Страница:
Внезапно, словно почуяв опасность, Роберт открыл глаза, увидел, с какой тоской и болью Аманда смотрит на Адама, и в ту же секунду рывком опрокинул ее обратно на подушку и впился в губы жадным, грубым поцелуем. Ее глаза испуганно раскрылись, она попыталась увернуться от его губ, опасаясь, что Роберт распалится окончательно и даже забудет о присутствии Адама. По бледным щекам потекли слезы, из груди вырвался стон. Аманда знала: всего одно слово — и Адам встанет на ее защиту. И тогда может случиться непоправимое. Нет, она не посмеет ради собственного спасения рисковать жизнью Адама. Она не стоит такого риска. Наконец Роберт оторвался от ее губ и грозно, многозначительно посмотрел ей в глаза. Еле слышно Аманда прошептала:
— Пожалуйста, Роберт, перестань. Я ничего не скажу. — И тут ей пришлось зажмуриться — такая отвратительная, злорадная улыбка исказила его лицо.
Утро пролетело как-то незаметно, занятое обычными хлопотами, и Аманда оглянуться не успела, как Адам собрался уезжать. Она приготовила ему в дорогу немного еды. И вот уже он стоит на пороге и старается делать вид, что слушает прощальные напутствия Роберта, который решил обставить отъезд со всей возможной вежливостью.
В эти минуты, когда Адаму волей-неволей приходилось смотреть в лицо Роберту, Аманда успела украдкой полюбоваться Адамом и даже несмело улыбнулась своим мыслям. Он почти не изменился с тех пор, как она впервые увидела его в лесной чаще. Волосы отросли и сильно выгорели на солнце, но были все такими же густыми и слегка завивались на концах, кожу покрывал коричневый загар. Однако на добродушном, привлекательном лице, так часто согревавшем ее своей широкой, дружеской улыбкой, не было сейчас и тени веселья — оно казалось сосредоточенным и хмурым. Аманда старалась не задумываться, что это могло означать, и продолжала разглядывать Адама, скользя взглядом по широким, прямым плечам, стройному, сильному, мускулистому телу. Фигура молодого великана, которому удивительно шла простая одежда из коричневой замши, излучала силу и мощь, и трудно было представить нежность и чуткость, крывшиеся под грубоватым обликом сурового разведчика.
Внезапно ей на плечо легла тяжелая рука, а железные пальцы до боли впились в мягкую плоть, вынуждая поторопиться с ответом.
— Я сказал Адаму, что вряд ли нам суждено увидеться вновь, потому что мы собираемся вскоре сняться отсюда, пожениться в какой-нибудь деревне и перебраться подальше, чтобы начать новую жизнь там, где нас никто не знает.
Аманда почувствовала, как кровь отхлынула от лица, и ошеломленно повторила, впервые задумавшись над смыслом ужасных слов: — Не суждено увидеться…
Не успела она опомниться, как это случилось. Адам уходил, уходил навсегда, а Роберт все так же грубо держал ее за плечо. Прощальный горький взгляд милых зеленых глаз ранил Аманду в самую душу. Вот он повернулся и медленно пошел прочь, а она осталась стоять, едва дыша, ничего не слыша из-за страшного гула в ушах, с сердцем, разрывавшимся от боли. Адам пошел туда, где привязал накануне свою лошадь. Его высокая, мощная фигура уже почти скрылась в густой зелени листвы, когда с губ Аманды слетел невольный отчаянный крик:
— Адам, пожалуйста, не оставляй меня здесь с ним! Адам, умоляю, забери меня с собой!!!
Она бросилась бежать за Адамом, но Роберт остановил ее. Тяжелый кулак со всего размаху врезался ей в лицо, и она упала, ослепнув от боли. Отчаянно рыдая, едва различая дорогу сквозь кровавую пелену, она снова побежала.
— Адам! Адам! Пожалуйста, подожди!
Роберт со страшной, зверской гримасой схватил ее за руку и нанес еще один жестокий удар. А когда Аманда снова попыталась подняться, чтобы бежать, он выхватил из ножен свой охотничий нож, замахнулся и, бешено вращая глазами, прошипел:
— Я же сказал тебе, Аманда, что никуда тебя не отпущу!
Луч яркого полуденного солнца зловеще сверкнул на гладкой стали, неотвратимо направленной прямо ей в грудь, и Аманда зажмурилась, а в ее мозгу промелькнула последняя мысль: «Ну все, слава Богу, это конец…»
И тут Роберт, наткнувшись на кулак Адама, опрокинулся спиной в грязь, а его ужасный нож отлетел куда-то в кусты. Однако приступ бешенства влил в него неимоверные силы, не чувствуя боли, Роберт мигом вскочил на ноги и вцепился Адаму в горло мертвой хваткой, с яростью стискивая пальцы. Адам, бледнея и задыхаясь, безуспешно пытался вырваться. Каким-то чудом ему все же удалось собраться с силами, он освободился и нанес Роберту еще один мощный удар в челюсть, от которого тот снова упал навзничь, потеряв дознание.
Аманда кинулась к Адаму. Дрожа и рыдая, она приникла к нему всем телом, крепко обнимая, — точно так же, как обнимал ее он. Но уже через минуту Адам вдруг грубо отпихнул ее и спрятал у себя за спиной. Аманда увидела, что Роберт пришел в себя и встал на ноги. Он заговорил — надломленным, безнадежным голосом, и напряженная поза Адама мало-помалу становилась более непринужденной.
— Забери ее с собой, Адам. Она никогда не хотела уезжать со мной. Я заставил ее подчиниться. Она все делала ради спасения ребенка. Я пригрозил, что прикончу его, если она откажется ехать, — я бы так и сделал. Она знала об этом. А еще я силой заставлял ее отдаваться. — Тут Адам невольно сжал кулаки, и Роберт поспешно продолжил: — Но она никогда не любила меня, никогда. Она любила только его, своего вонючего краснокожего, а не меня…
Совершенно неожиданно Роберт обиженно скривился, и его глаза наполнились слезами.
— Я ни за что не хотел убивать ее, ни за что! Аманда! — Роберт надеялся, что его поймут. — Ты ведь знаешь это, дорогая! Я не собирался тебя убивать! — Он сокрушенно затряс головой и еле слышно произнес: — Но я бы сделал это. Забери ее с собой, Адам. Я больше не отвечаю за себя. Я сам себе не доверяю. Если она останется здесь, рано или поздно я прикончу ее, а потом и себя.
Роберт повернулся и поплелся куда-то в лес, а Адам жестом велел Аманде собираться. Она опрометью помчалась в хижину и принялась собирать пеленки Джонатана. Похватала кое-какую еду на дорогу, вручила все это Адаму, появившемуся на пороге, и метнулась к колыбели, чтобы забрать сына. Не успели они пересечь двор, как из леса раздался голос Роберта: он вышел и встал у них на дороге, Аманда испуганно заглянула ему в лицо и увидела, что оно покраснело от недавних слез.
— Аманда, пожалуйста, прости меня! Умоляю тебя, ради всего святого! Это все было ошибкой, каким-то наваждением! Помни только о том, как я люблю тебя!
Роберт умолк. Его карие глаза, блестевшие от слез, по-прежнему умоляюще смотрели на Аманду. Она не нашла что сказать, с трудом проглотила подступивший к горлу комок, молча прижала к груди Джонатана и повернулась, чтобы идти следом за Адамом.
Лошади еле тащились по густому, непролазному лесу, и это затянувшееся путешествие превратилось & настоящую пытку для Аманды, только теперь сполна ощутившей последствия жестоких ударов, полученных недавно от Роберта. Джонатана укачал мерный шаг лошади, и он почти сразу же заснул. Удержавшей его Аманды окончательно онемели руки. Подбородок, разбитый и опухший от ужасных ударов, наливался тупой, ноющей болью. Вдобавок у Аманды сильно разболелась голова. Бок она ушибла о ствол дерева, когда упала от удара. И все же Аманда не жаловалась и молча следовала за Адамом. Ей было не до жалоб, ведь сбывалась самая заветная ее мечта: убраться подальше от Роберта.
Усталость и боль брали свое, и у Аманды то и дело мутилось в голове. Она с трудом держалась в седле. Адам часто с тревогой поглядывал в ее сторону. До бедняжки не сразу дошло, что мерное покачивание внезапно прекратилось, а Адам уже стоит рядом и собирается помочь ей спуститься. Он ловко поставил Аманду на землю, и она почувствовала, что ноги ее больше не держат. Однако Адам успел подхватить Аманду и отнес ее на берег ручья, где опустил на мягкую траву. Он забрал у Аманды безмятежно спящего Джонатана, положил его рядом и принялся растирать се онемевшие руки, пока к ним снова не прилила кровь. Она застонала. Адам отошел к лошади и вернулся с тряпкой. Намочив ее в ручье, он обтер Аманде лицо.
Она слабо улыбнулась, когда прохладная влага освежила кожу, и тут же болезненно сморщилась — Адам задел свежую рану на подбородке.
— Мой растерзанный ангел, — с ласковой улыбкой пошутил Адам, снова прополаскивая в свежей воде тряпку и прикладывая к опухшей щеке, — Подержи-ка ее вот так. — И он взял ее руку и прижал ею ткань.
Через несколько минут он вернулся с парой одеял. Из одного Адам устроил подушку, а в другое осторожно завернул Аманду.
— Твой сын все еще спит. Воспользуйся этим и как следует отдохни. Это был тяжелый день, а ведь тебе понадобится немало сил, чтобы позаботиться об этом юном джентльмене, когда он проснется. — Адам кивнул в сторону краснолицего херувима, так сладко спавшего рядом.
Аманда попыталась встать:
— Я должна помочь тебе приготовить ужин. Адам ласково уложил ее обратно:
— Ложись и спи. Сон вернет тебе здоровье.
Адам смотрел на милое, прекрасное лицо Аманды, такой беззащитной во сне. Ее опухшие, разбитые губы по-детски трогательно приоткрылись, и у Адама перехватило дыхание от волны невероятной нежности. Ах, Аманда, — мысленно восклицал он, — сколько раз я подводил тебя, оставляя одну!»
Адам готов был провалиться сквозь землю от раскаяния в собственной глупости, ставшей причиной унижений и горя, свалившихся на Аманду. Провидение снова и снова возвращало ему Аманду, и хотя отважный разведчик с самой первой встречи полюбил ее больше жизни, он только и делал, что терял ее. Зато Чингу не вел себя как последний дурак! Стоило ему увидеть Аманду — и он понял, какой подарок преподнесло ему Небо, и не побоялся опасностей и предрассудков, а просто похитил ее. Адам догадывался, что Чингу не был тупым дикарем, каким представлял его Роберт. Нет, он сумел стать для Аманды первым мужчиной и сполна воспользовался полученным преимуществом. Он превратил ее в потрясающую женщину, причем сделал это так, что навсегда заслужил ее поклонение и любовь. И Адам невольно зажмурился — так больно было ему даже думать о том, как ласкал молодой индеец ее чистое, невинное тело. Он ничего не мог с собой поделать и сгорал от ревности к тому, кто вместо него преподал этому юному, невинному существу науку любви, но винил в этом только себя. Потому что Чингу проявил большее мужество, чем Адам, — он не стал играть в прятки сам с собой, а сполна осознал то, чего хочет, и немедленно постарался завладеть той, что вызвала его любовь. Адам прекрасно отдавал себе отчет в том, что навсегда останется для Аманды вторым. И мысль об этом не давала ему покоя.
Но ему и этого было мало, и он повел себя как дурак не один, а два раза! Он не видел угрозы, которую стал представлять собой Роберт сразу после рождения ребенка. Никогда, ни за что Адаму не следовало оставлять Аманду без присмотра. И на этот раз ей пришлось дорого заплатить за его беспечность и глупость.
— Но уж больше я не подведу тебя, Аманда, — ласково прошептал он, с благоговением проводя пальцами по шелковистым светлым локонам, рассыпанным по подушке. — Никогда…
Аманда проснулась с последними лучами заходящего солнца. Она моментально вспомнила, где находится, а налившиеся молоком груди напомнили ей о том, что Джонатан давно заждался ужина. Переведя взгляд туда, где спал сын, Аманда вдруг обнаружила, что он пропал! В дикой панике она моментально вскочила на ноги. От испуга горло свело какой-то болезненной судорогой, смятенный взгляд метался по поляне, пока не наткнулся на знакомую широкоплечую фигуру у костра. Адам уютно устроился на бревне с Джонатаном на руках и забавлял малыша ярким кленовым листком. Пухлые, проворные маленькие ручки вовсю молотили воздух, стараясь ухватить листок, и даже за треском поленьев были слышны восторженное гугуканье и смех. Лицо Адама, склонившегося над ее сыном, было веселым. Аманда на миг снова ощутила тяжесть утраты при мысли о том, что Чингу так и не довелось испытать счастья держать на руках своего сына. Однако сейчас было не совсем подходящее время для воспоминаний о прошлом, и Аманда, с облегчением переведя дыхание, двинулась к костру и ласково улыбнулась при виде явного замешательства Адама.
— Твоего сына нетрудно развеселить, Аманда, — смущенно, но гордо сообщил он. — Слышала, как он радуется яркому листку?
— Ну, вполне возможно, что он радуется не столько листку, сколько тебе, Адам.
Весело рассмеявшись, она забрала у него сына. Увидев мать, малыш тут же запищал, требуя молока. Аманда села спиной к Адаму и стала расстегивать платье, в то время как Джонатан беспокойно ерзал у нее на коленях и оглашал голодными воплями весь лес. Она ласково приговаривала:
— Тише, маленький, не надо плакать! — А когда жадный ротик обхватил сосок и раздалось довольное чмоканье, тихонько добавила; — Вот и молодец, хороший мальчик!
Аманда долго, сосредоточенно следила, как ест ее сын, потом сказала Адаму:
— Он хорошо понимает язык своего отца, верно?
Адаму почему-то стало обидно.
— По-моему, он отвечает не столько на слова, сколько на знакомый голос.
Аманда надолго замолкла, и Адаму ничего не оставалось, как заняться приготовлением собственного ужина, пока Джонатан получал свой.
Стоило закатиться неяркому солнцу, и октябрьский воздух стал буквально ледяным. Он легко проникал сквозь платье Аманды, как будто оно было сделано из бумаги. Даже в сумерках было заметно, как зябко вздрагивают хрупкие плечи, и Адам поспешил подняться и накинуть на нее одеяло. Аманда ответила благодарным взглядом, но не заметила, какой любовью и нежностью светятся его глаза.
Вскоре веки Джонатана отяжелели и закрылись, а губки неохотно выпустили материнскую грудь. Малыш заснул. Аманда ловко поменяла ему пеленки, закутала в одеяло и уложила неподалеку от уютно потрескивавшего костра. Как только она вернулась к огню, Адам подал ей кусок подогретого вяленого мяса и свежезаваренный чай с ромом.
— Это чтобы легче перенести тяжести путешествия, — серьезно заверил он и принялся резать хлеб.
Аманда быстро почувствовала, как по телу растеклось приятное тепло, а веки стали слипаться.
— Ох, Адам, — сонно пробормотала она, — да ты, наверное, решил сделать меня настоящей пьяницей? И что же я буду делать, когда останусь одна?
Судя по голосу, она просто шутила, но Адама все равно неприятно кольнуло напоминание о том, что они по какой-либо причине могут снова расстаться. Впрочем, он понимал, что сейчас не время и не место для серьезных разговоров о будущем, и потому отвечал в такой же шутливой манере:
— Ну что ж, тогда мне ничего не останется, как присматривать за тобой постоянно.
Аманда как-то странно, смущенно покосилась на него и вдруг вскочила со словами:
— Пожалуй, я пойду к ручью и умоюсь, пока совсем не заснула. Ты присмотришь пока за Джонатаном?
Адам утвердительно кивнул, и она ушла, чтобы вскоре вернуться явно посвежевшей. Роскошные волосы, приведенные в порядок и расчесанные, поблескивали в ночной тьме, как отблески лунного света. Адам уже успел убрать остатки ужина и поправить костер и теперь сидел, поджидая ее возвращения.
Аманда растерянно оглянулась и спросила:
— Адам, где ты будешь спать?
— На этом самом месте, где сижу, — последовал спокойный ответ.
— Но где же тогда твое одеяло? — И Аманда снова окинула взглядом поляну, но одеяла нигде не было видно.
— Как видишь, нам снова стало не хватать одеял, Аманда, — грустно улыбнулся он.
Только теперь Аманда сообразила. В одно одеяло был закутан Джонатан, а в другое — она. Аманда рассмеялась.
— Ну что ж, тогда нам снова придется спать под одним одеялом!
Аманда, поеживаясь от холода, быстро расстелила одеяло возле Джонатана, улеглась и промолвила, приподняв один край:
— Скорее, Адам, я уже замерзла!
Адаму показалось, что даже Аманде слышно, как гулко стучит у него сердце, когда он быстро скользнул под одеяло и обнял ее, стараясь закутаться поплотнее. От одного прикосновения к ее телу по коже побежали мурашки, а руки невольно сомкнулись еще сильнее. Как долго он мечтал о том, чтобы снова обнимать ее вот так. Адам передвинулся, и Аманде пришлось положить голову к нему на грудь и прижаться всем телом. Однако теперь в отличие от их первой встречи в лесу Аманда уже не была невинной девочкой и могла заметить возбуждение, охватившее сильного, взрослого мужчину. Она тут же испуганно замерла у Адама в руках.
Через минуту ее уже била нервная дрожь: несдержанность Адама моментально оживила слишком свежие воспоминания о бесконечных ночах с Робертом, о его назойливых ласках, о жадных поцелуях и о диких приступах страсти, заставлявших все ее тело корчиться от ужаса и боли. Еще миг — и Аманда не в силах была сдержать истерику, она рыдала и рыдала без конца, оплакивая долгие месяцы страха и мучений, оплакивая утраченную веру в людей.
Адам сразу же догадался о причине ее испуга, но не разжал объятий, а ласково зашептал на ухо:
— Аманда, ты ведь знаешь, что меня тебе нечего бояться. Неужели ты считаешь меня хуже последней скотины и боишься, что я возьму тебя силой? — Он нежно взял ее за подбородок и заставил поднять лицо. На миг у Адама перехватило дыхание — такая трогательная мольба читалась в ее милых синих глазах. На пушистых темных ресницах, обрамлявших эти бездонные озера, дрожали прозрачные слезинки. Он осторожно погладил бледную нежную щеку, мокрую от слез. — Не бойся меня, Аманда. Ты всегда могла доверять мне, и я никогда в жизни не обману это доверие. Закрой глаза. Тебе нужно выспаться, потому что на рассвете мы сразу же отправимся назад, в форт Эдуард.
Адам заметил, как помрачнело ее лицо при упоминании о форте Эдуард. Что ж, это и неудивительно. Ей пришлось немало терпеть от тамошних обитателей, считавших себя добропорядочными людьми. Но Адам знал, что может рассчитывать на помощь Бетти Митчелл — до тех пор, пока Аманда не оправится окончательно и в ее сердце не найдется место для новой любви. И уж на этот раз он позаботится, чтобы у него не появился соперник!
Аманда послушно закрыла глаза и затихла, хотя Адам чувствовал, что она еще долго лежала без сна.
Он проснулся рано, с первыми птичьими трелями, приветствовавшими утро. Небеса еще не успели очиститься от ночной тьмы. Адаму казалось, что он сам вознесся до небес от блаженства, прижимая к себе дивное, неземное создание, чьи роскошные волосы немного растрепались во сне, а розовые губы слегка приоткрылись, так и маня отведать своей дивной свежести. Адам почувствовал, как по телу прокатилась волна возбуждения, и порадовался тому, что Аманда еще спит: хотя он и был способен отвечать за свои поступки, но сильная, молодая страсть слишком откровенно требовала удовлетворения, а в данный момент это было вовсе ни к чему. Терпение — вот что сейчас главное. Он вовсе не собирался уподобляться Роберту. Этот одержимый любовью бедолага так ошалел, что умудрился окончательно убить добрые чувства, которые Аманда питала к нему, и теперь для нее Роберт был еще больше мертвецом, чем Чингу. Она относилась к нему исключительно со страхом и отвращением. Вряд ли кому-то удалось бы преодолеть такие препятствия, добиваясь ее любви.
«Терпи, парень!» — сказал себе Адам и чуть не расхохотался. Ну кто бы мог подумать? Это он, Адам Карстерс, любимец женщин, множества женщин… всех женщин! Тот, кого считали заправским волокитой, соблазнителем молоденьких жен и слишком любопытных юных девиц! Тот, перед чьим мужественным обликом и ласковой, мягкой улыбкой не могло устоять ни одно женское сердце! Извольте полюбоваться, v до чего он дошел! Лежит рядом с красавицей, перед которой не смог устоять сам, и боится шелохнуться, потому что все его обаяние, все улыбки здесь бессильны! И вынужден учиться новой, непривычной тактике в любовной игре — терпению. Наконец, обратив взор к небесам, он с отчаянной гримасой прошептал:
— Боже, дай мне силы! — Но тут же его жадный взгляд вновь упал на трогательное юное создание у него в руках, губы скривились в горькой улыбке, и он добавил, сокрушенно качая головой: — А их мне понадобится немало…
Ему давно уже расхотелось спать. Он желал как можно дольше пролежать вот так, прижимая Аманду к себе, потому что знал, какой нелегкий им предстоит путь и как не скоро ему снова удастся держать ее в объятиях. Она шевельнулась во сне, и он не устоял: быстро наклонился и осторожно поцеловал ее в губы. Желание вспыхнуло в нем с такой неистовой силой, что он едва заставил себя отодвинуться, дрожа всем телом. К счастью, в эту минуту солнечные лучи разбудили Джонатана, он заплакал и на какое-то время полностью отвлек внимание Аманды. Адам поспешно вскочил и скрылся в кустах. Он пошел к ручью и искупался в ледяной воде. Это освежило и успокоило его. Возвратившись, он ласково улыбнулся Аманде, прижимавшей к груди жадно чмокавшего сына.
— Ну что ж, поскольку тебе явно не до приготовления завтрака, нашим завтраком придется заниматься мне!
В ответ ее лицо осветилось благодарной улыбкой, и милая ямочка появилась в уголке рта. Адам взялся за дело, полагая, что был вознагражден сполна.
Так хорошо он чувствовал себя впервые за последние месяцы. С души свалилась тяжесть, страх и тревога развеялись, а будущее казалось таким чудесным, что он даже сам подивился этому. «Не иначе как я влюбился!» — весело думал Карстерс. Слишком долго любовь доставляла ему одни неприятности, но уж теперь-то все будет по-другому! И он с сияющей улыбкой посмотрел на Аманду, но та почему-то смутилась и отвернулась, и его сердце снова сжалось в тревожном предчувствии.
Они позавтракали и, собрав веши, намеревались уже продолжить путь. Тут Аманда решилась заговорить:
— Адам, я хочу попросить тебя об одной услуге. Прошлой ночью я приняла решение. — Она замялась, но продолжала все так же твердо, глядя на него снизу вверх: — Я решила вернуть Джонатана его родному племени. Он никому не нужен в форте Эдуард. И я прошу тебя: по дороге в форт давай завернем к деревне абнаки.
Адам не поверил своим ушам. И удивленно уточнил:
— Ты собираешься расстаться с сыном? Однако услышанный им ответ ошеломил его еще сильнее — хотя и ненадолго:
— Ну конечно, нет! Я останусь там вместе с ним!
Адам хрипло произнес:
— И как долго ты собираешься там оставаться?
Потупившись, она еле слышно промолвила:
— Я никогда уже не вернусь, Адам.
Эта короткая фраза окончательно разбила сердце Адама. Он стоял как столб, не в силах заговорить. Наконец он произнес одно-единственное слово:
— Нет!
Это было сказано таким тоном, что Аманда испуганно взглянула на него и принялась торопливо объяснять:
— Адам, я же не могу без конца быть для тебя обузой. Ты найдешь достойную женщину, будешь жить по своему усмотрению, как делал это до сих пор, Мои проблемы касаются только меня. На земле осталось лишь одно место, где будут рады моему сыну — и я надеюсь, что и мне тоже. Прошу тебя, отвези меня туда.
В ее глазах застыли боль и мольба. Адам затряс головой.
— Ни за что! Ты для меня вовсе не обуза — неужели ты до сих пор не понимаешь этого, Аманда? Или ты вообразила, будто я случайно наткнулся на хижину, в которую тебя упрятал Роберт? Да у меня целых три месяца ушло на поиски! Потому что я понимал — мне не знать покоя, пока снова не увижу тебя! Я люблю тебя! Как ты не можешь понять очевидное? Я люблю тебя всем сердцем, всей душой! Аманда, ты стала частью меня самого! И быть в разлуке с тобой означает для меня утратить часть собственной души!
Слова Адама звучали пугающе знакомо, и Аманда исступленно повторяла, зажимая уши ладонями:
— Я не стану слушать! Я не стану слушать!
— Нет, ты должна выслушать до конца! — взорвался Адам и заставил ее опустить руки. — Неужели ты так и не поняла, что я полюбил тебя с самой первой встречи? Тогда, в форте Карильон, я умолял тебя остаться, но еще жив был Чингу. — Тут у него запершило в горле, и он не сразу собрался с силами, чтобы продолжить — на сей раз сдержанно и тихо: — Я готов смириться с тем, что его ты любила сильнее, чем когда-либо сможешь полюбить меня, но он погиб, он ушел навеки. А я жив. Я согласен на любые крохи любви, которые ты смогла бы мне дать.
Аманда выдохнула горько, едва слышно:
— У меня не осталось даже этих крох, Адам.
Она несмело взглянула на его искаженное болью лицо. Меньше всего ей хотелось причинять ему боль. Она и так перед ним в неоплатном долгу. Но не имеет права расплачиваться собственным телом. Он достоин лучшего, он достоин настоящей, большой любви.
— Поверь, Адам, внутри у меня давно все пусто. Осталась только любовь к Джонатану. Я должна вырастить его, окружая любовью. Его должны принять дедушка и бабушка, хотя они так и не приняли меня. Но я могу жить у приемной матери, и Джонатан часто будет видеться с ним». Он вырастет счастливым, и никто не посмеет оскорбить память его отца. А ты, Адам, ты заслужил больше, чем я в состоянии тебе предложить. Ты заслужил такую женщину, которой мог бы гордиться. Которая принадлежала бы только тебе.
Адам не выдержал и горячо перебил:
— Но мне никто не нужен, кроме тебя! — Он ласкал ее взглядом зеленых глаз, светившихся нежностью и любовью. — Я считаю, что ты носишь на редкость подходящее имя! Ты именно та, что достойна любви, и я буду любить только тебя одну! И ни за что с тобой не расстанусь!
— И как ты собираешься это сделать, Адам? Запрешь в клетку, как Роберт? Постараешься наградить меня ребенком, чтобы привязать к себе навеки, как это собирался сделать он? Каким образом ты будешь добиваться от меня любви, на которую я больше не способна? Пожалуйста, Адам, отвези меня домой. Туда, где найдется место и для меня, и для моего сына!
— Пожалуйста, Роберт, перестань. Я ничего не скажу. — И тут ей пришлось зажмуриться — такая отвратительная, злорадная улыбка исказила его лицо.
Утро пролетело как-то незаметно, занятое обычными хлопотами, и Аманда оглянуться не успела, как Адам собрался уезжать. Она приготовила ему в дорогу немного еды. И вот уже он стоит на пороге и старается делать вид, что слушает прощальные напутствия Роберта, который решил обставить отъезд со всей возможной вежливостью.
В эти минуты, когда Адаму волей-неволей приходилось смотреть в лицо Роберту, Аманда успела украдкой полюбоваться Адамом и даже несмело улыбнулась своим мыслям. Он почти не изменился с тех пор, как она впервые увидела его в лесной чаще. Волосы отросли и сильно выгорели на солнце, но были все такими же густыми и слегка завивались на концах, кожу покрывал коричневый загар. Однако на добродушном, привлекательном лице, так часто согревавшем ее своей широкой, дружеской улыбкой, не было сейчас и тени веселья — оно казалось сосредоточенным и хмурым. Аманда старалась не задумываться, что это могло означать, и продолжала разглядывать Адама, скользя взглядом по широким, прямым плечам, стройному, сильному, мускулистому телу. Фигура молодого великана, которому удивительно шла простая одежда из коричневой замши, излучала силу и мощь, и трудно было представить нежность и чуткость, крывшиеся под грубоватым обликом сурового разведчика.
Внезапно ей на плечо легла тяжелая рука, а железные пальцы до боли впились в мягкую плоть, вынуждая поторопиться с ответом.
— Я сказал Адаму, что вряд ли нам суждено увидеться вновь, потому что мы собираемся вскоре сняться отсюда, пожениться в какой-нибудь деревне и перебраться подальше, чтобы начать новую жизнь там, где нас никто не знает.
Аманда почувствовала, как кровь отхлынула от лица, и ошеломленно повторила, впервые задумавшись над смыслом ужасных слов: — Не суждено увидеться…
Не успела она опомниться, как это случилось. Адам уходил, уходил навсегда, а Роберт все так же грубо держал ее за плечо. Прощальный горький взгляд милых зеленых глаз ранил Аманду в самую душу. Вот он повернулся и медленно пошел прочь, а она осталась стоять, едва дыша, ничего не слыша из-за страшного гула в ушах, с сердцем, разрывавшимся от боли. Адам пошел туда, где привязал накануне свою лошадь. Его высокая, мощная фигура уже почти скрылась в густой зелени листвы, когда с губ Аманды слетел невольный отчаянный крик:
— Адам, пожалуйста, не оставляй меня здесь с ним! Адам, умоляю, забери меня с собой!!!
Она бросилась бежать за Адамом, но Роберт остановил ее. Тяжелый кулак со всего размаху врезался ей в лицо, и она упала, ослепнув от боли. Отчаянно рыдая, едва различая дорогу сквозь кровавую пелену, она снова побежала.
— Адам! Адам! Пожалуйста, подожди!
Роберт со страшной, зверской гримасой схватил ее за руку и нанес еще один жестокий удар. А когда Аманда снова попыталась подняться, чтобы бежать, он выхватил из ножен свой охотничий нож, замахнулся и, бешено вращая глазами, прошипел:
— Я же сказал тебе, Аманда, что никуда тебя не отпущу!
Луч яркого полуденного солнца зловеще сверкнул на гладкой стали, неотвратимо направленной прямо ей в грудь, и Аманда зажмурилась, а в ее мозгу промелькнула последняя мысль: «Ну все, слава Богу, это конец…»
И тут Роберт, наткнувшись на кулак Адама, опрокинулся спиной в грязь, а его ужасный нож отлетел куда-то в кусты. Однако приступ бешенства влил в него неимоверные силы, не чувствуя боли, Роберт мигом вскочил на ноги и вцепился Адаму в горло мертвой хваткой, с яростью стискивая пальцы. Адам, бледнея и задыхаясь, безуспешно пытался вырваться. Каким-то чудом ему все же удалось собраться с силами, он освободился и нанес Роберту еще один мощный удар в челюсть, от которого тот снова упал навзничь, потеряв дознание.
Аманда кинулась к Адаму. Дрожа и рыдая, она приникла к нему всем телом, крепко обнимая, — точно так же, как обнимал ее он. Но уже через минуту Адам вдруг грубо отпихнул ее и спрятал у себя за спиной. Аманда увидела, что Роберт пришел в себя и встал на ноги. Он заговорил — надломленным, безнадежным голосом, и напряженная поза Адама мало-помалу становилась более непринужденной.
— Забери ее с собой, Адам. Она никогда не хотела уезжать со мной. Я заставил ее подчиниться. Она все делала ради спасения ребенка. Я пригрозил, что прикончу его, если она откажется ехать, — я бы так и сделал. Она знала об этом. А еще я силой заставлял ее отдаваться. — Тут Адам невольно сжал кулаки, и Роберт поспешно продолжил: — Но она никогда не любила меня, никогда. Она любила только его, своего вонючего краснокожего, а не меня…
Совершенно неожиданно Роберт обиженно скривился, и его глаза наполнились слезами.
— Я ни за что не хотел убивать ее, ни за что! Аманда! — Роберт надеялся, что его поймут. — Ты ведь знаешь это, дорогая! Я не собирался тебя убивать! — Он сокрушенно затряс головой и еле слышно произнес: — Но я бы сделал это. Забери ее с собой, Адам. Я больше не отвечаю за себя. Я сам себе не доверяю. Если она останется здесь, рано или поздно я прикончу ее, а потом и себя.
Роберт повернулся и поплелся куда-то в лес, а Адам жестом велел Аманде собираться. Она опрометью помчалась в хижину и принялась собирать пеленки Джонатана. Похватала кое-какую еду на дорогу, вручила все это Адаму, появившемуся на пороге, и метнулась к колыбели, чтобы забрать сына. Не успели они пересечь двор, как из леса раздался голос Роберта: он вышел и встал у них на дороге, Аманда испуганно заглянула ему в лицо и увидела, что оно покраснело от недавних слез.
— Аманда, пожалуйста, прости меня! Умоляю тебя, ради всего святого! Это все было ошибкой, каким-то наваждением! Помни только о том, как я люблю тебя!
Роберт умолк. Его карие глаза, блестевшие от слез, по-прежнему умоляюще смотрели на Аманду. Она не нашла что сказать, с трудом проглотила подступивший к горлу комок, молча прижала к груди Джонатана и повернулась, чтобы идти следом за Адамом.
Лошади еле тащились по густому, непролазному лесу, и это затянувшееся путешествие превратилось & настоящую пытку для Аманды, только теперь сполна ощутившей последствия жестоких ударов, полученных недавно от Роберта. Джонатана укачал мерный шаг лошади, и он почти сразу же заснул. Удержавшей его Аманды окончательно онемели руки. Подбородок, разбитый и опухший от ужасных ударов, наливался тупой, ноющей болью. Вдобавок у Аманды сильно разболелась голова. Бок она ушибла о ствол дерева, когда упала от удара. И все же Аманда не жаловалась и молча следовала за Адамом. Ей было не до жалоб, ведь сбывалась самая заветная ее мечта: убраться подальше от Роберта.
Усталость и боль брали свое, и у Аманды то и дело мутилось в голове. Она с трудом держалась в седле. Адам часто с тревогой поглядывал в ее сторону. До бедняжки не сразу дошло, что мерное покачивание внезапно прекратилось, а Адам уже стоит рядом и собирается помочь ей спуститься. Он ловко поставил Аманду на землю, и она почувствовала, что ноги ее больше не держат. Однако Адам успел подхватить Аманду и отнес ее на берег ручья, где опустил на мягкую траву. Он забрал у Аманды безмятежно спящего Джонатана, положил его рядом и принялся растирать се онемевшие руки, пока к ним снова не прилила кровь. Она застонала. Адам отошел к лошади и вернулся с тряпкой. Намочив ее в ручье, он обтер Аманде лицо.
Она слабо улыбнулась, когда прохладная влага освежила кожу, и тут же болезненно сморщилась — Адам задел свежую рану на подбородке.
— Мой растерзанный ангел, — с ласковой улыбкой пошутил Адам, снова прополаскивая в свежей воде тряпку и прикладывая к опухшей щеке, — Подержи-ка ее вот так. — И он взял ее руку и прижал ею ткань.
Через несколько минут он вернулся с парой одеял. Из одного Адам устроил подушку, а в другое осторожно завернул Аманду.
— Твой сын все еще спит. Воспользуйся этим и как следует отдохни. Это был тяжелый день, а ведь тебе понадобится немало сил, чтобы позаботиться об этом юном джентльмене, когда он проснется. — Адам кивнул в сторону краснолицего херувима, так сладко спавшего рядом.
Аманда попыталась встать:
— Я должна помочь тебе приготовить ужин. Адам ласково уложил ее обратно:
— Ложись и спи. Сон вернет тебе здоровье.
Адам смотрел на милое, прекрасное лицо Аманды, такой беззащитной во сне. Ее опухшие, разбитые губы по-детски трогательно приоткрылись, и у Адама перехватило дыхание от волны невероятной нежности. Ах, Аманда, — мысленно восклицал он, — сколько раз я подводил тебя, оставляя одну!»
Адам готов был провалиться сквозь землю от раскаяния в собственной глупости, ставшей причиной унижений и горя, свалившихся на Аманду. Провидение снова и снова возвращало ему Аманду, и хотя отважный разведчик с самой первой встречи полюбил ее больше жизни, он только и делал, что терял ее. Зато Чингу не вел себя как последний дурак! Стоило ему увидеть Аманду — и он понял, какой подарок преподнесло ему Небо, и не побоялся опасностей и предрассудков, а просто похитил ее. Адам догадывался, что Чингу не был тупым дикарем, каким представлял его Роберт. Нет, он сумел стать для Аманды первым мужчиной и сполна воспользовался полученным преимуществом. Он превратил ее в потрясающую женщину, причем сделал это так, что навсегда заслужил ее поклонение и любовь. И Адам невольно зажмурился — так больно было ему даже думать о том, как ласкал молодой индеец ее чистое, невинное тело. Он ничего не мог с собой поделать и сгорал от ревности к тому, кто вместо него преподал этому юному, невинному существу науку любви, но винил в этом только себя. Потому что Чингу проявил большее мужество, чем Адам, — он не стал играть в прятки сам с собой, а сполна осознал то, чего хочет, и немедленно постарался завладеть той, что вызвала его любовь. Адам прекрасно отдавал себе отчет в том, что навсегда останется для Аманды вторым. И мысль об этом не давала ему покоя.
Но ему и этого было мало, и он повел себя как дурак не один, а два раза! Он не видел угрозы, которую стал представлять собой Роберт сразу после рождения ребенка. Никогда, ни за что Адаму не следовало оставлять Аманду без присмотра. И на этот раз ей пришлось дорого заплатить за его беспечность и глупость.
— Но уж больше я не подведу тебя, Аманда, — ласково прошептал он, с благоговением проводя пальцами по шелковистым светлым локонам, рассыпанным по подушке. — Никогда…
Аманда проснулась с последними лучами заходящего солнца. Она моментально вспомнила, где находится, а налившиеся молоком груди напомнили ей о том, что Джонатан давно заждался ужина. Переведя взгляд туда, где спал сын, Аманда вдруг обнаружила, что он пропал! В дикой панике она моментально вскочила на ноги. От испуга горло свело какой-то болезненной судорогой, смятенный взгляд метался по поляне, пока не наткнулся на знакомую широкоплечую фигуру у костра. Адам уютно устроился на бревне с Джонатаном на руках и забавлял малыша ярким кленовым листком. Пухлые, проворные маленькие ручки вовсю молотили воздух, стараясь ухватить листок, и даже за треском поленьев были слышны восторженное гугуканье и смех. Лицо Адама, склонившегося над ее сыном, было веселым. Аманда на миг снова ощутила тяжесть утраты при мысли о том, что Чингу так и не довелось испытать счастья держать на руках своего сына. Однако сейчас было не совсем подходящее время для воспоминаний о прошлом, и Аманда, с облегчением переведя дыхание, двинулась к костру и ласково улыбнулась при виде явного замешательства Адама.
— Твоего сына нетрудно развеселить, Аманда, — смущенно, но гордо сообщил он. — Слышала, как он радуется яркому листку?
— Ну, вполне возможно, что он радуется не столько листку, сколько тебе, Адам.
Весело рассмеявшись, она забрала у него сына. Увидев мать, малыш тут же запищал, требуя молока. Аманда села спиной к Адаму и стала расстегивать платье, в то время как Джонатан беспокойно ерзал у нее на коленях и оглашал голодными воплями весь лес. Она ласково приговаривала:
— Тише, маленький, не надо плакать! — А когда жадный ротик обхватил сосок и раздалось довольное чмоканье, тихонько добавила; — Вот и молодец, хороший мальчик!
Аманда долго, сосредоточенно следила, как ест ее сын, потом сказала Адаму:
— Он хорошо понимает язык своего отца, верно?
Адаму почему-то стало обидно.
— По-моему, он отвечает не столько на слова, сколько на знакомый голос.
Аманда надолго замолкла, и Адаму ничего не оставалось, как заняться приготовлением собственного ужина, пока Джонатан получал свой.
Стоило закатиться неяркому солнцу, и октябрьский воздух стал буквально ледяным. Он легко проникал сквозь платье Аманды, как будто оно было сделано из бумаги. Даже в сумерках было заметно, как зябко вздрагивают хрупкие плечи, и Адам поспешил подняться и накинуть на нее одеяло. Аманда ответила благодарным взглядом, но не заметила, какой любовью и нежностью светятся его глаза.
Вскоре веки Джонатана отяжелели и закрылись, а губки неохотно выпустили материнскую грудь. Малыш заснул. Аманда ловко поменяла ему пеленки, закутала в одеяло и уложила неподалеку от уютно потрескивавшего костра. Как только она вернулась к огню, Адам подал ей кусок подогретого вяленого мяса и свежезаваренный чай с ромом.
— Это чтобы легче перенести тяжести путешествия, — серьезно заверил он и принялся резать хлеб.
Аманда быстро почувствовала, как по телу растеклось приятное тепло, а веки стали слипаться.
— Ох, Адам, — сонно пробормотала она, — да ты, наверное, решил сделать меня настоящей пьяницей? И что же я буду делать, когда останусь одна?
Судя по голосу, она просто шутила, но Адама все равно неприятно кольнуло напоминание о том, что они по какой-либо причине могут снова расстаться. Впрочем, он понимал, что сейчас не время и не место для серьезных разговоров о будущем, и потому отвечал в такой же шутливой манере:
— Ну что ж, тогда мне ничего не останется, как присматривать за тобой постоянно.
Аманда как-то странно, смущенно покосилась на него и вдруг вскочила со словами:
— Пожалуй, я пойду к ручью и умоюсь, пока совсем не заснула. Ты присмотришь пока за Джонатаном?
Адам утвердительно кивнул, и она ушла, чтобы вскоре вернуться явно посвежевшей. Роскошные волосы, приведенные в порядок и расчесанные, поблескивали в ночной тьме, как отблески лунного света. Адам уже успел убрать остатки ужина и поправить костер и теперь сидел, поджидая ее возвращения.
Аманда растерянно оглянулась и спросила:
— Адам, где ты будешь спать?
— На этом самом месте, где сижу, — последовал спокойный ответ.
— Но где же тогда твое одеяло? — И Аманда снова окинула взглядом поляну, но одеяла нигде не было видно.
— Как видишь, нам снова стало не хватать одеял, Аманда, — грустно улыбнулся он.
Только теперь Аманда сообразила. В одно одеяло был закутан Джонатан, а в другое — она. Аманда рассмеялась.
— Ну что ж, тогда нам снова придется спать под одним одеялом!
Аманда, поеживаясь от холода, быстро расстелила одеяло возле Джонатана, улеглась и промолвила, приподняв один край:
— Скорее, Адам, я уже замерзла!
Адаму показалось, что даже Аманде слышно, как гулко стучит у него сердце, когда он быстро скользнул под одеяло и обнял ее, стараясь закутаться поплотнее. От одного прикосновения к ее телу по коже побежали мурашки, а руки невольно сомкнулись еще сильнее. Как долго он мечтал о том, чтобы снова обнимать ее вот так. Адам передвинулся, и Аманде пришлось положить голову к нему на грудь и прижаться всем телом. Однако теперь в отличие от их первой встречи в лесу Аманда уже не была невинной девочкой и могла заметить возбуждение, охватившее сильного, взрослого мужчину. Она тут же испуганно замерла у Адама в руках.
Через минуту ее уже била нервная дрожь: несдержанность Адама моментально оживила слишком свежие воспоминания о бесконечных ночах с Робертом, о его назойливых ласках, о жадных поцелуях и о диких приступах страсти, заставлявших все ее тело корчиться от ужаса и боли. Еще миг — и Аманда не в силах была сдержать истерику, она рыдала и рыдала без конца, оплакивая долгие месяцы страха и мучений, оплакивая утраченную веру в людей.
Адам сразу же догадался о причине ее испуга, но не разжал объятий, а ласково зашептал на ухо:
— Аманда, ты ведь знаешь, что меня тебе нечего бояться. Неужели ты считаешь меня хуже последней скотины и боишься, что я возьму тебя силой? — Он нежно взял ее за подбородок и заставил поднять лицо. На миг у Адама перехватило дыхание — такая трогательная мольба читалась в ее милых синих глазах. На пушистых темных ресницах, обрамлявших эти бездонные озера, дрожали прозрачные слезинки. Он осторожно погладил бледную нежную щеку, мокрую от слез. — Не бойся меня, Аманда. Ты всегда могла доверять мне, и я никогда в жизни не обману это доверие. Закрой глаза. Тебе нужно выспаться, потому что на рассвете мы сразу же отправимся назад, в форт Эдуард.
Адам заметил, как помрачнело ее лицо при упоминании о форте Эдуард. Что ж, это и неудивительно. Ей пришлось немало терпеть от тамошних обитателей, считавших себя добропорядочными людьми. Но Адам знал, что может рассчитывать на помощь Бетти Митчелл — до тех пор, пока Аманда не оправится окончательно и в ее сердце не найдется место для новой любви. И уж на этот раз он позаботится, чтобы у него не появился соперник!
Аманда послушно закрыла глаза и затихла, хотя Адам чувствовал, что она еще долго лежала без сна.
Он проснулся рано, с первыми птичьими трелями, приветствовавшими утро. Небеса еще не успели очиститься от ночной тьмы. Адаму казалось, что он сам вознесся до небес от блаженства, прижимая к себе дивное, неземное создание, чьи роскошные волосы немного растрепались во сне, а розовые губы слегка приоткрылись, так и маня отведать своей дивной свежести. Адам почувствовал, как по телу прокатилась волна возбуждения, и порадовался тому, что Аманда еще спит: хотя он и был способен отвечать за свои поступки, но сильная, молодая страсть слишком откровенно требовала удовлетворения, а в данный момент это было вовсе ни к чему. Терпение — вот что сейчас главное. Он вовсе не собирался уподобляться Роберту. Этот одержимый любовью бедолага так ошалел, что умудрился окончательно убить добрые чувства, которые Аманда питала к нему, и теперь для нее Роберт был еще больше мертвецом, чем Чингу. Она относилась к нему исключительно со страхом и отвращением. Вряд ли кому-то удалось бы преодолеть такие препятствия, добиваясь ее любви.
«Терпи, парень!» — сказал себе Адам и чуть не расхохотался. Ну кто бы мог подумать? Это он, Адам Карстерс, любимец женщин, множества женщин… всех женщин! Тот, кого считали заправским волокитой, соблазнителем молоденьких жен и слишком любопытных юных девиц! Тот, перед чьим мужественным обликом и ласковой, мягкой улыбкой не могло устоять ни одно женское сердце! Извольте полюбоваться, v до чего он дошел! Лежит рядом с красавицей, перед которой не смог устоять сам, и боится шелохнуться, потому что все его обаяние, все улыбки здесь бессильны! И вынужден учиться новой, непривычной тактике в любовной игре — терпению. Наконец, обратив взор к небесам, он с отчаянной гримасой прошептал:
— Боже, дай мне силы! — Но тут же его жадный взгляд вновь упал на трогательное юное создание у него в руках, губы скривились в горькой улыбке, и он добавил, сокрушенно качая головой: — А их мне понадобится немало…
Ему давно уже расхотелось спать. Он желал как можно дольше пролежать вот так, прижимая Аманду к себе, потому что знал, какой нелегкий им предстоит путь и как не скоро ему снова удастся держать ее в объятиях. Она шевельнулась во сне, и он не устоял: быстро наклонился и осторожно поцеловал ее в губы. Желание вспыхнуло в нем с такой неистовой силой, что он едва заставил себя отодвинуться, дрожа всем телом. К счастью, в эту минуту солнечные лучи разбудили Джонатана, он заплакал и на какое-то время полностью отвлек внимание Аманды. Адам поспешно вскочил и скрылся в кустах. Он пошел к ручью и искупался в ледяной воде. Это освежило и успокоило его. Возвратившись, он ласково улыбнулся Аманде, прижимавшей к груди жадно чмокавшего сына.
— Ну что ж, поскольку тебе явно не до приготовления завтрака, нашим завтраком придется заниматься мне!
В ответ ее лицо осветилось благодарной улыбкой, и милая ямочка появилась в уголке рта. Адам взялся за дело, полагая, что был вознагражден сполна.
Так хорошо он чувствовал себя впервые за последние месяцы. С души свалилась тяжесть, страх и тревога развеялись, а будущее казалось таким чудесным, что он даже сам подивился этому. «Не иначе как я влюбился!» — весело думал Карстерс. Слишком долго любовь доставляла ему одни неприятности, но уж теперь-то все будет по-другому! И он с сияющей улыбкой посмотрел на Аманду, но та почему-то смутилась и отвернулась, и его сердце снова сжалось в тревожном предчувствии.
Они позавтракали и, собрав веши, намеревались уже продолжить путь. Тут Аманда решилась заговорить:
— Адам, я хочу попросить тебя об одной услуге. Прошлой ночью я приняла решение. — Она замялась, но продолжала все так же твердо, глядя на него снизу вверх: — Я решила вернуть Джонатана его родному племени. Он никому не нужен в форте Эдуард. И я прошу тебя: по дороге в форт давай завернем к деревне абнаки.
Адам не поверил своим ушам. И удивленно уточнил:
— Ты собираешься расстаться с сыном? Однако услышанный им ответ ошеломил его еще сильнее — хотя и ненадолго:
— Ну конечно, нет! Я останусь там вместе с ним!
Адам хрипло произнес:
— И как долго ты собираешься там оставаться?
Потупившись, она еле слышно промолвила:
— Я никогда уже не вернусь, Адам.
Эта короткая фраза окончательно разбила сердце Адама. Он стоял как столб, не в силах заговорить. Наконец он произнес одно-единственное слово:
— Нет!
Это было сказано таким тоном, что Аманда испуганно взглянула на него и принялась торопливо объяснять:
— Адам, я же не могу без конца быть для тебя обузой. Ты найдешь достойную женщину, будешь жить по своему усмотрению, как делал это до сих пор, Мои проблемы касаются только меня. На земле осталось лишь одно место, где будут рады моему сыну — и я надеюсь, что и мне тоже. Прошу тебя, отвези меня туда.
В ее глазах застыли боль и мольба. Адам затряс головой.
— Ни за что! Ты для меня вовсе не обуза — неужели ты до сих пор не понимаешь этого, Аманда? Или ты вообразила, будто я случайно наткнулся на хижину, в которую тебя упрятал Роберт? Да у меня целых три месяца ушло на поиски! Потому что я понимал — мне не знать покоя, пока снова не увижу тебя! Я люблю тебя! Как ты не можешь понять очевидное? Я люблю тебя всем сердцем, всей душой! Аманда, ты стала частью меня самого! И быть в разлуке с тобой означает для меня утратить часть собственной души!
Слова Адама звучали пугающе знакомо, и Аманда исступленно повторяла, зажимая уши ладонями:
— Я не стану слушать! Я не стану слушать!
— Нет, ты должна выслушать до конца! — взорвался Адам и заставил ее опустить руки. — Неужели ты так и не поняла, что я полюбил тебя с самой первой встречи? Тогда, в форте Карильон, я умолял тебя остаться, но еще жив был Чингу. — Тут у него запершило в горле, и он не сразу собрался с силами, чтобы продолжить — на сей раз сдержанно и тихо: — Я готов смириться с тем, что его ты любила сильнее, чем когда-либо сможешь полюбить меня, но он погиб, он ушел навеки. А я жив. Я согласен на любые крохи любви, которые ты смогла бы мне дать.
Аманда выдохнула горько, едва слышно:
— У меня не осталось даже этих крох, Адам.
Она несмело взглянула на его искаженное болью лицо. Меньше всего ей хотелось причинять ему боль. Она и так перед ним в неоплатном долгу. Но не имеет права расплачиваться собственным телом. Он достоин лучшего, он достоин настоящей, большой любви.
— Поверь, Адам, внутри у меня давно все пусто. Осталась только любовь к Джонатану. Я должна вырастить его, окружая любовью. Его должны принять дедушка и бабушка, хотя они так и не приняли меня. Но я могу жить у приемной матери, и Джонатан часто будет видеться с ним». Он вырастет счастливым, и никто не посмеет оскорбить память его отца. А ты, Адам, ты заслужил больше, чем я в состоянии тебе предложить. Ты заслужил такую женщину, которой мог бы гордиться. Которая принадлежала бы только тебе.
Адам не выдержал и горячо перебил:
— Но мне никто не нужен, кроме тебя! — Он ласкал ее взглядом зеленых глаз, светившихся нежностью и любовью. — Я считаю, что ты носишь на редкость подходящее имя! Ты именно та, что достойна любви, и я буду любить только тебя одну! И ни за что с тобой не расстанусь!
— И как ты собираешься это сделать, Адам? Запрешь в клетку, как Роберт? Постараешься наградить меня ребенком, чтобы привязать к себе навеки, как это собирался сделать он? Каким образом ты будешь добиваться от меня любви, на которую я больше не способна? Пожалуйста, Адам, отвези меня домой. Туда, где найдется место и для меня, и для моего сына!