Бабкин Михаил Александрович. Гонец

   Игорь встал, подхватил велосипед и пошел к Агапу.
   – Вы по парку зря не шастайте, – напоследок бросил ему в спину Кайлер. – Идите только по дороге! Следопыты конкурентов не любят. Убьют ведь. – И, достав из-за пазухи барабанные палочки, принялся негромко подыгрывать своему начальнику.
   Игорь подошел к Агапу – тот, не переставая себя ощупывать, посмотрел на Игоря мокрым собачьим взглядом.
   – Ты чего? – грозным шепотом спросил Игорь. – Сдурел, что ли?
   – В птицу... не хочу... – плачущим голоском проскулил Агап. – Перья ищу! Когда они проклевываться начнут, я повешусь.
   – А в министра биоэнергетики не хочешь? – едва не расхохотавшись, прошипел в ответ Игорь. – Дуем отсюда! Пока Следопыты разряженный След Бога не нашли. И заодно наши лежанки там не обнаружили.
   Агап, шмыгая и роняя слезы на бороду, потащился за Игорем.
   К дороге они вышли довольно скоро, почти не блуждая по парку-лесу, – как оказалось, Агап, хоть и был городским жителем, прекрасно ориентировался в лесу, даже в ночном. Вернее, хорошо помнил нужное направление: вышли Игорь и Агап аккурат на то же самое место, откуда вошли в лес, прямиком к брошенным кулькам-фарам. Не заметить кульки было трудно – они тлели в темноте призрачным зеленым светом, измазанные светлячковым фосфором.
   – Нам туда, – махнул рукой Агап, и они торопливо зашагали по середине дороги, на всякий случай держась подальше от деревьев: а ну какой заполошный Следопыт из-за тех деревьев выскочит и убивать конкурентов затеется? Кто их, этих чокнутых искателей уэсби, знает...
   Некоторое время шли молча. Игорь ломал голову, у кого же из них исполнилось подсознательное желание, но ответа не находил; Агап все еще продолжал шумно вздыхать, однако искать перья у себя перестал – то ли окончательно смирился со своей птичьей участью, то ли велосипед мешал.
   Первым не выдержал Агап:
   – Слышь, Гор! И как мне теперь жить дальше, э? Будто часовую бомбу в кармане ношу: когда и как бабахнет – неизвестно, но уж что бабахнет, так это непременно!
   – Ты только заранее не паникуй, – уныло посоветовал ему Игорь. – А может, эта мина вовсе и не в твоем кармане лежит, а в моем! С чего ты решил, что именно у тебя исполнилось заветное желание? Тут, дружище, пятьдесят на пятьдесят...
   – А и то, – озадаченный услышанным, призадумался Агап. – Хм, ведь действительно! Экий я несообразительный. – И, придя в хорошее расположение духа, зашагал куда как веселее. А чуть погодя настолько уверовал в то, что опасное желание исполнилось не у него, а у Игоря и он, Агап, тут ни при чем, что напрочь выбросил из головы все свои тревоги и страхи. Так они и шли дальше: Игорь, терзаемый сомнениями, и Агап, уверенный в себе. Вернее, уверенный в своей неожеланенности.
   Тем временем ночь стала глубокой, предутренней: месяц уплыл за деревья, но света все одно хватало – звезды, казалось, стали еще ярче и крупнее; дорога словно была залита серебряным светом, каждый камушек видно. Агап подивился звездному изобилию, дескать, никогда такой красоты не видел, потом вспомнил, где они находятся, и с опаской предположил, что в этом мире небось и инопланетяне водятся, да-да! И наверняка дюже злобные, потому как добрыми они не могут быть по определению – для чего ж тарелки строить, коли не для агрессии...
   Игорь в ответ сообщил, что они, пришельцы, как тараканы, сами по себе заводятся и везде имеются; рассказал про соседа Валеру и про сонные лучи, которыми его с тарелки облучают. И о тарелке тоже рассказал – о той, что над своим домом видел.
   – Вот видишь, – возмутился Агап. – Заразы они все, те инопланетяне! Потому как хороший инопланетянин трудового человека обижать лучами не станет, а вовсе стакан нальет и в контакт вступит... И вообще, от тех чужаков того и жди, что запросто нам конец света устроят! С них станется.
   – Это каким же образом? – подзадорил бородача Игорь. – Из бластеров всех постреляют, что ли? Так давно могли бы, дурное дело не хитрое.
   – Нет уж, – авторитетно заявил Агап. – За бластеры и по шее ответно надавать могут, зачем же рисковать? Они, поди, гнуснее поступить могут... Надежнее.
   – И как же? – Игорю стало интересно. – Бактериями Землю засыпят? Ядами воду отравят? Озоновых дыр в небе понаделают? Ну-ка, давай поподробнее!
   – Пфе! – отмахнулся Агап. – Бактерии да яды мы и сами варить умеем в неограниченном количестве, чем и пользуемся. Вовсе не в ядах дело и не в небесных дырках... Ну, представь: эти гады нас долго-долго изучают и наконец-таки находят способ очистить нужную им Землю от вредных человеков без шума и пыли. Причем сами человеки себя же и уничтожат! Типа заявляются к нам инопланетяне сразу по всем телевизорам и, само собой, по всем странам... Заявляются и радостно говорят: «Здрасьте, существа доброй воли! А мы к вам с миссией вселенской правды – вот, хотим рассказать, какие вы, блин, избранные!» И начинают плести про то, что, дескать, земляне единственные из всех космических национальностей, померев, на самом деле не помирают, а становятся суперпупермогущественными... э-э... привидениями галактического масштаба, во! Которые все о себе помнят, которые все могут и которых страсть как боятся и уважают во всем космосе. Потому-то, типа, Земля в изоляции, чтобы никто землянам об их избранности не проболтался, ни-ни! А эти – сподвижники и демократы – решили, значит, правду-матку в глаза резануть! Мол, великий народ должен знать, а то чего ж он непросвещенным живет, смерти боится... Дальше всякие трали-вали, чтобы обосновать свой поступок: де, началась космическая война и они, посланцы светлых сил, проигрывают и ищут помощи и поддержки у великих землян... Или чего подобное наплести можно, какая разница!
   Главное – убедить людей в том, что они после смерти становятся живее всех живых! И самоубийство тому не помеха: нет, понимаешь, ни ада, ни рая, а одна вселенская благодать для каждого! Да еще примеров привести кучу... При их инопланетной технической развитости оно не сложно, было бы желание. Хоп – и дело готово! Проникся народ и пошел вешаться. Или травиться, или топиться, или харакириться – кто как, дело вкуса. Все религии, конечно, на дыбы и в крик, да толку-то... И обязательно каждый день те соблазнительные байки крутить! Обязательно! Заодно интервью со свежими призраками устраивать, репортажи с мест битвы темных и светлых сил транслировать, то да се...
   Короче, за полгода все земляне сами себя и поубивают. Во имя помощи светлым силам, так сказать. Или из личной корысти – хорошо быть всемогущим! А кто сам по себе не убился, тем помогут... обязательно помогут! Дураков, поди, на свете много: враз добровольческие бригады организуют для помощи колеблющимся. А после той помощи и сами в галактические призраки двинут... Ну а с последними живыми инопланетяне самостоятельно управятся, если, конечно, кто в живых останется! – Агап со злостью погрозил звездному небу кулаком: – От меня не дождетесь! Дырка вам от бублика, а не Агап. – И, сплюнув себе под ноги, крепко припечатал тот плевок каблуком. Словно инопланетянину голову раздавил.
   – Да ты, Агап, настоящий философ, – восхитился Игорь. – Нет, зря ты в бомжи определился: надо было тебе в члены правительства идти, в комиссию по контактам! Главным идеологом, несомненно.
   – Жизнь меня в бомжи определила, – нехотя буркнул Агап, – сам я, что ли... А в комиссию меня все равно не взяли бы, там психов и без того хватает! Всяких Добролюбов и приглашателей, которые то зазывные письма ракетами в космос кидают, то по радио клянчат: «Прилетайте, родненькие! Ждем-с!» Разве не психи, э?
   – Интересная у тебя идея, – невольно улыбнувшись, сказал Игорь. – Не насчет психов, а насчет инопланетян. Очень надеюсь, что она так идеей и останется... Не превратится в реальность.
   – Индюк тоже надеялся, – успокаиваясь, подытожил Агап. – А его в конце концов никто не спросил, когда время пришло... О, глянь-ка, уже солнце встает!
   Пока они шли и беседовали о тяжкой доле обманутых землян, небо заметно посветлело; впереди, над макушками деревьев, разгоралась бледная заря. В парке-лесу защебетали ранние пташки; повеял свежий предутренний ветерок, зашелестел ветками деревьев – наступало утро.
   – По коням! – воскликнул Игорь, садясь на велосипед. – Едем до конца парка, а там останавливаемся и завтракаем. Идет?
   – Идет, – кивнул Агап. – Хотя, думаю, все же лучше сначала позавтракать, а то у меня в кишках чересчур грустно... Эй! Эй!!! – Но Игорь был уже далеко и разумного предложения не услышал: пришлось Агапу догонять Игоря, невзирая на свою кишечную меланхолию.
   Лесопарк закончился, когда они уже притомились ехать, особенно Агап; солнце поднялось довольно высоко, набрало силу и взялось не на шутку припекать велосипедистов. Агап, устав давить на педали, начал постепенно отставать от Игоря. Наконец, не выдержав, он сердито заорал в спину лидера гонки:
   – Есть хочу, пить хочу! Ежели ты сейчас не остановишься, то я объявлю забастовку и уволюсь из похода к едрене фене! – Не успел он этого прокричать, как лес стал редеть: через минуту впереди расстилалась холмистая, поросшая травой и мелкими кустами местность; дорога, вильнув змеиным следом, исчезла за ближайший холмом.
   Игорь остановился возле последних деревьев, слез с велосипеда и, подождав Агапа, с нарочитой укоризной сказал ему:
   – Надо было тебе давно это крикнуть. Глядишь, из лесу гораздо раньше выехали бы, – и полез в рюкзачок за продуктами.
   Агап шутку не оценил: он запыхался, устал, проголодался и к юмору сейчас расположен вовсе не был – уронив велосипед в придорожную траву, бородач со стоном упал рядом, в тенечек.
   – Гады они, – помолчав, сказал Агап.
   – Кто, инопланетяне? – Игорь оторвался от рюкзачка.
   – Нет. – Бородач сердито хлопнул рукой по велосипеду. – Эти, как их... производители, во. Которые велосипеды самоходным колдовством не снабдили! Типа в целях физкультурного оздоровления, н-да-а... Сейчас как поймал бы их да как накостылял бы им от души, чтобы поменьше о физкультуре хлопотали, а побольше обо мне, бедном туристе, заботились! – Закрыв глаза, Агап полежал, полежал да и захрапел.
   – Не спи, я завтрак откупориваю, – предупредил Игорь, вскрывая банку тушенки; Агап пробормотал что-то невнятное и захрапел того пуще. – Ладно уж, отдыхай, – милостиво разрешил Игорь. – Все одно консервы от тебя никуда не убегут. – Он щедро наложил на ломоть хлеба тушеного мяса и пошел осматривать место, где они устроили привал. На всякий случай осматривать, мало ли что...
   Ничего особенного здесь не оказалось: те же высокие деревья, чахлые кусты да ржавые консервные банки под теми кустами, грязные бутылки и прочий мусор – первый и основной признак развитой цивилизации... Единственное, что заинтересовало Игоря, – это засохшее деревце у дороги, стоявшее особняком, на отшибе леса. Деревце вовсе не походило на высоких кипарисовых великанов из королевского парка, было оно похоже на яблоню, только вместо плодов кто-то развесил на сучковатых ветках глиняные игрушки. Расписных игрушек оказалось много, самых разных по цвету и форме, но все они изображали птиц. Игорь постоял, дожевывая бутерброд и любуясь яркими красками, соображая, для чего же потребовалось столь необычно украшать сухое дерево, но, ничего не придумав, вернулся к велосипедам.
   Агапа на месте не было. Игорь с тревогой завертел головой, выискивая бородача, но тот уже вышел из-за деревьев, на ходу подтягивая штаны.
   – Вот, – довольным голосом сказал Агап, – место в организме для еды освободилось, теперь и пожевать можно.
   – Верная мысль, – спохватился Игорь. – Пойду-ка я тоже в лесочек прогуляюсь, на природу посмотрю. – Он отряхнул руки от крошек и направился к деревьям.
   – Только ты левее бери! – крикнул ему Агап. – Ежели прямо, так я там уже того, основательно все осмотрел. – И расхохотался, довольный собственной шуткой.
   Когда Игорь выбрался из кустов, Агапа на месте опять не было: неугомонный бородач, прихватив открытую Игорем банку, стоял возле дерева с игрушками и рассматривал их, открыв рот. Похоже, он забыл и о недоеденной тушенке, и о горбушке, которую обмакнул в тушенку.
   Игорь подошел к Агапу:
   – Нравится?
   – Очень, – еле слышно ответил Агап. – У меня в детстве такие же были... Свистульки это! Я, когда малышом был, все один да один в хате сидел: мамка, бывало, запрет, свистульку да кринку молока с хлебом оставит, а сама в поле, до самого вечера работать... – Агап шмыгнул носом, вспомнил о тушенке, быстро вымакал ее краюхой и отбросил пустую банку в сторону. – Возьму-ка я птичку на память, – решил он, вытирая руки о рубашку. – Уж не знаю, для чего и почему тут свистульки поразвесили, но от них не убудет, верно?
   Игорь не успел сказать, что не дело хвататься в колдовском мире за непонятные предметы, – Агап одной рукой взялся за ветку, другой – за ближнюю свистульку.
   Едва Агап прикоснулся к глиняной птичке, как случилось неожиданное: игрушечная птаха, вмиг перестав быть игрушечной, забила крыльями – порвав удерживающую ее нитку, она с громким чириканьем унеслась в небо. Агап отскочил в сторону, едва не сбив с ног Игоря, и уставился на дерево с видом перепуганного дикаря, которому только что показали работающую бормашину.
   – Ты цел? – Игорь хлопнул Агапа по плечу. – Цел, спрашиваю? Не заколдовался в кого? – Агап выругался дрожащим голосом, загнул такое, что Игорь понял: не заколдовался.
   – Нашел себе развлечение, за волшебных птиц хвататься, эх ты. – Игорь и сам испугался, кто ж подобных фокусов не испугается-то! – Пошли отсюда. В следующий раз думай, когда...
   Агап, не слушая Игоря, вновь шагнул к дереву и уже нарочно, без опаски, ухватил двумя пальцами очередную глиняную птичку: птица, рванув из руки Агапа, тоже унеслась в небо.
   – Ты что, сдурел? – Игорь взял Агапа за плечо, потянул его от дерева. – С ума сошел, да?
   Агап, мимоходом стряхнув руку Игоря с плеча, коснулся пальцем следующей игрушки, потом другой, третьей... Птицы, обрывая нити, одна за другой с щебетом уносились в небо: вскоре дерево стояло голое, без единой игрушки... Да голое ли?
   Деревце на глазах оживало: ствол и ветки потемнели, налились соком; из набухших почек тут же проклюнулись клейкие молодые листики – через несколько минут дерево, живое, молодое, шелестело на легком ветерке новой, ярко-зеленой листвой.
   – М-м... Ничего не понимаю, – честно признался Игорь. – Слушай, Агап, а что случилось-то?
   Бородач повернулся к Игорю: такого счастливого Агапа Игорь еще ни разу не видел. Даже когда они были у Фибии.
   – Я эта... – Агап с трудом находил слова, – я, типа... Оживил я их, веришь? Всех – оживил! И дерево заодно, случайно. – Агап смущенно захихикал, словцо какую глупость ненароком учудил. – Только вот руки замерзли, – пожаловался он Игорю, пряча ладони под мышки. – Будто в снежки долго играл.
   – А... э... – не сразу нашелся с ответом Игорь. – Ты уверен? Ну, насчет того, что это твоя работа?
   – Угу, – млея от счастья, кивнул бородач. – Без сомнений, моя. Я знаю, я почувствовал!.. Это знаешь чего? Это мое подсознательное желание исполнилось, вот как. Я же в детстве сильно переживал, что игрушки неживые! Один, понимаешь, в хате, маленький, сопливый, а они – неживые...
   – Тогда я тебя поздравляю, – с чувством сказал Игорь. – Я очень, очень за тебя рад! – Хотя более всего он был рад тому, что наконец-то разрешился мучивший его вопрос: у кого из них и как сработает волшебство уэсби. Сработало у Агапа, и сработало далеко не худшим образом!
   – Слушай, а может, я святым каким стал? – вспомнив что-то, внезапно расстроился Агап. – Как ты думаешь, а? Святой я или нет?
   – Какая разница? – пожал плечами Игорь. – Серьезно, какая?
   – Дык святым, поди, жениться нельзя, – закручинившись, ответил Агап. – А я вон с Фибией договорился встретиться...
   – Конечно, не святой, – поспешил успокоить товарища Игорь. – Ну какой из тебя святой, ты сам подумай! Святые – они все благообразные, старые, с обязательными нимбами вокруг головы. У тебя нимб есть? То-то же! Не святой ты, и все тут.
   Агап слабо улыбнулся, доверчиво глядя на Игоря: быть святым ему явно не хотелось.
   – Ладно, – решив, что достаточно успокоил Агапа, сказал Игорь. – Позавтракать мы позавтракали, со святостью тоже разобрались... Пора и в путь! Чудеса чудесами, но и дело надо делать. – Игорь повернулся и пошел к велосипедам. Конечно, он был здорово потрясен случившимся, что есть, то есть... Но сейчас все же лучше не говорить с Агапом на эту тему: пусть сначала немного привыкнет к своим удивительным способностям, а уж затем и потолковать можно будет.
   Агап остановился возле своего велосипеда, спрятал руки за спину и в нерешительности постукал ногой по колесу.
   – Проблемы? Колесо спустило? – нахмурился Игорь. – А ведь в магазине обещали, что подкачивать не придется... Жулики, одно слово!
   – Нет, – замялся Агап. – Я, знаешь, боюсь его теперь руками трогать. А ну как оживет и начнет меня рулем бодать! Или в лес укатит, ищи его после...
   – Вряд ли куда твой велосипед без седока уедет. – Игорь подмигнул Агапу. – Ты ж на нем уже сколько от Следа Бога проехал, и никаких намеков на оживление не было! Сдается мне, что оживлять ты можешь лишь то, что внешне похоже на живое... или было живым. А велосипед – разве ж он похож на какое-нибудь существо?
   – На козу он похож, – оценивающе глянув на машину, сказал Агап. – На тощую.
   – Ах да! Действительно, коза, самая натуральная, – с серьезным видом согласился Игорь. – С колесами и педалями, как положено... Залезай в седло, хватит самого себя пугаться. Кстати! Ты вот что, – вдруг остановил Игорь Агапа, закинувшего было на велосипед ногу. – Ты нынче подальше от каждого памятника держись, понял? А то зацепишь рукой нечаянно, он и пойдет гулять сам по себе. Ладно, если это каменный лев случится, на то охотники есть или солдаты с гранатометом... а ежели какого политического вождя мимоходом оживишь? Представляю, какая смута в государстве начнется!
   – Перчатки куплю, – решил Агап. – Когда в город вернемся, так первым делом и куплю: белые, пижонские. Как у Майкла Джексона.
   – Ого! – изумился Игорь. – Ты и о Майкле Джексоне слышал?
   – Что я, совсем неграмотный? – обиделся Агап, нажимая на педали и трогая с места. – Кто ж о нем не знает! Известный американческий писатель... Ужастики пишет, чтоб ты знал. – И уехал, оставив Игоря потрясенным глубиной своих познаний.
   ... Дорога вилась среди холмов бесконечной лентой, вилась, но не меняла своего основного направления – на восток. Холмы, поросшие травами, напоминали своей правильностью то ли могильные курганы, то ли крепостные валы без крепостей: ни одной постройки на тех холмах не имелось, ни хатки, ни сарая.
   Было тихо, только где-то высоко в небе едва слышно щебетали птицы, возможно, те самые, оживленные Агапом. Полуденное солнце пекло немилосердно: теплая минеральная вода, запасенная в дорогу, жажду не утоляла. Да и нельзя ее было пить много по такой-то жаре! Агап, новичок в туристических походах, по незнанию выдул на очередном коротком привале целый литр и теперь еле-еле шевелил ногами, исходя потом и громко икая. Игорь, досадуя на себя, что вовремя не предупредил Агапа, ехал рядом с ним – скорость, конечно, была черепашья, с такой скоростью только покойников на кладбище возить, чтобы прохожие успели вдоволь полюбоваться на усопшего... Агап, икая, согласился с Игорем, добавив, что они как раз на кладбище и едут, и вообще незачем туда слишком торопиться, все равно все там будем... Лениво переругиваясь, туристы ехали и ехали: холмы не кончались, жара не убывала, Агап продолжал икать – в общем, тоска, а не путешествие!
   Потому-то пролетевшую по небу ступу заметили и Игорь, и Агап: желтая ступа – с белыми, как у такси, шашечками на днище – бесшумно промчалась в вышине над их головами и опустилась где-то впереди, за холмами. Чуть погодя ступа вновь появилась и, набрав высоту, умчалась в обратном направлении.
   – Бли-и-ин! – останавливаясь, в сердцах выругался Агап. – Ох и дураки мы, Гор! Можно ведь было на такси, как порядочные люди, с ветерком и быстренько... Что ж ты мне про ступы-такси не рассказал, а?
   – Я и сам только что про них вспомнил, – смутился Игорь. – Увидел шашечки на днище и вспомнил. Да чего уж там! Если бы мы на такси к Чертовому кладбищу добирались, разве ж ты получил бы нежданный подарочек от уэсби?
   – Эт точно, – светлея лицом, согласился Агап. – Твоя правда! Опять же, физкультура для ног. – И неожиданно рыгнул, выпуская из себя газ от минералки. – О, наконец-то на место упало! – прислушавшись к своим ощущениям, обрадовался Агап. – И икота прошла... Можно ехать. Я готов!
   Путешественники надавили на педали, в спицах зашумел ветер: вновь потянулись чередой безжизненные холмы, вновь стала разворачиваться перед колесами пыльная дорога.
   Игорь и Агап продолжали ехать рядом, ширина дороги вполне позволяла...
   Арбалетная стрела, толстая, железная, мелькнула перед носом Игоря и попала в ступицу переднего колеса Агапова велосипеда, вышибив колесо из вилки напрочь: Агап, коротко вякнув, перелетел через руль и покатился по дороге. Игорь, ударив по тормозам, соскочил с велосипеда. Стреляли откуда-то справа, сверху. И следующая стрела наверняка должна была попасть в цель... и вряд ли этой целью был Агап.
   – Убегай, скорей! – крикнул Игорь Агапу. – Прячься за холм! Я сейчас. – Что означает «сейчас», Игорь пояснять не стал, некогда было, счет шел на секунды. На те секунды, что требовались для перезарядки тяжелого арбалета, полминуты в лучшем случае...
   Выдернув меч из ножен за спиной, Игорь побежал к вершине холма, откуда стреляли, побежал со всех ног, отсчитывая секунды, – если поторопиться, то вполне можно было успеть застать неизвестного арбалетчика невооруженным... Вернее, с незаряженным арбалетом.
   Впрочем, спешил Игорь зря: одетый во все черное арбалетчик, бросив громоздкий самострел в траву, стоял на вершине, уперев одну руку в бок, а вторую положив на рукоять длинного меча. Стоял и улыбался, глядя, как Игорь поднимается к нему, – щерился острозубой, клыкастой улыбкой от уха до уха. Или не улыбался, а скалился перед укусом, кто их, серпенсов, знает... Узкие глазки-щелки смотрели на Игоря холодно, бесстрастно. Морда наемного убийцы, покрытая прозрачной чешуей, глянцево поблескивала на солнце; посреди лба серпенса был заметен свежий шрам необычной формы, напоминающий зигзаг молнии.
   – Вот так Гарри Поттер, – удивился Игорь, останавливаясь в отдалении от серпенса и восстанавливая дыхание: раз тот не напал сразу, то, скорее всего, небольшая передышка все же получится. А большего Игорю перед сражением и не нужно было – то, что поединок состоится, сомнений не вызывало.
   – Знаю. Читал. – Серпенс невольно коснулся рукой шрама на лбу. – Забавная книжка... Если ты решил, что я отыскал вас лишь для того, чтобы свести с тобой счеты за позорное клеймо на лбу, то ты ошибся. Дело есть дело – я должен был тебя убить, ты защищался, все правильно... Если бы между нами стояло нечто личное, я бы тебя уже давно застрелил, там, на дороге. А я всего лишь остановил.
   Серпенс выдернул меч из ножен, крутанул им сбоку от себя, профессионально крутанул – солнце частой рябью блеснуло по тщательно полированной стали; на руке серпенса сверкнул мелкими изумрудами серебряный браслет, которого Игорь раньше не видел.
   – Впрочем, есть у меня к тебе, как и в прошлый раз, кой-какой интерес, – сообщил серпенс, останавливая меч. – Мой долг перед сородичами!.. Ты должен умереть не где-то там, а здесь и сейчас, держа меня за руку перед смертью.
   – Минутку, – остановил его Игорь. – А как ты, собственно, тут оказался?
   – Проход между двумя мирами открыт с сегодняшнего утра, – любезно пояснил серпенс, поигрывая мечом. – Я первым делом сходил к магу-косметологу, убрал со лба клеймо и отправился за тобой... Сам понимаешь, с такой меткой я к тебе и на арбалетный выстрел подойти не смог бы.
   – А как? Как ты меня нашел?! – воскликнул Игорь, но серпенс не ответил: он кинулся в атаку. Двигался серпенс быстро, еще быстрее скользил его меч – только что клинок был где-то в стороне, а сейчас уже падал на Игоря, наискось, чтобы развалить его от плеча до поясницы...
   Время для Игоря неожиданно – и вовремя! – узнаваемо замедлило свой бег, растянулось, сделав движения серпенса плавными, как у космонавта в невесомости; выскользнув из-под рубящего удара, Игорь отпрыгнул вбок. Серпенс вяло повернул морду в сторону Игоря, в его щелках-глазах скользнуло удивление... или страх... что именно, понять было невозможно – мимика у змеечеловека отсутствовала напрочь. Развернувшись к Игорю, серпенс вновь напал на него: в этот раз наемный убийца двигался быстрее, гораздо быстрее! Хотя все равно медленно – Игорь хоть и неуклюже, но без особого труда отвел сокрушительный удар и даже атаковал сам. Лезвие катаны распороло рубаху на груди серпенса, бестолково скользнув по его чешуе. Впрочем, неудачная атака ничуть Игоря не расстроила и не напугала: за секунды боя он вспомнил, как надо сражаться на мечах... Не головой, нет – телом вспомнил! Словно посвятил тренировке многие годы, словно не единожды вступал в схватки, которые, впрочем, не всегда для него заканчивались удачно... И новый избранник добавлял свой жизненный и боевой опыт в копилку бессмертного духа по имени Гонец.