Рой Делл, похоже, обиделся, потому что сунул руку между ног и снова извлек пистолет.
— Не хватало, чтобы я отстрелил себе яйца! — буркнул он.
— Ты неисправим. — Я вздохнула. — Будем действовать так: ты на некоторое время затаишься, а я тем временем разберусь, что к чему, и сведу тебя с моим адвокатом. Когда будем въезжать в парк, я замедлю ход, ты выскочишь из машины и побежишь. Завтра днем позвонишь, и я скажу, что делать дальше.
Рой Делл расхохотался:
— В жизни не слыхал более глупого плана!
. Я пожала плечами.
— Посмотри в зеркало заднего вида. Видишь огни фар? Это мой приятель, полицейский, он едет за нами.
Рой Делл обернулся и побледнел.
— Иисусе!
— Если ты сам себе не поможешь, Иисус тебе тоже не поможет, — резонно заметила я. — Теперь сам понимаешь, почему нужно смыться как можно быстрее и желательно незаметно! Рой Делл, я пытаюсь тебе помочь.
Я затаила дыхание, моля Бога, чтобы пьяный болван поверил мне и не вообразил, что я ему враг.
— Если я выпрыгну из машины, он бросится за мной в погоню, он будет на машине, а я — без.
Я еще раз свернула и стала разворачиваться, чтобы подъехать к ресторану “Ешьте у Джо”.
— Рой Делл, предоставь мне самой с этим справиться, хорошо? Если я тебя высажу, сможешь удрать? Потому что я все-таки собираюсь тебя высадить… прямо сейчас!
Я въехала в крохотный парк и сбавила скорость до черепашьей. Паркс, которому не раз приходилось в критические моменты выпрыгивать на ходу из гоночного автомобиля, открыл дверь и полувыпрыгнул-полувывалился из “камаро” на землю, захлопнув за собой дверь.
Я развернулась на сто восемьдесят градусов и встала точно на пути седана Нейлора. Свет наших фар освещал тридцать футов дороги, разделявших нас.
Джон выпрыгнул из машины и спрятал руку за спину. Быстро подойдя к “камаро” со стороны пассажирского места, он распахнул дверь, потом оглянулся и посмотрел в темноту парка.
— Думаешь, ты здесь самая умная? — заорал он.
От гнева его лицо стало пунцовым, на скулах заходили желваки.
— Не понимаю, о чем ты?
Нейлор наклонился и поднял с сиденья пистолет Роя Делла.
— Как ты это объяснишь? У тебя есть лицензия на ношение оружия?
— Эй, оно ведь не спрятано, кроме того, оно не мое.
— А вот это чертовски верно подмечено: пистолет не твой!
Джон просто кипел от ярости, я еще не видела его таким. И я знала, почему он так взбесился: потому что не он контролировал ситуацию, а я. Все очень просто, наверное, это чисто мужское.
Нейлор скакнул на переднее сиденье, чуть не взлетая в воздух от гнева.
— А ты понимаешь, что минуту назад помогла вероятному преступнику? Сознаешь, что фактически стала соучастницей убийцы после совершения преступления?
— После, до — какая разница? Этот тип поджидал меня в машине и наставил пистолет, что я могла поделать? Кроме того, бедняге нужна помощь, к кому он еще мог обратиться, как не ко мне?
— К тебе? — Нейлор саркастически усмехнулся. — Значит, положение у него и впрямь отчаянное.
— Если уж тебе так невтерпеж, валяй беги за ним, он не мог далеко уйти! Он без машины, без оружия и к тому же пьян. Мы ведь недалеко от тюрьмы, так хватай этого идиота и сажай за решетку, крутой коп!
Нейлор сердито посмотрел на меня. Я бы не удивилась, если бы он выскочил из машины и пустился в погоню, но он остался сидеть на месте.
— Почему ты так уверен, что Рой Делл убил Руби? — спросила я.
— Фрэнк сказал, что искал Паркса перед самым началом гонок и не мог найти. По его словам, Рой Делл отсутствовал минут десять, не меньше. А еще он говорил, что перед этим заездом Рой Делл был сам не свой, вел себя как-то странно.
Я покачала головой.
— И ты поверил этому типу? Если тебе нужны подозреваемые, на мой взгляд, Фрэнк подходит на эту роль ничуть не хуже Роя Делла. Ты знаешь, что он спит с Лулу? Может, они вместе задумали убрать Руби и сделать так, чтобы подозрение пало на Роя Делла?
Нейлор посмотрел на меня с таким видом, словно я предложила ему слетать на Марс.
— С чего ты взяла? Знаешь, Кьяра, лучше бы ты не совала нос в полицейское расследование, это опасно. Речь идет об убийстве.
— А тебе, наверное, лучше и дальше общаться исключительно с хрупкими миниатюрными брюнетками! Куда спокойнее иметь дело с женщинами, которые сроду ни за кого не переживали и никогда не навлекут на себя неприятности. Может, такая тебе и нужна?
Я чувствовала, что перегибаю палку, но не могла остановиться.
— Ты о ней ничего не знаешь, — сказал Нейлор.
Я восприняла эти слова как признание, и мне захотелось его убить.
— Да что мне нужно знать об этой фифочке из младшей лиги? Девицам вроде нее грош цена в базарный день!
— Совершенно верно, — согласился Нейлор.
— Верно?
Я не могла поверить своим ушам. Джон Нейлор признает свою вину?
— Ты не задумывалась, почему я провожу с ней так много времени?
Я пожала плечами и предположила:
— Может, потому, что устал от высоких блондинок, у которых к тому же есть мозги?
Джон от души расхохотался, запрокинув голову. От его искреннего, сочного смеха я просто растаяла.
— Да, что-то в этом роде, — сказал он. — Я жутко устал от красоты, ума и накала страстей.
Последнее слово он произнес, глядя на меня так, что, казалось, прожигал взглядом насквозь. В моей маленькой машине вдруг стало слишком жарко.
— Ну, так зачем ты за ней ухлестываешь? Нейлор вздохнул.
— Кьяра, это моя работа. Я сейчас занят одним делом, о котором не имею права говорить. Могу сказать только, что она с этим связана, но даже это секретная информация, понятно?
Нейлор посерьезнел, и впервые за весь вечер я заметила в его глазах что-то еще — может быть, боль?
— Дело настолько серьезное, что ты вынужден обманывать даже своего напарника? — тихо спросила я.
“Вот оно, — поняла я, — вот где источник боли. Я попала в точку”. Нейлор потупился и уставился на собственные руки. Не знаю, что у него было на уме, если он даже не мог посмотреть мне в глаза.
— Кьяра, в этом деле не я диктую условия. Я должен выполнять то, что мне велят…
Джон замолчал и отвернулся к окну.
— Кто отдает приказы? — Нейлор долго не отвечал, наконец сказал:
— Кьяра, я знаю, что это неправильный метод достижения благих целей, но право голоса в этом деле не у меня. Я как марионетка, если она скажет “танцуй”, мне придется танцевать.
— Она?
Мне показалось, что в машине повеяло холодом. Ночное небо было усыпано звездами, а рядом со мной сидел совсем не тот человек, которого я знала. Джон Нейлор никогда не плясал ни под чью дудку.
Он покачал головой.
— Это Карла? — догадалась я. — Тебя втянули в расследование, которое ведет Агентство по борьбе с наркотиками?
В глазах Джона что-то блеснуло, и я поняла, что снова попала в точку.
— О чем ты говоришь? Выдумываешь то, чего нет. Джон пытался возражать, но его голос внезапно изменился, в нем звучала тревога.
— Карла, твоя бывшая жена. Я видела ее на гоночном треке. Ты не можешь отрицать, что она вернулась в город. Готова поспорить, она крепко тебя держит, это тебя-то, такого крутого парня. Ты работаешь на нее, да?
Джон молчал, хотя я чувствовала, что ему очень хочется мне все рассказать. Он по-прежнему не мог взглянуть мне в глаза.
— Ты попал в беду, правда? — продолжала я. Он вздохнул:
— Если бы все было так просто…
Я дотронулась до его щеки, потом мои пальцы скользнули по его шее, легли на затылок. Джон медленно поднял голову, посмотрел на меня и придвинулся ближе. Я повернулась к нему и почувствовала, как его губы сливаются с моими. Джон жадно, настойчиво прижал меня к себе. Казалось, он по мне изголодался. В наших движениях было одинаково сильное желание. Он стал покрывать поцелуями мое лицо, шею, его руки нырнули под мою блузку, а я стала торопливо расстегивать пуговицы его накрахмаленной полотняной рубашки. Я хотела его, никогда еще я ничего и никого не желала так остро, как его в эту минуту.
— Погоди, — вдруг сказал он, отстраняясь от меня, и огляделся.
— Не сейчас! — застонала я.
— Кьяра, мы находимся в общественном парке, сидим в машине с включенными фарами.
Мне было все равно. Если бы он не заставил меня вернуться к действительности, я бы взяла его прямо здесь и сейчас. Джон снова повернулся ко мне и погладил пальцем мою нижнюю губу, как в прошлый раз. Я снова невольно застонала.
— Поехали, — прошептал Джон, — я провожу тебя до дома.
Его потемневшие глаза, казалось, излучали энергию. Я поняла, что не в силах ждать.
— Нет, лучше к тебе, — возразила я.
— Ко мне нельзя, едем к тебе домой, я буду осторожен, нас никто не увидит.
— Джон. Ко мне нельзя, я не одна.
Казалось, температура в машине понизилась градусов на десять.
— Не одна?
Я рассмеялась.
— Приехали мама и мой брат Эл, они некоторое время поживут со мной.
— Проклятие!
Я поправила на себе блузку и села прямо, романтический настрой быстро улетучивался.
— А почему к тебе нельзя? — спросила я.
— Слишком опасно. Честно говоря, то, что произошло сейчас, тоже опасно, не знаю, о чем я только думал. — Он застегнул рубашку и взял в руки пистолет Роя Делла. — Ты умеешь обращаться с этой штукой?
— Нет, и мне не нравится огнестрельное оружие. Джон вздохнул, покачал головой и заткнул пистолет Роя Делла себе за пояс.
— Зато я умею пользоваться вот этим! — Я выхватила из кармана “спайдерко” и нажала кнопку, открывающую лезвие. Сверкающая стальная полоса оказалась в нескольких дюймах от пупка Джона.
— Убери эту игрушку, пока кого-нибудь не поранила, в первую очередь себя.
— Я же неудовлетворенная женщина, чего ты от меня хочешь?
Закрыв нож, я стала засовывать его в карман. Тем временем Джон снова придвинулся, положил ладонь мне на затылок и поцеловал. Это был долгий, глубокий поцелуй, я вздохнула и прильнула к нему, упиваясь вкусом и запахом его тела. У меня даже мелькнула шальная мысль, что, возможно, удастся как-нибудь проскользнуть незаметно мимо мамы и Эла. Но все кончилось раньше, чем я успела что-либо сказать или сделать. Джон выскочил из машины и не оглядываясь зашагал к своей.
Я сидела за рулем и наблюдала, как он задним ходом выезжает из парка и сворачивает на улицу. Мое сердце билось как бешеное, руки, наверное, дрожали бы, если бы я не сжимала ими руль. Каждый кусочек моего тела, к которому Джон успел прикоснуться, горел. Я желала этого мужчину. Настанет день, и он станет моим.
Глава 24
Глава 25
— Не хватало, чтобы я отстрелил себе яйца! — буркнул он.
— Ты неисправим. — Я вздохнула. — Будем действовать так: ты на некоторое время затаишься, а я тем временем разберусь, что к чему, и сведу тебя с моим адвокатом. Когда будем въезжать в парк, я замедлю ход, ты выскочишь из машины и побежишь. Завтра днем позвонишь, и я скажу, что делать дальше.
Рой Делл расхохотался:
— В жизни не слыхал более глупого плана!
. Я пожала плечами.
— Посмотри в зеркало заднего вида. Видишь огни фар? Это мой приятель, полицейский, он едет за нами.
Рой Делл обернулся и побледнел.
— Иисусе!
— Если ты сам себе не поможешь, Иисус тебе тоже не поможет, — резонно заметила я. — Теперь сам понимаешь, почему нужно смыться как можно быстрее и желательно незаметно! Рой Делл, я пытаюсь тебе помочь.
Я затаила дыхание, моля Бога, чтобы пьяный болван поверил мне и не вообразил, что я ему враг.
— Если я выпрыгну из машины, он бросится за мной в погоню, он будет на машине, а я — без.
Я еще раз свернула и стала разворачиваться, чтобы подъехать к ресторану “Ешьте у Джо”.
— Рой Делл, предоставь мне самой с этим справиться, хорошо? Если я тебя высажу, сможешь удрать? Потому что я все-таки собираюсь тебя высадить… прямо сейчас!
Я въехала в крохотный парк и сбавила скорость до черепашьей. Паркс, которому не раз приходилось в критические моменты выпрыгивать на ходу из гоночного автомобиля, открыл дверь и полувыпрыгнул-полувывалился из “камаро” на землю, захлопнув за собой дверь.
Я развернулась на сто восемьдесят градусов и встала точно на пути седана Нейлора. Свет наших фар освещал тридцать футов дороги, разделявших нас.
Джон выпрыгнул из машины и спрятал руку за спину. Быстро подойдя к “камаро” со стороны пассажирского места, он распахнул дверь, потом оглянулся и посмотрел в темноту парка.
— Думаешь, ты здесь самая умная? — заорал он.
От гнева его лицо стало пунцовым, на скулах заходили желваки.
— Не понимаю, о чем ты?
Нейлор наклонился и поднял с сиденья пистолет Роя Делла.
— Как ты это объяснишь? У тебя есть лицензия на ношение оружия?
— Эй, оно ведь не спрятано, кроме того, оно не мое.
— А вот это чертовски верно подмечено: пистолет не твой!
Джон просто кипел от ярости, я еще не видела его таким. И я знала, почему он так взбесился: потому что не он контролировал ситуацию, а я. Все очень просто, наверное, это чисто мужское.
Нейлор скакнул на переднее сиденье, чуть не взлетая в воздух от гнева.
— А ты понимаешь, что минуту назад помогла вероятному преступнику? Сознаешь, что фактически стала соучастницей убийцы после совершения преступления?
— После, до — какая разница? Этот тип поджидал меня в машине и наставил пистолет, что я могла поделать? Кроме того, бедняге нужна помощь, к кому он еще мог обратиться, как не ко мне?
— К тебе? — Нейлор саркастически усмехнулся. — Значит, положение у него и впрямь отчаянное.
— Если уж тебе так невтерпеж, валяй беги за ним, он не мог далеко уйти! Он без машины, без оружия и к тому же пьян. Мы ведь недалеко от тюрьмы, так хватай этого идиота и сажай за решетку, крутой коп!
Нейлор сердито посмотрел на меня. Я бы не удивилась, если бы он выскочил из машины и пустился в погоню, но он остался сидеть на месте.
— Почему ты так уверен, что Рой Делл убил Руби? — спросила я.
— Фрэнк сказал, что искал Паркса перед самым началом гонок и не мог найти. По его словам, Рой Делл отсутствовал минут десять, не меньше. А еще он говорил, что перед этим заездом Рой Делл был сам не свой, вел себя как-то странно.
Я покачала головой.
— И ты поверил этому типу? Если тебе нужны подозреваемые, на мой взгляд, Фрэнк подходит на эту роль ничуть не хуже Роя Делла. Ты знаешь, что он спит с Лулу? Может, они вместе задумали убрать Руби и сделать так, чтобы подозрение пало на Роя Делла?
Нейлор посмотрел на меня с таким видом, словно я предложила ему слетать на Марс.
— С чего ты взяла? Знаешь, Кьяра, лучше бы ты не совала нос в полицейское расследование, это опасно. Речь идет об убийстве.
— А тебе, наверное, лучше и дальше общаться исключительно с хрупкими миниатюрными брюнетками! Куда спокойнее иметь дело с женщинами, которые сроду ни за кого не переживали и никогда не навлекут на себя неприятности. Может, такая тебе и нужна?
Я чувствовала, что перегибаю палку, но не могла остановиться.
— Ты о ней ничего не знаешь, — сказал Нейлор.
Я восприняла эти слова как признание, и мне захотелось его убить.
— Да что мне нужно знать об этой фифочке из младшей лиги? Девицам вроде нее грош цена в базарный день!
— Совершенно верно, — согласился Нейлор.
— Верно?
Я не могла поверить своим ушам. Джон Нейлор признает свою вину?
— Ты не задумывалась, почему я провожу с ней так много времени?
Я пожала плечами и предположила:
— Может, потому, что устал от высоких блондинок, у которых к тому же есть мозги?
Джон от души расхохотался, запрокинув голову. От его искреннего, сочного смеха я просто растаяла.
— Да, что-то в этом роде, — сказал он. — Я жутко устал от красоты, ума и накала страстей.
Последнее слово он произнес, глядя на меня так, что, казалось, прожигал взглядом насквозь. В моей маленькой машине вдруг стало слишком жарко.
— Ну, так зачем ты за ней ухлестываешь? Нейлор вздохнул.
— Кьяра, это моя работа. Я сейчас занят одним делом, о котором не имею права говорить. Могу сказать только, что она с этим связана, но даже это секретная информация, понятно?
Нейлор посерьезнел, и впервые за весь вечер я заметила в его глазах что-то еще — может быть, боль?
— Дело настолько серьезное, что ты вынужден обманывать даже своего напарника? — тихо спросила я.
“Вот оно, — поняла я, — вот где источник боли. Я попала в точку”. Нейлор потупился и уставился на собственные руки. Не знаю, что у него было на уме, если он даже не мог посмотреть мне в глаза.
— Кьяра, в этом деле не я диктую условия. Я должен выполнять то, что мне велят…
Джон замолчал и отвернулся к окну.
— Кто отдает приказы? — Нейлор долго не отвечал, наконец сказал:
— Кьяра, я знаю, что это неправильный метод достижения благих целей, но право голоса в этом деле не у меня. Я как марионетка, если она скажет “танцуй”, мне придется танцевать.
— Она?
Мне показалось, что в машине повеяло холодом. Ночное небо было усыпано звездами, а рядом со мной сидел совсем не тот человек, которого я знала. Джон Нейлор никогда не плясал ни под чью дудку.
Он покачал головой.
— Это Карла? — догадалась я. — Тебя втянули в расследование, которое ведет Агентство по борьбе с наркотиками?
В глазах Джона что-то блеснуло, и я поняла, что снова попала в точку.
— О чем ты говоришь? Выдумываешь то, чего нет. Джон пытался возражать, но его голос внезапно изменился, в нем звучала тревога.
— Карла, твоя бывшая жена. Я видела ее на гоночном треке. Ты не можешь отрицать, что она вернулась в город. Готова поспорить, она крепко тебя держит, это тебя-то, такого крутого парня. Ты работаешь на нее, да?
Джон молчал, хотя я чувствовала, что ему очень хочется мне все рассказать. Он по-прежнему не мог взглянуть мне в глаза.
— Ты попал в беду, правда? — продолжала я. Он вздохнул:
— Если бы все было так просто…
Я дотронулась до его щеки, потом мои пальцы скользнули по его шее, легли на затылок. Джон медленно поднял голову, посмотрел на меня и придвинулся ближе. Я повернулась к нему и почувствовала, как его губы сливаются с моими. Джон жадно, настойчиво прижал меня к себе. Казалось, он по мне изголодался. В наших движениях было одинаково сильное желание. Он стал покрывать поцелуями мое лицо, шею, его руки нырнули под мою блузку, а я стала торопливо расстегивать пуговицы его накрахмаленной полотняной рубашки. Я хотела его, никогда еще я ничего и никого не желала так остро, как его в эту минуту.
— Погоди, — вдруг сказал он, отстраняясь от меня, и огляделся.
— Не сейчас! — застонала я.
— Кьяра, мы находимся в общественном парке, сидим в машине с включенными фарами.
Мне было все равно. Если бы он не заставил меня вернуться к действительности, я бы взяла его прямо здесь и сейчас. Джон снова повернулся ко мне и погладил пальцем мою нижнюю губу, как в прошлый раз. Я снова невольно застонала.
— Поехали, — прошептал Джон, — я провожу тебя до дома.
Его потемневшие глаза, казалось, излучали энергию. Я поняла, что не в силах ждать.
— Нет, лучше к тебе, — возразила я.
— Ко мне нельзя, едем к тебе домой, я буду осторожен, нас никто не увидит.
— Джон. Ко мне нельзя, я не одна.
Казалось, температура в машине понизилась градусов на десять.
— Не одна?
Я рассмеялась.
— Приехали мама и мой брат Эл, они некоторое время поживут со мной.
— Проклятие!
Я поправила на себе блузку и села прямо, романтический настрой быстро улетучивался.
— А почему к тебе нельзя? — спросила я.
— Слишком опасно. Честно говоря, то, что произошло сейчас, тоже опасно, не знаю, о чем я только думал. — Он застегнул рубашку и взял в руки пистолет Роя Делла. — Ты умеешь обращаться с этой штукой?
— Нет, и мне не нравится огнестрельное оружие. Джон вздохнул, покачал головой и заткнул пистолет Роя Делла себе за пояс.
— Зато я умею пользоваться вот этим! — Я выхватила из кармана “спайдерко” и нажала кнопку, открывающую лезвие. Сверкающая стальная полоса оказалась в нескольких дюймах от пупка Джона.
— Убери эту игрушку, пока кого-нибудь не поранила, в первую очередь себя.
— Я же неудовлетворенная женщина, чего ты от меня хочешь?
Закрыв нож, я стала засовывать его в карман. Тем временем Джон снова придвинулся, положил ладонь мне на затылок и поцеловал. Это был долгий, глубокий поцелуй, я вздохнула и прильнула к нему, упиваясь вкусом и запахом его тела. У меня даже мелькнула шальная мысль, что, возможно, удастся как-нибудь проскользнуть незаметно мимо мамы и Эла. Но все кончилось раньше, чем я успела что-либо сказать или сделать. Джон выскочил из машины и не оглядываясь зашагал к своей.
Я сидела за рулем и наблюдала, как он задним ходом выезжает из парка и сворачивает на улицу. Мое сердце билось как бешеное, руки, наверное, дрожали бы, если бы я не сжимала ими руль. Каждый кусочек моего тела, к которому Джон успел прикоснуться, горел. Я желала этого мужчину. Настанет день, и он станет моим.
Глава 24
Я подъехала к своему трейлеру в четыре часа утра, во всех окнах горел свет. В доме Рейдин тоже светились все окна, но в этом не было ничего удивительного, если учесть, что она большую часть времени проводила в дозоре, готовясь отразить возможное нашествие инопланетян. Судя по тому, как выглядела ее лужайка и парадная дверь, Рейдин все-таки доказала, что иная форма жизни существует. Жилище соседки подверглось серьезному разгрому.
Только выйдя из машины и приблизившись к крыльцу, я заметила, что задний угол моего трейлера тоже серьезно пострадал. Изрядный кусок обшивки был, казалось, откушен чудовищем ростом с Годзиллу, на этом месте зияла огромная дыра, через которую было видно кладовку. “Одно из двух, — подумала я, — либо пришельцы питаются виниловым сайдингом, либо кто-то проделал в моем доме огромную воронку”.
У двери меня встретил Эл. В мускулистой руке он сжимал жуткого вида черный пистолет, а лицо… я никогда еще не видела у своего брата такого выражения лица.
— У нас гости, — сообщил он. Я указала на дыру в стене:
— Их работа?
— Нет, это сделала Рейдин. А вот это их работа. — Эл показал на черные следы от шин, которые, заворачивая, вели во двор Рейдин, разбитую поилку для птиц и высаженную парадную дверь ее трейлера, которая едва держалась на одной петле.
— Фрэнк? — догадалась я.
— Нет, Кьяра, пришельцы из другой галактики!
Я оттолкнула Эла и вошла в кухню.
— Эл, сейчас не время острить.
— Вот как, не время? Неужели? — Эл быстро терял самообладание. — Почему бы тебе не взглянуть на свой диван, а потом ты мне скажешь, имею ли я основания злиться!
Я повернулась, обошла разделительную перегородку и оказалась в тускло освещенной гостиной. На диване лежала мама, на лбу у нее был кусок марли, на котором темнело большое кровавое пятно. Кожа ее была почти такой же белой, как марля. Мне показалось, что она без сознания.
— Мама! — закричала я, бросаясь к ней.
Я упала на колени перед диваном и увидела Флафи. Собачка свернулась рядом с плечом мамочки, по-видимому, охраняя ее. Мама открыла глаза, но мне показалось, что она меня не видит.
— Кьяра, это ты?
— Господи! — Я заплакала. — Мамочка, мне так жаль, прости, это я во всем виновата.
У меня за спиной Эл пробурчал что-то вроде “это точно, во всем виновата ты”. Но я и без его напоминания знала, что втянула свою мать в опасную авантюру.
— Кьяра? — слабым голосом позвала мама.
— Да, мамуля. — Я взяла ее за руку. — Я здесь.
— Что ты сказала? — прошептала она.
— Сказала, что я здесь.
Я придвинулась ближе. Эл подошел с другой стороны и накрыл маму пледом, который сполз на пол.
— Нет, — все так же тихо возразила мама. — Что ты говорила до этого?
— Что мне очень жаль и что я прошу прошения.
— Правда?
— Конечно. Мне действительно очень, очень жаль. Я бы все сделала, только бы этого не случилась. Прости меня, ма.
— Отлично! — вдруг вскричала она, ее крик испугал не только меня, но даже Эла. — А теперь вели своему братцу снять с меня этот дурацкий плед и принести мне стакан папиного кьянти. Господи Иисусе, да на него посмотреть, можно подумать, будто я умерла и меня похоронили, а меня всего-навсего обломок двери по голове ударил!
С этими словами мама села, метнула на Эла гневный взгляд и слегка толкнула меня в бок.
— Наш мистер Всезнайка потребовал, чтобы я лежала и не двигалась, как их учили в полиции на курсах оказания первой помощи. Я ему говорю, принеси мне стаканчик вина, чтобы загустить кровь, и со мной все будет в порядке, — так нет же! Сколько я на своем веку ухаживала за больными и ранеными, а тут мистер Суперполицейский вообразил, что лучше меня знает, как это делается!
— Мама! — На лице Эла появилось удивленное и обиженное выражение. — Я же о тебе заботился!
Мама посмотрела на него с некоторым сомнением и вдруг улыбнулась.
— Знаю, мальчик мой. Ты делал все так, как тебя учили, но я тебе говорю, и Кьяра меня в этом поддержит, что кьянти твоего отца — это самое лучшее лекарство.
— Она права, — сказала я, вставая. — Всем нам сейчас не помешает немного выпить.
Из спальни послышался скрипучий голос:
— Меня не забудь, душечка.
Я вопросительно посмотрела на Эла. Тот с покаянным видом поднял руки.
— А что мне еще оставалось делать? У нее практически нет входной двери. Я хотел устроить Рейдин в безопасном месте, поэтому пришлось взять ее сюда.
— Я тебя не упрекаю, Эл, ты поступил правильно.
— Ты бы его видела, Кьяра! — вскричала мама. Ее вдруг переполнила материнская гордость. — Когда этот хулиган примчался на своей машине и выстрелил в дверь, Альфонсо выбежал из дома, стреляя в воздух, прямо как полицейские по телевизору.
Эл принес бутылку кьянти и четыре стакана.
— Меня бы запросто могли подстрелить, если бы вы двое не выскочили на улицу прямо как Рэмбо. Но все-таки, мама, ты ранена, тебе нужен покой.
В гостиную вошла Рейдин. Она была в больших розовых домашних шлепанцах, украшенных улыбающимися мордочками зайцев, из волос торчали розовые бигуди, прикрытые прозрачной косынкой от дождя. Ее стеганый розовый халат наводил на мысли о благотворительной распродаже в шестидесятых годах. Соседка была так же бледна, как мама.
— Пришло время перекусить? — предположила Рейдин, расплываясь в улыбке. — Это мое любимое время; конечно, не считая терапии искусством. — Она посмотрела на Эла так, словно увидела его впервые. — А ты тот новенький парень, правда?
Эл настолько опешил, что даже не возразил.
— Не волнуйся насчет того, что в этой бутылке. — Рейдин указала на вино. — Медсестры все время пичкают нас лекарствами, ничего страшного, это тебя только немного успокоит, но рано или поздно ты снова станешь самим собой. Можешь мне поверить! Я провела в этих концлагерях нашей системы здравоохранения столько времени, что ты и представить не можешь. Просто делай все, как я, и тебя очень скоро выпустят.
Эл осторожно поставил стаканы и откупорил бутылку кьянти. Мама в некоторой растерянности наблюдала за соседкой. Я подошла к Рейдин, подвела ее к дивану и ласково сказала:
— Иди сюда, выпей с нами. Эл сурово посмотрел на меня.
— Кьяра, я вынужден возразить. В ее положении ей не следует пить.
Рейдин издала смешок, похожий на кудахтанье.
— Вы очень добры, молодой человек, но дни, когда я могла носить ребенка, давно прошли, я вовсе не в положении, просто растолстела.
Я вложила стакан в руку Рейдин и обнаружила, что пальцы у нее холодные как ледышки и дрожат.
— Пьем до дна! — воскликнула она и сделала добрый глоток кьянти.
— Рейдин, присядь, вино довольно крепкое.
Она обвела взглядом нас троих, потом оглянулась через плечо, словно проверяя, не подслушивает ли кто.
— Если эта штука такая крепкая, может, стоит подлить ее в питье старой деве, которая ведет нашу группу? — Рейдин придвинулась поближе к маме и похлопала ее по колену. — Девушкам нужно почаще выходить в свет! Наша руководительница всегда сидит прямо, как доска, носит длинные юбки, а волосы стягивает так туго, что глаза чуть не вылезают из орбит. Неудивительно, что бедняжке не удается найти себе парня.
Или мамуля не совладала с собой, или папино вино начало действовать, но она захихикала, как школьница.
— Душечка, ты ведь знаешь, что я права, не так ли? Я считаю, что нам надо взять самого молодого и удрать отсюда. Но только после ленча, нельзя его пропускать, раз уж с нас дерут такие деньги, мы должны получить за них все, что можно.
Как только стакан в руке Рейдин опустел, ее глаза стали слипаться. Пока я на нее смотрела, старушка слегка покачнулась. Я встала и взяла ее за руку.
— Пойдем со мной, Рейдин, думаю, стоит ненадолго прилечь.
Рейдин медленно встала и посмотрела на Эла:
— Не хмурься, сынок, дневной сон входит в программу. Они называют это периодом релаксации, но мы-то лучше знаем, как обстоит дело!
Я проводила Рейдин по коридору в комнату, в которой до этого поселился Эл. На двуспальной кровати было постелено чистое белье, наверняка об этом позаботился брат.
— Ну вот, — сказала я, мягко подталкивая Рейдин к кровати. — Приляг, здесь тебе будет удобно.
Глаза у нее сами собой закрывались.
— Кьяра…
— Что, Рейдин?
Она легла, устроилась поудобнее и протянула ко мне руку.
— Не уходи, посиди немного со мной.
Ее голос дрогнул, в нем послышались слезы.
— Конечно, дорогая, посижу, я тебя не оставлю.
Я села рядом и ласково погладила ее по руке. Рейдин робко улыбнулась.
— Мама, ты ведь споешь мне песенку?
Я вгляделась в изборожденное морщинами лицо, в котором тем не менее было что-то детское. Рейдин была совсем плоха, мне еще не доводилось видеть ее в таком состоянии, и это меня пугало.
— Я знаю, — Иисус меня любит, — запела я не задумываясь, слова пришли как-то сами собой. Это была старинная песня, которую мама пела, когда мы были еще совсем крошками. — Так сказано в Библии…
Я выключила ночник и продолжала петь в темноте, почему-то, сама не знаю почему, по моим щекам потекли слезы. И во что я только вляпалась и втянула всех нас?
Только выйдя из машины и приблизившись к крыльцу, я заметила, что задний угол моего трейлера тоже серьезно пострадал. Изрядный кусок обшивки был, казалось, откушен чудовищем ростом с Годзиллу, на этом месте зияла огромная дыра, через которую было видно кладовку. “Одно из двух, — подумала я, — либо пришельцы питаются виниловым сайдингом, либо кто-то проделал в моем доме огромную воронку”.
У двери меня встретил Эл. В мускулистой руке он сжимал жуткого вида черный пистолет, а лицо… я никогда еще не видела у своего брата такого выражения лица.
— У нас гости, — сообщил он. Я указала на дыру в стене:
— Их работа?
— Нет, это сделала Рейдин. А вот это их работа. — Эл показал на черные следы от шин, которые, заворачивая, вели во двор Рейдин, разбитую поилку для птиц и высаженную парадную дверь ее трейлера, которая едва держалась на одной петле.
— Фрэнк? — догадалась я.
— Нет, Кьяра, пришельцы из другой галактики!
Я оттолкнула Эла и вошла в кухню.
— Эл, сейчас не время острить.
— Вот как, не время? Неужели? — Эл быстро терял самообладание. — Почему бы тебе не взглянуть на свой диван, а потом ты мне скажешь, имею ли я основания злиться!
Я повернулась, обошла разделительную перегородку и оказалась в тускло освещенной гостиной. На диване лежала мама, на лбу у нее был кусок марли, на котором темнело большое кровавое пятно. Кожа ее была почти такой же белой, как марля. Мне показалось, что она без сознания.
— Мама! — закричала я, бросаясь к ней.
Я упала на колени перед диваном и увидела Флафи. Собачка свернулась рядом с плечом мамочки, по-видимому, охраняя ее. Мама открыла глаза, но мне показалось, что она меня не видит.
— Кьяра, это ты?
— Господи! — Я заплакала. — Мамочка, мне так жаль, прости, это я во всем виновата.
У меня за спиной Эл пробурчал что-то вроде “это точно, во всем виновата ты”. Но я и без его напоминания знала, что втянула свою мать в опасную авантюру.
— Кьяра? — слабым голосом позвала мама.
— Да, мамуля. — Я взяла ее за руку. — Я здесь.
— Что ты сказала? — прошептала она.
— Сказала, что я здесь.
Я придвинулась ближе. Эл подошел с другой стороны и накрыл маму пледом, который сполз на пол.
— Нет, — все так же тихо возразила мама. — Что ты говорила до этого?
— Что мне очень жаль и что я прошу прошения.
— Правда?
— Конечно. Мне действительно очень, очень жаль. Я бы все сделала, только бы этого не случилась. Прости меня, ма.
— Отлично! — вдруг вскричала она, ее крик испугал не только меня, но даже Эла. — А теперь вели своему братцу снять с меня этот дурацкий плед и принести мне стакан папиного кьянти. Господи Иисусе, да на него посмотреть, можно подумать, будто я умерла и меня похоронили, а меня всего-навсего обломок двери по голове ударил!
С этими словами мама села, метнула на Эла гневный взгляд и слегка толкнула меня в бок.
— Наш мистер Всезнайка потребовал, чтобы я лежала и не двигалась, как их учили в полиции на курсах оказания первой помощи. Я ему говорю, принеси мне стаканчик вина, чтобы загустить кровь, и со мной все будет в порядке, — так нет же! Сколько я на своем веку ухаживала за больными и ранеными, а тут мистер Суперполицейский вообразил, что лучше меня знает, как это делается!
— Мама! — На лице Эла появилось удивленное и обиженное выражение. — Я же о тебе заботился!
Мама посмотрела на него с некоторым сомнением и вдруг улыбнулась.
— Знаю, мальчик мой. Ты делал все так, как тебя учили, но я тебе говорю, и Кьяра меня в этом поддержит, что кьянти твоего отца — это самое лучшее лекарство.
— Она права, — сказала я, вставая. — Всем нам сейчас не помешает немного выпить.
Из спальни послышался скрипучий голос:
— Меня не забудь, душечка.
Я вопросительно посмотрела на Эла. Тот с покаянным видом поднял руки.
— А что мне еще оставалось делать? У нее практически нет входной двери. Я хотел устроить Рейдин в безопасном месте, поэтому пришлось взять ее сюда.
— Я тебя не упрекаю, Эл, ты поступил правильно.
— Ты бы его видела, Кьяра! — вскричала мама. Ее вдруг переполнила материнская гордость. — Когда этот хулиган примчался на своей машине и выстрелил в дверь, Альфонсо выбежал из дома, стреляя в воздух, прямо как полицейские по телевизору.
Эл принес бутылку кьянти и четыре стакана.
— Меня бы запросто могли подстрелить, если бы вы двое не выскочили на улицу прямо как Рэмбо. Но все-таки, мама, ты ранена, тебе нужен покой.
В гостиную вошла Рейдин. Она была в больших розовых домашних шлепанцах, украшенных улыбающимися мордочками зайцев, из волос торчали розовые бигуди, прикрытые прозрачной косынкой от дождя. Ее стеганый розовый халат наводил на мысли о благотворительной распродаже в шестидесятых годах. Соседка была так же бледна, как мама.
— Пришло время перекусить? — предположила Рейдин, расплываясь в улыбке. — Это мое любимое время; конечно, не считая терапии искусством. — Она посмотрела на Эла так, словно увидела его впервые. — А ты тот новенький парень, правда?
Эл настолько опешил, что даже не возразил.
— Не волнуйся насчет того, что в этой бутылке. — Рейдин указала на вино. — Медсестры все время пичкают нас лекарствами, ничего страшного, это тебя только немного успокоит, но рано или поздно ты снова станешь самим собой. Можешь мне поверить! Я провела в этих концлагерях нашей системы здравоохранения столько времени, что ты и представить не можешь. Просто делай все, как я, и тебя очень скоро выпустят.
Эл осторожно поставил стаканы и откупорил бутылку кьянти. Мама в некоторой растерянности наблюдала за соседкой. Я подошла к Рейдин, подвела ее к дивану и ласково сказала:
— Иди сюда, выпей с нами. Эл сурово посмотрел на меня.
— Кьяра, я вынужден возразить. В ее положении ей не следует пить.
Рейдин издала смешок, похожий на кудахтанье.
— Вы очень добры, молодой человек, но дни, когда я могла носить ребенка, давно прошли, я вовсе не в положении, просто растолстела.
Я вложила стакан в руку Рейдин и обнаружила, что пальцы у нее холодные как ледышки и дрожат.
— Пьем до дна! — воскликнула она и сделала добрый глоток кьянти.
— Рейдин, присядь, вино довольно крепкое.
Она обвела взглядом нас троих, потом оглянулась через плечо, словно проверяя, не подслушивает ли кто.
— Если эта штука такая крепкая, может, стоит подлить ее в питье старой деве, которая ведет нашу группу? — Рейдин придвинулась поближе к маме и похлопала ее по колену. — Девушкам нужно почаще выходить в свет! Наша руководительница всегда сидит прямо, как доска, носит длинные юбки, а волосы стягивает так туго, что глаза чуть не вылезают из орбит. Неудивительно, что бедняжке не удается найти себе парня.
Или мамуля не совладала с собой, или папино вино начало действовать, но она захихикала, как школьница.
— Душечка, ты ведь знаешь, что я права, не так ли? Я считаю, что нам надо взять самого молодого и удрать отсюда. Но только после ленча, нельзя его пропускать, раз уж с нас дерут такие деньги, мы должны получить за них все, что можно.
Как только стакан в руке Рейдин опустел, ее глаза стали слипаться. Пока я на нее смотрела, старушка слегка покачнулась. Я встала и взяла ее за руку.
— Пойдем со мной, Рейдин, думаю, стоит ненадолго прилечь.
Рейдин медленно встала и посмотрела на Эла:
— Не хмурься, сынок, дневной сон входит в программу. Они называют это периодом релаксации, но мы-то лучше знаем, как обстоит дело!
Я проводила Рейдин по коридору в комнату, в которой до этого поселился Эл. На двуспальной кровати было постелено чистое белье, наверняка об этом позаботился брат.
— Ну вот, — сказала я, мягко подталкивая Рейдин к кровати. — Приляг, здесь тебе будет удобно.
Глаза у нее сами собой закрывались.
— Кьяра…
— Что, Рейдин?
Она легла, устроилась поудобнее и протянула ко мне руку.
— Не уходи, посиди немного со мной.
Ее голос дрогнул, в нем послышались слезы.
— Конечно, дорогая, посижу, я тебя не оставлю.
Я села рядом и ласково погладила ее по руке. Рейдин робко улыбнулась.
— Мама, ты ведь споешь мне песенку?
Я вгляделась в изборожденное морщинами лицо, в котором тем не менее было что-то детское. Рейдин была совсем плоха, мне еще не доводилось видеть ее в таком состоянии, и это меня пугало.
— Я знаю, — Иисус меня любит, — запела я не задумываясь, слова пришли как-то сами собой. Это была старинная песня, которую мама пела, когда мы были еще совсем крошками. — Так сказано в Библии…
Я выключила ночник и продолжала петь в темноте, почему-то, сама не знаю почему, по моим щекам потекли слезы. И во что я только вляпалась и втянула всех нас?
Глава 25
Меня разбудил запах жарящегося бекона, сквозь который пробивался аромат крепкого итальянского кофе, так и манивший пойти на кухню и взять чашку. Помню, в детстве эти запахи будили нас каждое утро вместе со звуками радио “Все новости, все время”. Я спускалась по лестнице и шла в кухню. Папа уже сидел за столом в майке и пил кофе из белой фаянсовой кружки.
Готовя еду, мама всегда напевала под нос. Она никогда не вставала по утрам “не с той ноги” и старалась, чтобы мы тоже начинали день в хорошем настроении.
— Тебе необходимы белки, — бывало, говорила она, ставя на стол большую тарелку яичницы с беконом. — Чтобы голова хорошо работала, мозгу нужна энергия, сестры не похвалят, если ты явишься в школу без головы.
Я вошла в кухню. Часы показывали, что время завтрака давно прошло, наступил час ленча. Мама стояла у плиты, — на большой сковороде шипел омлет с беконом.
— Привет, соня. — Она оглянулась на меня. — Садись, поешь, мозгу нужна энергия.
Я застыла на месте, глядя на мать. Она уже не девочка, сколько ей, пятьдесят шесть? И что же, после почти бессонной ночи она как ни в чем не бывало готовит мне завтрак!
— Садись, садись.
Мама поставила на стол чашку, от которой поднимался пар.
— Выпей кофе. Судя по твоему виду, это тебе не помешает.
— Мама, что ты здесь делаешь? Тебе полагается лежать в постели!
Порез на лбу от вчерашнего удара обломком был закрыт повязкой, но огромный лиловый синяк выступал даже за пределы бинта.
— Ерунда! — отрезала мама. — Всего лишь маленькая царапина, мне просто стукнуло дверью по лбу.
Я подтянула пояс махрового халата и шагнула к столу. Кофе манил своим ароматом.
— Тебе нужно отдохнуть.
Я понимала, что со стороны выгляжу как неблагодарная дочь. Ма фыркнула.
— Послушай, девочка, я вырастила пятерых детей, а твой отец работал пожарным. Думаешь, я привыкла отдыхать? Кьяра, прошлая ночь ничем особо не отличалась от всех других ночей в нашем доме. Ты что, уже забыла?
Наверное, у меня был озадаченный вид, потому что мамочка продолжала:
— Похоже, ты не понимаешь. Кьяра, твой отец и старшие братья — пожарные, когда он возвращался с работы — а это могло быть когда угодно, в любое время ночи, — я была ему нужна. — Ма помешала яйца и встала так, чтобы видеть одновременно и меня, и плиту. — Кьяра, он не покупки по домам развозил, он спасал людей из огня. Это опасная работа, поэтому я всегда дожидалась его возвращения. — Мама сняла со сковородки длинные тонкие ломтики бекона. — А теперь, когда твои братья тоже работают, я дожидаюсь и их. Не годится, чтобы мужчины возвращались домой голодными и будили своих жен, все-таки у них маленькие дети. Нет никакого смысла будить всех и каждого, когда есть я, — с гордым видом подытожила ма. — Подумаешь, отдых, велика важность.
Я подошла к окну и посмотрела на другую сторону улицы, на трейлер Рейдин. При дневном свете он выглядел еще хуже, чем ночью.
— Где Эл?
— Я отправила его спать, — сообщила мама, ставя передо мной полноценный завтрак, включавший ее фирменные домашние булочки с корицей. — Ты знаешь, что бедный мальчик не ложился всю ночь?
Мама носилась по кухне, подстегиваемая волнением и кофеином. Она всегда начинала суетиться, когда нервничала.
— А ты почему не ешь? — спросила я.
— Не хочется, поем позже.
Это лишь подтвердило мою догадку: когда мама нервничала, у нее обычно пропадал аппетит.
— Мне надо сегодня решить кое-какие вопросы, — сказала я, — так больше не может продолжаться, Фрэнк должен оставить нас в покое. — Меня вдруг осенило. — Ма, Эл, случайно, не звонил в полицию вчера ночью?
— Конечно, звонил! — Мама, казалось, была удивлена, что я вообще об этом спрашиваю. — Его соединили с этим приятным мужчиной, детективом Уилингом, и они с твоим братом проговорили довольно долго.
“Что ж, может, оно и к лучшему, — подумала я, — может, это хотя бы на некоторое время избавит нас от Фрэнка. По крайней мере у меня будет возможность разобраться, что происходит и как все это связано со смертью Руби”. Что-то мне подсказывало, что все последние события — звенья одной цепи. Если бы я смогла побольше узнать о том, что происходит на треке, и о прошлом Руби, я, возможно, вышла бы на ее убийцу. Я еще раз посмотрела на кухонные часы. Двадцать минут первого. К семи я должна быть на работе, значит, нельзя терять время.
— Ма, — серьезно попросила я, — когда Рейдин проснется, я хочу, чтобы вы с Элом отвезли ее в психиатрическую клинику. Ей пора делать очередной укол. Как только она получит очередную дозу лекарства, то снова станет прежней.
Мама посмотрела на меня с нескрываемым сомнением.
— Кьяра, а ты уверена, что они не запрут ее в психушку?
— Нет, не запрут. Рейдин временами становится такой, как сейчас, ей просто нужно сделать очередную инъекцию.
Это было не совсем так, на самом деле я никогда еще не видела соседку в таком состоянии. Я рисовала на листке бумаги схему проезда к психиатрической клинике, когда, зазвонил телефон.
— Кьяра, — раздался в трубке голос Роя Делла, — это я. Какой у нас план?
Плана у меня не было, но Рою Деллу совсем не обязательно было об этом знать.
— Ты где? — спросила я.
— Через дорогу от тебя, в гараже Рейдин, я звоню по мобильнику.
Я подошла к окну и посмотрела на гараж. Двустворчатые ворота слегка приоткрылись, в щель просунулась толстая волосатая рука, быстро помахала мне и скрылась.
— Я тебя вижу, — жизнерадостно сказал Паркс. — А ты меня?
— Рой Делл, перестань дурачиться! Ты что, хочешь оповестить всех о своем присутствии? Тебе не приходило в голову, что за твою поимку может быть обещана награда? Все-таки тебя разыскивают не за что-нибудь, а за убийство!
Готовя еду, мама всегда напевала под нос. Она никогда не вставала по утрам “не с той ноги” и старалась, чтобы мы тоже начинали день в хорошем настроении.
— Тебе необходимы белки, — бывало, говорила она, ставя на стол большую тарелку яичницы с беконом. — Чтобы голова хорошо работала, мозгу нужна энергия, сестры не похвалят, если ты явишься в школу без головы.
Я вошла в кухню. Часы показывали, что время завтрака давно прошло, наступил час ленча. Мама стояла у плиты, — на большой сковороде шипел омлет с беконом.
— Привет, соня. — Она оглянулась на меня. — Садись, поешь, мозгу нужна энергия.
Я застыла на месте, глядя на мать. Она уже не девочка, сколько ей, пятьдесят шесть? И что же, после почти бессонной ночи она как ни в чем не бывало готовит мне завтрак!
— Садись, садись.
Мама поставила на стол чашку, от которой поднимался пар.
— Выпей кофе. Судя по твоему виду, это тебе не помешает.
— Мама, что ты здесь делаешь? Тебе полагается лежать в постели!
Порез на лбу от вчерашнего удара обломком был закрыт повязкой, но огромный лиловый синяк выступал даже за пределы бинта.
— Ерунда! — отрезала мама. — Всего лишь маленькая царапина, мне просто стукнуло дверью по лбу.
Я подтянула пояс махрового халата и шагнула к столу. Кофе манил своим ароматом.
— Тебе нужно отдохнуть.
Я понимала, что со стороны выгляжу как неблагодарная дочь. Ма фыркнула.
— Послушай, девочка, я вырастила пятерых детей, а твой отец работал пожарным. Думаешь, я привыкла отдыхать? Кьяра, прошлая ночь ничем особо не отличалась от всех других ночей в нашем доме. Ты что, уже забыла?
Наверное, у меня был озадаченный вид, потому что мамочка продолжала:
— Похоже, ты не понимаешь. Кьяра, твой отец и старшие братья — пожарные, когда он возвращался с работы — а это могло быть когда угодно, в любое время ночи, — я была ему нужна. — Ма помешала яйца и встала так, чтобы видеть одновременно и меня, и плиту. — Кьяра, он не покупки по домам развозил, он спасал людей из огня. Это опасная работа, поэтому я всегда дожидалась его возвращения. — Мама сняла со сковородки длинные тонкие ломтики бекона. — А теперь, когда твои братья тоже работают, я дожидаюсь и их. Не годится, чтобы мужчины возвращались домой голодными и будили своих жен, все-таки у них маленькие дети. Нет никакого смысла будить всех и каждого, когда есть я, — с гордым видом подытожила ма. — Подумаешь, отдых, велика важность.
Я подошла к окну и посмотрела на другую сторону улицы, на трейлер Рейдин. При дневном свете он выглядел еще хуже, чем ночью.
— Где Эл?
— Я отправила его спать, — сообщила мама, ставя передо мной полноценный завтрак, включавший ее фирменные домашние булочки с корицей. — Ты знаешь, что бедный мальчик не ложился всю ночь?
Мама носилась по кухне, подстегиваемая волнением и кофеином. Она всегда начинала суетиться, когда нервничала.
— А ты почему не ешь? — спросила я.
— Не хочется, поем позже.
Это лишь подтвердило мою догадку: когда мама нервничала, у нее обычно пропадал аппетит.
— Мне надо сегодня решить кое-какие вопросы, — сказала я, — так больше не может продолжаться, Фрэнк должен оставить нас в покое. — Меня вдруг осенило. — Ма, Эл, случайно, не звонил в полицию вчера ночью?
— Конечно, звонил! — Мама, казалось, была удивлена, что я вообще об этом спрашиваю. — Его соединили с этим приятным мужчиной, детективом Уилингом, и они с твоим братом проговорили довольно долго.
“Что ж, может, оно и к лучшему, — подумала я, — может, это хотя бы на некоторое время избавит нас от Фрэнка. По крайней мере у меня будет возможность разобраться, что происходит и как все это связано со смертью Руби”. Что-то мне подсказывало, что все последние события — звенья одной цепи. Если бы я смогла побольше узнать о том, что происходит на треке, и о прошлом Руби, я, возможно, вышла бы на ее убийцу. Я еще раз посмотрела на кухонные часы. Двадцать минут первого. К семи я должна быть на работе, значит, нельзя терять время.
— Ма, — серьезно попросила я, — когда Рейдин проснется, я хочу, чтобы вы с Элом отвезли ее в психиатрическую клинику. Ей пора делать очередной укол. Как только она получит очередную дозу лекарства, то снова станет прежней.
Мама посмотрела на меня с нескрываемым сомнением.
— Кьяра, а ты уверена, что они не запрут ее в психушку?
— Нет, не запрут. Рейдин временами становится такой, как сейчас, ей просто нужно сделать очередную инъекцию.
Это было не совсем так, на самом деле я никогда еще не видела соседку в таком состоянии. Я рисовала на листке бумаги схему проезда к психиатрической клинике, когда, зазвонил телефон.
— Кьяра, — раздался в трубке голос Роя Делла, — это я. Какой у нас план?
Плана у меня не было, но Рою Деллу совсем не обязательно было об этом знать.
— Ты где? — спросила я.
— Через дорогу от тебя, в гараже Рейдин, я звоню по мобильнику.
Я подошла к окну и посмотрела на гараж. Двустворчатые ворота слегка приоткрылись, в щель просунулась толстая волосатая рука, быстро помахала мне и скрылась.
— Я тебя вижу, — жизнерадостно сказал Паркс. — А ты меня?
— Рой Делл, перестань дурачиться! Ты что, хочешь оповестить всех о своем присутствии? Тебе не приходило в голову, что за твою поимку может быть обещана награда? Все-таки тебя разыскивают не за что-нибудь, а за убийство!