МАВР
Виктор Микрофанов чувствовал себя самым счастливым человеком, когда ему удавалось узнать какую-нибудь новость хотя бы на полчаса раньше, чем эту новость узнавали другие. И если бы его спросили, каким on хочет быть: талантливым, красивым, удачливым, - он бы не задумываясь ответил: "Информированным". И в тот день, когда инженер-экономист Микрофанов стал обладателем уникальных часов, принесших ему большую популярность и еще большие неприятности, - в тот день никто не предполагал, что все кончится приказом за номером 2508/70... Виктор сидел за своим рабочим столом и никак не мог наглядеться на свои новые часы. А часы и вправду были очень красивыми и кроме времени точно показывали день, число, месяц, погоду и сколько дней осталось до зарплаты. И уже в сотый раз за утро Микрофанов отворачивал рукав пиджака и, взглянув на циферблат, убеждался, что сегодня среда, 15 июля, сейчас 10 часов 12 минут, погода ясная, а до зарплаты далеко. Что говорить, часы были замечательные, и купил он их вчера в комиссионном магазине буквально задаром. Продавец объяснил, что часы оценены так дешево только потому, что они выпущены никому не известной фирмой "Мавр". А если бы на их циферблате было написано не Мавр, а Омега или Третий часовой завод имени Павла Буре, то стоили бы они значительно дороже. И так как Микрофанов принадлежал к той категории людей, которые покупают не то, что им действительно нужно, а то, что дешево стоит, - он, не раздумывая, заплатил 10 рублей и вступил во владение часами неизвестной фирмы "Мавр". И теперь он то и дело подносил часы к уху и с удовольствием слушал чистое, частое тиканье. "Хороши маврики, - думал он, - хороши! А любопытно, в какое время меняется на циферблате название дня? Наверное, ровно в 12 ночи. Не скоро. А что, если это проверить сейчас?" И, сняв часы, Виктор стал медленно переводить стрелки вперед. И действительно, ровно в 12 часы стали показывать, что сегодня уже 16 июня, четверг, до зарплаты по-прежнему далеко, а погода... в том окошечке на циферблате, где прежде было слово "ясно", теперь появилось слово "дождь". Инженер-экономист удивился: почему именно дождь? Откуда часы могли знать, какая погода будет в ночь со среды на четверг? Но тут Микрофанов случайно взглянул в окно и от неожиданности так вздрогнул, что чуть не выронил свои удивительные часы. За окном, где еще три минуты назад светило солнце, теперь стояла ночь, и проливной дождь шумно барабанил по стеклу. В комнате, в которой только что скрежетали арифмометры, трещала пишущая машинка и громко переговаривались сослуживцы, теперь было пусто и большие часы на стене показывали ноль часов пять минут, то есть точно то время, какое сейчас было на часах Микрофанова. Виктор неизвестно зачем передвинул стрелки Мавров еще на полчаса вперед, и стенные часы тоже стали показывать тридцать пять минут первого. Тогда Микрофанов начал торопливо крутить стрелки своих часов в обратном направлении, и сразу исчез, не оставив никаких следов, дождь, ночь сменил вечер, на смену которому тут же пришел день, и засияло стремительно взошедшее с запада солнце. Сослуживцы, наяривая на арифмометрах, сидели за своими столами, часы фирмы "Мавр" утверждали, что сегодня опять среда, 15 июня, а приятель Виктора Борис Фрявольский сообщил: - Тут, когда ты выходил, тебе звонила особа противоположного пола. Все снова было будничным и обычным. Но не зря Микрофанов во всех анкетах в графе "образование" со сдержанной гордостью писал: "Высшее". Он действительно был образованным человеком и поэтому сразу понял, что судьба через посредство комиссионного магазина вручила ему необычнейший аппарат, в существование которого он раньше ни за что не поверил бы. Слово "Мавр" означало не фирму, а название аппарата: "Машина времени". Машина времени - вот чем обладал теперь инженер-экономист Виктор Микрофанов. Конечно, машина времени имела весьма ограниченный радиус действий, а именно плюс-минус сутки. Но ведь он заплатил за нее всего 10 рублей. И смешно было бы требовать, чтобы тебя за десятку перенесли прямо в светлое будущее или, наоборот, в мрачное средневековье. А возможность заглянуть в завтрашний день - это тоже кой-чего стоит. И Виктор, бережно храня свою тайну, стал творить маленькие чудеса. Представьте себе: футбольный матч. Болельщики напряженно следят за упорной схваткой любимых команд, какого-нибудь прославленного "Нефтяника" с достославным "Пахтакором". Идет десятая минута игры, а счет по-прежнему ноль - ноль. И вот тут появляется Микрофанов и, бросив на поле рассеянный взгляд, громко говорит: - Все ясно, три - два. - В каком смысле три - два? - интересуются болельщики. - Три - два, таков будет итог этого матча. - В чью пользу? - Выиграет "Пахтакор". Первый мяч забьет Мамякин с подачи Бабакина. Первый тайм закончится со счетом один - один. А Бузуева удалят с поля за грубость. Кто сомневается - могу держать пари на бутылку коньяка. Желающие держать пари всегда находились (ведь никто не мог предположить, что Микрофанов еще вчера прослушал по радио репортаж о сегодняшнем матче), и с футбола владелец машины времени стал возвращаться в таком виде, что о случаях злоупотребления алкогольными напитками начали поговаривать даже у Микрофанова на работе. А еще любил Виктор в кругу своих коллег этак небрежно заметить: - А в Центральной Америке опять неспокойно. Боюсь, что еще сегодня Гондурас и Никарагуа обменяются нотами по поводу нарушения первым границ последнего... И каково бывало удивление его собеседников, когда назавтра они узнавали, что Гондурас и Никарагуа действительно обменялись и действительно по поводу, указанному Микрофановым. - А как ты это угадываешь? - спрашивали потрясенные коллеги. - Я не угадываю, а предвижу, - уточнял инженер-экономист. - Ну, хорошо - предвидишь. Но как, каким образом? - Очень просто. Я сопоставляю отдельные факты и прихожу к определенным выводам. Диалектика! - скромно и невразумительно отвечал Микрофанов. Когда же он сумел предсказать падение акций на нью-йоркской бирже, небывалые морозы в Африке и провал очередного заморского вояжа мистера Роджерса, - слава о Микрофанове перешагнула границы ведомства. И дело дошло до того, что общественный совет жильцов дома, в котором проживал Микрофанов, поручил ему руководить кружком юных международников. Виктор попытался было не оправдать оказанного ему доверия и отказаться от руководства кружком, но общественники настояли на своем: умеешь предвидеть - умей руководить. А случались и курьезы. Однажды Микрофанов не заметил, как то колесико, которым переводят стрелки часов, нечаянно зацепившись за рукав, само начало вращаться и Виктор, ничего не подозревая, очутился во вчерашнем дне. Он вторично проделал работу, выполненную им вчера, второй раз имел неприятный разговор с шефом за повторно допущенные в этой работе ошибки и подумал, что происходит что-то странное только тогда, когда вторично отдал долг Борису Фрявольскому. Роль информированного человека, человека, который всегда в курсе, была по душе самолюбивому инженеру-экономисту. И он позволял себе даже в рабочее время на минутку забегать в завтра. Там он прочитывал вывешенные на доске объявлений новые приказы и быстренько возвращался в сегодня, чтобы сделать два-три предсказания. А поскольку в бурную эпоху реорганизаций и перестановок всегда имелись доводы для самых сенсационных предсказаний, то вокруг Микрофанова не смолкали ахи и охи потрясенных слушателей. Но ведь в своем учреждении пророки не очень-то нужны. И поэтому директор учреждения Иван Петрович Сидоров стал не то чтобы косо, но как-то и не слишком влюбленно поглядывать на инженера-экономиста. Правда, будучи справедливым и добрым человеком, Иван Петрович не сделал бы Микрофанову ничего плохого, если бы тот буквально силой не заставил его, Сидорова, причинить ему, Микрофанову, неприятности. Дело в том, что избалованному славой инженеру-экономисту стало казаться, будто он может не только предсказывать события, но даже как-то влиять на них. И тут он жестоко заблуждался. И в самом скором времени ему пришлось в этом убедиться. В один прекрасный день он вышел в коридор, привычно перешел из четверга в пятницу и поспешил к доске объявлений. То, что он увидел, его потрясло и возмутило. Новый, еще тепленький приказ директора возвещал о том, что инженер-экономист Микрофанов В. С. за недостойное поведение и появление на работе в нетрезвом виде подлежит немедленному увольнению и дело о нем передается в товарищеский суд. Микрофанов не поверил своим глазам, однако приказ, под которым стояло обидное слово "верно" и подпись секретарши, висел на доске объявлений и был реальной действительностью. И самым несправедливым было то, что Микрофанов ни разу не являлся на работу в нетрезвом виде и не позволял себе ничего такого, что можно было бы назвать недостойным поведением. Весь приказ был наглой ложью зарвавшегося самодура. - Это зависть! - решил возмущенный Микрофанов. - Сидоров завидует моему авторитету и хочет учинить надо мной расправу. Но я не допущу этого. Хорошо, что я заранее узнал о приказе. Теперь я знаю, что мне надо делать! С этими словами он немедленно вернулся из пятницы в четверг, ворвался к директору и поднял скандал. Ни о чем не подозревавший Иван Петрович никак не мог понять, чего от него хочет этот инженер-экономист и о каком приказе он так надсадно кричит. Он пробовал его успокоить, но Микрофанов, обозвав Сидорова притворщиком, интриганом, самодуром и лжецом, стал надрываться с удвоенной силой. В порыве праведного возмущения Микрофанов упустил из виду, что директор совершенно ничего не знает о своем завтрашнем приказе, и любую попытку директора успокоить его воспринимал как жалкое притворство и распалялся еще сильней. А столпившиеся перед кабинетом работники учреждения не находили объяснения происходящему и выдвигали всевозможные гипотезы. Выдвигали они их до тех пор, пока главный бухгалтер (который отличался странной памятью, фиксирующей лишь то, что другие хотели бы забыть) не припомнил разговоры о послефутбольных возлияниях Микрофанова. - Вот она - молодежь! - сказал главный бухгалтер, - И когда только они закусывать научатся как следует! А конфликт в кабинете приобретал все более острый характер. Микрофанов резко требовал, чтобы Сидоров отменил свой приказ, а Сидоров при всем желании не мог отменить то, чего еще не было... Потеряв терпение, Иван Петрович тоже стал кричать и, убедившись, что Микрофанова все равно не перекричишь, потребовал, чтобы дебошира убрали вон из кабинета. Однако Микрофанов занял круговую оборону и поклялся сопротивляться до конца. Тогда Иван Петрович Сидоров сам ушел из кабинета. А на следующий день появился тот самый приказ за № 2508/70, с упоминания о котором мы и начали этот рассказ. Правда, вскоре коллектив взял Микрофанова на поруки, а часы его испортились и никто не смог их починить. Да этого и следовало ждать, потому что хороших часов за 10 рублей не купишь - чудес на свете не бывает!
СИМПАТИИ В АЭРОЗОЛЬНОЙ УПАКОВКЕ (Страшная история)
В пятницу, когда рабочий день уже приближался к концу, председатель Городского Комитета по Использованию Великих Открытий и Изобретений Иван Спиридонович Розов срочно вызвал начальников отделов. Приветливо улыбаясь, он познакомил их с молодым человеком в роговых очках. - Это товарищ Фигуркин! - радостно сообщил председатель. - Он предлагает нам свой невероятно интересный препарат. И я собрал вас для того, чтобы мы, не откладывая, сегодня же решили вопрос о его массовом производстве. Поверьте, мы имеем дело с очень важным открытием! Работники комитета, не привыкшие к такой оперативности, даже опешили. Но Иван Спиридонович улыбался так ласково, а Фигуркин казался почему-то таким симпатичным, что начальники отделов вскоре несколько приободрились, и в кабинете воцарилась атмосфера благожелательности и взаимопонимания. - Прошу вас, товарищ Фигуркин, изложите моим коллегам все, что вы рассказывали мне, - предложил председатель. - Вы очень хорошо рассказываете! Польщенный Фигуркин слегка покраснел и от этого стал еще более симпатичен присутствующим. Скромность все-таки очень украшает! - Видите ли, - начал молодой ученый, - я разработал препарат, который действует на любого человека так, что он, человек, проникается симпатией ко всем окружающим и начинает испытывать сильнейшую потребность совершать какие-нибудь благородные поступки. Препарат, который я назвал "симпатином", прост и не требует для производства никакой специальной аппаратуры. - Поразительно! - воскликнули присутствующие. - Невероятно! - Для того чтобы почувствовать в сердце непреодолимую любовь к ближнему, продолжал Фигуркин, - достаточно крохотной капли или даже одного только запаха симпатина. Поэтому я считал бы наиболее целесообразным выпускать мой препарат примерно вот в такой аэрозольной упаковке, - и молодой человек достал из кармана небольшой пластмассовый флакон с никелированным колпачком. - При легком нажатии на эту кнопку симпатии распыляется, издавая тонкий запах черного тюльпана. Действие распыленной жидкости начинает сказываться через семь-восемь секунд и продолжается полтора-два часа. Вот, пожалуй, и все... - Грандиозно! А не могли бы вы испробовать ваш препарат ну хотя бы на ком-нибудь из нас? - Видите ли, вы все уже некоторое время находитесь под воздействием симпатина: я распылил его здесь еще до вашего прихода, когда показывал мой препарат Ивану Спиридоновичу... Председатель комитета весело захохотал, а начальники отделов припомнили, что когда они вошли в кабинет, им действительно послышался какой-то странный запах. "Ага, так вот почему так необычайно приветлив был председатель, - думали они, - так вот почему молодой человек казался таким симпатичным! А впрочем, погодите: раз симпатин подействовал на всех таким образом, значит, он действительно способен творить чудеса!" - Великолепный препарат! - И очень своевременный! Сколько радости принесет он людям! - А как остроумно придумана аэрозольная упаковка! Заходишь в магазин или в троллейбус в часы пик, когда нервы напряжены до предела, вынимаешь флакон, незаметно распыляешь - и все: страсти утихают, скандалы прекращаются благодать! Работники Городского Комитета по Использованию Великих Открытий и Изобретений были единодушны, как никогда. Флакон с симпатином переходил из рук в руки, каждому хотелось нажать на кнопку, запах черного тюльпана в кабинете все усиливался, а вместе с ним усиливалась любовь заседающих друг к другу. Здесь, правда, следовало бы отметить, что у начальника бытового отдела Трубникова раэыгрался в тот день сильный насморк, поэтому симпатии действовал на товарища Трубникова слабей, чем на остальных присутствующих. Нет, нет, начальник бытового отдела тоже ощущал пылкую любовь к товарищам по работе, и ему, конечно, тоже хотелось совершить какой-нибудь благородный поступок... Но при всем том он благодаря случайной простуде сумел и в этот день сохранить присущую ему осмотрительность. И когда Иван Спиридонович предложил безотлагательно начать выпуск симпатина в аэрозольной упаковке, Трубников мягко заметил, что прежде следовало бы все-таки провести экспериментальные испытания симпатина в более широком масштабе. Чисто формально, в кратчайшие сроки, но все же провести... Председатель любовно, по-отечески пожурил начальника бытового отдела за пристрастие к никому не нужным формальностям. Но поскольку Ивану Спиридоновичу под действием симпатина хотелось сделать приятное и простуженному Трубникову, то против предварительных испытаний препарата возражать он не стал, распорядившись провернуть их в ближайший понедельник.
Первый эксперимент был проведен в 8.20 в автобусе № 3 (маршрут вокзал парк - вокзал). Через пятнадцать секунд после распыления симпатина сидевшие пассажиры вдруг вскочили и начали уступать свои места тем пассажирам, которые стояли в проходе. Однако стоявшие вежливо, но твердо садиться отказывались, мягко прося вскочивших занять свои места снова. Вскочившие деликатно, но настойчиво продолжали уговаривать стоявших, и в результате все сидячие места оказались пустыми, а в салоне автобуса возникла страшная давка. Дружелюбно улыбаясь, пассажиры безуспешно пытались продраться к выходу, и от этого давка только усиливалась. Пришлось вторично распылить симпатии, после чего стоявшие, желая сделать приятное вскочившим, заняли их места. Давка прекратилась. Обмениваясь приветливыми улыбками, попутчики стали знакомиться друг с другом. И вскоре выяснилось, что ни один из пассажиров не хочет выходить, желая как можно дольше пробыть в замечательной дружелюбной атмосфере автобуса № 3. - Здесь как на курорте. Прямо душа отдыхает! - сказала пожилая женщина, смахнув радостную слезу авоськой. И пассажиры единой дружной семьей продолжали колесить по маршруту вокзал парк - вокзал, не забывая на конечных остановках аккуратно платить за билеты. А когда наступил обеденный час, водитель автобуса остановил машину у гастронома, сбегал в магазин и угостил своих пассажиров бутербродами с плавленым сыром. Но следует учесть, что на каждой остановке в автобус втискивались все новые и новые люди, а выходить по-прежнему никто не хотел. И в конце концов транспорт оказался перегруженным втрое против нормы, рессоры не выдержали и все едва не кончилось аварией. Еще более отрицательно сказалось действие симпатина в гастрономе № 5. Продавцы с таким вниманием обслуживали покупателей, так тщательно взвешивали продукты и столько времени тратили на каждого человека, что в результате у магазина выросли такие очереди, каких не упомнят и старожилы. Покупатели, вынужденные толпиться на улице, оказались вне зоны действия симпатина и гневно требовали жалобную книгу. Директор гастронома за плохое обслуживание получил выговор, а продавцы лишились премии и долго еще вспоминали в своем кругу тот день, когда они неизвестно зачем старались обслуживать покупателей. И воспоминание вызывало в них ужас. В ателье индпошива мастер после примерки старательно упаковал заказчику новый костюм и трогательно распрощался. Но едва заказчик подошел к двери, портной внезапно догнал его и вырвал у него из рук пакет. Заказчик, естественно, опешил, но мастер заявил, что он не может отдать костюм в таком виде, потому что он, костюм, имеет скрытые недостатки. Заказчик, естественно, не поверил и стал свой костюм отнимать. Однако мастер не отдавал его. Так они, дружелюбно улыбаясь, все более проникаясь чувством взаимной симпатии, вырывали друг у друга костюм до тех пор, пока новенький пиджак не лопнул по швам. Но самые неприглядные сцены происходили на колхозном рынке. Там под воздействием симпатина торгующие лица пытались продать свои продукты вдвое дешевле государственных, а покупатели изо всех сил старались уплатить как можно дороже. Ни та, ни другая сторона не уступали, и нормальная работа рынка была сорвана.
Город лихорадило весь понедельник. А во вторник в Городском Комитете по Использованию Великих Изобретений снова было совещание. И Иван Спиридонович сразу же самокритично признал, что, приняв решение о массовом производстве симпатина, они явно погорячились. Правда, решение это они принимали в нездоровой, загрязненной парами симпатина атмосфере. Однако это обстоятельство ответственности с них не снимает. Короче говоря, выпуск нового препарата временно отложили. ...С тех пор прошло пять лет. Но поскольку невероятные события, имевшие место в тот страшный понедельник, больше не повторялись, я думаю, что симпатии пока еще, слава богу, не выпускают.
УДИВИТЕЛЬНОЕ - РЯДОМ
1 Ранним вечером по оживленной городской улице задумчиво брел молодой человек. Есть люди, которым не в состоянии помочь ни расческа, ни парикмахер. Отдай их, этих людей, в руки самых выдающихся мастеров стрижки и бритья хоть на целый день - все равно они выйдут из парикмахерской такими же взъерошенными. Остриги их наголо - все равно они будут выглядеть непричесанными. Вот таким был герой нашего рассказа Константин Фигуркин. Дойдя до перекрестка, он в нерешительности остановился и рассеянно посмотрел по сторонам. Он мог бы свернуть сейчас направо и сесть в троллейбус номер семь. В троллейбусе он случайно бы встретил своего сослуживца Евсикова, у которого случайно оказался бы лишний билет на футбол. Таким образом Фигуркин очутился бы на стадионе, откуда шел прямой, как стрела, путь в шашлычную "Казбек". Равным образом Константин мог бы повернуть не направо, а налево. В таком случае он непременно бы дошел до нового кинотеатра "Космос" и неизбежно попал бы на девятую серию "Фантомаса" (начало сеанса в 19.30). Еще он мог пойти прямо. При этом варианте, пройдя два квартала, он заметил бы автомат, торгующий пирожками с капустой. Остановившись у газетного стенда, Фигуркин съел бы пирожки, а заодно прочитал бы в местной газете те самые последние известия, которые он еще вчера читал в центральной печати, а позавчера слышал по радио... Вот какие разнообразные и совершенно безобидные варианты имелись в распоряжении Фигуркина. Но он не знал об этом. И, нерешительно потоптавшись на перекрестке, он не пошел ни направо, ни налево, ни прямо. Нет, он просто повернул обратно, по собственной инициативе выбрав самый неприятный из всех вариантов будущего. Он повернул обратно и сразу же увидел не замеченную им прежде вывеску магазина уцененных товаров. Ах, Фигуркин, Фигуркин! Зачем ты остановился у этой витрины? Каким образом среди магнитофонов, пылесосов, телевизоров, баянов, радиол и кухонных комбайнов ты разглядел давным-давно устаревшую модель портативного вычислительного кибернетического устройства, сокращенно именуемого ВКУС? И почему ты, обычно такой нерешительный, сразу же твердо решил приобрести ВКУС и с этим намерением вошел в магазин? Ах, Фигуркин!.. Просторное помещение магазина было заставлено громоздкими мебельными оборотнями: комодами, легко превращающимися в кровати; кроватями, по совместительству служащими еще и книжными полками; столами, становящимися в итоге распада стульями; тахто-раскладушками, кресло-люльками, дивано-колясками и уж совсем загадочными предметами, которые неизвестно чем являлись и тем более неизвестно во что могли превратиться. На стенах в пышных позолоченных рамах висели пышные уцененные картины. С потолка свисали могучие бронзовые люстры. А под ними, в самом центре магазина, стоял продолговатый зеленый стол, на котором два юных продавца азартно играли в настольный теннис. - Я хотел бы купить ВКУС, - сказал Фигуркин. - Покупайте, - охотно согласились продавцы, не прекращая игры. - А эта машина в исправном состоянии? - Вроде бы да... - ответил один из играющих, сильным ударом направляя шарик в угол. - А может, и нет... - предположил второй, ловким взмахом ракетки отражая нападение. - Это почему же? - удивился первый, в виртуозном прыжке перехватывая шарик. - А потому что старая она! - пояснил второй и, молниеносно перебросив ракетку из правой руки в левую, уложил шарик точно у сетки. Покупатель понимал, что своим присутствием мешает продавцам сосредоточиться. Поэтому, не вдаваясь в подробности и лишь бегло осмотрев ВКУС, Фигуркин сказал: - Да, да. Я возьму это. Заверните, пожалуйста. А впрочем, не отвлекайтесь, я сам заверну. Большое спасибо! Нетрудно понять человека, которому хочется иметь дома хотя бы небольшую электронно-вычислительную машину. Тем паче если человек знает, зачем ему такая машина нужна и что, собственно, он собирается с ней делать. А Фигуркин знал... С давних пор он вынашивал мечту о Вычислителе Оптимального Варианта, ласково названного им ВОВом. Ах, каким умницей был этот ВОВ! Получив нужные данные, ВОВ мог, например, дать безошибочный совет, куда лучше всего поехать летом. ВОВ мог рассчитать, стоит совершать какой-нибудь поступок или нет. Пользуясь необходимой информацией, ВОВ мог предложить множество вариантов перестановки сотрудников внутри учреждения (разумеется, в полном соответствии со штатным расписанием) и выбрать вариант оптимальный. И еще одной замечательной особенностью отличался ВОВ: его не надо было заново делать! Стоило подсоединить небольшую, изобретенную Фигуркиным приставку к любому счетному устройству - и оно превращалось в Вычислитель Оптимального Варианта. Вот для чего понадобился Фигуркину уцененный ВКУС. Мечта о ВОВе, к несчастью для изобретателя, начинала сбываться!
2 Долговязый гражданин, украшенный модной шкиперской бородкой, внимательно разглядывал висящую у входа в учреждение вывеску: "ГОРНАЗ. Городская контора по составлению и утверждению названий". Прочитав вывеску, молодой человек открыл массивную дверь. - Я из газеты! - небрежно сказал он вахтеру, который у него ничего не спрашивал. - Как пройти к вашему директору? Вахтер неопределенным жестом указал ориентировочно направление, и корреспондент, помахивая папкой с тисненной золотом надписью "Делегату восьмой областной конференции работников печати", пошел по длинному коридору.
Виктор Микрофанов чувствовал себя самым счастливым человеком, когда ему удавалось узнать какую-нибудь новость хотя бы на полчаса раньше, чем эту новость узнавали другие. И если бы его спросили, каким on хочет быть: талантливым, красивым, удачливым, - он бы не задумываясь ответил: "Информированным". И в тот день, когда инженер-экономист Микрофанов стал обладателем уникальных часов, принесших ему большую популярность и еще большие неприятности, - в тот день никто не предполагал, что все кончится приказом за номером 2508/70... Виктор сидел за своим рабочим столом и никак не мог наглядеться на свои новые часы. А часы и вправду были очень красивыми и кроме времени точно показывали день, число, месяц, погоду и сколько дней осталось до зарплаты. И уже в сотый раз за утро Микрофанов отворачивал рукав пиджака и, взглянув на циферблат, убеждался, что сегодня среда, 15 июля, сейчас 10 часов 12 минут, погода ясная, а до зарплаты далеко. Что говорить, часы были замечательные, и купил он их вчера в комиссионном магазине буквально задаром. Продавец объяснил, что часы оценены так дешево только потому, что они выпущены никому не известной фирмой "Мавр". А если бы на их циферблате было написано не Мавр, а Омега или Третий часовой завод имени Павла Буре, то стоили бы они значительно дороже. И так как Микрофанов принадлежал к той категории людей, которые покупают не то, что им действительно нужно, а то, что дешево стоит, - он, не раздумывая, заплатил 10 рублей и вступил во владение часами неизвестной фирмы "Мавр". И теперь он то и дело подносил часы к уху и с удовольствием слушал чистое, частое тиканье. "Хороши маврики, - думал он, - хороши! А любопытно, в какое время меняется на циферблате название дня? Наверное, ровно в 12 ночи. Не скоро. А что, если это проверить сейчас?" И, сняв часы, Виктор стал медленно переводить стрелки вперед. И действительно, ровно в 12 часы стали показывать, что сегодня уже 16 июня, четверг, до зарплаты по-прежнему далеко, а погода... в том окошечке на циферблате, где прежде было слово "ясно", теперь появилось слово "дождь". Инженер-экономист удивился: почему именно дождь? Откуда часы могли знать, какая погода будет в ночь со среды на четверг? Но тут Микрофанов случайно взглянул в окно и от неожиданности так вздрогнул, что чуть не выронил свои удивительные часы. За окном, где еще три минуты назад светило солнце, теперь стояла ночь, и проливной дождь шумно барабанил по стеклу. В комнате, в которой только что скрежетали арифмометры, трещала пишущая машинка и громко переговаривались сослуживцы, теперь было пусто и большие часы на стене показывали ноль часов пять минут, то есть точно то время, какое сейчас было на часах Микрофанова. Виктор неизвестно зачем передвинул стрелки Мавров еще на полчаса вперед, и стенные часы тоже стали показывать тридцать пять минут первого. Тогда Микрофанов начал торопливо крутить стрелки своих часов в обратном направлении, и сразу исчез, не оставив никаких следов, дождь, ночь сменил вечер, на смену которому тут же пришел день, и засияло стремительно взошедшее с запада солнце. Сослуживцы, наяривая на арифмометрах, сидели за своими столами, часы фирмы "Мавр" утверждали, что сегодня опять среда, 15 июня, а приятель Виктора Борис Фрявольский сообщил: - Тут, когда ты выходил, тебе звонила особа противоположного пола. Все снова было будничным и обычным. Но не зря Микрофанов во всех анкетах в графе "образование" со сдержанной гордостью писал: "Высшее". Он действительно был образованным человеком и поэтому сразу понял, что судьба через посредство комиссионного магазина вручила ему необычнейший аппарат, в существование которого он раньше ни за что не поверил бы. Слово "Мавр" означало не фирму, а название аппарата: "Машина времени". Машина времени - вот чем обладал теперь инженер-экономист Виктор Микрофанов. Конечно, машина времени имела весьма ограниченный радиус действий, а именно плюс-минус сутки. Но ведь он заплатил за нее всего 10 рублей. И смешно было бы требовать, чтобы тебя за десятку перенесли прямо в светлое будущее или, наоборот, в мрачное средневековье. А возможность заглянуть в завтрашний день - это тоже кой-чего стоит. И Виктор, бережно храня свою тайну, стал творить маленькие чудеса. Представьте себе: футбольный матч. Болельщики напряженно следят за упорной схваткой любимых команд, какого-нибудь прославленного "Нефтяника" с достославным "Пахтакором". Идет десятая минута игры, а счет по-прежнему ноль - ноль. И вот тут появляется Микрофанов и, бросив на поле рассеянный взгляд, громко говорит: - Все ясно, три - два. - В каком смысле три - два? - интересуются болельщики. - Три - два, таков будет итог этого матча. - В чью пользу? - Выиграет "Пахтакор". Первый мяч забьет Мамякин с подачи Бабакина. Первый тайм закончится со счетом один - один. А Бузуева удалят с поля за грубость. Кто сомневается - могу держать пари на бутылку коньяка. Желающие держать пари всегда находились (ведь никто не мог предположить, что Микрофанов еще вчера прослушал по радио репортаж о сегодняшнем матче), и с футбола владелец машины времени стал возвращаться в таком виде, что о случаях злоупотребления алкогольными напитками начали поговаривать даже у Микрофанова на работе. А еще любил Виктор в кругу своих коллег этак небрежно заметить: - А в Центральной Америке опять неспокойно. Боюсь, что еще сегодня Гондурас и Никарагуа обменяются нотами по поводу нарушения первым границ последнего... И каково бывало удивление его собеседников, когда назавтра они узнавали, что Гондурас и Никарагуа действительно обменялись и действительно по поводу, указанному Микрофановым. - А как ты это угадываешь? - спрашивали потрясенные коллеги. - Я не угадываю, а предвижу, - уточнял инженер-экономист. - Ну, хорошо - предвидишь. Но как, каким образом? - Очень просто. Я сопоставляю отдельные факты и прихожу к определенным выводам. Диалектика! - скромно и невразумительно отвечал Микрофанов. Когда же он сумел предсказать падение акций на нью-йоркской бирже, небывалые морозы в Африке и провал очередного заморского вояжа мистера Роджерса, - слава о Микрофанове перешагнула границы ведомства. И дело дошло до того, что общественный совет жильцов дома, в котором проживал Микрофанов, поручил ему руководить кружком юных международников. Виктор попытался было не оправдать оказанного ему доверия и отказаться от руководства кружком, но общественники настояли на своем: умеешь предвидеть - умей руководить. А случались и курьезы. Однажды Микрофанов не заметил, как то колесико, которым переводят стрелки часов, нечаянно зацепившись за рукав, само начало вращаться и Виктор, ничего не подозревая, очутился во вчерашнем дне. Он вторично проделал работу, выполненную им вчера, второй раз имел неприятный разговор с шефом за повторно допущенные в этой работе ошибки и подумал, что происходит что-то странное только тогда, когда вторично отдал долг Борису Фрявольскому. Роль информированного человека, человека, который всегда в курсе, была по душе самолюбивому инженеру-экономисту. И он позволял себе даже в рабочее время на минутку забегать в завтра. Там он прочитывал вывешенные на доске объявлений новые приказы и быстренько возвращался в сегодня, чтобы сделать два-три предсказания. А поскольку в бурную эпоху реорганизаций и перестановок всегда имелись доводы для самых сенсационных предсказаний, то вокруг Микрофанова не смолкали ахи и охи потрясенных слушателей. Но ведь в своем учреждении пророки не очень-то нужны. И поэтому директор учреждения Иван Петрович Сидоров стал не то чтобы косо, но как-то и не слишком влюбленно поглядывать на инженера-экономиста. Правда, будучи справедливым и добрым человеком, Иван Петрович не сделал бы Микрофанову ничего плохого, если бы тот буквально силой не заставил его, Сидорова, причинить ему, Микрофанову, неприятности. Дело в том, что избалованному славой инженеру-экономисту стало казаться, будто он может не только предсказывать события, но даже как-то влиять на них. И тут он жестоко заблуждался. И в самом скором времени ему пришлось в этом убедиться. В один прекрасный день он вышел в коридор, привычно перешел из четверга в пятницу и поспешил к доске объявлений. То, что он увидел, его потрясло и возмутило. Новый, еще тепленький приказ директора возвещал о том, что инженер-экономист Микрофанов В. С. за недостойное поведение и появление на работе в нетрезвом виде подлежит немедленному увольнению и дело о нем передается в товарищеский суд. Микрофанов не поверил своим глазам, однако приказ, под которым стояло обидное слово "верно" и подпись секретарши, висел на доске объявлений и был реальной действительностью. И самым несправедливым было то, что Микрофанов ни разу не являлся на работу в нетрезвом виде и не позволял себе ничего такого, что можно было бы назвать недостойным поведением. Весь приказ был наглой ложью зарвавшегося самодура. - Это зависть! - решил возмущенный Микрофанов. - Сидоров завидует моему авторитету и хочет учинить надо мной расправу. Но я не допущу этого. Хорошо, что я заранее узнал о приказе. Теперь я знаю, что мне надо делать! С этими словами он немедленно вернулся из пятницы в четверг, ворвался к директору и поднял скандал. Ни о чем не подозревавший Иван Петрович никак не мог понять, чего от него хочет этот инженер-экономист и о каком приказе он так надсадно кричит. Он пробовал его успокоить, но Микрофанов, обозвав Сидорова притворщиком, интриганом, самодуром и лжецом, стал надрываться с удвоенной силой. В порыве праведного возмущения Микрофанов упустил из виду, что директор совершенно ничего не знает о своем завтрашнем приказе, и любую попытку директора успокоить его воспринимал как жалкое притворство и распалялся еще сильней. А столпившиеся перед кабинетом работники учреждения не находили объяснения происходящему и выдвигали всевозможные гипотезы. Выдвигали они их до тех пор, пока главный бухгалтер (который отличался странной памятью, фиксирующей лишь то, что другие хотели бы забыть) не припомнил разговоры о послефутбольных возлияниях Микрофанова. - Вот она - молодежь! - сказал главный бухгалтер, - И когда только они закусывать научатся как следует! А конфликт в кабинете приобретал все более острый характер. Микрофанов резко требовал, чтобы Сидоров отменил свой приказ, а Сидоров при всем желании не мог отменить то, чего еще не было... Потеряв терпение, Иван Петрович тоже стал кричать и, убедившись, что Микрофанова все равно не перекричишь, потребовал, чтобы дебошира убрали вон из кабинета. Однако Микрофанов занял круговую оборону и поклялся сопротивляться до конца. Тогда Иван Петрович Сидоров сам ушел из кабинета. А на следующий день появился тот самый приказ за № 2508/70, с упоминания о котором мы и начали этот рассказ. Правда, вскоре коллектив взял Микрофанова на поруки, а часы его испортились и никто не смог их починить. Да этого и следовало ждать, потому что хороших часов за 10 рублей не купишь - чудес на свете не бывает!
СИМПАТИИ В АЭРОЗОЛЬНОЙ УПАКОВКЕ (Страшная история)
В пятницу, когда рабочий день уже приближался к концу, председатель Городского Комитета по Использованию Великих Открытий и Изобретений Иван Спиридонович Розов срочно вызвал начальников отделов. Приветливо улыбаясь, он познакомил их с молодым человеком в роговых очках. - Это товарищ Фигуркин! - радостно сообщил председатель. - Он предлагает нам свой невероятно интересный препарат. И я собрал вас для того, чтобы мы, не откладывая, сегодня же решили вопрос о его массовом производстве. Поверьте, мы имеем дело с очень важным открытием! Работники комитета, не привыкшие к такой оперативности, даже опешили. Но Иван Спиридонович улыбался так ласково, а Фигуркин казался почему-то таким симпатичным, что начальники отделов вскоре несколько приободрились, и в кабинете воцарилась атмосфера благожелательности и взаимопонимания. - Прошу вас, товарищ Фигуркин, изложите моим коллегам все, что вы рассказывали мне, - предложил председатель. - Вы очень хорошо рассказываете! Польщенный Фигуркин слегка покраснел и от этого стал еще более симпатичен присутствующим. Скромность все-таки очень украшает! - Видите ли, - начал молодой ученый, - я разработал препарат, который действует на любого человека так, что он, человек, проникается симпатией ко всем окружающим и начинает испытывать сильнейшую потребность совершать какие-нибудь благородные поступки. Препарат, который я назвал "симпатином", прост и не требует для производства никакой специальной аппаратуры. - Поразительно! - воскликнули присутствующие. - Невероятно! - Для того чтобы почувствовать в сердце непреодолимую любовь к ближнему, продолжал Фигуркин, - достаточно крохотной капли или даже одного только запаха симпатина. Поэтому я считал бы наиболее целесообразным выпускать мой препарат примерно вот в такой аэрозольной упаковке, - и молодой человек достал из кармана небольшой пластмассовый флакон с никелированным колпачком. - При легком нажатии на эту кнопку симпатии распыляется, издавая тонкий запах черного тюльпана. Действие распыленной жидкости начинает сказываться через семь-восемь секунд и продолжается полтора-два часа. Вот, пожалуй, и все... - Грандиозно! А не могли бы вы испробовать ваш препарат ну хотя бы на ком-нибудь из нас? - Видите ли, вы все уже некоторое время находитесь под воздействием симпатина: я распылил его здесь еще до вашего прихода, когда показывал мой препарат Ивану Спиридоновичу... Председатель комитета весело захохотал, а начальники отделов припомнили, что когда они вошли в кабинет, им действительно послышался какой-то странный запах. "Ага, так вот почему так необычайно приветлив был председатель, - думали они, - так вот почему молодой человек казался таким симпатичным! А впрочем, погодите: раз симпатин подействовал на всех таким образом, значит, он действительно способен творить чудеса!" - Великолепный препарат! - И очень своевременный! Сколько радости принесет он людям! - А как остроумно придумана аэрозольная упаковка! Заходишь в магазин или в троллейбус в часы пик, когда нервы напряжены до предела, вынимаешь флакон, незаметно распыляешь - и все: страсти утихают, скандалы прекращаются благодать! Работники Городского Комитета по Использованию Великих Открытий и Изобретений были единодушны, как никогда. Флакон с симпатином переходил из рук в руки, каждому хотелось нажать на кнопку, запах черного тюльпана в кабинете все усиливался, а вместе с ним усиливалась любовь заседающих друг к другу. Здесь, правда, следовало бы отметить, что у начальника бытового отдела Трубникова раэыгрался в тот день сильный насморк, поэтому симпатии действовал на товарища Трубникова слабей, чем на остальных присутствующих. Нет, нет, начальник бытового отдела тоже ощущал пылкую любовь к товарищам по работе, и ему, конечно, тоже хотелось совершить какой-нибудь благородный поступок... Но при всем том он благодаря случайной простуде сумел и в этот день сохранить присущую ему осмотрительность. И когда Иван Спиридонович предложил безотлагательно начать выпуск симпатина в аэрозольной упаковке, Трубников мягко заметил, что прежде следовало бы все-таки провести экспериментальные испытания симпатина в более широком масштабе. Чисто формально, в кратчайшие сроки, но все же провести... Председатель любовно, по-отечески пожурил начальника бытового отдела за пристрастие к никому не нужным формальностям. Но поскольку Ивану Спиридоновичу под действием симпатина хотелось сделать приятное и простуженному Трубникову, то против предварительных испытаний препарата возражать он не стал, распорядившись провернуть их в ближайший понедельник.
Первый эксперимент был проведен в 8.20 в автобусе № 3 (маршрут вокзал парк - вокзал). Через пятнадцать секунд после распыления симпатина сидевшие пассажиры вдруг вскочили и начали уступать свои места тем пассажирам, которые стояли в проходе. Однако стоявшие вежливо, но твердо садиться отказывались, мягко прося вскочивших занять свои места снова. Вскочившие деликатно, но настойчиво продолжали уговаривать стоявших, и в результате все сидячие места оказались пустыми, а в салоне автобуса возникла страшная давка. Дружелюбно улыбаясь, пассажиры безуспешно пытались продраться к выходу, и от этого давка только усиливалась. Пришлось вторично распылить симпатии, после чего стоявшие, желая сделать приятное вскочившим, заняли их места. Давка прекратилась. Обмениваясь приветливыми улыбками, попутчики стали знакомиться друг с другом. И вскоре выяснилось, что ни один из пассажиров не хочет выходить, желая как можно дольше пробыть в замечательной дружелюбной атмосфере автобуса № 3. - Здесь как на курорте. Прямо душа отдыхает! - сказала пожилая женщина, смахнув радостную слезу авоськой. И пассажиры единой дружной семьей продолжали колесить по маршруту вокзал парк - вокзал, не забывая на конечных остановках аккуратно платить за билеты. А когда наступил обеденный час, водитель автобуса остановил машину у гастронома, сбегал в магазин и угостил своих пассажиров бутербродами с плавленым сыром. Но следует учесть, что на каждой остановке в автобус втискивались все новые и новые люди, а выходить по-прежнему никто не хотел. И в конце концов транспорт оказался перегруженным втрое против нормы, рессоры не выдержали и все едва не кончилось аварией. Еще более отрицательно сказалось действие симпатина в гастрономе № 5. Продавцы с таким вниманием обслуживали покупателей, так тщательно взвешивали продукты и столько времени тратили на каждого человека, что в результате у магазина выросли такие очереди, каких не упомнят и старожилы. Покупатели, вынужденные толпиться на улице, оказались вне зоны действия симпатина и гневно требовали жалобную книгу. Директор гастронома за плохое обслуживание получил выговор, а продавцы лишились премии и долго еще вспоминали в своем кругу тот день, когда они неизвестно зачем старались обслуживать покупателей. И воспоминание вызывало в них ужас. В ателье индпошива мастер после примерки старательно упаковал заказчику новый костюм и трогательно распрощался. Но едва заказчик подошел к двери, портной внезапно догнал его и вырвал у него из рук пакет. Заказчик, естественно, опешил, но мастер заявил, что он не может отдать костюм в таком виде, потому что он, костюм, имеет скрытые недостатки. Заказчик, естественно, не поверил и стал свой костюм отнимать. Однако мастер не отдавал его. Так они, дружелюбно улыбаясь, все более проникаясь чувством взаимной симпатии, вырывали друг у друга костюм до тех пор, пока новенький пиджак не лопнул по швам. Но самые неприглядные сцены происходили на колхозном рынке. Там под воздействием симпатина торгующие лица пытались продать свои продукты вдвое дешевле государственных, а покупатели изо всех сил старались уплатить как можно дороже. Ни та, ни другая сторона не уступали, и нормальная работа рынка была сорвана.
Город лихорадило весь понедельник. А во вторник в Городском Комитете по Использованию Великих Изобретений снова было совещание. И Иван Спиридонович сразу же самокритично признал, что, приняв решение о массовом производстве симпатина, они явно погорячились. Правда, решение это они принимали в нездоровой, загрязненной парами симпатина атмосфере. Однако это обстоятельство ответственности с них не снимает. Короче говоря, выпуск нового препарата временно отложили. ...С тех пор прошло пять лет. Но поскольку невероятные события, имевшие место в тот страшный понедельник, больше не повторялись, я думаю, что симпатии пока еще, слава богу, не выпускают.
УДИВИТЕЛЬНОЕ - РЯДОМ
1 Ранним вечером по оживленной городской улице задумчиво брел молодой человек. Есть люди, которым не в состоянии помочь ни расческа, ни парикмахер. Отдай их, этих людей, в руки самых выдающихся мастеров стрижки и бритья хоть на целый день - все равно они выйдут из парикмахерской такими же взъерошенными. Остриги их наголо - все равно они будут выглядеть непричесанными. Вот таким был герой нашего рассказа Константин Фигуркин. Дойдя до перекрестка, он в нерешительности остановился и рассеянно посмотрел по сторонам. Он мог бы свернуть сейчас направо и сесть в троллейбус номер семь. В троллейбусе он случайно бы встретил своего сослуживца Евсикова, у которого случайно оказался бы лишний билет на футбол. Таким образом Фигуркин очутился бы на стадионе, откуда шел прямой, как стрела, путь в шашлычную "Казбек". Равным образом Константин мог бы повернуть не направо, а налево. В таком случае он непременно бы дошел до нового кинотеатра "Космос" и неизбежно попал бы на девятую серию "Фантомаса" (начало сеанса в 19.30). Еще он мог пойти прямо. При этом варианте, пройдя два квартала, он заметил бы автомат, торгующий пирожками с капустой. Остановившись у газетного стенда, Фигуркин съел бы пирожки, а заодно прочитал бы в местной газете те самые последние известия, которые он еще вчера читал в центральной печати, а позавчера слышал по радио... Вот какие разнообразные и совершенно безобидные варианты имелись в распоряжении Фигуркина. Но он не знал об этом. И, нерешительно потоптавшись на перекрестке, он не пошел ни направо, ни налево, ни прямо. Нет, он просто повернул обратно, по собственной инициативе выбрав самый неприятный из всех вариантов будущего. Он повернул обратно и сразу же увидел не замеченную им прежде вывеску магазина уцененных товаров. Ах, Фигуркин, Фигуркин! Зачем ты остановился у этой витрины? Каким образом среди магнитофонов, пылесосов, телевизоров, баянов, радиол и кухонных комбайнов ты разглядел давным-давно устаревшую модель портативного вычислительного кибернетического устройства, сокращенно именуемого ВКУС? И почему ты, обычно такой нерешительный, сразу же твердо решил приобрести ВКУС и с этим намерением вошел в магазин? Ах, Фигуркин!.. Просторное помещение магазина было заставлено громоздкими мебельными оборотнями: комодами, легко превращающимися в кровати; кроватями, по совместительству служащими еще и книжными полками; столами, становящимися в итоге распада стульями; тахто-раскладушками, кресло-люльками, дивано-колясками и уж совсем загадочными предметами, которые неизвестно чем являлись и тем более неизвестно во что могли превратиться. На стенах в пышных позолоченных рамах висели пышные уцененные картины. С потолка свисали могучие бронзовые люстры. А под ними, в самом центре магазина, стоял продолговатый зеленый стол, на котором два юных продавца азартно играли в настольный теннис. - Я хотел бы купить ВКУС, - сказал Фигуркин. - Покупайте, - охотно согласились продавцы, не прекращая игры. - А эта машина в исправном состоянии? - Вроде бы да... - ответил один из играющих, сильным ударом направляя шарик в угол. - А может, и нет... - предположил второй, ловким взмахом ракетки отражая нападение. - Это почему же? - удивился первый, в виртуозном прыжке перехватывая шарик. - А потому что старая она! - пояснил второй и, молниеносно перебросив ракетку из правой руки в левую, уложил шарик точно у сетки. Покупатель понимал, что своим присутствием мешает продавцам сосредоточиться. Поэтому, не вдаваясь в подробности и лишь бегло осмотрев ВКУС, Фигуркин сказал: - Да, да. Я возьму это. Заверните, пожалуйста. А впрочем, не отвлекайтесь, я сам заверну. Большое спасибо! Нетрудно понять человека, которому хочется иметь дома хотя бы небольшую электронно-вычислительную машину. Тем паче если человек знает, зачем ему такая машина нужна и что, собственно, он собирается с ней делать. А Фигуркин знал... С давних пор он вынашивал мечту о Вычислителе Оптимального Варианта, ласково названного им ВОВом. Ах, каким умницей был этот ВОВ! Получив нужные данные, ВОВ мог, например, дать безошибочный совет, куда лучше всего поехать летом. ВОВ мог рассчитать, стоит совершать какой-нибудь поступок или нет. Пользуясь необходимой информацией, ВОВ мог предложить множество вариантов перестановки сотрудников внутри учреждения (разумеется, в полном соответствии со штатным расписанием) и выбрать вариант оптимальный. И еще одной замечательной особенностью отличался ВОВ: его не надо было заново делать! Стоило подсоединить небольшую, изобретенную Фигуркиным приставку к любому счетному устройству - и оно превращалось в Вычислитель Оптимального Варианта. Вот для чего понадобился Фигуркину уцененный ВКУС. Мечта о ВОВе, к несчастью для изобретателя, начинала сбываться!
2 Долговязый гражданин, украшенный модной шкиперской бородкой, внимательно разглядывал висящую у входа в учреждение вывеску: "ГОРНАЗ. Городская контора по составлению и утверждению названий". Прочитав вывеску, молодой человек открыл массивную дверь. - Я из газеты! - небрежно сказал он вахтеру, который у него ничего не спрашивал. - Как пройти к вашему директору? Вахтер неопределенным жестом указал ориентировочно направление, и корреспондент, помахивая папкой с тисненной золотом надписью "Делегату восьмой областной конференции работников печати", пошел по длинному коридору.