Мне очень не хотелось заезжать на “новеньком” автомобиле Рейдин в изрытый колеями церковный двор, но другого выхода не было. Площадка, засыпанная гравием, и даже часть лужайки были уже заняты, так что нам остался только участок рыжей глины.
— Вот это собрание, вот это я понимаю! — удовлетворенно провозгласила Рейдин. — Сейчас мы им покажем, где раки зимуют. — Придерживая шляпу, она подняла голову и устремила взгляд к небу. — Трепещите, инопланетные злодеи! Трепещите!
Через пыльную глинистую площадку к церкви медленно брели две престарелые дамы. Услышав вопли Рейдин, они остановились и перекрестились.
— Аминь, сестра, — прошептала одна.
— Правильно! — поддержала другая.
Эта вторая, на шее которой красовались оранжевые бусы, показалась мне чем-то похожей на Рейдин.
Когда мы подошли к главному входу в крошечную церковь, от боковой стены здания отделилась фигура в черном балахоне и поспешила к двери. Я догадалась, что это и есть брат Эверит. Его короткие черные волосы, обильно смазанные бриолином, были зачесаны назад, лицо выражало хмурое недовольство. Держа в руке Библию, он быстро поднялся по ступеням.
Мы с Рейдин пошли за ним.
— Ноги в руки, и бегом, девочка, — сказала соседка. — Брат сейчас начнет службу.
Мы взбежали по лестнице, влетели в святилище и остановились как вкопанные: Рейдин стала озираться, высматривая свободное место. Отыскав то, что нужно, она поправила шляпу, покрепче зажала под мышкой пухлую сумочку и с неотвратимостью паровоза решительно двинулась вперед по проходу. Я испугалась, что она собирается сесть в первый ряд, но, к счастью, соседка снизошла до третьего ряда от конца.
— Сойдет, — прошептала она, пробираясь к свободному месту и по пути чуть не растоптав тех двух старушек, которых мы видели на стоянке. — Отсюда мы все увидим и услышим.
Я села рядом и осмотрелась. В крошечное здание набилось человек восемьдесят. При нашем появлении все стали оглядываться, кивая друг другу, обмениваясь улыбками или шепотом здороваясь. Мне показалось, что это больше похоже на собрание деревенского кружка, чем на похороны. Святая Мария не потерпела бы подобной демонстрации. Там, откуда я родом, церковь считается карающей силой, в храме надо думать о страданиях, а не болтать.
В целом церковь, где проходила заупокойная служба, меня несколько разочаровала. Здесь недоставало некоторых вещей, которые у католиков считаются очень важными. Прежде всего в здании не было икон, единственным религиозным атрибутом был цветное изображение Иисуса, висевшее по центру над кафедрой. Кроме этого, не было ничего напоминающего о церкви — ни алтаря, ни свечей, ни ладана; более того, не было даже распятия.
Интерьер церкви отличался простотой. Стены были обшиты панелями “под дерево”, вместо витражей в окнах было простое стекло, только красного цвета. Я бы сказала, что попала в скромный молельный дом. В этой, с позволения сказать, церкви не было даже настоящего органа, только пианино, за которым сидела толстая тетка с пышной прической и листала ноты, слюнявя палец. Сестры-монахини очень удивились бы, попав в этот “храм”.
Бросив взгляд куда-то на задние ряды, толстуха за пианино на секунду одеревенела, а потом с силой опустила короткие толстые пальцы на клавиши. Зазвучала музыка, прихожане встали. По залу понеслись звуки гимна “Старый грубый крест”. Брат Эверит медленно двинулся по проходу, за ним шла пожилая пара, по-видимому, родители Руби.
Мать Руби оказалась невысокой, подтянутой, ее темные волосы были уложены аккуратным узлом. Она была в строгом темно-синем платье, лицо опухло от слез, она опиралась на руку мужа. Но отец Руби и сам, казалось, едва держался на ногах. Он был бледен, вокруг глаз залегли темные круги. Он шел медленно, казалось, ему неимоверно трудно было переставлять ноги.
Я почувствовала, как сильная рука Рейдин обнимает меня за талию, соседка сунула мне в руку носовой платок, и только тогда я поняла, что плачу. Вокруг нас все запели. Судя по выражению лиц окружающих, причина, по которой все они собрались здесь утром в четверг, их совершенно не трогала. Я вдруг осознала, что моя подруга, дочь своих родителей, никогда больше не пройдет по этой земле. Боль пронзила мою грудь, как нож. В этой неожиданно нахлынувшей волне боли присутствие Рейдин, как ни странно, стало для меня чем-то вроде спасательного круга.
Гимн закончился, родители Руби сели в первом ряду, и брат Эверит начал читать молитву. Рейдин похлопала меня по руке.
— Братья и сестры, Господь призвал нашу младшую сестру к себе, — тоскливо затянул священник высоким гнусавым голосом.
Акустическая система, установленная на помосте, только портила дело. В сравнительно небольшом здании в микрофоне не было никакой необходимости, а голос Эверита, усиленный динамиками, стал еще более визгливым.
— Господь со своего святого трона протянул свою десницу до земли и вырвал нашу сестру из когтей зла и искушения!
Прихожане ответили многоголосым “аминь”.
Пытаясь не обращать внимания на брата Эверита, я стала смотреть по сторонам. В первом ряду тихо плакали родители Руби. Все остальные, казалось, сосредоточились на словах доброго брата, который вещал о расплате за грехи. Они смотрели на Эверита с приоткрытыми ртами, сложив руки на коленях, и жадно ловили каждое его слово. Несколько женщин зашмыгали носами и поднесли к лицам платочки, но, не считая родителей Руби, только один человек показался мне совершенно убитым горем. В самом последнем ряду какой-то маленький человечек с морщинистым лицом фермера обливался слезами. Он так сгорбился от горя, что шея совершенно ушла в плечи. На нем был зеленый жакет из шотландки, купленный, наверное, году в шестидесятом, и узкий темный галстук, выделявшийся на фоне белой рубашки как росчерк шариковой ручки. Его седые волосы торчали во все стороны, местами спутываясь с такой же седой бородой.
Я потянула Рейдин за руку.
— Послушай, кто это? Ты его не знаешь?
Соседка повернулась, сдвинула свою шляпу-клумбу на затылок и прищурилась, глядя в бифокальные очки.
— Понятия не имею, — прошептала она, — но он явно наблюдатель.
Я повернулась, чтобы убедиться, что мы говорим об одном и том же человеке. Рейдин смотрела в ту же сторону, что и я, но в отличие от моего ее взгляд был обращен к двери. В церковь тихо вошел детектив Уилинг и, стоя у двери, оглядывал собравшихся. Наши взгляды встретились за миг до того, как я успела отвести глаза.
— Если хочешь знать мое мнение, — прошептала Рейдин, — другой твой парень мне нравится больше, хотя этот тоже неплох.
— Рейдин, я не его имела в виду, — прошипела я. — Посмотри на старика, который плачет в последнем ряду.
Соседка снова оглянулась. Краем глаза я заметила, что она подмигнула детективу Уилингу и отвела взгляд.
— Ну… — медленно начала она, когда мы встали, чтобы запеть гимн, — твой дружок мне все равно больше нравится. Этот для тебя староват. — Она снова оглянулась. — Я бы сказала, он больше подходит по возрасту мне. Но в храме Божьем грешно думать о плотском, дорогая.
Я сдалась. Рейдин обитала в другой вселенной.
Теперь прихожане горланили гимн “Соберемся же все на реке”. Брат Эверит спустился с кафедры, подошел к первому ряду скамей, положил руки на голову матери Руби и стал молиться — или делать вид, что молится. Женщина покачнулась и рухнула на руки мужа. Брат Эверит несколько мгновений смотрел на нее, затем резко развернулся и пошел обратно, чтобы под конец гимна встать лицом к пастве.
— Братья и сестры, — сказал он, — Даймонды просили меня сообщить вам, что после погребения они принимают посетителей в своем доме. Помолимся вместе.
Он раскинул руки, запрокинул голову и стал читать молитву.
Я закрыла глаза и опустила голову, но не слушала, что говорит брат Эверит. Я возносила собственные молитвы, разговаривала с Богом, рассказывала ему о Руби, о ее семье, о том, каким подарком была для меня ее дружба. Я не желала слушать разглаголбствования брата Эверита о грехе и воздаянии. “И еще, Боже, — мысленно говорила я, — если тебе потребуется помощь, чтобы разыскать черто… то есть негодяя, который убил Руби, только позови меня, я готова”.
Рейдин толкнула меня локтем, и я открыла глаза. Гроб с телом Руби медленно несли по проходу к выходу из церкви, прихожане стали вставать. После того как вышли родители и другие родственники покойной, остальные тоже потянулись к выходу.
— Детка, думаю, нам не стоит идти на кладбище. Тебе это будет тяжело, — тихо сказала Рейдин, поддерживая меня под локоть рукой, затянутой в перчатку. — Давай-ка лучше заглянем в лавку и купим кока-колы, а потом зайдем к ее родителям, выразим соболезнования.
— Похоже на план действий, — согласилась я.
Мы направились к выходу. Я надеялась избежать встречи с детективом Уилингом, но надеждам не суждено было сбыться: тот стоял у нас на пути и в упор смотрел на меня.
— Нам нужно поговорить, — сказал он.
— Нет, детектив. Мы уже говорили.
Я попыталась оттолкнуть его и пройти мимо, но Рейдин не поняла моих намерений.
— Дорогой, по-моему, вам хочется пить, — любезно проговорила она, обращаясь к Уилингу. Соседка едва доходила ему до ключицы, зато тулья ее шляпы почти касалась кончика его носа. — Почему бы вам не пойти вместе с нами в лавку и не выпить чего-нибудь? Мы как раз туда собирались. Моя молодая подруга переволновалась, вы понимаете, и я решила, что нам стоит освежиться, прежде чем идти выражать соболезнования родителям.
Наблюдая поверх шляпы Рейдин за лицом Уилинга, я заметила, как написанная на нем растерянность сменилась широкой улыбкой.
— А что, дамы, неплохая мысль. Предлагаю подъехать на моей машине.
Он подхватил Рейдин под руку, а меня покровительственно обнял за талию. У меня не оставалось иного выхода, кроме как позволить ему вывести нас в дверь. Мы прошли мимо брата Эверита и направились в сторону местной лавки.
Рейдин была в восторге, я это чувствовала. Мечтая оказаться на переднем сиденье, она буквально отпихнула меня от дверцы. Заняв место и дождавшись, когда Уилинг сядет за руль, соседка тут же завела с ним разговор.
— Ловко придумано, дружок, — загадочно начала она.
— Что вы имеете в виду, мэм? — протянул Уилинг.
— Вы можете отследить любое вмешательство. У вас в автомобиле есть сканер, телефон и радио, все это собрано вместе и включено.
Рейдин не ошиблась: сканер пищал, сообщая номера, из радиоприемника лился голос Ребы Макинтайр.
— Значит, вы засекаете сигналы пришельцев из другой галактики! На случгй, если они решат вторгнуться, это самый лучший способ. Так им и надо, пусть не думают, что могут застать нас врасплох со спущенными штанами, правда?
Уилинг несколько нервно рассмеялся. Увидев, что у него покраснела шея, я подумала: “Похоже, ты откусил кусок больше, чем способен проглотить”. Я поудобнее устроилась на заднем сиденье и приготовилась насладиться поездкой. До центра городка нужно было ехать почти целый квартал.
— Давно вы дружите с мисс Лаватини? — поинтересовался Уилинг, выруливая на неожиданно освободившийся пятачок перед лавкой.
— Считай, два года. Я познакомилась с Кьярой, когда она приехала в наш трейлерный городок. Если бы не она, меня бы давным-давно на свете не было. Но инопланетяне не любят чихуахуа.
Уилинг выглядел несколько озадаченным, но не возражал. Не успел он открыть дверцу, как Рейдин уже наполовину вылезла из машины и устремилась к прилавку с напитками.
Мы вышли из машины и заняли табуреты по обе стороны от Рейдин, которая уже спокойненько потягивала через соломинку колу из высокого стакана. Мне показалось, что я перенеслась в прошлое. Рейдин сидела на табурете из гнутых железных прутьев, прилавок, за котором торговали напитками, был мраморный, зеркало за ним потемнело от времени. Даже продавец и тот, казалось, перенесся сюда из прошлого — он был совсем стар, лет под девяносто, и носил белый бумажный колпак.
Детектив заказал себе содовую и тихо присвистнул. Рейдин посмотрела на него и улыбнулась.
— Там, в церкви, Кьяре понравился еще один парень, но я ей сказала, что вы лучше. — Уилинг улыбнулся. — Конечно, — добавила она, — это было до того, как я увидела у вас на пальце обручальное кольцо. — Рейдин посмотрела на меня и серьезно заключила: — Тебе лучше остаться с тем, который у тебя сейчас.
Я покраснела и мысленно взмолилась, чтобы соседка не вздумала упомянуть имя Нейлора.
— Тише, Рейдин! — прошипела я.
— Кьяра стесняется, — громко прокомментировала пожилая дама. — Она встречается с приятным молодым человеком. Правда, мне не нравится, что он всегда выбирает очень неудачное время для визитов.
Я лягнула Рейдин в ногу.
— Ой, больно! — Она быстро нагнулась и стала потирать ушибленное место. — Зачем ты это сделала?
— Думаю, нам пора уходить, — твердо сказала я. Уилинг улыбнулся в усы с таким видом, словно держал на руках все козыри и знал, что мне пора сдаваться.
— Иначе мы придем к родителям Руби слишком поздно. Рейдин присосалась к соломинке и одним духом втянула чуть ли не половину стакана. Детектив не шелохнулся.
— Милые дамы, — неторопливо произнес он, — торопиться некуда. Вся процессия только что отправилась на кладбище, Даймонды вернутся домой минут через сорок, не раньше. Мисс Рейдин, расслабьтесь и никуда не торопитесь.
Соседка улыбнулась и кокетливо захлопала глазами.
— С удовольствием.
Уилинг сделал еще глоток и неторопливо заметил:
— Ничего удивительного, что у такой красивой женщины, как Кьяра, толпы поклонников. Ей есть из кого выбрать, наверное, этот парень особенный.
Мое сердце забилось так, что, казалось, вот-вот выпрыгнет из груди.
— По-моему, это вас совершенно не касается!
— Ну, душечка, не надо быть такой грубой, — мягко упрекнула меня Рейдин и снова повернулась к Уилингу. — Конечно же, он очень милый. Он служит в полиции. Обычно мы с полицейскими не ладим, но этот очень славный. Он, кстати, тоже отлично играет в покер.
— Рейдин! — угрожающе прорычала я. — Детектив, у меня много друзей, и у некоторых такая же профессия, как у вас. Видишь ли, — я пристально посмотрела на соседку, — детектив Уилинг тоже служит в полиции. — Я говорила медленно, четко произнося каждое слово, надеясь, что Рейдин поймет намек и прикусит язык. — Он один из них.
Услышав это “из них”, Рейдин одеревенела. “Они” в ее понимании могло означать только одно. Соседка с подозрением уставилась на Уилинга, одновременно пододвигаясь поближе ко мне.
— Вот как… значит, из них?
Уилинг улыбнулся обезоруживающей улыбкой:
— Мы не такие уж плохие.
Рейдин вылупила глаза.
— Не такие уж плохие? — пропищала она, чем привлекла внимание древнего продавца. — Это вы-то, которые врываются в дома к женщинам среди ночи? Которые пускают в ход силу, чтобы контролировать тела и души невинных людей? Которые стремятся к мировому господству? И это, по-вашему, “не такие уж плохие”?
Решительно схватив со стойки сумочку, она прижала ее к себе.
Уилинг почувствовал, что что-то неладно, но ошибочно истолковал реакцию пожилой дамы как широко распространенный страх перед полицией.
— Успокойтесь, мисс Рейдин, мы существуем для того, чтобы защищать вас. Невинным людям нечего нас бояться. Мы хотим сделать наш мир лучше, безопаснее.
— И сколько же вас здесь? — спросила Рейдин.
— В Панама-Сити? Не больше пяти сотен, включая береговую охрану и окружные силы.
Рейдин спрыгнула с табурета и припустилась к двери.
— Идем, Кьяра, надо отсюда убираться, да побыстрее. Береговая охрана! Кто бы мог подумать, что они доберутся до нас по воде!
Я встала, собираясь последовать за быстро удаляющейся соседкой. Уилинг удержал меня за руку.
— Что это ней? — недоуменно спросил он. — Что я такого сказал?
Я усмехнулась:
— Боюсь, детектив, вам каким-то образом удалось внушить мисс Рейдин мысль, что вы являетесь представителем инопланетной цивилизации. Интересно, с чего она это взяла?
Я направилась к выходу, Уилинг за мной. Рейдин быстро шагала по тротуару в сторону церкви, по-видимому, не собираясь больше садиться в машину, которую теперь считала подозрительным транспортным средством пришельца.
— Что ж, детектив, может, когда вы в следующий раз попытаетесь допросить моего друга или знакомого, вам повезет больше. Однако будь я на вашем месте и не будь я инопланетянином, побеседовала бы с Роем Деллом Парксом или еще с кем-нибудь из придурков, которые лапали Руби Даймонд в ту ночь. На вашем месте я бы не стала тратить время, попивая содовую и расспрашивая безобидных старушек.
Я развернулась и зашагала по улице вслед за Рейдин. Но Уилинг, как видно, решил, что мы с ним еще не наговорились. Он, похоже, был из тех, кому непременно нужно оставить последнее слово за собой. Детектив догнал меня и пошел рядом.
— Мисс Лаватини, хотите верьте, хотите нет, но я пытаюсь вам помочь.
Я остановилась, собравшись дать ему пару советов на эту тему, но выражение его лица заставило меня замолчать. У него был такой же серьезный взгляд маленького мальчика, какой я видела в его глазах в полицейском участке в ночь убийства. Ничего не поделаешь, я питаю слабость к мужчинам такого типа, поэтому я промолчала. Уилинг тут же этим воспользовался.
— Послушайте, попытайтесь поставить себя на мое место, — сказал он. — Если бы вы искали убийцу, то поговорили бы со всеми, хватались бы за малейшую зацепку, старались собрать как можно больше информации, даже если она на первый взгляд кажется тривиальной или бесполезной, не так ли?
Соседка превратилась в маленькое пятнышко вдали, только ее соломенная шляпа бросалась в глаза на фоне красной глины — Рейдин была уже на стоянке перед церковью. Я повернулась к Уилингу и посмотрела в его ясные глаза. Очень неприятно это сознавать, но в его рассуждениях было рациональное зерно.
— Да, конечно. Тогда почему вы не на гоночном треке?
— Потому что хотел присутствовать на похоронах, — ответил он. — Нужно было посмотреть, кто придет. И потому что вы знаете кое-что, о чем не рассказали мне.
Я снова насторожилась.
— Черта с два!
— Да-да, знаете, — ровным голосом повторил Уилинг. — В показаниях любого свидетеля всплывают какие-то фрагменты, иногда совсем мелкие детали, о которых он может даже сам не задумываться. Они могут действительно быть незначащими пустяками, а могут оказаться и очень важными. Возможно, один из таких кусочков содержит в себе ключ к разгадке того, что произошло или кто это сделал. Разговаривать с людьми, задавать вопросы — моя работа. Вы меня понимаете?
Я кивнула. Уилинг был в темно-синем костюме, бледно-голубой рубашке и неброском сером галстуке. Я даже поймала себя на мысли, что он мне, пожалуй, нравится. Интересно, а если бы он не был женат… “Прекрати немедленно, — приказала я себе, — нельзя терять бдительность! ”
— Факт остается фактом, — продолжал он, — вы заявили, что на месте преступления находился детектив из нашего отдела, и это меня, конечно, удивило. Но это вовсе не означает, что я автоматически отмахнулся от ваших слов, просто нужно во всем разобраться.
“Черт возьми, хорошо, что я не слишком расслабилась! Надо быть начеку! ”
— Кстати, Рейдин говорила о детективе Нейлоре?
— Нет, — ответила я, глядя ему в глаза, — надо знать Рейдин, у нее в голове все путается. Рейдин общалась с детективом Нейлором прошлым летом, когда он расследовал убийство, возможно, она это имела в виду.
Я с ужасом почувствовала, что моя шея краснеет, как когда-то в католической школе, когда сестра Клод-Мари требовала домашнее задание, которого у меня не было.
— Кьяра, — миролюбиво произнес Уилинг, — я же вас ни в чем не подозреваю, просто пытаюсь собрать факты. Если у вас с Джоном есть личные отношения, меня это не касается.
Я услышала машину Рейдин еще до того, как увидела. Рев “плимута” шестьдесят второго года выпуска с не совсем исправным глушителем, несшегося на большой скорости, заставил и Уилинга поднять голову. Старушка спешила в сторону лавки — без сомнения, для того, чтобы спасти меня из лап инопланетного злодея. Я уже могла разглядеть ее лицо, выражавшее решимость, и съехавшую набок шляпу, закрывшую один глаз. Рейдин приближалась, причем очень быстро. Между ней, мной и бордюром было единственное препятствие: машина Уилинга, бежевый седан “таурус” без опознавательных знаков полиции.
Детектив осознал этот факт одновременно со мной и выскочил на середину улицы в тщетной попытке предотвратить неизбежное. Уилинг отчаянно замахал руками, закричал, чтобы она сворачивала, но Рейдин либо не слышала, либо не слушала. Переднее крыло “плимута” с пронзительным звуком прочертило тонкую ровную полосу по всей длине бежевого бока “тауруса”. Рейдин, по-видимому, заметила свою ошибку, потому что сразу же дала задний ход. В результате второй попытки на левом боку машины Уилинга образовалась длинная вмятина.
— Господи, да что же это такое! — простонал он. Я посмотрела на “таурус”.
— Ничего страшного, детектив, думаю, некоторое количество полирующей смазки поправит дело, и вы сможете спокойно ездить на нем.
Уилинг свирепо воззрился на меня.
— Полирующей смазки? Вы что, издеваетесь? Да у меня на боку вмятина глубиной в дюйм!
Рейдин нетерпеливо просигналила. По-видимому, она не видела ничего страшного в том, что произошло. Ей хотелось как можно быстрее уехать самой и увезти меня подальше от пришельца.
— Что ж, детектив, — продолжила я, — может, вы хотите, чтобы я объяснила ей…
— Нет, черт побери, не нужно. Бесполезно пытаться убедить ее, что я не инопланетянин. Просто поезжайте, я сам о себе позабочусь.
— Спасибо, детектив, — тихо сказала я, — считайте, что за мной должок.
— Должок? — Уилинг посмотрел на Рейдин, и на губах у него появилось некое подобие улыбки. — Вы мне не должны, но должок вовсе не один! Предлагаю объявить перемирие, сесть со мной за стол и спокойно поговорить без участия сумасшедших соседок или адвокатов.
— Согласна. Один на один. Встретимся в вашем кабинете завтра утром.
Уилинг кивнул и снова переключил внимание на свой пострадавший “таурус”.
Двигатель “плимута” угрожающе заурчал — таким образом Рейдин напоминала мне, что мы зря тратим время. Я и сама не хотела мешкать, кто его знает, вдруг детектив передумает и решит осложнить нам жизнь? Я побежала к “пли-муту” и быстро забралась на пассажирское сиденье.
Рейдин дала задний ход и выехала на улицу, даже не подумав посмотреть в зеркало заднего вида. Со всех сторон слышался скрип тормозов и гудки автомобилей, но мы не оглядывались.
— Догадываюсь, он пытался тебе втолковать, что я сумасшедшая, — спокойно заметила соседка, когда мы оказались на улице.
— Ты сама отлично с этим справилась, — ответила я.
— Иногда ты поймаешь медведя, иногда медведь поймает тебя, — загадочно заметила Рейдин.
Глава 12
— Вот это собрание, вот это я понимаю! — удовлетворенно провозгласила Рейдин. — Сейчас мы им покажем, где раки зимуют. — Придерживая шляпу, она подняла голову и устремила взгляд к небу. — Трепещите, инопланетные злодеи! Трепещите!
Через пыльную глинистую площадку к церкви медленно брели две престарелые дамы. Услышав вопли Рейдин, они остановились и перекрестились.
— Аминь, сестра, — прошептала одна.
— Правильно! — поддержала другая.
Эта вторая, на шее которой красовались оранжевые бусы, показалась мне чем-то похожей на Рейдин.
Когда мы подошли к главному входу в крошечную церковь, от боковой стены здания отделилась фигура в черном балахоне и поспешила к двери. Я догадалась, что это и есть брат Эверит. Его короткие черные волосы, обильно смазанные бриолином, были зачесаны назад, лицо выражало хмурое недовольство. Держа в руке Библию, он быстро поднялся по ступеням.
Мы с Рейдин пошли за ним.
— Ноги в руки, и бегом, девочка, — сказала соседка. — Брат сейчас начнет службу.
Мы взбежали по лестнице, влетели в святилище и остановились как вкопанные: Рейдин стала озираться, высматривая свободное место. Отыскав то, что нужно, она поправила шляпу, покрепче зажала под мышкой пухлую сумочку и с неотвратимостью паровоза решительно двинулась вперед по проходу. Я испугалась, что она собирается сесть в первый ряд, но, к счастью, соседка снизошла до третьего ряда от конца.
— Сойдет, — прошептала она, пробираясь к свободному месту и по пути чуть не растоптав тех двух старушек, которых мы видели на стоянке. — Отсюда мы все увидим и услышим.
Я села рядом и осмотрелась. В крошечное здание набилось человек восемьдесят. При нашем появлении все стали оглядываться, кивая друг другу, обмениваясь улыбками или шепотом здороваясь. Мне показалось, что это больше похоже на собрание деревенского кружка, чем на похороны. Святая Мария не потерпела бы подобной демонстрации. Там, откуда я родом, церковь считается карающей силой, в храме надо думать о страданиях, а не болтать.
В целом церковь, где проходила заупокойная служба, меня несколько разочаровала. Здесь недоставало некоторых вещей, которые у католиков считаются очень важными. Прежде всего в здании не было икон, единственным религиозным атрибутом был цветное изображение Иисуса, висевшее по центру над кафедрой. Кроме этого, не было ничего напоминающего о церкви — ни алтаря, ни свечей, ни ладана; более того, не было даже распятия.
Интерьер церкви отличался простотой. Стены были обшиты панелями “под дерево”, вместо витражей в окнах было простое стекло, только красного цвета. Я бы сказала, что попала в скромный молельный дом. В этой, с позволения сказать, церкви не было даже настоящего органа, только пианино, за которым сидела толстая тетка с пышной прической и листала ноты, слюнявя палец. Сестры-монахини очень удивились бы, попав в этот “храм”.
Бросив взгляд куда-то на задние ряды, толстуха за пианино на секунду одеревенела, а потом с силой опустила короткие толстые пальцы на клавиши. Зазвучала музыка, прихожане встали. По залу понеслись звуки гимна “Старый грубый крест”. Брат Эверит медленно двинулся по проходу, за ним шла пожилая пара, по-видимому, родители Руби.
Мать Руби оказалась невысокой, подтянутой, ее темные волосы были уложены аккуратным узлом. Она была в строгом темно-синем платье, лицо опухло от слез, она опиралась на руку мужа. Но отец Руби и сам, казалось, едва держался на ногах. Он был бледен, вокруг глаз залегли темные круги. Он шел медленно, казалось, ему неимоверно трудно было переставлять ноги.
Я почувствовала, как сильная рука Рейдин обнимает меня за талию, соседка сунула мне в руку носовой платок, и только тогда я поняла, что плачу. Вокруг нас все запели. Судя по выражению лиц окружающих, причина, по которой все они собрались здесь утром в четверг, их совершенно не трогала. Я вдруг осознала, что моя подруга, дочь своих родителей, никогда больше не пройдет по этой земле. Боль пронзила мою грудь, как нож. В этой неожиданно нахлынувшей волне боли присутствие Рейдин, как ни странно, стало для меня чем-то вроде спасательного круга.
Гимн закончился, родители Руби сели в первом ряду, и брат Эверит начал читать молитву. Рейдин похлопала меня по руке.
— Братья и сестры, Господь призвал нашу младшую сестру к себе, — тоскливо затянул священник высоким гнусавым голосом.
Акустическая система, установленная на помосте, только портила дело. В сравнительно небольшом здании в микрофоне не было никакой необходимости, а голос Эверита, усиленный динамиками, стал еще более визгливым.
— Господь со своего святого трона протянул свою десницу до земли и вырвал нашу сестру из когтей зла и искушения!
Прихожане ответили многоголосым “аминь”.
Пытаясь не обращать внимания на брата Эверита, я стала смотреть по сторонам. В первом ряду тихо плакали родители Руби. Все остальные, казалось, сосредоточились на словах доброго брата, который вещал о расплате за грехи. Они смотрели на Эверита с приоткрытыми ртами, сложив руки на коленях, и жадно ловили каждое его слово. Несколько женщин зашмыгали носами и поднесли к лицам платочки, но, не считая родителей Руби, только один человек показался мне совершенно убитым горем. В самом последнем ряду какой-то маленький человечек с морщинистым лицом фермера обливался слезами. Он так сгорбился от горя, что шея совершенно ушла в плечи. На нем был зеленый жакет из шотландки, купленный, наверное, году в шестидесятом, и узкий темный галстук, выделявшийся на фоне белой рубашки как росчерк шариковой ручки. Его седые волосы торчали во все стороны, местами спутываясь с такой же седой бородой.
Я потянула Рейдин за руку.
— Послушай, кто это? Ты его не знаешь?
Соседка повернулась, сдвинула свою шляпу-клумбу на затылок и прищурилась, глядя в бифокальные очки.
— Понятия не имею, — прошептала она, — но он явно наблюдатель.
Я повернулась, чтобы убедиться, что мы говорим об одном и том же человеке. Рейдин смотрела в ту же сторону, что и я, но в отличие от моего ее взгляд был обращен к двери. В церковь тихо вошел детектив Уилинг и, стоя у двери, оглядывал собравшихся. Наши взгляды встретились за миг до того, как я успела отвести глаза.
— Если хочешь знать мое мнение, — прошептала Рейдин, — другой твой парень мне нравится больше, хотя этот тоже неплох.
— Рейдин, я не его имела в виду, — прошипела я. — Посмотри на старика, который плачет в последнем ряду.
Соседка снова оглянулась. Краем глаза я заметила, что она подмигнула детективу Уилингу и отвела взгляд.
— Ну… — медленно начала она, когда мы встали, чтобы запеть гимн, — твой дружок мне все равно больше нравится. Этот для тебя староват. — Она снова оглянулась. — Я бы сказала, он больше подходит по возрасту мне. Но в храме Божьем грешно думать о плотском, дорогая.
Я сдалась. Рейдин обитала в другой вселенной.
Теперь прихожане горланили гимн “Соберемся же все на реке”. Брат Эверит спустился с кафедры, подошел к первому ряду скамей, положил руки на голову матери Руби и стал молиться — или делать вид, что молится. Женщина покачнулась и рухнула на руки мужа. Брат Эверит несколько мгновений смотрел на нее, затем резко развернулся и пошел обратно, чтобы под конец гимна встать лицом к пастве.
— Братья и сестры, — сказал он, — Даймонды просили меня сообщить вам, что после погребения они принимают посетителей в своем доме. Помолимся вместе.
Он раскинул руки, запрокинул голову и стал читать молитву.
Я закрыла глаза и опустила голову, но не слушала, что говорит брат Эверит. Я возносила собственные молитвы, разговаривала с Богом, рассказывала ему о Руби, о ее семье, о том, каким подарком была для меня ее дружба. Я не желала слушать разглаголбствования брата Эверита о грехе и воздаянии. “И еще, Боже, — мысленно говорила я, — если тебе потребуется помощь, чтобы разыскать черто… то есть негодяя, который убил Руби, только позови меня, я готова”.
Рейдин толкнула меня локтем, и я открыла глаза. Гроб с телом Руби медленно несли по проходу к выходу из церкви, прихожане стали вставать. После того как вышли родители и другие родственники покойной, остальные тоже потянулись к выходу.
— Детка, думаю, нам не стоит идти на кладбище. Тебе это будет тяжело, — тихо сказала Рейдин, поддерживая меня под локоть рукой, затянутой в перчатку. — Давай-ка лучше заглянем в лавку и купим кока-колы, а потом зайдем к ее родителям, выразим соболезнования.
— Похоже на план действий, — согласилась я.
Мы направились к выходу. Я надеялась избежать встречи с детективом Уилингом, но надеждам не суждено было сбыться: тот стоял у нас на пути и в упор смотрел на меня.
— Нам нужно поговорить, — сказал он.
— Нет, детектив. Мы уже говорили.
Я попыталась оттолкнуть его и пройти мимо, но Рейдин не поняла моих намерений.
— Дорогой, по-моему, вам хочется пить, — любезно проговорила она, обращаясь к Уилингу. Соседка едва доходила ему до ключицы, зато тулья ее шляпы почти касалась кончика его носа. — Почему бы вам не пойти вместе с нами в лавку и не выпить чего-нибудь? Мы как раз туда собирались. Моя молодая подруга переволновалась, вы понимаете, и я решила, что нам стоит освежиться, прежде чем идти выражать соболезнования родителям.
Наблюдая поверх шляпы Рейдин за лицом Уилинга, я заметила, как написанная на нем растерянность сменилась широкой улыбкой.
— А что, дамы, неплохая мысль. Предлагаю подъехать на моей машине.
Он подхватил Рейдин под руку, а меня покровительственно обнял за талию. У меня не оставалось иного выхода, кроме как позволить ему вывести нас в дверь. Мы прошли мимо брата Эверита и направились в сторону местной лавки.
Рейдин была в восторге, я это чувствовала. Мечтая оказаться на переднем сиденье, она буквально отпихнула меня от дверцы. Заняв место и дождавшись, когда Уилинг сядет за руль, соседка тут же завела с ним разговор.
— Ловко придумано, дружок, — загадочно начала она.
— Что вы имеете в виду, мэм? — протянул Уилинг.
— Вы можете отследить любое вмешательство. У вас в автомобиле есть сканер, телефон и радио, все это собрано вместе и включено.
Рейдин не ошиблась: сканер пищал, сообщая номера, из радиоприемника лился голос Ребы Макинтайр.
— Значит, вы засекаете сигналы пришельцев из другой галактики! На случгй, если они решат вторгнуться, это самый лучший способ. Так им и надо, пусть не думают, что могут застать нас врасплох со спущенными штанами, правда?
Уилинг несколько нервно рассмеялся. Увидев, что у него покраснела шея, я подумала: “Похоже, ты откусил кусок больше, чем способен проглотить”. Я поудобнее устроилась на заднем сиденье и приготовилась насладиться поездкой. До центра городка нужно было ехать почти целый квартал.
— Давно вы дружите с мисс Лаватини? — поинтересовался Уилинг, выруливая на неожиданно освободившийся пятачок перед лавкой.
— Считай, два года. Я познакомилась с Кьярой, когда она приехала в наш трейлерный городок. Если бы не она, меня бы давным-давно на свете не было. Но инопланетяне не любят чихуахуа.
Уилинг выглядел несколько озадаченным, но не возражал. Не успел он открыть дверцу, как Рейдин уже наполовину вылезла из машины и устремилась к прилавку с напитками.
Мы вышли из машины и заняли табуреты по обе стороны от Рейдин, которая уже спокойненько потягивала через соломинку колу из высокого стакана. Мне показалось, что я перенеслась в прошлое. Рейдин сидела на табурете из гнутых железных прутьев, прилавок, за котором торговали напитками, был мраморный, зеркало за ним потемнело от времени. Даже продавец и тот, казалось, перенесся сюда из прошлого — он был совсем стар, лет под девяносто, и носил белый бумажный колпак.
Детектив заказал себе содовую и тихо присвистнул. Рейдин посмотрела на него и улыбнулась.
— Там, в церкви, Кьяре понравился еще один парень, но я ей сказала, что вы лучше. — Уилинг улыбнулся. — Конечно, — добавила она, — это было до того, как я увидела у вас на пальце обручальное кольцо. — Рейдин посмотрела на меня и серьезно заключила: — Тебе лучше остаться с тем, который у тебя сейчас.
Я покраснела и мысленно взмолилась, чтобы соседка не вздумала упомянуть имя Нейлора.
— Тише, Рейдин! — прошипела я.
— Кьяра стесняется, — громко прокомментировала пожилая дама. — Она встречается с приятным молодым человеком. Правда, мне не нравится, что он всегда выбирает очень неудачное время для визитов.
Я лягнула Рейдин в ногу.
— Ой, больно! — Она быстро нагнулась и стала потирать ушибленное место. — Зачем ты это сделала?
— Думаю, нам пора уходить, — твердо сказала я. Уилинг улыбнулся в усы с таким видом, словно держал на руках все козыри и знал, что мне пора сдаваться.
— Иначе мы придем к родителям Руби слишком поздно. Рейдин присосалась к соломинке и одним духом втянула чуть ли не половину стакана. Детектив не шелохнулся.
— Милые дамы, — неторопливо произнес он, — торопиться некуда. Вся процессия только что отправилась на кладбище, Даймонды вернутся домой минут через сорок, не раньше. Мисс Рейдин, расслабьтесь и никуда не торопитесь.
Соседка улыбнулась и кокетливо захлопала глазами.
— С удовольствием.
Уилинг сделал еще глоток и неторопливо заметил:
— Ничего удивительного, что у такой красивой женщины, как Кьяра, толпы поклонников. Ей есть из кого выбрать, наверное, этот парень особенный.
Мое сердце забилось так, что, казалось, вот-вот выпрыгнет из груди.
— По-моему, это вас совершенно не касается!
— Ну, душечка, не надо быть такой грубой, — мягко упрекнула меня Рейдин и снова повернулась к Уилингу. — Конечно же, он очень милый. Он служит в полиции. Обычно мы с полицейскими не ладим, но этот очень славный. Он, кстати, тоже отлично играет в покер.
— Рейдин! — угрожающе прорычала я. — Детектив, у меня много друзей, и у некоторых такая же профессия, как у вас. Видишь ли, — я пристально посмотрела на соседку, — детектив Уилинг тоже служит в полиции. — Я говорила медленно, четко произнося каждое слово, надеясь, что Рейдин поймет намек и прикусит язык. — Он один из них.
Услышав это “из них”, Рейдин одеревенела. “Они” в ее понимании могло означать только одно. Соседка с подозрением уставилась на Уилинга, одновременно пододвигаясь поближе ко мне.
— Вот как… значит, из них?
Уилинг улыбнулся обезоруживающей улыбкой:
— Мы не такие уж плохие.
Рейдин вылупила глаза.
— Не такие уж плохие? — пропищала она, чем привлекла внимание древнего продавца. — Это вы-то, которые врываются в дома к женщинам среди ночи? Которые пускают в ход силу, чтобы контролировать тела и души невинных людей? Которые стремятся к мировому господству? И это, по-вашему, “не такие уж плохие”?
Решительно схватив со стойки сумочку, она прижала ее к себе.
Уилинг почувствовал, что что-то неладно, но ошибочно истолковал реакцию пожилой дамы как широко распространенный страх перед полицией.
— Успокойтесь, мисс Рейдин, мы существуем для того, чтобы защищать вас. Невинным людям нечего нас бояться. Мы хотим сделать наш мир лучше, безопаснее.
— И сколько же вас здесь? — спросила Рейдин.
— В Панама-Сити? Не больше пяти сотен, включая береговую охрану и окружные силы.
Рейдин спрыгнула с табурета и припустилась к двери.
— Идем, Кьяра, надо отсюда убираться, да побыстрее. Береговая охрана! Кто бы мог подумать, что они доберутся до нас по воде!
Я встала, собираясь последовать за быстро удаляющейся соседкой. Уилинг удержал меня за руку.
— Что это ней? — недоуменно спросил он. — Что я такого сказал?
Я усмехнулась:
— Боюсь, детектив, вам каким-то образом удалось внушить мисс Рейдин мысль, что вы являетесь представителем инопланетной цивилизации. Интересно, с чего она это взяла?
Я направилась к выходу, Уилинг за мной. Рейдин быстро шагала по тротуару в сторону церкви, по-видимому, не собираясь больше садиться в машину, которую теперь считала подозрительным транспортным средством пришельца.
— Что ж, детектив, может, когда вы в следующий раз попытаетесь допросить моего друга или знакомого, вам повезет больше. Однако будь я на вашем месте и не будь я инопланетянином, побеседовала бы с Роем Деллом Парксом или еще с кем-нибудь из придурков, которые лапали Руби Даймонд в ту ночь. На вашем месте я бы не стала тратить время, попивая содовую и расспрашивая безобидных старушек.
Я развернулась и зашагала по улице вслед за Рейдин. Но Уилинг, как видно, решил, что мы с ним еще не наговорились. Он, похоже, был из тех, кому непременно нужно оставить последнее слово за собой. Детектив догнал меня и пошел рядом.
— Мисс Лаватини, хотите верьте, хотите нет, но я пытаюсь вам помочь.
Я остановилась, собравшись дать ему пару советов на эту тему, но выражение его лица заставило меня замолчать. У него был такой же серьезный взгляд маленького мальчика, какой я видела в его глазах в полицейском участке в ночь убийства. Ничего не поделаешь, я питаю слабость к мужчинам такого типа, поэтому я промолчала. Уилинг тут же этим воспользовался.
— Послушайте, попытайтесь поставить себя на мое место, — сказал он. — Если бы вы искали убийцу, то поговорили бы со всеми, хватались бы за малейшую зацепку, старались собрать как можно больше информации, даже если она на первый взгляд кажется тривиальной или бесполезной, не так ли?
Соседка превратилась в маленькое пятнышко вдали, только ее соломенная шляпа бросалась в глаза на фоне красной глины — Рейдин была уже на стоянке перед церковью. Я повернулась к Уилингу и посмотрела в его ясные глаза. Очень неприятно это сознавать, но в его рассуждениях было рациональное зерно.
— Да, конечно. Тогда почему вы не на гоночном треке?
— Потому что хотел присутствовать на похоронах, — ответил он. — Нужно было посмотреть, кто придет. И потому что вы знаете кое-что, о чем не рассказали мне.
Я снова насторожилась.
— Черта с два!
— Да-да, знаете, — ровным голосом повторил Уилинг. — В показаниях любого свидетеля всплывают какие-то фрагменты, иногда совсем мелкие детали, о которых он может даже сам не задумываться. Они могут действительно быть незначащими пустяками, а могут оказаться и очень важными. Возможно, один из таких кусочков содержит в себе ключ к разгадке того, что произошло или кто это сделал. Разговаривать с людьми, задавать вопросы — моя работа. Вы меня понимаете?
Я кивнула. Уилинг был в темно-синем костюме, бледно-голубой рубашке и неброском сером галстуке. Я даже поймала себя на мысли, что он мне, пожалуй, нравится. Интересно, а если бы он не был женат… “Прекрати немедленно, — приказала я себе, — нельзя терять бдительность! ”
— Факт остается фактом, — продолжал он, — вы заявили, что на месте преступления находился детектив из нашего отдела, и это меня, конечно, удивило. Но это вовсе не означает, что я автоматически отмахнулся от ваших слов, просто нужно во всем разобраться.
“Черт возьми, хорошо, что я не слишком расслабилась! Надо быть начеку! ”
— Кстати, Рейдин говорила о детективе Нейлоре?
— Нет, — ответила я, глядя ему в глаза, — надо знать Рейдин, у нее в голове все путается. Рейдин общалась с детективом Нейлором прошлым летом, когда он расследовал убийство, возможно, она это имела в виду.
Я с ужасом почувствовала, что моя шея краснеет, как когда-то в католической школе, когда сестра Клод-Мари требовала домашнее задание, которого у меня не было.
— Кьяра, — миролюбиво произнес Уилинг, — я же вас ни в чем не подозреваю, просто пытаюсь собрать факты. Если у вас с Джоном есть личные отношения, меня это не касается.
Я услышала машину Рейдин еще до того, как увидела. Рев “плимута” шестьдесят второго года выпуска с не совсем исправным глушителем, несшегося на большой скорости, заставил и Уилинга поднять голову. Старушка спешила в сторону лавки — без сомнения, для того, чтобы спасти меня из лап инопланетного злодея. Я уже могла разглядеть ее лицо, выражавшее решимость, и съехавшую набок шляпу, закрывшую один глаз. Рейдин приближалась, причем очень быстро. Между ней, мной и бордюром было единственное препятствие: машина Уилинга, бежевый седан “таурус” без опознавательных знаков полиции.
Детектив осознал этот факт одновременно со мной и выскочил на середину улицы в тщетной попытке предотвратить неизбежное. Уилинг отчаянно замахал руками, закричал, чтобы она сворачивала, но Рейдин либо не слышала, либо не слушала. Переднее крыло “плимута” с пронзительным звуком прочертило тонкую ровную полосу по всей длине бежевого бока “тауруса”. Рейдин, по-видимому, заметила свою ошибку, потому что сразу же дала задний ход. В результате второй попытки на левом боку машины Уилинга образовалась длинная вмятина.
— Господи, да что же это такое! — простонал он. Я посмотрела на “таурус”.
— Ничего страшного, детектив, думаю, некоторое количество полирующей смазки поправит дело, и вы сможете спокойно ездить на нем.
Уилинг свирепо воззрился на меня.
— Полирующей смазки? Вы что, издеваетесь? Да у меня на боку вмятина глубиной в дюйм!
Рейдин нетерпеливо просигналила. По-видимому, она не видела ничего страшного в том, что произошло. Ей хотелось как можно быстрее уехать самой и увезти меня подальше от пришельца.
— Что ж, детектив, — продолжила я, — может, вы хотите, чтобы я объяснила ей…
— Нет, черт побери, не нужно. Бесполезно пытаться убедить ее, что я не инопланетянин. Просто поезжайте, я сам о себе позабочусь.
— Спасибо, детектив, — тихо сказала я, — считайте, что за мной должок.
— Должок? — Уилинг посмотрел на Рейдин, и на губах у него появилось некое подобие улыбки. — Вы мне не должны, но должок вовсе не один! Предлагаю объявить перемирие, сесть со мной за стол и спокойно поговорить без участия сумасшедших соседок или адвокатов.
— Согласна. Один на один. Встретимся в вашем кабинете завтра утром.
Уилинг кивнул и снова переключил внимание на свой пострадавший “таурус”.
Двигатель “плимута” угрожающе заурчал — таким образом Рейдин напоминала мне, что мы зря тратим время. Я и сама не хотела мешкать, кто его знает, вдруг детектив передумает и решит осложнить нам жизнь? Я побежала к “пли-муту” и быстро забралась на пассажирское сиденье.
Рейдин дала задний ход и выехала на улицу, даже не подумав посмотреть в зеркало заднего вида. Со всех сторон слышался скрип тормозов и гудки автомобилей, но мы не оглядывались.
— Догадываюсь, он пытался тебе втолковать, что я сумасшедшая, — спокойно заметила соседка, когда мы оказались на улице.
— Ты сама отлично с этим справилась, — ответила я.
— Иногда ты поймаешь медведя, иногда медведь поймает тебя, — загадочно заметила Рейдин.
Глава 12
Родители Руби Даймонд жили на окраине Уевахитчки в маленьком белом сборном доме. Домик окружала аккуратно подстриженная изумрудно-зеленая лужайка размером с почтовую марку, обнесенная белой изгородью.
По обе стороны улицы стояли машины, некоторые даже заехали на траву, доходившую до самой обочины. Пока мы приближались к дому, подъехало еще несколько машин, они остановились, из них вышли люди и со скорбным видом направились к дому. Женщины несли кастрюльки или горшочки.
— Я не знала… — начала я.
— Зато я обо всем подумала, — ответила Рейдин. Она повернулась и достала с заднего сиденья форму для выпечки, накрытую фольгой. — На всякий случай я всегда держу парочку в морозилке.
Что у нее в этой форме под фольгой, я понятия не имела, да и спрашивать не хотела. Зная Рейдин, можно было ожидать чего угодно, вплоть до печеного аллигатора.
Мы вошли в дом. Нас тут же поглотила толпа друзей и родственников Даймондов, пришедших выразить свои соболезнования. Брата Эверита нигде не было видно, что, наверное, и к лучшему — я была настроена воинственно, а брат Эверит стал бы моей первой мишенью. Рейдин ушла в кухню со своим подношением, а меня оставила отражать атаки в одиночку.
Внутри дом оказался больше, чем выглядел снаружи, но в комнатах все-таки было тесно: казалось, сюда набилось все население городка. Родители Руби сели на диван в гостиной, и процедура выражения соболезнований началась. Женщины в наспех повязанных фартуках принялись быстро сновать в кухню и обратно, и стол в гостиной быстро заполнился едой.
— Кьяра, это вы? — раздался у меня за спиной низкий голос.
Я оглянулась и увидела Толстяка. Гонщик стоял рядом со мной и явно чувствовал себя неуютно в слишком тесных полиэстеровых брюках и белой рубашке с короткими рукавами.
— А ты, кажется, Толстяк? — спросила я. Здоровяк робко улыбнулся и подал мне руку. Он явно потрудился, оттирая пальцы, но они все равно были серыми от въевшейся автомобильной смазки.
— А где остальные ребята? Или ты здесь один?
Мне как-то не верилось, что Толстяку хватит смелости прийти на похороны одному. Я пыталась заглянуть за его спину, но он был такой большой, что совершенно заслонил мне весь обзор.
По обе стороны улицы стояли машины, некоторые даже заехали на траву, доходившую до самой обочины. Пока мы приближались к дому, подъехало еще несколько машин, они остановились, из них вышли люди и со скорбным видом направились к дому. Женщины несли кастрюльки или горшочки.
— Я не знала… — начала я.
— Зато я обо всем подумала, — ответила Рейдин. Она повернулась и достала с заднего сиденья форму для выпечки, накрытую фольгой. — На всякий случай я всегда держу парочку в морозилке.
Что у нее в этой форме под фольгой, я понятия не имела, да и спрашивать не хотела. Зная Рейдин, можно было ожидать чего угодно, вплоть до печеного аллигатора.
Мы вошли в дом. Нас тут же поглотила толпа друзей и родственников Даймондов, пришедших выразить свои соболезнования. Брата Эверита нигде не было видно, что, наверное, и к лучшему — я была настроена воинственно, а брат Эверит стал бы моей первой мишенью. Рейдин ушла в кухню со своим подношением, а меня оставила отражать атаки в одиночку.
Внутри дом оказался больше, чем выглядел снаружи, но в комнатах все-таки было тесно: казалось, сюда набилось все население городка. Родители Руби сели на диван в гостиной, и процедура выражения соболезнований началась. Женщины в наспех повязанных фартуках принялись быстро сновать в кухню и обратно, и стол в гостиной быстро заполнился едой.
— Кьяра, это вы? — раздался у меня за спиной низкий голос.
Я оглянулась и увидела Толстяка. Гонщик стоял рядом со мной и явно чувствовал себя неуютно в слишком тесных полиэстеровых брюках и белой рубашке с короткими рукавами.
— А ты, кажется, Толстяк? — спросила я. Здоровяк робко улыбнулся и подал мне руку. Он явно потрудился, оттирая пальцы, но они все равно были серыми от въевшейся автомобильной смазки.
— А где остальные ребята? Или ты здесь один?
Мне как-то не верилось, что Толстяку хватит смелости прийти на похороны одному. Я пыталась заглянуть за его спину, но он был такой большой, что совершенно заслонил мне весь обзор.