Бакстер Мэри Линн. Огни юга

   – Вам надо почаще улыбаться.
   Это неожиданное замечание застигло Дану врасплох.
   – И вам тоже. – Голос ее чуть дрогнул, но она надеялась, что он этого не заметит.
   – Я думаю, наша проблема заключается в несовместимости натур или, напротив… – Он сделал паузу. – В слишком большой совместимости.
   Эти слова он произнес намеренно интимно, и Дана покраснела. Он флиртует с ней? Если так, то зачем? Надеется вывести из равновесия? Наверное, просто развлекается, смущая своим мужским обаянием.
   – Вы фантазер, доктор. У вас игра воображения, – голосом нежным, как шелк, пропела она.
   Он бросил на нее еще один пронизывающий взгляд.
   – Я?
   Она нахмурилась. К черту его вместе с его выдумками! Она почувствовала, как у нее поднимается давление; близость доктора действовала на нервы. Янси Грейнджер изменчивее хамелеона.
   – Я надеюсь, вы любите мексиканскую кухню, – сказал он, нарушая молчание.
   – Одна из самых моих любимых.
   – Отлично. Мой приятель владеет таким местечком. К счастью, там очень тихо, никакого тяжелого рока. Школьники пока не знают про этот ресторан.
   – Значит, ничто не помешает нам провести интервью.
   Янси свернул на стоянку, выключил двигатель и, глядя на нее с насмешливой улыбкой, сказал:
   – Отдохнем, хорошо? Я хочу, чтобы вы насладились едой.
   – Только после того, как закончу интервью, – уточнила Дана, чувствуя неясную тревогу.
   – Договорились, – кивнул он.
   Войдя в ресторан, Дана огляделась.
   В зале было чисто и очень вкусно пахло. Чего не было здесь, так это обещанной тишины. Музыкальный автомат в углу ревел на полную мощность, а многолюдная компания бурно радовалась жизни за составленными вместе столами.
   Она почувствовала, что Янси положил руку ей на спину. От обжигающего огня тела она едва не ахнула. Ей хотелось, чтобы он убрал руку.
   – Похоже, я наврал, – признался он, глядя на нее сверху вниз.
   Дана отстранилась.
   – Здесь довольно шумно.
   – Хотите поехать в другое место?
   – Очень вкусно пахнет.
   Он засмеялся.
   – И я об этом подумал. Давайте поедим и уедем отсюда.
   Они нашли уголок подальше от шумного застолья и сели друг напротив друга. Дана даже не пыталась вынуть блокнот, хорошо понимая, что здесь невозможно разговаривать ни о чем серьезном. Странное дело: она испытала некоторое облегчение и решила получить удовольствие от обеда.
   Янси представил ее своему другу, владельцу заведения, веселому тучному мужчине, подошедшему принять заказ. Через минуту молоденькая официантка принесла выпивку.
   – М-м-м… Как вкусно! – сказала Дана, глотнув красного вина.
   – Наслаждайтесь.
   – Но скучно пить в одиночку, – закинула она удочку.
   Янси не клюнул.
   – Простите, я не пью.
   – Совсем?
   – Да. Мой самый крепкий спиртной напиток – холодный чай.
   Дана вскинула брови.
   – Я думаю, это прекрасное качество для доктора. – Лучше бы ей приберечь эти слова на потом, но они вырвались сами собой.
   Янси Грейнджер пристально посмотрел на Дану и ничего не сказал. Однако она почувствовала внезапную отстраненность, которая сохранилась во время всего обеда и потом, за кофе.
   – Доктор?
   Они оглянулись одновременно и увидели женщину, которая, несмотря на шрам на правой щеке, была хороша собой. Она смотрела на Янси с такой улыбкой и такими глазами, что Дана затаила дыхание.
   Он встал и протянул ей руку.
   – Привет, Сара.
   – Я надеюсь, вы простите меня за вторжение, я прервала ваш разговор. – Ее голос звучал спокойно, таким же был и взгляд, которым она окинула Дану.
   – Не за что извиняться. Я рад тебя видеть, тем более что ты так хорошо выглядишь.
   – Только благодаря вам. – Голос Сары таял от обожания.
   Янси с беспокойством посмотрел на Дану и объяснил:
   – Это Сара Маллинс, моя пациентка. Сара, а это Дана Бивенс.
   – Здравствуйте, – сказала Дана с улыбкой. Ее снедало любопытство.
   Сара тоже улыбнулась, затем снова повернулась к Янси.
   – Я хочу еще раз сказать вам спасибо за то, что вы сделали для меня.
   – Пожалуйста, Сара, не надо.
   – Нет, доктор, я должна. – Ее голос дрогнул. – Меня бы сегодня не было в живых, если бы не ваше великодушие и мастерство.
   Дана заметила, как неловко чувствует себя Янси. Однако, отметила она, он хорошо владеет собой. Сейчас она увидела его с иной стороны. Оказывается, этот многоликий человек способен быть мягким и сострадательным.
   – Как Говард и дети? – поинтересовался Грейнджер.
   Сара кивнула на столик, стоявший слева.
   – Все прекрасно. Мы празднуем день рождения самого младшего.
   – Это здорово. – Янси снова пожал ей руку. – Передавай им привет, а тебя я скоро увижу в своем кабинете. Верно?
   – Спасибо, – повторила женщина и торопливо ушла.
   После ее ухода Дана спросила:
   – Что все это значит?
   – Ничего.
   На лице Даны появилось недоверчивое выражение.
   – Вы ждете, что я поверю? По ее-то поведению и отношению к вам?
   Он бросил на нее раздраженный взгляд.
   – Вы спасли ей жизнь? – настаивала Дана.
   – Пожалуй, да.
   – А что она имела в виду, упоминая о вашем великодушии?
   – Похоже, вы ничего не пропускаете.
   – Я репортер, вы забыли?
   – Да нет, не забыл.
   – Итак?
   – Однажды ночью к ним в дом ворвался бродяга и зверски избил ее. Она была в ужасном состоянии, отбиты все внутренности. А ее муж сидел без работы.
   – Вы не взяли с нее денег?
   – Нет, черт возьми, не взял! Устраивает?
   – Ах, значит, у доктора есть сердце!
   – Откуда вы знаете, что оно есть?
   – Пока не знаю, – сказала Дана, не меняя тона, – но собираюсь выяснить.
   – Давайте уберемся отсюда. К вам или ко мне?
   – Можно ко мне. Гостиная скорее всего свободна.
 
   В комнате повисла напряженная тишина. Они сидели на противоположных концах кушетки с чашками кофе в руках. Как Дана и предполагала, в гостиной никого не оказалось. Вообще, похоже, в доме абсолютно пусто, хотя Дана знала, что миссис Балч у себя, неподалеку от кухни.
   Она поставила чашку и достала блокнот.
   – Ясно, вы уже приготовили оружие и готовы стрелять, – усмехнулся доктор.
   – Простите? – Дана слышала, что он сказал, но наблюдала за тем, как он пьет кофе, не вникая в смысл. Какие у него замечательные руки, руки хирурга – изящные, спокойные и сильные! «Интересно, а остальное тело так же хорошо?» – поймала себя на неожиданной мысли Дана.
   – Не стоит прикидываться, вы слышали, ну так приступайте.
   Он вернулся к своей прежней манере, демонстрирует собственное превосходство, подумала Дана. Она должна понять: его любезные манеры – дело временное, он быстро с ними расстанется. Ничего, она справится и с его гневом, и с его надменностью. Но с чем она не в силах справиться, так это с сексуальной притягательностью, которая так на нее действует.
   – Я соображаю, с чего начать, – призналась она, а потом добавила: – Слушайте, визит к зубному врачу гораздо страшнее.
   Он скривил губы в едва заметной улыбке.
   – Вы уверены?
   Боже, как бы она хотела, чтобы он не улыбался! Его улыбка для нее почти смертельна.
   – Уверена.
   – Я так не думаю.
   – Ну, начнем сначала.
   – Давайте не сначала.
   Дана вспыхнула, но быстро взяла себя в руки.
   – Ну хорошо, предположим, мы уже начали.
   – О’кей. Почему вы сделали такой упор на том, что я не пью? Я уверен, у вас есть причина.
   Его вопрос огорошил ее.
   – Может быть, – она сделала паузу, – я знаю о судебном иске.
   – Что еще вы знаете?
   – О пропавших деньгах.
   Его лицо стало серым. Он посмотрел на нее долгим взглядом, словно пытался решить, простить ли ее за то, что она заговорила о второй проблеме.
   – Ах, так вы подслушивали?
   Она пропустила мимо ушей его сарказм.
   – Я хочу знать, действительно ли вы виновны в первом случае и вовлечены ли во второй.
   – И то и другое не ваше дело.
   Он поднялся на ноги. Внешне он казался спокойным, но Дана знала, что он напряжен до крайности.
   – Что, черт возьми, еще вы знаете? – потребовал он ответа, возвышаясь над ней.
   Она встала, но держалась на приличном расстоянии от доктора.
   – Если вам нечего скрывать, то почему не рассказать о себе?
   – Вы настоящая работяга, леди.
   – Спасибо. Кроме того, я знаю, что вы занимаетесь конгрессменом Кроуфордом.
   Смертельная тишина повисла в комнате. У него на скулах заходили желваки.
   – Я не знаю, черт побери, где вы получили такую информацию, но вам лучше забыть о ней.
   – Вы не можете так себя вести. – Ее глаза сверкали. – Вы должны мне все рассказать!
   – Я не буду рассказывать ничего такого, что могло бы поставить под угрозу мою работу.
   – А почему вы усложняете мою работу? Если в ваших делах нет ничего запретного, почему бы не ответить на мои вопросы?
   – У меня есть предложение получше, – с расстановкой проговорил он, приближаясь к ней. – Почему бы вам не остановиться? Берите-ка ваш блокнот и ручку и уносите свою задницу туда, откуда принесли.
   – Дерьмо! – Дана размахнулась, собираясь влепить ему пощечину, но Грейнджер оказался проворнее.
   Он поймал ее за запястье, притянул к себе и припал к ее губам горячим голодным ртом.
   Кровь закипела. Дана вцепилась в него. Его губы пожирали ее губы, а язык протолкнулся в глубину ее рта. Она почувствовала, как по телу пробежала дрожь. Он застонал, и его губы стали нежнее. Наконец она отступила, совершенно ошеломленная.
   – В следующий раз я не ограничусь поцелуем.
   С этими словами он повернулся и вышел. Дана осталась стоять посреди гостиной. Сердце бешено колотилось, а между бедрами жгло как огнем.

Глава 25

   Время уходило. Часы в голове Даны тикали все громче. Ей надо привести в порядок мысли и изложить на бумаге всю информацию, собранную о докторе Грейнджере, но она продолжала потворствовать себе, как будто ей принадлежало все время мира.
   Возможно, виновата весна. Приятный аромат жимолости проникал через открытые французские окна.
   Дана подошла к окну и долго смотрела, как купается в луже малиновка, трепеща крыльями, потом с меланхоличной улыбкой вернулась к старинному секретеру, служившему ей столом.
   Она села и посмотрела на часы. Десять. Ее пальцы должны нажимать клавиши портативного компьютера, но мысли забиты совершенно другим, и она не способна сосредоточиться. Однако она все же позвонила Вэйду Лэнгли в «Ишьюз» и оставила сообщение с просьбой перезвонить.
   Глядя вдаль, Дана думала, какой сегодня великолепный день и как было бы здорово отправиться в лес на пикник, долгие часы заниматься любовью…
   Во рту пересохло. Дана закашлялась, потом несколько раз глубоко вздохнула. Разум отказывался ей повиноваться. Никогда раньше у нее не возникало подобных мыслей, никогда ей не хотелось близости с мужчиной, хотя она давно научилась скрывать отвращение, чтобы никого не обидеть. Однако Руни заглянул за фасад и увидел, что там.
   А Янси – нет.
   Она знала почему. Независимо от последствий Янси всегда брал то, что хочет. И он сказал, что хочет большего. Не потому ли у нее дрожат ноги? Не потому ли ее с такой силой тянет к нему?
   Нет. Совершенно точно – нет. Она отбросила эту мысль, но память о его горячих губах, прижатых к ее рту, лишала сил. Дана опустилась на край кровати, только сейчас осознав правду. Ей было больно, когда плоть Янси вжималась в ее плоть, она думала: а если бы он оказался внутри ее, и она испытала бы огонь желания, и кульминационный момент?..
   Дана вскочила и выбежала на веранду, потрясенная своими мыслями. Судорожно обхватила себя за плечи. Не хватало только увлечься этим эгоцентричным мужчиной, большим любителем пофлиртовать!
   У них с Янси нет и не может быть ничего общего. Его грубый и эгоистичный характер, дерзость и надменность не подходят ей. Кроме того, у него репутация ловеласа, что тоже опасно.
   Единственное, в чем они похожи, – это амбициозность. Она необходима для достижения профессиональных вершин, он хотел не только достичь их, но и закрепиться там.
   Издалека послышался телефонный звонок. Уверенная, что это Лэнгли, она бросилась в комнату и сняла трубку.
   – Алло.
   – Миссис Бивенс?
   Сначала она не узнала этот мужской голос, потом вспомнила, что уже слышала его раньше, правда, не могла вспомнить, где и когда.
   – Да.
   – Броди Калхаун.
   – Рада вас слышать, доктор. – Она могла бы поспорить, что он хотел узнать, как идет работа у них с Янси.
   Он хмыкнул.
   – Вы, кажется, удивлены?
   – В общем, да.
   – Начнем с того, что я хотел бы знать…
   – Нет, он не дал мне интервью.
   В трубке стало тихо. Дане казалось, она видит, как крутятся шестеренки в мозгу Калхауна.
   – Послушайте, миссис Бивенс…
   – Все в порядке. Я разберусь с доктором Грейнджером. Закончу материал с его помощью или без.
   Броди шумно вздохнул.
   – Иногда мне хочется задушить его. Клянусь, я бы смог.
   Дана деланно рассмеялась.
   – Кажется, большинство людей, которые его знают, испытывают похожее желание.
   – У вас есть еще одна возможность увидеться с доктором Грейнджером, причем скорее, чем вы думаете, – продолжал он приятным голосом. – Сегодня вечером в узком кругу мы показываем больничный проект. Я подумал, что вам было бы интересно посмотреть. Придут члены комитета и те, кто нам помогал.
   – Спасибо, доктор. С удовольствием.
   – До встречи.
   Несмотря на опасения увидеть Виду Лу, а не только Янси Грейнджера, Дана не могла упустить шанс встретиться с членами комитета. Интересно, подумала она, а знает ли кто-нибудь из них, что Шелби Тримейн может изменить свои намерения насчет продажи земли? Она чуть не сказала об этом Янси, но что-то заставило ее промолчать. Дана улыбнулась. А что, встреча может быть полезной.
   Снова зазвонил телефон.
   – Алло.
   – Дана, это ты?
   Вэйд Лэнгли.
   – Да, сэр.
   – Рад тебя слышать. Как продвигаются дела?
   – Есть прогресс, – решила подстраховаться Дана.
   – Звучит довольно обтекаемо.
   Она засмеялась.
   – Я работаю по многим направлениям, но пока не могу соединить их вместе.
   – Ты все еще думаешь, что может получиться взрывной материал?
   – Без сомнения.
   Дана начала объяснять ему, что, похоже, кто-то еще заинтересован в покупке земли, на которую претендует больница, а если так, то это равносильно взрыву бомбы.
   – Я хотела бы проверить, но у меня нет контактов…
   – Не волнуйся. Я сейчас же свяжусь с Тимом Гаррисоном.
   – Это было бы очень кстати, – сказала Дана. – Благодарю за звонок.
 
   Комната гудела. Дана остановилась на пороге и огляделась. Обстановка шикарная: длинный стол красного дерева, стулья с высокими спинками, дорогие картины.
   Она отыскала взглядом мать и похолодела. Вида Лу разговаривала с одним из членов комитета, Лестером Мэйфилдом, таким тоном, будто находилась в зале суда.
   Дана стояла и смотрела на мать, не в силах справиться с бурей нахлынувших чувств. Вида Лу была одета в льняной костюм цвета лаванды, который явно стоил кучу денег. Но Дану удивило не это. На лице матери не было ни одной морщинки, на голове – ни единого седого волоска.
   Никогда ни у кого она не видела такого лица и таких волос, словно накрахмаленных, а потом проглаженных. Дана с трудом удержала истеричный смех, и тут ее глаза встретились с глазами Виды Лу.
   Через секунду мать уже стояла перед ней.
   – Что ты здесь делаешь, черт возьми? – прошипела она, растягивая губы в искусственной улыбке.
   – Я приглашена, – спокойно ответила Дана.
   – Но тебя здесь не примут.
   – Не начинай то, чего не сможешь закончить, Вида Лу.
   Ее лицо исказилось, как от боли.
   – Не советую заводить меня, ты, сучка! Потом не говори, что я тебя не предупреждала.
   Вида Лу отошла, а Дане показалось, что у нее подгибаются колени.
   – Рад вас видеть.
   Дана чуть не подпрыгнула от неожиданности и улыбнулась, глядя в темные глаза Броди Калхауна.
   – А я рада, что пришла.
   – Пойдемте чего-нибудь выпьем, а потом я покажу вам выставку, – предложил он. – И отпущу – знаю, вы хотите смешаться с толпой.
   – Вы не против, если я поснимаю?
   – Я бы огорчился, если бы вы не стали фотографировать.
   Все члены комитета столпились перед дисплеем. Доктор Калхаун представил Дану тем, кто еще не был с ней знаком. Она приветливо поздоровалась с каждым, потом сосредоточилась на макете больницы.
   – Ну?
   – Это… это… – Она замолчала.
   Броди заколыхался от смеха.
   – Вот реакция, которая мне нравится больше всего. Когда нет слов.
   Дане не просто понравилась выполненная в миниатюре больница. Если бы она стала реальностью, то Шарлотсвилл и Янси Грейнджера следовало бы нанести на карту мира. Не обязательно в таком порядке.
   – Вы похожи на ребенка, у которого появилась новая игрушка, – поддразнила она.
   – Хуже, – признался Броди с довольным смешком.
   Именно в этот момент вошел Янси. «Ах, – подумала Дана, – доктор прибыл и ждет восторгов».
   Эта ехидная мысль заставила ее покраснеть. Дана поспешно отвела взгляд, чтобы руководитель администрации не заметил ее неловкости. «Не разрешай Грейнджеру смущать тебя, – приказала она себе. – Он всего-навсего человек, который носит брюки, и ты свободна от его влияния».
   – Так что же, земля действительно готова к строительству? – спросила Дана с вымученной улыбкой.
   Она знала ответ, но ей было любопытно, есть ли у кого-нибудь подозрения насчет двойной игры Шелби Тримейна.
   – Пока нет, но это вопрос времени. Ждать осталось не долго, – ответил Броди. – Нам надо поднатужиться и собрать еще немного денег. Главное – Тримейн с нами!
   «Тогда почему он не отдает вам землю?» – хотела спросить Дана.
   – Чувствуйте себя как дома. – Броди сжал ее локоть. – Увидимся позже.
   Оставшись одна, Дана сделала несколько снимков, затем наклонилась поближе к макету, чтобы рассмотреть детали. Даже не оборачиваясь, она поняла: он стоит у нее за спиной. Она чувствовала запах его одеколона и горячее тепло, исходившее от тела.
   – Вы все еще злитесь?
   Она обернулась.
   – А вы как думаете?
   – Ну, – сказал он хриплым голосом, – я думаю, что женщина не имеет права быть такой красивой.
   Казалось, тишину, которая повисла после этих слов, она ощущает физически, как будто он прикоснулся к ней. Кровь бросилась в лицо. Он стоял слишком близко, а его взгляд пронизывал ее насквозь.
   – Вы наглец, – с трудом шевеля внезапно онемевшими губами, произнесла Дана.
   – Я знаю. Но вы все еще хотите взять у меня интервью?
   – Доктор Грейнджер!
   Громкий голос прервал его. Они обернулись одновременно и увидели Альберта Рамзи, который ухмылялся во весь рот.
   – Что вы можете сообщить относительно конгрессмена Кроуфорда, доктор?
   Казалось, в комнате покойник и это не радостная встреча, а похороны.
   – Черт побери, кто ты такой?
   – Репортер, вот кто. Мне известно о вас и о конгрессмене. – Глаза Рамзи обежали комнату. Он расправил плечи, как будто ему доставляло особое удовольствие оказаться в центре внимания. – Так почему бы вам не быть хорошим парнем и не высказаться?
   Янси повернулся к Дане и отчеканил:
   – Вы таким способом отплатили мне? Рассказали этому сукину сыну?
   – Вы сошли с ума! – закричала Дана. – Я…
   Он посмотрел на нее сверху вниз. Его глаза стали похожи на льдинки.
   – Берегитесь!
   – Послушайте, доктор, это правда, что Кроуфорд пообещал заплатить вам, если вы…
   Янси молча двинул кулаком в нос Рамзи. Треск хрустнувшей кости услышали все присутствующие.
   – Ты пожалеешь об этом, ублюдок! – заныл Рамзи, пытаясь удержаться на ногах.
   – Ты пожалеешь еще больше, если не заберешь свою камеру и не уберешься ко всем чертям с моих глаз!

Глава 26

   Ньютон Андерсон рыгнул.
   Он огляделся – не слышал ли кто, потом выругался, снова рыгнул, скривился. Погрешности в диете – и вот результат.
   – Проклятие! – пробормотал он, открывая ящик стола и вынимая бутылку с микстурой. Он дважды глотнул из нее и снова заткнул пробку. Ему просто необходимо немедленное облегчение. Его толстый живот от груди до паха горел огнем, и все из-за перца, которого он наелся вчера вечером.
   Он не мог поверить, что позволил себе такую неосторожность, да еще с бесчисленными бутылками пива. Позже он был такой пьяный и такой слабый, что у него возник соблазн послать ее ко всем чертям и остаться в одиночестве. Но он не сделал этого. Как последний идиот, он позволил ей оседлать себя и кататься на нем, пока они оба не обессилели.
   В тот момент, когда она закрыла за собой дверь, он помчался в ванную, и его вывернуло. Он удивлялся, что все еще стоит на ногах.
   Теперь Ньют считал минуты, пока заработает микстура. Сегодня ему предстоят три важные встречи: две имеют отношение к его работе, а еще одна – по поводу его любимого проекта. Он взглянул на часы. Его партнеры должны появиться с минуты на минуту. Каждый внесет залог, насчет этого он не волновался. А если передумали?
   Его живот снова восстал. Он ненавидел себя за мрачный взгляд на мир, когда все видится в черном свете. Так или иначе он должен быть готов к тому, что его планы неожиданно нарушатся. Излишества, которые он позволил себе вчера, не единственная причина его состояния. Главная – страх: кое-что пошло не так, как надо, – вот в чем основная причина революции в его внутренностях.
   Черт возьми, он не позволит, чтобы проект потерпел неудачу!
   Зазвонил телефон. Было слишком рано, его секретарши еще нет, и он сам взял трубку.
   – Андерсон.
   Послушав несколько секунд, Ньют улыбнулся. И внутри все отпустило.
   – Ну, об этом мы и мечтать не могли, даже если бы…
   Человек на другом конце провода захихикал.
   – Я подумал, что последние события придадут тебе ускорение…
   – Хорошо, ты только держи меня в курсе, слышишь? Пусть это не наше дело, все равно мы победили. Черт, я чувствую себя хорошо, как никогда!
   – Я так и думал. – Собеседник Андерсона помолчал. – Кстати, о деньгах. Мне причитается. Ты не забыл?
   Андерсон нахмурился.
   – Я не бросаю слов на ветер. Ты получишь свои деньги.
   Стоило ему положить трубку на рычаг, как дверь открылась и в комнату вошли посетители. Андерсон откинулся в кресле и усмехнулся.
   – Садитесь, джентльмены.
   Эдвин Миншу, банкир, удивленно посмотрел на Андерсона.
   – А мы не в настроении. Кое-кто звонил тебе вчера вечером?
   – Вчера вечером и сегодня утром, мой друг. И это совершенно разные звонки.
   Бартон Энглес махнул рукой.
   – Отбрось свои лицемерные штучки и переходи к сути.
   Ньютон подождал, пока третий посетитель, Уинстон Тейлор, сядет на место.
   – Я говорю о последнем. Мне только что позвонил наш человек.
   – Так не держи нас в неведении, – нетерпеливо заерзал Миншу.
   – Кажется, наш дорогой доктор только что подыграл нам, – объявил Ньют. – Он двинул репортеру по физиономии в присутствии очень важных персон. Только представьте себе, как отцы города, особенно Шелби Тримейн, отнесутся к этому.
   Все засмеялись.
   – Фортуна на нашей стороне, – продолжал Ньют, – и я хотел бы удостовериться, что каждый из вас готов отдать деньги. Мы должны начать действовать, и очень быстро.
   – Особенно теперь, когда доктор Грейнджер вляпался в очередную кучу дерьма. – Энглес выкинул вверх большой палец.
   Ньют засмеялся.
   – Лучше не скажешь.
 
   Дана больше ни минуты не могла оставаться одна. Она снова и снова прокручивала в голове сцену, произошедшую в зале заседаний. В первую минуту ей хотелось наброситься на Янси за его выходку с Альбертом Рамзи, потом – пожать ему руку и поздравить с отличным ударом.
   Но когда она увидела презрение на его лице и обвинение во взгляде, ей захотелось выцарапать глаза Янси Грейнджеру.
   Да что он о себе воображает? Кто он такой? Она так гордилась своей работой, как и он своей. Только потому, что она упомянула о конгрессмене, он решил, что она разболтала об этом кому-то еще. Он и мысли не допустил, что она ни при чем.
   Чувствуя, что больше не в силах сидеть и терзаться, Дана отправилась к Эйприл. Она застала подругу дома одну – та пекла печенье для школьного праздника.
   Эйприл была искренне рада видеть ее, несмотря на кислое настроение Даны, налила ей чаю и только потом спросила:
   – Ну, что он еще натворил?
   – Откуда ты знаешь?
   – Догадываюсь.
   – Он обладает всеми чертами характера, которые я просто ненавижу в человеке. – Глаза Даны вспыхнули. – Он самоуверенный, тщеславный…
   – Стоп! Что случилось, я спрашиваю?
   Дана рассказала.
   – Жаль, меня не было.
   – Не о чем жалеть.
   – А ты действительно виновата в том, в чем он тебя обвиняет?
   Дана удивленно посмотрела на подругу.
   – Эйприл! Как ты можешь?!
   – Неужели ты разучилась понимать шутки?
   Дана не ответила. Она молча потягивала прохладный чай, чувствуя, как нервы понемногу успокаиваются. Ей было крайне неприятно перекладывать на подругу свои беды, но она понятия не имела, что делать. Ей казалось, все летит кувырком и не в ее силах остановить эту лавину.
   – Знаешь, что я думаю? – вдруг спросила Эйприл. – По-моему, все это не имеет никакого значения. Ты должна ему объяснить… – Эйприл сложила руки на груди. – Не перебивай. Я говорю не об извинении, а об объяснении. Это совершенно разные вещи.
   Дана молчала.
   – Ну подумай сама…