Барнет Джилл. Унесенные страстью

   – Не беспокойся, Эми, малышка! Я держу тебя.
   И он действительно держал ее. Его руки обвивали ее талию, и что-то сладко заныло у Эми под ложечкой – так бывало всякий раз, когда он касался ее.
   Девушка засмеялась и вздохнула глубже, прижав ладонь к груди.
   – Ты совсем меня замучил, Калем Мак-Лаклен!
   – Не могу себе представить, чтобы что-нибудь могло тебя замучить. Я устаю, даже когда просто смотрю на тебя.
   – Мне все это так нравится! Правда. Я никогда себя не чувствовала вот так – своей и на месте, как здесь.
   Калем прислонился к стволу ивы, потянулся и сорвал веточку.
   – Мир начинает казаться совсем другим, когда посмотришь на него глазами этих людей.
   – Они замечательные.
   Калем смотрел на нее так, точно ему страстно хотелось высказаться.
   Эми чуть склонила голову набок.
   – Что такое?
   Калем не сразу ответил. Он бросил веточку в реку и подошел к самому берегу; сунув руки в карманы, постоял там, глядя на воду. Эми подошла, остановившись рядом с ним, потом села на влажную траву на самом краю. В лунном свете речная гладь мерцала, точно серебристые грани стекла, а музыка и смех доносились до них, словно дуновения легкого ветерка. Эми подняла глаза на Калема; она заметила, что ветерок растрепал его волосы.
   Калем долго молчал, потом посмотрел вниз, на Эми. Он сел на траву рядом с ней, высоко подняв колени своих длинных ног и положив на них локти.
   Эми, откинувшись назад, смотрела в ночное небо.
   – Мне кажется, я никогда еще не видела такой ночи. Ты только посмотри, все эти звездочки наверху подмигивают нам.
   – Почему-то у моря звезд всегда больше.
   – Интересно, почему это?
   – Не знаю.
   – А ты никогда не думал, чем на самом деле могут быть эти звезды?
   – Нет.
   – Ты никогда не смотрел на них в детстве, представляя, что в них может быть что-то особенное?
   – Нет.
   Эми рассмеялась:
   – Ты, наверное, был слишком занят – убирал или мыл что-нибудь. – Калем молча смотрел на нее. – Ну так попробуй теперь!
   – Что попробовать?
   – Догадаться, чем могут быть звезды.
   – Звездами.
   – Ну пожалуйста!
   – Ладно. – Калем надолго задумался. – Мне кажется, я всегда считал их планетами, такими же, как Солнце и Луна, только поменьше и подальше от нас.
   – Может быть, и так. Я думаю, что это светлячки, залетевшие в немыслимую высь.
   Калем с удивлением посмотрел на нее, и Эми засмеялась:
   – Ну давай же! Теперь твоя очередь. Придумай что-нибудь.
   Калем нахмурился, глядя на небо:
   – Маяки для летучих кораблей, держащих путь к луне.
   – Отлично! – Эми опять засмеялась. – А может, это щелочки в раю.
   – Мне кажется, Эми, малышка, что ты с твоим маленьким быстрым умишком можешь навыдумывать столько, что мне все равно за тобой не угнаться.
   – С моим «маленьким умишком»?
   – Прости, с твоим глубоким умом.
   – Ты не должен замечать моего ума. Тебе следует обращать внимание только на мою красоту.
   – Уж не потому ли, что, по мнению Джорджины, зрение у меня развито лучше, чем ум?
   – Вот именно. Ой! Смотри скорее, Калем! Звездочка падает! А вот и еще одна! Две звезды полетели. – Эми помолчала. – Хотела бы я знать, что это значит. Две звезды полетели вместе. – Девушка повернулась к нему: – Должно же это что-нибудь означать, как ты думаешь?
   – Все может быть. – Калем не смотрел на звезды. Он смотрел на нее.
   – И что же это значит?
   – Они, наверное, подали мне знак, что я должен сделать вот это... – Калем склонился к Эми и поцеловал ее – бережно, нежно, – словно этот поцелуй был особенный, самый значительный из всех, какие только были в его жизни.
   Девушка обвила его шею руками, пальцами перебирая его волосы. Он притянул ее ближе к себе и вместе с ней опрокинулся на траву. Поцелуй его сделался глубже, он был уже не нежным, а страстным. Язык его проник в ее рот, и Калем застонал, когда пальцы Эми пробежали по его волосам и она еще крепче прижалась к нему.
   Поцелуй этот длился бесконечно. У Эми закружилась голова, в глазах у нее все поплыло, и она была рада, что Калем держит ее так крепко. Он оторвал свои губы от ее рта, легонько касаясь ими щек девушки.
   – Ты такая чудесная, Эми, малышка, такая чудесная!
   – О Калем, целуй меня еще! Пожалуйста, целуй меня опять и опять, не оставляй меня!
   Губы его в ту же секунду закрыли ей рот, и он еще плотнее прижал ее к траве. Эми обвила его шею руками; его ладони соскользнули с ее плеч и коснулись груди. Калем нежно накрыл ее груди ладонями. Дрожь пробежала по телу девушки, ей показалось, что она уже парит над землей. Эми тихонько ахнула, касаясь губами его рта, потом поцеловала его так же самозабвенно, как он целовал ее.
   Мучительный стон сорвался с губ Калема. Минуты текли; наконец он оторвался от нее и уткнулся лбом в плечо Эми. Дыхание его было частым, прерывистым, и Калему понадобилось немало времени, чтобы успокоиться. Он наконец глубоко вздохнул и откинул голову, глядя на небо, как будто не было для него сейчас ничего важнее.
   Эми легонько погладила пальчиком его напряженную шею.
   – Ну так что же, по-твоему, означает, когда две звезды летят одновременно?
   Калем взглянул на нее, потом взял ее лицо в ладони; он смотрел на нее с таким откровенным желанием, что девушка усомнилась, так ли оно в самом деле, или это ей только чудится в неверных, изменчивых отблесках звездного света – ведь ей так хотелось видеть этот взгляд его темно-синих глаз!
   – Я знаю, что это значит, малышка.
   – Что?
   Калем улыбнулся ей:
   – Когда ты видишь две падающие звезды над рекой, на исходе осенней ночи, это означает, что первый мужчина, которого ты после этого поцелуешь, станет твоим мужем.
   – Мужем?
   – Ну да.
   – Ты смеешься надо мной, Калем!
   – Нет. Я прошу тебя стать моей женой.
   Эми подняла на него глаза, чувствуя, что сделает сеичас что-нибудь очень глупое – заплачет, например.
   – Я сейчас заплачу.
   – Не могла бы ты мне сначала ответить?
   – Да, – только и смогла выговорить Эми.
   – Да – ты мне сможешь ответить, или ты станешь моей женой?
   – И то и другое. – Девушка уткнулась лицом в его шею.
   – Я люблю тебя, малышка. И я буду любить тебя дольше, чем будут падать с неба звезды.
   И когда Калем поцеловал ее опять, Эми посмотрела в высокое небо и подумала, что Джорджина была не права. Звезды существуют для того, чтобы загадывать желания. Теперь она была в этом уверена – ведь одно из них только что сбылось.

Глава 43

   Когда ты поднимешься утром,
   Не стоит краснеть и смущаться.
   Помни, что прежде тебя твоей матери
   Тем же пришлось заниматься.

Шотландский свадебный тост

   Калем и Эми вернулись на праздник довольно быстро, стараясь войти по возможности незаметно. Калем достал из кармана очки и снова надел их, потом пропустил Эми вперед, взял ее за руку и в танце повел через зал.
   Постепенно один за другим танцоры отходили в сторонку, образовав большой круг, хлопая в ладоши и смеясь. Вскоре Калем и Эми уже были единственной танцующей парой. Все, кто был в зале, стояли вокруг них, хлопая в ладоши в такт музыке.
   Эми посмотрела на Калема:
   – Что это значит?
   Тот в замешательстве огляделся:
   – Не знаю. Не останавливайся.
   Он закружил ее в ритме рила; вокруг все громко аплодировали, слышались одобрительные возгласы.
   – Они знают, что мы собираемся пожениться? – спросила она.
   – Нет, малышка. Я должен был сначала спросить тебя.
   – Тогда почему же все они подмигивают, глядя на нас?
   – Понятия не имею. – Калем закружил ее, и танец наконец-то закончился. Оба они тяжело дышали, стоя вдвоем посередине зала.
   Энгес Мак-Дональд достал флягу с виски и наполнил стаканы. В толпе появились еще фляги, и все мужчины подняли стаканы.
   – Саогхал фада, сона дхат!
   Эми посмотрела на Калема:
   – Что это значит?
   – Это свадебный тост. Они желают тебе долгой счастливой жизни.
   – Выходит, они все-таки знают, – тихонько шепнула Эми. – Калем, ты, наверное, сказал им до того, как попросил меня стать твоей женой.
   – Да нет же, малышка, клянусь!
   Энгес Мак-Дональд выкрикнул еще один тост, и мужчины опрокинули еще по стакану.
   – Калем?
   – Эй! Это еще что такое? Что происходит, красавица? – К ним подошел Робби Мак-Дональд. – Что это ты нахмурилась? Тебе положено быть самой счастливой невестой.
   Он подмигнул девушке и обнял ее; Калем метнул на него грозный взгляд.
   – Я нахмурилась, Робби Мак-Дональд, потому что не понимаю, откуда вы знаете, что Калем сделал мне предложение. Или что я ему ответила «да».
   – Ну, мы, конечно, не знаем наверняка, малышка, но мы, шотландцы, народ смекалистый и умеем сложить две половинки так, чтобы получилось целое.
   – То, что мы вместе вышли и немного прогулялись вдвоем при луне, еще отнюдь не означает, что скоро свадьба.
   – Конечно, малышка, но бьюсь об заклад, что эти следы травы у тебя на спине – предвестники либо венчания, либо рождения ребенка.
   Тут все собравшиеся разразились радостными возгласами и смехом, а щеки Эми запылали ярким огнем.

Глава 44

   Женившись, ты можешь в одно мгновение получить больше денег, чем сумеешь заработать за всю свою жизнь.

Неизвестный автор

   Ясным ранним утром следующего дня целая процессия женщин, щебеча на смеси английского и гэльского, хлынула на пристань и оттуда – на баркас, словно муравьи на сахарную голову. С того дня как они сюда прибыли, Калем ночевал в бараке вместе с мужчинами, а Эми спала на баркасе.
   Этим утром девушка, проснувшись, увидала вокруг себя чуть ли не тридцать женщин, набившихся к ней в каюту; они улыбались, глядя на нее. Другие выстроились на палубе – все для того, чтобы удостовериться, что в день ее свадьбы злые ветры не задуют над ее головой. Для того чтобы день этот стал для нее удачным, она должна была встать с кровати сзади – потребовалось, чтобы кто-нибудь объяснил ей это, так как Эми не совсем понимала, с какой стороны будет «сзади». Ей трижды пришлось повернуться против часовой стрелки, прежде чем надеть туфли, в которые кто-то уже сунул пенни – чтобы уберечь ее от бедности. Это вызвало улыбку на губах девушки. Если бы они только знали: уж что-что – а бедность ей никак не грозит! Ее заставили умыться утренней росой, собранной с кустиков черники одной из девочек. Девушку уверили, что это сохранит ее красоту до старости.
   Ее свадебное платье было особенным. Женщины поднялись ни свет ни заря, чтобы сшить этот наряд из чудесного тонкого льна, выбеленного под солнцем горной Шотландии и расшитого бархатными лентами, как подобало невесте Мак-Лаклена.
   Эми омыла ноги в чаше с водой, наполненной обручальными кольцами женщин постарше – так она могла быть уверенной, что брак ее будет долгим и прочным. В волосы ей вплели голубые ленты – на счастье. Она надела старинные атласные свадебные туфельки, принадлежавшие некогда прабабушке миссис Мак-Киннон, и прекрасный кружевной воротник вдовушки Драммонд.
   Когда все было готово, Эми оставалось только стоять у трапа и ждать. Ровно в два часа дня на пристани прогремел выстрел. Девушка должна была стоять не шелохнувшись. Спустя пять минут раздался еще один выстрел, потом – третий. Эми вышла на палубу и спустилась на пристань, где ждал ее Калем, в шотландском пледе и клетчатом килте; он держался гордо, с достоинством, хотя глаза у него были красные, воспаленные, похожие на дикие яблочки, смотревшие из-за стекол очков.
   Он взял ее под руку и повел вдоль по набережной к зеленому лугу, где его преподобие пастор Монро уже ожидал их под сенью ивы.
   Эми посмотрела на Калема:
   – Ты не выспался?
   Калем покосился на девушку и хрипло пробормотал одно только слово:
   – Виски!
   Учитывая, что свадьба – это то, чего девушка ждет и о чем грезит все юные годы своей жизни, церемония закончилась слишком уж быстро. Зато пляска была веселой, безудержной. Они с Калемом бросали монеты ребятишкам, которые первыми закружились в хороводе.
   Угощение было обильным, а сидр и виски лились не иссякая. Далеко за полночь, когда луна поднялась высоко, молоденькие девушки бросились к своим походным постелям с кусочками свадебного торта, собираясь положить их себе под матрасы, чтобы увидеть во сне своих суженых. А самая удачливая, Мэйри Мак-Коннел – та, что поймала шелковый чулочек Эми со спрятанным в нем золотым, – будет в эту ночь грезить о будущем счастье, какого не было у нее там, в Шотландии.
   Калем внес Эми на баркас на руках; за ними шли горланившие песни шотландцы, которые выпили столько виски, что и себя-то едва несли. Все было сделано так, как надо, и, чтобы отогнать злые силы, Калем перенес Эми через порог – для них это был трап, ведущий в каюту, – потом вернулся на палубу проводить всех славословящих свадьбу.
   Эми присела на край постели в ожидании, сцепив пальцы на коленях. Она и сама не знала, радует ее или пугает то, что должно было вскоре произойти.
   Калем спустился в каюту и на миг прислонился к поручням.
   – Вот уж никогда бы не подумал, что так устану на собственной свадьбе!
   Эми вскинула голову:
   – Ты устал совсем не от свадьбы. Это все выпитое вчера и сегодня ночью!
   Калем вздохнул, снял очки и убрал их в шкафчик. Потом потер переносицу.
   – Ох, малышка, ты, наверное, права. Слишком много виски. Я слишком мало спал и слишком устал теперь для того, чтобы стать твоим мужем этой ночью.
   С этими словами Калем зевнул и потянулся, так высоко подняв свои длинные руки, что чуть не зацепился за перекрытия потолка.
   Слишком устал?! Эми была потрясена, ей было так больно, точно он дал ей пощечину. Девушка не могла даже взглянуть на него. Она мысленно пыталась хоть как-то оправдать его поведение, говорила себе, что он ведь не нарочно, что у них еще целая жизнь впереди и брачная ночь еще будет.
   Но это ее не утешало. Это ведь была ее брачная ночь. И она могла быть только одна. Сегодня и во веки веков.
   Девушка встала и принялась расстегивать платье, нащупывая пуговицы сзади и изгибаясь так и этак, пытаясь дотянуться до них. Она, разумеется, вовсе не собиралась сдаваться и просить его о помощи. Одна ее рука была неловко закинута за спину, в то время как другая шарила по спине, пытаясь нащупать последние несколько пуговиц.
   – Что, не получается?
   Эми передохнула:
   – Да, но мне не нужна твоя помощь.
   Она выгибалась, как только могла, стараясь достать эти пуговицы, однако у нее ничего не выходило. Девушка услышала смех Калема и сердито подняла на него глаза. Злость ее мгновенно улетучилась.
   Калем стоял прямо перед ней, во всей своей прекрасной наготе, с руками, скрещенными на волосатой груди и с насмешливой улыбкой на лице.
   – Ах ты! – Эми схватила подушку и бросила в него, потом попыталась бежать. Но тотчас оказалась на постели; она лежала на спине, и на ней был Калем.
   Он склонился над ней так низко, что они почти касались друг друга носами.
   – Знаешь, малышка, ты такая доверчивая!
   Девушка взглянула на него и кончиками пальцев провела по его губам.
   – Я просто боялась, что мне больше не достанется поцелуев.
   – Ах, Эми, малышка, уж поцелуев-то будет у тебя предостаточно, тут ты никогда не будешь бедной.
   Бедной. Это слово отдалось в сознании девушки. Она подняла глаза на мужа, думая, не сказать ли ему о своих капиталах прямо сейчас.
   Однако времени для раздумий, для исповеди или для раскрытия тайн уже не оставалось. Калем приник ртом к ее губам и стал целовать ее жадно и долго, словно в этом заключалась его жизнь, словно эти поцелуи были смыслом его существования. Когда он наконец оторвался от нее, Эми и думать забыла о деньгах.
   Он стал снимать с нее одежду – медленно, одно за другим. Его губы и руки ласкали ее лицо и шею, ноги и грудь, мочки ушей и шею, он покрывал поцелуями все ее тело. Эмми и представить себе не могла ничего подобного. Это были для нее совершенно новые ощущения – и Эми вбирала их в себя при каждом его новом прикосновении, при каждом поцелуе, а в крови ее вспыхивал огонь, пламя жаркого желания и безумия.
   Не думая ни о чем, отдавшись этим новым для нее ощущениям, Эми запустила пальцы в черные густые завитки волос у Калема на груди. Он прерывисто вздохнул, когда кончики пальцев девушки коснулись его сосков. Он стал действовать смелее и, слегка прикусив ее грудь, начал ласкать ее кончиком языка, втягивая сосок, так что Эми внезапно почувствовала, как что-то словно бы щекочет ее в самых потаенных местах.
   Калем поднял ее, поставил на ноги, опустился перед ней на колени и снял с ее ног атласные туфельки так бережно, словно это были хрустальные башмачки. Ладони его скользнули вверх по ее ногам, поглаживая их, с нежностью касаясь ее кожи, словно он пальцами пытался вобрать в себя ее всю. Он говорил ей, какая она нежная, и целовал ее ямочки под коленями, лаская ее языком и доводя девушку до безумия.
   Медленно, аккуратно Калем спустил с ее ног шелковые чулки и стал покрывать поцелуями обнаженные ноги, поднимаясь все выше. Вскоре он коснулся губами ее потаенного места – и девушка пошатнулась. Она ухватилась за первое, что оказалось под рукой, – за голову Калема, с силой притянув ее к себе. Эми жаждала как можно полнее ощутить эти чувства, которые он в ней порождал, – этот восторг, эту дрожь и смятение, отчего кровь закипала у нее в жилах, затопляя ее бурей неизведанных ощущений.
   Мгновение спустя она вскрикнула, упав на постель; тело ее сотрясали судороги. Эми не понимала, что с ней произошло, она этого не ожидала; грудь ее вздымалась от неровных, прерывистых вздохов.
   Калем стоял, возвышаясь над ней, глядя удовлетворенно, с такой гордостью, точно он только что спас мир от гибели.
   Он снял с нее остатки одежды и сложил их, потом встал на кровать на колени, бедром раздвигая ее ноги. Он снова принялся целовать ее лодыжки и икры, поднимаясь все выше, до самых бедер, приближаясь к заветному месту и там на мгновение останавливаясь, чтобы вздохнуть. Он проделывал это опять и опять, пока Эми не почувствовала, что жаждет ощутить там другое прикосновение.
   Она прошептала его имя, и вся ее любовь воплотилась в одном этом слове: Калем! Он коснулся ее кончиком пальца, и девушка выгнулась навстречу ему. Губы Калема скользили по талии Эми, по животу, бедрам, покрывая поцелуями все тело, так что она вся растворилась в потоке нахлынувших ощущений, а палец легонько поглаживал самые укромные ее уголки, потом скользнул внутрь, заполнив ее, и, двигаясь взад и вперед, заставлял ее тело томиться от наслаждения и жажды.
   Потом Калем склонился над ней, губами и кончиком языка касаясь ее уха и шеи, ее груди и сосков, а рука его и пальцы тем временем ласкали ее, упиваясь ее влагой, доводя ее до страстного, томительного безумия.
   Калем чуть приблизился к ней и коснулся ее своим телом. Лицо его было над ней, совсем близко, и он смотрел на нее не отрываясь. Он еще немного подвинулся, раздвигая ее ноги сильнее и чуть-чуть проникая внутрь.
   – Тебе хорошо, малышка?
   Девушка кивнула, и он проник в нее еще немного дальше. Она прерывисто вздохнула, чувствуя, как он заполняет ее. Калем остановился; он не дошел еще и до половины.
   – Эми?
   Девушка открыла глаза.
   Он снова коснулся ее пальцами, пока в ней вновь не пробудилось это чувство – словно что-то чудесное вздымалось в глубине ее грозной, могучей волной. Он скользнул чуть дальше, своими касаниями снимая ее напряжение, так что ей легче теперь было принять его в себя.
   Калем поцеловал ее – долго и страстно; проникнув языком глубоко в ее рот, он исследовал его, все его уголки. Он обхватил ее бедра руками и с силой проник в ее тело.
   Глаза ее широко распахнулись, и девушка вскрикнула, но губы ее были зажаты его ртом. Она попыталась оттолкнуть его, но Калем не поддался.
   – Дорогая, лежи спокойно.
   – Мне больно, Калем. Ты делаешь мне больно.
   Калем застонал, уткнувшись головой ей в плечо.
   – Малышка, прошу тебя... Дай мне еще минутку!
   Они лежали не двигаясь, и все в ней горело, точно Калем жег ее изнутри. Эми лежала напряженная, застывшая, она почти боялась расслабиться. Она боялась, что ей опять будет больно.
   Калем пошевелился.
   – Мне нужно это сделать, малышка. Я не могу иначе. Тебе все еще больно? Скажи мне, что ты чувствуешь?
   Он словно бы просил у нее прощения. Эми посмотрела на него; глаза ее застилали слезы. Она покачала головой:
   – Не так, как раньше.
   – Ох, малышка! Я не хотел причинять тебе боль. Я взял бы себе всю твою боль и страдания, если бы мог!
   – Ты только держи меня крепче. Пожалуйста, держи!
   – Ну конечно. Теперь ты моя, и я всегда буду держать тебя крепко-крепко!
   Калем просунул свою руку между ними, легонько касаясь тела Эми. Вскоре ее захватило это ощущение наполненности им; ритм его движений пробудил в ней желание двигаться вместе с ним – сначала медленно, потом все быстрее и быстрее.
   Эми в жизни такого не испытывала, подобного с ней никогда не случалось.
   Калем приподнял ее ногу и, положив ее к себе на бедро, двигался сильно, ритмично, потом толчки его участились, становясь все быстрее, все глубже. Девушка дышала тяжело, как и Калем, будто оба они мчались, пытаясь настигнуть кого-то. Еще чуть быстрее – и они, наверное, взлетят – взлетят высоковысоко, к этим звездам, что сияли у них над головой.
   Движения его убыстрялись, и Эми раскачивалась вместе с ним, пока они не слились в единое целое. Руки Калема обхватили ее ягодицы, притягивая ее все плотнее, полностью раскрывая навстречу себе; он менял положение, так что тело его было там, где ей было так больно.
   Эми вскрикнула и произнесла его имя – она не могла удержать этот крик.
   Он вошел в нее сильно и быстро несколько раз подряд – стремительными мощными толчками, – и что-то в ней вспыхнуло, взорвалось, рассыпавшись ослепительным фейерверком, как будто она сама была одной из тех падающих звезд. Девушка вцепилась в его влажную спину пальцами, шепотом снова и снова повторяя его имя.
   Он продолжал раскачиваться – по-прежнему сильно, ритмично – еще несколько долгих мгновений, потом вошел в нее резко, проникая в самую глубь, застонал, и Эми почувствовала, как он бьется, пульсируя в ее глубине.
   Стало вдруг очень тихо, и оба они лежали в этой тишине, влажные от пота, прерывисто дыша; долгое время никто из них не мог произнести ни слова.
   Калем наконец поднял голову, глядя Эми в глаза.
   – Ты такая чудесная, нежная! Ты – самое прекрасное, что только есть в мире!
   Эми заглянула в его глаза и увидела своего мужа, мужчину, который познал ее, принеся ей такое наслаждение, какое она даже представить себе не могла.
   Девушка улыбнулась ему утомленно и радостно, и Калем провел пальцем по ее улыбающимся губам, словно ловя очертания этой улыбки.
   – Я люблю тебя, Эми, малышка! Господи, как я люблю тебя!
   И он поцеловал ее опять. Так неожиданно нежно после того, что они только что пережили. Держать его в объятиях, чувствовать его поцелуи – все это было так чудесно, так необыкновенно!
   Эми чувствовала, что ей начинает уже нравиться это – то, что называют любовью и браком, – благодаря ее Калему.
   Он опять, по-прежнему твердый, упругий, вошел в нее и опять стал ритмично двигаться. Теперь уже девушка отвечала на эти толчки, двигаясь с ним вместе, а возбуждение, вызванное им, все нарастало, и Калем ждал, когда настанет для нее это мгновение высшего, нестерпимого наслаждения, встречая этот миг вместе с ней, яростно, с силой врываясь в нее и заполняя собой.
   Они лежали, умиротворенные; Калем подвинулся немного и приподнялся на локте, глядя на Эми.
   Он смотрел на нее и думал, что мог бы смотреть так долго, очень долго, бесконечно.
   Эми коснулась ладонью его щеки, Калем взял ее руку и, повернувшись, наклонился к ней ближе, касаясь ее ладони губами. Он приподнял руку девушки и положил ее к себе на плечо.
   – Я не слишком тяжелый?
   Эми засмеялась:
   – Не поздно ли ты спохватился?
   Калем улыбнулся, потом вдруг лицо его стало серьезным.
   – Тебе не больно сейчас?
   Эми покачала головой:
   – Нет. Не двигайся. Мне нравится ощущать на себе твое тело.
   – Мне нравится ощущать под собой твое тело.
   Девушка вспыхнула, и Калем засмеялся:
   – Объясни мне, малышка, как это после того, что мы только что проделали дважды, ты все еще умудряешься краснеть?
   – Женщина ничего не может с этим поделать – это происходит само собой.
   – А, так, может быть, тогда мужчина может. Нужно проверить.
   Калем кончиком пальца провел по ее груди.
   – Еще, – попросила девушка.
   – После того как мы немного отдохнем.
   Калем с трудом оторвался от нее; с губ его сорвался стон. Он стал подниматься, но Эми остановила его:
   – Не уходи от меня!
   – Я никогда не уйду от тебя! Никогда!
   Калем лег рядом с ней, по-прежнему прижимая Эми к себе. Голова ее лежала на сгибе его руки, одна нога была закинута на горячее бедро Калема. Девушка перебирала жесткие завитки волос у него на груди; Калем наконец рассмеялся и задержал ее руку в своей.
   Снаружи послышался шум, и он на мгновение замер – в совсем неподходящий момент, ведь пальцы его как раз скользнули на округлость ее бедра. Какой-то грохот разорвал тишину ночи, за ним последовали гэльские проклятия. Мужчина на палубе запел.
   – Черт бы побрал этих Мак-Дональдов! – прорычал Калем, откинувшись на подушку.
   – А что они делают?
   – Поют нам серенаду. Этакий кошачий концерт для новобрачных, малышка!