Бабкин Борис Николаевич. Кровь на золоте

   – Ну, если они из-за денег тебя берегут, – снисходительно пояснил Яков, – то таких и перекупить могут.
   – Не всех, – возразил Стаc. – Двое того краснодарского в Питер отвозили. Эта сучка как-то узнала. Она им грозится яйца отрезать. Убивать, говорит, не буду.
   – Ну, тогда тебе есть, на кого рассчитывать, – засмеялся Бобров. – Яйца они свои беречь заодно с тобой станут.
   – Может, ты мне еще парнишек подкинешь? – немного помолчав, попросил Стае. – Все-таки, как говорится, они здесь все и всех знают.
   «Вот почему ты так неожиданно разоткровенничался, – понял Бобров. – Хочешь меня в войну с этой дамой втянуть. Умно», – мысленно согласился он, вслух с сожалением сказал:
   – Да у меня все заняты. Сейчас на дорогах неспокойно. Вот парни и сопровождают машины с товаром. Но как только кто-то освободится, сразу пришлю. – Посмотрев на часы, развел руками. – Ну что же. Думал, в ресторан с тобой съездить, а заодно кое-какие дела с покупателем обсудить. Но ты пра – вильно, конечно, решил, сейчас тебе высовываться рано. Я заеду потом. – Шагнув к двери, остановился. – Успокойся, справимся мы с этой сучкой.
   «Где же он? – усаживаясь на заднее сиденье „вольно“, подумала Елена. Никто, когда она задавала этот вопрос людям отца, ответить не мог. Он уехал вместе с четырьмя телохранителями на недавно приобретенном „мерседесе“. – Странно. Обычно он говорит, где его можно найти в случае необходимости».
   – Поехали, – буркнула она. – На дачу.
   Толчком закрыв дверь, высокий плотный мужчина зло взглянул на курившего перед включенным видеомагнитофоном Маршала.
   – Так можно и пулю слопать, – бросил он. – Сколько раз говорил – не входи ко мне без меня! Если ты мне лишний раз напоминаешь, что открываешь любую дверь, то…
   – Мы же не мальчишки, играющие в «казаков-разбойников», – усмехнулся Маршал. – Просто торчать на улице перед домом, по-моему, глупо, если можно подождать в доме.
   – Я не могу понять, чего ты хочешь, – успокоившись и поставив сумку с продуктами на стол, бро-л плотный. – Я думал, ты уже по крайней мере километрах в ста от Орла…
   – Даже больше, – засмеялся Маршал. – От Орла до Курска, – насмешливо добавил он, – сто шестьдесят.
   – Зачем ты явился? – спросил плотный.
   – Хотя бы затем… – Взяв стоявший у ног дипломат, пальцами выбил по крышке дробь. – Чтобы отдать тебе твою долю, Валентин. Правда, взяли гораздо меньше, чем ожидали. Так, – усмехнулся он, – для поддержки штанов. Тебе пятнадцать.
   – Я же говорил, – зло бросил Валентин. – Деньги мне не нужны. Но сюда ты явился зря. Бобров вплотную занялся этим делом. В Орле работает быв…
   – Птицын, – закончил за него Артем. – Знаю. Что же касается того, почему я появился, объясню: я дал им след. Не знаю, сможет ли ваш Птица-Холмс воспользоваться этим. Похоже, Белый засвечен. Так получилось, – недовольно добавил он. – Сейчас его достать, даже если захотят, они не могут. Но это, сам понимаешь, вопрос времени. Предупреждаю, – опередил он открывшего рот Валентина, – убирать Белого не буду. Почему – дело мое. И, – жестко закончил Маршал, – тебе тоже не советую.
   – Вот это да, – пробормотал явно удивленный Валентин. – Чего не ждал, того не ждал. Но ты сам прикинь – если выйдут на него, то засветишься и ты. А значит, все к черту! И прощай, мечта…
   – Я не из тех, кто мечтает, – прервал его Маршал. – Я живу жизнью такой, какая она есть, и делаю то, что делаю. Белый поступает так же, и он спас мне жизнь. Подробности опускаю, – предупредил он вопрос Валентина. – Просто твой план дал небольшой сбой. Если сможешь исправить, думай. Где найти меня, знаешь. Я уеду утром. Сейчас ванна и спать.
   Не успел Валентин ничего сказать, как Маршал, снимая рубашку, пошел в ванную комнату.
   «Думай! – зло подумал Валентин. – Это гораздо труднее, чем кажется. Он ему, видите ли, жизнь спас, – недовольно вспомнил он слова Маршала. – А то, что из-за этого уголовника могут снять скальпы с нас, его, похоже, не волнует. Впрочем, что ему терять? – усмехнулся он. – Вольный стрелок. Ни семьи, ни родины, ни флага. А если выйдут на меня…» – видимо, представив это, потряс головой.
   – Валек! – услышал он голос Маршала. – Что тебе твоя разведка докладывает?
   – Да, похоже, он, тварь, шпарит ее и доволен. Ведь я ему, псу, за каждое посещение плачу!
   – Где ты откопал этого педика? – спросил Маршал.
   – Он отсидел два года за мордобой, – ответил Валентин. – Карате занимался. Дерется действительно неплохо, я проверял. Вышел и с такими же каратека-ми начал терроризировать местные рынки, сразу два. Его, конечно, пытались осадить, аппетит ему уменьшить. Но потом его под свое крыло взял Бобров. Я воспользовался тем, что Ленка часто без мужа, и ненароком свел их. Ну и получилось. Он вроде согласился. За определенную плату, разумеется. Но, видно, просто двойное удовольствие ловит – деньги получает и дочь хозяина тыкает. А Ленка – дама в теле.
   – И долго ты его терпеть будешь? – выходя из ванной и вытираясь махровым полотенцем, усмехнулся Маршал.
   – А что делать? – буркнул Валентин. – Прижать его не могу. Он раскладку даст Боброву, и все.
   – То есть ты себе шантажиста отыскал, – захохотал Маршал. – Он не спрашивал, что именно тебя интересует?
   – Я сказал – все, что касается деятельности Боброва. У них с Ленкой довольно странные отношения. На первый взгляд, она терпеть не может папочку. В таких семьях это понятно. А на самом деле все по-другому. Они подолгу остаются вдвоем. Так…
   – Она его родная дочь? – отбросив полотенце, засмеялся Артем. – А то, может быть…
   – Ленка – родная дочь Боброва, – перебил его Валентин. – Как мне сказали, они вроде что-то планируют. Но никто ничего не знает.
   – С чего же взяли, что планируют? – удивился Маршал.
   – А что можно делать, сидя вдвоем с бумагой и ручками в руках? Кроме того, на столе карта.
   – Какая? – уже заинтересованно спросил Маршал.
   – Не знаю, – с досадой ответил Валентин. – Для этого я и нанял Эдика. Ему, правда, не сказал, что именно хочу знать. Но…
   – Стоп, – перебил Маршал. – Теперь я, кажется, знаю, почему Бобров помогает Трофимову в поиске налетчиков. Ему нужны независимые бойцы, которыми потом можно будет пожертвовать, и это никак не будет связано с Бобровым. Он и дочь разрабатывают какое-то крупное дело.
   – Черт возьми, – задумчиво пробормотал Валентин, – но тогда я останусь с носом.
   – Что? – не расслышал Маршал.
   – Зачем тогда нужны ему вы? – громче спросил Валентин.
   – Я уже говорил, зачем.
   – Но это просто предположение, – пожал плечами Валентин.
   – Что-то ты, Павлюк, забеспокоился, – сказал Маршал. – По-моему, ты мне не все сказал. Может, внесем ясность? Что за игру ты затеял? И какое место отвел мне?
   – Прекрати, – обидчиво бросил Валентин. – Ты сам говорил о том, где можно заработать деньги, не привлекая внимания милиции. Я предложил вариант, ты отработал его. Так о какой игре ты можешь спрашивать?
   – Во-первых, – натягивая джинсы, сказал Маршал, – ты не взял денег. Потом что-то начал о мечте. Зря я не дал высказаться тебе до конца. – Застегнув ремень, он взял за ствол лежавший на стуле «ТТ». Подкинув, поймал за рукоятку и наставил ствол на отшатнувшегося Павлюка. Усмехнулся, сунул пистолет за ремень сзади и засмеялся. – Раньше ты спокойнее был.
   – Уходишь? – стараясь, чтобы голос звучал спокойно, спросил Павлюк.
   – Я же сказал, что уйду утром, – усмехнувшись, напомнил Маршал. – Если куда надо, топай. Только сюда никого приводить не надо.
   – Разумеется, – сухо согласился Валентин.
   – – Отец был в коттедже? – удивленно переспросила Елена.
   – Ну, – довольный произведенным впечатлением, кивнул Эдик. – Он туда какого-то мужика поселил. Такой седой, здоровый.
   «Значит, отец отвез в коттедж Стаса, – .поняла Елена. – Странно, почему он мне ничего не сказал? Или считает, что меня это не касается? Если так и дальше пойдет, я ни с чем останусь».
   – Он вернулся? – спросила она. Эд молча кивнул и, расстегивая рубашку, сделал шаг к ней.
   – Сегодня не получится, – отстранилась она. – У меня женские дела начались.
   – А тобой Павлюк интересуется, – сообщил Эд.
   – Как это? – не поняла Елена. – Чем именно?
   – Да я не понял. – Он пожал плечами. – Что-то насчет твоих базаров с паханом. Мол, какие у них отношения. В чем согласны, а в чем нет. Ну, и так далее.
   – Вот как? С чего бы это? И давно он такой интерес проявляет?
   – Ну, не то что бы давно. – Понимая, что сморозил глупость, он попытался исправить положение. – Раза два просто так спрашивал.
   – Но ты сказал – интересуется. А сейчас говоришь про два раза.
   – По-моему, если даже раз спросит, – нашел правильный ответ Эдик, – и то уже можно сказать, что интересуется.
   – Вообще-то ты прав, – легко согласилась она. Вздохнув, виновато улыбнулась. – Извини, но я устала. Иди. – Елена махнула рукой на дверь. – Я позвоню, когда в норме буду.
   Когда явно недовольный Эд вышел, Елена, присев к столу, взяла сигареты. «С чего Павлюка так завол-новали наши отношения с отцом?»
   Прикурив, выдохнула дым и задумчиво уставилась в окно.
   Павлюк – бывший офицер ВДВ, «афганец». Работал в военкомате. Весной по всей России из-за большого недобора призывников прокатилась волна проверок. Павлюка уличили во взяточничестве. От следствия и суда его спас Бобров. Он сумел договориться с медиками и с военной прокуратурой. Сколько ему это стоило, она не знала. И Павлюк начал работать на отца. Поставлял ему молодых парней, пополнял ряды боевиков, которые порой редели. Иногда вследствие бандитских разборок – так это называлось в милицейских протоколах. Иногда, это бывало реже, кое-кто попадал в милицию. Сначала Елена удивлялась, она считала, что у отца везде есть связи, а следовательно, его людям ничто грозить не может.
   «Их много, – ответил отец на ее вопрос. – Мускулистых мальчишек, возомнивших себя крутыми. На смену этим придут другие. Стоит только позвать. Когда гангрена грозит даже пальцу, я не говорю о руке, лучше пожертвовать ногтем. Конечно, при условии, что это поможет пальцу. К тому же, – со смехом закончил он, – работа правоохранительных органов должна быть на высоте».
   Елена выбросила окурок в окно. «Зачем отцу понадобился Стае? Зачем он его вызвал? Неужели…»
   Мелодично пропел телефон.
   – Да! – раздраженно отозвалась Елена.
   – Что с тобой? – услышала она заботливый голос отца. – Ты приболела?
   – Я здорова, – резко ответила Елена. – Просто…
   – Понимаю. Поэтому и звоню. Раньше, извини, не мог, говорить недомолвками не умею. Теперь я знаю все. И мне нужен твой совет. Приезжай ко мне, нам нужно решить, что делать.
   «Значит, Валек решил меня как-то использовать, – лежа на раскладушке и уставившись в темноту, думал Маршал. – Перебил его на самом, можно сказать, интересном. Он был расстроен и вполне мог сказать истинную причину. Что не ради денег, это точно. Кроме того, он говорил о сумме гораздо большей, чем мы взяли. Что-то он крутит. Может, вытрясти из него правду? Или подождем, как будут развиваться события дальше? – Вслушался в доносившийся из комнаты звучный храп. – Это успеется. Мне ничто не угрожает хотя бы потому, что я ему нужен. А зачем, выяснится потом. Сейчас надо все-таки уснуть. – Закрыв глаза, повозился. Устроившись удобнее, расслабился. – Спать, спать. – Через какое-то время открыл глаза. – Ну да… – Маршал усмехнулся. – С мысленным внушением у меня всегда нелады были. Из-за медитации и черного пояса не получил. С чего это я вдруг юность вспомнил? К черту воспоминания. Надо будет вылавливать хороший куш. Поэтому я и клюнул на предложение Валька. Думал, хоть на год хватит. За это время нашел бы что-нибудь. Этих двоих можно в команду взять. Правда, раз они уже проштрафились. Зверобою я правильно ввинтил. Буду знать реакцию этих двоих. Кощей, похоже, любит шумовые эффекты. Влас спокойнее и цену себе знает. С Белым я поступил разумно. Ненавязчиво подсказывал, как действовать. Он хищник-одиночка и в группе должен быть лидером, или ничего не получится. Так что сделал я все как надо. Конечно, плохо, что придется повторяться, – с досадой вздохнул Артем, – но что делать. На эти деньги никто из них долго не протянет, и они на что-нибудь решатся. Тем более сейчас у них оружие. Остается надеяться, что на десять дней тридцать миллионов на троих им хватит. Что они не разойдутся, это точно. За десять дней надо подготовить что-нибудь покрупнее. Примерно в этом же стиле. Чтоб органы милиции не привлекались. Сейчас можно зарабатывать большие деньги, избегая конфликта с милицией. Правда, если потерпевшая сторона найдет, убьют без суда и следствия. Как там себя Трофимов чувствует?»
   – Ее видели с каким-то мужчиной, – сказал Грач. – Молодой. Широкоплечий. В общем, похож на того, кто к машине с пушкой подбежал. Я имею в виду телосложение и рост. Хари у них были платками завязаны.
   – Автоматы, которые были у двоих, – спросил Птицын, – вы точно описали?
   – Да хрен его знает, – поморщился Грач. – Я же говорил, небольшие такие, но мы больше в ту сторону косились, откуда снайпер стрелял. Он Кунице прямо около кроссовки пулю вкатил. Вот поэтому мы и замерли.
   – Если это были автоматы, – посмотрел Птицын на рисунок, изображающий автоматы налетчиков, – то, скорее всего, самоделка. Я сравнил по справочнику с оружием подобного типа. Таких нет. Я мог бы допустить, что вы могли чего-то не заметить. Но вы все дали одинаковое описание автоматов. Впрочем, это не столь важно. Какие-нибудь особые приметы мужчины, которого видели с убитой, не сообщили? Шрам? Или, может, седые волосы? Очки?
   – Темные, – радостно сообщил стоявший у двери Куница. – Зеркальные. Такие большие. Их у ЦУМа в киосках продают, – добавил он упавшим голосом.
   – Отличная примета, – усмехнулся Птицын. – А самое главное – знаем, что их продают и у ЦУМа. Среди тех, кто сказал вам это, – осмотрел он всех, находящихся в комнате, – есть серьезные люди? Которые говорят, не пытаясь подыграть вам?
   – Есть, – немного подумав, что Птицыну понравилось, ответил Грач.
   – Тогда сделаем так, – решил Птицын. – Ты, – обратился он к Грачу, – сделаешь это один. Беседа наедине делает человека более разговорчивым, а его слова правдивее. Пригласишь того из свидетелей, кто, на твой взгляд, наиболее правдив, в ресторан. Выберем такой, – подчеркнул он, – где солидная публика, а следовательно, тишина и покой. Трофимов выделит нужную суммy. – успокоил он пытавшегося что-то сказать Грача. – Я буду за соседним столом. Говори с ним спокойно. И между делом, ненавязчиво спрашивай о том человеке, которого он видел с убитой.
   – Это ее приятельница, – несмело сказал Грач. – Баба.
   – Это я понял, – улыбнулся Птицын. – Приятельница не может быть мужчиной, даже если тот голубой. И это даже лучше. Потому как женщины более наблюдательны. Так что давай выбирать ресторан.
   – Черт их знает, – буркнул Трофимов. – Бобров говорит, что Птицын ас в этом деле. Не зря же…
   – А ты не думал о том, – усмехнулся сидящий в кресле тучный мужчина лет пятидесяти, – что эти два сыщика только заметают следы?
   – То есть? – удивленно спросил Федор Матвеевич.
   – То, что слышал, – буркнул тот. – Откуда бандюги могли знать, что деньги повезут именно по той дороге? И даже…
   – Лилька, – зло бросил Трофимов. – Она, шалава, навела. А те ее в благодарность убили. А перед этим морду начистили, – криво улыбнулся он. – Наверное, за то, что денег не так уж и много было.
   – Это точно? – уставился на него тучный.
   – Я понимаю тебя, Адам, – улыбаясь, кивнул Трофимов. – Ты очень хотел бы, чтобы я заподозрил в нападении людей Боброва. Но этот номер у тебя не пройдет. Я не потеряю его как компаньона. Скажи честно: ведь ты спишь и видишь, как бы поссорить меня с Бобровым? – Засмеявшись, не дожидаясь ответа от побагровевшего Адама, погрозил пальцем. – Не дождешься. Даже если я вдруг сдохну, Бобров с тобой не будет вести никаких дел. Скользкий ты тип, Жигун. И фамилия дурацкая. – Федор Матвеевич взглянул на помрачневшее лицо Адама. – А обидеться не можешь, потому как пошлю я тебя к едрене матери и будут твои субчики только с районных рынков деньгу получать. Охрану тебе…
   – Если бы в тот раз, – перебил его Жигун, – Грача сопровождали мои парни, то он довез бы деньги в це…
   – Да там и сумма небольшая была, – пренебрежительно отмахнулся Трофимов, – и имел бы я всего четыреста тысяч. Ты же шкуру за услуги снимаешь. А уж если бы кого-то из твоих придурков подранили или, не дай Бог, убили, я бы тебе еще и должен был. Ведь ты оговариваешь, что если кто-то из твоих, кто сопровождает груз или деньги, будет убит, то выплачивать энную сумму семье погибшего придется пополам. А этих рыцарей с большой дороги, – зло блеснул глазами он, – я из-под земли достану. Пусть потеряю денег в пять раз больше. Но шкуру с них сам снимать буду!
   Прихрамывая, Зверобой вошел в купе. Следом – Кощей и Влас.
   – Болит, стерва, – плюхнувшись на опущенную Кощеем нижнюю полку, выдохнул Иван. Смахнув с глаз потные длинные волосы, попросил: – Дайте пива. Печет на улице, как в Сахаре.
   – Там, говорят, жарче, – подавая ему банку баварского, усмехнулся Влас.
   – А проводничка одна – ништяк телочка, – усевшись напротив Зверобоя, подмигнул ему Кощей.
   – Мне шкуры сейчас ни к чему, – положив больную ногу на полку, вымученно улыбнулся Иван.
   – А я, пожалуй, попробую снять, – усмехнулся Кощей.
   – Тебя, Колян, бабы и сгубят, – заметил Влас. – Сам рассказывал, что из-за Таньки…
   – Да это когда было, – отмахнулся Кощей. – Она девка путная была. – Он вздохнул. И все услышали в его голосе сожаление. – Только получилось все кверху задницей. Ей чего-то возвышенного хотелось – морей с отражением звезд, солнца при дожде. Короче, – опять махнул рукой он, – проехали.
   – Ты ее когда последний раз видел? – тихо спросил Иван.
   – Перед сидкой, – криво улыбнулся Кощей. – Она вроде, говорят, брюхатая от какого-то умника была. Хотел я его, пса комолого, выцепить и объяснить популярно кое-что о высоких материях. Но сел.
   Может, и к лучшему. Меньше червонца за этого умника я бы не получил.
   – На кой мы в Воронеж катим? – спросил Николай Власа.
   – Во-первых, – продолжая улыбаться, ответил тот, – это не Орел. А во-вторых, я и сам не знаю. Просто билеты туда купили.
   – Больше никуда не было, – приняв это как упрек, поспешил сказать Влас.
   – Вообще-то Воронеж – самое то, – сказал Иван. – Большой. Потеряться в нем нетрудно. Правда, где-то атомная станция есть. Не дай Бог, как на Чернобыле, ахнет.
   – Типун тебе на язык, – плюнул Кощей.
   – Даже если что-то и будет, – ответил Влас, – то после нас. Мы успеем свои «лимоны» прогулять.
   – А Маршал сумеет нас найти? – немного помолчав, спросил Николай. – Ведь…
   – Я знаю, где и как, – прервал его Иван. – И даже когда связаться с ним, так что успокойся. Я вижу, тебе Маршал понравился, – заметил он.
   – С таким можно дела делать, – кивнул Николай.
   – Мне Белый по кайфу, – сказал Влас. – У него нервов, похоже, вообще нет. Слова лишнего не сказал, когда про дело базарили. Он-то с нами или только на одном деле был? – спросил Зверобоя.
   – Я сам не знаю, – честно ответил тот. – Он с нами, со мной и Маршалом, два раза работал. И сразу исчезал.
   Белый встал, сделал несколько резких движений руками и приседаний. Потом выглянул из комнаты, куда его поселила Даша. Никого не увидел и в плавках, босиком прошлепал в ванную. Сын Дарьи, пятнадцатилетний парнишка, здорово похожий на мать, сегодня первый день пошел в школу. Наскоро умывшись, Алексей вернулся в комнату, оделся и пошел на кухню. Двухкомнатная квартира была чистая. Вроде, на взгляд Алексея, и обставлена неплохо. Он сказал об этом Даше, когда они встретились.
   «Ты так считаешь? – грустно улыбнулась она. – Значит, ты знаешь, что такое сейчас неплохо. Я еле концы с концами свожу. Хоть зарплату не задерживают. Но разговор идет, что холодильники скоро перестанут покупать, и тогда все. – Она вздохнула. – Что делать, не знаю. Я же по специальности маркшейдер. Здесь, может, где-то можно было устроиться, но не получилось Ведь если и требовались бы маркшейдеры, то только на стройку. Но у всех строителей устоявшиеся коллективы. Хорошо, у меня здесь знакомый есть. Вот он и устроил меня. Ты, наверное, помнишь Виктора Сергеевича Курова?» – спросила она тогда.
   «Понятно, – вспомнив этот разговор сейчас, Белый усмехнулся. – Свекор на работу пристроил и хату сделал. А сынок ребеночка сотворил и пропал. Нет… – Намазывая кусок батона маслом, а сверху положив кусок сыра, он помотал головой. – Задерживаться здесь не стоит. А то, похоже, вполне могу не сдержаться. Фигура у Дашки… – Он восхищенно покрутил головой. – Впрочем, надо будет к матери смотаться, давненько я ее не видел. И Нику тоже. Наверное, уже замужем сестренка, – добро улыбнулся Белый. – Может, и племяшей у меня уже парочка имеется».
   Узнав от Даши, что мать, можно сказать, при смерти, он больше не заводил разговора о своих. Потому что, когда вспоминал о матери, чувствовал свою вину перед ней. Про отца он как-то не думал. Плохого ничего тот при нем не делал, но к известию о его смерти – узнал об этом в лагере – отнесся равнодушно. «Да, – решил Алексей. – Еду к матери».
   Услышав, что кто-то вошел, Алексей схватил топорик для рубки мяса и, прыгнув к двери, прижался спиной к стене.
   – Дядя Леша! – услышал он громкий голос Дашиного сына.
   Когда Алексей узнал, что мальчика тоже зовут Лешей, почувствовал непонятное волнение.
   – Привет, тезка, – положив топорик, сел к столу. – Чаю хочешь?
   – Нет, – входя на кухню, помотал головой мальчик. – Я совсем недавно в школьном буфете ел. К тому же мама скоро приедет. Мы вместе обедаем.
   – Так она вроде к пяти должна появиться, – сказал Белый.
   – Сегодня пораньше.
   – Тормози, – удивился Белый. – Она же работает…
   – Да нет, – вздохнул мальчик, – она не на работу поехала. Отец должен был приехать. Вот она и поехала на вокзал, чтобы он сюда не приезжал.
   – Лихо, – пробормотал Алексей. – Ты откуда это знаешь?
   – У нас с мамой секретов нет. – Алеша вымыл стакан, поставил его на полку. – Отец ко мне едет, – сердито добавил он, – а я его видеть не могу. Я никогда ему не прощу, что он маму бил! Никогда! Я только поэтому и в секцию карате хожу. Никогда больше не позволю ему бить маму!
   – Ни хрена себе уха из петуха, – поразился Белый. – Это за что же он ее?
   – Она с ним жить не хочет!
   – Ясно, – только для того, чтобы что-то сказать, буркнул Белый. – А где сейчас твой… – кашлянув, вздохнул он. – Ну, Куров живет?
   – Я не знаю, – вздохнул Алеша, – но приезжает часто. Правда, маму больше не бил. Я вот как научусь по-настоящему драться, все ему припомню.
   – Какого хрена он лезет, – недоуменно спросил Белый, – если ему поворот от ворот дают?
   – Не знаю, – пожал плечами мальчик. – Я, когда был маленьким, и не знал его. А когда в школу пошел, он появился. Все орал, что мой отец. Я ненавижу его! – уже со слезами на глазах снова крикнул Алеша и стремительно выскочил.
   – Ни хрена себе, – повторил Белый, – уха из петуха.
   Проходя к себе, увидел мальчика, стоявшего у окна в другой комнате. Немного подумав, Алексей взял спортивную сумку и сунул в нее пистолет. Сверху положил тренировочный костюм и короткое вафельное полотенце.
   – Тезка, – как ни в чем не бывало, позвал он, – как мне до Липецка доехать?
   – Можете к дороге подняться. – Не поворачиваясь, Алеша махнул рукой в окно. – Там остановка. Можете к магазину пойти. Это намного дальше. С остановки на трассе вы быстрее уедете. Там много автобусов ходит.
   – Я уже говорила, – гневно произнесла Даша, – не лезь к нему! Где ты был, когда он начал говорить и спрашивал, где папа? А сейчас в тебе вдруг проснулись чувства. Мне Виктор Сергеевич объяснил причину! – Она вызывающе вскинула голову. – И он же посоветовал гнать тебя в три шеи!
   – Ты это!.. – с яростью прошипел высокий крепкий мужчина в спортивном костюме. – Зубы не кажи. За…
   – А ты громче, – посоветовала она. – Или сделай так, как делал всегда. Ну! – Шагнув к нему, она зло блеснула глазами. – Ты же всегда говорил, что сможешь убедить меня. Твое счастье, – проговорила Даша, – что я в тот раз Виктора Сергеевича пожалела. Он с инфарктом лежал. Но если еще раз ты посмеешь просто прикоснуться ко мне пальцем, – громко предупредила она, – будешь там, где тебе давно место!
   Заметив, что на них смотрят, мужчина смущенно улыбнулся.
   – Ты это, – снова, но гораздо тише и даже испуганно повторил он, – не ори. В конце концов, Лешка – мой сын, и я хочу его пусть изредка, но видеть. Имею на это полное право.
   – Господи! – насмешливо всплеснула руками Даша. – О праве своем вспомнил. Тогда и я кое-что тебе скажу. Я работаю. Воспитываю сына и довольна своей жизнью. В ней места тебе нет. В последний раз прошу тебя по-хорошему: оставь нас с Лешкой в покое. Иначе тебе будет плохо. Чтобы было понятнее, добавлю: на Колыму я не поеду ни за какие деньги, понял?
   Она быстро пошла к выходу.
   – Сучка, – прошипел он ей вслед. – А пахан тоже хорош, – с неожиданной ненавистью вспомнил он отца. – Сам отошел и этой напел. Ну, мы еще посмотрим…
   – Куда? – трогая «волгу», спросил таксист.
   – Я чего, – недовольно покосился на него Белый, – непонятно сказал? В Липецк.