Страница:
– Ни хрена себе… – Белый уставился на сестру. – Я хочу жить, – упрямо проговорила она, – иметь мужа и детей и не думать о том, как накормить ребенка и одеть его. К тому же мы еще молоды… – Она прижалась к изумленному Анатолию. – И прошу, Лешка, не мешай. У нас все получится.
– Ника, – сказал Маршал, – объясни им все, а я проинструктирую Стаса и Ивана.
Вконец растерявшийся Белый проводил взглядом выходящего в соседнюю комнату Маршала.
– Белый в нокауте, – закрыв за Маршалом дверь, усмехнулся Стаc.
– Очухается, – сказал Маршал.
– Как в дело вписываются четверо амбалов покойной Олич? – неожиданно спросил Станислав.
– А почему тебя это интересует?
– Мы в одной упряжке. К тому же, если ты решил…
– Стае, давай каждый заниматься своим. Если бы я решил их убрать, ты бы об этом знал.
– Вот потому, что ты не хочешь их убирать, – внимательно посмотрел на него Стаc, – я и спрашиваю. Получается, что у тебя в запасе четыре игрока. Мне это не нравится. Я бы хотел знать…
– Эти четверо, – недовольно проговорил Маршал, – совершат нападение на автобус. И не в переулке, а там, где этого хотела Олич. А теперь давай-те перейдем к делу.
Маршал положил на стол карту Сусумана.
– Сегодня выборы, – зевнул рыжебородый.
– Ну и что? – протирая автомат, дернул мускулистыми плечами лысый.
– А то, – усмехнулся куривший у окна кудрявый, – что мы по-своему поздравим вновь избранного президента. Если останется Ельцин, докажем, что преступность растет. Победят коммунисты, покажем, что этим недовольны многие и налет – одна из акций неприятия их светлой идеи.
– А мне так один черт, – подрезая светлые усы, проворчал четвертый. – Денег ухватить, пока возможность есть, а потом хоть трава не расти.
– Как там наш гость? – перевел разговор рыжебородый.
– Как приговоренный к смерти, – усмехнулся лысый, – даже в сортир не просится. Интересно, – отложив автомат, посмотрел он на рыжебородого, – зачем он нужен Маршалу?
– Не наше это дело, – равнодушно заметил усатый, – меньше знаешь, и голова болеть не будет. Лично мне Маршал подходит. Он думать умеет и нас не за сторожевых псов держит. К тому же дело крупное. И…
– Дело слишком крупное, – закончил за него рыжебородый. – Как говорится, да поможет нам Бог. И хватит обсуждений, давайте что-нибудь сварим. Пожрать очень даже не помешает.
– Здорово.
В открытую дверь вошел Маршал. Четверо молча кивнули.
– Работаем завтра, – доставая сигареты, сообщил он. – Это, с одной стороны, даже хорошо. Сейчас всех лихорадит – кто победит? И даже самый далекий от политики человек пытается угадать, кто же придет к власти. Если судить по результатам первых выборов, то вполне реален приход к власти коммунистов. Но, с другой стороны, понятно, что Ельцин за просто так власть не отдаст.
Рассуждая на особо модную в эти дни тему, Маршал пытливо, пытаясь понять их настроение, всматривался в лицо каждого. О них он почти ничего не знал. Судя по физическим данным и их умению обращаться с оружием, все четверо были отлично подготовленными солдатами.
«Даже в случае ареста, – мысленно усмехнулся – ни один сказать обо мне ничего не сможет. Mapшал, и все. Тем более что Маршала я милиции подарю. Да и из них живым не дастся никто».
Из-за этого Артем и начал разыгрывать многоходовую комбинацию. Он был уверен в успехе, потому что знал то, чего не знала даже Ника. «Девчонка – молодец», – вспомнил он девушку. Тогда, после ее неожиданного предложения, он весьма критически отнесся к ее словам о том, что она разработала план ограбления перевозящего золото автобуса. Но, прочитав просто из любопытства, что могла придумать девчонка, был поражен. К тому же Ника сказала ему, что она дважды проверила свой план. И только одну весьма существенную деталь опустила сестра Белого. Но это было на руку Маршалу, и он не стал заострять на этом внимание остальных. Маршал вошел в комнату, где сидел привязанный к старой батарее Ломакин. Он встретил Маршала испуганным, напряженным взглядом.
– Скоро все кончится, – криво улыбаясь, сказал ему Маршал. – Ты войдешь в историю криминальной России.
– Что тебе надо?! – истерически закричал Ломакин.
Маршал вышел.
– Что он? – спросил рыжебородый.
– Завтра, как только я выйду на связь, – сказал Маршал, – направляйтесь к месту. Его возьмете с собой. Но на руках не должно быть следов от веревок или наручников. И вид нормальный. Не бить, поняли?
– Подожди, – недоуменно посмотрел на него усатый, – завтра же выбо…
– Они сегодня, – прервал его рыжебородый и, глядя на Маршала, кивнул. – Все сделаем в лучшем виде.
– Ты понимаешь, во что ввязался? – со слезами на глазах спросила Ника. – Ведь вас могут…
– А ты? – перебил ее Анатолий. – Как ты вообще могла? Ведь будут убивать людей. Ты это понимаешь? Как же…
– Мне надоело быть народницей! – воскликнула она. – Мы учим детей и живем без денег. К тому же говорить об этом уже поздно. Ты не подумал, как после всего, что произойдет, мы будем смотреть друг другу в глаза? Ведь по нашей вине будут убиты, как минимум, пятеро. Если бы ты не знал об этом, мне было бы легче, потому что…
– Еще не поздно все отменить, – горячо проговорил Толик. – Откажись, и все. Они ничего не смогут нам сделать. К тому же…
– Я не хочу отказываться! – Ника с вызовом посмотрела на Анатолия. – Хотя бы потому, что желаю быть матерью. Да, я сначала вроде бы играла в ограбление. И это увлекло меня. Я вдруг неожиданно почувствовала, что смогу это сделать. Пусть там погибнут люди. Пусть, – крикнула Ника, – но кто мне ответит, почему я, молодая женщина, работая, не получаю зарплату? Почему? Учитель – одна из самых тяжелых и нужных в жизни профессий. Так почему мы должны жить в нищете?! Мы честно отдаем свои знания и молодость школе и детям. Не важно, где – в городе или селе. Когда я впервые вошла в класс и увидела глаза учеников, то почувствовала смущение и гордость. Они верили мне и ждали, что я скажу. Потому что я УЧИТЕЛЬ. На уроке не только ведешь занятия по предмету. Пусть невольно, но делишься с учениками и своей жизненной позицией. Знаешь, – тяжко вздохнула Ника, – я знала о том, что мама сказала тебе про золото. Потому что это я придумала. Я была уверена, что ты поедешь на Колыму и сможешь заработать денег. Я сама, когда на поезде проезжала Тамбов, в котором должна была быть на сессии, чуть было не вышла. Но затем поняла, что больше не смогу быть тем, кем была. Учительницей и одновременно другом, своей для мальчишек и девчонок. Во мне что-то сломалось. В последнее время я стала испытывать раздражение при одном только упоминании о школе. Впрочем, – вздохнула девушка, – это уже все в прошлом. А настоящее будет завтра. Или мы будем богатыми, или потеряем все. Я ужасно боюсь тюрьмы. И если узнаю о том, что вас арестовали, убью себя. Мне страшно, – задрожавшим голосом призналась Ника, – но я не отступлю. Я люблю тебя, Толька. Ты примешь меня такой, какой Я стала?
– Ты для меня всегда одна, – обнимая ее, прошептал он. – Я люблю тебя, и поэтому не задавай глупых вопросов. И знаешь, – вдруг улыбнулся он, – у нас все получится. Мы будем счастливы.
– Зная, что из-за нас погибли люди? – чуть слышно спросила Ника.
– Не надо, – попросил Толик, – потому что мне и так трудно перешагнуть через это. Ты же знаешь, я не мясник, – немного виновато сказал он. – Но, видно, именно так угодно там. – Он дернул головой вверх. – Для того чтобы мы были счастливы, нам придется пройти и через это. Мне тоже не по себе. Больше того – страшно. Нет, – помотал он головой, – не потому, что придется стрелять в людей. Я боюсь тюрьмы. И если почувствую, что все, застрелюсь.
Стоя на краю крыши, Зверобой вгляделся в освещенное здание УВД. Вздохнув, отошел. Достал сигарету, сел на прохладную крышу.
– Завтра, – прошептал он. – Осталось совсем немного времени, и все кончится. С первым нажатием на курок. – Он поднял голову, всмотрелся в звездное небо. – Зачем мне все это? – спросил себя парень. – Когда-то я гордился тем, что умею метко и быстро стрелять. И сейчас настал тот момент, когда, сделав выстрел, перешагнешь невидимую черту. Я буду стрелять! Буду!
– Тяжелое… – Влас, приподняв бронебойное ружье, посмотрел на Кощея.
– Как думаешь, – спросил Кощей, – получится?
– Думаю, да, – кивнул Влас. – Маршал не из тех, кто проигрывает. Лично мне все это нравится. Я впервые почувствовал себя мужиком. К тому же почти все зависит от нас. Зато потом, – блаженно потянулся Влас, – мы будем…
– Трупами, – не дал договорить Николай, – если промахнемся, хана всем. Из-за брони мы золото, если кто-то из охранников будет жив, не достанем.
– Целься лучше, – с усмешкой посоветовал Влас. – Лично я попаду.
Повертев в руках фиксирующее устройство, Стае зацепил его на руле и нажал педаль газа. Груженный пятью бочками солярки ГАЗ-58 будет идти ровно. К одной из бочек он прикрепит взрывное устройство.
– Идея – класс, – пробормотал он. – Но вот то, что Артем молчит про четверых здоровяков, плохо. Не люблю неясности. Он говорил, что это след для милиции. Но какого черта не объяснит, как это будет.
Стае решил идти до конца. Хотя бы потому, что в случае удачи он сможет абсолютно все. Сегодня настоящая сила – деньги. И чем их больше, тем ты могущественнее.
Растерев окурок, Белый закурил снова. Ника при-Думала нападение на золото! Выматерившись, он снова нервно заходил по комнате. То, что он узнал, потрясло видавшего виды уголовника. Его сестра придумала план захвата золота! Остановившись у раскрытого окна, несколько раз затянувшись, Белый выщелкнул окурок.
– Да какого хрена я уши ломаю, – беспомощно, словно признавая свое поражение, пробормотал он. – Сделать уже ничего нельзя. Теперь надо, чтобы все прошло на большой палец. Иначе, – представив, что произойдет в случае неудачи, он снова выругался.
– Ну вот. – Не зажигая света, Маршал вошел в комнату. – Завтра – дело. Все получится, – словно убеждая кого-то, сказал он. – Иначе все. К черту «иначе»! Все будет так, как задумано. Осечки быть не должно. И не будет!
Проводив взглядом четверых рослых охранников, выносивших опломбированные контейнеры с золотом, Ника порывисто отвернулась. Она знала, что будет с ними. А ведь несколько минут назад один из автоматчиков взахлеб рассказывал о родившемся неделю назад сынишке, и видно было, как он счастлив. Закрыв глаза, Ника тяжело вздохнула.
– Что с тобой? – спросила напарница.
– Зубы болят… – Дотронувшись до щеки, Ника поморщилась. – Спасу нет.
– Кусочек сала положи на десну, – посоветовала напарница. – Я читала, что помогает.
Кивнув, Ника посмотрела в зарешеченное окно. Как только дверца автобуса захлопнулась, нажала кнопку настроенного на определенную волну передатчика. Теперь от него следовало избавиться.
– Я в туалет, – поднимаясь, сказала она.
Маршал посмотрел на часы.
– Скорее бы, – выдохнул он. Кощей и Зверобой явно нервничали. Влас спокойно курил. Катавший желваки Белый был озабочен только одним – безопасностью сестры. Анатолий, вытирая липкий пот страха, уже не раз пожалел о том, что напросился на участие. Его не волновало то, что придется стрелять по людям. Что будет с ним в случае неудачи? Вот что конкретно волновало Толика. С непроницаемым лицом сидел в кабине грузовика Стаc. На сиденье рядом лежало устройство для удержания руля. Тонко пропищал приемник.
– К месту, – поднимаясь, бросил Стаc.
– Сверим часы, – предложил Маршал. – Восемь часов двадцать девять минут сорок секунд. В восемь сорок семь мы занимаем позицию в переулке. За минуту до этого вы делаете свою работу. Ты бьешь всех, кто попытается выйти из здания или ворот УВД. Через шесть минут отходишь, понял? – спросил Маршал Зверобоя.
Тот кивнул и пошел к мотоциклу.
– Ты свое дело знаешь. – Маршал повернулся к Станиславу.
– Все будет о'кей, – усмехнулся тот и тронул грузовик, в кузове которого были бочки с соляркой.
– Мы к переулку, – шагнул к рафику Маршал. – Не забудь мячик, – напомнил он Власу. – Как только автобус войдет в переулок, несильно бросишь его.
– На кой хрен? – удивился Белый.
– Нужно, – коротко ответил Маршал. Белый удивленно и недоверчиво хмыкнул, но промолчал.
– Мы с тобой, – обратился к нему Маршал, – занимаем позиции там, где были вчера. Ружья уже на месте. Как только автобус тормознет, стреляют все. Ты бьешь в правый нижний угол окна, – сказал он Толику. – Дальше по плану. До конца переулка вы должны выбросить контейнеры и выпрыгнуть сами.
– А ты? – не понял Белый.
– За меня не волнуйся, – усмехнулся Маршал. – Что делать дальше, знает каждый. Удачи всем! – Он вскинул сжатый кулак.
Зверобой прижал к плечу приклад винтовки с оптическим прицелом, поймал на мушку один из пяти ящиков в кузове стоящего перед воротами УВД грузовика.
ЗИЛ-130 быстро ехал к закрытым воротам вертолетной площадки. Закрепив на руле устройство и до отказа открутив болт, Стаc вдавил педаль газа нижним упором. Усмехнувшись, распахнул дверцу, встал на подножку и спрыгнул. Сжавшись, перекатился, вскочил и бросился в ближайший двор. Разогнавшийся грузовик легко протаранил ворота, подмял не успевшего отскочить человека с большим пистолетом и, почти не сбавляя, скорости помчался к вертолету. Вдогонку ему стреляли трое. Завернув за угол. Стаc остановился, разбросал толовые шашки, вытащил пульт. Высунувшись из-за угла, направил антенну на подъезжавший к вертолету грузовик и нажал кнопку. Громыхнул взрыв. Словно продолжая его отголосок, несколько раз рванули шашки. Вспыхнули бочки с соляркой. Стаc побежал к стоявшему во дворе рафику. Уселся и повернул ключ зажигания. И только тут заметил прикрепленную к панели записку. «Ты был прав», – прочитал он. Рванулся, но выскочить не успел. Глухо взорвалось сиденье, и почти сразу рванул бензобак.
Зверобой выстрелил. Около ворот УВД оглушительно взорвался подогнанный Анатолием ГАЗ-53. Передернув затвор, уложил выскочившего милиционера. Вспомнив полученные от Маршала инструкции, дважды выстрелил по окнам.
– Он на крыше! – услышал Иван громкий крик. Высунувшись, тут же отдернул голову. Высекая искры, по краю крыши вжикнули две пули. Иван вскочил и, пригибаясь, бросился к пожарной лестнице. Подбежав, схватился за поручень. Снизу защелкали выстрелы. Мгновенно побледнев, Иван достал из кармана патроны, набил казенник винтовки. Он не мог понять, как его засекли. На плоской крыше соседнего дома появились трое с автоматами. Автоматные очереди заставили Зверобоя упасть и перекатиться за широкую трубу.
– Нет, – прошептал он, – я уйду, я смогу. Над ним просвистели пули. Дослав патрон в ствол, Иван вскочил и по-индейски, от бедра выстрелил. Один из автоматчиков на крыше соседнего дома выронил автомат, упал и расслабленно замер. Двое других длинными очередями расстреляли рожки. Оба бросили руки к висевшим на ремне запасным. В это время передернувший затвор винтовки Зверобой выстрелил. Еще один распластался на крыше. Третий, петляя, бросился в сторону.
– Боишься, сволочь! – закричав, Иван вскинул винтовку и нажал на курок.
Сухо щелкнул боек. Зверобой передернул затвор. За его спиной двое, взобравшиеся по пожарной лестнице, вскинув автоматы, в один голос крикнули:
– Руки вверх! Замер! Не…
С поворотом, падая на бок, Иван выстрелил. Опередив его на какую-то долю секунды, автоматчики открыли огонь. Изрешеченный пулями Иван выронил винтовку, взмахнул руками, отступил назад и упал с крыши.
– Сволочь! – сказал один из нападавших. – Машину взорвал, ухлопал четверых, стреляет…
– Стрелял, – насмешливо поправил его второй. – Хорошо, кто-то позвонил и сказал, что снайпер на крыше. А так бы наделал делов и ушел.
– Винтовка старая. – Подойдя, первый поднял трехлинейку. – Кто он есть-то?
Замедлив и без того небольшую скорость, микроавтобус свернул в переулок. Сидящий рядом с водителем рослый мужчина в камуфляже, придерживая автомат, свободной рукой сунул в рот сигарету. Недовольно покосившись на него, шофер хотел что-то сказать.
– Кто не курит и не пьет, – понял его взгляд охранник, – тот здоровеньким помрет, – и хотел опустить стекло.
– Не положено, – успел заметить водитель. Увидев выскочивший из-за угла полуразрушенного дома большой желтый мяч, водитель сбросил скорость. Пуля из бронебойного ружья, оставив в стекле аккуратную дырочку, пробила голову охранника. Вторая распорола шею шофера. Сидевшему в салоне автоматчику пуля разворотила правый бок. Другой, с оторванной по локоть правой рукой, выронив автомат, с пронзительным криком пытался остановить хлеставшую из обрубка кровь, прижимая к ране платок. Третий, тот самый, у которого недавно родился сын, с раздробленным левым бедром, был без сознания. Подбежав к дверце водителя. Маршал открыл ее полученным от Олич ключом. Рывком выдернул водителя и забрался в кабину. Открыл дверцу со стороны охранника, вытолкнул его тело и тронул микроавтобус. Подбежавший с другой стороны Белый столкнул труп охранника в заброшенный котлован, догнал автобус. Маршал подал ему ключ от двери в салон. За Белым в кабину забрался Влас.
– Есть! – распахнув дверцу, крикнул Белый. Выстрелом из нагана свалил рванувшегося к кабине охранника с оторванной кистью. Что-то весело крикнув, Белый вошел в залитый кровью салон. Следом шагнул Влас. Последним в кабину влез запыхавшийся Анатолий с заострившимся побледневшим лицом. Белый перешагнул через труп первого автоматчика, ухватившись за бронежилет убитого им охранника с оторванной рукой, сильным рывком сдвинул его влево. Сидящий в углу счастливый отец открыл затуманенные болью глаза и с коротким стоном потянулся к автомату. Кощей дважды выстрелил ему в голову. Белый резко обернулся. Кощей и Влас с перепачканными кровью руками деловито вытаскивали контейнеры с золотом на середину. Около дверцы в кабину, отвернувшись в сторону, сидел Анатолий. Его рвало.
Маршал посмотрел на часы. Из прикрепленного к панели передатчика уже несколько минут раздавался встревоженный мужской голос:
– «Турист»! Ответьте! «Турист»! Ответьте! Вот о чем не знала Ника. Везущий золото автобус прослеживался в пути радиосигналом. В случае его остановки оператор сразу выходил на связь. Одновременно с этим оповещались милиция и другие силовые ведомства. Вот поэтому Зверобой и стрелял у УВД по начиненной взрывчаткой машине, которую за полчаса до нападения оставил там Анатолий.
Поэтому Стаc должен был взорвать машину с соляркой на поле вертолетной площадки Это пусть на немного, но все же задержит поисковиков и тревожные группы. Но время шло стремительно, а выгрузка контейнеров с золотом еще не началась. Маршал с трудом удерживал себя от желания увеличить скорость. В этом случае грунтовая дорога со множеством выбоин здорово помешала бы выгрузке.
– Начали! – услышал Маршал веселый возглас Белого.
– Один оставьте! – снижая и без того небольшую скорость, напомнил Маршал.
Влас, Кощей и Анатолий вскрывали контейнеры и пересыпали тускло взблескивающее золото в кожаные ранцы. Белый поспешно застегивал крышки. Маршал увидел стремительно идущие навстречу милицейские «жигули». Криво улыбнувшись, глянул в зеркальце заднего вида. Увидев, что подельники с ранцами за плечами согласно плану готовятся к высадке, остановил микроавтобус. Первым выпрыгнул Белый. Следом Кощей. Последним соскочил Анатолий. Вправо от дороги стоял старый «запорожец», на котором должны были ехать Белый и Анатолий, на этом настоял Алексей. Слева – старый мотоцикл с коляской для Власа и Кощея.
– Менты! – крикнул Влас.
«Жигули» были в метре от микроавтобуса. Резко отпустив педаль сцепления. Маршал до упора вдавил газ и резко вывернул руль влево. Многотонная масса бронированного микроавтобуса врезалась в начавшие тормозить «жигули». «Жигули» перевернулись и соскользнули в придорожную канаву. Маршал выровнял микроавтобус и, набирая скорость, помчался по дороге.
– Что-то он мутит, – глядя на клубы пыли, поднятой микроавтобусом, пробормотал Белый.
Толик, забросив ранец на заднее сиденье, беспокойно оглядывался. Кощей и Влас подскочили к канаве и расстреливали двух пытавшихся вылезти милиционеров.
Ника, нервно теребя пряжку кобуры, вслушивалась во взволнованные голоса.
– …машину взорвали! Прямо перед райотделом! Снайпер, сволочь, троих уложил!
– …не может вертолет! – кричал кто-то в телефонную трубку. – Солярку рядом с ним запалили!
Ника уже знала, что двое налетчиков погибли. Как – она не поняла. Все началось внезапно. Девушка, зная, что на микроавтобус уже совершено нападение, была, однако, поражена, когда в здание золо-топриемной кассы стремительно вошли несколько человек. Она узнала начальника охраны, прокурора, начальника уголовного розыска. С ними были незнакомые мужчины. Оказывается, тревогу объявили операторы, находившиеся на связи с автобусом. И тут началось. Сразу несколько человек одновременно возбужденно и громко начали говорить по телефонам и специальным переговорным устройствам. Сумев понять, что из Дебина через некоторое время вылетит вертолет, Ника испуганно замерла.
– Успокойся, – по-своему поняла ее напарница. – Не уйдет никто из бандюг. Это ж надо! – Она всплеснула руками. – На автобус напали! Ну, подождите, – погрозила она кулаком, – дадут вам золото, сволочи!
– Они патрульную машину ГАИ расстреляли! – выйдя из кабинета, воскликнул начальник охраны. – Двое на мотоцикле и «запорожец». Сколько их в машине, неизвестно. Там участковый поблизости был, он и позвонил.
– Что же не вмешался?! – зло спросил начальник уголовного розыска.
– Где автобус?! – закричал директор районного отдела «СВЗ».
– По трассе дальше пошел, – ответил начальник охраны. – Бандиты, судя по всему, перебили охрану и захватили золото, – опустив голову, чуть слышно проговорил он.
Солидный директор звучно выматерился.
– Шкуру спущу, – процедил он, обращаясь к охраннику. – Ведь мы на этот броневичок уйму денег угробили. Как они внутрь попали?!
– Скорее всего, кто-то из охранников замешан, – предположил начальник утро.
– Предположения и выводы потом! – резко потребовал прокурор. – Сейчас этих гадов брать надо. В случае сопротивления стрелять на поражение!
– Брать живым кого-то надо, – возразил невысокий плотный человек. – Нападение разрабатывал не дурак. Вопросов много, а ответ знают только налетчики.
Бледная Ника, словно опасаясь, что ее может выдать бешено колотящееся сердце, приложила руку к груди.
– Не волнуйся, дочка, – сказал ей директор, – возьмем мы этих сукиных детей!
– Мотоциклистов нашли! – взмахнул рукой с сотовым телефоном молодой мужчина в джинсах.
Попавшая в ранец на спине пуля бросила сидевшего за рулем Власа вперед. Из пробитого ранца тонкой, вспыхивающей в солнечных лучах струйкой посыпалось золото. Сидевший в коляске Кощей обернулся и дважды выстрелил в догонявшую их машину, из которой стреляли двое. Почти одновременно взорвались колесо коляски и заднее колесо мотоцикла. Заюзив по дороге, мотоцикл съехал на обочину, дернулся и заглох. Кощей, кубарем скатившись с коляски, трижды выстрелил в машину и рванулся вниз по склону. Влас, словно при замедленной съемке, свалился с сиденья и упал на землю.
– Влас! – заорал Кощей, расстреливая на бегу обойму пистолета и барабан нагана.
Он побежал к мотоциклу, но попавшие в грудь пули остановили его. Взмахнув руками, выронив оружие, Кощей упал.
Выпущенные из автомата пули оставили в капоте «запорожца» несколько пробоин и продырявили сиденье.
– Валим! – Белый с пистолетом в руке выскочил из машины, трижды выстрелил в сторону бегущих к автомобилю солдат и, петляя, бросился вверх по склону. Анатолий, тоже с пистолетом в руке, побежал следом. Минуту назад их пытались остановить пятеро солдат ВВ. Потребовав, чтобы Анатолий замедлил ход, Белый, как только машина остановилась, начал стрелять. Троих свалил сразу. Двое, отскочив, вскинули автоматы. Анатолий через плечо Белого тремя выстрелами убил их и, бросив пистолет, рванул машину вперед. Но через несколько минут оба убедились, что их преследуют две машины. Развернувшись на сиденье, Белый прямо через заднее стекло открыл огонь. Преследователи тоже начали стрелять. Белый сумел попасть в колесо догонявшего их «уазика». «Уазик», круто развернувшись, встал поперек дороги. В него врезалась идущая следом «волга».
Проехав с полкилометра, они увидели стоявший поперек дороги КамАЗ и выглядывавших из-за него солдат. Едва «запорожец» остановился, по нему начали стрелять. Бегом следуя за Белым, Анатолий со страхом понял, что сейчас его убьют. Эта мысль настолько овладела им, что ни о чем другом думать он не мог.
Сзади, словно подтверждая его ощущения, застучали выстрелы.
– Влево! – рявкнул Белый.
Анатолий хотел свернуть влево и бежать к видневшейся внизу реке, но резкая боль в правой ноге заставила его, взвыв, грохнуться на покрытый густой травой и мхом склон. Белый, оскалясь, трижды выстрелил в бегущих следом солдат и попытался поднять парня.
– Вставай, – снова выстрелив в мелькнувшую фигуру, прохрипел он. – Валим. Небоись… – Видимо, поняв состояние парня, он неуклюже попытался ободрить его. – Свалим. Хрен им на рожу. Уйдем.
– Ника, – сказал Маршал, – объясни им все, а я проинструктирую Стаса и Ивана.
Вконец растерявшийся Белый проводил взглядом выходящего в соседнюю комнату Маршала.
– Белый в нокауте, – закрыв за Маршалом дверь, усмехнулся Стаc.
– Очухается, – сказал Маршал.
– Как в дело вписываются четверо амбалов покойной Олич? – неожиданно спросил Станислав.
– А почему тебя это интересует?
– Мы в одной упряжке. К тому же, если ты решил…
– Стае, давай каждый заниматься своим. Если бы я решил их убрать, ты бы об этом знал.
– Вот потому, что ты не хочешь их убирать, – внимательно посмотрел на него Стаc, – я и спрашиваю. Получается, что у тебя в запасе четыре игрока. Мне это не нравится. Я бы хотел знать…
– Эти четверо, – недовольно проговорил Маршал, – совершат нападение на автобус. И не в переулке, а там, где этого хотела Олич. А теперь давай-те перейдем к делу.
Маршал положил на стол карту Сусумана.
– Сегодня выборы, – зевнул рыжебородый.
– Ну и что? – протирая автомат, дернул мускулистыми плечами лысый.
– А то, – усмехнулся куривший у окна кудрявый, – что мы по-своему поздравим вновь избранного президента. Если останется Ельцин, докажем, что преступность растет. Победят коммунисты, покажем, что этим недовольны многие и налет – одна из акций неприятия их светлой идеи.
– А мне так один черт, – подрезая светлые усы, проворчал четвертый. – Денег ухватить, пока возможность есть, а потом хоть трава не расти.
– Как там наш гость? – перевел разговор рыжебородый.
– Как приговоренный к смерти, – усмехнулся лысый, – даже в сортир не просится. Интересно, – отложив автомат, посмотрел он на рыжебородого, – зачем он нужен Маршалу?
– Не наше это дело, – равнодушно заметил усатый, – меньше знаешь, и голова болеть не будет. Лично мне Маршал подходит. Он думать умеет и нас не за сторожевых псов держит. К тому же дело крупное. И…
– Дело слишком крупное, – закончил за него рыжебородый. – Как говорится, да поможет нам Бог. И хватит обсуждений, давайте что-нибудь сварим. Пожрать очень даже не помешает.
– Здорово.
В открытую дверь вошел Маршал. Четверо молча кивнули.
– Работаем завтра, – доставая сигареты, сообщил он. – Это, с одной стороны, даже хорошо. Сейчас всех лихорадит – кто победит? И даже самый далекий от политики человек пытается угадать, кто же придет к власти. Если судить по результатам первых выборов, то вполне реален приход к власти коммунистов. Но, с другой стороны, понятно, что Ельцин за просто так власть не отдаст.
Рассуждая на особо модную в эти дни тему, Маршал пытливо, пытаясь понять их настроение, всматривался в лицо каждого. О них он почти ничего не знал. Судя по физическим данным и их умению обращаться с оружием, все четверо были отлично подготовленными солдатами.
«Даже в случае ареста, – мысленно усмехнулся – ни один сказать обо мне ничего не сможет. Mapшал, и все. Тем более что Маршала я милиции подарю. Да и из них живым не дастся никто».
Из-за этого Артем и начал разыгрывать многоходовую комбинацию. Он был уверен в успехе, потому что знал то, чего не знала даже Ника. «Девчонка – молодец», – вспомнил он девушку. Тогда, после ее неожиданного предложения, он весьма критически отнесся к ее словам о том, что она разработала план ограбления перевозящего золото автобуса. Но, прочитав просто из любопытства, что могла придумать девчонка, был поражен. К тому же Ника сказала ему, что она дважды проверила свой план. И только одну весьма существенную деталь опустила сестра Белого. Но это было на руку Маршалу, и он не стал заострять на этом внимание остальных. Маршал вошел в комнату, где сидел привязанный к старой батарее Ломакин. Он встретил Маршала испуганным, напряженным взглядом.
– Скоро все кончится, – криво улыбаясь, сказал ему Маршал. – Ты войдешь в историю криминальной России.
– Что тебе надо?! – истерически закричал Ломакин.
Маршал вышел.
– Что он? – спросил рыжебородый.
– Завтра, как только я выйду на связь, – сказал Маршал, – направляйтесь к месту. Его возьмете с собой. Но на руках не должно быть следов от веревок или наручников. И вид нормальный. Не бить, поняли?
– Подожди, – недоуменно посмотрел на него усатый, – завтра же выбо…
– Они сегодня, – прервал его рыжебородый и, глядя на Маршала, кивнул. – Все сделаем в лучшем виде.
– Ты понимаешь, во что ввязался? – со слезами на глазах спросила Ника. – Ведь вас могут…
– А ты? – перебил ее Анатолий. – Как ты вообще могла? Ведь будут убивать людей. Ты это понимаешь? Как же…
– Мне надоело быть народницей! – воскликнула она. – Мы учим детей и живем без денег. К тому же говорить об этом уже поздно. Ты не подумал, как после всего, что произойдет, мы будем смотреть друг другу в глаза? Ведь по нашей вине будут убиты, как минимум, пятеро. Если бы ты не знал об этом, мне было бы легче, потому что…
– Еще не поздно все отменить, – горячо проговорил Толик. – Откажись, и все. Они ничего не смогут нам сделать. К тому же…
– Я не хочу отказываться! – Ника с вызовом посмотрела на Анатолия. – Хотя бы потому, что желаю быть матерью. Да, я сначала вроде бы играла в ограбление. И это увлекло меня. Я вдруг неожиданно почувствовала, что смогу это сделать. Пусть там погибнут люди. Пусть, – крикнула Ника, – но кто мне ответит, почему я, молодая женщина, работая, не получаю зарплату? Почему? Учитель – одна из самых тяжелых и нужных в жизни профессий. Так почему мы должны жить в нищете?! Мы честно отдаем свои знания и молодость школе и детям. Не важно, где – в городе или селе. Когда я впервые вошла в класс и увидела глаза учеников, то почувствовала смущение и гордость. Они верили мне и ждали, что я скажу. Потому что я УЧИТЕЛЬ. На уроке не только ведешь занятия по предмету. Пусть невольно, но делишься с учениками и своей жизненной позицией. Знаешь, – тяжко вздохнула Ника, – я знала о том, что мама сказала тебе про золото. Потому что это я придумала. Я была уверена, что ты поедешь на Колыму и сможешь заработать денег. Я сама, когда на поезде проезжала Тамбов, в котором должна была быть на сессии, чуть было не вышла. Но затем поняла, что больше не смогу быть тем, кем была. Учительницей и одновременно другом, своей для мальчишек и девчонок. Во мне что-то сломалось. В последнее время я стала испытывать раздражение при одном только упоминании о школе. Впрочем, – вздохнула девушка, – это уже все в прошлом. А настоящее будет завтра. Или мы будем богатыми, или потеряем все. Я ужасно боюсь тюрьмы. И если узнаю о том, что вас арестовали, убью себя. Мне страшно, – задрожавшим голосом призналась Ника, – но я не отступлю. Я люблю тебя, Толька. Ты примешь меня такой, какой Я стала?
– Ты для меня всегда одна, – обнимая ее, прошептал он. – Я люблю тебя, и поэтому не задавай глупых вопросов. И знаешь, – вдруг улыбнулся он, – у нас все получится. Мы будем счастливы.
– Зная, что из-за нас погибли люди? – чуть слышно спросила Ника.
– Не надо, – попросил Толик, – потому что мне и так трудно перешагнуть через это. Ты же знаешь, я не мясник, – немного виновато сказал он. – Но, видно, именно так угодно там. – Он дернул головой вверх. – Для того чтобы мы были счастливы, нам придется пройти и через это. Мне тоже не по себе. Больше того – страшно. Нет, – помотал он головой, – не потому, что придется стрелять в людей. Я боюсь тюрьмы. И если почувствую, что все, застрелюсь.
Стоя на краю крыши, Зверобой вгляделся в освещенное здание УВД. Вздохнув, отошел. Достал сигарету, сел на прохладную крышу.
– Завтра, – прошептал он. – Осталось совсем немного времени, и все кончится. С первым нажатием на курок. – Он поднял голову, всмотрелся в звездное небо. – Зачем мне все это? – спросил себя парень. – Когда-то я гордился тем, что умею метко и быстро стрелять. И сейчас настал тот момент, когда, сделав выстрел, перешагнешь невидимую черту. Я буду стрелять! Буду!
– Тяжелое… – Влас, приподняв бронебойное ружье, посмотрел на Кощея.
– Как думаешь, – спросил Кощей, – получится?
– Думаю, да, – кивнул Влас. – Маршал не из тех, кто проигрывает. Лично мне все это нравится. Я впервые почувствовал себя мужиком. К тому же почти все зависит от нас. Зато потом, – блаженно потянулся Влас, – мы будем…
– Трупами, – не дал договорить Николай, – если промахнемся, хана всем. Из-за брони мы золото, если кто-то из охранников будет жив, не достанем.
– Целься лучше, – с усмешкой посоветовал Влас. – Лично я попаду.
Повертев в руках фиксирующее устройство, Стае зацепил его на руле и нажал педаль газа. Груженный пятью бочками солярки ГАЗ-58 будет идти ровно. К одной из бочек он прикрепит взрывное устройство.
– Идея – класс, – пробормотал он. – Но вот то, что Артем молчит про четверых здоровяков, плохо. Не люблю неясности. Он говорил, что это след для милиции. Но какого черта не объяснит, как это будет.
Стае решил идти до конца. Хотя бы потому, что в случае удачи он сможет абсолютно все. Сегодня настоящая сила – деньги. И чем их больше, тем ты могущественнее.
Растерев окурок, Белый закурил снова. Ника при-Думала нападение на золото! Выматерившись, он снова нервно заходил по комнате. То, что он узнал, потрясло видавшего виды уголовника. Его сестра придумала план захвата золота! Остановившись у раскрытого окна, несколько раз затянувшись, Белый выщелкнул окурок.
– Да какого хрена я уши ломаю, – беспомощно, словно признавая свое поражение, пробормотал он. – Сделать уже ничего нельзя. Теперь надо, чтобы все прошло на большой палец. Иначе, – представив, что произойдет в случае неудачи, он снова выругался.
– Ну вот. – Не зажигая света, Маршал вошел в комнату. – Завтра – дело. Все получится, – словно убеждая кого-то, сказал он. – Иначе все. К черту «иначе»! Все будет так, как задумано. Осечки быть не должно. И не будет!
Проводив взглядом четверых рослых охранников, выносивших опломбированные контейнеры с золотом, Ника порывисто отвернулась. Она знала, что будет с ними. А ведь несколько минут назад один из автоматчиков взахлеб рассказывал о родившемся неделю назад сынишке, и видно было, как он счастлив. Закрыв глаза, Ника тяжело вздохнула.
– Что с тобой? – спросила напарница.
– Зубы болят… – Дотронувшись до щеки, Ника поморщилась. – Спасу нет.
– Кусочек сала положи на десну, – посоветовала напарница. – Я читала, что помогает.
Кивнув, Ника посмотрела в зарешеченное окно. Как только дверца автобуса захлопнулась, нажала кнопку настроенного на определенную волну передатчика. Теперь от него следовало избавиться.
– Я в туалет, – поднимаясь, сказала она.
Маршал посмотрел на часы.
– Скорее бы, – выдохнул он. Кощей и Зверобой явно нервничали. Влас спокойно курил. Катавший желваки Белый был озабочен только одним – безопасностью сестры. Анатолий, вытирая липкий пот страха, уже не раз пожалел о том, что напросился на участие. Его не волновало то, что придется стрелять по людям. Что будет с ним в случае неудачи? Вот что конкретно волновало Толика. С непроницаемым лицом сидел в кабине грузовика Стаc. На сиденье рядом лежало устройство для удержания руля. Тонко пропищал приемник.
– К месту, – поднимаясь, бросил Стаc.
– Сверим часы, – предложил Маршал. – Восемь часов двадцать девять минут сорок секунд. В восемь сорок семь мы занимаем позицию в переулке. За минуту до этого вы делаете свою работу. Ты бьешь всех, кто попытается выйти из здания или ворот УВД. Через шесть минут отходишь, понял? – спросил Маршал Зверобоя.
Тот кивнул и пошел к мотоциклу.
– Ты свое дело знаешь. – Маршал повернулся к Станиславу.
– Все будет о'кей, – усмехнулся тот и тронул грузовик, в кузове которого были бочки с соляркой.
– Мы к переулку, – шагнул к рафику Маршал. – Не забудь мячик, – напомнил он Власу. – Как только автобус войдет в переулок, несильно бросишь его.
– На кой хрен? – удивился Белый.
– Нужно, – коротко ответил Маршал. Белый удивленно и недоверчиво хмыкнул, но промолчал.
– Мы с тобой, – обратился к нему Маршал, – занимаем позиции там, где были вчера. Ружья уже на месте. Как только автобус тормознет, стреляют все. Ты бьешь в правый нижний угол окна, – сказал он Толику. – Дальше по плану. До конца переулка вы должны выбросить контейнеры и выпрыгнуть сами.
– А ты? – не понял Белый.
– За меня не волнуйся, – усмехнулся Маршал. – Что делать дальше, знает каждый. Удачи всем! – Он вскинул сжатый кулак.
Зверобой прижал к плечу приклад винтовки с оптическим прицелом, поймал на мушку один из пяти ящиков в кузове стоящего перед воротами УВД грузовика.
ЗИЛ-130 быстро ехал к закрытым воротам вертолетной площадки. Закрепив на руле устройство и до отказа открутив болт, Стаc вдавил педаль газа нижним упором. Усмехнувшись, распахнул дверцу, встал на подножку и спрыгнул. Сжавшись, перекатился, вскочил и бросился в ближайший двор. Разогнавшийся грузовик легко протаранил ворота, подмял не успевшего отскочить человека с большим пистолетом и, почти не сбавляя, скорости помчался к вертолету. Вдогонку ему стреляли трое. Завернув за угол. Стаc остановился, разбросал толовые шашки, вытащил пульт. Высунувшись из-за угла, направил антенну на подъезжавший к вертолету грузовик и нажал кнопку. Громыхнул взрыв. Словно продолжая его отголосок, несколько раз рванули шашки. Вспыхнули бочки с соляркой. Стаc побежал к стоявшему во дворе рафику. Уселся и повернул ключ зажигания. И только тут заметил прикрепленную к панели записку. «Ты был прав», – прочитал он. Рванулся, но выскочить не успел. Глухо взорвалось сиденье, и почти сразу рванул бензобак.
Зверобой выстрелил. Около ворот УВД оглушительно взорвался подогнанный Анатолием ГАЗ-53. Передернув затвор, уложил выскочившего милиционера. Вспомнив полученные от Маршала инструкции, дважды выстрелил по окнам.
– Он на крыше! – услышал Иван громкий крик. Высунувшись, тут же отдернул голову. Высекая искры, по краю крыши вжикнули две пули. Иван вскочил и, пригибаясь, бросился к пожарной лестнице. Подбежав, схватился за поручень. Снизу защелкали выстрелы. Мгновенно побледнев, Иван достал из кармана патроны, набил казенник винтовки. Он не мог понять, как его засекли. На плоской крыше соседнего дома появились трое с автоматами. Автоматные очереди заставили Зверобоя упасть и перекатиться за широкую трубу.
– Нет, – прошептал он, – я уйду, я смогу. Над ним просвистели пули. Дослав патрон в ствол, Иван вскочил и по-индейски, от бедра выстрелил. Один из автоматчиков на крыше соседнего дома выронил автомат, упал и расслабленно замер. Двое других длинными очередями расстреляли рожки. Оба бросили руки к висевшим на ремне запасным. В это время передернувший затвор винтовки Зверобой выстрелил. Еще один распластался на крыше. Третий, петляя, бросился в сторону.
– Боишься, сволочь! – закричав, Иван вскинул винтовку и нажал на курок.
Сухо щелкнул боек. Зверобой передернул затвор. За его спиной двое, взобравшиеся по пожарной лестнице, вскинув автоматы, в один голос крикнули:
– Руки вверх! Замер! Не…
С поворотом, падая на бок, Иван выстрелил. Опередив его на какую-то долю секунды, автоматчики открыли огонь. Изрешеченный пулями Иван выронил винтовку, взмахнул руками, отступил назад и упал с крыши.
– Сволочь! – сказал один из нападавших. – Машину взорвал, ухлопал четверых, стреляет…
– Стрелял, – насмешливо поправил его второй. – Хорошо, кто-то позвонил и сказал, что снайпер на крыше. А так бы наделал делов и ушел.
– Винтовка старая. – Подойдя, первый поднял трехлинейку. – Кто он есть-то?
Замедлив и без того небольшую скорость, микроавтобус свернул в переулок. Сидящий рядом с водителем рослый мужчина в камуфляже, придерживая автомат, свободной рукой сунул в рот сигарету. Недовольно покосившись на него, шофер хотел что-то сказать.
– Кто не курит и не пьет, – понял его взгляд охранник, – тот здоровеньким помрет, – и хотел опустить стекло.
– Не положено, – успел заметить водитель. Увидев выскочивший из-за угла полуразрушенного дома большой желтый мяч, водитель сбросил скорость. Пуля из бронебойного ружья, оставив в стекле аккуратную дырочку, пробила голову охранника. Вторая распорола шею шофера. Сидевшему в салоне автоматчику пуля разворотила правый бок. Другой, с оторванной по локоть правой рукой, выронив автомат, с пронзительным криком пытался остановить хлеставшую из обрубка кровь, прижимая к ране платок. Третий, тот самый, у которого недавно родился сын, с раздробленным левым бедром, был без сознания. Подбежав к дверце водителя. Маршал открыл ее полученным от Олич ключом. Рывком выдернул водителя и забрался в кабину. Открыл дверцу со стороны охранника, вытолкнул его тело и тронул микроавтобус. Подбежавший с другой стороны Белый столкнул труп охранника в заброшенный котлован, догнал автобус. Маршал подал ему ключ от двери в салон. За Белым в кабину забрался Влас.
– Есть! – распахнув дверцу, крикнул Белый. Выстрелом из нагана свалил рванувшегося к кабине охранника с оторванной кистью. Что-то весело крикнув, Белый вошел в залитый кровью салон. Следом шагнул Влас. Последним в кабину влез запыхавшийся Анатолий с заострившимся побледневшим лицом. Белый перешагнул через труп первого автоматчика, ухватившись за бронежилет убитого им охранника с оторванной рукой, сильным рывком сдвинул его влево. Сидящий в углу счастливый отец открыл затуманенные болью глаза и с коротким стоном потянулся к автомату. Кощей дважды выстрелил ему в голову. Белый резко обернулся. Кощей и Влас с перепачканными кровью руками деловито вытаскивали контейнеры с золотом на середину. Около дверцы в кабину, отвернувшись в сторону, сидел Анатолий. Его рвало.
Маршал посмотрел на часы. Из прикрепленного к панели передатчика уже несколько минут раздавался встревоженный мужской голос:
– «Турист»! Ответьте! «Турист»! Ответьте! Вот о чем не знала Ника. Везущий золото автобус прослеживался в пути радиосигналом. В случае его остановки оператор сразу выходил на связь. Одновременно с этим оповещались милиция и другие силовые ведомства. Вот поэтому Зверобой и стрелял у УВД по начиненной взрывчаткой машине, которую за полчаса до нападения оставил там Анатолий.
Поэтому Стаc должен был взорвать машину с соляркой на поле вертолетной площадки Это пусть на немного, но все же задержит поисковиков и тревожные группы. Но время шло стремительно, а выгрузка контейнеров с золотом еще не началась. Маршал с трудом удерживал себя от желания увеличить скорость. В этом случае грунтовая дорога со множеством выбоин здорово помешала бы выгрузке.
– Начали! – услышал Маршал веселый возглас Белого.
– Один оставьте! – снижая и без того небольшую скорость, напомнил Маршал.
Влас, Кощей и Анатолий вскрывали контейнеры и пересыпали тускло взблескивающее золото в кожаные ранцы. Белый поспешно застегивал крышки. Маршал увидел стремительно идущие навстречу милицейские «жигули». Криво улыбнувшись, глянул в зеркальце заднего вида. Увидев, что подельники с ранцами за плечами согласно плану готовятся к высадке, остановил микроавтобус. Первым выпрыгнул Белый. Следом Кощей. Последним соскочил Анатолий. Вправо от дороги стоял старый «запорожец», на котором должны были ехать Белый и Анатолий, на этом настоял Алексей. Слева – старый мотоцикл с коляской для Власа и Кощея.
– Менты! – крикнул Влас.
«Жигули» были в метре от микроавтобуса. Резко отпустив педаль сцепления. Маршал до упора вдавил газ и резко вывернул руль влево. Многотонная масса бронированного микроавтобуса врезалась в начавшие тормозить «жигули». «Жигули» перевернулись и соскользнули в придорожную канаву. Маршал выровнял микроавтобус и, набирая скорость, помчался по дороге.
– Что-то он мутит, – глядя на клубы пыли, поднятой микроавтобусом, пробормотал Белый.
Толик, забросив ранец на заднее сиденье, беспокойно оглядывался. Кощей и Влас подскочили к канаве и расстреливали двух пытавшихся вылезти милиционеров.
Ника, нервно теребя пряжку кобуры, вслушивалась во взволнованные голоса.
– …машину взорвали! Прямо перед райотделом! Снайпер, сволочь, троих уложил!
– …не может вертолет! – кричал кто-то в телефонную трубку. – Солярку рядом с ним запалили!
Ника уже знала, что двое налетчиков погибли. Как – она не поняла. Все началось внезапно. Девушка, зная, что на микроавтобус уже совершено нападение, была, однако, поражена, когда в здание золо-топриемной кассы стремительно вошли несколько человек. Она узнала начальника охраны, прокурора, начальника уголовного розыска. С ними были незнакомые мужчины. Оказывается, тревогу объявили операторы, находившиеся на связи с автобусом. И тут началось. Сразу несколько человек одновременно возбужденно и громко начали говорить по телефонам и специальным переговорным устройствам. Сумев понять, что из Дебина через некоторое время вылетит вертолет, Ника испуганно замерла.
– Успокойся, – по-своему поняла ее напарница. – Не уйдет никто из бандюг. Это ж надо! – Она всплеснула руками. – На автобус напали! Ну, подождите, – погрозила она кулаком, – дадут вам золото, сволочи!
– Они патрульную машину ГАИ расстреляли! – выйдя из кабинета, воскликнул начальник охраны. – Двое на мотоцикле и «запорожец». Сколько их в машине, неизвестно. Там участковый поблизости был, он и позвонил.
– Что же не вмешался?! – зло спросил начальник уголовного розыска.
– Где автобус?! – закричал директор районного отдела «СВЗ».
– По трассе дальше пошел, – ответил начальник охраны. – Бандиты, судя по всему, перебили охрану и захватили золото, – опустив голову, чуть слышно проговорил он.
Солидный директор звучно выматерился.
– Шкуру спущу, – процедил он, обращаясь к охраннику. – Ведь мы на этот броневичок уйму денег угробили. Как они внутрь попали?!
– Скорее всего, кто-то из охранников замешан, – предположил начальник утро.
– Предположения и выводы потом! – резко потребовал прокурор. – Сейчас этих гадов брать надо. В случае сопротивления стрелять на поражение!
– Брать живым кого-то надо, – возразил невысокий плотный человек. – Нападение разрабатывал не дурак. Вопросов много, а ответ знают только налетчики.
Бледная Ника, словно опасаясь, что ее может выдать бешено колотящееся сердце, приложила руку к груди.
– Не волнуйся, дочка, – сказал ей директор, – возьмем мы этих сукиных детей!
– Мотоциклистов нашли! – взмахнул рукой с сотовым телефоном молодой мужчина в джинсах.
Попавшая в ранец на спине пуля бросила сидевшего за рулем Власа вперед. Из пробитого ранца тонкой, вспыхивающей в солнечных лучах струйкой посыпалось золото. Сидевший в коляске Кощей обернулся и дважды выстрелил в догонявшую их машину, из которой стреляли двое. Почти одновременно взорвались колесо коляски и заднее колесо мотоцикла. Заюзив по дороге, мотоцикл съехал на обочину, дернулся и заглох. Кощей, кубарем скатившись с коляски, трижды выстрелил в машину и рванулся вниз по склону. Влас, словно при замедленной съемке, свалился с сиденья и упал на землю.
– Влас! – заорал Кощей, расстреливая на бегу обойму пистолета и барабан нагана.
Он побежал к мотоциклу, но попавшие в грудь пули остановили его. Взмахнув руками, выронив оружие, Кощей упал.
Выпущенные из автомата пули оставили в капоте «запорожца» несколько пробоин и продырявили сиденье.
– Валим! – Белый с пистолетом в руке выскочил из машины, трижды выстрелил в сторону бегущих к автомобилю солдат и, петляя, бросился вверх по склону. Анатолий, тоже с пистолетом в руке, побежал следом. Минуту назад их пытались остановить пятеро солдат ВВ. Потребовав, чтобы Анатолий замедлил ход, Белый, как только машина остановилась, начал стрелять. Троих свалил сразу. Двое, отскочив, вскинули автоматы. Анатолий через плечо Белого тремя выстрелами убил их и, бросив пистолет, рванул машину вперед. Но через несколько минут оба убедились, что их преследуют две машины. Развернувшись на сиденье, Белый прямо через заднее стекло открыл огонь. Преследователи тоже начали стрелять. Белый сумел попасть в колесо догонявшего их «уазика». «Уазик», круто развернувшись, встал поперек дороги. В него врезалась идущая следом «волга».
Проехав с полкилометра, они увидели стоявший поперек дороги КамАЗ и выглядывавших из-за него солдат. Едва «запорожец» остановился, по нему начали стрелять. Бегом следуя за Белым, Анатолий со страхом понял, что сейчас его убьют. Эта мысль настолько овладела им, что ни о чем другом думать он не мог.
Сзади, словно подтверждая его ощущения, застучали выстрелы.
– Влево! – рявкнул Белый.
Анатолий хотел свернуть влево и бежать к видневшейся внизу реке, но резкая боль в правой ноге заставила его, взвыв, грохнуться на покрытый густой травой и мхом склон. Белый, оскалясь, трижды выстрелил в бегущих следом солдат и попытался поднять парня.
– Вставай, – снова выстрелив в мелькнувшую фигуру, прохрипел он. – Валим. Небоись… – Видимо, поняв состояние парня, он неуклюже попытался ободрить его. – Свалим. Хрен им на рожу. Уйдем.