Страница:
Богерт поднялся, чтобы осмотреть робота.
– А если она говорит, то ее слова бессмысленны? А если вообще не говорит, значит, она не настоящая женщина? Не так ли?
Мадариан тщетно попытался изобразить какое-то подобие улыбки.
– Сам по себе мозг вполне исправен.
– Знаю, – подтвердил Богерт.
– Но как только его вложили в робота, он, естественно, изменился…
– Естественно, – бросил Богерт, не пытаясь даже перекинуть спасительный мостик вконец запутавшемуся Мадариану.
– Но изменился непредсказуемо, и это приводит меня в отчаяние. Трудность состоит в том, что как только вы пытаетесь рассчитать неопределенность в N-мерном пространстве, то все очень…
– Неопределенно? – перебил Богерт, удивляясь собственной реакции. Убытки фирмы достигли уже весьма значительной суммы. Прошло около двух лет, а результаты, мягко говоря, необнадеживающие. И в то же время он чувствовал, что, задевая Мадариана, сам невольно забавляется этой игрой.
Какую-то минуту Богерт засомневался, уж не к Сьюзен ли Кэлвин обращены его стрелы? Но Мадариан был одновременно таким вспыльчивым и общительным, какой Сьюзен никогда не бывала, даже если все шло как нельзя лучше. В отличие от Сьюзен, которую не могли сломить неудачи, Мадариан был куда более уязвимым. Богерт отыгрывался за прошлое, сделав Мадариана мишенью для своих шуток, чего Сьюзен Кэлвин никогда бы не допустила.
Мадариан никак не отреагировал на последнее замечание Богерта, как это сделала бы и Сьюзен Кэлвин, но по другой причине: она бы смолчала из презрения, а он просто не расслышал.
Он начал приводить свои аргументы.
– Трудность в опознавании. Джейн-2 блестяще справляется с соотношениями. Она может сопоставить все что угодно, но, к сожалению, не умеет отличать важных результатов от второстепенных. Это не легкая задача – запрограммировать нашего робота на нахождение существенных соотношений, если мы заранее не знаем, какие именно соотношения она находит.
– Я полагаю, вы намеревались понизить потенциал на соединении диода W-21 и связать через…
– Нет, нет и нет! – Голос Мадариана упал до шепота. – Мы не допустим, чтобы из-за нее все рухнуло. Нужно заставить ее распознавать главные соотношения и научить делать правильные выводы. Когда мы этого добьемся, робот Джейн будет находить решения интуитивно, тогда как мы получаем их благодаря случайным удачам.
– Мне кажется, – сухо заметил Богерт, – что, имея такого робота, вы в любую минуту смогли бы заставить его выполнить то, что среди простых смертных в состоянии совершить только гений.
Мадариан одобрительно кивнул.
– Золотые слова, Питер! Я бы и сам сказал это, если бы не боялся испугать наших администраторов. Пусть это пока останется между нами.
– Вы действительно хотите создать гениального робота?
– Слова, одни слова… Я хочу сконструировать робота, способного находить случайные соотношения с невероятной быстротой, а также безошибочно выделять ключевые проблемы, то есть пытаюсь превратить эти мало что выражающие понятия в уравнения позитронного поля. Мне казалось, что я уже близок к цели, но, видимо, я заблуждался.
Он бросил недовольный взгляд на робота и приказал:
– Джейн, сформулируй самое важное из того, что ты обнаружила.
Джейн-2 повернула голову к Мадариану, но не произнесла ни слова.
Тогда Мадариан покорно сказал:
– Она все это зафиксировала в своей памяти.
И тут-то Джейн-2 отреагировала голосом, лишенным всякого выражения:
– Как раз в этом у меня нет уверенности.
Это было первое, что она произнесла. Глаза Мадариана, казалось, вылезли из орбит:
– Она составляет уравнение с неопределенными решениями.
– Так я и думал, – сказал Богерт. – Одно из двух – либо вы чего-нибудь добьетесь, либо покончите с этим делом, пока убытки фирмы еще не перевалили за полмиллиарда!
– Нет, я что-нибудь придумаю, – пробормотал Мадариан.
С Джейн-3 они потерпели полную неудачу. Ее даже не допустили к испытаниям, и Мадариан был вне себя от ярости. На этот раз ошибся человек, точнее говоря, сам Мадариан. И хотя он был совершенно подавлен, все остальные сохраняли спокойствие. Пусть в него бросит камень тот, кто сам никогда не ошибался в дьявольских математических премудростях позитронного мозга!
Прошло около года, прежде чем появилась Джейн-4. К Мадариану вернулся его былой оптимизм.
– Все в порядке, – говорил он, – у нее большие способности к опознаванию.
Он был настолько уверен в себе, что заставил Джейн-4 решать задачи перед административным советом. Нет, не математические – с ними справился бы любой робот, – а с нарочито запутанными условиями, задачи, которые в то же время нельзя было признать неверными.
– Ну что ж, – сказал ему потом Богерт, – в этом не было ничего ошеломляющего.
– Разумеется, для Джейн-4 все это достаточно элементарно, но ведь нужно было им что-нибудь показать?
– Вы знаете, сколько мы уже потратили?
– А вы знаете, Питер, сколько мы уже возместили? Наш труд не пропал даром. Три года я работал как проклятый и все-таки нашел новые способы математических подсчетов, которые сэкономят нам по меньшей мере пятьдесят тысяч долларов на каждой новой модели позитронного мозга. Отныне и навеки. Разве я не прав?
– Ну что ж…
– Никаких “ну что ж”. Это непреложный факт. И мне кажется, что N-мерные исчисления неопределенностей будут широко применяться, если мы только додумаемся, где их применять. А вот роботы Джейн наверняка додумаются. Как только мне удастся полностью осуществить мой замысел, новая серия окупит себя раньше чем за пять лет. Даже если мы утроим уже затраченную сумму.
– А что вы подразумеваете под словами “полностью удастся осуществить замысел”? Что-нибудь не в порядке с Джейн-4?
– С ней-то как раз все в порядке, вернее, почти все. Она на верном пути, но ее можно усовершенствовать, и мне хочется это сделать. Раньше, когда я ее конструировал, мне казалось, я знаю, чего хочу, но теперь, после того как я ее испытал, я знаю, какова моя цель, и я ее достигну.
Джейн-5 полностью соответствовала замыслу. Мадариану потребовалось больше года на ее создание, но на сей раз он не делал никаких оговорок – он был абсолютно уверен в своем Роботс.
Джейн-5 была меньше и изящнее, чем обычные роботы. Не будучи карикатурой на женщину, как Джейн-1, она обладала какой-то женственностью, несмотря на отсутствие внешних признаков пола.
– Просто у нее такая манера держаться, – заключил Богерт.
Она изящно двигала руками, а когда поворачивалась, казалось, что ее туловище слегка изгибается.
Мадариан сказал:
– А теперь послушайте ее, Богерт! Как ты себя чувствуешь, Джейн?
– Прекрасно, благодарю вас, – ответила Джейн-5 настоящим женским голосом. Это было приятное и даже слегка волнующее контральто.
– Зачем вы это сделали, Клинтон? – нахмурясь, спросил удивленный Богерт.
– Это важно с психологической точки зрения, – ответил Мадариан. – Я хочу, чтобы люди воспринимали ее как женщину, чтобы обходились с ней, как с женщиной, объясняли ей…
– Какие люди?
Мадариан сунул руки в карманы и задумчиво оглядел Богерта.
– Мне бы хотелось, чтобы вы договорились о нашей с Джейн поездке во Флагстаф.
Богерт не мог не заметить, что, говоря о Роботс, Мадариан больше не употреблял порядкового номера. Она была именно той Джейн, о которой он мечтал. И Богерт повторил с сомнением:
– Во Флагстаф? Но зачем?
– Флагстаф – всемирный центр общей планетологии. Там изучают звездные системы и пытаются вычислить вероятность существования обитаемых планет, не так ли?
– Безусловно, но он же находится на Земле.
– Для меня это не новость.
– Перемещения роботов по Земле строго контролируются. В данном случае эта поездка вовсе не обязательна. Выпишите сюда всю литературу по общей планетологии, и пусть Джейн ее основательно проштудирует.
– Ну нет! Питер, почему вы не хотите понять, что Джейн не обычный логический робот? Она наделена интуицией!
– Ну и что?
– А то, что невозможно предугадать, что ей потребуется и что может навести ее на нужную мысль… Все серийные металлические модели наделены способностью читать книги и черпать информацию, но это мертвые факты и к тому же устаревшие. Джейн нужны свежие мысли, она должна слышать интонации, она должна знать даже второстепенные детали и обладать сведениями, не имеющими прямого отношения к данному вопросу. Как же, черт побери, мы сможем догадаться, что и когда ее взволнует и выльется затем в осмысленный образ? Если бы мы все это заранее знали, Джейн была бы нам не нужна, не так ли?
– В таком случае, – теряя терпение, сказал Богерт, пригласите сюда всех специалистов по общей планетологии.
– Это ни к чему. Они будут себя здесь чувствовать не в своей тарелке. Их реакциям будет недоставать естественности. Я бы хотел, чтобы Джейн наблюдала за ними в процессе работы, чтобы она рассмотрела оборудование, кабинеты, столы – все, что их там окружает. Прошу вас, распорядитесь, чтобы ее отвезли во Флагстаф. И, признаться, мне неприятно продолжать этот бесплодный спор.
В голосе Мадариана Богерт уловил нотки, скорее свойственные Сьюзен. Он поморщился и запротестовал:
– Все это очень сложно. Транспортировка экспериментального робота…
– Джейн – не экспериментальный робот! Она – пятая в серии.
– Но ведь предыдущие четыре были неудачными!
Мадариан сделал протестующий жест.
– А кто вас просит сообщать об этом правительству?
– Как раз сейчас я беспокоюсь не о неприятностях со стороны правительства. В особых случаях его можно убедить, что это необходимо. Нет, меня тревожит общественное мнение. Мы достигли больших успехов за последние пятьдесят лет, и мне бы не хотелось быть отброшенным на двадцать пять лет назад только потому, что вы можете потерять контроль над…
– Но я не потеряю над ней контроль. Что за дурацкая мысль! Послушайте, Питер, “Ю.С.Роботс” может зафрахтовать специальный лайнер. Мы приземлимся в ближайшем коммерческом аэропорту и тут же затеряемся среди сотен других кораблей. Нас будет ждать фургон, который доставит нас во Флагстаф. Джейн поместят в ящик, и никто даже не заподозрит, что в лабораторию привезли не машину, а робота. На нас просто не обратят внимания. Но Флагстаф будет информирован о цели нашего визита. И они сами будут заинтересованы помочь нам и проследить, чтобы никто ничего не пронюхал.
Богерт размышлял.
– Самой опасной частью пути будет перевозка в самолете и в машине. Если что-нибудь произойдет с ящиком…
– Ничего не произойдет.
– Ну что ж, быть может, все и обойдется, если только отключить Джейн на время пути. Тогда, если даже кто-то и заметит, что она внутри…
– Нет, Питер. Это допустимо с любым роботом, но не с Джейн-5. Ведь стоило ее подключить, как у нее заработали свободные ассоциации. Все сведения, которыми она обладает, могут как бы “законсервироваться” на время отключения, но только не свободные ассоциации. Нет, Питер! Отныне ее вообще нельзя отключить.
– Но если вдруг обнаружится, что мы перевозим действующего робота…
– Можете не беспокоиться.
Мадариан продолжал настаивать на своем, и в один прекрасный день самолет поднялся в воздух. Это был автоматический реактивный самолет новейшей конструкции. Но ради предосторожности на нем находился пилот – один из служащих фирмы. Ящик с Джейн без всяких приключений прибыл в аэропорт и уже потом на борту автомашины был переправлен в целости и сохранности в научно-исследовательскую лабораторию Флагстафа.
Питер Богерт получил первое сообщение от Мадариана меньше чем через час после их прибытия во Флагстаф. Мадариан просто купался в блаженстве. Это было в его характере: он не мог дольше ждать, чтобы не похвастаться. Сообщение было передано посредством лазерного луча засекреченным способом, абсолютно исключающим перехват. Но Богерт все же волновался. Он знал, что при том высоком уровне техники, какой располагало правительство, все же при достаточной настойчивости можно было перехватить сообщение. Единственное, что успокаивало, это то, что у правительства не было оснований интересоваться такого рода сообщениями. По крайней мере, Богерт на это надеялся.
– Господи, вовсе не обязательно было вызывать меня! воскликнул он.
Но Мадариан, не обращая никакого внимания на его слова, захлебывался от восторга:
– Настоящее вдохновение! Ну просто гений!
Какое-то мгновенье Богерт молча смотрел на трубку, и вдруг его прорвало:
– Что, уже? Готов ответ?
– Что вы, конечно, нет. Черт возьми, дайте нам время! Я говорю о ее голосе, здорово меня осенило. Вы только послушайте. Когда нас довезли до административного корпуса Флагстафа, открыли ящик и Джейн вышла, все так и попятились. Испугались. Болваны! Если уж ученые не понимают Законов Роботехники, чего ожидать от необразованных людей? Прошла минута. Я уже думал: “Ну все. Они не станут при ней говорить, а если она рассердится, то вообще разбегутся, потому что они не способны мыслить”.
– И чем же все кончилось?
– Она их приветствовала. Произнесла своим красивым контральто: “Здравствуйте, джентльмены! Счастлива с вами познакомиться!” Да, это то, что надо! Один парень стал поправлять галстук, другой – пальцами расчесывать шевелюру. Но лучше всех отреагировал самый пожилой из них – он стал проверять, в порядке ли его одежда. Честное слово! Они прямо без ума от нее. Им не хватало как раз такого голоса. Это больше не робот – это женщина.
– Неужели они с ней разговаривали?
– Еще как! Мне нужно было наделить ее сексуальными интонациями, и тогда бы они назначали ей свидания. Условные рефлексы? Глупости! Вы же знаете, мужчины чрезвычайно чутко реагируют на голоса.
– Да, кажется, это так, Клинтон, я что-то припоминаю. А где сейчас Джейн?
– С ними. Они не отпускают ее от себя.
– Черт возьми! Идите же к ней и не теряйте ее из виду!
В последующие десять дней пребывания во Флагстафе количество сообщений Мадариана сокращалось по мере того, как восторги его явно шли на убыль. Джейн, докладывал он, ко всему внимательно прислушивается и время от времени отвечает на вопросы. Она по-прежнему пользуется успехом и ходит куда хочет. Но пока что безрезультатно.
– Ничего нового? – спросил Богерт.
Мадариан тут же занял оборонительную позицию.
– Еще рано о чем-либо говорить. Нельзя употреблять слово “ничего”, когда речь идет об интуитивном роботе. Разве можно предвидеть, что с ней произойдет? Сегодня утром, например, она спросила Дженсена, что он ел на завтрак.
– Роситера Дженсена, астрофизика?
– Ну да. Оказалось, что он не завтракал, только выпил чашечку кофе.
– Итак, ваша Джейн учится светским беседам? Вряд ли это оправдывает расходы…
– Послушайте, Питер, не валяйте дурака. Это не пустые разговоры. Для Джейн все важно… Раз она задала такой вопрос, значит, он как-то ассоциировался с ее мыслями.
– А о чем она могла думать?
– Откуда мне знать? Если б я знал, то сам был бы Джейн, и вы бы в другой не нуждались. Но я убежден: что бы она ни делала, во всем есть скрытый смысл. Ведь заложенная в ней программа имеет главную цель – определить, существует ли планета с оптимальными условиями для жизни на расстоянии…
– Ну ладно. Теперь вызовите меня не раньше чем Джейн выдаст это решение. Мне вовсе не обязательно быть в курсе мельчайших подробностей о возможных соотношениях.
Богерт перестал надеяться на сообщение об успехе Джейн. С каждым днем его интерес ослабевал, и, когда новость наконец пришла, она застала Богерта врасплох. Да и поспела она к самому концу…
Это последнее, самое главное сообщение Мадариан произнес вполголоса. Его восторги прошли все фазы развития, и теперь он был почти спокоен.
– Она решила, – сказал он. – Она решила, когда сам я уже в это не верил. После того как она два или три раза подряд записала в лаборатории то, что ей было нужно, и ни разу не произнесла ничего заслуживающего внимания… Теперь все в порядке. Я говорю с борта самолета, на котором мы возвращаемся. Он только что взлетел.
Богерт наконец перевел дыхание.
– Слушайте, Клинтон, хватит болтовни. У вас есть ответ? Говорите без обиняков.
– Да, ответ получен. Он у меня в кармане. Джейн назвала три звезды в радиусе восьмидесяти световых лет, в системах которых, по ее мнению, вероятность нахождения обитаемой планеты составляет от шестидесяти до девяноста процентов, а вероятность того, что по крайней мере одна из них та самая, которую мы ищем, – девяносто семь и две десятых процента, иначе говоря, уверенность почти полная. Как только мы вернемся, она сможет объяснить нам ход рассуждении. Помяните мое слово, теперь вся астрофизика и космология будут…
– Вы в этом уверены?
– А вы полагаете, я спятил? У меня даже есть свидетель. Бедняга просто подпрыгнул от неожиданности, когда Джейн вдруг принялась излагать решение своим мелодичным голосом…
И именно в эту минуту произошло роковое столкновение. Мадариан и пилот превратились в куски окровавленного мяса, а от Джейн вообще почти ничего не осталось.
Еще никогда в фирме “Ю.С.Роботс” не царило такого отчаяния. Робертсон пытался утешить себя мыслью, что по крайней мере эта катастрофа скрыла нарушения правил, в которых была повинна фирма.
Богерт сокрушенно качал головой:
– Мы упустили превосходнейшую возможность помочь роботам завоевать доверие людей и преодолеть наконец этот проклятый комплекс Франкенштейна. Какой успех выпал бы на их долю! Один из роботов нашел решение проблемы обитаемых планет, а другие помогли бы осуществить Межзвездный Прыжок. Роботы открыли бы для нас Галактику. И, помимо всего прочего, мы продвинули бы науку вперед в десятках различных направлений! Бог мой! Невозможно даже вообразить все преимущества, какие мы могли извлечь для человечества и для нас самих…
Его перебил Робертсон:
– Но разве мы не в состоянии создать новых Джейн, пусть даже без помощи Мадариана?…
– Конечно, в состоянии. Но вряд ли следует рассчитывать на то, что соотношения снова будут удачными. Как знать, насколько мала вероятность полученного Джейн результата? А вдруг Мадариану просто бешено повезло, как это бывает с новичками? И только для того, чтобы затем его постиг такой сокрушительный удар? Метеорит, направленный на… Нет. Это просто невероятно!
Робертсон пробормотал в нерешительности:
– А может, это… не случайно. Я хочу сказать, может, мы и не должны были знать то, что знала Джейн, может, метеорит был возмездием…
Испепеляющий взгляд Богерта заставил его замолчать.
– Не думаю, чтобы это был полный провал, – сказал начальник исследовательского отдела. – Другие Джейн помогут нам. Никто не помешает наделить их женскими голосами, если это как-то способствует их популярности. Но как это воспримут женщины? Знать бы только, что сообщила Джейн!
– В последнем разговоре с вами Мадариан уверял, что у него есть свидетель.
– Знаю. Я размышлял над этим. Как вы думаете, неужели я не связался с Флагстафом? Но там никто не слышал, чтобы Джейн сказала нечто из ряда вон выходящее, что хотя бы отдаленно походило на решение проблемы обитаемых планет. А там-то уж было кому понять подобное заявление, если оно вообще было сделано…
– Неужели Мадариан солгал? А может, он просто помешался? Или хотел себя выгородить?
– Уж не хотите ли вы сказать, что он стремился спасти свою репутацию, утверждая, будто знает решение, а затем словчил – заставил Джейн навеки замолчать и потом заявил бы нам: “Как жаль, но с ней что-то неладно!” Нет, меня в этом никто не убедит. Уж легче поверить, что он нарочно столкнулся с метеоритом!
– Что же нам делать?
Богерт решительно сказал:
– Отправимся во Флагстаф. Ответ должен быть там. Нужно заняться этим вплотную, вот и все. Я возьму с собой нескольких сотрудников Мадариана. Мы перевернем там все вверх дном.
– Но послушайте, Богерт, даже если и был свидетель, который все слышал, к чему нам это? Ведь Джейн больше нет и некому объяснить ход рассуждении.
– Поймите, важны даже мельчайшие детали. Джейн скорее всего назвала не звезды, а их номера по каталогу. Ведь ни у одной из звезд, имеющих собственные имена, нет планетных систем. Если кто-нибудь слышал, пусть мельком, как Джейн упоминала какой-то номер, то с помощью психозонда его можно было бы восстановить. Это было бы ужо нечто. Располагая конечными результатами и сведениями, сообщенными Джейн вначале, мы могли бы потом проследить ход ее умозаключений. И тем самым, возможно, спасли бы положение!
Через три дня Богерт вернулся из Флагстафа в подавленном настроении.
Когда Робертсон нетерпеливо осведомился о результатах поездки, он покачал головой:
– Ничего!
– Ничего?
– Абсолютно. Я разговаривал с учеными, техническим персоналом и даже студентами, со всеми, кто хоть как-то общался с Джейн или ее видел. Их немного – должен признаться, Мадариан действовал с большой осторожностью. Он позволял ей беседовать лишь с планетологами, у которых она могла бы почерпнуть нужные новые сведения. Их было всего двадцать три человека. Двадцать три, которые вообще видели Джейн, и лишь двенадцать из них разговаривали с ней, а не просто обменивались любезностями.
Я расспрашивал обо всем, что бы ни говорила Джейн. Они хорошо помнят ее слова, все они весьма толковые люди, занимающиеся проблемой громадной важности. И потому они были заинтересованы в том, чтобы все вспомнить. Они ведь имели дело с говорящим роботом – этот факт уже сам по себе примечателен, – да еще с голосом, как у актрисы телевидения, – такое невозможно забыть.
– А с помощью психозонда… – начал было Робертсон.
– Если бы хоть у одного из них остались пусть даже смутные воспоминания о какой-нибудь важной беседе с Джейн, я бы добился его согласия подвергнуться испытанию психозондом… Но мыслимо ли подвергать подобной процедуре добрых два десятка человек, для которых мозг – главный источник существования! Честно говоря, это ни к чему не приведет. Если Джейн упомянула три звезды, утверждая, что в их системах есть обитаемая планета, представляете, что творилось бы в их черепной коробке… Это, наверное, можно было бы сравнить с извержением вулкана… Ну разве хоть один из них мог бы такое забыть?
– Значит, кто-то из них лжет, – мрачно произнес Робертсон. – И эти сведения нужны ему для собственных целей, чтобы позднее прославиться.
– А что он может из них извлечь? Вся обсерватория знает, с какой целью Мадариан и Джейн приезжали туда. Они осведомлены также и о цели моего визита. Если в будущем какой-нибудь ученый, из тех, кто сейчас работает во Флагстафе, вдруг представит совершенно оригинальную, но справедливую теорию обитаемых планет, то не только во Флагстафе, но и в нашей фирме ни у кого не останется сомнений, что это плагиат. И этот номер у него не пройдет.
– Значит, ошибся Мадариан.
– Нет, в это я также не могу поверить. Конечно, Мадариан был крайне неуравновешенным человеком, как и все робопсихологи, видимо, по той причине, что они привыкли общаться с роботами больше, чем с людьми. Это несомненно. Но дураком-то он не был! В подобном случае он никак не мог ошибиться.
– Получается… – по тут Робертсон исчерпал запас своих гипотез. Оба зашли в тупик и несколько минут недовольно смотрели друг на друга, пока Робертсон не нарушил тишину:
– Питер!
– Да?
– А что, если спросить у Сьюзен?
Богерт весь внутренне напрягся:
– Как вы сказали?
– Позвоним Сьюзен и попросим ее прийти сюда.
– А что она, собственно, сможет сделать?
– Не знаю. Но ведь она тоже робопсихолог и наверняка лучше, чем кто-либо другой, поймет замыслы Мадариана. И кроме того, она… О, вы ведь знаете, у нее всегда было больше серого вещества, чем у любого из нас!
– Не забывайте, ей около восьмидесяти лет!
– А вам семьдесят. Ну и что?
Богерт вздохнул. Кто знает, быть может, за эти годы бездействия язвительности у нее поубавилось? И он сказал:
Хорошо! Я ее приглашу.
Войдя в кабинет Богерта, Сьюзен Кэлвин внимательно оглядела все вокруг, прежде чем встретиться глазами с начальником исследовательского отдела. Она очень постарела со времени своего ухода. Ее волосы стали белоснежными, а лицо – морщинистым. Она сделалась такой хрупкой, что казалась почти прозрачной. И только ее проницательные глаза оставались прежними.
Богерт двинулся ей навстречу и протянул руку. Сьюзен Кэлвин обменялась с ним рукопожатием и произнесла:
– Вы выглядите вполне прилично для старика, Питер. На вашем месте я не стала бы дожидаться будущего года. Уходите на пенсию, освобождайте место для молодежи. А Мадариан-то погиб. Неужели вы вызвали меня, чтобы предложить занять старое место? Так вы дойдете до того, что будете держать стариков еще год после их смерти.
– Нет, нет, Сьюзен! Я просил вас прийти… – он замялся, не зная, с чего начать.
Но Сьюзен читала его мысли так же легко, как и раньше. Она села с предосторожностями, каких требовали ее плохо сгибающиеся суставы, и сказала:
– Питер! Вы обратились ко мне потому, что дело плохо. Иначе, даже мертвую, вы не подпустили бы меня ближе, чем на пушечный выстрел.
– Право же, Сьюзен!
– Не тратьте время на пустые разговоры! У меня на это никогда не хватало времени, даже когда мне было сорок, ну а сейчас – тем более… Смерть Мадариана и ваш вызов наверняка связаны между собой. Случайное совпадение двух таких необычайных событий слишком маловероятно. Начните с самого начала и не бойтесь показать, какой вы дурак. Я уже давно заметила эту вашу особенность.
– А если она говорит, то ее слова бессмысленны? А если вообще не говорит, значит, она не настоящая женщина? Не так ли?
Мадариан тщетно попытался изобразить какое-то подобие улыбки.
– Сам по себе мозг вполне исправен.
– Знаю, – подтвердил Богерт.
– Но как только его вложили в робота, он, естественно, изменился…
– Естественно, – бросил Богерт, не пытаясь даже перекинуть спасительный мостик вконец запутавшемуся Мадариану.
– Но изменился непредсказуемо, и это приводит меня в отчаяние. Трудность состоит в том, что как только вы пытаетесь рассчитать неопределенность в N-мерном пространстве, то все очень…
– Неопределенно? – перебил Богерт, удивляясь собственной реакции. Убытки фирмы достигли уже весьма значительной суммы. Прошло около двух лет, а результаты, мягко говоря, необнадеживающие. И в то же время он чувствовал, что, задевая Мадариана, сам невольно забавляется этой игрой.
Какую-то минуту Богерт засомневался, уж не к Сьюзен ли Кэлвин обращены его стрелы? Но Мадариан был одновременно таким вспыльчивым и общительным, какой Сьюзен никогда не бывала, даже если все шло как нельзя лучше. В отличие от Сьюзен, которую не могли сломить неудачи, Мадариан был куда более уязвимым. Богерт отыгрывался за прошлое, сделав Мадариана мишенью для своих шуток, чего Сьюзен Кэлвин никогда бы не допустила.
Мадариан никак не отреагировал на последнее замечание Богерта, как это сделала бы и Сьюзен Кэлвин, но по другой причине: она бы смолчала из презрения, а он просто не расслышал.
Он начал приводить свои аргументы.
– Трудность в опознавании. Джейн-2 блестяще справляется с соотношениями. Она может сопоставить все что угодно, но, к сожалению, не умеет отличать важных результатов от второстепенных. Это не легкая задача – запрограммировать нашего робота на нахождение существенных соотношений, если мы заранее не знаем, какие именно соотношения она находит.
– Я полагаю, вы намеревались понизить потенциал на соединении диода W-21 и связать через…
– Нет, нет и нет! – Голос Мадариана упал до шепота. – Мы не допустим, чтобы из-за нее все рухнуло. Нужно заставить ее распознавать главные соотношения и научить делать правильные выводы. Когда мы этого добьемся, робот Джейн будет находить решения интуитивно, тогда как мы получаем их благодаря случайным удачам.
– Мне кажется, – сухо заметил Богерт, – что, имея такого робота, вы в любую минуту смогли бы заставить его выполнить то, что среди простых смертных в состоянии совершить только гений.
Мадариан одобрительно кивнул.
– Золотые слова, Питер! Я бы и сам сказал это, если бы не боялся испугать наших администраторов. Пусть это пока останется между нами.
– Вы действительно хотите создать гениального робота?
– Слова, одни слова… Я хочу сконструировать робота, способного находить случайные соотношения с невероятной быстротой, а также безошибочно выделять ключевые проблемы, то есть пытаюсь превратить эти мало что выражающие понятия в уравнения позитронного поля. Мне казалось, что я уже близок к цели, но, видимо, я заблуждался.
Он бросил недовольный взгляд на робота и приказал:
– Джейн, сформулируй самое важное из того, что ты обнаружила.
Джейн-2 повернула голову к Мадариану, но не произнесла ни слова.
Тогда Мадариан покорно сказал:
– Она все это зафиксировала в своей памяти.
И тут-то Джейн-2 отреагировала голосом, лишенным всякого выражения:
– Как раз в этом у меня нет уверенности.
Это было первое, что она произнесла. Глаза Мадариана, казалось, вылезли из орбит:
– Она составляет уравнение с неопределенными решениями.
– Так я и думал, – сказал Богерт. – Одно из двух – либо вы чего-нибудь добьетесь, либо покончите с этим делом, пока убытки фирмы еще не перевалили за полмиллиарда!
– Нет, я что-нибудь придумаю, – пробормотал Мадариан.
С Джейн-3 они потерпели полную неудачу. Ее даже не допустили к испытаниям, и Мадариан был вне себя от ярости. На этот раз ошибся человек, точнее говоря, сам Мадариан. И хотя он был совершенно подавлен, все остальные сохраняли спокойствие. Пусть в него бросит камень тот, кто сам никогда не ошибался в дьявольских математических премудростях позитронного мозга!
Прошло около года, прежде чем появилась Джейн-4. К Мадариану вернулся его былой оптимизм.
– Все в порядке, – говорил он, – у нее большие способности к опознаванию.
Он был настолько уверен в себе, что заставил Джейн-4 решать задачи перед административным советом. Нет, не математические – с ними справился бы любой робот, – а с нарочито запутанными условиями, задачи, которые в то же время нельзя было признать неверными.
– Ну что ж, – сказал ему потом Богерт, – в этом не было ничего ошеломляющего.
– Разумеется, для Джейн-4 все это достаточно элементарно, но ведь нужно было им что-нибудь показать?
– Вы знаете, сколько мы уже потратили?
– А вы знаете, Питер, сколько мы уже возместили? Наш труд не пропал даром. Три года я работал как проклятый и все-таки нашел новые способы математических подсчетов, которые сэкономят нам по меньшей мере пятьдесят тысяч долларов на каждой новой модели позитронного мозга. Отныне и навеки. Разве я не прав?
– Ну что ж…
– Никаких “ну что ж”. Это непреложный факт. И мне кажется, что N-мерные исчисления неопределенностей будут широко применяться, если мы только додумаемся, где их применять. А вот роботы Джейн наверняка додумаются. Как только мне удастся полностью осуществить мой замысел, новая серия окупит себя раньше чем за пять лет. Даже если мы утроим уже затраченную сумму.
– А что вы подразумеваете под словами “полностью удастся осуществить замысел”? Что-нибудь не в порядке с Джейн-4?
– С ней-то как раз все в порядке, вернее, почти все. Она на верном пути, но ее можно усовершенствовать, и мне хочется это сделать. Раньше, когда я ее конструировал, мне казалось, я знаю, чего хочу, но теперь, после того как я ее испытал, я знаю, какова моя цель, и я ее достигну.
Джейн-5 полностью соответствовала замыслу. Мадариану потребовалось больше года на ее создание, но на сей раз он не делал никаких оговорок – он был абсолютно уверен в своем Роботс.
Джейн-5 была меньше и изящнее, чем обычные роботы. Не будучи карикатурой на женщину, как Джейн-1, она обладала какой-то женственностью, несмотря на отсутствие внешних признаков пола.
– Просто у нее такая манера держаться, – заключил Богерт.
Она изящно двигала руками, а когда поворачивалась, казалось, что ее туловище слегка изгибается.
Мадариан сказал:
– А теперь послушайте ее, Богерт! Как ты себя чувствуешь, Джейн?
– Прекрасно, благодарю вас, – ответила Джейн-5 настоящим женским голосом. Это было приятное и даже слегка волнующее контральто.
– Зачем вы это сделали, Клинтон? – нахмурясь, спросил удивленный Богерт.
– Это важно с психологической точки зрения, – ответил Мадариан. – Я хочу, чтобы люди воспринимали ее как женщину, чтобы обходились с ней, как с женщиной, объясняли ей…
– Какие люди?
Мадариан сунул руки в карманы и задумчиво оглядел Богерта.
– Мне бы хотелось, чтобы вы договорились о нашей с Джейн поездке во Флагстаф.
Богерт не мог не заметить, что, говоря о Роботс, Мадариан больше не употреблял порядкового номера. Она была именно той Джейн, о которой он мечтал. И Богерт повторил с сомнением:
– Во Флагстаф? Но зачем?
– Флагстаф – всемирный центр общей планетологии. Там изучают звездные системы и пытаются вычислить вероятность существования обитаемых планет, не так ли?
– Безусловно, но он же находится на Земле.
– Для меня это не новость.
– Перемещения роботов по Земле строго контролируются. В данном случае эта поездка вовсе не обязательна. Выпишите сюда всю литературу по общей планетологии, и пусть Джейн ее основательно проштудирует.
– Ну нет! Питер, почему вы не хотите понять, что Джейн не обычный логический робот? Она наделена интуицией!
– Ну и что?
– А то, что невозможно предугадать, что ей потребуется и что может навести ее на нужную мысль… Все серийные металлические модели наделены способностью читать книги и черпать информацию, но это мертвые факты и к тому же устаревшие. Джейн нужны свежие мысли, она должна слышать интонации, она должна знать даже второстепенные детали и обладать сведениями, не имеющими прямого отношения к данному вопросу. Как же, черт побери, мы сможем догадаться, что и когда ее взволнует и выльется затем в осмысленный образ? Если бы мы все это заранее знали, Джейн была бы нам не нужна, не так ли?
– В таком случае, – теряя терпение, сказал Богерт, пригласите сюда всех специалистов по общей планетологии.
– Это ни к чему. Они будут себя здесь чувствовать не в своей тарелке. Их реакциям будет недоставать естественности. Я бы хотел, чтобы Джейн наблюдала за ними в процессе работы, чтобы она рассмотрела оборудование, кабинеты, столы – все, что их там окружает. Прошу вас, распорядитесь, чтобы ее отвезли во Флагстаф. И, признаться, мне неприятно продолжать этот бесплодный спор.
В голосе Мадариана Богерт уловил нотки, скорее свойственные Сьюзен. Он поморщился и запротестовал:
– Все это очень сложно. Транспортировка экспериментального робота…
– Джейн – не экспериментальный робот! Она – пятая в серии.
– Но ведь предыдущие четыре были неудачными!
Мадариан сделал протестующий жест.
– А кто вас просит сообщать об этом правительству?
– Как раз сейчас я беспокоюсь не о неприятностях со стороны правительства. В особых случаях его можно убедить, что это необходимо. Нет, меня тревожит общественное мнение. Мы достигли больших успехов за последние пятьдесят лет, и мне бы не хотелось быть отброшенным на двадцать пять лет назад только потому, что вы можете потерять контроль над…
– Но я не потеряю над ней контроль. Что за дурацкая мысль! Послушайте, Питер, “Ю.С.Роботс” может зафрахтовать специальный лайнер. Мы приземлимся в ближайшем коммерческом аэропорту и тут же затеряемся среди сотен других кораблей. Нас будет ждать фургон, который доставит нас во Флагстаф. Джейн поместят в ящик, и никто даже не заподозрит, что в лабораторию привезли не машину, а робота. На нас просто не обратят внимания. Но Флагстаф будет информирован о цели нашего визита. И они сами будут заинтересованы помочь нам и проследить, чтобы никто ничего не пронюхал.
Богерт размышлял.
– Самой опасной частью пути будет перевозка в самолете и в машине. Если что-нибудь произойдет с ящиком…
– Ничего не произойдет.
– Ну что ж, быть может, все и обойдется, если только отключить Джейн на время пути. Тогда, если даже кто-то и заметит, что она внутри…
– Нет, Питер. Это допустимо с любым роботом, но не с Джейн-5. Ведь стоило ее подключить, как у нее заработали свободные ассоциации. Все сведения, которыми она обладает, могут как бы “законсервироваться” на время отключения, но только не свободные ассоциации. Нет, Питер! Отныне ее вообще нельзя отключить.
– Но если вдруг обнаружится, что мы перевозим действующего робота…
– Можете не беспокоиться.
Мадариан продолжал настаивать на своем, и в один прекрасный день самолет поднялся в воздух. Это был автоматический реактивный самолет новейшей конструкции. Но ради предосторожности на нем находился пилот – один из служащих фирмы. Ящик с Джейн без всяких приключений прибыл в аэропорт и уже потом на борту автомашины был переправлен в целости и сохранности в научно-исследовательскую лабораторию Флагстафа.
Питер Богерт получил первое сообщение от Мадариана меньше чем через час после их прибытия во Флагстаф. Мадариан просто купался в блаженстве. Это было в его характере: он не мог дольше ждать, чтобы не похвастаться. Сообщение было передано посредством лазерного луча засекреченным способом, абсолютно исключающим перехват. Но Богерт все же волновался. Он знал, что при том высоком уровне техники, какой располагало правительство, все же при достаточной настойчивости можно было перехватить сообщение. Единственное, что успокаивало, это то, что у правительства не было оснований интересоваться такого рода сообщениями. По крайней мере, Богерт на это надеялся.
– Господи, вовсе не обязательно было вызывать меня! воскликнул он.
Но Мадариан, не обращая никакого внимания на его слова, захлебывался от восторга:
– Настоящее вдохновение! Ну просто гений!
Какое-то мгновенье Богерт молча смотрел на трубку, и вдруг его прорвало:
– Что, уже? Готов ответ?
– Что вы, конечно, нет. Черт возьми, дайте нам время! Я говорю о ее голосе, здорово меня осенило. Вы только послушайте. Когда нас довезли до административного корпуса Флагстафа, открыли ящик и Джейн вышла, все так и попятились. Испугались. Болваны! Если уж ученые не понимают Законов Роботехники, чего ожидать от необразованных людей? Прошла минута. Я уже думал: “Ну все. Они не станут при ней говорить, а если она рассердится, то вообще разбегутся, потому что они не способны мыслить”.
– И чем же все кончилось?
– Она их приветствовала. Произнесла своим красивым контральто: “Здравствуйте, джентльмены! Счастлива с вами познакомиться!” Да, это то, что надо! Один парень стал поправлять галстук, другой – пальцами расчесывать шевелюру. Но лучше всех отреагировал самый пожилой из них – он стал проверять, в порядке ли его одежда. Честное слово! Они прямо без ума от нее. Им не хватало как раз такого голоса. Это больше не робот – это женщина.
– Неужели они с ней разговаривали?
– Еще как! Мне нужно было наделить ее сексуальными интонациями, и тогда бы они назначали ей свидания. Условные рефлексы? Глупости! Вы же знаете, мужчины чрезвычайно чутко реагируют на голоса.
– Да, кажется, это так, Клинтон, я что-то припоминаю. А где сейчас Джейн?
– С ними. Они не отпускают ее от себя.
– Черт возьми! Идите же к ней и не теряйте ее из виду!
В последующие десять дней пребывания во Флагстафе количество сообщений Мадариана сокращалось по мере того, как восторги его явно шли на убыль. Джейн, докладывал он, ко всему внимательно прислушивается и время от времени отвечает на вопросы. Она по-прежнему пользуется успехом и ходит куда хочет. Но пока что безрезультатно.
– Ничего нового? – спросил Богерт.
Мадариан тут же занял оборонительную позицию.
– Еще рано о чем-либо говорить. Нельзя употреблять слово “ничего”, когда речь идет об интуитивном роботе. Разве можно предвидеть, что с ней произойдет? Сегодня утром, например, она спросила Дженсена, что он ел на завтрак.
– Роситера Дженсена, астрофизика?
– Ну да. Оказалось, что он не завтракал, только выпил чашечку кофе.
– Итак, ваша Джейн учится светским беседам? Вряд ли это оправдывает расходы…
– Послушайте, Питер, не валяйте дурака. Это не пустые разговоры. Для Джейн все важно… Раз она задала такой вопрос, значит, он как-то ассоциировался с ее мыслями.
– А о чем она могла думать?
– Откуда мне знать? Если б я знал, то сам был бы Джейн, и вы бы в другой не нуждались. Но я убежден: что бы она ни делала, во всем есть скрытый смысл. Ведь заложенная в ней программа имеет главную цель – определить, существует ли планета с оптимальными условиями для жизни на расстоянии…
– Ну ладно. Теперь вызовите меня не раньше чем Джейн выдаст это решение. Мне вовсе не обязательно быть в курсе мельчайших подробностей о возможных соотношениях.
Богерт перестал надеяться на сообщение об успехе Джейн. С каждым днем его интерес ослабевал, и, когда новость наконец пришла, она застала Богерта врасплох. Да и поспела она к самому концу…
Это последнее, самое главное сообщение Мадариан произнес вполголоса. Его восторги прошли все фазы развития, и теперь он был почти спокоен.
– Она решила, – сказал он. – Она решила, когда сам я уже в это не верил. После того как она два или три раза подряд записала в лаборатории то, что ей было нужно, и ни разу не произнесла ничего заслуживающего внимания… Теперь все в порядке. Я говорю с борта самолета, на котором мы возвращаемся. Он только что взлетел.
Богерт наконец перевел дыхание.
– Слушайте, Клинтон, хватит болтовни. У вас есть ответ? Говорите без обиняков.
– Да, ответ получен. Он у меня в кармане. Джейн назвала три звезды в радиусе восьмидесяти световых лет, в системах которых, по ее мнению, вероятность нахождения обитаемой планеты составляет от шестидесяти до девяноста процентов, а вероятность того, что по крайней мере одна из них та самая, которую мы ищем, – девяносто семь и две десятых процента, иначе говоря, уверенность почти полная. Как только мы вернемся, она сможет объяснить нам ход рассуждении. Помяните мое слово, теперь вся астрофизика и космология будут…
– Вы в этом уверены?
– А вы полагаете, я спятил? У меня даже есть свидетель. Бедняга просто подпрыгнул от неожиданности, когда Джейн вдруг принялась излагать решение своим мелодичным голосом…
И именно в эту минуту произошло роковое столкновение. Мадариан и пилот превратились в куски окровавленного мяса, а от Джейн вообще почти ничего не осталось.
Еще никогда в фирме “Ю.С.Роботс” не царило такого отчаяния. Робертсон пытался утешить себя мыслью, что по крайней мере эта катастрофа скрыла нарушения правил, в которых была повинна фирма.
Богерт сокрушенно качал головой:
– Мы упустили превосходнейшую возможность помочь роботам завоевать доверие людей и преодолеть наконец этот проклятый комплекс Франкенштейна. Какой успех выпал бы на их долю! Один из роботов нашел решение проблемы обитаемых планет, а другие помогли бы осуществить Межзвездный Прыжок. Роботы открыли бы для нас Галактику. И, помимо всего прочего, мы продвинули бы науку вперед в десятках различных направлений! Бог мой! Невозможно даже вообразить все преимущества, какие мы могли извлечь для человечества и для нас самих…
Его перебил Робертсон:
– Но разве мы не в состоянии создать новых Джейн, пусть даже без помощи Мадариана?…
– Конечно, в состоянии. Но вряд ли следует рассчитывать на то, что соотношения снова будут удачными. Как знать, насколько мала вероятность полученного Джейн результата? А вдруг Мадариану просто бешено повезло, как это бывает с новичками? И только для того, чтобы затем его постиг такой сокрушительный удар? Метеорит, направленный на… Нет. Это просто невероятно!
Робертсон пробормотал в нерешительности:
– А может, это… не случайно. Я хочу сказать, может, мы и не должны были знать то, что знала Джейн, может, метеорит был возмездием…
Испепеляющий взгляд Богерта заставил его замолчать.
– Не думаю, чтобы это был полный провал, – сказал начальник исследовательского отдела. – Другие Джейн помогут нам. Никто не помешает наделить их женскими голосами, если это как-то способствует их популярности. Но как это воспримут женщины? Знать бы только, что сообщила Джейн!
– В последнем разговоре с вами Мадариан уверял, что у него есть свидетель.
– Знаю. Я размышлял над этим. Как вы думаете, неужели я не связался с Флагстафом? Но там никто не слышал, чтобы Джейн сказала нечто из ряда вон выходящее, что хотя бы отдаленно походило на решение проблемы обитаемых планет. А там-то уж было кому понять подобное заявление, если оно вообще было сделано…
– Неужели Мадариан солгал? А может, он просто помешался? Или хотел себя выгородить?
– Уж не хотите ли вы сказать, что он стремился спасти свою репутацию, утверждая, будто знает решение, а затем словчил – заставил Джейн навеки замолчать и потом заявил бы нам: “Как жаль, но с ней что-то неладно!” Нет, меня в этом никто не убедит. Уж легче поверить, что он нарочно столкнулся с метеоритом!
– Что же нам делать?
Богерт решительно сказал:
– Отправимся во Флагстаф. Ответ должен быть там. Нужно заняться этим вплотную, вот и все. Я возьму с собой нескольких сотрудников Мадариана. Мы перевернем там все вверх дном.
– Но послушайте, Богерт, даже если и был свидетель, который все слышал, к чему нам это? Ведь Джейн больше нет и некому объяснить ход рассуждении.
– Поймите, важны даже мельчайшие детали. Джейн скорее всего назвала не звезды, а их номера по каталогу. Ведь ни у одной из звезд, имеющих собственные имена, нет планетных систем. Если кто-нибудь слышал, пусть мельком, как Джейн упоминала какой-то номер, то с помощью психозонда его можно было бы восстановить. Это было бы ужо нечто. Располагая конечными результатами и сведениями, сообщенными Джейн вначале, мы могли бы потом проследить ход ее умозаключений. И тем самым, возможно, спасли бы положение!
Через три дня Богерт вернулся из Флагстафа в подавленном настроении.
Когда Робертсон нетерпеливо осведомился о результатах поездки, он покачал головой:
– Ничего!
– Ничего?
– Абсолютно. Я разговаривал с учеными, техническим персоналом и даже студентами, со всеми, кто хоть как-то общался с Джейн или ее видел. Их немного – должен признаться, Мадариан действовал с большой осторожностью. Он позволял ей беседовать лишь с планетологами, у которых она могла бы почерпнуть нужные новые сведения. Их было всего двадцать три человека. Двадцать три, которые вообще видели Джейн, и лишь двенадцать из них разговаривали с ней, а не просто обменивались любезностями.
Я расспрашивал обо всем, что бы ни говорила Джейн. Они хорошо помнят ее слова, все они весьма толковые люди, занимающиеся проблемой громадной важности. И потому они были заинтересованы в том, чтобы все вспомнить. Они ведь имели дело с говорящим роботом – этот факт уже сам по себе примечателен, – да еще с голосом, как у актрисы телевидения, – такое невозможно забыть.
– А с помощью психозонда… – начал было Робертсон.
– Если бы хоть у одного из них остались пусть даже смутные воспоминания о какой-нибудь важной беседе с Джейн, я бы добился его согласия подвергнуться испытанию психозондом… Но мыслимо ли подвергать подобной процедуре добрых два десятка человек, для которых мозг – главный источник существования! Честно говоря, это ни к чему не приведет. Если Джейн упомянула три звезды, утверждая, что в их системах есть обитаемая планета, представляете, что творилось бы в их черепной коробке… Это, наверное, можно было бы сравнить с извержением вулкана… Ну разве хоть один из них мог бы такое забыть?
– Значит, кто-то из них лжет, – мрачно произнес Робертсон. – И эти сведения нужны ему для собственных целей, чтобы позднее прославиться.
– А что он может из них извлечь? Вся обсерватория знает, с какой целью Мадариан и Джейн приезжали туда. Они осведомлены также и о цели моего визита. Если в будущем какой-нибудь ученый, из тех, кто сейчас работает во Флагстафе, вдруг представит совершенно оригинальную, но справедливую теорию обитаемых планет, то не только во Флагстафе, но и в нашей фирме ни у кого не останется сомнений, что это плагиат. И этот номер у него не пройдет.
– Значит, ошибся Мадариан.
– Нет, в это я также не могу поверить. Конечно, Мадариан был крайне неуравновешенным человеком, как и все робопсихологи, видимо, по той причине, что они привыкли общаться с роботами больше, чем с людьми. Это несомненно. Но дураком-то он не был! В подобном случае он никак не мог ошибиться.
– Получается… – по тут Робертсон исчерпал запас своих гипотез. Оба зашли в тупик и несколько минут недовольно смотрели друг на друга, пока Робертсон не нарушил тишину:
– Питер!
– Да?
– А что, если спросить у Сьюзен?
Богерт весь внутренне напрягся:
– Как вы сказали?
– Позвоним Сьюзен и попросим ее прийти сюда.
– А что она, собственно, сможет сделать?
– Не знаю. Но ведь она тоже робопсихолог и наверняка лучше, чем кто-либо другой, поймет замыслы Мадариана. И кроме того, она… О, вы ведь знаете, у нее всегда было больше серого вещества, чем у любого из нас!
– Не забывайте, ей около восьмидесяти лет!
– А вам семьдесят. Ну и что?
Богерт вздохнул. Кто знает, быть может, за эти годы бездействия язвительности у нее поубавилось? И он сказал:
Хорошо! Я ее приглашу.
Войдя в кабинет Богерта, Сьюзен Кэлвин внимательно оглядела все вокруг, прежде чем встретиться глазами с начальником исследовательского отдела. Она очень постарела со времени своего ухода. Ее волосы стали белоснежными, а лицо – морщинистым. Она сделалась такой хрупкой, что казалась почти прозрачной. И только ее проницательные глаза оставались прежними.
Богерт двинулся ей навстречу и протянул руку. Сьюзен Кэлвин обменялась с ним рукопожатием и произнесла:
– Вы выглядите вполне прилично для старика, Питер. На вашем месте я не стала бы дожидаться будущего года. Уходите на пенсию, освобождайте место для молодежи. А Мадариан-то погиб. Неужели вы вызвали меня, чтобы предложить занять старое место? Так вы дойдете до того, что будете держать стариков еще год после их смерти.
– Нет, нет, Сьюзен! Я просил вас прийти… – он замялся, не зная, с чего начать.
Но Сьюзен читала его мысли так же легко, как и раньше. Она села с предосторожностями, каких требовали ее плохо сгибающиеся суставы, и сказала:
– Питер! Вы обратились ко мне потому, что дело плохо. Иначе, даже мертвую, вы не подпустили бы меня ближе, чем на пушечный выстрел.
– Право же, Сьюзен!
– Не тратьте время на пустые разговоры! У меня на это никогда не хватало времени, даже когда мне было сорок, ну а сейчас – тем более… Смерть Мадариана и ваш вызов наверняка связаны между собой. Случайное совпадение двух таких необычайных событий слишком маловероятно. Начните с самого начала и не бойтесь показать, какой вы дурак. Я уже давно заметила эту вашу особенность.