От плиты послышалось потрясенное “Ох! ”, мама повернулась ко мне и вся обратилась в слух.
— Мне нужно принять душ, а потом я смогу тебя подхватить, — продолжала я. — Договоримся так: я заеду на подъездную дорогу, ты выскочишь и быстро запрыгнешь на заднее сиденье. Только быстро, понял?
— Надеюсь, ты не собираешься снова выбрасывать меня на ходу из машины?
— Рой Делл!
Я повесила трубку. Я не представляла, что мне с ним делать, но мысль выбросить короля трека из машины на шоссе в эту конкретную минуту казалась мне довольно привлекательной.
— Кьяра!
По тону и позе мамочки я поняла, что она готова прочесть мне лекцию об ответственности за соучастие в уголовном преступлении.
— Ма, не начинай, пожалуйста, потому что я уже давно знаю все, что ты собираешься сказать. Давай просто сделаем вид, что мы поговорили и ты меня должным образом предупредила.
Я встала и пошла в душ. Мама в сердцах сплюнула. От возмущения она даже не нашлась что сказать, впрочем, это было к лучшему для нас обеих.
К чести Роя Делла будь сказано, он умел шевелиться, когда требовалось. Он так стремительно выскочил из гаража Рейдин и прыгнул в мою машину, что я за это время едва успела переключить передачу на задний ход.
— Пригнись и не высовывайся! — распорядилась я.
Рой Делл так и сделал. Я выехала с подъездной дороги на маленькую улочку и помчалась по направлению к шоссе, а затем повернула в сторону Уевахитчки.
— Кьяра, он хорош в своем деле? Лучше всех? — спросил Рой Делл.
— Кто хорош в своем деле?
— Адвокат, к которому ты меня везешь.
Голос Роя Делла звучал приглушенно, но я различила в нем тревогу. Совсем забыла, что обещала Рою Деллу отвезти его к Эрни.
— Он лучше всех.
Совершенно некстати мне снова вспомнилось, как Эрни Шварц стоял на моем кухонном столе в чем мать родила и играл на гавайской гитаре. Я не удержалась и захихикала.
— Над чем ты смеешься?
— Ох, Рой Делл, это к делу не относится. Между прочим, мы сейчас едем не к Эрни.
— Это еще почему? — недовольно спросил он.
— Потому что сначала я хотела задать тебе несколько вопросов и заехать в пару мест. Ты владеешь кое-какой нужной мне информацией. Поскольку я твоя единственная надежда на помощь, думаю, нам стоит поговорить.
Возникла пауза, потом раздался тяжкий вздох и приглушенное:
— Ладно.
Мы выехали за черту города и быстро катили все дальше. Через несколько минут я сказала:
— Теперь можешь сесть.
Здесь, в сельской глуши, нас никто не знал. Рой Делл уселся, положил косматую голову на край спинки переднего сиденья и устремил взгляд на сосны и телеграфные столбы, пробегавшие за окнами машины.
— Куда мы едем?
— В два места. Сначала к дому Уоннамейкера Льюиса, а потом на трек.
Рой Делл чуть не свалился на переднее сиденье.
— На трек?! Там же наверняка полно полицейских, они меня ищут!
— Возможно, — спокойно согласилась я, — но я готова пойти на этот риск. Нужно побольше узнать о том, что там происходит. Не волнуйся, — добавила я, — я закрою тебя пледом, у меня на заднем сиденье есть очень уютный зеленый плед.
Рой Делл повернулся и потянулся за пледом, который валялся там с тех пор, как на меня напали на стоянке перед клубом.
— Послушай, он очень похож на один из моих пледов! Да, точь-в-точь такой, как плед, который лежит на заднем сиденье моей машины.
У меня пересохло в горле. Сердце пустилось вскачь.
— Но ведь это не твой плед, правда? — спросила я и затаила дыхание в ожидании ответа.
Помолчав, Рой Делл медленно произнес:
— Черт, а ведь это мой плед! Посмотри вот сюда. — Он наклонился над передним сиденьем, зажав в кулаке угол пледа, и сунул мне под нос ткань. — Видишь это прожженное пятно? Вот эту маленькую круглую дырочку?
Он показал мне отметину, похожую на след от сигареты.
— Ну так вот, это осталось с первого раза, когда мы с Лулу… ну, ты знаешь. — Он убрался на заднее сиденье и замолчал, по-видимому, предавшись воспоминаниям. — Лулу любит курить после этого дела.
Я представила, как Рой Делл и Лулу, обнаженные, катались по этому пледу, сплетенные в один потный комок разгоряченной плоти. Меня передернуло.
Парке молчал несколько минут, потом добавил:
— Этот плед всегда лежит в багажнике моей “веги”, когда я отправляюсь на трек, это мой талисман, он приносит удачу. Каждый раз перед гонками я проверяю, на месте ли он. Для меня новость, что он пропал.
Это какая-то чушь. Рою Деллу не хватит извилин на то, чтобы так убедительно врать насчет пледа, тем более для того, чтобы убить.
— Рой Делл, мы подъезжаем к Уеве. Где живет Уонна-мейкер Льюис?
— Что? — Парке встрепенулся и снова протиснулся между двумя передними сиденьями. — Наверное, там же, где всегда жил.
Я покачала головой.
— Рой Делл, не очень-то ты мне помогаешь.
— Ладно, ладно. — Он поскреб пятерней бороду и посмотрел через ветровое стекло. — Вон, видишь узкую дорогу, которая сворачивает с шоссе? Поезжай по ней, его дом с правой стороны.
Неожиданно Рой Делл отпрянул и съежился за спинкой сиденья.
— От кого ты прячешься? Здесь же ни души кругом! Дорога петляла по тому, что когда-то, по-видимому, было центром города, а сейчас представляло собой скопление полуразрушенных викторианских особняков.
— На всякий случай. Как-никак я здесь знаменитость, король трека.
— Да что ты!
Я вздохнула и сбавила скорость до черепашьей. Наверняка я бы нашла дом Уоннамейкера Льюиса и сама. Он возник прямо передо мной и был разрисован еще хуже, чем его городская лачуга. Каждый дюйм его стен покрывали нарисованные яркими красками фигуры и кривые черные буквы. Почтовый ящик был выкрашен в ярко-красный цвет, на боку красовалась кривая надпись “Поберегись!”. Двор затеняли низкорослые кривые сосны и старые магнолии. В палисаднике перед домом густо росли азалии и самшит, почти скрывая низкую ограду из чугунных прутьев. Я свернула на подъездную аллею и затормозила.
— Ты только посмотри! — выдохнула я.
— Да уж, дерьмо порядочное! — откликнулся с заднего сиденья Рой Делл. — Соседи это терпеть не могут, да ничего не поделаешь. Старик Уоннамейкер — самый богатый человек в городе, и об этом все знают. Никто не рискнет перебежать ему дорогу.
— Почему?
Я посмотрела сквозь ветровое стекло. Дом казался пустым, необитаемым.
— Потому что он псих, и все его обрабатывают, чтобы получить его денежки. У него же нет родственников.
“Это ты считаешь, что нет”, — подумала я.
— Они боятся, что старик может завещать все деньги своему коту или вообще никому, вот и лижут ему пятки и притворяются, что обожают его, а на самом деле ждут не дождутся, когда он умрет.
Рой Делл рассмеялся своим мыслям.
— Если хочешь знать мое мнение, этот тип доживет до ста лет. Такие, как он, живут долго. А еще я тебе скажу, может, этот старик и сумасшедший, но ум у него острее, чем язык пастора в воскресный день.
Я потеряла интерес к Рою Деллу. Оставив его мыслить вслух в одиночестве, я вышла из машины, бросив:
— Скоро вернусь.
Но ушла не сразу, пришлось задержаться возле машины только для того, чтобы прикинуть, как лучше попасть в дом Уоннамейкера Льюиса. Рядом с воротами раскинулась огромная старая магнолия, вокруг, оплетая ее раскидистые ветви, росли азалии. Сунуться в эти ворота — все равно что попытаться пройти через стену зеленого огня в надежде, что выйдешь из нее живой и невредимой по другую сторону.
— Но ведь проходят же как-то остальные, например, почтальон! — пробормотала я. — Конечно, если Уоннамейкер получает почту.
Вздохнув поглубже, я вошла в открытые ворота и, пригибаясь под ветками, стала продираться через кусты, которые цеплялись за одежду и волосы. К тому времени, когда я добралась до крыльца, вид у меня, наверное, был такой, словно я побывала в драке с котами, но главное, что мне все-таки удалось пробиться.
На веранде валялись большие и малые фрагменты работ Уоннамейкера Льюиса. Повсюду, в том числе и на перилах веранды, стояли банки и баночки с краской, некоторые пустые, некоторые еще не распечатанные. Но вид парадной двери меня по-настоящему испугал: с дверного полотна на меня сурово смотрел огромный ангел мщения. Очевидно, Уоннамейкер имел совершенно иные представления о гневе Господнем, чем мы, католики.
Ангел был красив, если не считать того, что вместо волос на его голове извивались змеи, в одной руке он держал карающий меч, из другой исходил огненный луч. У него были черные брови, сурово сведенные на переносице, длинный крючковатый нос, но ужаснее всего были кроваво-красные губы, сложенные в жуткую усмешку. Я почти наяву слышала голос: “Возмездие грядет! ”
Острие меча указывало на кнопку звонка. “Звони, если твоя совесть чиста”, — гласила грубо измалеванная надпись.
Я с опаской протянула руку и нажала на кнопку, почти ожидая, что попаду в смертельную ловушку. Звонок зазвенел вполне обыкновенно, как любой другой, его звон отозвался эхом в большом темном доме. Я попыталась заглянуть в окна, но стекла были грязные и я ничего не разглядела.
— Зарабатывая на своем искусстве столько денег, можно было бы и дом привести в порядок, — сказала я вслух. — Что же, надо понимать, никого нет дома? Не может быть, чтобы я снова приехала в тихий час. — Я повернулась и собралась уходить. — Загляну-ка, пожалуй, в студию.
— Слишком поздно! — неожиданно произнес чей-то голос. — Слишком поздно!
Я развернулась на сто восемьдесят градусов и уставилась на парадную дверь. Ангел мщения заморгал, его старческие глаза с красноватыми прожилками слезились. Он наблюдал за мной.
— Мистер Льюис, меня зовут Кьяра, — представилась я. — Мы с вами встречались после похорон Руби в доме миссис Даймонд. Я бы хотела с вами поговорить.
— Уоннамейкер так возлюбил этот мир, что отдал свою единственную дочь, — тихо проговорил старик за дверью.
— Мне очень жаль, мистер Льюис. Руби была моей подругой.
Я посмотрела в глаза ангела. Они снова заморгали, потом исчезли, и на их месте появилась нарисованная версия. Довольно оригинальный дверной глазок, впечатляет. Послышался лязг металла о металл, и дверь медленно приоткрылась. На пороге стоял тот самый морщинистый фермер, которого я видела на похоронах.
— Входите, не бойтесь, — пригласил он, — я не кусаюсь. — Он отступил, давая мне дорогу, и поманил меня рукой. Я переступила порог. — Вот видите, здесь нет геенны огненной.
Он пошел впереди меня, показывая путь в гостиную. Комната оказалась полна антикварных предметов, чего здесь только не было: диванчики с пружинными сиденьями, столики, торшеры, лампы — и все это было покрыто паутиной и густым слоем пыли. Хозяин указал мне на стул, и я осторожно опустилась на самый краешек. Еле дождавшись, когда он тоже сядет, я сразу же заговорила, это было не то место, где бы мне хотелось засиживаться.
— Мистер Льюис, я хочу узнать, кто убил вашу дочь.
— Ее убил сатана, — спокойно отозвался он.
В эту игру могут играть и двое. Я мысленно поблагодарила сестер за мое теологическое воспитание и вслух уточнила:
— Посланец сатаны. Я хочу его найти и заставить вернуться в ад.
В глазах Уоннамейкера сверкнул огонь, он наклонился ко мне и заговорщически прошептал:
— У меня много врагов, у богатых пророков всегда есть враги.
У меня, в свою очередь, появилось подозрение, что следовало взять с собой Рейдин в качестве переводчика.
— Вы хотите сказать, кто-то знал, что Руби — ваша дочь и убил ее, чтобы насолить вам?
— Мой дом — обитель многих, — тихо ответил Льюис.
— Мистер Льюис, вы когда-нибудь разговаривали с Руби? Она знала, что вы ее отец?
По морщинистому лицу старика снова покатились слезы.
— Нет, — прошептал он, — но я собирался когда-нибудь ей рассказать. Я хотел о ней позаботиться, но боялся причинить ей вред. — Он заплакал, не сдерживаясь. — Это Айрис от нее отказалась! — простонал он. — Я даже не знал, что девочка родилась, я знал только про него.
Старик вскочил; хлипкий стул, на краешке которого он сидел, повалился набок.
— Я должен был умереть первым! — закричал он. — Сын сатаны хотел сначала забрать меня! Так нет же, он пришел за ней раньше! Ему нужно было знать, что я весь в его власти! Я сказал ему: “Мое царство станет твоим”, — но он пожелал забрать все! Все! Я должен заплатить! Я должен быть уничтожен! Я должен умереть!
Взгляд Уоннамейкера стал безумным, он подскочил, взвизгнул, метнулся ко мне и вдруг схватил меня за плечи с неожиданной для такого худосочного старика силой.
— Отпустите!
Льюис и не подумал. Он приблизил свое лицо к моему и, брызжа слюной, заверещал:
— Месть — не для него!
— Уоннамейкер, отпустите меня! — крикнула я, но он словно не слышал.
И вдруг Льюис успокоился и отпустил меня.
— Пойдемте, я вам покажу, где это.
— Что “это”?
Я встала, возвышаясь над маленьким маньяком. Инстинкт приказывал мне бежать. Не говоря уже о том, что хозяин дома был явным психом, здесь еще был пыльный, душный воздух, от которого у меня уже чесалось в носу и хотелось чихать.
— Завещание, — просто сказал он. — В моем доме много обителей, все для нее, и он тоже это знает. Все для ангела.
Он повернулся и выскочил из комнаты, даже не посмотрев, иду ли я за ним. Я старалась не отстать. Шаги Уоннамейкера послышались на лестнице, я пошла на звук и оказалась в просторном коридоре, из которого широкая винтовая лестница вела на второй этаж. Я стала подниматься, время от времени касаясь рукой пыльных перил.
— Мистер Льюис, вы где?
— Здесь, наверху, — ответил он. Голос прозвучал глухо, как будто издалека. — Идите сюда… оно… оно в сейфе. — Я не была на сто процентов уверена, что старик сказал именно это.
Вдруг я почувствовала, что что-то происходит. Запах пыли стал сильнее, и даже как будто запахло дымом. Я остановилась, чтобы собраться с мыслями, и заглянула в коридор второго этажа. Где-то в дальнем конце его из одной двери вдруг повалил дым. Дом горел!
— Пожар! — закричала я. — Мистер Льюис, вы где? Дом горит!
Послышался звук, похожий на топот бегущих ног. Я пошла по коридору второго этажа и стала открывать все двери подряд, заглядывая в пыльные комнаты и не переставая звать Льюиса, но старик не откликался.
Я дошла до двери на чердак и потянула за ручку. Коридор быстро наполнялся густым серым дымом. Я стала подниматься по крутой лестнице, продолжая звать Уоннамейкера. Он по-прежнему молчал.
На чердаке было пусто, если не считать нескольких предметов мебели и покрытых пылью коробок. Но я все равно заглянула за каждую коробку, чтобы проверить, не спрятался ли где Льюис. Старика я не нашла, зато нашла наркотики. За башней из коробок, составленных квадратом четыре на четыре, обнаружился штабель свертков, плотно завернутых в пластиковую пленку. Как мне показалось, в свертках был прессованный кокаин.
Но у меня не было времени как следует разобраться с этой находкой: откуда-то снизу донесся треск горящего дерева. Нужно было срочно убираться из дома, а перед этим еще найти Льюиса. Я спустилась по лестнице на второй этаж. Хлопок, подозрительно напоминавший звук выстрела, заставил меня похолодеть. Я не могла сказать точно, был ли то действительно выстрел или просто что-то взорвалось от жара пламени.
Кто-то закричал, может, Уоннамейкер? Дым стал таким густым, что я начала задыхаться. Я вспомнила, чему меня учил отец, и словно наяву услышала его голос:
“Кьяра, пригнись, старайся держаться как можно ближе к полу! ”
Я опустилась на четвереньки и попыталась вспомнить, в какой стороне лестница. Весь путь по коридору я проделала буквально на ощупь. Где-то внизу прогремел еще один выстрел. Я могла только гадать, сколько осталось времени до тех пор, пока весь дом взлетит на воздух.
Дрожа и задыхаясь, я на четвереньках карабкалась вниз по лестнице. Наконец ступени кончились, я добралась до первого этажа. От парадной двери меня отделяло всего несколько футов, это я помнила точно, но смогу ли я до нее добраться, это еще вопрос. Я слышала гудение пламени. Добравшись до основания лестницы, встала и приготовилась совершить марш-бросок к двери. Коридор был полон дыма, у меня закружилась голова. Где я? Где нужная дверь? Может, лучше присесть и немного отдохнуть, и тогда все вспомнится? Может, если я ненадолго, всего на минуточку закрою глаза…
Глава 26
— Мне нужно принять душ, а потом я смогу тебя подхватить, — продолжала я. — Договоримся так: я заеду на подъездную дорогу, ты выскочишь и быстро запрыгнешь на заднее сиденье. Только быстро, понял?
— Надеюсь, ты не собираешься снова выбрасывать меня на ходу из машины?
— Рой Делл!
Я повесила трубку. Я не представляла, что мне с ним делать, но мысль выбросить короля трека из машины на шоссе в эту конкретную минуту казалась мне довольно привлекательной.
— Кьяра!
По тону и позе мамочки я поняла, что она готова прочесть мне лекцию об ответственности за соучастие в уголовном преступлении.
— Ма, не начинай, пожалуйста, потому что я уже давно знаю все, что ты собираешься сказать. Давай просто сделаем вид, что мы поговорили и ты меня должным образом предупредила.
Я встала и пошла в душ. Мама в сердцах сплюнула. От возмущения она даже не нашлась что сказать, впрочем, это было к лучшему для нас обеих.
К чести Роя Делла будь сказано, он умел шевелиться, когда требовалось. Он так стремительно выскочил из гаража Рейдин и прыгнул в мою машину, что я за это время едва успела переключить передачу на задний ход.
— Пригнись и не высовывайся! — распорядилась я.
Рой Делл так и сделал. Я выехала с подъездной дороги на маленькую улочку и помчалась по направлению к шоссе, а затем повернула в сторону Уевахитчки.
— Кьяра, он хорош в своем деле? Лучше всех? — спросил Рой Делл.
— Кто хорош в своем деле?
— Адвокат, к которому ты меня везешь.
Голос Роя Делла звучал приглушенно, но я различила в нем тревогу. Совсем забыла, что обещала Рою Деллу отвезти его к Эрни.
— Он лучше всех.
Совершенно некстати мне снова вспомнилось, как Эрни Шварц стоял на моем кухонном столе в чем мать родила и играл на гавайской гитаре. Я не удержалась и захихикала.
— Над чем ты смеешься?
— Ох, Рой Делл, это к делу не относится. Между прочим, мы сейчас едем не к Эрни.
— Это еще почему? — недовольно спросил он.
— Потому что сначала я хотела задать тебе несколько вопросов и заехать в пару мест. Ты владеешь кое-какой нужной мне информацией. Поскольку я твоя единственная надежда на помощь, думаю, нам стоит поговорить.
Возникла пауза, потом раздался тяжкий вздох и приглушенное:
— Ладно.
Мы выехали за черту города и быстро катили все дальше. Через несколько минут я сказала:
— Теперь можешь сесть.
Здесь, в сельской глуши, нас никто не знал. Рой Делл уселся, положил косматую голову на край спинки переднего сиденья и устремил взгляд на сосны и телеграфные столбы, пробегавшие за окнами машины.
— Куда мы едем?
— В два места. Сначала к дому Уоннамейкера Льюиса, а потом на трек.
Рой Делл чуть не свалился на переднее сиденье.
— На трек?! Там же наверняка полно полицейских, они меня ищут!
— Возможно, — спокойно согласилась я, — но я готова пойти на этот риск. Нужно побольше узнать о том, что там происходит. Не волнуйся, — добавила я, — я закрою тебя пледом, у меня на заднем сиденье есть очень уютный зеленый плед.
Рой Делл повернулся и потянулся за пледом, который валялся там с тех пор, как на меня напали на стоянке перед клубом.
— Послушай, он очень похож на один из моих пледов! Да, точь-в-точь такой, как плед, который лежит на заднем сиденье моей машины.
У меня пересохло в горле. Сердце пустилось вскачь.
— Но ведь это не твой плед, правда? — спросила я и затаила дыхание в ожидании ответа.
Помолчав, Рой Делл медленно произнес:
— Черт, а ведь это мой плед! Посмотри вот сюда. — Он наклонился над передним сиденьем, зажав в кулаке угол пледа, и сунул мне под нос ткань. — Видишь это прожженное пятно? Вот эту маленькую круглую дырочку?
Он показал мне отметину, похожую на след от сигареты.
— Ну так вот, это осталось с первого раза, когда мы с Лулу… ну, ты знаешь. — Он убрался на заднее сиденье и замолчал, по-видимому, предавшись воспоминаниям. — Лулу любит курить после этого дела.
Я представила, как Рой Делл и Лулу, обнаженные, катались по этому пледу, сплетенные в один потный комок разгоряченной плоти. Меня передернуло.
Парке молчал несколько минут, потом добавил:
— Этот плед всегда лежит в багажнике моей “веги”, когда я отправляюсь на трек, это мой талисман, он приносит удачу. Каждый раз перед гонками я проверяю, на месте ли он. Для меня новость, что он пропал.
Это какая-то чушь. Рою Деллу не хватит извилин на то, чтобы так убедительно врать насчет пледа, тем более для того, чтобы убить.
— Рой Делл, мы подъезжаем к Уеве. Где живет Уонна-мейкер Льюис?
— Что? — Парке встрепенулся и снова протиснулся между двумя передними сиденьями. — Наверное, там же, где всегда жил.
Я покачала головой.
— Рой Делл, не очень-то ты мне помогаешь.
— Ладно, ладно. — Он поскреб пятерней бороду и посмотрел через ветровое стекло. — Вон, видишь узкую дорогу, которая сворачивает с шоссе? Поезжай по ней, его дом с правой стороны.
Неожиданно Рой Делл отпрянул и съежился за спинкой сиденья.
— От кого ты прячешься? Здесь же ни души кругом! Дорога петляла по тому, что когда-то, по-видимому, было центром города, а сейчас представляло собой скопление полуразрушенных викторианских особняков.
— На всякий случай. Как-никак я здесь знаменитость, король трека.
— Да что ты!
Я вздохнула и сбавила скорость до черепашьей. Наверняка я бы нашла дом Уоннамейкера Льюиса и сама. Он возник прямо передо мной и был разрисован еще хуже, чем его городская лачуга. Каждый дюйм его стен покрывали нарисованные яркими красками фигуры и кривые черные буквы. Почтовый ящик был выкрашен в ярко-красный цвет, на боку красовалась кривая надпись “Поберегись!”. Двор затеняли низкорослые кривые сосны и старые магнолии. В палисаднике перед домом густо росли азалии и самшит, почти скрывая низкую ограду из чугунных прутьев. Я свернула на подъездную аллею и затормозила.
— Ты только посмотри! — выдохнула я.
— Да уж, дерьмо порядочное! — откликнулся с заднего сиденья Рой Делл. — Соседи это терпеть не могут, да ничего не поделаешь. Старик Уоннамейкер — самый богатый человек в городе, и об этом все знают. Никто не рискнет перебежать ему дорогу.
— Почему?
Я посмотрела сквозь ветровое стекло. Дом казался пустым, необитаемым.
— Потому что он псих, и все его обрабатывают, чтобы получить его денежки. У него же нет родственников.
“Это ты считаешь, что нет”, — подумала я.
— Они боятся, что старик может завещать все деньги своему коту или вообще никому, вот и лижут ему пятки и притворяются, что обожают его, а на самом деле ждут не дождутся, когда он умрет.
Рой Делл рассмеялся своим мыслям.
— Если хочешь знать мое мнение, этот тип доживет до ста лет. Такие, как он, живут долго. А еще я тебе скажу, может, этот старик и сумасшедший, но ум у него острее, чем язык пастора в воскресный день.
Я потеряла интерес к Рою Деллу. Оставив его мыслить вслух в одиночестве, я вышла из машины, бросив:
— Скоро вернусь.
Но ушла не сразу, пришлось задержаться возле машины только для того, чтобы прикинуть, как лучше попасть в дом Уоннамейкера Льюиса. Рядом с воротами раскинулась огромная старая магнолия, вокруг, оплетая ее раскидистые ветви, росли азалии. Сунуться в эти ворота — все равно что попытаться пройти через стену зеленого огня в надежде, что выйдешь из нее живой и невредимой по другую сторону.
— Но ведь проходят же как-то остальные, например, почтальон! — пробормотала я. — Конечно, если Уоннамейкер получает почту.
Вздохнув поглубже, я вошла в открытые ворота и, пригибаясь под ветками, стала продираться через кусты, которые цеплялись за одежду и волосы. К тому времени, когда я добралась до крыльца, вид у меня, наверное, был такой, словно я побывала в драке с котами, но главное, что мне все-таки удалось пробиться.
На веранде валялись большие и малые фрагменты работ Уоннамейкера Льюиса. Повсюду, в том числе и на перилах веранды, стояли банки и баночки с краской, некоторые пустые, некоторые еще не распечатанные. Но вид парадной двери меня по-настоящему испугал: с дверного полотна на меня сурово смотрел огромный ангел мщения. Очевидно, Уоннамейкер имел совершенно иные представления о гневе Господнем, чем мы, католики.
Ангел был красив, если не считать того, что вместо волос на его голове извивались змеи, в одной руке он держал карающий меч, из другой исходил огненный луч. У него были черные брови, сурово сведенные на переносице, длинный крючковатый нос, но ужаснее всего были кроваво-красные губы, сложенные в жуткую усмешку. Я почти наяву слышала голос: “Возмездие грядет! ”
Острие меча указывало на кнопку звонка. “Звони, если твоя совесть чиста”, — гласила грубо измалеванная надпись.
Я с опаской протянула руку и нажала на кнопку, почти ожидая, что попаду в смертельную ловушку. Звонок зазвенел вполне обыкновенно, как любой другой, его звон отозвался эхом в большом темном доме. Я попыталась заглянуть в окна, но стекла были грязные и я ничего не разглядела.
— Зарабатывая на своем искусстве столько денег, можно было бы и дом привести в порядок, — сказала я вслух. — Что же, надо понимать, никого нет дома? Не может быть, чтобы я снова приехала в тихий час. — Я повернулась и собралась уходить. — Загляну-ка, пожалуй, в студию.
— Слишком поздно! — неожиданно произнес чей-то голос. — Слишком поздно!
Я развернулась на сто восемьдесят градусов и уставилась на парадную дверь. Ангел мщения заморгал, его старческие глаза с красноватыми прожилками слезились. Он наблюдал за мной.
— Мистер Льюис, меня зовут Кьяра, — представилась я. — Мы с вами встречались после похорон Руби в доме миссис Даймонд. Я бы хотела с вами поговорить.
— Уоннамейкер так возлюбил этот мир, что отдал свою единственную дочь, — тихо проговорил старик за дверью.
— Мне очень жаль, мистер Льюис. Руби была моей подругой.
Я посмотрела в глаза ангела. Они снова заморгали, потом исчезли, и на их месте появилась нарисованная версия. Довольно оригинальный дверной глазок, впечатляет. Послышался лязг металла о металл, и дверь медленно приоткрылась. На пороге стоял тот самый морщинистый фермер, которого я видела на похоронах.
— Входите, не бойтесь, — пригласил он, — я не кусаюсь. — Он отступил, давая мне дорогу, и поманил меня рукой. Я переступила порог. — Вот видите, здесь нет геенны огненной.
Он пошел впереди меня, показывая путь в гостиную. Комната оказалась полна антикварных предметов, чего здесь только не было: диванчики с пружинными сиденьями, столики, торшеры, лампы — и все это было покрыто паутиной и густым слоем пыли. Хозяин указал мне на стул, и я осторожно опустилась на самый краешек. Еле дождавшись, когда он тоже сядет, я сразу же заговорила, это было не то место, где бы мне хотелось засиживаться.
— Мистер Льюис, я хочу узнать, кто убил вашу дочь.
— Ее убил сатана, — спокойно отозвался он.
В эту игру могут играть и двое. Я мысленно поблагодарила сестер за мое теологическое воспитание и вслух уточнила:
— Посланец сатаны. Я хочу его найти и заставить вернуться в ад.
В глазах Уоннамейкера сверкнул огонь, он наклонился ко мне и заговорщически прошептал:
— У меня много врагов, у богатых пророков всегда есть враги.
У меня, в свою очередь, появилось подозрение, что следовало взять с собой Рейдин в качестве переводчика.
— Вы хотите сказать, кто-то знал, что Руби — ваша дочь и убил ее, чтобы насолить вам?
— Мой дом — обитель многих, — тихо ответил Льюис.
— Мистер Льюис, вы когда-нибудь разговаривали с Руби? Она знала, что вы ее отец?
По морщинистому лицу старика снова покатились слезы.
— Нет, — прошептал он, — но я собирался когда-нибудь ей рассказать. Я хотел о ней позаботиться, но боялся причинить ей вред. — Он заплакал, не сдерживаясь. — Это Айрис от нее отказалась! — простонал он. — Я даже не знал, что девочка родилась, я знал только про него.
Старик вскочил; хлипкий стул, на краешке которого он сидел, повалился набок.
— Я должен был умереть первым! — закричал он. — Сын сатаны хотел сначала забрать меня! Так нет же, он пришел за ней раньше! Ему нужно было знать, что я весь в его власти! Я сказал ему: “Мое царство станет твоим”, — но он пожелал забрать все! Все! Я должен заплатить! Я должен быть уничтожен! Я должен умереть!
Взгляд Уоннамейкера стал безумным, он подскочил, взвизгнул, метнулся ко мне и вдруг схватил меня за плечи с неожиданной для такого худосочного старика силой.
— Отпустите!
Льюис и не подумал. Он приблизил свое лицо к моему и, брызжа слюной, заверещал:
— Месть — не для него!
— Уоннамейкер, отпустите меня! — крикнула я, но он словно не слышал.
И вдруг Льюис успокоился и отпустил меня.
— Пойдемте, я вам покажу, где это.
— Что “это”?
Я встала, возвышаясь над маленьким маньяком. Инстинкт приказывал мне бежать. Не говоря уже о том, что хозяин дома был явным психом, здесь еще был пыльный, душный воздух, от которого у меня уже чесалось в носу и хотелось чихать.
— Завещание, — просто сказал он. — В моем доме много обителей, все для нее, и он тоже это знает. Все для ангела.
Он повернулся и выскочил из комнаты, даже не посмотрев, иду ли я за ним. Я старалась не отстать. Шаги Уоннамейкера послышались на лестнице, я пошла на звук и оказалась в просторном коридоре, из которого широкая винтовая лестница вела на второй этаж. Я стала подниматься, время от времени касаясь рукой пыльных перил.
— Мистер Льюис, вы где?
— Здесь, наверху, — ответил он. Голос прозвучал глухо, как будто издалека. — Идите сюда… оно… оно в сейфе. — Я не была на сто процентов уверена, что старик сказал именно это.
Вдруг я почувствовала, что что-то происходит. Запах пыли стал сильнее, и даже как будто запахло дымом. Я остановилась, чтобы собраться с мыслями, и заглянула в коридор второго этажа. Где-то в дальнем конце его из одной двери вдруг повалил дым. Дом горел!
— Пожар! — закричала я. — Мистер Льюис, вы где? Дом горит!
Послышался звук, похожий на топот бегущих ног. Я пошла по коридору второго этажа и стала открывать все двери подряд, заглядывая в пыльные комнаты и не переставая звать Льюиса, но старик не откликался.
Я дошла до двери на чердак и потянула за ручку. Коридор быстро наполнялся густым серым дымом. Я стала подниматься по крутой лестнице, продолжая звать Уоннамейкера. Он по-прежнему молчал.
На чердаке было пусто, если не считать нескольких предметов мебели и покрытых пылью коробок. Но я все равно заглянула за каждую коробку, чтобы проверить, не спрятался ли где Льюис. Старика я не нашла, зато нашла наркотики. За башней из коробок, составленных квадратом четыре на четыре, обнаружился штабель свертков, плотно завернутых в пластиковую пленку. Как мне показалось, в свертках был прессованный кокаин.
Но у меня не было времени как следует разобраться с этой находкой: откуда-то снизу донесся треск горящего дерева. Нужно было срочно убираться из дома, а перед этим еще найти Льюиса. Я спустилась по лестнице на второй этаж. Хлопок, подозрительно напоминавший звук выстрела, заставил меня похолодеть. Я не могла сказать точно, был ли то действительно выстрел или просто что-то взорвалось от жара пламени.
Кто-то закричал, может, Уоннамейкер? Дым стал таким густым, что я начала задыхаться. Я вспомнила, чему меня учил отец, и словно наяву услышала его голос:
“Кьяра, пригнись, старайся держаться как можно ближе к полу! ”
Я опустилась на четвереньки и попыталась вспомнить, в какой стороне лестница. Весь путь по коридору я проделала буквально на ощупь. Где-то внизу прогремел еще один выстрел. Я могла только гадать, сколько осталось времени до тех пор, пока весь дом взлетит на воздух.
Дрожа и задыхаясь, я на четвереньках карабкалась вниз по лестнице. Наконец ступени кончились, я добралась до первого этажа. От парадной двери меня отделяло всего несколько футов, это я помнила точно, но смогу ли я до нее добраться, это еще вопрос. Я слышала гудение пламени. Добравшись до основания лестницы, встала и приготовилась совершить марш-бросок к двери. Коридор был полон дыма, у меня закружилась голова. Где я? Где нужная дверь? Может, лучше присесть и немного отдохнуть, и тогда все вспомнится? Может, если я ненадолго, всего на минуточку закрою глаза…
Глава 26
Там, где я лежала, было очень хорошо. Мои легкие наполнял прохладный чистый воздух, и меня обнимал мужчина. Его руки были теплыми и сильными.
— Кьяра, — прошептал он, — очнись же, черт тебя побери!
“Что это с ним? — подумала я. — Разве он не знает, что Гаррисону Форду не полагается так разговаривать со своей возлюбленной? ”
— Гаррисон! — Я услышала свой слабый голос. — Зачем ты так?
— Кьяра, открой глаза! — потребовал Джон Нейлор. — Это тебе не Голливуд!
Я открыла глаза и обнаружила, что лежу в тени старой магнолии, а рядом со мной сидит Джон. Откуда-то — ветви мешали разглядеть, откуда именно — раздавались мужские голоса и какие-то механические звуки.
— Что происходит?
Нейлор схватил меня за руку и притянул к стволу дерева.
— Не высовывайся, — предупредил он. — Мы на заднем дворе. Пожарные заканчивают тушить дом Льюиса, двор кишит полицейскими, я не хочу, чтобы меня кто-нибудь видел.
Я снова выглянула из-за дерева, но с моего места было мало что видно. Сосны и огромные старые азалии разрослись здесь так же густо, как и перед домом.
— Как я здесь очутилась? — спросила я и в первый раз посмотрела на Нейлора.
Его лицо было все в грязных полосах от копоти, а кожа, которая проглядывала в промежутках, имела сероватый оттенок. От усталости вокруг рта и глаз залегли глубокие морщины.
— Там остался Уоннамейкер! — вспомнила я. — Мы должны вернуться и найти его!
Я попыталась встать, но Джон меня удержал.
— Кьяра, Уоннамейкер Льюис мертв, кто-то его застрелил. Тело лежало в трех шагах от того места, где я нашел тебя. Ты что, его не видела?
Я привалилась спиной к Нейлору. Льюис мертв? Убит? Казалось, мой мозг не в состоянии переварить эту информацию.
— Я ехал, чтобы следить за домом, — продолжал Нейлор, — вернее, за тем, что мог разглядеть. Приехав сюда, увидел чуть дальше по дороге твою машину и понял, что ты должна быть в доме. Когда увидел, что дом горит, я пошел тебя искать.
“Я пошел тебя искать”. Джон произнес это так просто, буднично, как если бы говорил: “Я увидел, что в доме кончились яйца, и заглянул в магазин”.
Я посмотрела на дом, вокруг которого все еще сновали пожарные.
— Погоди-ка, ты говоришь, моя машина стоит чуть дальше по улице? Но я оставляла ее в другом месте! А как насчет Роя Делла?
Нейлор выпрямился и слегка поморщился.
— Что насчет Роя Делла?
— Ты ранен?
Джон проигнорировал мой вопрос так же, как я — его, и повторил:
— Что насчет Роя Делла?
Все еще глядя в сторону дома, я сделала Нейлору знак не шуметь. Двое пожарных и какой-то человек в штатском ходили по заднему двору, а потом повернулись в нашу сторону. Тот, что был в штатском, присел и потрогал что-то на земле.
— Похоже, они направляются сюда, — прошептала я. — Они идут по какому-то следу.
Нейлор промолчал. Я повернулась посмотреть, слышит ли он меня, и увидела, что Джон исчез. На стволе дерева, в том месте, где он прислонялся к нему спиной, осталось большое пятно крови. Нельзя было допустить, чтобы пожарные и полицейские, которые были с ними, заметили это пятно, они бы поняли, что я была не одна. Я рассудила, что если Джон не хочет, чтобы его видели, значит, у него есть на то причины. Возможно, когда я слышала выстрелы, метили не в Льюиса, а в него. Нужно было как-то защитить Джона.
Я потерла кору дерева — на пальце осталась кровь. Затем я обвела этим окровавленным пальцем вокруг своей ноздри.
— Как хорошо, что я училась в католической школе, — тихо прошептала я самой себе на случай, если Нейлор где-то поблизости и слышит меня. — Это поможет мне сочинить историю, которая никого не оставит равнодушным.
Я раздвинула ветки, вышла навстречу мужчинам и слабым голосом вскрикнула:
— Где я? Что случилось? Где мистер Льюис?
Я решила, что лучше всего разыграть пьесу, максимально приближенную к реальности. Эти трое, явно решившие выяснить, куда приведет их цепочка из капель крови на земле, думали, что идут по горячим следам поджигателя, но вместо этого наткнулись на меня, Кьяру Лаватини, Королеву Белокурых Амазонок. Прекрасная дама в отчаянии, да еще и истекает кровью, как тут не растрогаться! Хорошо, что дело происходит не в Панама-Сити, в тамошнем полицейском управлении у меня вполне определенная репутация, и там этот трюк не прошел бы.
Чтобы еще больше осложнить жизнь этой троице, я покачнулась и “упала в обморок”, что, естественно, потребовало их немедленного внимания. Им было невдомек, что я добываю средства себе на жизнь, обрабатывая мужчин таким или примерно таким образом. Зачем им об этом знать? На протяжении ближайшего получаса они будут считать себя героями. Будут меня обмахивать, брызгать на меня водой, слушать рассказ о том, как я приехала к мистеру Льюису, чтобы купить вертушку с фигуркой Иисуса, и как внезапно начался пожар, а мистер Льюис куда-то исчез. Я мастерски сыграла свою роль, но мысленно дала себе слово при первой же возможности пожертвовать деньги на церковь. Надеюсь, сестрам бы не было за меня стыдно, в конце концов, я лгала ради благой цели.
Я представилась, но не своим настоящим именем, назвала адрес — тоже вымышленный — и намекнула, что когда-нибудь была бы не прочь послушать рассказ сильного мужественного пожарного о его героических подвигах.
Затем я медленно, как будто никуда не торопилась, вышла на улицу и села в свою “камаро”. Я очень надеялась, что еще не поздно повернуть в обратную сторону и найти Нейлора. Под тем деревом было слишком много крови для поверхностной раны, я была уверена, что Нейлор ранен довольно тяжело.
Джон был прав насчет того, что мою машину переставили. Она стояла примерно в половине квартала от того места, где я ее оставила, ключи торчали в замке зажигания. Возможно, машину переставил Рой Делл, когда начался пожар, но куда девался он сам?
Я завела мотор и медленно выехала на улицу. Позади пожарные машины перегородили всю улицу. Посмотрев в зеркало заднего вида, я увидела, как к дому подъехала машина “скорой помощи” и показалась еще одна, Службы спасения. Значит, они нашли Уоннамейкера Льюиса.
Я медленно объезжала квартал, пытаясь прикинуть, на каком расстоянии от улицы участок Уоннамейкера граничит с участком соседа сзади. Без посторонней помощи Нейлор не мог уйти далеко. Наконец я решила, что проехала достаточно, чтобы попасть на территорию Уоннамейкера со стороны заднего двора. Одной стороной его участок был обращен к улице, с другой к нему примыкал соседний участок, стоявший на нем ветхий коттедж выглядел заброшенным. Что ж, по крайней мере не придется объясняться с соседями или иметь дело с собакой. Здесь, похоже, хозяйничали только змеи и грызуны.
Я вышла из машины и стала пробираться через высокую траву и заросли кустарника, стараясь производить побольше шума, чтобы спугнуть всю возможную живность со своего пути.
— Джон! — тихо позвала я.
Сначала было тихо, потом где-то в отдалении раздался стон. Я побежала туда, откуда донесся этот звук, время от времени повторяя его имя и прислушиваясь. Наконец я его нашла. Джон лежал на земле футах в двадцати от того места, где мы с ним прятались.
— Джон, это я, Кьяра, открой свои большие карие глаза. — Я встала рядом с ним на колени. Он не отвечал. — Ты меня слышишь?
Я просунула руку Джону под спину, пытаясь приподнять его, и почувствовала, что вся рубашка пропитана кровью.
— О Господи, Господи! — запричитала я. Стараясь не разреветься, я одновременно пыталась сообразить, что делать.
Джон лежал неподвижно. Когда я подхватила его под мышки и медленно поволокла через двор, он не застонал. Сама не знаю, как мне удалось дотащить его до машины. Это заняло целую вечность, он был страшно тяжелый, но я нисколько не устала, наверное, потому, что решимость придала мне сил. Правда, когда мы оказались возле машины, я поняла, что выдохлась, и никаким чудом не смогла бы затащить его на заднее сиденье без посторонней помощи.
Я прислонила Джона к машине и наклонилась к нему:
— Дорогой, мне нужно, чтобы ты меня услышал. Пожалуйста, очнись и помоги мне. Джон, помоги мне помочь тебе.
Он застонал, его веки задрожали.
— Ну давай, — сказала я, — ты только немного пошевелись, и я смогу уложить тебя в машину, ладно? Давай договоримся: двигаемся на счет “три”. Раз, два, три!
Я стала тянуть Джона, толкать, и дело сдвинулось с мертвой точки. Я напряглась, и наконец Джон оказался в машине, на заднем сиденье.
— Ну вот и отлично. Отдохни, дорогой, ты и глазом не успеешь моргнуть, как мы будем в окружной больнице.
— Нет! — Джон вдруг открыл глаза и прохрипел: — Никакой больницы! Со мной все в порядке!
— Да ты что, совсем спятил? — закричала я. — Ты мне всю машину кровью залил, черт тебя подери!
— Это поверхностная рана, — прохрипел Нейлор. — Ее нужно только промыть, я просто слегка ранен в руку. Кьяра, не надо в больницу, отвези меня домой.
Он снова отключился. Я потрогала его лоб — лоб был холодный. Я тут потом обливаюсь, а он лежит холодный! Что же делать? Джон сказал “никакой больницы”. Может, те выстрелы и впрямь предназначались ему? Он попал в беду, это я по крайней мере понимала, но что же делать? И тут меня осенило. Ма! Она знает, что делать в таких случаях. Я отвезу его домой — к себе домой, к моей маме.
— Кьяра, — прошептал он, — очнись же, черт тебя побери!
“Что это с ним? — подумала я. — Разве он не знает, что Гаррисону Форду не полагается так разговаривать со своей возлюбленной? ”
— Гаррисон! — Я услышала свой слабый голос. — Зачем ты так?
— Кьяра, открой глаза! — потребовал Джон Нейлор. — Это тебе не Голливуд!
Я открыла глаза и обнаружила, что лежу в тени старой магнолии, а рядом со мной сидит Джон. Откуда-то — ветви мешали разглядеть, откуда именно — раздавались мужские голоса и какие-то механические звуки.
— Что происходит?
Нейлор схватил меня за руку и притянул к стволу дерева.
— Не высовывайся, — предупредил он. — Мы на заднем дворе. Пожарные заканчивают тушить дом Льюиса, двор кишит полицейскими, я не хочу, чтобы меня кто-нибудь видел.
Я снова выглянула из-за дерева, но с моего места было мало что видно. Сосны и огромные старые азалии разрослись здесь так же густо, как и перед домом.
— Как я здесь очутилась? — спросила я и в первый раз посмотрела на Нейлора.
Его лицо было все в грязных полосах от копоти, а кожа, которая проглядывала в промежутках, имела сероватый оттенок. От усталости вокруг рта и глаз залегли глубокие морщины.
— Там остался Уоннамейкер! — вспомнила я. — Мы должны вернуться и найти его!
Я попыталась встать, но Джон меня удержал.
— Кьяра, Уоннамейкер Льюис мертв, кто-то его застрелил. Тело лежало в трех шагах от того места, где я нашел тебя. Ты что, его не видела?
Я привалилась спиной к Нейлору. Льюис мертв? Убит? Казалось, мой мозг не в состоянии переварить эту информацию.
— Я ехал, чтобы следить за домом, — продолжал Нейлор, — вернее, за тем, что мог разглядеть. Приехав сюда, увидел чуть дальше по дороге твою машину и понял, что ты должна быть в доме. Когда увидел, что дом горит, я пошел тебя искать.
“Я пошел тебя искать”. Джон произнес это так просто, буднично, как если бы говорил: “Я увидел, что в доме кончились яйца, и заглянул в магазин”.
Я посмотрела на дом, вокруг которого все еще сновали пожарные.
— Погоди-ка, ты говоришь, моя машина стоит чуть дальше по улице? Но я оставляла ее в другом месте! А как насчет Роя Делла?
Нейлор выпрямился и слегка поморщился.
— Что насчет Роя Делла?
— Ты ранен?
Джон проигнорировал мой вопрос так же, как я — его, и повторил:
— Что насчет Роя Делла?
Все еще глядя в сторону дома, я сделала Нейлору знак не шуметь. Двое пожарных и какой-то человек в штатском ходили по заднему двору, а потом повернулись в нашу сторону. Тот, что был в штатском, присел и потрогал что-то на земле.
— Похоже, они направляются сюда, — прошептала я. — Они идут по какому-то следу.
Нейлор промолчал. Я повернулась посмотреть, слышит ли он меня, и увидела, что Джон исчез. На стволе дерева, в том месте, где он прислонялся к нему спиной, осталось большое пятно крови. Нельзя было допустить, чтобы пожарные и полицейские, которые были с ними, заметили это пятно, они бы поняли, что я была не одна. Я рассудила, что если Джон не хочет, чтобы его видели, значит, у него есть на то причины. Возможно, когда я слышала выстрелы, метили не в Льюиса, а в него. Нужно было как-то защитить Джона.
Я потерла кору дерева — на пальце осталась кровь. Затем я обвела этим окровавленным пальцем вокруг своей ноздри.
— Как хорошо, что я училась в католической школе, — тихо прошептала я самой себе на случай, если Нейлор где-то поблизости и слышит меня. — Это поможет мне сочинить историю, которая никого не оставит равнодушным.
Я раздвинула ветки, вышла навстречу мужчинам и слабым голосом вскрикнула:
— Где я? Что случилось? Где мистер Льюис?
Я решила, что лучше всего разыграть пьесу, максимально приближенную к реальности. Эти трое, явно решившие выяснить, куда приведет их цепочка из капель крови на земле, думали, что идут по горячим следам поджигателя, но вместо этого наткнулись на меня, Кьяру Лаватини, Королеву Белокурых Амазонок. Прекрасная дама в отчаянии, да еще и истекает кровью, как тут не растрогаться! Хорошо, что дело происходит не в Панама-Сити, в тамошнем полицейском управлении у меня вполне определенная репутация, и там этот трюк не прошел бы.
Чтобы еще больше осложнить жизнь этой троице, я покачнулась и “упала в обморок”, что, естественно, потребовало их немедленного внимания. Им было невдомек, что я добываю средства себе на жизнь, обрабатывая мужчин таким или примерно таким образом. Зачем им об этом знать? На протяжении ближайшего получаса они будут считать себя героями. Будут меня обмахивать, брызгать на меня водой, слушать рассказ о том, как я приехала к мистеру Льюису, чтобы купить вертушку с фигуркой Иисуса, и как внезапно начался пожар, а мистер Льюис куда-то исчез. Я мастерски сыграла свою роль, но мысленно дала себе слово при первой же возможности пожертвовать деньги на церковь. Надеюсь, сестрам бы не было за меня стыдно, в конце концов, я лгала ради благой цели.
Я представилась, но не своим настоящим именем, назвала адрес — тоже вымышленный — и намекнула, что когда-нибудь была бы не прочь послушать рассказ сильного мужественного пожарного о его героических подвигах.
Затем я медленно, как будто никуда не торопилась, вышла на улицу и села в свою “камаро”. Я очень надеялась, что еще не поздно повернуть в обратную сторону и найти Нейлора. Под тем деревом было слишком много крови для поверхностной раны, я была уверена, что Нейлор ранен довольно тяжело.
Джон был прав насчет того, что мою машину переставили. Она стояла примерно в половине квартала от того места, где я ее оставила, ключи торчали в замке зажигания. Возможно, машину переставил Рой Делл, когда начался пожар, но куда девался он сам?
Я завела мотор и медленно выехала на улицу. Позади пожарные машины перегородили всю улицу. Посмотрев в зеркало заднего вида, я увидела, как к дому подъехала машина “скорой помощи” и показалась еще одна, Службы спасения. Значит, они нашли Уоннамейкера Льюиса.
Я медленно объезжала квартал, пытаясь прикинуть, на каком расстоянии от улицы участок Уоннамейкера граничит с участком соседа сзади. Без посторонней помощи Нейлор не мог уйти далеко. Наконец я решила, что проехала достаточно, чтобы попасть на территорию Уоннамейкера со стороны заднего двора. Одной стороной его участок был обращен к улице, с другой к нему примыкал соседний участок, стоявший на нем ветхий коттедж выглядел заброшенным. Что ж, по крайней мере не придется объясняться с соседями или иметь дело с собакой. Здесь, похоже, хозяйничали только змеи и грызуны.
Я вышла из машины и стала пробираться через высокую траву и заросли кустарника, стараясь производить побольше шума, чтобы спугнуть всю возможную живность со своего пути.
— Джон! — тихо позвала я.
Сначала было тихо, потом где-то в отдалении раздался стон. Я побежала туда, откуда донесся этот звук, время от времени повторяя его имя и прислушиваясь. Наконец я его нашла. Джон лежал на земле футах в двадцати от того места, где мы с ним прятались.
— Джон, это я, Кьяра, открой свои большие карие глаза. — Я встала рядом с ним на колени. Он не отвечал. — Ты меня слышишь?
Я просунула руку Джону под спину, пытаясь приподнять его, и почувствовала, что вся рубашка пропитана кровью.
— О Господи, Господи! — запричитала я. Стараясь не разреветься, я одновременно пыталась сообразить, что делать.
Джон лежал неподвижно. Когда я подхватила его под мышки и медленно поволокла через двор, он не застонал. Сама не знаю, как мне удалось дотащить его до машины. Это заняло целую вечность, он был страшно тяжелый, но я нисколько не устала, наверное, потому, что решимость придала мне сил. Правда, когда мы оказались возле машины, я поняла, что выдохлась, и никаким чудом не смогла бы затащить его на заднее сиденье без посторонней помощи.
Я прислонила Джона к машине и наклонилась к нему:
— Дорогой, мне нужно, чтобы ты меня услышал. Пожалуйста, очнись и помоги мне. Джон, помоги мне помочь тебе.
Он застонал, его веки задрожали.
— Ну давай, — сказала я, — ты только немного пошевелись, и я смогу уложить тебя в машину, ладно? Давай договоримся: двигаемся на счет “три”. Раз, два, три!
Я стала тянуть Джона, толкать, и дело сдвинулось с мертвой точки. Я напряглась, и наконец Джон оказался в машине, на заднем сиденье.
— Ну вот и отлично. Отдохни, дорогой, ты и глазом не успеешь моргнуть, как мы будем в окружной больнице.
— Нет! — Джон вдруг открыл глаза и прохрипел: — Никакой больницы! Со мной все в порядке!
— Да ты что, совсем спятил? — закричала я. — Ты мне всю машину кровью залил, черт тебя подери!
— Это поверхностная рана, — прохрипел Нейлор. — Ее нужно только промыть, я просто слегка ранен в руку. Кьяра, не надо в больницу, отвези меня домой.
Он снова отключился. Я потрогала его лоб — лоб был холодный. Я тут потом обливаюсь, а он лежит холодный! Что же делать? Джон сказал “никакой больницы”. Может, те выстрелы и впрямь предназначались ему? Он попал в беду, это я по крайней мере понимала, но что же делать? И тут меня осенило. Ма! Она знает, что делать в таких случаях. Я отвезу его домой — к себе домой, к моей маме.