутораметрового пробега, уменьшается с повторением эксперимента. Здесь есть определенное математическое соотношение, и нарушение его свидетельствовало бы о заметной ненормальности позитронного мозга. К сожалению, все они кажутся нормальными.
   – Но если наш Нестор-10 не отвечает вынужденной реакцией, то почему его кривая не отличается от других? Я этого не могу понять.
   – Это очень просто. Реакции робота не вполне аналогичны человеческим, к несчастью. У человека сознательное действие гораздо медленнее, чем автоматическая реакция. У роботов же дело обстоит иначе. После того, как выбор сделан, скорость сознательного действия почти такая же, как и вынужденного. Правда, я ожидал, что в первый раз этот Нестор-10 будет захвачен врасплох и потеряет больше времени, прежде чем среагирует.
   – И этого не случилось?
   – Боюсь, что нет.
   – Значит, мы ничего не добились. – Генерал с досадой откинулся на спинку кресла. – Вы уже пять дней как здесь.
   В этот момент, хлопнув дверью, вошла Сьюзен Кэлвин.
   – Уберите таблицы, Питер, – воскликнула она. – Вы знаете, что в них ничего нет.
   Кэллнер поднялся, чтобы поздороваться с ней. Она что-то нетерпеливо буркнула в ответ и продолжала:
   – Нам придется быстро предпринять что-нибудь еще. Мне не нравится то, что там происходит.
   Богерт и генерал обменялись печальным взглядом.
   – Что-нибудь случилось?
   – Пока ничего особенного. Но мне не нравится, что Нестор-10 продолжает ускользать от нас. Это плохо. Это должно удовлетворять его непомерно возросшее чувство собственного превосходства. Я боюсь, что мотив его действий – уже не просто исполнение приказа. Мне кажется, что дело теперь скорее в чисто невротическом стремлении перехитрить людей. Это ненормальное, опасное положение. Питер, вы сделали то, что я просила? Рассчитали нестабильность модифицированного НС-2 для тех случаев, о которых я говорила?
   – Делаю понемногу, – ответил математик равнодушно.
   Она сердито взглянула на него, потом повернулась к Кэллнеру:
   – Нестор-10 прекрасно знает, что мы делаем. Его ничто не заставляло попадаться на эту удочку, особенно после первого раза, когда он увидел, что реальная опасность человеку не грозит. Остальные просто не могли вести себя иначе, а он сознательно имитировал нужную реакцию.
   – А что, по-вашему, мы должны сейчас делать, доктор Кэлвин?
   – Не позволить ему притворяться в следующий раз. Мы повторим эксперимент, но с поправкой. Человек будет отделен от роботов проводами высокого напряжения, достаточно высокого, чтобы уничтожить Нестора. Этих проводов будет натянуто столько, чтобы робот не мог их перепрыгнуть. И роботам будет заранее хорошо известно, что прикосновение к проводам означает для них смерть.
   – Ну нет, – зло выкрикнул Богерт, – я запрещаю это. Мы не можем уничтожить роботов на два миллиона долларов. Есть другие способы.
   – Вы уверены? Я их не вижу. Во всяком случае, дело не в том, чтобы их уничтожить. Можно устроить реле, которое прервет ток в тот момент, когда робот прикоснется к проводу. Тогда он не будет уничтожен. Но он об этом знать не будет, понимаете?
   В глазах генерала загорелась надежда.
   – А это сработает?
   – Должно. При этих условиях Нестор-10 должен остаться на месте. Ему можно приказать коснуться провода и погибнуть, потому что Второй Закон, требующий повиновения, сильнее Третьего Закона, заставляющего его беречь себя. Но ему ничего не будет приказано – все будет предоставлено на его собственное усмотрение. Нормальных роботов Первый Закон безопасности человека заставит пойти на смерть, даже без приказания. Но не нашего Нестора-10! Он не подвластен Первому Закону и не получит никаких приказаний. Ведущим для него станет Третий Закон, закон самосохранения, и он должен будет остаться на месте. Вынужденная реакция.
   – Мы займемся этим сегодня?
   – Сегодня вечером. Если успеют сделать проводку. Я пока скажу роботам, что их ждет.
   На стуле молча, неподвижно сидел человек. Груз сорвался с места, обрушился вниз, потом, в последний момент, отлетел в сторону под внезапным, точнее рассчитанным ударом могучего силового луча.
   – Только один раз…
   А доктор Сьюзен Кэлвин, наблюдавшая за роботами из будки на галерее, коротко вскрикнув от ужаса, вскочила со складного стула.
   Шестьдесят три робота спокойно сидели в своих кабинах, как сычи, уставясь на рисковавшего жизнью человека. Ни один из них не двинулся с места.
   Доктор Кэлвин была рассержена настолько, что уже еле сдерживалась. А сдерживаться было необходимо, потому что один за другим в комнату входили и выходили роботы. Она сверилась со списком. Сейчас должен был появиться двадцать восьмой. Оставалось еще тридцать пять.
   Номер двадцать восьмой застенчиво вошел в комнату. Она заставила себя более или менее успокоиться.
   – Кто ты?
   Тихо и неуверенно робот отвечал:
   – Я еще не получил собственного номера, мэм. Я робот НС-2 и в очереди был двадцать восьмым. Вот бумажка, которую я вам должен передать.
   – Ты сегодня еще не был здесь?
   – Нет, мэм.
   – Сядь. Я хочу задать тебе, номер двадцать восьмой, несколько вопросов. Был ли ты в радиационной камере Второго корпуса около четырех часов назад?
   Робот ответил с трудом. Его голос скрипел, как несмазанный механизм:
   – Да, мэм.
   – Там был человек, который подвергался опасности?
   – Да, мэм.
   – Ты ничего не сделал?
   – Ничего, мэм.
   – Из-за твоего бездействия человеку мог быть причинен вред. Ты это знаешь?
   – Да, мэм. Я ничего не мог поделать. – Трудно представить себе, как может съежиться от страха большая, лишенная всякого выражения металлическая фигура, но это выглядело именно так.
   – Я хочу, чтобы ты рассказал мне, почему ты ничего не сделал, чтобы спасти его.
   – Я хочу вам объяснить, мэм. Я никак не хочу, чтобы вы… чтобы кто угодно думал, что я мог бы как-нибудь причинить вред хозяину. О, нет, это было бы ужасно, невообразимо…
   – Пожалуйста, не волнуйся. Я не виню тебя ни в чем. Я только хочу знать, что ты подумал в этот момент.
   – Прежде чем это случилось, вы, мэм, сказали нам, что один из хозяев будет в опасности из-за падения этого груза и что нам придется пересечь электрические провода, если мы захотим ему помочь. Ну, это меня бы не остановило. Что значит моя гибель по сравнению с безопасностью хозяина? Но… но мне пришло в голову, что если я погибну на пути к нему, я все равно не смогу его спасти. Груз раздавит его, а я буду мертв, и, может быть, когда-нибудь другому хозяину будет причинен вред, от которого я мог бы его спасти, если бы остался жив. Понимаете, мэм?
   – Ты хочешь сказать, что тебе пришлось выбирать: или погибнуть человеку, или тебе вместе с человеком. Верно?
   – Да, мэм. Невозможно было спасти хозяина. Его можно было считать уже мертвым. Но тогда нельзя, чтобы я уничтожил себя без всякой цели. И без приказания.
   Сьюзен Кэлвин покрутила в руках карандаш. Этот же рассказ – с незначительными вариациями – она слышала уже двадцать семь раз. Наступило время задать главный вопрос.
   – Знаешь, в этом есть смысл. Но я не думаю, чтобы ты мог так рассуждать. Это пришло в голову тебе самому?
   Робот поколебался:
   – Нет.
   – Тогда кто придумал это?
   – Мы вчера ночью поговорили, и одному из нас пришла в голову эта мысль. Она звучала разумно.
   – Которому из вас?
   Робот задумался.
   – Не знаю. Кому-то из нас.
   Она вздохнула:
   – Это все.
   Следующим был двадцать девятый. Осталось еще тридцать четыре.
   Генерал-майор Кэллнер тоже был рассержен. Уже неделю вся работа на Гипербазе замерла, если не считать кое-какой писанины на вспомогательных астероидах группы Уже почти неделю два ведущих специалиста осложняли положение бесплодными экспериментами. А теперь они – во всяком случае, эта женщина – сделали совершенно невозможное предложение. К счастью, Кэллнер считал, что открыто проявить свой гнев было бы неосторожно.
   Сьюзен Кэлвин настаивала:
   – Но почему бы и нет, сэр? Ясно, что существующее положение опасно. Единственный способ достигнуть результатов, если мы еще не упустили время, – разделить роботов. Их больше нельзя держать вместе.
   – Дорогая доктор Кэлвин, – заговорил генерал необыкновенно низким голосом, – я не вижу, где я смогу держать шестьдесят три робота по отдельности.
   Доктор Кэлвин беспомощно развела руками.
   – Тогда я ничего не могу сделать Нестор-10 будет или повторять действия других роботов, или уговаривать их не делать того, что он сам сделать не может. В любом случае дело плохо. Мы вступили в борьбу с этим роботом, и он побеждает. А каждая победа усугубляет его ненормальность. – Она решительно встала. – Генерал Кэллнер, если вы не разделите роботов, мне останется только потребовать немедленно уничтожить их. Все шестьдесят три.
   – Ах, вы этого требуете? – Богерт сердито взглянул на нее. – А какое вы имеете право ставить подобные требования? Эти роботы останутся там, где они находятся. Я отвечаю перед дирекцией, а не вы.
   – А я, – добавил генерал-майор Кэллнер, – отвечаю перед моим начальством, и этот вопрос должен быть улажен.
   – В таком случае, – вспылила Кэлвин, – мне остается только подать в отставку. И если это будет необходимо, чтобы заставить вас их уничтожить, я предам гласности всю эту историю. Это не я одобрила производство модифицированных роботов.
   – Доктор Кэлвин, – произнес генерал спокойно, – если вы хоть одним словом нарушите распоряжения о неразглашении, вы будете немедленно арестованы.
   Богерт почувствовал, что теряет контроль над ситуацией. Он заискивающе произнес:
   – Ну, не будем вести себя как дети. Нам нужно еще немного времени. Не может же быть, чтобы мы не сумели перехитрить робота, не подавая в отставку, не арестовывая людей и ничего не уничтожая.
   Психолог в ярости повернулась к нему.
   – Я не хочу, чтобы существовали неуравновешенные роботы. У нас здесь один заведомо неуравновешенный Нестор, еще одиннадцать потенциально неуравновешенных и шестьдесят два нормальных робота, которые общались с неуравновешенным. Единственный абсолютно надежный путь – это полное их уничтожение.
   Разговор прервало назойливое жужжание звонка.
   Гневный поток прорвавшихся чувств застыл в неподвижности.
   – Войдите, – проворчал Кэллнер.
   Это был Джералд Блэк. Он был явно обеспокоен, услышав сердитые голоса. Он сказал:
   – Я думал, мне лучше зайти самому… я не хотел никому говорить…
   – В чем дело? Короче.
   – Кто-то трогал замки третьего отсека грузового корабля. На них свежие царапины.
   – Третий отсек? – быстро откликнулась Кэлвин. – Тот, где находятся роботы? Кто это сделал?
   – Изнутри, – лаконично ответил Блэк.
   – Замки испорчены?
   – Нет, все в порядке. Я уже четыре дня на корабле, и за это время никто из них не пытался уйти. Но я решил, что вы должны это знать, и не хотел говорить никому, кроме вас. Я сам это заметил.
   – Там есть кто-нибудь? – спросил генерал.
   – Я оставил там Роббинса и Мак-Адамса.
   Наступило задумчивое молчание. Потом доктор Кэлвин иронически произнесла:
   – Ну?
   Кэллнер растерянно потер переносицу.
   – В чем дело?
   – Разве не ясно? Нестор-10 собирается нас покинуть. Приказание исчезнуть уже делает его неисправимо ненормальным. Я не удивлюсь, если то, что осталось у него от Первого Закона, не сможет противостоять этому стремлению. Он вполне может захватить корабль и удрать на нем. Тогда у нас будет сумасшедший робот на космическом корабле. А что он сделает дальше? Вы знаете? И вы, генерал, еще собираетесь оставить их всех вместе?
   – Чепуха, – прервал ее Богерт. К нему уже вернулось прежнее спокойствие. – И все это из-за нескольких царапин на замке!
   – Доктор Богерт, раз вы высказываете свое мнение, то вы, очевидно, закончили анализ, который я вас просила сделать?
   – Да.
   – Можно мне посмотреть?
   – Нет.
   – Почему? Или спрашивать об этом тоже нельзя?
   – Потому что, Сьюзен, в этом нет никакого смысла. Я уже говорил заранее, что эти модифицированные роботы менее стабильны, чем нормальная модель, и мой анализ подтверждает это Есть некоторая, очень незначительная возможности выхода из строя при исключительных обстоятельствах, которые маловероятны. Этого достаточно. Я не собираюсь давать оснований для вашего нелепого требования уничтожить шестьдесят два хороших робота только потому, что вы до сих пор не способны найти среди них Нестора-10.
   Кэлвин смерила его полным презрения взглядом.
   – Вы не хотите, чтобы что-нибудь помешало вам навсегда остаться директором, не так ли?
   – Перестаньте, пожалуйста, – вмешался раздраженный Кэллнер. – Вы считаете, что больше ничего нельзя сделать, доктор Кэлвин?
   – Я ничего не могу придумать, – устало отвечала она. Если бы только Несторы-10 отличались от нормальных роботов чем-нибудь еще, не связанным с Первым Законом… Пусть даже незначительно. Ну, обучением, приспособлением к среде, специальностью…
   Она внезапно замолчала.
   – В чем дело?
   – Я подумала… Пожалуй… – Ее взгляд снова стал твердым и пристальным – Слушайте, Питер. Эти модифицированные Несторы проходят то же самое первичное обучение, что и нормальные?
   – Да. В точности такое же.
   – Мистер Блэк. – Она повернулась к молодому человеку, который деликатно молчал, пережидая вызванную его сообщением бурю. – Что это вы говорили… Однажды, жалуясь на чувство превосходства у Несторов, вы сказали, что техники обучили их всему, что знают.
   – Да, по физике поля. Они не знакомы с ней, когда прибывают сюда.
   – Верно, – удивленно сказал Богерт. – Я говорил вам, Сьюзен, что, когда я разговаривал с другими Несторами, два из них, прибывшие позже всех, не успели изучить физику поля.
   – А почему? – спросила Кэлвин со все увеличивающимся возбуждением. – Почему модель НС-2 с самого начала не обучается физике поля?
   – Я могу вам ответить, – сказал Кэллнер. – Все это связано с секретностью. Если бы мы изготовляли специальную модель, знающую физику поля, использовали здесь двенадцать экземпляров этой модели и применяли бы остальных в других областях, это могло бы возбудить подозрение. Люди, которым пришлось бы работать с нормальными Несторами, могли бы задуматься, зачем они знают физику поля. Поэтому они обучались лишь общим основам, так чтобы их можно было доучивать на месте. И, конечно, доучивали только тех, которые попадали сюда. Это очень просто.
   – Ясно. Пожалуйста, выйдите отсюда. Все до единого. Мне нужно подумать одной около часа.
   Кэлвин чувствовала, что она не сможет в третий раз выдержать это испытание. Она попыталась представить себе его, но это вызвало у нее настолько сильное отвращение, что ее даже затошнило. Она больше не могла предстать перед этой бесконечной вереницей одинаковых роботов.
   Поэтому на этот раз вопросы задавал Богерт, а она сидела рядом, полузакрыв глаза и рассеянно слушая.
   Вошел номер четырнадцатый – осталось еще сорок девять.
   Богерт поднял глаза от бумаг и спросил:
   – Какой твой номер в очереди?
   – Четырнадцатый, сэр. – Робот предъявил свой номерок.
   – Садись. Ты сегодня еще не был здесь?
   – Нет, сэр.
   – Так вот, вскоре после того, как мы кончим, еще один человек будет подвергнут опасности. Когда ты выйдешь отсюда, тебя отведут в кабину, где ты будешь спокойно ждать, пока не понадобишься. Ясно?
   – Да, сэр.
   – Если человек будет в опасности, ты попытаешься спасти его?
   – Конечно, сэр.
   – К несчастью, между тобой и этим человеком будут проходить гамма-лучи.
   Молчание.
   – Ты знаешь, что такое гамма-лучи? – резко спросил Богерт.
   – Какое-то излучение, сэр?
   Следующий вопрос был задан дружеским тоном, как будто между прочим:
   – Ты когда-нибудь имел дело с гамма-лучами?
   – Нет, сэр, – уверенно ответил робот.
   – Гм… Ну так вот, гамма лучи мгновенно убьют тебя. Они уничтожат твой мозг. Ты должен это знать и помнить. Конечно, ты не хочешь быть уничтоженным.
   – Естественно. – Робот, казалось, был потрясен. Потом он медленно произнес: – Но, сэр, если между мной и хозяином, которому будет грозить опасность, окажутся гамма-лучи, то как я могу спасти его? Я просто бесполезно погибну.
   – Да, это верно. – Казалось, Богерт был озабочен этим. – Я могу посоветовать тебе только одно. Если ты заметишь между собой и человеком гамма-излучение, ты можешь остаться на месте.
   Робот явно почувствовал облегчение.
   – Спасибо, сэр. Ведь тогда нет никакого смысла…
   – Конечно. Но если никакого опасного излучения не будет, тогда совсем другое дело.
   – Ну, ясно, сэр. Без всякого сомнения.
   – Теперь можешь идти. Человек там, за дверью, отведет тебя в кабину. Жди там.
   Когда робот вышел, Богерт повернулся к Сьюзен Кэлвин:
   – Ну как, Сьюзен?
   – Очень хорошо, – ответила она вяло.
   – А может быть, мы могли бы поймать Нестора-10, быстро задавая вопросы по физике поля?
   – Может быть, но не наверное. – Ее руки бессильно лежали на коленях. – Имейте в виду, он борется против нас. Он настороже. Единственный способ поймать его – это хитрость. А думать он может – в пределах своих возможностей – гораздо быстрее, чем человек.
   – А все-таки, смеху ради, что, если задавать роботам по нескольку вопросов о гамма-лучах? Скажем, длины волн?
   – Нет! – Глаза доктора Кэлвин вспыхнули. – Ему очень легко скрыть свои знания, и тогда он будет предупрежден об испытании, которое его ждет. А это наш единственный верный шанс. Пожалуйста, Питер, задавайте те вопросы, которые наметила я, и не импровизируйте. Рискованно даже спрашивать, имели ли они дело с гамма-лучами. Постарайтесь говорить об этом еще более безразлично.
   Богерт пожал плечами и нажал кнопку, вызывая номер пятнадцатый.
   Большая радиационная камера снова была в полной готовности. Роботы терпеливо ждали в своих деревянных кабинах, открытых к центру, но разделенных между собой перегородками.
   Доктор Кэлвин согласовывала последние детали с Блэком, а генерал-майор Кэллнер медленно вытирал пот со лба большим платком.
   – Вы уверены, – настаивала Сьюзен, – что ни один из роботов не имел возможности разговаривать с другими после опроса?
   – Абсолютно уверен, – отвечал Блэк. – Они не обменялись ни единым словом.
   – И каждый помещен в предназначенную для него кабину?
   – Вот план.
   Психолог задумчиво поглядела на чертеж.
   – Гм-м…
   Генерал заглянул через ее плечо.
   – А по какому принципу их разместили, доктор Кэлвин?
   – Я попросила, чтобы тех роботов, которые проявили хоть малейшие отклонения во время предыдущих испытаний, на этот раз поместили с одной стороны круга. Я сама буду сидеть в центре и хочу следить за ними особенно внимательно.
   – Вы будете сидеть там? – воскликнул Богерт.
   – А почему бы и нет? – холодно возразила она. – То, что я надеюсь увидеть, может продолжаться одно мгновение. Я не могу рисковать и должна смотреть сама. Питер, вы будете на галерее, и я прошу вас следить за роботами на другой стороне круга. Генерал Кэллнер, я организовала киносъемку каждого робота на случай, если мы ничего не заметим. Если понадобится, пусть роботы остаются на месте, пока мы не проявим и не изучим пленки. Ни один из них не должен уходить или передвигаться по комнате. Понимаете?
   – Вполне.
   – Тогда приступим – в последний раз.
   На стуле молча сидела Сьюзен Кэлвин. В глазах ее было заметно беспокойство. Груз сорвался с места, обрушился вниз, потом, в последний момент, отлетел в сторону под внезапным, точно рассчитанным ударом могучего силового луча. Один из роботов сорвался с места и сделал два шага вперед.
   Потом он остановился.
   Но доктор Кэлвин тоже вскочила со стула. Ее указательный палец был властно направлен на робота.
   – Нестор-10, подойди сюда! – крикнула она. – Иди сюда! ИДИ СЮДА!
   Медленно, неохотно робот шагнул вперед. Не сводя с него взгляда, Кэлвин во весь голос отдавала распоряжения:
   – Эй, кто-нибудь, уберите всех остальных роботов отсюда! Уберите их скорее!
   Она услышала шум, топот тяжелых ног по полу. Но она не обернулась.
   Нестор-10 – если это был Нестор-10, – повинуясь ее повелительному жесту, сделал еще шаг, потом еще два. Он был едва в трех метрах от нее, когда раздался его хриплый голос: