Баландин Рудольф Константинович. 100 великих богов

   Фрейя, молчи! Я насквозь тебя вижу. За тобою немало грехов: Ни единого нет среди асов и альфов, Кто б любовником не был тебе.
   Только теперь возмущенная Фрейя воскликнула: «Лжив твой язык». (Без сомнения, в данном случае Локи по меньшей мере сильно преувеличил.) Тогда он обзывает ее колдуньей недоброй и добавляет, что как-то раз ее застали на постели у брата (Фрейра). Правда, остается неясным, была ли при этом кровосмесительная половая связь. Но, безусловно, складывается впечатление, что у древних германцев нравы были достаточно вольные.
   Подводит итог обвинениям Локи в адрес женщин пожилой рассудительный Ньёрд, отец Фрейи и Фрея:
   Не большая беда, если женщина вздумает С возлюбленным ложе делить.
   Однако Фрейи пришлось однажды вовсе не по любви отдаваться четырем Брисингам-цвергам за то, что они изготовили для нее чудесное ожерелье Брисингамен. Оно служит амулетом, помогающим при родах (иногда так называют пояс Фрейи).
   Красота Фрейи привлекает обитателей всех четырех божественных миров: асов, ванов, ётунов и цвергов. Ради того, чтобы жениться на ней, ётун Трюм совершает дерзкий и опасный поступок: похищает молот Тора. С помощью волшебного наряда из перьев, которым владела Фрейя, Локи пронесся по воздуху и достиг страны великанов, где и узнал о сватовстве Трюма.
   Тор пришел к Фрейе и предложил ей надеть брачный покров и отправиться в край исполинов-ётунов. Вспыхнула Фрейя, вскипела гневом: Весь город богов всколебался кругом, На груди у нее ожерелье порвалось. «Заслужу я названий распутнейшей в свете, Если в край исполинов отправлюсь с тобой!»
   Оказывается, насильно выдать ее замуж не могут даже боги (женщины у германских племен обладали немалыми правами, да еще слыли колдуньями, так что перечить им было опасно). Пришлось самому Тору надеть женское платье, притвориться невестой и украсить шею ожерельем Бриси-нгамен.
   Связь Фрейи с колдовством подчеркнута тем, что она является на похороны Бальдра в повозке, запряженной кошками. Но все-таки главное в ней другое. В Младшей Эдде сказано о Фрейе: «Ей очень по душе любовные песни. И хорошо призывать ее на помощь в любви». Тем не менее там же дана Фрейе не слишком лестная характеристика: «Ты к Оду стремилась, желаньем томясь, и другие к тебе под подол забирались; ты по ночам, распутная, бегаешь, как Хейдрун [коза] с козлами бегать умеет». Но чего только не прощают люди прекрасной богине красоты!

БАЛЬДР

   Как многие положительные герои в мифологии и литературе, Бальдр лишен яркой индивидуальности и противоречивых черт характера, которые подвигают бога или человека на неожиданные поступки.
   В Младшей Эдде сказано: «Второй сын Одина – это Бальдр. О нем можно сказать только доброе. Он лучше всех, и его все прославляют. Так он прекрасен лицом и так светел, что исходит от него сияние». Правда, там же говорится, будто он не только самый сладкоречивый и благородный, но также самый мудрый из асов. Последнее приходится считать сильным преувеличением, ибо мудрейший из асов все-таки Один.
   Бальдр фактически не проявляет себя в активных действиях. Просто, он очень хороший и добрый, его любят родители и другие асы, потому что он никому не делает зла. Единственно, кого он раздражает – это непомерно активного, язвительного и зловредного Локи.
   С некоторых пор юному Бальдру начинают сниться зловещие сны – предвестники беды. Узнав об этом, боги решают оградить его от возможных опасностей. От каких? Тайны грядущего неведомы даже асам. Один вынужден отправиться в царство мертвых – Хель, чтобы узнать от провидицы судьбу сына. (Мысль интересная: то, до чего не способны догадаться живущие, хранят умершие или, точнее, самые одаренные из них.)
   Пробудив пророчицу-вёльву от вечного сна, Один узнает от нее, что Бальдру суждено умереть от руки слепого бога Хёда. И тогда богиня Фригг решила преодолеть судьбу и взяла клятву с огня и воды, камней и металлов, деревьев и животных – со всех существ и вещей – в том, что они не причинят никакого вреда ее сыну. Забыла она только о ветвях омелы, обитающей на деревьях.
   Бальдр стал неуязвимым для стрел, и боги временами забавлялись стрельбой по нему. В этом принимал участие и слепой Хёд. Ему-то и подсунул злокозненный Локи ветку омелы вместо дротика. Так из-за ничтожной ветки погиб светлый юный бог. Его тело боги переносят на берег моря, кладут в огромную ладью и сжигают. Его жена Нанна умирает с горя, и ее тоже кладут в погребальный костер вместе с конем Бальдра.
   (Отметим, что такой обычай погребения знатных лиц был распространен среди викингов и славян, причем если жена не умирала с горя, а такое вряд ли случалось часто, ей все равно приходилось сопровождать мужа в последний путь вознесения к небесам в языках пламени.)
   За смерть Бальдра мстит Вали, сын Одина от богини Ринд. Хотя ему всего лишь один день от роду (можно предположить, что день богов не тот, что у людей), он убивает невольного убийцу Хёда, который уподобился слепому року. С этого начинается гибель богов, и она принимает страшный размах в последней битве с устремленными на них темными свирепыми силами. Тогда будет свергнут Один со своего престола и погибнет в пасти чудовищного волка.
   Но все это еще не означает конца света. Возродится природа, воскреснет Бальдр и помирится с восставшим из мертвых слепым Хёдом… Хотя, как знать, не был ли оптимистичный финал добавлен более поздним автором для того, чтобы успокоить слушателей, смягчить грозную трагичную картину гибели богов?
   Некоторые исследователи предлагают другой, тоже оптимистический вариант. Согласно их версии, Бальдр – это образ умирающего и воскресающего бога, столь характерный для многих религий. Он олицетворяет весеннее возрождение природы после того, как она была погружена в зимний мертвящий сон слепой природной стихией.
   Однако надо заметить, что подобные символические сочинения не характерны для германских мифов. Природные стихии там представлены разве что в образах исполинов; некоторые из них можно отождествлять с ледниками или вулканами. Даже Мировое Дерево не пребывает в покое или вечном цветении:
   Люди не знают, как Ясень великий
   Много выносит невзгод: Сверху гложет олень, увядает полдерева, Корни ест Ниддхогр дракон.
   В комментарии к этой строфе переводчик Старшей Эдды С. Свириденко писал: «Ни в одной космогонии не рисуется так ярко, как в германской, представление о вечных разрушительных процессах, которым подвержен мир. Все существующее носит в себе начала распада: к этому мотиву германские мифы возвращаются с трагической настойчивостью, очень характерною для неумолимой прозорливости германского мировоззрения, столь рано успевшего расстаться с наивною верою в нескончаемое существование земли». Смертны люди, смертны цивилизации, смертно человечество… Почему бы не верить в неизбежную гибель богов?

БРАГИ

   Имя этого бога не часто встречается в исследованиях, посвященных германской мифологии. Вот что сказано о нем в Мифологическом словаре (М.,1991):
   «БРАГИ («поэт», «лучший», «главный»; также сравним русское «брага»), в скандинавской мифологии бог-скальд, муж богини Идунн. Имя Браги, возможно, указывает на связь со священным опьяняющим напитком».
   Однако прежде всего обратим внимание на сам факт того, что Браги причислен к числу высших богов, асов, несмотря на то что он не совершает никаких славных подвигов и не является идеализированным героем подобно Бальдру.
   Чаще всего упоминается Браги в том разделе Старшей Эдды, где повествуется о злоречии Локи на пиру богов. Нежданное появление Локи все боги и богини встречают молчанием. Лишь Браги осмеливается напомнить Локи, что его никто не звал и он – нежеланный гость. Один все-таки предоставляет место за столом Локи, и тот пьет во здравие всех присутствующих, кроме Браги.
   Показательно, что Браги и не думает обижаться на него, а больше всего опасается того, что своими высказываниями Локи будет сеять распри среди богов. И готов даже отдать за то, чтобы это предотвратить, все ценное, что у него есть. Язвительный Локи восклицает:

 
Отколь у тебя будут кони и кольца?
Битвы добыча не для тебя!
Из всех здесь пирующих асов и альфов
Ты, Браги, всех менее храбр:
От боя ты живо бежишь.
 

   Из этих слов следует прежде всего то, что свои богатства боги добывали в боях и последующих грабежах. Этим еще раз подчеркивается принадлежность асов к разряду воинов или даже предводителей дружин. Тем более странно, что среди них полноправным асом считается Браги.
   На словесный выпад Локи Браги отвечает: это ложь! Учтем, что едва ли не он один из всех богов и богинь так ясно и резко отметает оскорбительные обвинения Локи. Возможно, Локи действительно оклеветал Браги, пользуясь тем, что тот не может вступить с ним в схватку, находясь в гостях, на пиру.
   Жена Браги Идунн, которую Локи обвинил в том, что она чаще всех богинь жаждет объятий мужских, не сочла нужным возражать, стараясь прекратить ссору:

 
Оскорблять не желала я Локи словами
В доме у Эгира здесь;
Браги смирить, возбужденного брагою,
Я хотела, что б бою не быть.
 

   Кстати, обижать Идунн было небезопасно: в ее ведении находились волшебные яблоки, благодаря которым богам удавалось сохранять вечную молодость. Тот же Локи в, обмен на свою свободу хитростью отдал ётуну Тьяцци Идунн с ее «молодиль-ными» яблоками. Вскоре боги почувствовали утрату: они начали стареть. Схватив Локи, они пригрозили ему смертью, если не вернет Идунн (что он и сделал).
   Есть предположение, что некогда существовал миф о священном «бодрящем» напитке (браге?), возвращающем молодость (от него, как известно, взрослые порой впадают даже в детство, словно разучившись ходить и связно говорить). Одним из компонентов браги могли быть яблоки, а изготавливала пьянящий напиток жена Браги, потому-то и стали считать такие яблоки молодильными, а напиток получил имя ее мужа. Такое предположение вполне правдоподобно.
   Но, безусловно, не это обстоятельство стало основанием для того, чтобы Браги причислили к клану славных асов. Главное то, что Браги был скальдом. Так назывались поэты-певцы у викингов, древних скандинавов. Норманны, «северные мужчины», были не только отважными воинами и мореходами. Они изобрели своеобразную письменность, а также передавали из уст в уста в стихах и прозе рассказы, поэмы, легенды о деяниях богов и героях, о любви и коварстве, преступлениях и подвигах. Именно благодаря этим талантливым вдохновенным людям были созданы песни Эдды.
   Один из ётунов поинтересовался у Браги, откуда взялось искусство, называемое поэзией? И тогда Браги рассказал о том, как возник так называемый «Мёд поэзии». После войны асов и ванов боги смешали слюну в чане и слепили мудрого человечка Квасира. (Между прочим, у многих первобытных народов таким образом делали закваску.) Карлики-цверги убили Квасира, кровь его смешали с пчелиным воском, и таким образом создали «мёд поэзии». Однако все три чана с медом карлики вынуждены были отдать семье убитой ими четы великанов.
   Чтобы добыть «мёд поэзии», Одину пришлось совершить целый ряд убийств (с помощью колдовства), превратиться в змею, пролезть через отверстие в скале к тайнику, где хранился «мёд поэзии», осушить все три сосуда и, обернувшись орлом, возвратиться в Асгард. Здесь он изрыгнул весь выпитый волшебный напиток в чашу.
   Так получили «мёд поэзии» боги и те люди, которые умеют слагать стихи. А из всех богов только сам Один и Браги одержимы духом поэтического творчества.
   Складывается впечатление, что в истории о «мёде поэзии» зашифрован способ изготовления (начиная с квашения) хмельного напитка, который для крепости выдерживают определенное время в закрытом сосуде. Возможно, в него добавляли для усиления наркотического действия какое-то зелье, связанное с теми компонентами, которые символически представлены образами змеи и орла. Но все это, конечно же, предположение, не более того.
   Так или иначе, «мёд поэзии», а также бог-скальд Браги в мифах древних германцев связаны с опьяняющей брагой, возбуждающей и вдохновляющей рассказчика или певца. Сладость и завораживающее рассудок волшебство поэзии пленяло, как видим мы, не только утонченных эстетов, но и древних суровых воинов, отважных викингов. Потому и включили они Браги в свой круг, оказывая ему почтение. А сами поэты уже в те времена пьянели не только от творческого экстаза, но и от хмельного напитка, который называли «мёдом поэзии».

ЛОКИ

   В Эдде имя этого аса упоминается не на много реже, чем имя Одина. Однако исследователи не зарегистрировали следов культа Локи у древних германцев, и даже неясно, как среди асов оказался этот сын великана Фарбаути. Известно только, что он был связан с Одином обрядом кровного братства, но почему, при каких обстоятельствах это произошло, остается тайной. (В процессе этого обряда надлежало надрезать себе руки, смешать кровь, налить в рог с медом или пивом, который осушали пополам; скрепленное таким образом братство считалось более крепким, чем семейные узы.)
   Локи – фигура противоречивая, многоплановая. Попытки некоторых ученых определить его принадлежность к какой-либо стихии или какому-то человеческому качеству трудно назвать убедительными. «Что такое Локи? – писал М.И. Стеблин-Каменский. – Бог огня, или воды, или смерти, или растительности и т. п. (как его раньше толковали), или он (его последнее толкование) – ум без чувства ответственности? Решение подобных мнимых загадок до сих пор считается задачей науки».
   Действительно, этот сложный образ представляет собой личность, а не символ. Учитывая его склонность строить всяческие козни, враждовать с богами и насмехаться над ними, есть основание считать его воплощением зла, темным пятном в светлом Асгарде. Тем более что именно Локи явился подлинным убийцей прекрасного и добродетельного Бальдра, подсунув слепому Хёду вместо дротика ветку омелы – единственное на свете оружие, способное убить Бальдра. Более того, тот же Локи помешал богам вернуть Бальдра из царства мертвых.
   И все-таки сопоставлять Локи с силами зла, в виде некоего скандинавского (исландского) воплощения падшего ангела, Люцифера, было бы явным упрощением. Прежде всего, древние германцы были достаточно далеки от христианских нравственных категорий и стремления резко разграничивать добро и зло. Абсолютные моральные критерии были им чужды, как всякие абстракции вообще. У них даже повелитель богов Один не совершенен. На пиру богов Локи бросает ему в лицо:

 
Один, молчи! Ты часто нечестно
Жребий решаешь в сраженьях мужей.
Не раз ты дарил не тому, кому надо,
– Трусу победу дарил.
 

   Один не опровергает этих слов, и в ответ обличает Локи по принципу «сам ты – нехороший»:

 
Если и правда, что трусу не раз я
В битве победу дарил,
– То ты восемь зим был во мраке подземном;
Там, как служанка, доил ты коров;
Даже детей ты родил тогда,
В женском обличьи являясь.
 

   Можно только изумиться способностям Локи: он ухитрился жить в царстве мертвых, да еще превратиться в женщину (а не просто исполнять ее роль) и рожать детей. Это вряд ли более позорно для мужчины, чем исполнять женские обязанности, как было с Одином, который, по словам Локи, некогда «колдовал, словно ведьма… В женском обличьи являясь».
   Таким образом, каждый из богов (если не считать Бальдра) – не без греха, что и подчеркивает Локи на пиру, обличая каждого из присутствующих, включая женщин. Впрочем, и понятие греха у древних германцев если не отсутствует вовсе, то является относительным, естественно присущим не только людям, но и богам.
   И еще одна особенность их мировоззрения: вера в судьбу. То, что Один дарует порой победу не лучшему воину, свидетельствует о том, что его могущество не безгранично и он вынужден отступить перед предначертаниями судьбы. Верховному богу даже суждено погибнуть в конце мира богов, и проглотит его чудовищный волк Фенрир, отец которого именно Локи, а мать – исполинша Ангрбода. У этой четы родились еще владычица царства мертвых Хель и мировой змей Ёрмунгард.
   Если эти дети Локи унаследовали какие-то его качества, то образ этого бога обретает особое величие. Превратившись в кобылу, он ухитрился соблазнить жеребца, помогавшего великану строить Асгард, родив чудесного восьминогого коня для Одина. Кстати, этот поступок Локи был, можно сказать, жертвенным во благо богов. Дело в том, что великан обещал полностью выстроить Асгард (город асов) за кратчайший срок – полтора года (как видим, сами асы то ли не умели, то ли не желали заниматься строительством). В награду он запросил Солнце, Луну и прекрасную Фрейю. Боги вынуждены были согласиться. И тогда хитроумный Локи сумел отвлечь от работы жеребца великана, что ему и удалось, в результате чего Асгард остался незавершенным в назначенный срок, что и спасло Солнце, Луну и Фрейю.
   Локи часто сопровождает богов в их странствиях и приключениях, он легко превращается в разных существ и без зазрений совести творит злые дела, хотя едва ли не менее часто совершает благие поступки или исправляет причиненные им ранее неприятности, нанесенный ущерб. О некоторых его делах мы упоминали раньше при характеристике других богов. Упомянем еще, что ему приписывают изобретение сети, с помощью которой он выловил карлика Андвари, плававшего в облике щуки. Карлика заставили отдать его золото; среди сокровищ было кольцо, на которое карлик наложил проклятье. С той поры это золото приносило несчастье всем своим владельцам (эта тема была обыграна в легенде о кладе Нибелунгов)
   Итак, нет никаких оснований считать Локи злым духом. Он скорее воплощение бурной деятельности, хитрости, изворотливости, проницательности (он знает многое из того, что неведомо асам), изобретательности, аморальности и в то же время совестливости. Последнее утверждение может показаться странным, если учесть ряд бессовестных поступков Локи (он срезал золотые волосы у супруги Тора Сив; украл, обернувшись блохой, волшебное ожерелье Фрейи; отдал Идунн во власть великана Тьяцци, едва не оставив богов без омолаживающих яблок; ради собственного спасения заманил к великанам Тора, безоружного, без молота и Пояса Силы. Тем не менее он иногда выручает асов из беды, помогает вернуть молот Тора, возвращает Идунн, заставляет кузнецов-цвергов изготовить из чистого золота новые волосы для Сив. Но главное не это Локи имеет не только наглость, но и смелость обличать богов.
   В повествовании о перебранке Локи с богами (Старшая Эдда) выясняется, что они слишком часто ведут себя предосудительно или даже позорно. Только Локи осмеливается сказать им об этом в глаза. К сожалению, делает он это не из чистых побуждений, а напившись браги и злословя. Тем не менее упреки и обвинения его по большей части справедливы.
   На пиру богов Локи убивает одного из слуг хозяина, которого похвалили гости Возмущенные боги прогнали Локи в лес, однако он возвращается и выясняет, что боги славят собственные дела, хвалятся отвагой и победами. Из чувства противоречия (и справедливости?) Локи снова садится за стол, чтобы досадить гостям, напомнить им об их не славных делах и «желчью приправить их праздничный мёд» (ведь не только люди стараются забывать о своих постыдных поступках). Одна из богинь замечает:
   Давно мы все знаем, что Локи насмешник, Ругатель и враг всех богов.
   Насмешник и ругатель – да, но враг далеко не всегда, нередко бывает и другом. Обличая других, Локи честно признается, что по его вине погиб Бальдр (и говорит это его матери), что он соблазнял чужих жен. Порой он напоминает пьяного, у которого что на уме, то и на языке. Пожалуй, он хуже всех богов или, во всяком случае, желает казаться таким из чувства противоречия и протеста против их самовосхвалений.
   Локи не боится наказания за свои обличения, злоязычие и саморазоблачения Он доверяется судьбе и знает, что ему уготована страшная казнь. Вот как завершается песнь «Перебранка Локи»:
   «Локи скрылся, приняв облик лосося, в водопаде Франангр. Там боги изловили его. Он был связан при помощи кишок его сына Нарни (убитого богами); а его сын Вали превращен был в волка. Скади взяла ядовитую змею и прикрепила ее над головою Локи, так что яд (из змеиной пасти) падал ему на лицо. Сигин, жена Локи, села возле него и подставляла чашу под падавший яд. Когда чаша наполнялась, она выливала ее содержимое, и яд в это время падал на Локи. Тогда он бился так сильно, что горы дрожали. И это было названо землетрясением».
   Оставим в стороне наивное предположение о причинах землетрясений (вряд ли его принимали всерьез). Но можно ли утверждать, что в образе Локи наказано зло, а добродетель восторжествовала? Нет, конечно. Боги просто избавлены на некоторый срок от напоминаний, пробуждающих угрызения совести, только и всего. Трудно согласиться и с мнением Е. М. Мелетинского о том, что «Локи… комически-демоническая фигура, отрицательный вариант культурного героя (положительный – Один) и мифологический плут-трикстер с отчетливой хтонически-шаманской окраской…» И хотя у Локи присутствуют черты паука (антропоморфного, мифологического), все-таки он нередко фигура не столько комическая, сколько трагическая, и далеко не всегда демоническая и отрицательная (так же как Один – вовсе не положительный герой).
   Локи не противопоставляется богам, а дополняет их, полнее раскрывает их качества – достоинства и недостатки.
   Благодаря Браги мы имеем песни о деяниях богов. Благодаря Локи знаем многое о богах из того, что они сами бы не рассказали, о чем подчас и сами забывали или старались не вспоминать. Без Локи боги были бы более безликими, а их мир – более серым, однообразным и скучным.

РУСЬ

   Сведения по мифологии Древней Руси, или, точнее говоря, восточного славянства, очень скудны. Когда наш великий энциклопедист М. В. Ломоносов попытался привести эти сведения в единую систему, то вынужден был с огорчением отметить: «Мы бы имели много басней, как греки, если бы науки в идолопоклонстве у славян были».
   Действительно, до принятия христианства тысячу лет назад на Руси практически отсутствовала письменность, а интерес других народов к русским мифам был минимален. Но ведь и у германских народов положение было немногим лучше, однако они все-таки сумели воссоздать многие свои мифы уже во времена принятия христианства. В Древней Руси таких собирателей и хранителей «языческих» сказаний и верований не нашлось.
   Центрами письменной культуры на Руси были почти исключительно монастыри, да и летописцы были из монахов. Православная церковь старалась искоренять языческие суеверия, упоминая об их сути редко и только критически. Имена и деяния великих дохристианских богов были вытравлены из сознания народа. Правда, этим не были поколеблены всерьез суеверия: разнообразные предрассудки сохранялись и множились, а из прежних богов сохранялись в народной памяти только самые скверные и нечистые, связанные с опасными духами природы или ночными страхами: кикиморы, ведьмы, черти, водяные, лешие, русалки, домовые…
   Остается открытым вопрос: а были ли у разных славянских племен – пусть даже исторически, географически и культурно родственных, как восточные славяне – общие боги. На примере других народов можно предположить, что таковых не было. Из богов, которых есть некоторые основания считать общими для восточных славян, обычно называют двух: Перуна и Велеса (Волоса). Первый наиболее почитался знатью, князьями и дружинниками, а второй – простым людом, занятым преимущественно сельским хозяйством, охотой, собирательством, рыболовством.
   Славянские племена, обитавшее в Южной и Юго-Восточной Прибалтике, веками контактировали с германскими племенами и принимали участие в походах викингов. Тем не менее германская мифология и славянская различны и практически не имеют между собой ничего общего. Объяснение этому феномену требовало бы обстоятельного исследования. Но для наших целей и без претензий на обладание истиной хотелось бы сослаться на выдающегося немецкого мыслителя Иоганна Ротфрида Гердера. В «Идеях к философии истории человечества» он писал, что германцы отличаются «ростом и телесной силой, предприимчивостью, смелостью и выносливостью на войне, героическим духом, способностью подчиняться приказу, следовать за вождями, куда бы они ни повели, и разделять покоренные земли между собой как добычу… Начиная с Черного моря и по всей Европе немцы наводили ужас…»
   Согласимся, что история Германии XIX и первой половины XX века подтвердила правильность такой, пусть и слишком обобщенной, схематичной характеристики.
   Как верно отметил Гердер, «славянские народы занимают на земле больше места, чем в истории… Несмотря на совершенные ими подвиги, славяне никогда не были народом воинственным, искателями приключений, как немцы… Повсюду славяне оседали на землях, оставленных другими народами, – торговцы, земледельцы и пастухи, они обрабатывали землю и пользовались ею;…их спокойное бесшумное существование было благодатным для земель, на которых они селились. Они любили земледелие, любили разводить скот и выращивать хлеб, знали многие домашние ремесла и повсюду открывали полезную торговлю изделиями своей страны…»