Страница:
Он оторвал взгляд от монитора.
– Ты имеешь в виду, всегда ли я хотел стать продажной пиар-тварью?
– Я этого не говорила.
– Боже мой, Фрэнзи, – он так называл ее, когда хотел передразнить Джорджа с его «Фьоренцей», – да я всю жизнь хотел помогать людям.
– Брось ты.
– Очень хорошо помню, когда мне было семь или восемь лет, я мечтал о том, чтобы помочь богатым владельцам цитрусовых плантаций во Флориде сократить налоги за счет владельцев тыквенных плантаций в Калифорнии.
– Ты самый циничный тип из всех, кого я знаю.
– Однако заметь – у меня есть свои принципы. Однажды я отказал Майклу Джексону, когда он хотел стать моим клиентом.
– Правда?
– Я не был уверен, что у него есть деньги… И взгляните на меня теперь! Тоже мне – Ренард Аравийский, помогающий освободить миллиард женщин в чадре и добиться долгосрочного мира на Ближнем Востоке, который известен только тем, что тысячи лет люди здесь грабят и убивают друг друга в бесконечных религиозных распрях. Вот, посмотри, – он показал ей свою руку. – Видишь, даже мурашки побежали.
– Зато какой симпатичный загар.
– Ага, выйдешь на улицу на тридцать секунд и – бац – получишь рак кожи. Это все равно что прогуляться в микроволновке. Неудивительно, что они все тут одеты, как привидение Каспер. [13]Странное место, я вам скажу.
– Ну а ты сам-то зачем сюда приехал? Только из-за денег?
– А почему бы и нет?
– Что-то мне в это не верится.
– Может, есть и другая причина.
– Да?
– Не уверен, что тебе надо о ней знать. По крайней мере сейчас, когда все так закрутилось.
Флоренс не нашла что сказать и молча на него уставилась. Он довольно симпатичный, этот Рик. Худощавый, высокий. В другой ситуации, кто его знает, кто знает…
– Нет-нет, – улыбнулся он. – Только не произноси какую-нибудь милую банальность. Мне так нравятся вот такие моменты неловкости. Впрочем, в любом случае у нас в компании «Ренард стратиджик комьюникейшнз» не принято вступать в эмоциональные отношения с клиентами. Это всегда заканчивается их просьбами о скидке.
Рик снова опустил взгляд на монитор.
– Ты знаешь, – сказал он, – мне в голову пришла просто убийственная идея для нашего сериала. Болван, как я не додумался до этого раньше!
Выслушав то, что придумал Рик, Джордж даже поежился:
– Совсем сдурели?
Это окончательно убедило Флоренс. Джордж все-таки был типичным чиновником Госдепа, и раз уж он побледнел, значит идея была хорошей.
Втроем они отправились к Лейле, и Рик выложил ей сюжеты трех следующих серий. Пока он рассказывал, она беспрестанно повторяла: «Ой-ой», «Ой-ой-ой» и «Господи». Когда он закончил, она сказала:
– Это будет равносильно килограмму свинины в разгар Рамадана.
– Эмиру надо показывать названия серий? – спросила Флоренс.
– Ни в коем случае, – засмеялась Лейла. – Думаю, мы преподнесем ему отличный сюрприз. А то он так занят в последние дни. В Ум-безире просто шквал деловой активности. Не понимаю, как он там вообще выживает.
Флоренс и Рик поднялись, чтобы уйти, но Лейла остановила их вопросом:
– А как дела у нашего мистера Бобби?
– У него все хорошо. Очень занят.
– Скоро ли он воссоединится с нами?
– Да, – ответила Флоренс. – Думаю, что скоро.
– Замечательно, – улыбнулась Лейла. – Без него здесь так скучно.
Глава тринадцатая
Глава четырнадцатая
– Ты имеешь в виду, всегда ли я хотел стать продажной пиар-тварью?
– Я этого не говорила.
– Боже мой, Фрэнзи, – он так называл ее, когда хотел передразнить Джорджа с его «Фьоренцей», – да я всю жизнь хотел помогать людям.
– Брось ты.
– Очень хорошо помню, когда мне было семь или восемь лет, я мечтал о том, чтобы помочь богатым владельцам цитрусовых плантаций во Флориде сократить налоги за счет владельцев тыквенных плантаций в Калифорнии.
– Ты самый циничный тип из всех, кого я знаю.
– Однако заметь – у меня есть свои принципы. Однажды я отказал Майклу Джексону, когда он хотел стать моим клиентом.
– Правда?
– Я не был уверен, что у него есть деньги… И взгляните на меня теперь! Тоже мне – Ренард Аравийский, помогающий освободить миллиард женщин в чадре и добиться долгосрочного мира на Ближнем Востоке, который известен только тем, что тысячи лет люди здесь грабят и убивают друг друга в бесконечных религиозных распрях. Вот, посмотри, – он показал ей свою руку. – Видишь, даже мурашки побежали.
– Зато какой симпатичный загар.
– Ага, выйдешь на улицу на тридцать секунд и – бац – получишь рак кожи. Это все равно что прогуляться в микроволновке. Неудивительно, что они все тут одеты, как привидение Каспер. [13]Странное место, я вам скажу.
– Ну а ты сам-то зачем сюда приехал? Только из-за денег?
– А почему бы и нет?
– Что-то мне в это не верится.
– Может, есть и другая причина.
– Да?
– Не уверен, что тебе надо о ней знать. По крайней мере сейчас, когда все так закрутилось.
Флоренс не нашла что сказать и молча на него уставилась. Он довольно симпатичный, этот Рик. Худощавый, высокий. В другой ситуации, кто его знает, кто знает…
– Нет-нет, – улыбнулся он. – Только не произноси какую-нибудь милую банальность. Мне так нравятся вот такие моменты неловкости. Впрочем, в любом случае у нас в компании «Ренард стратиджик комьюникейшнз» не принято вступать в эмоциональные отношения с клиентами. Это всегда заканчивается их просьбами о скидке.
Рик снова опустил взгляд на монитор.
– Ты знаешь, – сказал он, – мне в голову пришла просто убийственная идея для нашего сериала. Болван, как я не додумался до этого раньше!
Выслушав то, что придумал Рик, Джордж даже поежился:
– Совсем сдурели?
Это окончательно убедило Флоренс. Джордж все-таки был типичным чиновником Госдепа, и раз уж он побледнел, значит идея была хорошей.
Втроем они отправились к Лейле, и Рик выложил ей сюжеты трех следующих серий. Пока он рассказывал, она беспрестанно повторяла: «Ой-ой», «Ой-ой-ой» и «Господи». Когда он закончил, она сказала:
– Это будет равносильно килограмму свинины в разгар Рамадана.
– Эмиру надо показывать названия серий? – спросила Флоренс.
– Ни в коем случае, – засмеялась Лейла. – Думаю, мы преподнесем ему отличный сюрприз. А то он так занят в последние дни. В Ум-безире просто шквал деловой активности. Не понимаю, как он там вообще выживает.
Флоренс и Рик поднялись, чтобы уйти, но Лейла остановила их вопросом:
– А как дела у нашего мистера Бобби?
– У него все хорошо. Очень занят.
– Скоро ли он воссоединится с нами?
– Да, – ответила Флоренс. – Думаю, что скоро.
– Замечательно, – улыбнулась Лейла. – Без него здесь так скучно.
Глава тринадцатая
Стук в дверь раздался не совсем посреди ночи, но достаточно близко к двенадцати, чтобы Флоренс ощутила драматизм момента. Часы на стене показывали 23:35.
Посмотрев в глазок, Флоренс насчитала трех мужчин. Даже в своих двусмысленно белоснежных тхобах они выглядели как полицейские. Или даже как сотрудники какого-нибудь «эскадрона смерти». Через домофон они представились как «инспекторы Мухаммед, Рама и Азбекир из министерства внутренних дел, мадам».
Флоренс немедленно нажала кнопку автодозвона на мобильном телефоне, который ей оставил Бобби. Теоретически это должно было поднять по тревоге кавалерию.
– Господа, – сказала она в домофон. – Сейчас уже поздно. Вы меня разбудили.
Она говорила по-английски, хотя прекрасно могла общаться с ними на арабском.
– Это очень срочно, мадам.
– А по какому вопросу?
– Мы насчет вашего коллеги. Мистера Те-ти-бу.
– Его здесь нет.
– Мы знаем, мадам. Именно поэтому для нас это так срочно.
– Если это так срочно, то вам лучше поговорить с ним самим.
– Но его же здесь нет.
– Ну тогда это не срочно.
– Однако… мадам, вы должны нас впустить. Мы из полиции.
Флоренс начала беспокоиться – долго ли еще она сможет морочить им голову. Наконец запищал телефон. Голос в трубке явно принадлежал десантнику из 101-го парашютно-десантного полка:
– У вас все в порядке, мэм?
– Похоже, у моей двери стоят полицейские.
– Они сказали, что им надо?
– Задают вопросы о нашем друге.
– Мы уже рядом.
– Что мне делать, если они заберут меня с собой?
– Сохраняйте спокойствие. Без паники.
– А кто вы такой вообще?
– В настоящий момент не могу сказать, мэм.
– Я сама с ними разберусь. Мне тут еще стрельбы не хватало.
– Мадам! – настойчиво повторил инспектор Мухаммед в домофон. – Вы обязаны нас впустить! Это официальный визит. Прошу вас, оденьтесь подобающим образом.
Флоренс открыла дверь и предстала перед тремя мужчинами с лицом примерной арабской женщины, которую отвлекли от молитвы в неурочный час.
– Что все это значит? – спросила она.
– Нам нужно поговорить с вами о вашем коллеге, мистере Ти-бу… Ти-бо…
– О мистере Бобби. И что вы хотите узнать?
– Он покинул королевство, – встревоженным голосом сказал инспектор Мухаммед.
– Ну и что? Это делают сотни и даже тысячи людей ежедневно.
– Но тут есть неувязка.
– Какая еще неувязка?
– Несколько человек видели его в Амо-Амасе пятнадцатого числа этого месяца.
– Ну и что?
– Но в посольстве нам сообщили, что он уехал четырнадцатого. Этого не может быть.
– Я не помню, когда он уехал. Но думаю, за день до тех автогонок.
– Нет, мадам, этого не может быть.
– А в чем, собственно, проблема?
– Проблема в том, что мы хотим задать ему несколько вопросов.
– Зачем?
– Вопросы здесь задаем мы, мадам. Мы разговаривали с ним по телефону, и он сообщил нам, что вылетел из Амо-Амаса на самолете «Эр Франс» четырнадцатого числа, однако в документах этой компании нет квитанции на его билет.
– А что говорят в иммиграционном департаменте? Он должен был пройти их контроль в аэропорту.
Инспектор Мухаммед поморщился.
– Это правда. Вы совершенно правы, да.
– Ну тогда в чем дело?
– Неувязка. Информация иммиграционного департамента не соответствует данным из «Эр Франс».
– Послушайте, кому вы доверяете больше? – сказала Флоренс, повышая голос. – Своему собственному правительству или какой-то там французской авиакомпании?
– Тем не менее проблема не решена, мадам, – не сдавался инспектор Мухаммед.
– Но решать вы будете ее не здесь и не в такое время. И знаете, что я вам скажу? Я лично подниму этот вопрос в разговоре с эмиром, да хранит его Аллах тысячу лет.
– С эмиром?
– Да. У меня завтра на девять утра назначена аудиенция. Если, конечно, мне позволят перед ней хоть немного поспать.
– Благодарю вас, мадам, – заметно скиснув, сказал инспектор Мухаммед.
На следующее утро ровно в девять часов Флоренс и Лейла предстали перед эмиром. На повестке дня было обсуждение последних (разумеется, сногсшибательных) прибылей от рекламы на канале ТВМатар.
Еще до начала разговора о деньгах Флоренс удалось мимоходом упомянуть об агентах тайной полиции, которые ломились к ней ночью в дверь. При этом Флоренс наблюдала за реакцией эмира и его жены. Лейла была явно удивлена и недовольна.
– «Матарские львы», – усмехнулась она. – Тоже мне подобрали девиз. Львы! Любой страус победит их в схватке.
– Лейла, – сказал эмир, – ты не должна говорить о них в таком тоне. Они крайне профессиональны и бдительны.
– А ты забыл про ту группу наемных убийц, присланных из Ирака три года назад, чтобы совершить на тебя покушение? Кто тебя о них предупредил? ЦРУ. И где, интересно, была бдительность этих «Матарских львов»?
– Наши люди знали об иракских киллерах. Они работают рука об руку с ЦРУ.
– Дорогой, они все просто дебилы. Начиная с их шефа, твоего кузена Фахима. – Лейла повернулась к Флоренс: – У эмира семнадцать единокровных братьев, и половина из них полные идиоты.
– Лейла!
– Хвала Всевышнему, что он так щедро наделил умом моего дорогого мужа. И не только умом.
– Ну почему ты не проявляешь ко мне должного уважения, да еще в присутствии Флоренс? Ты смущаешь ее.
– Нет, дорогой. Я смущаю тебя.
Лицо эмира потемнело.
– Мое терпение на исходе. Покажите мне отчет о прибылях.
Пока он изучал бумаги, лицо его прояснялось.
– О-о… Хм-м… Хвала Всевышнему… Ну что же, должен признать, все это выглядит очень и очень мило.
– Я счастлива, что мой повелитель так высоко оценивает наш скромный труд, – сказала Лейла.
Эмир повернулся к Флоренс и томно сказал:
– С тех пор как моя жена начала работать с вами, у нее появилось то, что у себя на Западе вы называете «предубеждением». Боюсь, как бы кто-нибудь не назвал это инфекциейЗапада.
– Единственная инфекция, которую можно здесь обнаружить, – сказала Лейла, – попала в Матар вовсе не из-за Флоренс.
– Я не позволю разговаривать с собой в таком тоне! – взорвался Газзи. – Неужели эмиру Матара не обрести покоя даже в своем собственном шатре?
Когда Флоренс осталась с Лейлой наедине, она деликатно ее упрекнула:
– Ты все-таки подзуживаешь его.
– Я тоже имею право поразвлечься. Поверь мне, для него это всего лишь игра. Теперь он с чистой совестью сможет умчаться зализывать раны в свой Ум-безир, где стоит его огромная кровать, а в ней эти русские киски. Если он когда-нибудь соберется писать автобиографию, то назвать ее следовало бы «Семь подушек мудрости».
– Может, нам лучше сделать ТВ-шоу с таким названием? – улыбнулась Флоренс.
– Нет, я уже достаточно этого насмотрелась, – ответила Лейла.
Новый комедийный сериал канала ТВМатар под названием «Мукфеллахи», в котором рассказывалось о глуповатых и при этом жестоких сотрудниках отдела религиозной полиции, стал настоящей сенсацией во всем арабском мире. Известный телевизионный критик из Каира дал ему шутливое название «Друзья из ада». Первая серия начиналась с эпизода в служебном кабинете, где шестеро сотрудников отдыхают после тяжелого рабочего дня. С самого утра они в поте лица бичевали женщин за разнообразные проступки, а теперь жалуются на то, как сильно у них болят руки, и передают друг другу таблетки ибупрофена.
– Последняя так сопротивлялась! Зато будет теперь знать, как гулять по улице без сопровождения мужчины.
– Мы живем в мире, где нет стыда, братья. Если бы не мы, в аду уже яблоку было негде упасть.
– О, как болит рука! Сегодня я нанес пятьсот ударов плетью. А завтра запланировано три побивания камнями.
– Нет, вы послушайте Мансура! Он причитает, как та женщина у магазина сегодня!
– О Господь всемогущий, – вдруг восклицает один из них. В руках у него коробочка с ибупрофеном. – Эти таблетки произведены компанией «Фитцер»!
– Ну и что?
– Это еврейская фамилия, дурак!
– Да нет. Немецкая.
– Ты что, станешь подвергать себя такому риску?
Мужчина засовывает два пальца в рот и выбегает из кадра, издавая утробные звуки.
Остальные переглядываются, а затем тоже суют пальцы в рот и тоже выбегают из кадра.
– Неплохо, – сказала Флоренс. – К тому же прошлись по проблеме антисемитизма.
– Ага, – сказал Рик. – Мне это тоже понравилось.
Великий имам Мука, являющийся высшим духовным лицом во всей Васабии, призвал к убийству («и чем больше крови, тем лучше в глазах Всевышнего») всего штата сотрудников канала ТВМатар. Этот призыв, опубликованный в центральной газете Васабии «Аль-Кук», содержал также информацию о том, что любому мужчине, который совершит это святое деяние, будет гарантировано не только вечное блаженство в райских садах, но и удвоение обычного количества полагающихся за гробом прекрасных дев с глазами как у лани до общей суммы (тут, правда, некоторые ученые столпы ислама расходились во мнениях) более чем в сто сорок штук, чего должно было с лихвой хватить на то, чтобы занять делом любого мужчину, даже самого крепкого и выносливого, на протяжении всей вечности.
Реакция министерства иностранных дел Васабии на новый телепроект тоже была весьма однозначной. Чиновники объявили эту трансляцию «актом грубого вмешательства во внутренние дела Васабии» и «откровенной провокацией».
Министерство контроля за технологиями получило задание глушить спутниковый сигнал канала ТВМатар на территории Васабии. Правда, выполнять это задание им удалось всего несколько часов. Их сигнал был в свою очередь заглушен еще более мощным сигналом, исходящим из Тель-Авива, где сериал «Мукфеллахи» успел снискать завидную популярность даже среди ультраортодоксов, которые телевидение вообще отрицали. Васабийское министерство всеобщего и постоянного неодобрения Израиля быстро вынесло этот прецедент на обсуждение в Совете Безопасности ООН. Несколько дней в Совбезе раздавались приглушенные кудахтающие звуки, поскольку протест Васабии одновременно переводился на 196 языков. Это позволило делегату от США заметить, что вообще-то в мире нет такого количества стран. В конце концов, постоянный представитель Соединенных Штатов в Совете Безопасности почесал лысину, поднял над головой карандаш и наложил вето на все, на что его только можно было наложить. После чего все дружно отправились на вечеринку, посвященную презентации очередной книги Генри Киссинджера, в отель «Времена года». Ситуация в Амо-Амасе тем временем все более накалялась.
Посмотрев в глазок, Флоренс насчитала трех мужчин. Даже в своих двусмысленно белоснежных тхобах они выглядели как полицейские. Или даже как сотрудники какого-нибудь «эскадрона смерти». Через домофон они представились как «инспекторы Мухаммед, Рама и Азбекир из министерства внутренних дел, мадам».
Флоренс немедленно нажала кнопку автодозвона на мобильном телефоне, который ей оставил Бобби. Теоретически это должно было поднять по тревоге кавалерию.
– Господа, – сказала она в домофон. – Сейчас уже поздно. Вы меня разбудили.
Она говорила по-английски, хотя прекрасно могла общаться с ними на арабском.
– Это очень срочно, мадам.
– А по какому вопросу?
– Мы насчет вашего коллеги. Мистера Те-ти-бу.
– Его здесь нет.
– Мы знаем, мадам. Именно поэтому для нас это так срочно.
– Если это так срочно, то вам лучше поговорить с ним самим.
– Но его же здесь нет.
– Ну тогда это не срочно.
– Однако… мадам, вы должны нас впустить. Мы из полиции.
Флоренс начала беспокоиться – долго ли еще она сможет морочить им голову. Наконец запищал телефон. Голос в трубке явно принадлежал десантнику из 101-го парашютно-десантного полка:
– У вас все в порядке, мэм?
– Похоже, у моей двери стоят полицейские.
– Они сказали, что им надо?
– Задают вопросы о нашем друге.
– Мы уже рядом.
– Что мне делать, если они заберут меня с собой?
– Сохраняйте спокойствие. Без паники.
– А кто вы такой вообще?
– В настоящий момент не могу сказать, мэм.
– Я сама с ними разберусь. Мне тут еще стрельбы не хватало.
– Мадам! – настойчиво повторил инспектор Мухаммед в домофон. – Вы обязаны нас впустить! Это официальный визит. Прошу вас, оденьтесь подобающим образом.
Флоренс открыла дверь и предстала перед тремя мужчинами с лицом примерной арабской женщины, которую отвлекли от молитвы в неурочный час.
– Что все это значит? – спросила она.
– Нам нужно поговорить с вами о вашем коллеге, мистере Ти-бу… Ти-бо…
– О мистере Бобби. И что вы хотите узнать?
– Он покинул королевство, – встревоженным голосом сказал инспектор Мухаммед.
– Ну и что? Это делают сотни и даже тысячи людей ежедневно.
– Но тут есть неувязка.
– Какая еще неувязка?
– Несколько человек видели его в Амо-Амасе пятнадцатого числа этого месяца.
– Ну и что?
– Но в посольстве нам сообщили, что он уехал четырнадцатого. Этого не может быть.
– Я не помню, когда он уехал. Но думаю, за день до тех автогонок.
– Нет, мадам, этого не может быть.
– А в чем, собственно, проблема?
– Проблема в том, что мы хотим задать ему несколько вопросов.
– Зачем?
– Вопросы здесь задаем мы, мадам. Мы разговаривали с ним по телефону, и он сообщил нам, что вылетел из Амо-Амаса на самолете «Эр Франс» четырнадцатого числа, однако в документах этой компании нет квитанции на его билет.
– А что говорят в иммиграционном департаменте? Он должен был пройти их контроль в аэропорту.
Инспектор Мухаммед поморщился.
– Это правда. Вы совершенно правы, да.
– Ну тогда в чем дело?
– Неувязка. Информация иммиграционного департамента не соответствует данным из «Эр Франс».
– Послушайте, кому вы доверяете больше? – сказала Флоренс, повышая голос. – Своему собственному правительству или какой-то там французской авиакомпании?
– Тем не менее проблема не решена, мадам, – не сдавался инспектор Мухаммед.
– Но решать вы будете ее не здесь и не в такое время. И знаете, что я вам скажу? Я лично подниму этот вопрос в разговоре с эмиром, да хранит его Аллах тысячу лет.
– С эмиром?
– Да. У меня завтра на девять утра назначена аудиенция. Если, конечно, мне позволят перед ней хоть немного поспать.
– Благодарю вас, мадам, – заметно скиснув, сказал инспектор Мухаммед.
На следующее утро ровно в девять часов Флоренс и Лейла предстали перед эмиром. На повестке дня было обсуждение последних (разумеется, сногсшибательных) прибылей от рекламы на канале ТВМатар.
Еще до начала разговора о деньгах Флоренс удалось мимоходом упомянуть об агентах тайной полиции, которые ломились к ней ночью в дверь. При этом Флоренс наблюдала за реакцией эмира и его жены. Лейла была явно удивлена и недовольна.
– «Матарские львы», – усмехнулась она. – Тоже мне подобрали девиз. Львы! Любой страус победит их в схватке.
– Лейла, – сказал эмир, – ты не должна говорить о них в таком тоне. Они крайне профессиональны и бдительны.
– А ты забыл про ту группу наемных убийц, присланных из Ирака три года назад, чтобы совершить на тебя покушение? Кто тебя о них предупредил? ЦРУ. И где, интересно, была бдительность этих «Матарских львов»?
– Наши люди знали об иракских киллерах. Они работают рука об руку с ЦРУ.
– Дорогой, они все просто дебилы. Начиная с их шефа, твоего кузена Фахима. – Лейла повернулась к Флоренс: – У эмира семнадцать единокровных братьев, и половина из них полные идиоты.
– Лейла!
– Хвала Всевышнему, что он так щедро наделил умом моего дорогого мужа. И не только умом.
– Ну почему ты не проявляешь ко мне должного уважения, да еще в присутствии Флоренс? Ты смущаешь ее.
– Нет, дорогой. Я смущаю тебя.
Лицо эмира потемнело.
– Мое терпение на исходе. Покажите мне отчет о прибылях.
Пока он изучал бумаги, лицо его прояснялось.
– О-о… Хм-м… Хвала Всевышнему… Ну что же, должен признать, все это выглядит очень и очень мило.
– Я счастлива, что мой повелитель так высоко оценивает наш скромный труд, – сказала Лейла.
Эмир повернулся к Флоренс и томно сказал:
– С тех пор как моя жена начала работать с вами, у нее появилось то, что у себя на Западе вы называете «предубеждением». Боюсь, как бы кто-нибудь не назвал это инфекциейЗапада.
– Единственная инфекция, которую можно здесь обнаружить, – сказала Лейла, – попала в Матар вовсе не из-за Флоренс.
– Я не позволю разговаривать с собой в таком тоне! – взорвался Газзи. – Неужели эмиру Матара не обрести покоя даже в своем собственном шатре?
Когда Флоренс осталась с Лейлой наедине, она деликатно ее упрекнула:
– Ты все-таки подзуживаешь его.
– Я тоже имею право поразвлечься. Поверь мне, для него это всего лишь игра. Теперь он с чистой совестью сможет умчаться зализывать раны в свой Ум-безир, где стоит его огромная кровать, а в ней эти русские киски. Если он когда-нибудь соберется писать автобиографию, то назвать ее следовало бы «Семь подушек мудрости».
– Может, нам лучше сделать ТВ-шоу с таким названием? – улыбнулась Флоренс.
– Нет, я уже достаточно этого насмотрелась, – ответила Лейла.
Новый комедийный сериал канала ТВМатар под названием «Мукфеллахи», в котором рассказывалось о глуповатых и при этом жестоких сотрудниках отдела религиозной полиции, стал настоящей сенсацией во всем арабском мире. Известный телевизионный критик из Каира дал ему шутливое название «Друзья из ада». Первая серия начиналась с эпизода в служебном кабинете, где шестеро сотрудников отдыхают после тяжелого рабочего дня. С самого утра они в поте лица бичевали женщин за разнообразные проступки, а теперь жалуются на то, как сильно у них болят руки, и передают друг другу таблетки ибупрофена.
– Последняя так сопротивлялась! Зато будет теперь знать, как гулять по улице без сопровождения мужчины.
– Мы живем в мире, где нет стыда, братья. Если бы не мы, в аду уже яблоку было негде упасть.
– О, как болит рука! Сегодня я нанес пятьсот ударов плетью. А завтра запланировано три побивания камнями.
– Нет, вы послушайте Мансура! Он причитает, как та женщина у магазина сегодня!
– О Господь всемогущий, – вдруг восклицает один из них. В руках у него коробочка с ибупрофеном. – Эти таблетки произведены компанией «Фитцер»!
– Ну и что?
– Это еврейская фамилия, дурак!
– Да нет. Немецкая.
– Ты что, станешь подвергать себя такому риску?
Мужчина засовывает два пальца в рот и выбегает из кадра, издавая утробные звуки.
Остальные переглядываются, а затем тоже суют пальцы в рот и тоже выбегают из кадра.
– Неплохо, – сказала Флоренс. – К тому же прошлись по проблеме антисемитизма.
– Ага, – сказал Рик. – Мне это тоже понравилось.
Великий имам Мука, являющийся высшим духовным лицом во всей Васабии, призвал к убийству («и чем больше крови, тем лучше в глазах Всевышнего») всего штата сотрудников канала ТВМатар. Этот призыв, опубликованный в центральной газете Васабии «Аль-Кук», содержал также информацию о том, что любому мужчине, который совершит это святое деяние, будет гарантировано не только вечное блаженство в райских садах, но и удвоение обычного количества полагающихся за гробом прекрасных дев с глазами как у лани до общей суммы (тут, правда, некоторые ученые столпы ислама расходились во мнениях) более чем в сто сорок штук, чего должно было с лихвой хватить на то, чтобы занять делом любого мужчину, даже самого крепкого и выносливого, на протяжении всей вечности.
Реакция министерства иностранных дел Васабии на новый телепроект тоже была весьма однозначной. Чиновники объявили эту трансляцию «актом грубого вмешательства во внутренние дела Васабии» и «откровенной провокацией».
Министерство контроля за технологиями получило задание глушить спутниковый сигнал канала ТВМатар на территории Васабии. Правда, выполнять это задание им удалось всего несколько часов. Их сигнал был в свою очередь заглушен еще более мощным сигналом, исходящим из Тель-Авива, где сериал «Мукфеллахи» успел снискать завидную популярность даже среди ультраортодоксов, которые телевидение вообще отрицали. Васабийское министерство всеобщего и постоянного неодобрения Израиля быстро вынесло этот прецедент на обсуждение в Совете Безопасности ООН. Несколько дней в Совбезе раздавались приглушенные кудахтающие звуки, поскольку протест Васабии одновременно переводился на 196 языков. Это позволило делегату от США заметить, что вообще-то в мире нет такого количества стран. В конце концов, постоянный представитель Соединенных Штатов в Совете Безопасности почесал лысину, поднял над головой карандаш и наложил вето на все, на что его только можно было наложить. После чего все дружно отправились на вечеринку, посвященную презентации очередной книги Генри Киссинджера, в отель «Времена года». Ситуация в Амо-Амасе тем временем все более накалялась.
Глава четырнадцатая
Взрывы, к сожалению, давно стали привычным явлением на Ближнем Востоке, однако Матар (Арабская Швейцария) до сих пор счастливо их избегал.
Последний более-менее серьезный взрыв произошел тут в 1936 году во время официального визита боевого корабля Ее Величества «Бесспорный», на борту которого находился герцог Йоркский, заменявший своего брата Эдуарда VIII. Тот буквально соскочил с корабля на Антибском мысу, когда узнал, что миссис Симпсон собиралась посетить там маскарад, устраиваемый госпожой Вербеной Гозборо-Понг. Заявив своему адъютанту, что он не намерен тащиться куда-то в Матар, чтобы «бить там мух и погибать от скуки в окружении вонючих чурок», король предоставил своему министерству иностранных дел объясняться с разочарованным эмиратом за отсутствие Его Величества, внезапно пораженного «приступом опоясывающего лишая».
Несчастный герцог Йоркский, которому через несколько лет предстояло с большой неохотой взойти на трон Англии после того, как его старший брат пал к ногам этой разведенной дамочки из Балтимора, запинаясь и покачиваясь, сошел по трапу «Бесспорного» и, сильно заикаясь, передал от британской короны «г-г-г-лубокие чу-чу-чу-вства д-д-д-дружбы к н-н-народу Ма-Ма-Ма…».
Командир «Бесспорного» адмирал сэр Нетчбулл Кавендиш-Хамп, который хотел помочь герцогу побыстрее закончить эту явно мучительную для того речь, отдал приказ о начале салюта из девятнадцати бортовых орудий. Однако канониры по ошибке зарядили свои пушки боевыми зарядами и снесли к чертовой бабушке половину квартала Руинмалла, который в народе тут же прозвали «Улица руин». Этот эпизод погрузил герцога в такое глубокое уныние, что корабельным медикам пришлось поместить его в закрытую каюту, не разрешив ему подниматься на палубу, пока корабль не достиг Адена. В пользу семей погибших был немедленно создан специальный фонд, а на здании разрушенного ремесленного училища повесили памятную доску, знаменующую «историческую связь и взаимопонимание между народами Великобритании и эмирата Матар».
Старики, попивающие свой чай с мятой и покуривающие свои трубки с гушем [14]на улице Рэндольфа Черчилля, которая протянулась вдоль гавани Амо-Амаса, отметили, что нынешний взрыв напомнил им тот самый день в 1936 году, когда Матар посетил будущий король.
На этот раз, хвала Всевышнему, никого не убило, и все пришли к выводу, что это – чудо. Взрывчатка была заложена в джипе, припаркованном на перекрестке улиц Чартвелл и Мальборо. Машина разлетелась в мелкие кусочки; взрыв подбросил высоко в воздух другой автомобиль. Свидетели этого происшествия наблюдали за тем, как машина пролетела несколько сотен метров по воздуху, а затем по грациозной параболе опустилась прямо на крышу англиканской церкви Святой Маргариты на Болотах и пробила ее. Окажись дьякон Уитком чуть менее проворным, все это происшествие могло б закончиться настоящей трагедией.
Разумеется, этот инцидент заставил мучиться в догадках завсегдатаев многочисленных кафе Амо-Амаса, в которых, собственно, и зарождались все матарские сплетни. Была ли церковь Святой Маргариты прямой и непосредственной целью этой атаки? А если так, то не было ли это началом джихада? А если так, то почему англиканцы? Могло ли это быть реакцией на недавнее рукоположение в сан епископа Лидса, перенесшего операцию по перемене пола? Естественно, что такое событие не осталось незамеченным. Особенно среди наиболее консервативных представителей многочисленного англиканского сообщества. Приняв решение не рисковать, Уайтхолл направил в Матар целую группу судебных экспертов для «помощи» в проведении расследования. Газета «Аль-Матар» назвала это происшествие «тревожным звонком будильника», в то же время признав, что остается неясным – кого конкретно предполагалось будить.
Тем временем Малик, ежедневно проповедовавший теперь с кафедры своего нового медресе, где студенты заучивали Святой Коран, постигая параллельно секреты обслуживания гоночных автомобилей, объявил этот теракт делом рук «иностранных святотатцев, которым позволили осквернить священную землю Матара». Камень был явно брошен в сторону дворца. Эмир остался крайне недоволен.
– В земле Матара никогда не было ничего священного, – сказала Лейла, обращаясь к Флоренс. – Но если честно, вся эта история со взрывом уже чересчур. Полагаю, у тебя нет об этом никакой информации?
– Разумеется, нет.
Флоренс порадовалась, что на этот раз сказала правду.
– Я на всякий случай спросила. Не обижайся.
– А почему я должна знать что-то про взрыв в центре Амо-Амаса?
– Дорогая моя, я просто хочу сказать, что в Матаре было гораздо спокойнее до тех пор, пока здесь не появилась ты со своей командой. У нас тут была настоящая Арабская Швейцария. А теперь мы все больше становимся похожи на Багдад. Газзи просто в ярости. Он сейчас на полпути из Ум-безира, а это всегда приводит его в дурное расположение духа. Я случайно услышала, как его человек Фетиш говорил о том, что у Газзи сегодня в четыре часа встреча с французским послом Вальмаром.
– Вот как? – сказала Флоренс, изо всех сил стараясь скрыть свою заинтересованность.
– Быть может, эмиру захотелось узнать у посла, какое вино подавать к какой любовнице. Однако сменим тему. Дорогая моя, они начинают задавать мне довольно прямые вопросы насчет твоего мистера Тибодо. Я считаю, ему надо поскорее закончить с этим срочным семейным делом, которое так занимает его, и вернуться сюда. Они хотят кое о чем его расспросить.
– По поводу перестрелки? А почему он должен знать об этом?
– Просто передай ему мои слова, если будешь с ним разговаривать.
Флоренс пожала плечами:
– Хорошо.
Около шести часов вечера в тот же день дверь в офис Флоренс распахнулась, и на пороге появился крайне расстроенный Фетиш в сопровождении двух мужчин из числа королевской прислуги, в которых Флоренс тут же узнала личных телохранителей эмира.
На этот раз Фетиш обошелся без обычных церемонных поклонов и формальных вопросов. В дурном настроении он был по двум причинам: из-за капризов своего эмира, а также из-за отъезда из Ум-безира. Фетиш любил Ум-безир практически так же сильно, как сам эмир. Дело в том, что он успел завести интрижку с той самой Аннабель, новым дарованием из Парижа. Разумеется, это было опасно. Но того стоило.
Эмир требовал Флоренс к себе.
– Немедленно.
Как только она уселась на заднее сиденье присланной за ней машины, а мрачный Фетиш громко хлопнул передней дверцей, в кармане Флоренс зазвонил мобильный телефон экстренной связи. Она ответила на звонок и услышала дружеский, но вместе с тем озабоченный голос Бобби.
– А, это ты, папа, – сказала она. – Как там у вас? Я сейчас еду к эмиру в сопровождении Шарифа Фетиша. Едем во дворец. Не правда ли, это здорово? Как мама? Ей уже лучше?
– Я насчет взрывчатки в джипе, – сказал Бобби. – Лягушатники все подстроили.
– В самом деле? Ну разве это не чудесно! Надеюсь, она подружилась с медсестрами?
– Я возвращаюсь в Матар.
– Нет, нет. Не думаю, что ее сейчас можно перевозить.
– До связи.
– Бо… – чуть не проговорилась она. – Будь здоров.
Убрав телефон, Флоренс обратилась к Фетишу:
– С мамой проблемы. Она в больнице. Но сейчас ей получше.
Фетиш выслушал ее совершенно равнодушно.
– Думала, может, вам интересно, – добавила Флоренс.
Войдя в кабинет эмира, Флоренс увидела там Лейлу. В воздухе витали отголоски семейной ссоры.
– Оставьте нас, – сказал эмир Фетишу и всем остальным слугам.
– Флоренс, – сказала Лейла, – эмир только что…
– Я сам проведу эту аудиенцию. То, что вы вдвоем оккупировали мой эфир, еще вовсе не значит, что я позволю оккупировать вам себя самого в моем собственном шатре.
– Дорогой, никто не пытается тебя «оккупировать».
– Оставь свое «дорогой». Итак, Флоренс, до меня доходят некие слухи. Я хочу избежать двусмысленности и в свою очередь довести их до вашего сведения.
– Да, мой повелитель.
– Оставьте свое «мой повелитель». И не думайте обе, что сумеете одурачить меня лестью. Можете плести свою паутину сколько угодно, но я вам не насекомое. Поэтому сейчас я задам прямой вопрос. Вы занимаетесь любовью с моей женой?
– Газ, – сказала Лейла. – Это уж слишком оскорбительно.
– Пусть она ответит.
В машине по дороге сюда Флоренс репетировала ответы на вопрос «Вы сотрудничаете с ЦРУ?» К такой постановке дела она была не готова.
– Вообще-то нет. Раз уж вы спросили.
– Идут разговоры. Разговоры о вас двоих.
– А кто разговаривает? Кто сказал тебе эту чушь? – спросила Лейла.
– Достаточно того, что об этом говорят.
– Чудесный подход! – сказала Лейла.
– Оставь свои «подходы». Появился слух, что моя жена – жена эмира – крутит шашни с другой женщиной! Это отвратительно. Унижение мужского достоинства.
– Дорогой, не думаю, что хоть кто-нибудь ставит под сомнение твое мужское достоинство, особенно учитывая его повышенную активность в последнее время.
– Женщина, ты раздражаешь меня!
И тут вмешалась Флоренс:
– Могу ли я показать Вашему Величеству одну статью, которая вчера была опубликована в «Аль-Матаре»? Мне кажется, она как раз касается вопроса о вашем достоинстве.
Флоренс достала из своего кейса папку и передала ее эмиру.
Продолжая хмуриться, тот вынул из папки газету и начал читать. Заголовок гласил:
– Хм-м, – сказал эмир.
– Вы продолжайте читать, – сказала Флоренс. – Там целых два абзаца про Лейлу.
– А ты не видишь? Там же напечатано черным по белому.
Последний более-менее серьезный взрыв произошел тут в 1936 году во время официального визита боевого корабля Ее Величества «Бесспорный», на борту которого находился герцог Йоркский, заменявший своего брата Эдуарда VIII. Тот буквально соскочил с корабля на Антибском мысу, когда узнал, что миссис Симпсон собиралась посетить там маскарад, устраиваемый госпожой Вербеной Гозборо-Понг. Заявив своему адъютанту, что он не намерен тащиться куда-то в Матар, чтобы «бить там мух и погибать от скуки в окружении вонючих чурок», король предоставил своему министерству иностранных дел объясняться с разочарованным эмиратом за отсутствие Его Величества, внезапно пораженного «приступом опоясывающего лишая».
Несчастный герцог Йоркский, которому через несколько лет предстояло с большой неохотой взойти на трон Англии после того, как его старший брат пал к ногам этой разведенной дамочки из Балтимора, запинаясь и покачиваясь, сошел по трапу «Бесспорного» и, сильно заикаясь, передал от британской короны «г-г-г-лубокие чу-чу-чу-вства д-д-д-дружбы к н-н-народу Ма-Ма-Ма…».
Командир «Бесспорного» адмирал сэр Нетчбулл Кавендиш-Хамп, который хотел помочь герцогу побыстрее закончить эту явно мучительную для того речь, отдал приказ о начале салюта из девятнадцати бортовых орудий. Однако канониры по ошибке зарядили свои пушки боевыми зарядами и снесли к чертовой бабушке половину квартала Руинмалла, который в народе тут же прозвали «Улица руин». Этот эпизод погрузил герцога в такое глубокое уныние, что корабельным медикам пришлось поместить его в закрытую каюту, не разрешив ему подниматься на палубу, пока корабль не достиг Адена. В пользу семей погибших был немедленно создан специальный фонд, а на здании разрушенного ремесленного училища повесили памятную доску, знаменующую «историческую связь и взаимопонимание между народами Великобритании и эмирата Матар».
Старики, попивающие свой чай с мятой и покуривающие свои трубки с гушем [14]на улице Рэндольфа Черчилля, которая протянулась вдоль гавани Амо-Амаса, отметили, что нынешний взрыв напомнил им тот самый день в 1936 году, когда Матар посетил будущий король.
На этот раз, хвала Всевышнему, никого не убило, и все пришли к выводу, что это – чудо. Взрывчатка была заложена в джипе, припаркованном на перекрестке улиц Чартвелл и Мальборо. Машина разлетелась в мелкие кусочки; взрыв подбросил высоко в воздух другой автомобиль. Свидетели этого происшествия наблюдали за тем, как машина пролетела несколько сотен метров по воздуху, а затем по грациозной параболе опустилась прямо на крышу англиканской церкви Святой Маргариты на Болотах и пробила ее. Окажись дьякон Уитком чуть менее проворным, все это происшествие могло б закончиться настоящей трагедией.
Разумеется, этот инцидент заставил мучиться в догадках завсегдатаев многочисленных кафе Амо-Амаса, в которых, собственно, и зарождались все матарские сплетни. Была ли церковь Святой Маргариты прямой и непосредственной целью этой атаки? А если так, то не было ли это началом джихада? А если так, то почему англиканцы? Могло ли это быть реакцией на недавнее рукоположение в сан епископа Лидса, перенесшего операцию по перемене пола? Естественно, что такое событие не осталось незамеченным. Особенно среди наиболее консервативных представителей многочисленного англиканского сообщества. Приняв решение не рисковать, Уайтхолл направил в Матар целую группу судебных экспертов для «помощи» в проведении расследования. Газета «Аль-Матар» назвала это происшествие «тревожным звонком будильника», в то же время признав, что остается неясным – кого конкретно предполагалось будить.
Тем временем Малик, ежедневно проповедовавший теперь с кафедры своего нового медресе, где студенты заучивали Святой Коран, постигая параллельно секреты обслуживания гоночных автомобилей, объявил этот теракт делом рук «иностранных святотатцев, которым позволили осквернить священную землю Матара». Камень был явно брошен в сторону дворца. Эмир остался крайне недоволен.
– В земле Матара никогда не было ничего священного, – сказала Лейла, обращаясь к Флоренс. – Но если честно, вся эта история со взрывом уже чересчур. Полагаю, у тебя нет об этом никакой информации?
– Разумеется, нет.
Флоренс порадовалась, что на этот раз сказала правду.
– Я на всякий случай спросила. Не обижайся.
– А почему я должна знать что-то про взрыв в центре Амо-Амаса?
– Дорогая моя, я просто хочу сказать, что в Матаре было гораздо спокойнее до тех пор, пока здесь не появилась ты со своей командой. У нас тут была настоящая Арабская Швейцария. А теперь мы все больше становимся похожи на Багдад. Газзи просто в ярости. Он сейчас на полпути из Ум-безира, а это всегда приводит его в дурное расположение духа. Я случайно услышала, как его человек Фетиш говорил о том, что у Газзи сегодня в четыре часа встреча с французским послом Вальмаром.
– Вот как? – сказала Флоренс, изо всех сил стараясь скрыть свою заинтересованность.
– Быть может, эмиру захотелось узнать у посла, какое вино подавать к какой любовнице. Однако сменим тему. Дорогая моя, они начинают задавать мне довольно прямые вопросы насчет твоего мистера Тибодо. Я считаю, ему надо поскорее закончить с этим срочным семейным делом, которое так занимает его, и вернуться сюда. Они хотят кое о чем его расспросить.
– По поводу перестрелки? А почему он должен знать об этом?
– Просто передай ему мои слова, если будешь с ним разговаривать.
Флоренс пожала плечами:
– Хорошо.
Около шести часов вечера в тот же день дверь в офис Флоренс распахнулась, и на пороге появился крайне расстроенный Фетиш в сопровождении двух мужчин из числа королевской прислуги, в которых Флоренс тут же узнала личных телохранителей эмира.
На этот раз Фетиш обошелся без обычных церемонных поклонов и формальных вопросов. В дурном настроении он был по двум причинам: из-за капризов своего эмира, а также из-за отъезда из Ум-безира. Фетиш любил Ум-безир практически так же сильно, как сам эмир. Дело в том, что он успел завести интрижку с той самой Аннабель, новым дарованием из Парижа. Разумеется, это было опасно. Но того стоило.
Эмир требовал Флоренс к себе.
– Немедленно.
Как только она уселась на заднее сиденье присланной за ней машины, а мрачный Фетиш громко хлопнул передней дверцей, в кармане Флоренс зазвонил мобильный телефон экстренной связи. Она ответила на звонок и услышала дружеский, но вместе с тем озабоченный голос Бобби.
– А, это ты, папа, – сказала она. – Как там у вас? Я сейчас еду к эмиру в сопровождении Шарифа Фетиша. Едем во дворец. Не правда ли, это здорово? Как мама? Ей уже лучше?
– Я насчет взрывчатки в джипе, – сказал Бобби. – Лягушатники все подстроили.
– В самом деле? Ну разве это не чудесно! Надеюсь, она подружилась с медсестрами?
– Я возвращаюсь в Матар.
– Нет, нет. Не думаю, что ее сейчас можно перевозить.
– До связи.
– Бо… – чуть не проговорилась она. – Будь здоров.
Убрав телефон, Флоренс обратилась к Фетишу:
– С мамой проблемы. Она в больнице. Но сейчас ей получше.
Фетиш выслушал ее совершенно равнодушно.
– Думала, может, вам интересно, – добавила Флоренс.
Войдя в кабинет эмира, Флоренс увидела там Лейлу. В воздухе витали отголоски семейной ссоры.
– Оставьте нас, – сказал эмир Фетишу и всем остальным слугам.
– Флоренс, – сказала Лейла, – эмир только что…
– Я сам проведу эту аудиенцию. То, что вы вдвоем оккупировали мой эфир, еще вовсе не значит, что я позволю оккупировать вам себя самого в моем собственном шатре.
– Дорогой, никто не пытается тебя «оккупировать».
– Оставь свое «дорогой». Итак, Флоренс, до меня доходят некие слухи. Я хочу избежать двусмысленности и в свою очередь довести их до вашего сведения.
– Да, мой повелитель.
– Оставьте свое «мой повелитель». И не думайте обе, что сумеете одурачить меня лестью. Можете плести свою паутину сколько угодно, но я вам не насекомое. Поэтому сейчас я задам прямой вопрос. Вы занимаетесь любовью с моей женой?
– Газ, – сказала Лейла. – Это уж слишком оскорбительно.
– Пусть она ответит.
В машине по дороге сюда Флоренс репетировала ответы на вопрос «Вы сотрудничаете с ЦРУ?» К такой постановке дела она была не готова.
– Вообще-то нет. Раз уж вы спросили.
– Идут разговоры. Разговоры о вас двоих.
– А кто разговаривает? Кто сказал тебе эту чушь? – спросила Лейла.
– Достаточно того, что об этом говорят.
– Чудесный подход! – сказала Лейла.
– Оставь свои «подходы». Появился слух, что моя жена – жена эмира – крутит шашни с другой женщиной! Это отвратительно. Унижение мужского достоинства.
– Дорогой, не думаю, что хоть кто-нибудь ставит под сомнение твое мужское достоинство, особенно учитывая его повышенную активность в последнее время.
– Женщина, ты раздражаешь меня!
И тут вмешалась Флоренс:
– Могу ли я показать Вашему Величеству одну статью, которая вчера была опубликована в «Аль-Матаре»? Мне кажется, она как раз касается вопроса о вашем достоинстве.
Флоренс достала из своего кейса папку и передала ее эмиру.
Продолжая хмуриться, тот вынул из папки газету и начал читать. Заголовок гласил:
КАНАЛОМ ТВМАТАР НА САМОМ ДЕЛЕ УПРАВЛЯЕТ ЭМИР
Как сообщил нам надежный источник в Амо-Амасе, каналом ТВМатар со дня его основания руководит сам эмир Газзир бен Хаз, а вовсе не его жена Лейла.Статья была написана Риком, переведена на арабский Джорджем и помещена в «Аль-Матар» мистером Тибодо.
«Именно его взгляды определяют основную концепцию, – сообщает наш источник. – Газзир прекрасно понимает всю силу и все возможности средств массовой информации и пользуется ими, чтобы трансформировать арабский мир и привести его в гармонию с современностью, сохраняя в то же время фундаментальные основы нашей богатой культуры и религии. Естественно, по этой причине у него появятся враги, но это будут достойные враги, а настоящим лидером может называться лишь тот, кто обладает воистину великими врагами. В этом свете Газзира можно назвать новым Насером или, учитывая нынешние крестовые походы против ислама, инициированные Соединенными Штатами и Англией, его можно назвать даже новым Саладином.»
– Хм-м, – сказал эмир.
– Вы продолжайте читать, – сказала Флоренс. – Там целых два абзаца про Лейлу.
Хотя номинальным главой канала ТВМатар является жена эмира Лейла, она всячески подчеркивает роль своего мужа в разработке и реализации поистине революционных телевизионных идей.– Это ты так сказала? – недоверчиво спросил эмир.
«Эмир, – сказала она нам в своем интервью по телефону, – настоящий провидец. Для него существует лишь будущее. Исполняя обязанности главы государства, он озабочен тысячью и одним делом во благо своей страны. У меня действительно был небольшой телевизионный опыт, поэтому естественно, что он обратился ко мне за помощью. И все же ТВМатар целиком и полностью – детище нашего эмира».
– А ты не видишь? Там же напечатано черным по белому.