Басов Николай Владленович. Закон военного счастья (Мир вечного полдня - 3)

   Теперь из тумана стали доноситься сухие, очень тихие выстрелы из лазерных пушек. Значит, ружьям они дают остыть, или у них патронов осталось в обрез, или... Это была самая паршивая идея - у старшины уже не осталось людей, которые управляются с ружьями.
   - Михайлова, сколько они взяли пушек?
   - Четыре, по одной на отделение, - отозвался мужской голос.
   Ростик оглянулся. Так, теперь тут стояли и те двое наблюдателей, которых он сначала не застал, которые якобы ходили за кипятком, хотя не должны были этого делать. Может, вклеить им? Нет, сейчас я сорвусь на бессмысленную ругань, подумал Рост. Да они и сами, наверное, все понимают. Все-таки он не удержался:
   - Как фамилия?
   - Старший ефрейтор... - пробормотал фамилию так, что не разобрать. Стыдно.
   - Плохо служишь, старший ефрейтор. Пост оставил и дурачком прикидываешься.
   Молчание. Ну и хорошо. Так даже лучше.
   Потом, когда глаза уже наполнились глубокой, гнездящейся под черепом болью от перенапряжения, включилось Солнце. Ростик встал:
   - Гарнизон, в ружье! Михайлова, собрать одно отделение перед воротами через десять минут.
   - Есть.
   Но поделать что-либо они не успели. Старший ефрейтор, который испугался назвать свою фамилию, вдруг прошептал:
   - Командир, смотрите!
   На залитом отвесным солнцем торфяном склоне, поднимающемся к скале, на которой стояла крепость, виднелась единственная качающаяся фигура. В доспехах, на которых были видны потеки грязи, какой-то светлой глины и копоти. Или крови... Из-за спины этой фигуры торчал ствол автомата, обычного русского автомата, но в руках человек нес пушку пурпурных - довольно мощное оружие, способное в умелых руках творить чудеса.
   - Всем постам! - заголосил Ростик, сбиваясь чуть не на фальцет. Прикрывать! Пять человек - за мной!
   Он не знал, откуда возникнут эти пять человек, - ребятам, которых он решил не будить до рассвета, формально можно было оставаться в казармах... Но он не ошибся. К рассвету никто в крепости уже не спал, и, когда он слетел по лестнице, когда добежал до ворот, на ходу жестом приказывая здешнему постовому открыть узенькую боковую калитку, около него уже были какие-то люди. И даже больше пяти.
   Они бежали навстречу этой шатающейся фигуре, и еще сотни за три метров до нее Ростик понял, что это старшина Квадратный, парень, который из всей команды разведчиков только и мог дойти.
   Потом откуда-то сбоку появились пернатые, его солдатики присели, открыли огонь, но он даже не затормозил. Пришлось им гнаться за своим командиром и стрелять на ходу. Впрочем, даже этот неприцельный, беспорядочный огонь оказал помощь - пернатых было не слишком много, и они рассеялись. Некоторые даже отступили.
   Квадратный, увидев Ростика, бессильно улыбнулся - он был без шлема, из сплошного стального каркаса только и торчали что голова да руки. Он что-то прошептал пересохшими губами и за сотню метров до Ростика свалился головой вперед, даже не согнувшись в поясе, словно марионетка, у которой разом оборвались все нити.
   Рост подхватил его, попробовал поднять на плечо... Поднять-то он сумел, а бежать назад уже не мог. Хотя бежать было необходимо, потому что пернатых стало больше и они стали наглее. Пара пращников уже приблизилась шагов на сто пятьдесят - начальную для их стрельбы дистанцию.
   - Командир, лучше мы его понесем, - вдруг проговорил один из солдатиков рядом.
   Оказалось, что старшину уже несут трое ребят из крепости, а на плече Ростика ничего нет. Он оглянулся: пушка старшины лежала на траве, похожей на вереск, - на сухих торфяных полянах она забивала всякую другую растительность. Рост подхватил ее и от живота полоснул в сторону пернатых Два раза он промазал, но один раз точно попал - от бегимлеси даже перья полетели.
   Когда до крепости оставалось метров сто, пернатые вдруг попытались пойти в атаку, но встречный огонь со стен Пентагона, чуть не изо всех бойниц, заставил их отойти. Пара пернатых осталась на траве, один из них голосил высоким, пронзительным голосом. Потом из крепости прозвучал единственный выстрел из карабина, и раненый бегимлеси смолк, как ножом отрезало.
   Они оказались внутри, калитку закрыли, застегнули на каменные скрепы, и другие, не такие запыхавшиеся солдатики понесли старшину в лазарет. Тут уже горели факелы. Фельдшерица, фамилию которой Ростик никак не мог запомнить, уже кипятила в большом закопченном стерилизаторе инструменты.
   Пока старшину вынимали, как из скорлупы, из залитых потом и кровью доспехов, он оставался в сознании. И в его глазах еще горел огонь боя. Того самого, в котором, кстати, он потерпел поражение.
   - Рост, - заговорил он вдруг неестественно быстрым, очень громким шепотом, - я не виноват. Я пытался, но пернатых было много... - Он закашлялся, в уголке его губ появилась кровавая пена. - Я терял одного за другим, одного за другим. Всех своих, все пятьдесят... Только я прошел... - Он вздохнул, попытался проглотить спазм, сжимающий горло.
   Пятьдесят, подумал Ростик, значит, волосатиков тоже считает.
   - Ты лежи спокойно, сейчас тебе операцию сделают, - отозвался Ростик. Теперь все будет в порядке.
   - Дошел. - Старшина был печален. - Теперь буду жить,
   - Судьба, - отозвался Ростик. - Вернее, твое счастье.
   - Счастье? - переспросил его Квадратный. - Военное счастье... - И снова лихорадочно, как в полуосознанном бреду; - Бывает военное счастье - устроил засаду, а туда целый батальон пернатых попал. А бывает - просто дошел. Все погибли, а ты... - Он снова закашлялся. - Понимаю. Только я не просил.
   Его наконец освободили от железок. Фельдшер кончила мыть руки в углу и повернулась к каменному операционному столу.
   - Лучше бы у меня не было этого счастья.
   - Ну зачем ты так? - спросил Ростик - Поправишься, наваляешь этим пернатым - своих не узнают. Вместе наваляем.
   - Наваляем... - Старшина попробовал улыбнуться. - А знаешь, есть закон этого военного счастья, черт бы его... Знаешь закон?
   - Хватит с законами, - резко отозвалась фельдшер. - Ребята, добавьте света, как только сможете. Видите, мне его по кусочкам склеивать придется.
   - Закон прост, - все еще говорил Квадратный, каким-то неестественным, судорожным усилием пытаясь улыбнуться. - Делай, что должен, и будь что будет... Понимаешь, Ростик, делай, что должен,
   - Я понимаю. - Рост сжал его руку. Потом вдруг осознал, что ему кто-то протягивает алюминиевую, сделанную еще на Земле кружку с разведенным спиртом. Его было столько, что можно было свалить с ног двара. - На, выпей, вместо анестезии будет,
   - Да я уже и так ничего не чувствую.
   - Выпей. Тебя долго будут собирать. Так все-таки полегче.
   Но выпить старшина уже не смог. Он просто потерял сознание, словно кто-то задул фитилек масляного светильничка.
   3
   Через несколько дней стало ясно, что Квадратный выживет. Фельдшерица старая, какая-то прокуренная, хотя она почти и не курила, тетка - сиплым голосом объявила Ростику, что такой живучести она еще не видела. В ее голосе даже звучало что-то вроде осуждения, словно она досадовала, что старшина опроверг одно из ее самых выношенных и лелеемых представлений о мире.
   А через неделю Ростик застал его бодрствующим, когда зашел в лазарет поутру. Квадратный лежал на каменной кровати с высоко поднятой подушкой и сосал через резиновый медицинский катетер какую-то жидкость из стоящей рядом кружки. Напротив него пристроилась одна из солдатских девушек и смотрела на него так умильно, словно собиралась съесть, как только он прикончит свой завтрак.
   Рост вздохнул. Ему не нравилось, что он командует каким-то амурным табором, а не гарнизоном, но ничего поделать с этим было уже невозможно. А может, так и должно было выйти, вот только... Не во время поражений и обязательных, неизбежных потерь.
   - Ты как? - спросил он на всякий случай старшину.
   Тот не ответил, лишь бледно улыбнулся и движением ресниц указал девушке на трубку. Та быстренько убрала устройство и даже отставила его подальше, словно Ростик мог одним махом осушить с такой любовью и старанием сваренный бульон.
   - Я пока приказал на работу никого не выводить. Сидим, ждем. - Он подумал. - Чего ждем? Может, ты объяснишь, разведчик?
   - Жди, - через силу прошептал старшина. Больше он ничего добавлять не стал. Наверное, просто не мог.
   - Тебе-то здорово, - решил деланно позлиться Ростик. - Лежишь в теплой кроватке, на девушек любуешься... А мне - жди. Хорошенькое дело! А если они отошли?
   - Нет.
   Ростик вздохнул. Покосился на девицу, которая чуть было не стала защищать старшину от упреков, но все-таки сдержалась. Хорошей женой ему будет, решил Рост, раз понимает. Вот только бы дожила... До чего? Он не знал. Но это было важно - дожить. Собственно, это было единственное ценное тут качество.
   - Как ты позволил так себя атаковать? - спросил он. - Ведь небось для того и посылали, чтобы...
   - У них кожаные чулки с перепонками. Они ставят ногу в болотину и проваливаются сантиметров на пять, не больше.
   - Но ведь у вас тоже были мокроступы, - вдруг раздалось от двери. Это Каратаев, узнав, что Рост у старшины, решил получить свою толику информации.
   - Наши мокроступы если уж провалились, то хрен вытащишь, - отозвался Квадратный.
   - Ходить в них нужно уметь, - решил Каратаев. Он повернулся к Ростику. - Я считаю, следует провести тренировки для всех солдат исключительно и для некоторых волосатиков, которые участвуют в дальних походах по неосвоенным болотам.
   - Ходить мы можем, - подал слабый голос с постели старшина, - мы бегать не можем. А в бою не побежишь, считай - кончен.
   - Бегать? - удивился Каратаев. - От кого?
   - Не от кого, а куда, - поправил его Рост. И сам же ответил: - Всюду. И довольно быстро.
   - Понимаешь, - вдруг решил объяснить Квадратный, - из-за этих проваливающихся в трясину мокроступов я едва ли не треть отряда потерял. Уж лучше бы мы шли в сапогах.
   - Пернатые не проваливаются, а вы проваливаетесь? Удивительно! воскликнул Каратаев.
   - Даже провалившись, они вытаскивает ногу, сложив ее, словно веер, грязь и не держит ее, соскальзывает. А нашу плетеную галошу пока боком поставишь, пока упрешься покрепче...
   - Ясно, - кивнул Рост. - По тактике что?
   - У них возможность двигаться. Они сталкивают тебя немного в трясину, а потом подскочат - долбанут. Пока ты за ними погонишься, они успеют выйти из зоны огня. Передохнуть не успел - снова пытаются столкнуть... - Квадратный даже руку вытащил из-под одеяла, чтобы удержать Ростика, хотя тот и не собирался уходить, не выслушав друга. - Пока мы не научимся перемещаться по болотам быстрее или хотя бы маневрировать, как они, мы их не победим. Уж очень много тут трясин.
   - Это что такое?! - Снова голос от двери, на этот раз фельдшерицы. Рост разозлился:
   - Ну-ка, давайте без этих ваших начальственных медицинских окриков! Мы тут не о девочках разговариваем.
   Но фельдшерицу его отповедь не смутила, она подошла к старшине и быстро, чуть не в одно касание проверила пульс.
   - Так, Гринев. Или вы уходите, или я снимаю с себя всякую ответственность. Рост пожал плечами.
   - Снимай, фельдшер. Медику, который так легко отпихивает от себя ответственность, она и не нужна. - Он повернулся к Квадратному: - Ты не волнуйся. Что еще там было важного?
   - В общем, больше ничего. - Старшина подумал. - Нет, вот еще... Они не боятся рукопашной, но связывать дракой не умеют. Бывало, четверо навалятся, а на самом деле дерется один, остальные своей очереди ждут - смотрят.
   Это было важно, хотя Рост еще не знал, когда и как использует это знание.
   - Как тогда, когда ты их предводителю шею сломал?
   - Тогда был поединок, а тут война... И все равно, дерется почти всегда один.
   Голос старшины слабел. Словно Квадратный уходил куда-то вдаль, хотя на самом деле оставался на месте, в кровати перед Ростом.
   - Ну все, Гринев, - снова приняла боевой настрой фельдшерица. - Ругаетесь вы хорошо, решительно, но я в самом деле больше не могу вам позволить... его мучить.
   - Ладно, уходим. - Он стал поворачиваться, как вдруг Квадратный снова схватил его за руку.
   - Рост, ты мои доспехи сбереги. Не дай растащить, я три комплекта поменял, пока этих добился. Сбереги, хорошо?
   - Ты, главное, поправляйся. А доспехи попытаюсь сберечь. Со своими рядом буду держать.
   Они вышли с Каратаевым. В коридоре оказался и Герундий, который держал небольшой факел. С таким факелом ходил по темным коридорам крепости только Каратаев. Все остальные перемещались в темноте или. если было необходимо, носили тоненькие, экономные лучины.
   - Я так и не понял, почему мокроступы ему не нравятся? - начал было "начальственный" разговор Каратаев, но откуда-то сверху послышались быстрые шаги.
   И Рост сразу понял, что нужно спешить в ту сторону. Он и поспешил, не успев ответить, хотя ответа, собственно, и не требовалось.
   Это был Михайлов. При свете дня его конопатую до невозможности рожу украшали еще и подростковые прыщики.
   - Что случилось?
   - Пернатые вокруг крепости. Много.
   Михайлова послали с верхней наблюдательной башенки, и сделали это по инструкции - уж очень здорово изменилась обстановка. Собственно, она изменилась кардинально.
   Когда Рост поднялся и стал осматриваться, везде, куда бы он ни поворачивал голову, он видел только пернатых в боевой раскраске. Они стояли на окрестных болотинах, лужках, камнях и торфяных проплешинах, потрясали в воздухе оружием и что-то скандировали. К сожалению, их гомон сливался в однотонный звук. Больше всего это напоминало букву "у", которую произносили экспрессивно и протяжно, агрессивно и со значением.
   - Чего это они? - поинтересовался Каратаев. Герундий вдруг произнес:
   - Тысячи три... Я имею в виду, их тут собралось. Рост прикинул на глазок пернатые полчища:
   - Тысяч пять, а может, даже больше.
   - Пять шестьсот, - с заметным одобрением отозвалась ефрейтор Михайлова, появившись откуда-то сбоку.
   - И все равно, - заговорил Каратаев. - Что они нам сделают? Пойдут в атаку - так мы из них торфу наделаем.
   Он рассмеялся. Но Ростик знал, что все это не просто. Он посмотрел на Каратаева даже с каким-то сожалением, словно ему вдруг открылось, что тот никогда по-настоящему уже не научится понимать этот мир.
   - Они не пойдут. Они сделают что-то такое, чего мы не ожидаем.
   - Что? - Каратаев поперхнулся своим смехом. - Что они сделают?
   Но Рост не ответил, он ушел, попросив звать его, если ситуация изменится. Но ситуация изменилась не сразу. Все войско пернатых, окруживших крепость, присело на траву, устроилось в тени щитов, надетых на копья, самые наглые даже попробовали кидать в крепость камни, но, когда некоторых из них уложили стрелки со своих постов, тоже угомонились. И вдруг под вечер за Ростиком пришли.
   Он сидел в своей комнате и занимался давно обещанным себе делом - проверял по ведомостям, что у него хранилось на складах. Едва он дошел до раздела тачек, - кстати, отменной конструкции, на широких дюралевых колесах с четырьмя спицами, с дюралевыми же корытцами миллиметровой толщины, с длинными ручками из кипарисовых палок, - как появилась Михайлова. Она проговорила от двери:
   - Разрешите?
   - Докладывай.
   - Они что-то тащат.
   - Что?
   - Вам лучше самому посмотреть.
   Рост даже не стал надевать китель, в бессменной Отцовской еще тельняшке, с биноклем в руках он взлетел в наблюдательную башенку. И увидел.
   Это были двое пернатых. Они несли что-то на длинной, чуть не в десять метров, палке. Вид их был странен - у каждого на загривке болталась длинная, очень длинная ярко-желтая лента. И больше ничего на этих пернатиках не было. У двоих или троих бегимлеси, бегущих в сотне шагов, были такие же ленты, и они тоже были, фигурально говоря, голыми.
   И двигались они как-то странно. Палку свою придерживали боком, одной рукой, не давая страховочной ременной петле соскользнуть с плеча, и бежали парой, ровненько, чуть не шаг в шаг. То есть ни один из носильщиков, как и сопровождающая их смена, не попадали в след, остающийся в воздухе от той.. От того предмета, который они тащили переброшенным, как тряпка, через жердь.
   А было это в самом деле что-то любопытное - ярко-красное, тугое, как кусок мяса, плоское, словно флаг, бессильно свисающее, иногда теряющее на землю капли желтоватой жидкости... Рост отставил бинокль, спросил:
   - Давно вы их заметили?
   - Давно, уже скоро час как заметили, - отозвалась Михайлова.
   - Откуда они бегут?
   - С юга, из глубины болот.
   - Быстро бегут?
   - Изо всех сил. Только вот что странно...
   Внезапно один из бегунов упал. У него не подломились ноги, он не оступился. Он просто упал и больше не шевелился. Тогда один из следующих параллельно сменщиков подскочил к жерди со стороны упавшего, нацепил петлю и побежал вместо него. Пока напарника меняли, второй носильщик даже не посмотрел в его сторону, наоборот, он, вытянув шею, смотрел куда-то вбок, подальше от той красной тряпки, которую они тащили. Упавшему никто даже не пытался оказать помощь.
   - Да, это я и имела в виду. Они часто падают, километров через десять. Их меняют, и все продолжается.
   Рост прикинул: до крепости - а он не сомневался, что именно к ним и несли красный "гостинец", - осталось километров пять.
   - Общая тревога! Приготовить пушки, расставить всех стрелков по бойницам. Не дать положить эту штуку к нашим воротам.
   - Что за шум? - поинтересовался знакомый голос. Это опять был Каратаев.
   Рост оставил его выслушивать доклад, а сам спустился, чтобы привести себя в порядок и нацепить доспехи. Когда в полном боевом облачении, даже со своим ружьецом пурпурных на ремне поверх кирасы, он снова появился наверху, бегунам предстояло пробежать последний километр, не больше. Люди, которые стояли вокруг, были готовы к бою. Некоторые нервничали.
   Правильно нервничают, решил Рост. Неизвестно же, что это такое. Он протянул руку и взял карабин Михайлова. У того каким-то образом оказался еще земной винтарь той системы, из которой Ростик немало пострелял богомолов и кузнечиков во время Рельсовой войны.
   Потом он пристроился к брустверу, выставил прицел. Первый выстрел прошел мимо, но уже вторым он снял одного из бегунов. До него было метров восемьсот, выстрел был неплох. Такого не постыдился бы и снайпер с оптическим прицелом. И тогда пернатые засуетились. На этот раз к бегунам с желтыми лентами подбежало чуть не три десятка вояк. Они все дружно, как на картинке, выставили перед собой щиты, подхватили жердь, и...
   Рост выпулил всю обойму, потом еще три. Потом ему стали помогать одиночными выстрелами его бойцы, последние двести метров по носильщикам палили уже всей крепостью, но... Но пернатые все равно приближались. На место выбитого бегуна тут же становились новые добровольцы. Ростик выпрямился и отдал карабин Михайлову. Его пальба уже ничего не могла изменить - они косили пернатых как косой, но те продвигались вперед почти без остановок.
   - Ты замечаешь, командир? - спросил вдруг Михайлов. - Те, кто ближе к красному языку, падают чаще. И кажется, совсем не от выстрелов.
   - Вернее, совсем не от выстрелов, - отозвался Рост, решив не заметить этого "ты" от мальчишки. Потому что глаз у паренька оказался верным и он умел читать происходящее не по подсказке.
   - Так что же будет? - спросил Михайлов. Рост не ответил, он ждал. И дождался. Устилая свой путь трупами, наваленными, как брусчатка, от слитного, мощного, не останавливаемого щитами огня защитников крепости, пернатые донесли-таки свою ношу и бросили ее на расстоянии всего лишь десятка метров от ворот крепости. И все разом отступили. А те, кто не принимал участия в смертельной эстафете, еще разок вскочили, покричали, помахали пиками, копьями, дротиками, мечами, луками, арбалетами, ружьями или даже пушками и тоже успокоились. Снова уселись на траву. Только в том месте, где пронесли красную тряпку, никто уже не сидел, от этой дорожки старались держаться метров за двести, а иногда даже больше.
   Ростик нашел одно-единственное окошко, которое позволяло выглянуть на предвратный пятачок с расстояния метров в пятнадцать, и рассмотрел то, что им принесли. Это был кусок мяса, еще сочащийся желтоватой кровью, заваленный трупами пернатых, какой-то очень уж правильной, треугольной формы. В самой этой правильности была какая-то тайна, словно, если бы Рост постарался, он разом понял, что это такое и как это сработает против людей.
   А оно действительно сработало - стражники у бойниц, выходящих к воротам, к обеду стали жаловаться на головную боль, а ближе к вечеру одна девушка потеряла сознание. После этого Ростик приказал заложить камнем и залить наглухо все бойницы, выходящие в сторону принесенного "языка" - как выразился рядовой Михайлов.
   Но, несмотря на принятые меры, язык оказывал свое действие. Хотя, в общем, это и не удивительно. Пернатые не стали бы тратить столько своих бойцов, если бы их трюк можно было нейтрализовать, запломбировав бойницы.
   Вечером в верхней наблюдательной башенке появился Каратаев. Он был взъерошен и сразу перешел на агрессивный тон:
   - Я протестую против того, что ты приказал заложить бойницы со стороны ворот. Это не позволяет нам наблюдать за этим сектором.
   - У нас есть эта башенка, - отозвался Ростик. - Так что совсем без наблюдения за той стороной мы не окажемся.
   - Но они могут подкрасться оттуда, воспользовавшись, так сказать, искусственной "слепотой", устроенной тобой. Ты эту опасность учитываешь?
   - Идите вниз, - попросил его Рост. - И не забивайте себе голову проблемами, в которых не слишком..., - ему не хотелось обижать старшего по возрасту, но уж очень раздражал его тон, - не слишком смыслите.
   - Как это понимать?
   - Они не пойдут в атаку с той стороны, - отозвался вдруг сзади Герундий.
   Даже ему не нужно было объяснять почему. Это решило спор в пользу Ростика. Каратаев повернулся на месте и ушел.
   А потом, за час до темноты, вдруг прибежал наблюдатель от той бойницы, откуда можно было смотреть на язык, откуда Ростик сам смотрел на него днем.
   - Товарищ командир, вам нужно посмотреть. Язык развернулся, - доложил он.
   Ростика, как почти всегда, покоробило слово "товарищ". Не было в нем того смысла, которое оно изначально имело, а употребление при обращении наносило какой-то ущерб самой идее дружественности и товарищества. Но люди от него не отвыкали, тем более что некогда предложенные Солоухиным обращения "сударь" и "сударыня" оказались не лучше.
   Раздумывая над этим, он прошел к бойнице, осторожно выглянул и... поразился. Это был большой, чуть не в два метра кусок треугольной, красной как вареный рак плоти. Ровный по бокам, с пупырышками, с какими-то ярко-желтыми наростами, бугорками... С того края, откуда он сочился кровью, если желтая жидкость была кровью, язык был грубо и жестоко отрезан, отсечен от чего-то большего, тугого и, безусловно, живого. Может, оно и осталось живым, когда этот лепесток отрезали, подумал Рост. Потом он понял проблему.
   - Стоп. - Он посмотрел на бойца, сходившего за ним. - Ты говоришь, он развернулся? Значит, он еще жив?
   - Он лежал иначе. Но развернулся. Следовательно, не умер.
   - Хорошая формулировка, - решил Рост. - Так, может, его можно убрать от ворот? Как-нибудь поджарить с одной стороны - и он уползет?
   Вдруг сверху, из невидимой с этой бойницы башенки, ударили выстрелы. Их было немного, но они били часто, словно мишень оставалась непораженной. Рост рванул было наверх, но тут же вернулся к бойнице - то, что происходило за стенами крепости, должно было проявиться тут. И проявилось.
   Откуда-то сбоку возник воин пернатых, он уже даже не бежал - заливаясь кровью от множества ранений, он почти летел над самой землей, устремляясь к единственной цели... К этому лоскуту красной плоти. В последнем усилии он прыгнул, взмахнул своим копьем - и воткнул его в нетвердую поверхность почти на всю длину наконечника, пригвоздив красный треугольник. Теперь, сколько бы у того ни оставалось жизненных сил, уползти от ворот крепости людей он не мог.
   Рост вздохнул. И пожалел, что у пернатых есть ребята с такой самоотверженностью и решимостью. Без этих качеств они были бы куда более приемлемыми противниками. Он повернулся к солдатикам, стоящим рядом, выглядывающим из-за его плеч. Скомандовал:
   - Заложить эту бойницу тоже. Без крайней необходимости не появляться в галерее на этой стороне. Потом залить ворота каменным раствором, и постарайтесь, чтобы не осталось щелей.
   - Как так - залить ворота?
   - Как можно толще, - отозвался Рост. - Если получится, если хватит каменного разбавителя - на всю толщину стены.
   Уже уходя, он услышал чей-то растерянный вопрос, заданный шепотом:
   - А как же мы отсюда выйдем?
   4
   Ростик стоял в верхней башенке рядом с гелиографом, направленным на Перевальскую крепость. Михайлов и оказался тем самым связистом, который был способен подменить погибшего в разведке старшего сержанта, посылавшего донесения прежде. Теперь он молотил на подвижной рамке выставленной под солнце жесткой дюралевой конструкции. Фокус был в том, что эта рамка выдвигалась из специальной ниши, когда работала, а сигнальный рычаг был так ловко изогнут, что телеграфист работал, не подставляясь под выстрелы противника.
   А впрочем, никакого противника на расстоянии выстрела и не было видно. Все бегимлеси словно испарились, их не было ни вблизи, ни даже поодаль. Но Рост не сомневался: стоит кому-то из людей оказаться на равнине и попытаться удрать, пернатые бойцы обязательно появятся.
   - Есть, командир, связь установлена, - доложил Михайлов.