Страница:
Поскольку в сознании земледельцев оставались смутные воспоминания о временах собирательства, когда никаких особых трудов не требовалось, то это играло дополнительную роль в формировании легенды об изобильном рае, где единственное, что человек должен был делать, – это подбирать плоды и отправлять их в рот. Людям вообще свойственно вспоминать прошлое с ностальгией и тоской и сравнивать с настоящим не в пользу последнего: они просто-напросто забывают все неудобства прежнего бытия и вспоминают только преимущества (подернутые золотой дымкой последующих усовершенствований жизни).
Верно и то, что как только люди стали земледельцами, зерно превратилось в основной предмет питания, и вегетарианские компоненты пищи составили куда большую часть общей диеты, чем в период, предшествовавший освоению земледелия.
Библейские авторы ничего не знали о микроскопических живых существах, но, при отсутствии должного знания, слово «прах» – не худший способ описания этого микрокосма. В конце концов, микроорганизмы столь же малы, как и частицы праха.
И вот Адам дает имя собственной жене. Поступая так, он еще более усиливает свою власть над ней – власть, которую ему даровало слово божье четыре стиха назад.
128. Ева – это европейский вариант еврейского имени Хава. Точное значение слова неизвестно (по одной из версий, оно означает «змей»!), возможно, оно вовсе и не еврейского происхождения.
Однако для древних евреев имена обязательно должны были быть наделены смыслом, и, когда они наталкивались на имя, которое им ничего не говорило и которому тем не менее придавалось важное значение, евреи прибегали к народной этимологии и подбирали смысл по созвучию.
Так, слово «хава» звучит похоже на «хайя», что по-еврейски означает «жизнь», и библейские авторы остановились на имени Ева, потому что женщине, действительно, выпала роль быть прародительницей всех последующих поколений.
Легче предположить, что бог сотворил одежду из шкур тем же способом, каким он сотворил Адама, и для этой цели ему не пришлось убивать животных, однако стих не проясняет этот вопрос.
Резонно допустить, что одежда из шкур сменила наряды из листьев. Куда труднее поймать и освежевать животное, чем собрать необходимое количество листьев. С другой стороны, работа стоила того, потому что шкуры лучше защищают чувствительные части тела и лучше предохраняют от холода, – последнее было особенно важно и даже необходимо, коль скоро люди продвигались из тропиков в более прохладные области.
131. Змей сообщил Еве, что, если она отведает плодов с дерева познания, она станет как бог, и здесь бог, как мы видим, подтверждает это.
132. Это, очевидно, самая примитивная часть всей легенды о саде Едемском. Очевидно, до того, как Адам и Ева вкусили плодов с дерева познания, они были бессмертны, но не представляли угрозы для бога, потому что не обладали мудростью. Даже после того, как они обрели мудрость и стали «как один из нас», угроза не стала сильнее, потому что теперь Адам и Ева были смертными.
Вместе с тем если бы, обретя мудрость, они отведали еще плодов с дерева жизни, то бессмертие снова вернулось бы к ним, и здесь уже таилась бы серьезная угроза. Мудрость вкупе с бессмертием – это, видимо, чересчур; а в итоге перед нами возникает занятный образ пугливого бога.
Мне могут возразить, что бог вовсе не боялся мудрых и бессмертных людей, он просто не хотел, чтобы Адам стал бессмертным и тем самым преступил через божий запрет. В таком случае у нас получается не менее занятная картинка: бог накладывает запрет, который может быть нарушен.
Как бы ни интерпретировать эту часть легенды, создание ее относится к тем далеким временам, когда боги больше походили на людей и обладали чисто человеческими недостатками (вспомним богов в гомеровском эпосе), а жрецы вавилонской эпохи еще не успели создать тексты, рисующие образ трансцендентного и всемогущего бога.
Библейские авторы никак не определили херувимов, ни разу не дали их описания. Эти существа упоминаются и в других местах Библии, и мы можем сказать о них с определенностью только одно: херувимы – это крылатые и, вероятно, очень страшные создания.
Возможно, херувимы символизируют стихии, и тогда их следует рассматривать как демонов бури. Первобытный человек трепетал перед бурей (впрочем, мы и сейчас боимся грозы) и склонен был рассматривать штормы как прямую деятельность свирепого и разъяренного божества. Ветер невидим и обладает сверхчеловеческой силой, а ведь и то и другое качество – это атрибуты бога.
«Дух божий», о котором говорится во втором стихе первой главы книги Бытие, – это тот же бог, который в образе ветра носится над водами хаоса. Если бог рассержен, то ветер, воплощающий его, превращается в яростную бурю.
Во Второй книге Царств (22:8– 16) гнев бога изображен в виде разгула стихий: землетрясения, извержения вулканов, ураганы. Одиннадцатый стих гласит: «И воссел на Херувимов, и полетел, и понесся на крыльях ветра».
134. Если херувимы – это демоны бури, тогда «пламенный меч обращающийся», скорее всего, молния.
135. Здесь подразумевается, что сад Едемский, или, как его иначе называют, «рай земной», существует и поныне, только он сокрыт от глаз и прячется за сплошной стеной грозовых облаков: любой, кто приблизится к раю, будет немедленно испепелен молнией.
Это свойственно многим древним мифологиям – изображать некую страну или остров, лежащие очень далеко, в совершенно неизвестном месте где все беды уже позади и где царит всеобщее блаженство. Таковы Елисейские поля у древних греков. Таков остров Авалон в цикле легенд о короле Артуре и рыцарях «Круглого стола».
В средние века роль подобного места взял на себя рай земной – очень легко было вообразить, что он по-прежнему существует в какой-нибудь дальней точке земного шара, о котором средневековые европейцы знали еще очень мало. Данте в своей «Божественной комедии» расположил рай на вершине горы Чистилища, а эту гору он поместил в точке на глобусе, диаметрально противоположной Иерусалиму. (На самом деле точка, диаметрально противоположная Иерусалиму, лежит в южной части Тихого океана, примерно в 800 милях к северо-востоку от северной оконечности Новой Зеландии.)
Теперь, когда Земля тщательно исследована, совершенно ясно, что никакого рая земного на ней нет. И все же те люди, кто никак не хочет расстаться с этой концепцией, вполне могут вообразить, что он тайно перенесен на другую планету, или на небеса, или даже, что он все-таки существует на Земле, но, благодаря стражникам-херувимам, невидим для человеческого глаза.
137. Имя Каин (по-еврейски – Кайин) означает «кузнец».
Расцвет кузнечного дела приходится на самые ранние периоды развития цивилизации. Украшения, орудия труда, оружие, используемое на охоте и во время военных действий, – повсюду были необходимы изделия из металла. Мужчины, умевшие его обрабатывать, пользовались всеобщим уважением. К ним относились как к искусным творцам. Быть кузнецом – заслужить имя кузнеца – считалось делом чести, потому и по сей день в англоязычных странах фамилия Смит («кузнец») является одной из самых распространенных. (И не только в англоязычных)
138. Можно предположить, что и в этом случае авторы Библии попытались найти какое-то «объяснение» имени Адамова первенца и, перебирая созвучные еврейские слова, совершенно случайно наткнулись на глагол «канах» (приобретать).
140. Этот пассаж вызывает законное недоумение у внимательного читателя Библии. Что еще за «пастырь овец» – ведь людям, как пока следовало из библейского текста, дозволено было питаться только растительной пищей? Впрочем, сколько бы вопросов ни возникало, ответ всегда найдется; в данном случае ответ, вероятнее всего, будет таков: Авель пас овец, чтобы стричь шерсть, необходимую для изготовления одежды. Не более того… Однако если принять эту версию, то она никак не соотносится с данными, которые дает нам история: хорошо известно, что ранние скотоводы питались мясом домашних животных, не говоря обо всех других формах использования их в домашнем хозяйстве.
141. На первых порах земледелие и скотоводство мирно сосуществовали друг с другом. Но «воспроизводство» растений более обильно, чем животных (простой «выход калорий» с единицы площади почвы больше у произрастающих на ней злаков, чем у пасущихся на ней же животных), потому и земледельческие хозяйства оказались более процветающими, нежели скотоводческие.
Земледельческие общины были и более многолюдными, а кроме того, предоставляли больше возможностей для специализации ремесел и развития технологий. И потребность в металле, как и в других предметах роскоши, была больше в оседлых хозяйствах, нежели у скотоводческих племен, находящихся в постоянных странствиях. Поэтому можно с достаточной степенью уверенности предположить, что именно земледельца просто обязаны были наречь именем Каин (то есть «кузнецом»).
Первоначально к религиозному жертвоприношению побуждали те же чувства, что заставляли приносить дары земным властителям. Это знак преданности и лояльности и даже тонкий намек на то, что тобою движет чувство дружбы и благодарности. (Любой, кто в детстве заботливо угощал школьного учителя специально припасенным яблоком, освоил эту хитрость.)
Вполне допустимо, что жертвователи искренне верили: боги тоже любят покушать. Когда предложенная им трапеза торжественно сжигалась на жертвенном костре, то дым возносил до небес ее сущность – свидетельство щедрости людей, отрывающих от себя драгоценную пищу и справедливо считавших, что боги там, «наверху», будут более благорасположены к тем, кто делится от щедрот своих. А ради этой благосклонности стоило расщедриться – тут и перспектива хорошего урожая, и уверенность в победе над врагом…
В более поздние времена жертвы приносились, конечно, по причинам более возвышенным, но механика всего этого дела в конечном счете оставалась той же самой.
Однако в главах, посвященных сотворению мира, мы не встретим никаких конкретных указаний на сей счет. Нам остается лишь прямолинейное толкование: жертва животного дороже, значительнее жертвы злака. В общем, это вполне согласуется с реальным положением дел, ибо животная пища всегда ценилась (и сейчас продолжает цениться) выше растительной. Принесение животного в жертву должно было выглядеть как своего рода подвиг в глазах того, кому жертвовали. Кроме того, не будем забывать, что в те давние времена представители животного мира считались воистину живыми (чего нельзя было сказать о растениях) – опять-таки явная предпочтительность жертвы Авеля по сравнению с Каиновой. Во многих примитивных культах подобная иерархия ценностей доводилась до логического конца, когда наиболее ценным считалось человеческое жертвоприношение… Итак, можно оценить эту историю следующим образом: бог предпочел Авеля Каину просто потому, что первый принес жертву подороже.
С другой стороны, легенда о Каине и Авеле стара как мир. Ее, вероятно, пересказывали друг другу целые поколения израильтян. До того, как осесть в земле Ханаанской, они долгое время пребывали на положении скотоводческих племен, блуждавших по границам Аравии. Естественно, подлинным героем легенд мог быть только Авель-пастух; Каину же ничего другого не оставалось, как довольствоваться маской злодея. Труд пастуха в глазах тех, кто легенду сочинял и пересказывал, ценился выше труда земледельца – отсюда и «неравноправие» в оценке жертв, принесенных Каином и Авелем.
Кажется, это довольно прозрачный намек на дурное поведение Каина. Однако обратим внимание на использование в этом стихе Библии сослагательного наклонения: дурные поступки Каина как бы только предполагаются (в будущем). Можно заключить, что подразумеваются и какие-то прошлые грехи, вызвавшие недовольство бога…
Как бы то ни было, все это остается домыслами, ибо Библия и в данном случае никакой информацией нас не снабжает.
Разбираемый стих замечателен еще и тем, что в нем, впервые в библейском тексте, мы встречаем слово «грех». Это перевод еврейского слова, означающего «отклонение от общепринятых норм» (и даже «бунт», «восстание»). Коли уж мысли Каина пошли по кривой греховной дорожке, то она неизбежно приведет его к неповиновению господнему диктату. Поэтому Каину недвусмысленно дают понять, что еще не поздно преодолеть опасное искушение бунта.
Время шло, и те, кто прочно осел на земле, смогли запастись излишками пищи, украшений, орудий труда и оружия – чего не скажешь о кочевниках-скотоводах, обреченных постоянно скитаться с места на место. Относительное процветание более предусмотрительных земледельческих общин постоянно вызывало понятное раздражение у кочевых народов и служило источником неизбежного искушения.
Вследствие этого народы-земледельцы постоянно служили мишенью для грабительских рейдов «варваров»-кочевников. Последние и самые грандиозные по масштабам набеги привели к тому, что в 1225—1265 годах различные области азиатского материка практически обезлюдели. (Страны Восточной Европы также были почти опустошены в 1240 и 1241 годах.)
Так повелось, что исторические труды, как правило, создавались более «интеллектуальными» представителями оседлых культур. Поэтому неудивительно, что в исторических трактатах кочевникам заранее уготована роль существ жестоких, одержимых зудом разрушительства и маниакальной страстью к убийству себе подобных, – словом, с кочевым образом жизни связывали все худшее в человеке.
Правда, земледельческие сообщества обладали более развитым оружием и всегда при необходимости могли укрыться за толстыми городскими стенами. Вообще, история подтвердила со всей очевидностью: армии цивилизованных народов всегда более многочисленны (трудно согласиться в этом месте с А. Азимовым) и лучше вооружены; если на данный конкретный исторический момент им повезет и в полководцах, то они обычно одерживают победу над народами, пребывающими на стадии варварства. Так, во времена после нашествия татаро-монголов всего одно событие – изобретение пороха – окончательно перевесило чашу весов в пользу цивилизации, кочевые «империи» начали рушиться одна за другой.
Последнее, впрочем, не означает, что кочевникам никогда не удавалось вторгнуться на территорию, занятую цивилизованными народами, и даже на время завоевать ее. Но это происходило только в тех случаях, когда по разным причинам данная страна «разлагалась» под действием внутренних экономических или политических процессов либо была истерзана гражданской войной. История Каина и Авеля – это редкий из общеизвестных фрагментов западной литературы, повествующий обо всем этом с точки зрения кочевника, который в конце концов побежден крестьянином-земледельцем.
Однако в ней ничего не говорится о том, как именно Каин убил Авеля. Если, к примеру, задушил или ударил по голове, то смерть могла наступить и без кровопролития (кстати, это сильный аргумент против уравнивания в правах «крови» и «жизни»).
Тем не менее в комментируемом стихе есть неявное указание на то, что кровь оросила землю. Поэтому логично предположить, что Каин-кузнец воспользовался копьем, стрелой или ножом, короче, каким-то режущим или колющим оружием, которое – если продолжить наши недавние рассуждения – лишний раз подчеркивало превосходство технологии цивилизованного человека над кочевником.
Если все так и произошло, тогда жизнь Авеля оказалась не «потерянной», а просто перешла в какое-то иное состояние. Кровь – все еще живая по природе своей– могла бы и с земли «вопиеть» к господу.
Сначала, когда речь шла об исторической вражде оседлых и кочевых народов, легенда о Каине и Авеле пересказывала эту историю как бы от лица вторых: злой земледелец убивал – и без всякой причины – добродетельного пастуха.
Теперь нам предлагают объяснение другой стороны: что, с точки зрения земледельца, представляют собой кочевники и как они дошли «до жизни такой». Интерпретация проста и незамысловата: кочевники таковы просто потому, что такими были изначально. То есть преступниками по природе своей, неспособными создать и мельчайшую ячейку добропорядочного, законопослушного и оседлого человеческого сообщества.
Могло так случиться, что у Адама и Евы было еще много детей, которые пошли гулять по свету, не получив от родителей даже имени, а от авторов Библии – и строчки упоминания в тексте священной книги. Тогда население планеты было более многочисленно, чем мы только что оценили. А может быть, это загадочное упоминание о «всяких» относится просто к многочисленным животным – их-то в Библии упомянуть не забыли… А что если варианты мифа о сотворении мира, изложенные в «Жреческом кодексе» и в «Яхвисте», относятся к двум различным господним проектам? Скажем, бог создал людей – мужчин и женщин – в большом количестве на шестой день творения и заселил ими Землю. И только после этого – отдельно Адама и Еву, отведя для них сад Едема как резиденцию для основателей избранного рода. Если так, то становится ясно, чего следует опасаться Каину – пасть от руки одного из «преадамитов».
Увы, ни один из этих вопросов не находит достаточно ясного ответа в Библии. Может быть, история Адама и Евы вообще завершается сценой изгнания из сада Едемского («Так смерть пришла в мир»… – недурно для финала). А все последующее – это лишь многочисленные легенды, возникшие в период зарождения человеческой цивилизации и нанизанные авторами Библии на единую цепь рассуждений (в таком случае просто не могу не отметить топорность и неуклюжесть подобной попытки).
Очевидно, по крайней мере, одно: есть два рассказа, первый повествует о том, как в жизнь людей вошло преступление; второй посвящен началу кочевого образа жизни. Обе указанные истории строятся на предположении, что мир заселен людьми. И недоумение вызывают не сами они, а только их «привязка» к легенде об Адаме и Еве, детьми которых были Каин и Авель.
18. терния и волчцы произрастит она тебе; и будешь питаться полевою травою;
125. Несмотря на изменившиеся условия жизни, люди по-прежнему придерживались вегетарианской диеты. Очевидно, это тоже было частью наказания: хотя возделывание земли – довольно трудоемкий способ извлечения пищи, люди должны были довольствоваться именно таким способом пропитания.Верно и то, что как только люди стали земледельцами, зерно превратилось в основной предмет питания, и вегетарианские компоненты пищи составили куда большую часть общей диеты, чем в период, предшествовавший освоению земледелия.
19. в поте лица твоего будешь есть хлеб, доколе не возвратишься в землю, из которой ты взят, ибо прах ты и в прах возвратишься.
126. Перед нами концепция круговорота веществ в природе. Мы едим растения и животных и превращаем их ткани в наши собственные. Затем мы умираем и разлагаемся, и теперь уже наши ткани превращаются в ткани иных животных, которые могут пожрать наши тела, или в ткани червей, личинок, плесенных грибков, которые будут процветать на мертвой органике. Все эти различные формы жизни в свой черед тоже подвергнутся разложению или будут съедены, и атомы и молекулы когда-то жившего человека в конечном итоге могут попасть в ткани другого человека и еще раз стать частью живого организма.Библейские авторы ничего не знали о микроскопических живых существах, но, при отсутствии должного знания, слово «прах» – не худший способ описания этого микрокосма. В конце концов, микроорганизмы столь же малы, как и частицы праха.
20. И нарек Адам имя жене своей: Ева, ибо она стала матерью всех живущих.
127. Совершенно понятно, что теперь, когда люди стали смертны и за каждой особью встает практически бесконечная череда потомков, слов «мужчина» и «женщина» явно недостаточно для отождествления личности. Каждому человеку необходимо надлежащее имя.И вот Адам дает имя собственной жене. Поступая так, он еще более усиливает свою власть над ней – власть, которую ему даровало слово божье четыре стиха назад.
128. Ева – это европейский вариант еврейского имени Хава. Точное значение слова неизвестно (по одной из версий, оно означает «змей»!), возможно, оно вовсе и не еврейского происхождения.
Однако для древних евреев имена обязательно должны были быть наделены смыслом, и, когда они наталкивались на имя, которое им ничего не говорило и которому тем не менее придавалось важное значение, евреи прибегали к народной этимологии и подбирали смысл по созвучию.
Так, слово «хава» звучит похоже на «хайя», что по-еврейски означает «жизнь», и библейские авторы остановились на имени Ева, потому что женщине, действительно, выпала роль быть прародительницей всех последующих поколений.
21. И сделал Господь Бог Адаму и жене его одежды кожаные и одел их.
129. Еще одна примитивная деталь этой истории: воображение рисует бога, который сшивает шкуры животных, становясь, таким образом, – плюс к горшечнику – еще и портным. Хуже того: получается, что бог должен был убивать и свежевать животных.Легче предположить, что бог сотворил одежду из шкур тем же способом, каким он сотворил Адама, и для этой цели ему не пришлось убивать животных, однако стих не проясняет этот вопрос.
Резонно допустить, что одежда из шкур сменила наряды из листьев. Куда труднее поймать и освежевать животное, чем собрать необходимое количество листьев. С другой стороны, работа стоила того, потому что шкуры лучше защищают чувствительные части тела и лучше предохраняют от холода, – последнее было особенно важно и даже необходимо, коль скоро люди продвигались из тропиков в более прохладные области.
22. И сказал Господь Бог: вот, Адам стал как один из Нас, зная добро и зло; и теперь как бы не простер он руки своей, и не взял также от дерева жизни, и не вкусил, и не стал жить вечно.
130. Еще одно свидетельство примитивного политеизма, который нет-нет да и прорывается у библейских авторов.131. Змей сообщил Еве, что, если она отведает плодов с дерева познания, она станет как бог, и здесь бог, как мы видим, подтверждает это.
132. Это, очевидно, самая примитивная часть всей легенды о саде Едемском. Очевидно, до того, как Адам и Ева вкусили плодов с дерева познания, они были бессмертны, но не представляли угрозы для бога, потому что не обладали мудростью. Даже после того, как они обрели мудрость и стали «как один из нас», угроза не стала сильнее, потому что теперь Адам и Ева были смертными.
Вместе с тем если бы, обретя мудрость, они отведали еще плодов с дерева жизни, то бессмертие снова вернулось бы к ним, и здесь уже таилась бы серьезная угроза. Мудрость вкупе с бессмертием – это, видимо, чересчур; а в итоге перед нами возникает занятный образ пугливого бога.
Мне могут возразить, что бог вовсе не боялся мудрых и бессмертных людей, он просто не хотел, чтобы Адам стал бессмертным и тем самым преступил через божий запрет. В таком случае у нас получается не менее занятная картинка: бог накладывает запрет, который может быть нарушен.
Как бы ни интерпретировать эту часть легенды, создание ее относится к тем далеким временам, когда боги больше походили на людей и обладали чисто человеческими недостатками (вспомним богов в гомеровском эпосе), а жрецы вавилонской эпохи еще не успели создать тексты, рисующие образ трансцендентного и всемогущего бога.
23. И выслал его Господь Бог из сада Едемского, чтобы возделывать землю, из которой он взят.
24. И изгнал Адама, и поставил на востоке у сада Едемского Херувима и пламенный меч обращающийся, чтобы охранять путь к дереву жизни.
133. Существа, охранявшие вход в рай, именовались «херувами» («керубами»). «Херув» – это форма единственного числа. В еврейском языке множественное число образуется добавлением суффикса «им», таким образом, слово «херувим» (несмотря на то что в русском переводе дело выглядит так, будто рай охраняет одно-единственное существо) обозначает некоторое количество стражников.Библейские авторы никак не определили херувимов, ни разу не дали их описания. Эти существа упоминаются и в других местах Библии, и мы можем сказать о них с определенностью только одно: херувимы – это крылатые и, вероятно, очень страшные создания.
Возможно, херувимы символизируют стихии, и тогда их следует рассматривать как демонов бури. Первобытный человек трепетал перед бурей (впрочем, мы и сейчас боимся грозы) и склонен был рассматривать штормы как прямую деятельность свирепого и разъяренного божества. Ветер невидим и обладает сверхчеловеческой силой, а ведь и то и другое качество – это атрибуты бога.
«Дух божий», о котором говорится во втором стихе первой главы книги Бытие, – это тот же бог, который в образе ветра носится над водами хаоса. Если бог рассержен, то ветер, воплощающий его, превращается в яростную бурю.
Во Второй книге Царств (22:8– 16) гнев бога изображен в виде разгула стихий: землетрясения, извержения вулканов, ураганы. Одиннадцатый стих гласит: «И воссел на Херувимов, и полетел, и понесся на крыльях ветра».
134. Если херувимы – это демоны бури, тогда «пламенный меч обращающийся», скорее всего, молния.
135. Здесь подразумевается, что сад Едемский, или, как его иначе называют, «рай земной», существует и поныне, только он сокрыт от глаз и прячется за сплошной стеной грозовых облаков: любой, кто приблизится к раю, будет немедленно испепелен молнией.
Это свойственно многим древним мифологиям – изображать некую страну или остров, лежащие очень далеко, в совершенно неизвестном месте где все беды уже позади и где царит всеобщее блаженство. Таковы Елисейские поля у древних греков. Таков остров Авалон в цикле легенд о короле Артуре и рыцарях «Круглого стола».
В средние века роль подобного места взял на себя рай земной – очень легко было вообразить, что он по-прежнему существует в какой-нибудь дальней точке земного шара, о котором средневековые европейцы знали еще очень мало. Данте в своей «Божественной комедии» расположил рай на вершине горы Чистилища, а эту гору он поместил в точке на глобусе, диаметрально противоположной Иерусалиму. (На самом деле точка, диаметрально противоположная Иерусалиму, лежит в южной части Тихого океана, примерно в 800 милях к северо-востоку от северной оконечности Новой Зеландии.)
Теперь, когда Земля тщательно исследована, совершенно ясно, что никакого рая земного на ней нет. И все же те люди, кто никак не хочет расстаться с этой концепцией, вполне могут вообразить, что он тайно перенесен на другую планету, или на небеса, или даже, что он все-таки существует на Земле, но, благодаря стражникам-херувимам, невидим для человеческого глаза.
Глава 4.
1. Адам познал Еву, жену свою; и она зачала, и родила Каина, и сказала: приобрела я человека от Господа.
136. В данном контексте «познал» – это библейское иносказание для обозначения полового сношения. Библия вообще полна иносказаний (вспомним титул «господь», употребляемый вместо имени Иеговы).137. Имя Каин (по-еврейски – Кайин) означает «кузнец».
Расцвет кузнечного дела приходится на самые ранние периоды развития цивилизации. Украшения, орудия труда, оружие, используемое на охоте и во время военных действий, – повсюду были необходимы изделия из металла. Мужчины, умевшие его обрабатывать, пользовались всеобщим уважением. К ним относились как к искусным творцам. Быть кузнецом – заслужить имя кузнеца – считалось делом чести, потому и по сей день в англоязычных странах фамилия Смит («кузнец») является одной из самых распространенных. (И не только в англоязычных)
138. Можно предположить, что и в этом случае авторы Библии попытались найти какое-то «объяснение» имени Адамова первенца и, перебирая созвучные еврейские слова, совершенно случайно наткнулись на глагол «канах» (приобретать).
2. И еще родила брата его, Авеля. И был Авель пастырь овец, а Каин был земледелец.
139. Этимология имени Авель (Хебель или Хевель по-еврейски) осталась непроясненной. Созвучное еврейское слово обозначает буквально «ничто», и обычно предполагают, что это прямой намек на краткость Авелевой жизни. По другой версии, имя происходит от аккадского «аплу» (сын).140. Этот пассаж вызывает законное недоумение у внимательного читателя Библии. Что еще за «пастырь овец» – ведь людям, как пока следовало из библейского текста, дозволено было питаться только растительной пищей? Впрочем, сколько бы вопросов ни возникало, ответ всегда найдется; в данном случае ответ, вероятнее всего, будет таков: Авель пас овец, чтобы стричь шерсть, необходимую для изготовления одежды. Не более того… Однако если принять эту версию, то она никак не соотносится с данными, которые дает нам история: хорошо известно, что ранние скотоводы питались мясом домашних животных, не говоря обо всех других формах использования их в домашнем хозяйстве.
141. На первых порах земледелие и скотоводство мирно сосуществовали друг с другом. Но «воспроизводство» растений более обильно, чем животных (простой «выход калорий» с единицы площади почвы больше у произрастающих на ней злаков, чем у пасущихся на ней же животных), потому и земледельческие хозяйства оказались более процветающими, нежели скотоводческие.
Земледельческие общины были и более многолюдными, а кроме того, предоставляли больше возможностей для специализации ремесел и развития технологий. И потребность в металле, как и в других предметах роскоши, была больше в оседлых хозяйствах, нежели у скотоводческих племен, находящихся в постоянных странствиях. Поэтому можно с достаточной степенью уверенности предположить, что именно земледельца просто обязаны были наречь именем Каин (то есть «кузнецом»).
3. Спустя несколько времени, Каин принес от плодов земли дар Господу,
142. Библия приводит первый пример ритуального жертвоприношения. Английское слово «sacrifice» («жертва») происходит от латинского «освятить» – иначе говоря, отложить что-то специально для божества. Поскольку это с необходимостью означает отнять что-то у себя, неизбежна жертва.Первоначально к религиозному жертвоприношению побуждали те же чувства, что заставляли приносить дары земным властителям. Это знак преданности и лояльности и даже тонкий намек на то, что тобою движет чувство дружбы и благодарности. (Любой, кто в детстве заботливо угощал школьного учителя специально припасенным яблоком, освоил эту хитрость.)
Вполне допустимо, что жертвователи искренне верили: боги тоже любят покушать. Когда предложенная им трапеза торжественно сжигалась на жертвенном костре, то дым возносил до небес ее сущность – свидетельство щедрости людей, отрывающих от себя драгоценную пищу и справедливо считавших, что боги там, «наверху», будут более благорасположены к тем, кто делится от щедрот своих. А ради этой благосклонности стоило расщедриться – тут и перспектива хорошего урожая, и уверенность в победе над врагом…
В более поздние времена жертвы приносились, конечно, по причинам более возвышенным, но механика всего этого дела в конечном счете оставалась той же самой.
4. и Авель также принес от первородных стада своего и от тука их. И призрел Господь на Авеля и на дар его,
143. Скорее всего, Авель убил новорожденных ягнят с целью принести их в жертву. Это ясное указание на различное положение бога и человека; если последний оставался вегетарианцем, то господь не брезговал мясной пищей.5. а на Каина и на дар его не призрел. Каин сильно огорчился, и поникло лице его.
144. В Библии ничего не сказано о том, почему именно Авелев дар господь принял, а Каина – отверг; не оставлено никаких описаний, в чем именно эта «дискриминация» выражалась. Поздние комментаторы, правда, каким-то образом пришли к выводу, что Каин был человеком злым и неправедным и жертву-то он принес «из-под палки», выбрав из урожая что похуже. Авель же, напротив, благородный и праведный, выбрал лучших ягнят и принес их богу с чистым сердцем… Есть и другая версия, о которой говорят уже новозаветные книги (Евр. 11:4): Авель верил в бога, а Каин нет. В этом случае жертва Авеля, естественно, была предпочтительнее.Однако в главах, посвященных сотворению мира, мы не встретим никаких конкретных указаний на сей счет. Нам остается лишь прямолинейное толкование: жертва животного дороже, значительнее жертвы злака. В общем, это вполне согласуется с реальным положением дел, ибо животная пища всегда ценилась (и сейчас продолжает цениться) выше растительной. Принесение животного в жертву должно было выглядеть как своего рода подвиг в глазах того, кому жертвовали. Кроме того, не будем забывать, что в те давние времена представители животного мира считались воистину живыми (чего нельзя было сказать о растениях) – опять-таки явная предпочтительность жертвы Авеля по сравнению с Каиновой. Во многих примитивных культах подобная иерархия ценностей доводилась до логического конца, когда наиболее ценным считалось человеческое жертвоприношение… Итак, можно оценить эту историю следующим образом: бог предпочел Авеля Каину просто потому, что первый принес жертву подороже.
С другой стороны, легенда о Каине и Авеле стара как мир. Ее, вероятно, пересказывали друг другу целые поколения израильтян. До того, как осесть в земле Ханаанской, они долгое время пребывали на положении скотоводческих племен, блуждавших по границам Аравии. Естественно, подлинным героем легенд мог быть только Авель-пастух; Каину же ничего другого не оставалось, как довольствоваться маской злодея. Труд пастуха в глазах тех, кто легенду сочинял и пересказывал, ценился выше труда земледельца – отсюда и «неравноправие» в оценке жертв, принесенных Каином и Авелем.
6. И сказал Господь (Бог) Каину: почему ты огорчился? и отчего поникло лице твое?
7. если делаешь доброе, то не поднимаешь ли лица? а если не делаешь доброго, то у дверей грех лежит; он влечет тебя к себе, но ты господствуй над ним.
145. Смысл этого стиха в тексте Библии короля Якова достаточно затемнен. В Пересмотренном стандартном тексте Библии можно прочесть буквально следующее: «Если ты во всем поступаешь хорошо, разве не примут тебя? А если ты поступаешь дурно, грех притаился у дверей; он влечет тебя, но тебе надлежит быть господином над ним».Кажется, это довольно прозрачный намек на дурное поведение Каина. Однако обратим внимание на использование в этом стихе Библии сослагательного наклонения: дурные поступки Каина как бы только предполагаются (в будущем). Можно заключить, что подразумеваются и какие-то прошлые грехи, вызвавшие недовольство бога…
Как бы то ни было, все это остается домыслами, ибо Библия и в данном случае никакой информацией нас не снабжает.
Разбираемый стих замечателен еще и тем, что в нем, впервые в библейском тексте, мы встречаем слово «грех». Это перевод еврейского слова, означающего «отклонение от общепринятых норм» (и даже «бунт», «восстание»). Коли уж мысли Каина пошли по кривой греховной дорожке, то она неизбежно приведет его к неповиновению господнему диктату. Поэтому Каину недвусмысленно дают понять, что еще не поздно преодолеть опасное искушение бунта.
8. И сказал Каин Авелю, брату своему: (пойдем в поле). И когда они были в поле, восстал Каин на Авеля, брата своего, и убил его.
146. С глубокой древности, едва только человек научился обрабатывать землю, не прекращалась вражда между оседлыми земледельческими общинами и племенами, кочевавшими на границах освоенных земель.Время шло, и те, кто прочно осел на земле, смогли запастись излишками пищи, украшений, орудий труда и оружия – чего не скажешь о кочевниках-скотоводах, обреченных постоянно скитаться с места на место. Относительное процветание более предусмотрительных земледельческих общин постоянно вызывало понятное раздражение у кочевых народов и служило источником неизбежного искушения.
Вследствие этого народы-земледельцы постоянно служили мишенью для грабительских рейдов «варваров»-кочевников. Последние и самые грандиозные по масштабам набеги привели к тому, что в 1225—1265 годах различные области азиатского материка практически обезлюдели. (Страны Восточной Европы также были почти опустошены в 1240 и 1241 годах.)
Так повелось, что исторические труды, как правило, создавались более «интеллектуальными» представителями оседлых культур. Поэтому неудивительно, что в исторических трактатах кочевникам заранее уготована роль существ жестоких, одержимых зудом разрушительства и маниакальной страстью к убийству себе подобных, – словом, с кочевым образом жизни связывали все худшее в человеке.
Правда, земледельческие сообщества обладали более развитым оружием и всегда при необходимости могли укрыться за толстыми городскими стенами. Вообще, история подтвердила со всей очевидностью: армии цивилизованных народов всегда более многочисленны (трудно согласиться в этом месте с А. Азимовым) и лучше вооружены; если на данный конкретный исторический момент им повезет и в полководцах, то они обычно одерживают победу над народами, пребывающими на стадии варварства. Так, во времена после нашествия татаро-монголов всего одно событие – изобретение пороха – окончательно перевесило чашу весов в пользу цивилизации, кочевые «империи» начали рушиться одна за другой.
Последнее, впрочем, не означает, что кочевникам никогда не удавалось вторгнуться на территорию, занятую цивилизованными народами, и даже на время завоевать ее. Но это происходило только в тех случаях, когда по разным причинам данная страна «разлагалась» под действием внутренних экономических или политических процессов либо была истерзана гражданской войной. История Каина и Авеля – это редкий из общеизвестных фрагментов западной литературы, повествующий обо всем этом с точки зрения кочевника, который в конце концов побежден крестьянином-земледельцем.
9. И сказал Господь (Бог) Каину: где Авель, брат твой? Он сказал: не знаю; разве я сторож брату моему?
10. И сказал (Господь): что ты сделал? голос крови брата твоего вопиет ко Мне от земли;
147. В примитивных культурах вопросам «крови» закономерно уделялось большое внимание. Есть одно объяснение, далеко не бесспорное: кровь лежит в основе жизни, как и дыхание. Если животному перерезать горло, потечет кровь, и с каждой ее каплей животное будет слабеть, пока не умрет. Жизнь как бы покидает его, вытекает вместе с кровью. То, что жизнь и кровь – своего рода синонимы, подчеркивается в нескольких местах Библии.Однако в ней ничего не говорится о том, как именно Каин убил Авеля. Если, к примеру, задушил или ударил по голове, то смерть могла наступить и без кровопролития (кстати, это сильный аргумент против уравнивания в правах «крови» и «жизни»).
Тем не менее в комментируемом стихе есть неявное указание на то, что кровь оросила землю. Поэтому логично предположить, что Каин-кузнец воспользовался копьем, стрелой или ножом, короче, каким-то режущим или колющим оружием, которое – если продолжить наши недавние рассуждения – лишний раз подчеркивало превосходство технологии цивилизованного человека над кочевником.
Если все так и произошло, тогда жизнь Авеля оказалась не «потерянной», а просто перешла в какое-то иное состояние. Кровь – все еще живая по природе своей– могла бы и с земли «вопиеть» к господу.
11. и ныне проклят ты от земли, которая отверзла уста свои принять кровь брата твоего от руки твоей;
12. когда ты будешь возделывать землю, она не станет более давать силы своей для тебя; ты будешь изгнанником и скитальцем на земле.
148. Очевидно, это тоже весьма древний обычай, прямо вытекающий из наших предшествующих рассуждений. И упоминание о скитальце – кочевнике, иными словами – чрезвычайно важно.Сначала, когда речь шла об исторической вражде оседлых и кочевых народов, легенда о Каине и Авеле пересказывала эту историю как бы от лица вторых: злой земледелец убивал – и без всякой причины – добродетельного пастуха.
Теперь нам предлагают объяснение другой стороны: что, с точки зрения земледельца, представляют собой кочевники и как они дошли «до жизни такой». Интерпретация проста и незамысловата: кочевники таковы просто потому, что такими были изначально. То есть преступниками по природе своей, неспособными создать и мельчайшую ячейку добропорядочного, законопослушного и оседлого человеческого сообщества.
13. И сказал Каин Господу (Богу): наказание мое больше, нежели снести можно;
14. вот, Ты теперь сгоняешь меня с лица земли, и от лица Твоего я скроюсь, и буду изгнанником и скитальцем на земле; и всякий, кто встретится со мною, убьет меня.
149. Что за притча! Кто это «всякий, кто встретится со мною»?! Насколько мы внимательно следили за историей Адама и Евы и ни разу не отклонились от общепринятой версии, они были единственными живыми людьми во времена «едемского периода». И сводка по народонаселению Земли ко времени убийства Авеля выглядела так: их всего трое – Адам, Ева и Каин. Откуда же это странное упоминание каких-то «всяких»?Могло так случиться, что у Адама и Евы было еще много детей, которые пошли гулять по свету, не получив от родителей даже имени, а от авторов Библии – и строчки упоминания в тексте священной книги. Тогда население планеты было более многочисленно, чем мы только что оценили. А может быть, это загадочное упоминание о «всяких» относится просто к многочисленным животным – их-то в Библии упомянуть не забыли… А что если варианты мифа о сотворении мира, изложенные в «Жреческом кодексе» и в «Яхвисте», относятся к двум различным господним проектам? Скажем, бог создал людей – мужчин и женщин – в большом количестве на шестой день творения и заселил ими Землю. И только после этого – отдельно Адама и Еву, отведя для них сад Едема как резиденцию для основателей избранного рода. Если так, то становится ясно, чего следует опасаться Каину – пасть от руки одного из «преадамитов».
Увы, ни один из этих вопросов не находит достаточно ясного ответа в Библии. Может быть, история Адама и Евы вообще завершается сценой изгнания из сада Едемского («Так смерть пришла в мир»… – недурно для финала). А все последующее – это лишь многочисленные легенды, возникшие в период зарождения человеческой цивилизации и нанизанные авторами Библии на единую цепь рассуждений (в таком случае просто не могу не отметить топорность и неуклюжесть подобной попытки).
Очевидно, по крайней мере, одно: есть два рассказа, первый повествует о том, как в жизнь людей вошло преступление; второй посвящен началу кочевого образа жизни. Обе указанные истории строятся на предположении, что мир заселен людьми. И недоумение вызывают не сами они, а только их «привязка» к легенде об Адаме и Еве, детьми которых были Каин и Авель.