Бакстер Мэри Линн. Огни юга

   – Немного.
   – Мне жаль, не стоило заниматься с тобой любовью во второй раз.
   Дана усмехнулась.
   – А как насчет третьего и четвертого?
   – О’кей, ты права. Я жадный ублюдок.
   – Перестань извиняться. Я уже сказала, что я ни о чем не жалею, и хочу, чтобы и ты не жалел.
   Он держал руку между ее ног, греясь в тепле, которое он чувствовал там.
   – В первый раз, на кухне, мне показалось, что я занимаюсь любовью с девственницей, а не с женщиной, которая уже была беременной.
   Дана замолчала и сосредоточенно уставилась в потолок.
   Он оперся на локоть, наклонился к ней и, взяв за подбородок, повернул к себе. Ее глаза были полны слез.
   – Не надо плакать.
   Она всхлипнула.
   – Все в порядке. Если говорить об удовольствии от занятий любовью, я девственница.
   – Не хочешь рассказать, как это случилось?
   – Нет, – сказала она, вздрогнув.
   – Я тоже не хотел довериться тебе. У каждого свой скелет в шкафу. Но я сделал это. Время тайн прошло. Того, что случилось между нами, уже не отменить. Я хочу не только твое тело, но и твой разум.
   Господи, а ведь он говорит правду! Занимаясь с ней любовью, он подписывает себе смертный приговор. А что, если он больше никогда не увидит ее?
   – Это… это очень больно, – прошептала она, с трудом справляясь с волнением.
   Он видел ее лицо, на котором читалась боль, от чего оно становилось невероятно трогательным. Его сердце рвалось на части. Он молча наклонился и поцеловал ее сосок.
   Она погрузила пальцы в густые волосы у него на груди.
   – Я люблю, когда ты целуешь меня там. Все тело отзывается сразу же.
   – И я люблю целовать тебя там. Я люблю целовать тебя всю, везде. – Он поднял голову. – Но продолжай. Я не хочу отвлекать тебя.
   – Это настолько ужасно…
   – Для меня это не новость.
   – Ты думаешь, твое детство было горьким? Ты не представляешь, каким было мое! Я жила в аду.
   – С родителями?
   Ее лицо осталось серьезным.
   – У меня не было семьи. Отец сбежал до моего рождения, по крайней мере так рассказывала мать.
   – Было очень плохо?
   – Да. – Ее голос дрогнул. – Потому что он оставил меня с ней. – Слезы потекли у нее по щекам.
   – Ш-ш-ш, не плачь.
   – Моя мать была самая настоящая шлюха, у нее были дружки, череда, один сменял другого.
   – Но они не приставали к тебе, верно?
   – Не верно.
   – Что случилось? – Его голос помертвел. Он не хотел знать, но чувствовал, что должен.
   – Один из ее дружков изнасиловал меня.
   – О Боже! И что сделала твоя мать?
   – Сказала, что я сама виновата.
   Ее ответ был для Янси словно удар кнута. Он выругался.
   – Узнав, что я беременна, она выгнала меня из дома.
   – Иисусе!
   – Ночью я попала в аварию, когда ехала в семью проповедника, чтобы пожить там, пока не родится младенец. – Ее голос снова дрогнул. – Но как ты знаешь, этого не произошло.
   Янси почувствовал, что его сердце ухнуло вниз, но он обнял ее и крепко прижал к себе, так крепко, что мог сломать хрупкие кости.
   – Неудивительно, что ты боишься мужчин, – прошептал он, больше себе, чем ей. – И что было дальше?
   – Отец моей подруги был проповедником, и хотя он просто замечательный и много помогал мне, он не смог избавить меня от желания уничтожить того ублюдка, из-за которого я попала в аварию.
   – Поверь мне, если бы у меня был шанс, он бы пожалел о дне, когда родился.
   – Я уверена, что пожалел бы, – сказала она сквозь слезы.
   – Я первый мужчина, который прикоснулся к тебе с тех пор, как ты… – Он не мог продолжать. Чудовищное слово застряло в горле.
   –  Да.
   – О Боже! – повторил он. – А твоя мать? Эта сука еще жива?
   Дана отстранилась и посмотрела ему в лицо. Ее губы дрожали.
   – Жива и в полном порядке. Она здесь, в Шарлотсвилле.
   – Что?!
   – Моя мать – Вида Лу Динвидди.

Глава 29

   Ее всю трясло. Сердце трепетало. Она втягивала воздух глубоко, прерывисто. Вцепилась в рулевое колесо, стукнула по приборной доске. Ничто не помогло. Боль и ярость продолжали захлестывать ее.
   Вида Лу не могла припомнить, когда в последний раз была так рассержена. Как он смеет?! Как смеет этот Янси Грейнджер вот так предать ее?! Злые слезы жгли глаза, когда она смотрела, как Дана, растрепанная и сонная, отпирала покрытый росой автомобиль и забиралась внутрь.
   В животе ныло, словно кривой нож все глубже врезался в нутро. Ее дочь. Мысль о ней была настолько противна Виде Лу, что она боялась, что не сможет вынести и голова лопнет от давления крови, а она сама не удержится от громкого крика.
   Она колотила по рулю обеими руками, воображая, что перед ней головы Даны и Янси и она молотит по ним. Она не заметила, как сломала ноготь, и только когда капля крови упала на колено, поняла, в чем дело.
   – Дерьмо, дерьмо, дерьмо! – вопила она.
   Но ни вопли, ни проклятия, ни глухие удары по рулю и приборной доске не смягчили ее боль и ярость.
   Янси и Дана! Ее глаза неотрывно следили за машиной дочери, которая отъехала от тротуара. Очевидность произошедшего шокировала ее – все ясно по лицу. Как она могла ничего не заметить? Почему оказалась такой слепой?
    Ее любовник трахнул ее дочь!
   Истеричный смех вырвался из горла и едва не задушил ее. Она не может с этим смириться. Может, это неправда, сказала она себе, пытаясь ухватиться за соломинку? Возможно, все разъяснится, если она зайдет к нему?
   Да о чем это она? Что за глупости!
   Дана приехала к нему домой, и они трахались. Вот и все. Но когда началась их связь?
   Вида Лу не могла сказать, что заставило ее сесть в машину и среди ночи поехать к Янси. Тайсон побыл с ней, потом она выставила его, но не могла заснуть. Она приняла две таблетки, но и они не помогли.
   Вспоминая об этом, Вида Лу поняла, что противилась действию снотворного, потому что сама не хотела заснуть. Она думала о Янси, воображала его близость, фантазировала о том, чем бы они занимались с ним…
   Она понимала, что Янси избегает ее. Вида Лу могла это пережить, пока Янси не смотрел на других женщин. Она наблюдала за ним издали, день ото дня терзаясь все сильнее и начиная подозревать, что он на самом деле избегает ее. Но когда она обвинила его в том, что он встречается с другой, он отверг ее обвинения. И она поверила!
   – Дура! – закричала она, ненавидя себя.
   Ей следовало знать, что он не может жить без этого. Он ничем не отличается от любого другого мужчины. Но ее дочь? Боже! Представив себе Янси и Дану в постели, то, как он овладевает ею, Вида Лу почувствовала, что теряет рассудок.
   Вероятно, Янси все еще не понимает, что принадлежит ей, Виде Лу, и никто не получит его. Хватит! Ничего подобного больше не повторится. Эта сука должна исчезнуть отсюда.
   Она заплатит за то, что так унизила ее. Уж Вида Лу об этом позаботится.

* * *

   Дана не могла поверить, что все произошло за две недели. Но до сих пор у нее недостаточно материала, чтобы написать о Янси Грейнджере. Слишком много недосказанного, слишком много вопросов осталось без ответа. А без этого она не может подготовить сенсационный материал для «Ишьюз», которого от нее ждут.
   Дана посмотрела на часы. Руни снова в городе, он предложил ей позавтракать вместе. Она не отказалась – ей не хотелось быть в одиночестве. Кроме того, Руни не принял бы отказа.
   Ей пора выходить, но она стояла посреди комнаты и не двигалась. Ее мысли снова обратились к Янси. Неужели только два дня назад они занимались любовью?
   Ее лицо запылало. И это было на самом деле? Несмотря на горячую страсть, вспыхнувшую между ними, она убеждала себя, что это было всего лишь любовное свидание. Но стоило подумать о нем, как соски под блузой затвердели, доказывая огромную силу ее желания.
   Дана присела на кровать, почувствовав, что вся дрожит. Нельзя думать об этом постоянно, иначе можно сойти с ума. Янси Грейнджер – самый обыкновенный грубиян. Он не собирается вступать в серьезные отношения с женщинами. Она просто-напросто одна из длинного списка попавшихся на крючок.
   Но Дана не жалела о случившемся. Время, проведенное в его объятиях, залечивало старые раны. Она поняла, что ничем не отличается от других женщин, что не стала уродом из-за того, что много лет назад ее изнасиловали. Она действительно самая настоящая женщина.
   До Янси она не знала, разрешит ли мужчине когда-нибудь прикоснуться к ней. Она не понимала, насколько глубоки шрамы, нанесенные в прошлом ее телу, ее душе, и сомневалась, сможет ли время залечить их.
   Янси ответил на все вопросы. Она могла наслаждаться сексом, но не с любым мужчиной. Мысль о ком-то, кроме Янси, вызывала у нее протест.
   Дана улыбнулась, вспомнив, каким нежным он был, пока она не сказала, кто ее мать. Она не могла забыть его недоверчивый взгляд. Лицо его стало бескровным.
   – Проклятая сука! – воскликнул он и умолк, словно чья-то рука схватила его за горло и сдавила, едва не задушив до смерти.
   – Мне не стоило тебе говорить, – промолвила Дана. – Она считается твоим другом…
   – Она никогда не была моим другом!
   – Но она работает на твою больницу, и ничто не должно помешать этому. – Дана схватила его за руку. – Обещай, что никому не скажешь. Это моя проблема, не твоя.
   Прежде чем он ответил, зазвонил телефон – его вызвали в больницу. Дана уехала, пока он принимал душ, и с тех пор они не виделись и не разговаривали.
   Теперь ее мучил вопрос – позвонит ли он? Хочет ли она с ним встретиться? Потрясенная удовольствием от близости с Янси, она не могла забыть, что призналась ему в том, о чем не знала ни одна живая душа, раскрыла самые глубокие, самые мрачные тайны своего прошлого, рассказала ему, кто ее мать.
   Не успели слова сорваться с ее губ, как она пожалела о них. У нее нет никакого права вовлекать Янси в свою личную жизнь. Во всем виновата страсть, распалившая ее, и теперь она жалела о собственной откровенности.
   Дана не хотела, чтобы кто-то испытывал к ней жалость, и уж тем более Янси Грейнджер.
   Не в силах совладать с нахлынувшими мыслями, она вскочила с кровати, взяла сумку и вышла.
 
   – Ты обещала.
   – Я ничего не обещала, Руни. И перестань скулить.
   – Во-первых, ты обещала, а во-вторых, я не скулю.
   Дана поставила кофейную чашку и сосчитала до десяти. Они прекрасно поели, Руни развлек ее рассказами из своей судебной практики. А потом он попросил о том, чего она больше всего опасалась.
   – О’кей, ты не обещала, – сказал он, робко взглянув на нее. – Но пожалуйста, прошу тебя, пойдем со мной! Что тут такого? Клянусь, мы ненадолго.
   Он приглашал ее к себе. Родители ждали его, но он хотел появиться не один, а с Даной. Она понимала, этот момент наступит. В конце концов, он говорил ей в Ричмонде о своем желании познакомить их, а значит, ничего удивительного или неожиданного в его предложении нет.
   Однако ей совершенно не хотелось предстать перед родителями Руни.
   – Посмотри на меня, – попросила она мягко. – Я не могу выйти за тебя замуж. Ты должен знать.
   Он стиснул зубы.
   – А ты должна знать, что я не отступлюсь.
   – Но и я не сдамся.
   – Знаю, но это ничего не меняет. Я хочу, чтобы ты поехала со мной к моим родителям. – Он заискивающе улыбнулся. – Просто как друг, понимаешь?
   – Хорошо. – Она помассировала виски, надеясь отогнать надвигающуюся головную боль. – Теперь я понимаю, почему ты считаешься хорошим адвокатом.
   Руни усмехнулся и выпятил грудь.
   Через тридцать минут он уже подруливал к массивной парадной двери здания довоенной постройки.
   – Красивый дом, – восхищенно сказала Дана.
   – Согласен. Со временем он будет наш.
   – Как тебе не стыдно, это же твои родители!
   Войдя внутрь, Дана остановилась. Ей уже доводилось бывать в замечательных домах, но этот не был похож ни на какие другие: длинные лестницы, вестибюль с высоким потолком, откуда был вход в огромную шикарную гостиную.
   – Привет, дорогой.
   Дана и Руни обернулись. К ним направлялась женщина средних лет, на прекрасном лице сияла улыбка. Мать Руни выглядела именно так, как и ожидала Дана, – воплощение изящества: с безупречной прической, отменным маникюром, в одежде от дорогого модельера.
   – Привет, мама. – Руни быстро приложился к щеке матери. – Это мой друг, Дана Бивенс.
   – Добро пожаловать в наш дом, мисс Бивенс.
   – Пожалуйста, называйте меня Дана.
   Миссис Тримейн улыбнулась.
   – А вы меня – Анна Бет.
   – Ах, сын, наконец-то ты дома!
   Дана повернула голову и увидела мужчину, которого можно было принять за близнеца Руни, если бы не седые волосы и не брюшко, возникшее в результате чрезмерной страсти к спиртному.
   – Папа, это Дана Бивенс.
   Он пожал ей руку, а зеленые глаза осмотрели ее с головы до ног. Дана почувствовала, что понравилась матери Руни. Но не папе. Она знала, что с первого взгляда не понравилась Шелби Тримейну, так же как и он ей, хотя он вел себя безупречно. Всю жизнь она имела дело с мужчинами вроде него, которые считали себя лучше всех женщин и большинства мужчин.
   – Давайте пойдем в солярий, – предложила Анна Бет. – Сегодня прекрасный день. Я попрошу Мэриан принести завтрак туда.
   Солярий располагался рядом с кухней и служил местом сбора всего семейства.
   – Расскажите немного о себе, – попросил Шелби, как только все уселись.
   – Папа, ради Бога! Может, ты позволишь нашей гостье выпить чаю и отведать стряпню Мэриан, прежде чем начнешь допекать расспросами?
   В легком и насмешливом тоне Руни Дана уловила волнение. Она с улыбкой обернулась к Шелби.
   – Да мне и рассказывать нечего. Я тоже южанка, родилась и выросла в штате Техас.
   Руни подмигнул.
   – Должен тебя предупредить – папа, как и многие местные жители, считает, что Техас никогда не был частью Юга.
   – Сынок, я думаю, ты несколько преувеличиваешь. – Шелби глотнул холодного чая и скривился. – Боже, я забыл, какой мерзкий у него вкус! – Он обернулся к двери и закричал: – Мэриан, принеси бутылку из моего кабинета!
   Анна Бет неодобрительно посмотрела на мужа, который, как заметила Дана, нарочно проигнорировал ее взгляд.
   – Я полагаю, ваши родители до сих пор там? – спросил Шелби, глядя на гостью в упор.
   Казалось, в вопросе Тримейна не таилось никакого подвоха, но Дана сразу догадалась: его интересует, достаточно ли она хороша для его сына.
   Она не успела ответить, как в разговор вмешался Руни:
   – Их нет, отец. Они погибли в авиакатастрофе.

Глава 30

   Она придумала эту сказку много лет назад – не из желания обмануть кого-то, а просто так – и до нынешнего дня никогда не пользовалась своей выдумкой ради карьеры. Однако ей было неловко говорить об этом сейчас. Напрасно Руни вот так взял и выпалил, хотя Шелби весьма снисходительно принял новость.
   – О, бедняжка! – проговорила Анна Бет. – Мне так жаль…
   Дана чувствовала себя ужасно.
   – Это было давным-давно.
   – У вас есть братья и сестры? – поинтересовался Шелби, щедро плеснув себе виски.
   – Нет, я была единственным ребенком. – По крайней мере хотя бы это правда.
   – А что привело вас в наш город?
   – Она репортер, папа, – ответил Руни за девушку и снова подмигнул ей, пытаясь подбодрить. – Она приехала в город, чтобы сделать материал о Янси Грейнджере и новой больнице.
   Казалось, Шелби потрясен. Хорошо, подумала Дана, удивляясь, что он попался так неожиданно. Она-то думала, что этот человек знает все, что происходит в городе. Возможно, старый чудак не такая уж влиятельная особа, какой себя мнит. А может, выпивка виновата.
   – Это интересно. – Шелби почесал подбородок.
   Анна Бет дотронулась до руки Даны и улыбнулась.
   – Я думаю, это хорошая идея. Доктор Грейнджер заслуживает известности. Просто замечательно, что его выдвинули кандидатом на Нобелевскую премию.
   – Я согласен с мамой. – Руни снисходительно посмотрел на мать.
   – А что вы думаете по этому поводу, мисс Бивенс? – спросил Шелби, растягивая слова.
   – Я думаю, новая больница – хорошее дело для города.
   – Я рад, что вы это поняли. И я так думаю.
   – Правда? Вы меня удивили, мистер Тримейн.
   Он прищурился, а в голосе появилась настороженность.
   – Чем же?
   – Вашим отношением. Можно было предположить, что вы готовы пожертвовать землю. Позвольте спросить, а почему вы не сделали этого?
   Вены на шее Шелби вздулись.
   – Это не ваше дело, юная леди!
   Руни вскочил, а Анна Бет тихонько ахнула.
   Шелби, не обращая внимания на жену и сына, впился глазами в Дану, точно разглядывал ее в микроскоп.
   – Тримейны не обсуждают свои дела с посторонними. – И носитель этого имени уверенным шагом направился к двери.
   После его ухода повисла напряженная тишина. Наконец Руни откашлялся. Его мать, испытывая невероятную неловкость, попросила:
   – Пожалуйста, простите моего мужа за грубость.
   – Все в порядке, мама, – сказал Руни, как будто разговаривал с ребенком. – Почему бы тебе не прилечь?
   – Да, конечно, у меня разболелась голова. – Она неуверенно улыбнулась. – Вы простите меня, дорогая?
   – Конечно. Рада была с вами познакомиться.
   Анна Бет наклонилась и поцеловала Дану в щеку.
   – Приходите снова, слышите?
   Не в этой жизни, подумала Дана. А вслух сказала:
   – Спасибо, непременно.
   – Жаль, что все так вышло, – сказал Руни, когда они остались вдвоем.
   – Ты не виноват. Мне не стоило говорить ничего такого…
   – Я понимаю. Ты репортер, и это твоя работа – задевать самые уязвимые места.
   Дана ничего не сказала. Ей хотелось одного – уйти поскорее. Словно читая ее мысли, Руни схватил ее за руку.
   Они уже дошли до двери, когда Шелби снова появился.
   – Сын, я хотел бы перекинуться с тобой парой слов.
   Руни обернулся.
   – Не сейчас.
   – Нет, сейчас.
   Руни пожал плечами и обернулся к Дане.
   – Я недолго.
   Она наблюдала, как отец с сыном возвращаются в солярий, потом зашла в туалет, а когда вышла, ее взгляд упал на дверь соседней комнаты. Кабинет Шелби. Дверь открыта. Дана остановилась.
   Может ли она?.. Нет, конечно, нет. А собственно, почему нет? Ее уже обвинили во всех смертных грехах, так почему бы не сделать того, что хочется?
   С бьющимся сердцем Дана проскользнула в кабинет. А если ее здесь застанут? Она отогнала неприятную мысль и огляделась.
   Она понятия не имела, что именно собирается найти, но взгляд сосредоточился на письменном столе. Тяжелое пресс-папье в форме цветка магнолии привлекло ее внимание, и не только потому, что само по себе было прекрасно, а потому, что под ним лежал лист бумаги с именем и номером.
   Это может оказаться важным. Дана на всякий случай запомнила и то и другое и лишь потом торопливо вышла за дверь.
 
   – Ну, выкладывай, – покорно проговорил Руни, глядя на отца.
   – Теперь так разговаривают с родителями?
   – Не заводись, папа. Возможно, она вышла за рамки, но она мне нравится.
   – Она всего-навсего чертовски любопытный репортер.
   – Я сказал, она мне нравится.
   – Как далеко зашло у тебя это «нравится»?
   – Я люблю ее, – сказал Руни и, помолчав, продолжил: – И попросил выйти за меня замуж.
   Лицо Шелби стало пепельным, а когда он заговорил, его голос дрожал.
   – Что она ответила?
   – Она сказала «нет», но я не сдамся.
   – Черт возьми, Руни…
   Младший Тримейн замахал руками и покачал головой:
   – Я не хочу обсуждать этот вопрос, папа. Кроме того, меня ждут.
   – Не выводи меня из себя! – завизжал Шелби.
   Руни направился к двери.
   – Ты не слишком хорошо выглядишь, – заметила Дана, когда они сели в машину. – О чем вы говорили с отцом?
   – Я думаю, ты сама догадываешься.
   – Обо мне, – ровным голосом сказала Дана.
   – Совершенно верно.
   – Насчет земли?
   – Да, это стало причиной его тирады, я уверен.
   – Ты расстроился?
   – Нет, но я не хочу, чтобы ты говорила об этом кому-нибудь. Хорошо?
   – Не скажу.
   – Я знаю, он поступит с землей так, как надо для больницы.
   – Что еще он сказал? – спросила Дана.
   – Почти ничего, потому что я посоветовал ему заниматься своим делом.
   – Думаешь, он послушается?
   Губы Руни дернулись.
   – Конечно, нет.
 
   Дана бросила сумку на кровать и села. Она не могла стоять, слишком взволнованная визитом к Руни. Да, она задела за живое, спросив Шелби насчет земли. То, что он принялся так яростно обороняться, подтвердило ее мысль: он ведет двойную игру.
   Деньги. Она догадалась о мотиве, которым он руководствовался. Но разве Шелби не понимает, что не в силах заставить Руни заниматься политикой, если тот не хочет? Возможно, Руни совершенно правильно поступает, не желая впутываться в это дело, подумала Дана. Люди вроде Шелби Тримейна думают, что любого могут заставить плясать под свою дудку.
   Интересно, а Шелби сталкивался с Янси Грейнджером? При этой мысли на губах Даны появилась улыбка. Она бы с интересом посмотрела на их встречу. Когда Янси узнает, что задумал старик, это будет сущий ад.
   Внезапно имя и номер, обнаруженные в кабинете Шелби, всплыли в памяти. Она сняла трубку и позвонила в Вашингтон. Через несколько секунд на том конце провода раздался голос Тима Гаррисона из «Ишьюз».
   Дана представилась и сказала:
   – У меня есть имя и номер. Надо проверить, имеют ли они отношение к решению о продаже земли.
   – Ох, должно быть, телепатия существует.
   – Почему ты так решил?
   – Я собирался тебе звонить.
   Она выпрямилась.
   – Правда?
   – Имя, которое тебя интересует, случайно, не Андерсон?
   – Да. – У Даны вспотели ладони. – Ты знаешь, кто это?
   – Человек по имени Ньютон Андерсон получил деньги от людей, которые называют себя «Андерсон груп».
   – Они имеют отношение к земле Тримейна?
   – Более чем. Они хотят заполучить ее под парк отдыха и готовы выложить кучу денег.
   Дана была потрясена. Парк отдыха вместо больницы? Боже, значит, игра и в самом деле идет по-крупному!

Глава 31

   Шелби Тримейн придвинул к себе чашку кофе с виски, сделал глоток и улыбнулся. Хотя все внутри горело – от горла до желудка, – ему это чертовски нравилось. Ну просто манна небесная!
   Он вздохнул, откинулся в кресле и посмотрел в окно. Жаль, что у него нет настроения наслаждаться великолепным утром. Все, что он видел, – это огромный оранжевый шар, поднимающийся на востоке и способный высветить всю грязь.
   Жениться на этой мерзавке? Шелби попробовал не обращать внимания на горький вкус во рту. Да он сойдет в могилу, но не позволит Руни жениться на Дане Бивенс. Он и раньше видел работающих женщин вроде нее, они гонялись за мужчинами, похожими на Руни. Белая шваль – вот они кто, и ничего больше.
   Два дня назад он привел ее в дом, и все это время у Шелби было отвратительное, просто ужасное настроение. Он несколько раз довел Анну Бет до слез. Впрочем, у нее глаза всегда на мокром месте. Да разве он виноват? Ведь это Руни ее привел. Никакая кретинка с острым языком и тугой задницей не сорвет его планы насчет будущего единственного сына. Он пока не знает, что ему суждено стать политическим деятелем.
   Все, что необходимо Руни, – это пара сенсационных дел и много-много денег, и тогда ему открыт путь к вершине политической лестницы. Дела не проблема, был уверен Шелби, но денег маловато.
   Он улыбнулся. Скоро они будут, и столько, сколько надо для продвижения Руни во власть, в сенат.
   Шелби любил размышлять об этом, мечтать, прислушиваться к внутреннему голосу, обещавшему ему желанное.
   Но что-то надо делать с этой Даной Бивенс, а это не просто. Во-первых, Руни сейчас думает не головой, а совсем другим местом – тем, что промеж ног, а во-вторых, Бивенс, конечно, белая шваль, но обертка хороша, ничего не скажешь.
   Она без колебаний схватилась с ним и за это достойна восхищения. Фактически она выиграла первый раунд, а это кое-чего стоит. Она докопается до сути. Она умеет держаться, но ей недостает лоска, который необходим жене Руни Тримейна.
   Шелби ухмыльнулся и сделал очередной глоток своего лечебного кофе. Техас.Он не поверил в эту историю, хотя сам не знал почему. Но это не важно. Она не та женщина, которая подойдет его сыну. Руни нужна жена с голубой виргинской кровью, как у него, чтобы их прекрасные дети продолжили славный род Тримейнов. А Дана Бивенс пускай возвращается в ту дыру, из которой выползла.
   Над своим решением Шелби думал достаточно долго, а потом потянулся к телефону.
   После седьмого гудка трубку сняли.
   – Позвольте поговорить с Говардом.
   – Он спит, – ответил раздраженный женский голос.
   – Черт возьми, мне не важно, чем он занимается! Скажите, что это Шелби Тримейн.
   На линии стало тихо. Потом в трубке раздалось:
   – Простите, мистер Тримейн. Мэри Джейн не знала, кто это.
   – Засунь свои извинения себе в штаны, – отрубил Шелби. – У меня есть работенка для тебя. Я хочу, чтобы ты выяснил все о женщине по имени Дана Бивенс. Она репортер из Ричмонда.
   – Когда вам необходима информация?
   Шелби посмотрел на часы.
   – Два часа хватит?
   – Вы серьезно?
   – Да уж куда серьезнее, – холодно ответил Шелби.
   – Сделаю все, что смогу, сэр.
   Шелби швырнул трубку на рычаг и направился к бару смочить горло чем-нибудь покрепче.
   Надо расслабиться, сказал он себе. Наверняка он получит ответ на свой вопрос не через два часа, а гораздо позднее.
   Он оказался прав. Они с Анной Бет только закончили обед, когда Мэриан вошла в столовую.
   – Вам звонят, сэр. Мистер Говард Донован на проводе.
   Он бросил салфетку на стол.