Страница:
Я бросился в круговорот городской толчеи. Я пытался представить себя экзоразведчиком, заброшенным на чужую планету – рунархскую или чью-нибудь ещё. Получалось не очень. Экзоразведчики – они смелые. А я даже дорогу стеснялся спросить.
Скоро моё беспокойство ушло, вытесненное новыми впечатлениями. В городке бурлил праздник. Пышные гирлянды обвивали стены, флаги на шпилях трепетали как детские ладошки. На подмостках выплясывали музыканты. Медь инструментов сверкала так нестерпимо, что хотелось зажмуриться.
А что за музыка звучала! Барабаны, трубы, флейты, скрипки! Мне послышалась знакомая мелодия – «Санта-Лючия», и я бросился ей навстречу. Толпа подхватила меня и понесла. Береты, белоснежные рубашки, кафтаны, бордовые и хвойные с золотом юбки. Красная роза в волосах, белозубая улыбка. Хмурый взгляд стражника. Нос бюргера в красных прожилках.
Я метался, не зная, куда себя деть. На минутку остановился возле помоста с бродячими актёрами, делая вид, будто увлечён постановкой. Когда ко мне приблизилась неулыбчивая шестилетняя кроха в грязном розовом трико, я бросился наутёк. Зрители бросали ей в шляпу медные и серебряные монетки, а мне откуда взять? Я не знал, сколько стоит представление и где продают билеты.
От жары пересохло в горле. Солнце зацепилось за шпиль ратуши, повиснув в зените. Герань на подоконниках скукожилась, а листья плюща выглядели яркими и блестящими, словно отлитыми из пластика. Я нырнул под арку, чтобы отдышаться. Жажда становилась совсем нестерпимой, да только воды не было, а постучать в окно и попросить напиться я боялся. Ужасно хотелось есть.
За чугунной оградой я приметил маленький садик, окружавший дом с красной черепичной крышей. Перелезть в сад оказалось несложно. Один из прутьев расшатался, и я отодвинул его в сторону. Окажись на моём месте ребёнок с Земли или Ордуси, он трижды подумал бы, прежде чем лезть в чужой сад. Но Каз – сельскохозяйственная планета, яблони и сливы у нас растут на каждом шагу. Я и подумать не мог, что кто-то считает дерево личной собственностью.
На шпалерах радостно зеленели резные листочки. Меж ними виднелись сизые гроздья винограда, издали похожие на кедровые шишки. Для пробы я сорвал одну гроздь и отщипнул ягодку. Рот наполнился вяжущей кислятиной; за спиной кто-то хихикнул. Не обращая внимания на смех, я схватил зубами ещё несколько ягод, сдавил.
– Эй, сумасшедший! – послышался девчоночий голосок. – Брось сейчас же. Они же неспелые.
Голос был удивительно знаком... Быть не может!
– Иришка?!.. Ты?!
Я ошибся. Девчонка, выглядывающая из окна, была непохожа на Иринку. Смуглая, вертлявая, волосы – смоляные кучеряшки. Она была на год или два младше меня. Одета – в чёрное обтягивающее трико и потрёпанную юбку.
– Ты откуда такой голодный? – В руке девчонка держала зелёное яблоко. Обтерла его о трико и кинула: – Эй, лови!
Яблоко больно ударило меня в грудь. Я поймал его, не давая упасть на землю, и вгрызся в зелёный бок. На вкус оно оказалось ничуть не слаще винограда. Но могу поклясться: ничего вкуснее в жизни не пробовал.
– Я с Каза, – сообщил я, захлебываясь соком. – Точнее, с Элайны.
– Шутишь?!
Она перемахнула через подоконник и мгновенно оказалась рядом со мной.
– Вот сумасшедший, – повторила она без особой уверенности. – Никому так не говори, слышишь?!
Я едва не подавился.
– Почему?
– Да потому! Ты что, совсем дурак?.. Это же там, за Лачугами! Откуда приходят отщепенцы!
Лицо её посерело.
– Постой... а ты сам часом не того?.. не из Лачуг?..
И уставилась на меня круглыми перепуганными глазами. Я не нашёл ничего умнее, чем ответить:
– Нет. Я Андрей.
Мой ответ её успокоил. Наверное, отщепенцы ведут себя иначе. Она вновь засмеялась. Потом ойкнула и прикрыла рот ладошкой:
– Извини. Я – Иртанетта.
– Ира?
Вот не люблю, когда девчонки хихикают по любому поводу! Никогда не знаешь, как себя вести. Отсмеявшись, она согласилась:
– Можешь звать меня Ирой, ладно. Но ты потешный!
Вся неловкость между нами пропала. Иртанетта болтала без умолку, и скоро я знал о ней всё. Ну, почти всё. Как только голова не лопнула!
Прежде всего я выяснил, что праздник устраивают в её честь. Ну, это она врёт, конечно. Девчонки любят прихвастнуть.
Потом выяснилось, что она будет танцевать на королевском балу, а сейчас у неё репетиция. С репетиции Ирка просто сбежала. Она рассказала о своём учителе танцев, о том, какой у него тонкий пронзительный голос и жеманные манеры, и я согласился, что от такого учителя только и бегать.
Слово за слово – и мы с ней сдружились. Как-то само собой речь зашла о том, что я хочу стать срединником. Иришка к моей мечте отнеслась серьёзно:
– А знаешь что, Адвей? – Адвей – так она переиначила моё имя. – Когда ты станешь срединником, то я буду твоей дамой сердца. У нас все так делают. Честно!
Что такое «дама сердца», я не знал. Я чувствовал, что это какие-то дурацкие девчачьи штучки. Но говорить ничего не стал: не хотелось обижать Иришку. Так что я молча кивнул.
– А ты видел когда-нибудь Морское Око, Адвей? – заговорщицки зашептала она. – Я знаю место, где на дне лежит зеркало рунархов. Оно огромное-огромное, и в него можно увидеть разные картинки. Правда, обычно оно показывает Лачуги.
– Нет.
– А хочешь?
И мы отправились смотреть на Морское Око.
Сад оказался куда больше, чем я предполагал. Иришка вела меня запутанными тропинками, и я терялся в догадках: в городе мы ещё или уже вышли за его пределы. Постепенно сливы и яблони сменились соснами; трава стала гуще.
Мы выбежали к ручью, где я наконец-то смог напиться. Моста не было. На тот берег мы перебрались, прыгая по камням. Я попробовал нащупать дно, и меня чуть не снесло в воду – такое было течение.
Солнце неподвижно зависло над головой. У них что, день никогда не кончается?.. Тропинка вилась среди колючих зарослей, не давая разглядеть, что происходит. Да и времени не было, если честно. Несмотря на маленький рост, Иришка шла резво, подныривая под ветви и перепрыгивая через упавшие стволы деревьев. Мне пришлось попотеть, чтобы не отстать. После этого марш-броска я её зауважал.
Наконец мы выбрались к морю. Девочка замерла на краю обрыва, натянутая как струна. Жалко, что я не художник. Яркое небо, чёрная стройная фигурка, застывшая среди травы...
Валька, наверное, смог бы нарисовать. Он талантливый. Очень. Я ему завидую иногда. Но Валька ни за что не отправился бы ночью к озеру. Он не нарушил бы приказа и никогда бы не попал на «Авалон». И в город тоже.
– Адвей! Что ты копаешься? Смотри, какая красотища!
Я стал рядом с Иришкой, чувствуя, как колотится сердце. От высоты кружилась голова. Обрыв уходил отвесно вниз; там шумело море, набегая на берег пенистыми гребнями.
Мне почему-то представилось, как мы с Иришкой убегаем от погони. Я отстреливаюсь с двух рук, а потом раз – на обрыв и в море! А что?.. И запросто! Преследователи – бородатые дядьки в сверкающей броне с красноватым отливом – бесятся, машут руками, кричат всякие гадости. А сделать ничего не могут.
Потому что они трусы. Потому что побоятся прыгать. А нас потом подберёт шхуна. И мы отправимся на острова – но не на Разбитое Сердце, а домой. К маме.
– Только прыгать надо дальше, – вдруг негромко сказала Иришка. – У берега – скалы. А ещё там Морской Глаз.
Я вздрогнул. Мысли читает, что ли?
Она поняла. И ответила – без малейшей рисовки:
– Ты весь вытянулся – словно готовишься прыгнуть. И взгляд у тебя стал... другой... Нездешний. Знаешь, Адвей, – её голос дрогнул. – Я сюда прихожу иногда. Ну, чтобы помечтать... О том, как появится корабль, и я уплыву отсюда... Куда-нибудь далеко-далеко, где нет отщепенцев. И Красного Рыцаря.
Я молчал, боясь спугнуть. Нет, не мне, чужаку, предназначалась тайна Иришки. Я лишь случайно оказался рядом. Но всё же, всё же...
– Я ненавижу его, – продолжала Иришка. – Из-за него плачет мама. А папа хмурится и ничего не может сделать. Я ведь понимаю: он сильный, очень сильный... Но Красный рыцарь сильнее. Его хранят бретёры.
Она поймала мою ладонь:
– Адвей... – запинаясь, спросила она. – Когда я стану твоей дамой сердца, ты будешь за меня сражаться? С Красным Рыцарем?..
Я кивнул. Горло перехватало.
Я никогда тебя не брошу, Иришка.
...Спускаться было тяжело. В одном месте пришлось карабкаться по скале, цепляясь за трещины. Я весь перемазался и разорвал рубашку. Иртанетта же выглядела так, словно прогуливалась по городскому парку. Даже не запыхалась.
Когда я обессиленно повалился на прибрежный песок, она заметила:
– А ты ничего, молодец... Когда мы с герцогёнком Блэгильским спускались, он визжал как резаный. Потом запсиховал и обратно полез.
– Герцогёнок? – Ни думать, ни делать что-либо не хотелось. Хотелось лежать и лежать так до скончания времён. Я и спросил-то, чтобы разговор поддержать.
– Ну да, – глухо отозвалась Иришка. – Это ещё когда они свататься приезжали. Меня отправили развлекать будущего мужа.
– К тебе? – Я удивлённо поднял голову. – Тебя?
– А что такого? – В голосе её звучало наигранное равнодушие. – Нам нужен союз с Блэгилем. Если бы папа договорился с герцогом, я была бы уже замужем. Все так делают.
Её слова меня почему-то зацепили. Я всей душой возненавидел незнакомого мне пацана. Но Иришка тут же примирила меня с ним, вздохнув:
– Если б ты знал, какой он дурак...
Я расслабился. Стащил с плеч рубашку и блаженно перевернулся пузом вверх. У нас на Казе солнечная погода редкость. А уж такая, как здесь, – и подавно. Хорошо бы совсем раздеться, позагорать, но я стеснялся Иришки. Я девчонок вообще стесняюсь. Интересно, откуда она? Задавака, да ещё со странностями. Выдумывает всякое. Праздник в её честь, жених-герцог...
Стоп!
– Слушай, Ириш... – осторожно начал я. – А... а ты кто вообще?
Девчонка устало вздохнула:
– Какая разница, Адвей?.. Я – это я.
– А всё же?
– Я наследная принцесса Лонота. Иртанетта Лонотская, так меня зовут. – Она присела в шутовском реверансе. – Теперь доволен?
– Да.
Иришка глянула на меня исподлобья:
– Только не вздумай называть меня госпожой. Тем более – нашим высочеством.
В голосе её звучали тоска и одиночество. Тяжело ей, наверное... Когда все кругом – как с будущей королевой. Поклончики, реверансики. Я бы, наверное, не смог.
– Хорошо. Не буду, – согласился я. И не удержался, съехидничал: – Потому что ты непохожа на высочество.
Она радостно подпрыгнула:
– Ах так? Ну тогда я позову стражу! И тебя казнят за непочтительность!
– Откуда? Эй, стража! – дурашливо закричал я. – Стра-ажа! Ау!
Иринка метнулась ко мне и зажала рот ладонью:
– Ты что, дурак? Здесь же следопыты бродят. Ещё заявятся сюда. А это секретное убежище.
Миг мы смотрели друг на друга преувеличенно серьёзно, а затем расхохотались.
– Лови! – закричала она и припустила по берегу, сверкая босыми пятками. Я бросился за ней. Мы дурачились, носились друг за другом, а солнце висело на одном месте, словно приклеенное. Меня это начало тревожить. Вернее, даже не тревожить, а... Так.
Неправильно это, и всё. Нехорошо. Набегавшись, мы рухнули на песок.
– Пойдём купаться? – предложила Иришка.
– Ага. Я сейчас, отдышусь только...
– Я тебя в море подожду.
Я сидел спиной и не видел, что происходит. А оглянувшись, немедленно отвёл взгляд. Иришка бежала к воде голышом. Ну, то есть совсем без ничего.
– Эй, что ты там! Давай скорее! – крикнула она.
– Да!.. Сейчас!..
Я запаниковал. Это потом я узнал, что у нас на Казе пуританские нормы морали, а тогда мне стало попросту жутко. Я честно пытался не подглядывать, но надолго меня не хватило. Иришка уплыла далеко, её почти не было видно. Она кувыркалась в волнах, словно дельфин, а я всё сидел на берегу. Ругая себя и не в силах отвести взгляд.
Плавала она здорово. На воде я ещё держусь, но как она – вряд ли смогу. Одно дело бассейн, с дорожками и «лягушатником», и другое – море. Наверное, они так и живут в воде. С самого малышового возраста.
Я так и маялся, пока Иртанетта не наплескалась всласть. Потом она вышла на берег, а я притворился, что собираю камешки у воды. Принцесса попрыгала по берегу, размахивая руками, чтобы побыстрее обсохнуть, а потом натянула трико и подбежала ко мне:
– Адвей, ты что, плавать не умеешь?
– Умею.
– Тогда чего же?
Я засопел. Признаваться мне казалось стыдно, но и молчать тоже было неправильно.
– Мы... Понимаешь, у нас так не принято. Ну... когда пацаны и девчонки... голышом.
Иришка сочувственно покачала головой:
– Бедненькие... У вас, наверное, как в Аваниле или Утере. Там тоже вместе нельзя. Только порознь. – Она села рядом, обняв меня за плечи. – А в Тиле сын узурпатора ходил подглядывать, как мы купаемся. Так гадко!
Я промолчал. Мы тоже подглядывали за девчонками в раздевалке.
– Пойдём, я покажу зеркало, – предложила Иришка. – Только придётся вместе нырять, один ты не сумеешь. Давай играть, что ты местный, хорошо?
Поиски зеркала затянулись. Без помощи Иртанетты я и в самом деле не нашёл бы Морское Око. Нырять меня учили, но не так глубоко, и мне с непривычки не хватало воздуха. Иришка показала, как по-особенному выпячивать живот, чтобы вдох получался глубже. У неё это получалось так смешно, что я долго не мог повторить: в самый неподходящий момент фыркал и начинал хохотать. Она притворно сердилась, но в глазах прыгали весёлые искорки.
Стесняться я скоро перестал. Ничего такого особенного в голых девчонках нет. И чего госпожа наставница так переживает? Нет, Ирка она красивая, конечно. Только тощая, рёбра торчат, и грудь едва-едва наметилась. Ну и ТАМ тоже...
Я вспомнил наши мальчишечьи разговоры в спальне и вздохнул. Наверное, женщины тоже вроде космических полётов и станций. Сплошной обман.
– Ну, Адве-ейчик! Нам же главное под козырёк поднырнуть! Там пещера, там можно дух перевести.
Иришка стояла, уперев руки в бока. Голос просящий, а поза командирская. Она принцесса, её приказывать учат. Она по-другому, наверное, и не умеет.
– Хорошо, я попробую, – покорно согласился я. – Давай ещё раз.
Пока что все наши попытки были неудачны. Иришка серебристой рыбкой скользила к чёрному провалу, заглядывала внутрь, возвращалась... А я даже до пещеры дотянуть не мог – воздух рвался из лёгких. Один раз я едва не захлебнулся: начал дышать, ещё толком не выскочив на поверхность. К счастью, Иришка меня тут же вытащила.
– Когда захочется вдохнуть, шевели животом, – она показала как. – Это просто кажется, что не можешь без воздуха. Не поддавайся, ладно?
– Ладно.
Я всерьёз разозлился. Интересно: девчонка ныряет, а я – нет. Хорош экзоразведчик!
Я принялся дышать часто-часто – чтобы раскачать лёгкие. Потом задержал дыхание и начал делать специальные упражнения: быстро втягивать и выпячивать живот. Нужно, чтобы лёгкие расправились и заработали полностью.
– Готов? – коротко спросила Иришка. Я кивнул. – Тогда пошли!
Вдох – глубокий, но не так, чтобы распирало изнутри. Жадничать нельзя, иначе не удержишь. Вот, окутавшись серебристой пеной пузырьков, нырнула Иришка. Я пошёл следом.
В прозрачной зелени подводного царства было прохладно и гулко. Покой воды охватил меня; я летел следом за девчонкой и ни о чём не думал.
Теперь доплывём. Море приняло меня, сочло своим.
Мрачный зев пещеры надвинулся, заглатывая сперва Иришку, потом меня. Вода мягко сжимала тело; я ощущал себя маленьким пузырьком воздуха, который от давления становится лишь плотнее. Светящееся пятно над головой приблизилось; я бездумно потянулся к нему и – выскочил на поверхность.
– Здорово! – с шумом и брызгами вынырнула Иришка. – Ты молодчина, Адвей! Видишь?.. Видишь?.. Получилось!
Она запрыгала, счастливо молотя по воде ладонями. Мокрые волосы облепили лицо, глаза зажмурены. Кто бы сказал, что эта девчонка – принцесса?
– Ладно, ладно... – с притворным равнодушием в голосе отозвался я. – Если бы я поменьше воздуха набирал, мы бы ещё в прошлый раз доплыли.
На самом деле внутри всё пело. Я ведь рекорд поставил. Славка из пятой, разрядник наш, фиг бы донырнул! О том, что для местной девчонки этот мой рекорд чуть ли не прогулка перед сном, я старался не вспоминать.
Ребристые блики играли по потолку. Я огляделся, пытаясь понять, откуда свет, но так и не нашёл.
– Это зеркало, – пояснила Иртанетта. – Оно держит свет другого мира. Мы сейчас отдохнём и поплывём туда. Только знаешь что?
– Что?
– Туда нельзя вдвоём. Понимаешь... то, что Око показывает, – это для одного. И никому больше!
– Понятно.
Она встревожешю заглянула мне в глаза:
– Адвей, ты не думай, я всё расскажу. Только потом. Ты не обижаешься?
– Нет, что ты, – я замотал головой. – У нас тоже так бывает. Когда только одному. Второй или удачу сворует, или судьбу.
Я хотел рассказать про Каменный Круг, но постеснялся. Вместо этого грубовато предложил:
– Ну что, ныряем?
– Ага. Держись за мной.
Плюх! Я пырнул слишком рано и чуть не получил пяткой по носу. Пока я барахтался, разрывая дистанцию, Иришка опустилась к самому дну и скрылась во тьме.
К счастью, ненадолго. Вскоре гибкая фигурка появилась в берилловом луче, призывно маша рукой. Я плыл следом, пока не увидел мерцающее пятно, из которого вытекали неровные струи света. Лишь после этого повернул назад.
Уговор есть уговор. Сейчас Морское Око принадлежит Иришке. После, если захочет, сама расскажет, а нет – так и не надо. Может, мне повезёт, и я увижу то же, что и она...
Внизу Ира пробыла слишком долго – так, что я начал волноваться. Когда я уже был готов отправляться на выручку, под водой возник тёмный силуэт. Мелькнуло Русалочье лицо с развевающимися волосами.
– Ффух! – Иришка пробкой вылетела на поверхность, пытаясь отдышаться. – Чуть-чуть... не хватило!.. Уф-ф!
– Что ты видела?! – жадно спросил я.
– А, пустяки, – отмахнулась она и покраснела. – Потом расскажу.
По глазам было видно, что вовсе не пустяки, но я промолчал. Мало ли, что там было... Может, что-то девчоночье – такое, что мне лучше не знать. Например, с кем из королей её отец заключит союз.
Я набрал воздуха побольше и нырнул. Знакомое умиротворение охватило меня; берилловый луч втянул моё тело и понёс. Казалось, время растянулось до бесконечности. Я отрешённо скользил навстречу косматым зелёным протуберанцам, не в силах оторвать от зеркала взгляд.
Начались видения.
Передо мной промелькнула оскаленная кошачья морда, затем – лицо Иришки с закушенной губой. С каждым мигом картины становились всё яснее и чётче. Клетки, шпага с рукоятью алого бархата, вновь Иришка...
Пять планет.
Первая – в огне вечного бунта, мир мятежников. Откуда-то я знал, что там живёт человек, в котором я нуждаюсь. Я – а также Иришка. Он вызывал у меня тревогу, этот человек, но именно поэтому его надо было найти. He-господина страха.
Вторая планета ощущалась спокойной и ласковой. Не как море – её приятие отдавало патокой и ванилью. В средоточии сладкой неги бился крошечный пульс вины. Я прикоснулся к нему, и острое сожаление обо всех ошибках, которые я совершал и совершу в жизни, наполнило меня. Я увидел женщину в рясе и рванулся к ней.
Третья планета. Ледовый ад, в снегах которого умирал человек, похожий на меня. Отшельник. Раб.
Четвёртая планета поросла лесом. Ширококостный голый парень сидел в позе лотоса, блаженно улыбаясь. Тело его было мучительно напряжено.
Пятая планета?.. Нет, место почти не изменилось. Огонь слепился в жуткое лицо демона. Я забился, пытаясь вырваться из бериллового луча. Что угодно, лишь бы не это! Забывшись, я едва не закричал; вырвавшиеся из носа и рта пузырьки заставили меня вспомнить, где я.
Отчаянно работая руками и ногами, я рванулся вверх, к спасительному серебристому отблеску. К Иришке.
В голове пульсировала одна единственная мысль. Изуродованный демон в огне – женщина. И она молит меня о помощи.
Наверное, когда я вынырнул, вид у меня был такой же ошарашенный, как у Иришки несколькими минутами раньше. Она бросилась мне навстречу. Я лишь помотал головой – нет, ничего, всё в порядке... Рассказывать, что я увидел в зеркале, я не стал бы даже под угрозой смерти.
– Я за тебя переживала, – призналась Иришка. Всего несколько слов, но какие они хорошие!
– Спасибо... Иришка.
Она замерла.
– Что?.. Как ты меня назвал?
Я смутился. До сих пор я называл её так про себя, не решаясь произнести вслух.
– Ну, скажи же! – потребовала она. – Я не буду смеяться. Честно.
Я повторил, и она улыбнулась:
– Здорово! Так звали героиню одной нашей старинной легенды. Мне мама рассказывала её, когда я была маленькой. Только знаешь что, Адвей? Не называй меня так при других. Это запретное имя.
Обратный путь оказался легче. Наверное, потому, что наверх. Я знал: случись что – и возвращаться будет некуда. Не в пещеру же обратно нырять? В конце мне чуть-чуть не хватило сил. Иришка успела вовремя и вытолкнула меня на поверхность. Пока я жадно хватал ртом воздух, она кружила вокруг меня, словно дельфин.
– А давай в салочки? – вдруг предложила она. И, не дождавшись ответа, шлёпнула меня по плечу: – Ты водишь!
Я ринулся за ней, но попробуй её догони! Самое обидное, что девчонка вертелась всё время рядом. Дразнясь и непостижимым образом уходя в последний момент. При этом хохотала, словно сумасшедшая. Наверное, она жульничала. Хотя как можно жульничать в воде?
Наконец мы наплавались и повернули к берегу.
– Хорошо-то как! Адвей, ты будешь на сегодняшнем балу? Я тебя приглашаю.
– Обязательно.
Мы выбрались на песок и, не сговариваясь, наперегонки бросились к одежде. Я запрыгал на одной ножке, вытряхивая из уха воду, а потом припустил ещё быстрее. И почти обогнал её.
К счастью, только почти.
На камне, возле которого мы переодевались, сидел человек. В вытертой кожаной куртке, бархатных-штанах с лентами, широкополой шляпе. Выражение его лица не предвещало ничего хорошего. На коленях незнакомца лежала шпага.
– Ох... Следопыт... – испуганно прошептала Иришка. Завидев нас, он вытянул клинок из ножен и кошачьим шагом двинулся нам навстречу.
Иртанетта всё поняла без слов. Я не успел и рта раскрыть, как она шагнула вперёд, закрывая меня.
– Уйдите, Ваше Высочество, – зарычал следопыт. – Немедленно!
– Маллет, стой! – Девочка вытянулась как струна. Вскинула подбородок, чуть отвела назад плечи. – Я приказываю! Ты пока ещё подчиняешься моему отцу.
– Но не вам, Ваше Высочество. Хороши в Лоноте дела: наследная принцесса болтается невесть где с мальчишкой-отщепенцем. Вот ваш отец-то обрадуется!
Он отставил руку со шпагой в сторону и решительно шагнул вперёд. Когда его рука коснулась плеча принцессы, та даже не шелохнулась. Лишь ещё выше задрала подбородок.
– Маллет. – В её голосе звенел металл. – Ты. Мне. Угрожаешь?
– Да тебя, соплячку, пороть надо! – взорвался тот, однако руку убрал. – Четырнадцать лет девке. Того гляди, бастарда в подоле принесёшь!
– Эй, полегче, дружочек, – послышался вдруг старческий голос. – Ты, Маллет, горяч слишком. Уверяю тебя: девочка не хотела ничего дурного.
Мы вздрогнули. Иришка так и осталась стоять, сдерживая взглядом Маллета, а я оглянулся. Со стороны моря шёл человек в богатом тёмно-синем плаще. По ткани вились золотые узоры; голову незнакомца украшал берет с павлиньим пером. На плече он нёс удочку, вырезанную из орехового прута. Простенькую, у нас мальчишки такие делают.
Незнакомец сильно хромал.
– Убери шпагу, дружок, – спокойно произнёс он. – Мало чести тебе будет, если узнают, что ты угрожал клинком голой безоружной девчонке.
Маллет молча повиновался. Старик подошёл к камню, взял одежду и с неуклюжим поклоном протянул Иришке:
– Оденьтесь, принцесса. Негоже вам стоять обнажённой перед слугой.
Иришка схватила трико и принялась торопливо одеваться – некрасиво сгорбившись и прикрываясь ладошками. Маллет отвернулся, кусая губы. Старик же поднял мою рубашку и принялся с удивлением разглядывать:
– Хм... Похоже на одежду отщепенца. Девочка моя, тебе придётся объяснить, кто этот юноша. Откуда он. И пусть эти объяснения прозвучат убедительно, иначе даже моё слово окажется не в силах защитить вас.
Он со значением посмотрел на меня. К моему удивлению, взгляд старика оказался тёплым и сочувственным.
– Он – срединник, – просто сказала Иртанетта.
– Что?! – Брови Маллета поползли вверх. – Ты... вы отдаёте себе отчёт в том, что только что сказали, Ваше Высочество?
– Он – срединник, – упрямо повторила она. – Клянусь.
– Я слышал смех принцессы, – задумчиво проговорил старик. – Маллет, похоже, нам следует рискнуть... Рано или поздно предсказания сбываются. Ты рискуешь попасть в историю как человек, убивший срединника.
Он протянул мне одежду. Я жадно схватил её и принялся одеваться. От долгого лежания на солнце джинсы раскалились, но это были пустяки. Уж получше, чем стоять голышом, ожидая, пока громила со шпагой решит тебя проткнуть.
Что-то кольнуло пальцы. В рукаве пряталось какое-то животное. Я встряхнул рубашку, и на песок выпал крабик-бретёр – в точности такой, какого я оставил на станции. Воровато оглянувшись, я достал из кармана коробочку и запихал туда краба. Пригодится.
Скоро моё беспокойство ушло, вытесненное новыми впечатлениями. В городке бурлил праздник. Пышные гирлянды обвивали стены, флаги на шпилях трепетали как детские ладошки. На подмостках выплясывали музыканты. Медь инструментов сверкала так нестерпимо, что хотелось зажмуриться.
А что за музыка звучала! Барабаны, трубы, флейты, скрипки! Мне послышалась знакомая мелодия – «Санта-Лючия», и я бросился ей навстречу. Толпа подхватила меня и понесла. Береты, белоснежные рубашки, кафтаны, бордовые и хвойные с золотом юбки. Красная роза в волосах, белозубая улыбка. Хмурый взгляд стражника. Нос бюргера в красных прожилках.
Я метался, не зная, куда себя деть. На минутку остановился возле помоста с бродячими актёрами, делая вид, будто увлечён постановкой. Когда ко мне приблизилась неулыбчивая шестилетняя кроха в грязном розовом трико, я бросился наутёк. Зрители бросали ей в шляпу медные и серебряные монетки, а мне откуда взять? Я не знал, сколько стоит представление и где продают билеты.
От жары пересохло в горле. Солнце зацепилось за шпиль ратуши, повиснув в зените. Герань на подоконниках скукожилась, а листья плюща выглядели яркими и блестящими, словно отлитыми из пластика. Я нырнул под арку, чтобы отдышаться. Жажда становилась совсем нестерпимой, да только воды не было, а постучать в окно и попросить напиться я боялся. Ужасно хотелось есть.
За чугунной оградой я приметил маленький садик, окружавший дом с красной черепичной крышей. Перелезть в сад оказалось несложно. Один из прутьев расшатался, и я отодвинул его в сторону. Окажись на моём месте ребёнок с Земли или Ордуси, он трижды подумал бы, прежде чем лезть в чужой сад. Но Каз – сельскохозяйственная планета, яблони и сливы у нас растут на каждом шагу. Я и подумать не мог, что кто-то считает дерево личной собственностью.
На шпалерах радостно зеленели резные листочки. Меж ними виднелись сизые гроздья винограда, издали похожие на кедровые шишки. Для пробы я сорвал одну гроздь и отщипнул ягодку. Рот наполнился вяжущей кислятиной; за спиной кто-то хихикнул. Не обращая внимания на смех, я схватил зубами ещё несколько ягод, сдавил.
– Эй, сумасшедший! – послышался девчоночий голосок. – Брось сейчас же. Они же неспелые.
Голос был удивительно знаком... Быть не может!
– Иришка?!.. Ты?!
Я ошибся. Девчонка, выглядывающая из окна, была непохожа на Иринку. Смуглая, вертлявая, волосы – смоляные кучеряшки. Она была на год или два младше меня. Одета – в чёрное обтягивающее трико и потрёпанную юбку.
– Ты откуда такой голодный? – В руке девчонка держала зелёное яблоко. Обтерла его о трико и кинула: – Эй, лови!
Яблоко больно ударило меня в грудь. Я поймал его, не давая упасть на землю, и вгрызся в зелёный бок. На вкус оно оказалось ничуть не слаще винограда. Но могу поклясться: ничего вкуснее в жизни не пробовал.
– Я с Каза, – сообщил я, захлебываясь соком. – Точнее, с Элайны.
– Шутишь?!
Она перемахнула через подоконник и мгновенно оказалась рядом со мной.
– Вот сумасшедший, – повторила она без особой уверенности. – Никому так не говори, слышишь?!
Я едва не подавился.
– Почему?
– Да потому! Ты что, совсем дурак?.. Это же там, за Лачугами! Откуда приходят отщепенцы!
Лицо её посерело.
– Постой... а ты сам часом не того?.. не из Лачуг?..
И уставилась на меня круглыми перепуганными глазами. Я не нашёл ничего умнее, чем ответить:
– Нет. Я Андрей.
Мой ответ её успокоил. Наверное, отщепенцы ведут себя иначе. Она вновь засмеялась. Потом ойкнула и прикрыла рот ладошкой:
– Извини. Я – Иртанетта.
– Ира?
Вот не люблю, когда девчонки хихикают по любому поводу! Никогда не знаешь, как себя вести. Отсмеявшись, она согласилась:
– Можешь звать меня Ирой, ладно. Но ты потешный!
Вся неловкость между нами пропала. Иртанетта болтала без умолку, и скоро я знал о ней всё. Ну, почти всё. Как только голова не лопнула!
Прежде всего я выяснил, что праздник устраивают в её честь. Ну, это она врёт, конечно. Девчонки любят прихвастнуть.
Потом выяснилось, что она будет танцевать на королевском балу, а сейчас у неё репетиция. С репетиции Ирка просто сбежала. Она рассказала о своём учителе танцев, о том, какой у него тонкий пронзительный голос и жеманные манеры, и я согласился, что от такого учителя только и бегать.
Слово за слово – и мы с ней сдружились. Как-то само собой речь зашла о том, что я хочу стать срединником. Иришка к моей мечте отнеслась серьёзно:
– А знаешь что, Адвей? – Адвей – так она переиначила моё имя. – Когда ты станешь срединником, то я буду твоей дамой сердца. У нас все так делают. Честно!
Что такое «дама сердца», я не знал. Я чувствовал, что это какие-то дурацкие девчачьи штучки. Но говорить ничего не стал: не хотелось обижать Иришку. Так что я молча кивнул.
– А ты видел когда-нибудь Морское Око, Адвей? – заговорщицки зашептала она. – Я знаю место, где на дне лежит зеркало рунархов. Оно огромное-огромное, и в него можно увидеть разные картинки. Правда, обычно оно показывает Лачуги.
– Нет.
– А хочешь?
И мы отправились смотреть на Морское Око.
Сад оказался куда больше, чем я предполагал. Иришка вела меня запутанными тропинками, и я терялся в догадках: в городе мы ещё или уже вышли за его пределы. Постепенно сливы и яблони сменились соснами; трава стала гуще.
Мы выбежали к ручью, где я наконец-то смог напиться. Моста не было. На тот берег мы перебрались, прыгая по камням. Я попробовал нащупать дно, и меня чуть не снесло в воду – такое было течение.
Солнце неподвижно зависло над головой. У них что, день никогда не кончается?.. Тропинка вилась среди колючих зарослей, не давая разглядеть, что происходит. Да и времени не было, если честно. Несмотря на маленький рост, Иришка шла резво, подныривая под ветви и перепрыгивая через упавшие стволы деревьев. Мне пришлось попотеть, чтобы не отстать. После этого марш-броска я её зауважал.
Наконец мы выбрались к морю. Девочка замерла на краю обрыва, натянутая как струна. Жалко, что я не художник. Яркое небо, чёрная стройная фигурка, застывшая среди травы...
Валька, наверное, смог бы нарисовать. Он талантливый. Очень. Я ему завидую иногда. Но Валька ни за что не отправился бы ночью к озеру. Он не нарушил бы приказа и никогда бы не попал на «Авалон». И в город тоже.
– Адвей! Что ты копаешься? Смотри, какая красотища!
Я стал рядом с Иришкой, чувствуя, как колотится сердце. От высоты кружилась голова. Обрыв уходил отвесно вниз; там шумело море, набегая на берег пенистыми гребнями.
Мне почему-то представилось, как мы с Иришкой убегаем от погони. Я отстреливаюсь с двух рук, а потом раз – на обрыв и в море! А что?.. И запросто! Преследователи – бородатые дядьки в сверкающей броне с красноватым отливом – бесятся, машут руками, кричат всякие гадости. А сделать ничего не могут.
Потому что они трусы. Потому что побоятся прыгать. А нас потом подберёт шхуна. И мы отправимся на острова – но не на Разбитое Сердце, а домой. К маме.
– Только прыгать надо дальше, – вдруг негромко сказала Иришка. – У берега – скалы. А ещё там Морской Глаз.
Я вздрогнул. Мысли читает, что ли?
Она поняла. И ответила – без малейшей рисовки:
– Ты весь вытянулся – словно готовишься прыгнуть. И взгляд у тебя стал... другой... Нездешний. Знаешь, Адвей, – её голос дрогнул. – Я сюда прихожу иногда. Ну, чтобы помечтать... О том, как появится корабль, и я уплыву отсюда... Куда-нибудь далеко-далеко, где нет отщепенцев. И Красного Рыцаря.
Я молчал, боясь спугнуть. Нет, не мне, чужаку, предназначалась тайна Иришки. Я лишь случайно оказался рядом. Но всё же, всё же...
– Я ненавижу его, – продолжала Иришка. – Из-за него плачет мама. А папа хмурится и ничего не может сделать. Я ведь понимаю: он сильный, очень сильный... Но Красный рыцарь сильнее. Его хранят бретёры.
Она поймала мою ладонь:
– Адвей... – запинаясь, спросила она. – Когда я стану твоей дамой сердца, ты будешь за меня сражаться? С Красным Рыцарем?..
Я кивнул. Горло перехватало.
Я никогда тебя не брошу, Иришка.
...Спускаться было тяжело. В одном месте пришлось карабкаться по скале, цепляясь за трещины. Я весь перемазался и разорвал рубашку. Иртанетта же выглядела так, словно прогуливалась по городскому парку. Даже не запыхалась.
Когда я обессиленно повалился на прибрежный песок, она заметила:
– А ты ничего, молодец... Когда мы с герцогёнком Блэгильским спускались, он визжал как резаный. Потом запсиховал и обратно полез.
– Герцогёнок? – Ни думать, ни делать что-либо не хотелось. Хотелось лежать и лежать так до скончания времён. Я и спросил-то, чтобы разговор поддержать.
– Ну да, – глухо отозвалась Иришка. – Это ещё когда они свататься приезжали. Меня отправили развлекать будущего мужа.
– К тебе? – Я удивлённо поднял голову. – Тебя?
– А что такого? – В голосе её звучало наигранное равнодушие. – Нам нужен союз с Блэгилем. Если бы папа договорился с герцогом, я была бы уже замужем. Все так делают.
Её слова меня почему-то зацепили. Я всей душой возненавидел незнакомого мне пацана. Но Иришка тут же примирила меня с ним, вздохнув:
– Если б ты знал, какой он дурак...
Я расслабился. Стащил с плеч рубашку и блаженно перевернулся пузом вверх. У нас на Казе солнечная погода редкость. А уж такая, как здесь, – и подавно. Хорошо бы совсем раздеться, позагорать, но я стеснялся Иришки. Я девчонок вообще стесняюсь. Интересно, откуда она? Задавака, да ещё со странностями. Выдумывает всякое. Праздник в её честь, жених-герцог...
Стоп!
– Слушай, Ириш... – осторожно начал я. – А... а ты кто вообще?
Девчонка устало вздохнула:
– Какая разница, Адвей?.. Я – это я.
– А всё же?
– Я наследная принцесса Лонота. Иртанетта Лонотская, так меня зовут. – Она присела в шутовском реверансе. – Теперь доволен?
– Да.
Иришка глянула на меня исподлобья:
– Только не вздумай называть меня госпожой. Тем более – нашим высочеством.
В голосе её звучали тоска и одиночество. Тяжело ей, наверное... Когда все кругом – как с будущей королевой. Поклончики, реверансики. Я бы, наверное, не смог.
– Хорошо. Не буду, – согласился я. И не удержался, съехидничал: – Потому что ты непохожа на высочество.
Она радостно подпрыгнула:
– Ах так? Ну тогда я позову стражу! И тебя казнят за непочтительность!
– Откуда? Эй, стража! – дурашливо закричал я. – Стра-ажа! Ау!
Иринка метнулась ко мне и зажала рот ладонью:
– Ты что, дурак? Здесь же следопыты бродят. Ещё заявятся сюда. А это секретное убежище.
Миг мы смотрели друг на друга преувеличенно серьёзно, а затем расхохотались.
– Лови! – закричала она и припустила по берегу, сверкая босыми пятками. Я бросился за ней. Мы дурачились, носились друг за другом, а солнце висело на одном месте, словно приклеенное. Меня это начало тревожить. Вернее, даже не тревожить, а... Так.
Неправильно это, и всё. Нехорошо. Набегавшись, мы рухнули на песок.
– Пойдём купаться? – предложила Иришка.
– Ага. Я сейчас, отдышусь только...
– Я тебя в море подожду.
Я сидел спиной и не видел, что происходит. А оглянувшись, немедленно отвёл взгляд. Иришка бежала к воде голышом. Ну, то есть совсем без ничего.
– Эй, что ты там! Давай скорее! – крикнула она.
– Да!.. Сейчас!..
Я запаниковал. Это потом я узнал, что у нас на Казе пуританские нормы морали, а тогда мне стало попросту жутко. Я честно пытался не подглядывать, но надолго меня не хватило. Иришка уплыла далеко, её почти не было видно. Она кувыркалась в волнах, словно дельфин, а я всё сидел на берегу. Ругая себя и не в силах отвести взгляд.
Плавала она здорово. На воде я ещё держусь, но как она – вряд ли смогу. Одно дело бассейн, с дорожками и «лягушатником», и другое – море. Наверное, они так и живут в воде. С самого малышового возраста.
Я так и маялся, пока Иртанетта не наплескалась всласть. Потом она вышла на берег, а я притворился, что собираю камешки у воды. Принцесса попрыгала по берегу, размахивая руками, чтобы побыстрее обсохнуть, а потом натянула трико и подбежала ко мне:
– Адвей, ты что, плавать не умеешь?
– Умею.
– Тогда чего же?
Я засопел. Признаваться мне казалось стыдно, но и молчать тоже было неправильно.
– Мы... Понимаешь, у нас так не принято. Ну... когда пацаны и девчонки... голышом.
Иришка сочувственно покачала головой:
– Бедненькие... У вас, наверное, как в Аваниле или Утере. Там тоже вместе нельзя. Только порознь. – Она села рядом, обняв меня за плечи. – А в Тиле сын узурпатора ходил подглядывать, как мы купаемся. Так гадко!
Я промолчал. Мы тоже подглядывали за девчонками в раздевалке.
– Пойдём, я покажу зеркало, – предложила Иришка. – Только придётся вместе нырять, один ты не сумеешь. Давай играть, что ты местный, хорошо?
* * *
Поиски зеркала затянулись. Без помощи Иртанетты я и в самом деле не нашёл бы Морское Око. Нырять меня учили, но не так глубоко, и мне с непривычки не хватало воздуха. Иришка показала, как по-особенному выпячивать живот, чтобы вдох получался глубже. У неё это получалось так смешно, что я долго не мог повторить: в самый неподходящий момент фыркал и начинал хохотать. Она притворно сердилась, но в глазах прыгали весёлые искорки.
Стесняться я скоро перестал. Ничего такого особенного в голых девчонках нет. И чего госпожа наставница так переживает? Нет, Ирка она красивая, конечно. Только тощая, рёбра торчат, и грудь едва-едва наметилась. Ну и ТАМ тоже...
Я вспомнил наши мальчишечьи разговоры в спальне и вздохнул. Наверное, женщины тоже вроде космических полётов и станций. Сплошной обман.
– Ну, Адве-ейчик! Нам же главное под козырёк поднырнуть! Там пещера, там можно дух перевести.
Иришка стояла, уперев руки в бока. Голос просящий, а поза командирская. Она принцесса, её приказывать учат. Она по-другому, наверное, и не умеет.
– Хорошо, я попробую, – покорно согласился я. – Давай ещё раз.
Пока что все наши попытки были неудачны. Иришка серебристой рыбкой скользила к чёрному провалу, заглядывала внутрь, возвращалась... А я даже до пещеры дотянуть не мог – воздух рвался из лёгких. Один раз я едва не захлебнулся: начал дышать, ещё толком не выскочив на поверхность. К счастью, Иришка меня тут же вытащила.
– Когда захочется вдохнуть, шевели животом, – она показала как. – Это просто кажется, что не можешь без воздуха. Не поддавайся, ладно?
– Ладно.
Я всерьёз разозлился. Интересно: девчонка ныряет, а я – нет. Хорош экзоразведчик!
Я принялся дышать часто-часто – чтобы раскачать лёгкие. Потом задержал дыхание и начал делать специальные упражнения: быстро втягивать и выпячивать живот. Нужно, чтобы лёгкие расправились и заработали полностью.
– Готов? – коротко спросила Иришка. Я кивнул. – Тогда пошли!
Вдох – глубокий, но не так, чтобы распирало изнутри. Жадничать нельзя, иначе не удержишь. Вот, окутавшись серебристой пеной пузырьков, нырнула Иришка. Я пошёл следом.
В прозрачной зелени подводного царства было прохладно и гулко. Покой воды охватил меня; я летел следом за девчонкой и ни о чём не думал.
Теперь доплывём. Море приняло меня, сочло своим.
Мрачный зев пещеры надвинулся, заглатывая сперва Иришку, потом меня. Вода мягко сжимала тело; я ощущал себя маленьким пузырьком воздуха, который от давления становится лишь плотнее. Светящееся пятно над головой приблизилось; я бездумно потянулся к нему и – выскочил на поверхность.
– Здорово! – с шумом и брызгами вынырнула Иришка. – Ты молодчина, Адвей! Видишь?.. Видишь?.. Получилось!
Она запрыгала, счастливо молотя по воде ладонями. Мокрые волосы облепили лицо, глаза зажмурены. Кто бы сказал, что эта девчонка – принцесса?
– Ладно, ладно... – с притворным равнодушием в голосе отозвался я. – Если бы я поменьше воздуха набирал, мы бы ещё в прошлый раз доплыли.
На самом деле внутри всё пело. Я ведь рекорд поставил. Славка из пятой, разрядник наш, фиг бы донырнул! О том, что для местной девчонки этот мой рекорд чуть ли не прогулка перед сном, я старался не вспоминать.
Ребристые блики играли по потолку. Я огляделся, пытаясь понять, откуда свет, но так и не нашёл.
– Это зеркало, – пояснила Иртанетта. – Оно держит свет другого мира. Мы сейчас отдохнём и поплывём туда. Только знаешь что?
– Что?
– Туда нельзя вдвоём. Понимаешь... то, что Око показывает, – это для одного. И никому больше!
– Понятно.
Она встревожешю заглянула мне в глаза:
– Адвей, ты не думай, я всё расскажу. Только потом. Ты не обижаешься?
– Нет, что ты, – я замотал головой. – У нас тоже так бывает. Когда только одному. Второй или удачу сворует, или судьбу.
Я хотел рассказать про Каменный Круг, но постеснялся. Вместо этого грубовато предложил:
– Ну что, ныряем?
– Ага. Держись за мной.
Плюх! Я пырнул слишком рано и чуть не получил пяткой по носу. Пока я барахтался, разрывая дистанцию, Иришка опустилась к самому дну и скрылась во тьме.
К счастью, ненадолго. Вскоре гибкая фигурка появилась в берилловом луче, призывно маша рукой. Я плыл следом, пока не увидел мерцающее пятно, из которого вытекали неровные струи света. Лишь после этого повернул назад.
Уговор есть уговор. Сейчас Морское Око принадлежит Иришке. После, если захочет, сама расскажет, а нет – так и не надо. Может, мне повезёт, и я увижу то же, что и она...
Внизу Ира пробыла слишком долго – так, что я начал волноваться. Когда я уже был готов отправляться на выручку, под водой возник тёмный силуэт. Мелькнуло Русалочье лицо с развевающимися волосами.
– Ффух! – Иришка пробкой вылетела на поверхность, пытаясь отдышаться. – Чуть-чуть... не хватило!.. Уф-ф!
– Что ты видела?! – жадно спросил я.
– А, пустяки, – отмахнулась она и покраснела. – Потом расскажу.
По глазам было видно, что вовсе не пустяки, но я промолчал. Мало ли, что там было... Может, что-то девчоночье – такое, что мне лучше не знать. Например, с кем из королей её отец заключит союз.
Я набрал воздуха побольше и нырнул. Знакомое умиротворение охватило меня; берилловый луч втянул моё тело и понёс. Казалось, время растянулось до бесконечности. Я отрешённо скользил навстречу косматым зелёным протуберанцам, не в силах оторвать от зеркала взгляд.
Начались видения.
Передо мной промелькнула оскаленная кошачья морда, затем – лицо Иришки с закушенной губой. С каждым мигом картины становились всё яснее и чётче. Клетки, шпага с рукоятью алого бархата, вновь Иришка...
Пять планет.
Первая – в огне вечного бунта, мир мятежников. Откуда-то я знал, что там живёт человек, в котором я нуждаюсь. Я – а также Иришка. Он вызывал у меня тревогу, этот человек, но именно поэтому его надо было найти. He-господина страха.
Вторая планета ощущалась спокойной и ласковой. Не как море – её приятие отдавало патокой и ванилью. В средоточии сладкой неги бился крошечный пульс вины. Я прикоснулся к нему, и острое сожаление обо всех ошибках, которые я совершал и совершу в жизни, наполнило меня. Я увидел женщину в рясе и рванулся к ней.
Третья планета. Ледовый ад, в снегах которого умирал человек, похожий на меня. Отшельник. Раб.
Четвёртая планета поросла лесом. Ширококостный голый парень сидел в позе лотоса, блаженно улыбаясь. Тело его было мучительно напряжено.
Пятая планета?.. Нет, место почти не изменилось. Огонь слепился в жуткое лицо демона. Я забился, пытаясь вырваться из бериллового луча. Что угодно, лишь бы не это! Забывшись, я едва не закричал; вырвавшиеся из носа и рта пузырьки заставили меня вспомнить, где я.
Отчаянно работая руками и ногами, я рванулся вверх, к спасительному серебристому отблеску. К Иришке.
В голове пульсировала одна единственная мысль. Изуродованный демон в огне – женщина. И она молит меня о помощи.
* * *
Наверное, когда я вынырнул, вид у меня был такой же ошарашенный, как у Иришки несколькими минутами раньше. Она бросилась мне навстречу. Я лишь помотал головой – нет, ничего, всё в порядке... Рассказывать, что я увидел в зеркале, я не стал бы даже под угрозой смерти.
– Я за тебя переживала, – призналась Иришка. Всего несколько слов, но какие они хорошие!
– Спасибо... Иришка.
Она замерла.
– Что?.. Как ты меня назвал?
Я смутился. До сих пор я называл её так про себя, не решаясь произнести вслух.
– Ну, скажи же! – потребовала она. – Я не буду смеяться. Честно.
Я повторил, и она улыбнулась:
– Здорово! Так звали героиню одной нашей старинной легенды. Мне мама рассказывала её, когда я была маленькой. Только знаешь что, Адвей? Не называй меня так при других. Это запретное имя.
Обратный путь оказался легче. Наверное, потому, что наверх. Я знал: случись что – и возвращаться будет некуда. Не в пещеру же обратно нырять? В конце мне чуть-чуть не хватило сил. Иришка успела вовремя и вытолкнула меня на поверхность. Пока я жадно хватал ртом воздух, она кружила вокруг меня, словно дельфин.
– А давай в салочки? – вдруг предложила она. И, не дождавшись ответа, шлёпнула меня по плечу: – Ты водишь!
Я ринулся за ней, но попробуй её догони! Самое обидное, что девчонка вертелась всё время рядом. Дразнясь и непостижимым образом уходя в последний момент. При этом хохотала, словно сумасшедшая. Наверное, она жульничала. Хотя как можно жульничать в воде?
Наконец мы наплавались и повернули к берегу.
– Хорошо-то как! Адвей, ты будешь на сегодняшнем балу? Я тебя приглашаю.
– Обязательно.
Мы выбрались на песок и, не сговариваясь, наперегонки бросились к одежде. Я запрыгал на одной ножке, вытряхивая из уха воду, а потом припустил ещё быстрее. И почти обогнал её.
К счастью, только почти.
На камне, возле которого мы переодевались, сидел человек. В вытертой кожаной куртке, бархатных-штанах с лентами, широкополой шляпе. Выражение его лица не предвещало ничего хорошего. На коленях незнакомца лежала шпага.
– Ох... Следопыт... – испуганно прошептала Иришка. Завидев нас, он вытянул клинок из ножен и кошачьим шагом двинулся нам навстречу.
* * *
Иртанетта всё поняла без слов. Я не успел и рта раскрыть, как она шагнула вперёд, закрывая меня.
– Уйдите, Ваше Высочество, – зарычал следопыт. – Немедленно!
– Маллет, стой! – Девочка вытянулась как струна. Вскинула подбородок, чуть отвела назад плечи. – Я приказываю! Ты пока ещё подчиняешься моему отцу.
– Но не вам, Ваше Высочество. Хороши в Лоноте дела: наследная принцесса болтается невесть где с мальчишкой-отщепенцем. Вот ваш отец-то обрадуется!
Он отставил руку со шпагой в сторону и решительно шагнул вперёд. Когда его рука коснулась плеча принцессы, та даже не шелохнулась. Лишь ещё выше задрала подбородок.
– Маллет. – В её голосе звенел металл. – Ты. Мне. Угрожаешь?
– Да тебя, соплячку, пороть надо! – взорвался тот, однако руку убрал. – Четырнадцать лет девке. Того гляди, бастарда в подоле принесёшь!
– Эй, полегче, дружочек, – послышался вдруг старческий голос. – Ты, Маллет, горяч слишком. Уверяю тебя: девочка не хотела ничего дурного.
Мы вздрогнули. Иришка так и осталась стоять, сдерживая взглядом Маллета, а я оглянулся. Со стороны моря шёл человек в богатом тёмно-синем плаще. По ткани вились золотые узоры; голову незнакомца украшал берет с павлиньим пером. На плече он нёс удочку, вырезанную из орехового прута. Простенькую, у нас мальчишки такие делают.
Незнакомец сильно хромал.
– Убери шпагу, дружок, – спокойно произнёс он. – Мало чести тебе будет, если узнают, что ты угрожал клинком голой безоружной девчонке.
Маллет молча повиновался. Старик подошёл к камню, взял одежду и с неуклюжим поклоном протянул Иришке:
– Оденьтесь, принцесса. Негоже вам стоять обнажённой перед слугой.
Иришка схватила трико и принялась торопливо одеваться – некрасиво сгорбившись и прикрываясь ладошками. Маллет отвернулся, кусая губы. Старик же поднял мою рубашку и принялся с удивлением разглядывать:
– Хм... Похоже на одежду отщепенца. Девочка моя, тебе придётся объяснить, кто этот юноша. Откуда он. И пусть эти объяснения прозвучат убедительно, иначе даже моё слово окажется не в силах защитить вас.
Он со значением посмотрел на меня. К моему удивлению, взгляд старика оказался тёплым и сочувственным.
– Он – срединник, – просто сказала Иртанетта.
– Что?! – Брови Маллета поползли вверх. – Ты... вы отдаёте себе отчёт в том, что только что сказали, Ваше Высочество?
– Он – срединник, – упрямо повторила она. – Клянусь.
– Я слышал смех принцессы, – задумчиво проговорил старик. – Маллет, похоже, нам следует рискнуть... Рано или поздно предсказания сбываются. Ты рискуешь попасть в историю как человек, убивший срединника.
Он протянул мне одежду. Я жадно схватил её и принялся одеваться. От долгого лежания на солнце джинсы раскалились, но это были пустяки. Уж получше, чем стоять голышом, ожидая, пока громила со шпагой решит тебя проткнуть.
Что-то кольнуло пальцы. В рукаве пряталось какое-то животное. Я встряхнул рубашку, и на песок выпал крабик-бретёр – в точности такой, какого я оставил на станции. Воровато оглянувшись, я достал из кармана коробочку и запихал туда краба. Пригодится.