Страница:
Девочка стала для него флагом, праздничным транспарантом, который он гордо нес впереди и, не жалея сил и средств, поднимал все выше и выше. Алина оказалась умницей и изо всех сил старалась соответствовать пожеланиям отца. А учитывая то, что кроме красоты матери, как ему казалось, она унаследовала вместе с генами отцовскую смекалку, девочка, похожая на Мальвину, была первой везде: в детском саду, в школе, в университете. Со временем любимица отца твердо заняла принадлежащее матери место и на семейных советах.
Но, начиная с осени, дочь словно подменили. Она стала скрытной, вспыльчивой, капризной, и всему виной, как он считал, был Крылов. Неужели Алина действительно влюбилась в этого человека? Сам по себе Константин Петрович весьма завидная партия, но разница в возрасте, непредсказуемый характер… Таким не покомандуешь, не склонишь на свою сторону, слишком тертый калач. С этой точки зрения Алексей Коптев был предпочтительней: молодой, перспективный, учитывая положение отца, да и в Алину влюблен без памяти… И зачем только он помог дочери устроиться на работу к Крылову?
«…И зачем соврала, что он ее изнасиловал? А я взял и поддался, отцовские чувства взыграли… Хорошо хоть призналась вовремя, когда еще можно было повернуть обратно. Не без вопросов конечно. За ним тоже люди стоят, но можно придумать причину почему так получилось. Ошибочка вышла… В Киев поехала Зачем? Если по работе, могла бы предупредить, но если снова в порыве своей неуемной, необъяснимой и, как я понял, безответной страсти, посажу под замок!»
Семчуков перевел взгляд на лежавший на столе пакет, который кто-то оставил у консьержа. Взяв его в руки, он прочитал свой адрес, фамилию и, пожав плечами, осторожно распаковал. Внутри была видеокассета. Нахмурив брови, он толкнул ее в видеомагнитофон и, взяв пульт, снова сел в кресло.
Спустя пятнадцать минут Степан Геннадьевич Семчуков закрыл глаза и растерянно попытался осмыслить то, что просмотрел. Покрывшись испариной, он вдруг схватился рукой за сердце. Пульт видеомагнитофона соскользнул с его колен и упал на мягкий пушистый ковер…
…Пронизанные нежностью расставания ночь и утро, проведенные Анной и Костей в гостиничном номере, почти не содержали слов. Их мысли, желания и движения и без того были настолько синхронны, что у обоих создавалось впечатление единого целого. Обмениваясь информацией с помощью невидимых волн и импульсов, они словно разговаривали между собой.
— Мне кажется, раньше я не до конца понимала смысл фразы — «Хорошо бы найти человека, с которым можно помолчать обо всем», — после того, как они почти час полуобнявшись просто пролежали рядом, вымолвила Анна. — …Мне пора собираться.
Приняв душ, укутанная в полотенце, она появилась из ванной с баночками и тюбиками в руках. Удивленно посмотрев в сторону Кости, который, казалось, и не думал вставать, она застегнула специально предназначенный для косметики пакет и снова вернулась в ванную, теперь уже сушить волосы и нанести макияж.
Закрыв глаза, Крылов без труда представил, как она, придвинувшись ближе к зеркалу, ватным кружочком наносит крем, красит ресницы… «Хорошо бы найти человека, с которым можно помолчать обо всем, — мысленно повторил он. — Как это хорошо на самом деле… Это не случается просто так. Если это произошло, пусть даже с первым встречным, никогда нельзя терять такого человека. Если бы я знал это четыре года назад!»
Когда Анна снова вышла из ванной, Костя тут же занял ее место. Сняв с вешалки свой дорожный наряд, джинсы и свитер, она, не торопясь, стала складывать в чемодан остальные вещи.
«Как долго ждать лета, — грустно думала она об обещанном Костей прилете в Штаты. — С другой стороны, может быть, это и хорошо, у нас обоих еще будет время подумать. Жаль, конечно, что не удалось вчера рассказать о том, что меня мучит, но, возможно, он прав: не стоило поднимать эту тему накануне расставания, и так грустно. Прилечу и все напишу в письме. Вот тогда пусть решает, что ему делать».
— Костя, я не успела вернуть тебе телефон в Минске, — протянула она ему маленький аппарат. — А вот этот отдай, пожалуйста, Николаю. Ты когда планируешь уехать? Сегодня?
— Провожу тебя в аэропорт и сразу домой, — ответил он, пряча в сумку два телефона. — Слушай, оставь мой у себя.
— Зачем?
— Позвонишь из Франкфурта, — пожал он плечами. — Ну, мало ли, пригодится. — Из Франкфурта я позвоню тебе со своего телефона.
— Ну, как знаешь, — застегнул он молнию на сумке, достал из кармана и просмотрел банковские карточки, решив, какой из них лучше произвести оплату. — Пойду вниз, дорассчитаюсь за номера.
— Свой номер я оплатила еще вчера.
— Зачем?
— А затем, милый, что я здесь в командировке, и мне вернут всю сумму на мой личный счет. Ты лучше загляни в свой номер, — продолжая складывать чемодан, напомнила она между делом. — Если Алина не уехала, рекомендую самому отвезти ее в Минск в целости и сохранности. Желательно, на заднем сиденье. Кстати, ты знаешь, где она была эти два дня?
— Не знаю и знать не хочу, — досадливо поморщился Костя. — Если Савицкий был прав, что всю эту кутерьму устроила она, в понедельник выгоню к чертовой матери!
— Как ты умеешь выгонять, мы знаем не понаслышке, — сидя на корточках, заметила она. — Но я бы советовала тебе не пороть горячку. Сначала надо разобраться и понять, чем она руководствовалась.
— Ты что, ее защищаешь? — удивленно поднял он брови.
— Не ее, а тебя. От последствий твоих же необдуманных действий. Обещай, пожалуйста, что довезешь ее до дома, а там уж примешь правильное решение.
— Я иногда поражаюсь: ну как тебе удается любить весь мир сразу? — обнял он ее за плечи.
— А разве это плохо — любить весь мир? — тихо спросила она.
— Наверное, неплохо, — согласился он и, подумав, рассмеялся. — Но я уже чувствую, как это заразно! Придется отвезти тебя в аэропорт и вернуться за ней. Ладно, я пошел. Мы еще к Вере обещали заглянуть.
Прихватив свою дорожную сумку. Костя закрыл дверь и остановился в коридоре. Для начала он решил набрать мобильный номер Алины. Сработал автоответчик, любезно предложивший оставить сообщение. «И где же она?» — непонимающе хмыкнул он и постучал в номер напротив. Дверь тут же открылась. Не надо было быть хорошим психологом, чтобы заметить произошедшие в этой милой и обаятельной девушке разительные перемены.
Недобро сверкнув глазами в его сторону, Алина быстро вернулась в комнату, села в кресло и принялась вдавливать кнопки на пульте телевизора.
— Как дела? — словно не замечая ее состояния, поинтересовался Костя.
— Никак, — зло буркнула она и вдруг швырнула пульт на кровать. — Телефон разрядился. Если бы я здесь удавилась, никто бы не заметил!
— Зачем давиться? — сделал он вид, что не понял намека. — Съездила бы к подруге. Ты ведь к ней собиралась, на день рождения, — с усмешкой добавил он.
— Какая подруга? Какой день рождения? — пришел черед удивиться Алине. В порыве гнева она совершенно забыла о придуманных ею на ходу обстоятельствах поездки в Киев. — Неужели вы ничего не поняли?! — еще больше разозлилась она и метнулась к кровати. — Я за вас перенервничала, поэтому с вами и поехала!!! И что в результате? Снова эта Круглова, которая крутит вами, как хочет? Да раскройте вы глаза, наконец! Ведь она даже…
— Замолчи! — повысил голос Костя. — Не смей даже упоминать ее имя! Да по сравнению с тобой, со всем тем, что ты сотворила, она чиста, как алмаз! Ты думаешь, я до сих пор не знаю, чьих рук было дело? Твоих! — не сдержался Костя и, подскочив, крепко тряхнул ее за плечи. — Ты и твой папенька устроили все эти неприятности!!! — резко отбросил он ее, заметив, как испуганно сжалось тело в ожидании удара. — Мразь!
Все так же сжавшись в комок, Алина исподлобья наблюдала, как Крылов вытянул из сумки зарядное устройство и швырнул на кровать.
— Заряди телефон и марш на вокзал! Видеть тебя больше не желаю! — бросил он и повернулся к выходу.
— Вы хотя бы знали, что три года назад ваше «само совершенство» улетало в Америку для того, чтобы тихо избавиться там от вашего ребенка?! — выпалила она ему вслед и, испугавшись своих же слов, стала медленно перебираться подальше к стене.
— Что? Что ты сказала? — переспросил Крылов и снова стал медленно на нее надвигаться. — Что ты еще посмела про нее сказать?! — прошипел он в гневе.
— Я… Я… — глаза Алины округлились от ужаса. — Я сказала правду, можете спросить об этом у Надежды Сергеевны Локтионовой.
Упоминание знакомой фамилии возымело эффект, и Костя будто споткнулся.
— Ваша Анна летела с ней в одном самолете и поделилась кое-какими подробностями, — на всякий случай девушка поджала под себя ноги и заползла подальше на кровать.
— Какими подробностями? — на прежней ноте уточнил Крылов. — Почему Надя мне ничего не сказала?
— Она сама еще ни о чем не догадалась… — Алина с опаской продолжала взирать на Костю исподлобья. — Она лишь знает, что та улетала в Америку беременной, а мужчина, от которого был ребенок, ничего не знал, потому что к этому времени они расстались. Вот… Я думаю, что этим мужчиной были вы. Или кто-то другой, — быстро добавила она. — Если уж она не решилась вам признаться. Можете сами спросить у Надежды Сергеевны…
Костя словно застыл у кровати. Затем медленно повернулся и вышел из номера, громко хлопнув дверью. До слуха Алины донесся требовательный стук в дверь напротив. Быстро соскочив с кровати, она бросилась к стоящим в углу сапогам и стала лихорадочно обуваться. Бросив взгляд на лежащее рядом зарядное устройство, она схватила лежавший на тумбочке «мертвый» телефон и оглянулась по сторонам в поисках розетки. Обнаружив ее под письменным столом, она удивленно заметила, что розетка представляет собой английский стандарт с тремя отверстиями. Вспомнив, что в одном из ящиков стола видела переходник, Алина вскочила, но, не удержавшись на высоких каблуках незастегнутых сапог, упала, едва не подвернув ногу. Чертыхнувшись, она достала устройство, заползла на коленках под стол и наконец-то втолкнула его в розетку.
Тут же на полу она принялась заново обуваться. Резво вскочив на ноги, приблизилась к двери и прислушалась. Из номера напротив не доносилось никаких звуков. Во всяком случае, говорили там не громко.
— …Почему ты это скрыла от меня? — Костя потерянно сидел в кресле, куда буквально сполз, услышав ответ Анны на его прямой вопрос. — Зачем? Ты хотела, чтобы мне стало еще больнее, — сам же ответил он на свой вопрос.
Неожиданно в его голове всплыли вчерашние картинки-фантазии, периодически появлявшиеся перед его глазами, когда они гуляли с Верой: он и Анна вместе катят по парку коляску, в которой сидит малыш, подобный Ванечке…
— Что произошло с ребенком? — глухо спросил он у беззвучно плачущей Анны.
Вытерев ладошками слезы, она уставилась в одну точку на экране выключенного телевизора.
— У меня был сильный токсикоз, за полтора месяца похудела почти на десять килограммов… Плюс сборы, нервотрепка. Как сказал врач, беременность перестала развиваться в последних числах декабря, возможно, еще в Минске. Но я узнала об этом только в Штатах
— Если бы я знал, все могло бы сложиться иначе, — механически произнес Костя.
— А ты хотел об этом знать? — уже почти без слез, как-то обреченно спросила она. — Ты не хотел меня видеть, не желал слушать… А знаешь, когда он был зачат? — горько усмехнулась она. — В последний день, когда мы с тобой виделись в офисе… И несмотря на все, что там произошло, я успела его полюбить и перенести свою любовь к тебе на него… Тебя не было рядом, и я любила его.
— Я был рядом! — неожиданно повысил он голос. — Я был в ста метрах от тебя! Если ты не желала встречаться со мной, ты могла дать знать хоть кому угодно! Саше, Лене Хориной, Вере! Ведь могла же?!
— Могла, — без эмоций в голосе согласилась Анна. — Только я устала от неопределенности, от непонимания… Я хотела сохранить свою любовь хотя бы в ребенке, а в результате не получил ничего. Прости.
— Ты об этом хотела мне вчера рассказать? — спросил он после паузы.
— Да.
Крылов тяжело встал с кресла и, прихватив вещи, молча вышел за дверь.
Закусив губу, Анна подошла к окну. Почувствовав, что слезы вот-вот снова вырвутся на волю, она обхватила плечи руками, подняла вверх голову и закрыла глаза…
…Костя ехал от гостиницы куда глаза глядят словно на автопилоте. Обнаружив среди припаркованных к обочине машин свободное место, он остановился и, откинувшись на сиденье, долго бесцельно смотрел в потолок. На душе было больно. В голове не было ни одной более-менее сформулированной мысли, только обрывки фраз. «Сильный токсикоз… Я был в ста метрах… Беременность перестала развиваться… Не получила ничего…»
«Но как она могла?! — сверлило в мозгу. — В ее слабости и умении прощать и была ее сила!.. — скользнув взглядом по панели, он вдруг спохватился и, не поверив таймеру, поднял руку с часами. — Черт! Самолет!»
С тех пор как он покинул номер Анны, прошло более полутора часов. Пытаясь выбраться из лабиринта улиц, в который попал неосознанно двигаясь вперед, он постоянно натыкался на знаки одностороннего движения, тупики, и чем больше торопился, тем больше делал ошибок. Подъехав, наконец, к гостинице, он не сразу смог подняться на лифте на нужный этаж: не было с собой карточки гостя, а без этого тот ни в какую не желал двигаться вверх. Сделав шаг к стойке reception, он заметил, как в соседний лифт вошли пассажиры с вожделенной пластиковой карточкой и, сменив направление движения, успел вскочить в проем задвигавшейся двери.
В номере Анны и в номере напротив убирались горничные.
— Девушка, которая здесь жила, давно ушла? — испугалонвопросом стоявшую спиной к раскрытой двери женщину.
— Не знаю, — растерянно ответила та. — Мне час назад сообщили, что комната освободилась.
Для спуска вниз никакой карточки не требовалось. Крылов проскочил холл, впрыгнул в свою «Volvo», стоявшую у входа, съехал с тротуара и влился в поток машин. Дорогу в Бориспольский аэропорт он знал хорошо.
«Успею, — лихорадочно подсчитывал он время. — Надо ей позвонить, чтобы не спешила проходить паспортный контроль». Спустя пару секунд после того, как он набрал записанный в памяти телефона номер, из сумки, стоявшей на пассажирском сиденье, раздался странный звук, напоминавший… мелодию телефона Кругловой.
«Черт! — сообразил он в чем дело. — Зачем я забрал этот проклятый телефон!»
Прибавив газ, он выскочил на набережную и понесся в направлении моста. Снова зазвонил телефон, но теперь уже его собственный.
— Костя, привет. Виктор, — донеслось из динамика громкой связи. — У нас тут ЧП… Семчуков ночью умер.
— А мне какое дело? — бросил Крылов и осекся. — .. .Как умер?
— Инфаркт. Сидел, закрывшись, в кабинете, жена легла спать, среди ночи проснулась и обнаружила… Шухер, конечно, поднялся… Алину не могут разыскать, телефон не отвечает. Она до сих пор в Киеве, ты не знаешь?
— Утром была здесь, но где она сейчас, я не знаю. Два часа назад я отправил ее на вокзал.
— Костя, ее надо разыскать. Похороны завтра, сам понимаешь…
— Витя, я спешу в аэропорт, Анна улетает… Ладно, сейчас что-нибудь придумаю. Перезвоню.
Продолжая мчаться вперед, Крылов набрал Дербенева, у которого, к счастью, оказался перерыв в заседании. Кратко обрисовав ему ситуацию с Алиной, он услышалот друга то, что рассчитывал услышать.
— Сейчас организуем, не волнуйся. Пошлю кого-нибудь из своих, объявят по громкой связи, найдут. Главное, чтобы она на вокзале была, а не болталась по городу, — успокоил его Николай и удивленно спросил: — Слушай, а почему ты не с Анной?
— Она уехала в аэропорт, — коротко ответил Костя.
— Пять минут назад я попрощался с ней по телефону, а потом подумал, почему она у Веры и без тебя?
— Она ничего не сказала?
— А что она должна была сказать?.. Постой, вы что, поссорились? — догадался Дербенев. — Из-за чего? Вы же вчера…
— Долго объяснять, — перестроившись на левую полосу и выискивая взглядом место для разворота, ответил Костя.
— А кто ее повез в аэропорт? У Петра сегодня выходной.
— Скорее всего, такси. Ты же знаешь, она у нас самостоятельная. Только мне эта ее самостоятельность… — резко крутанув руль, он развернулся через двойную сплошную линию и снова нажал на газ. — Короче, я звоню Вере, чтобы ее задержала…
— Костя, но она уже уехала, я это точно знаю! Я уже в дверях ее звонком застал.
— Черт! — Крылов резко затормозил и, заметив появившуюся невесть откуда машину с мигалками, съехал на обочину. — ГАИ тормозит. Все, пока. Жду звонка.
«Как в кино! — подумал он, когда после долгого разбирательства с местными ментами ему все же удалось уговорить их взять штраф на месте. — Три года назад я спешил в аэропорт, и стражи порядка были тут как тут!»
Отъехав, он набрал домашний номер Дербеневых и долго ждал, пока снимут трубку, но на дисплее высветилось: «Нет ответа».
— Вера, Аня еще у тебя? — быстро спросил он, дозвонившись по мобильному.
— Уехала, мы с Ванькой ее провожать выходили… Что у вас произошло? — встревоженно поинтересовалась она.
— Спасибо, — оставил Костя ее вопрос без ответа Не рискуя снова нарушать правила, он доехал до ближайшего светофора и остановился в ожидании разрешающего сигнала, чтобы развернуться обратно на аэропорт. В салоне снова раздался звонок.
— Да, Николай, — ответил он, нетерпеливо поглядывая на красный зрачок светофора.
— Костя, тут такое дело… С твоей Алиной плохо.
— Что?! — заметил он загоревшуюся зеленую стрелку. «Не хватало только, чтобы чего-нибудь с собой натворила!» — мелькнула леденящая душу мысль, когда, завершая разворот, нажал на газ.
— Кравченко как раз был на железнодорожном вокзале и вдруг случайно услышал, что какой-то девушке в кассах стало плохо, сознание потеряла. Короче, оказалось, что это твоя Алина.
— И что с ней? — машинально включив аварийку, Крылов съехал на обочину и остановился.
— Откачали уже. Пока стояла в очереди, вытянули из сумки кошелек с паспортом и документами. Включила телефон, и тут ей сообщили о смерти отца…
— Доигралась девочка, — вздохнул он.
— В общем, я сейчас постараюсь разыскать вашего посла, чтобы ей срочно оформили какие-нибудь документы. Кравченко разбирается с милицией на вокзале, но тебе тоже надо там быть. Она в шоке, толком и сказать ничего не может. Ты единственный, кто знает ее лично… Короче, думай, как теперь тебе быть.
Переваривая услышанное, Костя растерянно сидел в машине. По совести, он, конечно, должен был сейчас снова развернуться и ехать на вокзал. Но Анна?
Рассеянно посмотрев по сторонам, он неожиданно обратил внимание на остановившийся впереди автомобиль, маркой и цветом как две капли воды похожий на его собственный. Вышедший из машины мужчина бросил взгляд в его сторону и улыбнулся. Обойдя автомобиль сзади, он открыл дверцу, взял на руки ребенка и, протянув руку в салон, помог выбраться женщине. Поставив на ноги одетого в яркий комбинезон малыша, они взяли его за руки и, поцеловавшись над его головой, направились в сторону лотков с фруктами. Похожий на маленького медвежонка, ребенок неуклюже переставлял ножки, и оба родителя неспешно шли рядом.
«Как наваждение, — вяло отметил он. — Все это могло быть в нашей жизни, но этого нет… Зачем я тороплюсь в аэропорт? Что я ей скажу? Что все понял и простил? Но ведь это — неправда, и она это сразу поймет. Нет, на сегодня хватит».
В первом же разрешенном месте он развернулся и поехал в сторону железнодорожного вокзала.
…Проезжая мимо гостиницы «Днипро», Анна тоскливо окинула взглядом парковку перед входом: внутри у нее все еще жила надежда, что Костя остынет и вернется. Но знакомой машины не было видно ни тогда, когда она покидала гостиницу, ни сейчас. «Уехал… — поняла она. — Как я устала за этот месяц… А еще почти сутки пути: три перелета и четыре аэропорта, — и вспомнила слова Кати: — Хочу домой…»
Погруженная в свои мысли, она не заметила, как таксист проскочил набережную и длинный мост через Днепр. Скользнув взглядом вправо, она недоверчиво обернулась и вдруг закричала водителю:
— Стойте!!! Остановитесь, пожалуйста!
Испуганно притормозив, таксист перестроился в правый ряд в остановился.
— Назад, — умоляющим голосом попросила странная пассажирка. — Я прошу вас. Вот к той «Volvo»!
Включив заднюю передачу, таксист медленно поехал назад..
— Дальше не надо, — услышал он, приблизившись к машине, и недоуменно посмотрел на девушку. — Дальше не надо, — сникнув, повторила она. — Это не он. Поехали…
…К тому времени, как Крылов вместе с находившейся в заторможенном состоянии Семчуковой въезжал среди ночи в Минск, самолет, в котором находилась Анна Николаевна Круглова, пересек Атлантику и заходил на посадку в одном из аэропортов Нью-Йорка.
…«Здравствуй, Костя. После нашего последнего разговора я до последней минуты ждала тебя в аэропорту. Как и три года назад, хотя тогда точно знала, что ты не появишься. А вышло наоборот: в тот раз ты опоздал, а в этот вообще не приехал. И я понимаю почему. Более того, я чувствовала, знала заранее, что когда тебе станет известно о скрытой беременности, ты меня не простишь.
Вот ты и не простил.
И все же я должна попытаться объяснить тебе, почему тогда так поступила. Все дело было в том, что я тебя любила. Ты, твои интересы были для меня важнее моих собственных, и порой мне хотелось просто раствориться в тебе, стать твоей частичкой. Но ты никак не хотел принимать эту частичку, вот мне и пришлось стать сильной, доказать, что я тоже что-то значу. Только не зря говорят: гибкое склоняется и выживает, твердое ломается и гибнет. Как только я стала сильной, разучившись прощать, я сразу сломалась.
В самолете на обратном пути я сначала корила себя за приезд накануне Нового года, а потом поняла, что он случился в моей жизни не зря. Словно нарыв на душе вскрыли, и теперь мы знаем все. Неужели для того, чтобы забыть?
Помнишь ночь в Киеве, когда я проснулась от плача ребенка за дверью? Мне приснился наш не рожденный малыш, и я разрыдалась оттого, что не могла с тобой этим поделиться. У кого просить прощения? У тебя? У себя? Ломать себя в очередной раз, вычеркивая из жизни воспоминания?
Помоги мне, задавай любые вопросы, я отвечу на них честно, так, как могу.
До свидания. Анна.
Р. S. Если в ближайшее время ты прочитаешь новость о нашей помолвке с Патриком Китсом, не верь. Это и есть та деликатная услуга, которую я обещала ему и его семье накануне смены председателя правления. Прости меня заранее, но я дала согласие на фиктивную помолвку еще осенью, задолго до того, как встретилась с тобой и поняла, что люблю тебя еще сильнее, чем прежде…»
По привычке сохранив копию письма, она нажала «отправить». Неожиданно произошел сбой в сети, и не успев получить подтверждение, что сообщение отправлено, снова войдя в сеть, Анна повторила отсылку.
Спустя неделю после поездки в Киев Константин Петрович Крылов приехал на работу пораньше. Несмотря на субботний день, он собирался в спокойной обстановке обсудить с сотрудниками технического отдела новый проект по оборудованию средствами связи строящегося в Гомельской области объекта. В течение недели ему это сделать не удалось, а сроки тендера неумолимо приближались.
— Константин Петрович, — позвонил ему человек из агентства, непосредственно занимавшегося визами в США. — Ваша бывшая жена сообщила, что вчера выслала оригинал приглашения на сына в американское посольство. Ваши документы уже готовы, но необходимо кое-что уточнить. Надо спешить: если начнется война, они могут закрыть посольство на неопределенный срок. Когда мы сможем с вами встретиться?
— Сегодня, — ответил Крылов, открывая дверь с табличкой «Технический отдел». — Часа через три. Или в понедельник с утра.
Продолжая разговор, он остановился за спиной сидевшего перед включенным монитором сотрудника.
— Хорошо, тогда в девять утра в понедельник. До свидания, — попрощался он с невидимым собеседником и, спрятав телефон, взглянул на монитор.
— И что там? — спросил он, заметив, что у молодого человека открыт корпоративный сайт.
— Все то же: подготовка к юбилею Балайзера, биография его и Китса, — не оборачиваясь, сообщил он. — А вот это новенькое: тр-р-р-р, — пропустил он часть текста и принялся переводить: — На прошлой неделе нашло подтверждение объявленной еще осенью помолвки приемной дочери Балайзера Анны Кругловой и младшего представителя семьи Китсов — Патрика… Даже фотография есть… Смотрите, так ведь это та девушка, что была у нас на новогодней вечеринке! — удивленно воскликнул сотрудник, работавший в компании около года.
Все, кто был в комнате, как по команде вскочили и подошли ближе. За обсуждением этой новости никто не обратил внимания, как шеф сделал пару шагов назад и тихо покинул комнату.
Зайдя к себе в кабинет, он машинально включил компьютер вошел в Интернет и открыл корпоративный сайт. Просмотрев по диагонали последние новости, он нашел нужное сообщение и фотографию смеющейся Анны рядом с незнакомым ему мужчиной.
Но, начиная с осени, дочь словно подменили. Она стала скрытной, вспыльчивой, капризной, и всему виной, как он считал, был Крылов. Неужели Алина действительно влюбилась в этого человека? Сам по себе Константин Петрович весьма завидная партия, но разница в возрасте, непредсказуемый характер… Таким не покомандуешь, не склонишь на свою сторону, слишком тертый калач. С этой точки зрения Алексей Коптев был предпочтительней: молодой, перспективный, учитывая положение отца, да и в Алину влюблен без памяти… И зачем только он помог дочери устроиться на работу к Крылову?
«…И зачем соврала, что он ее изнасиловал? А я взял и поддался, отцовские чувства взыграли… Хорошо хоть призналась вовремя, когда еще можно было повернуть обратно. Не без вопросов конечно. За ним тоже люди стоят, но можно придумать причину почему так получилось. Ошибочка вышла… В Киев поехала Зачем? Если по работе, могла бы предупредить, но если снова в порыве своей неуемной, необъяснимой и, как я понял, безответной страсти, посажу под замок!»
Семчуков перевел взгляд на лежавший на столе пакет, который кто-то оставил у консьержа. Взяв его в руки, он прочитал свой адрес, фамилию и, пожав плечами, осторожно распаковал. Внутри была видеокассета. Нахмурив брови, он толкнул ее в видеомагнитофон и, взяв пульт, снова сел в кресло.
Спустя пятнадцать минут Степан Геннадьевич Семчуков закрыл глаза и растерянно попытался осмыслить то, что просмотрел. Покрывшись испариной, он вдруг схватился рукой за сердце. Пульт видеомагнитофона соскользнул с его колен и упал на мягкий пушистый ковер…
…Пронизанные нежностью расставания ночь и утро, проведенные Анной и Костей в гостиничном номере, почти не содержали слов. Их мысли, желания и движения и без того были настолько синхронны, что у обоих создавалось впечатление единого целого. Обмениваясь информацией с помощью невидимых волн и импульсов, они словно разговаривали между собой.
— Мне кажется, раньше я не до конца понимала смысл фразы — «Хорошо бы найти человека, с которым можно помолчать обо всем», — после того, как они почти час полуобнявшись просто пролежали рядом, вымолвила Анна. — …Мне пора собираться.
Приняв душ, укутанная в полотенце, она появилась из ванной с баночками и тюбиками в руках. Удивленно посмотрев в сторону Кости, который, казалось, и не думал вставать, она застегнула специально предназначенный для косметики пакет и снова вернулась в ванную, теперь уже сушить волосы и нанести макияж.
Закрыв глаза, Крылов без труда представил, как она, придвинувшись ближе к зеркалу, ватным кружочком наносит крем, красит ресницы… «Хорошо бы найти человека, с которым можно помолчать обо всем, — мысленно повторил он. — Как это хорошо на самом деле… Это не случается просто так. Если это произошло, пусть даже с первым встречным, никогда нельзя терять такого человека. Если бы я знал это четыре года назад!»
Когда Анна снова вышла из ванной, Костя тут же занял ее место. Сняв с вешалки свой дорожный наряд, джинсы и свитер, она, не торопясь, стала складывать в чемодан остальные вещи.
«Как долго ждать лета, — грустно думала она об обещанном Костей прилете в Штаты. — С другой стороны, может быть, это и хорошо, у нас обоих еще будет время подумать. Жаль, конечно, что не удалось вчера рассказать о том, что меня мучит, но, возможно, он прав: не стоило поднимать эту тему накануне расставания, и так грустно. Прилечу и все напишу в письме. Вот тогда пусть решает, что ему делать».
— Костя, я не успела вернуть тебе телефон в Минске, — протянула она ему маленький аппарат. — А вот этот отдай, пожалуйста, Николаю. Ты когда планируешь уехать? Сегодня?
— Провожу тебя в аэропорт и сразу домой, — ответил он, пряча в сумку два телефона. — Слушай, оставь мой у себя.
— Зачем?
— Позвонишь из Франкфурта, — пожал он плечами. — Ну, мало ли, пригодится. — Из Франкфурта я позвоню тебе со своего телефона.
— Ну, как знаешь, — застегнул он молнию на сумке, достал из кармана и просмотрел банковские карточки, решив, какой из них лучше произвести оплату. — Пойду вниз, дорассчитаюсь за номера.
— Свой номер я оплатила еще вчера.
— Зачем?
— А затем, милый, что я здесь в командировке, и мне вернут всю сумму на мой личный счет. Ты лучше загляни в свой номер, — продолжая складывать чемодан, напомнила она между делом. — Если Алина не уехала, рекомендую самому отвезти ее в Минск в целости и сохранности. Желательно, на заднем сиденье. Кстати, ты знаешь, где она была эти два дня?
— Не знаю и знать не хочу, — досадливо поморщился Костя. — Если Савицкий был прав, что всю эту кутерьму устроила она, в понедельник выгоню к чертовой матери!
— Как ты умеешь выгонять, мы знаем не понаслышке, — сидя на корточках, заметила она. — Но я бы советовала тебе не пороть горячку. Сначала надо разобраться и понять, чем она руководствовалась.
— Ты что, ее защищаешь? — удивленно поднял он брови.
— Не ее, а тебя. От последствий твоих же необдуманных действий. Обещай, пожалуйста, что довезешь ее до дома, а там уж примешь правильное решение.
— Я иногда поражаюсь: ну как тебе удается любить весь мир сразу? — обнял он ее за плечи.
— А разве это плохо — любить весь мир? — тихо спросила она.
— Наверное, неплохо, — согласился он и, подумав, рассмеялся. — Но я уже чувствую, как это заразно! Придется отвезти тебя в аэропорт и вернуться за ней. Ладно, я пошел. Мы еще к Вере обещали заглянуть.
Прихватив свою дорожную сумку. Костя закрыл дверь и остановился в коридоре. Для начала он решил набрать мобильный номер Алины. Сработал автоответчик, любезно предложивший оставить сообщение. «И где же она?» — непонимающе хмыкнул он и постучал в номер напротив. Дверь тут же открылась. Не надо было быть хорошим психологом, чтобы заметить произошедшие в этой милой и обаятельной девушке разительные перемены.
Недобро сверкнув глазами в его сторону, Алина быстро вернулась в комнату, села в кресло и принялась вдавливать кнопки на пульте телевизора.
— Как дела? — словно не замечая ее состояния, поинтересовался Костя.
— Никак, — зло буркнула она и вдруг швырнула пульт на кровать. — Телефон разрядился. Если бы я здесь удавилась, никто бы не заметил!
— Зачем давиться? — сделал он вид, что не понял намека. — Съездила бы к подруге. Ты ведь к ней собиралась, на день рождения, — с усмешкой добавил он.
— Какая подруга? Какой день рождения? — пришел черед удивиться Алине. В порыве гнева она совершенно забыла о придуманных ею на ходу обстоятельствах поездки в Киев. — Неужели вы ничего не поняли?! — еще больше разозлилась она и метнулась к кровати. — Я за вас перенервничала, поэтому с вами и поехала!!! И что в результате? Снова эта Круглова, которая крутит вами, как хочет? Да раскройте вы глаза, наконец! Ведь она даже…
— Замолчи! — повысил голос Костя. — Не смей даже упоминать ее имя! Да по сравнению с тобой, со всем тем, что ты сотворила, она чиста, как алмаз! Ты думаешь, я до сих пор не знаю, чьих рук было дело? Твоих! — не сдержался Костя и, подскочив, крепко тряхнул ее за плечи. — Ты и твой папенька устроили все эти неприятности!!! — резко отбросил он ее, заметив, как испуганно сжалось тело в ожидании удара. — Мразь!
Все так же сжавшись в комок, Алина исподлобья наблюдала, как Крылов вытянул из сумки зарядное устройство и швырнул на кровать.
— Заряди телефон и марш на вокзал! Видеть тебя больше не желаю! — бросил он и повернулся к выходу.
— Вы хотя бы знали, что три года назад ваше «само совершенство» улетало в Америку для того, чтобы тихо избавиться там от вашего ребенка?! — выпалила она ему вслед и, испугавшись своих же слов, стала медленно перебираться подальше к стене.
— Что? Что ты сказала? — переспросил Крылов и снова стал медленно на нее надвигаться. — Что ты еще посмела про нее сказать?! — прошипел он в гневе.
— Я… Я… — глаза Алины округлились от ужаса. — Я сказала правду, можете спросить об этом у Надежды Сергеевны Локтионовой.
Упоминание знакомой фамилии возымело эффект, и Костя будто споткнулся.
— Ваша Анна летела с ней в одном самолете и поделилась кое-какими подробностями, — на всякий случай девушка поджала под себя ноги и заползла подальше на кровать.
— Какими подробностями? — на прежней ноте уточнил Крылов. — Почему Надя мне ничего не сказала?
— Она сама еще ни о чем не догадалась… — Алина с опаской продолжала взирать на Костю исподлобья. — Она лишь знает, что та улетала в Америку беременной, а мужчина, от которого был ребенок, ничего не знал, потому что к этому времени они расстались. Вот… Я думаю, что этим мужчиной были вы. Или кто-то другой, — быстро добавила она. — Если уж она не решилась вам признаться. Можете сами спросить у Надежды Сергеевны…
Костя словно застыл у кровати. Затем медленно повернулся и вышел из номера, громко хлопнув дверью. До слуха Алины донесся требовательный стук в дверь напротив. Быстро соскочив с кровати, она бросилась к стоящим в углу сапогам и стала лихорадочно обуваться. Бросив взгляд на лежащее рядом зарядное устройство, она схватила лежавший на тумбочке «мертвый» телефон и оглянулась по сторонам в поисках розетки. Обнаружив ее под письменным столом, она удивленно заметила, что розетка представляет собой английский стандарт с тремя отверстиями. Вспомнив, что в одном из ящиков стола видела переходник, Алина вскочила, но, не удержавшись на высоких каблуках незастегнутых сапог, упала, едва не подвернув ногу. Чертыхнувшись, она достала устройство, заползла на коленках под стол и наконец-то втолкнула его в розетку.
Тут же на полу она принялась заново обуваться. Резво вскочив на ноги, приблизилась к двери и прислушалась. Из номера напротив не доносилось никаких звуков. Во всяком случае, говорили там не громко.
— …Почему ты это скрыла от меня? — Костя потерянно сидел в кресле, куда буквально сполз, услышав ответ Анны на его прямой вопрос. — Зачем? Ты хотела, чтобы мне стало еще больнее, — сам же ответил он на свой вопрос.
Неожиданно в его голове всплыли вчерашние картинки-фантазии, периодически появлявшиеся перед его глазами, когда они гуляли с Верой: он и Анна вместе катят по парку коляску, в которой сидит малыш, подобный Ванечке…
— Что произошло с ребенком? — глухо спросил он у беззвучно плачущей Анны.
Вытерев ладошками слезы, она уставилась в одну точку на экране выключенного телевизора.
— У меня был сильный токсикоз, за полтора месяца похудела почти на десять килограммов… Плюс сборы, нервотрепка. Как сказал врач, беременность перестала развиваться в последних числах декабря, возможно, еще в Минске. Но я узнала об этом только в Штатах
— Если бы я знал, все могло бы сложиться иначе, — механически произнес Костя.
— А ты хотел об этом знать? — уже почти без слез, как-то обреченно спросила она. — Ты не хотел меня видеть, не желал слушать… А знаешь, когда он был зачат? — горько усмехнулась она. — В последний день, когда мы с тобой виделись в офисе… И несмотря на все, что там произошло, я успела его полюбить и перенести свою любовь к тебе на него… Тебя не было рядом, и я любила его.
— Я был рядом! — неожиданно повысил он голос. — Я был в ста метрах от тебя! Если ты не желала встречаться со мной, ты могла дать знать хоть кому угодно! Саше, Лене Хориной, Вере! Ведь могла же?!
— Могла, — без эмоций в голосе согласилась Анна. — Только я устала от неопределенности, от непонимания… Я хотела сохранить свою любовь хотя бы в ребенке, а в результате не получил ничего. Прости.
— Ты об этом хотела мне вчера рассказать? — спросил он после паузы.
— Да.
Крылов тяжело встал с кресла и, прихватив вещи, молча вышел за дверь.
Закусив губу, Анна подошла к окну. Почувствовав, что слезы вот-вот снова вырвутся на волю, она обхватила плечи руками, подняла вверх голову и закрыла глаза…
…Костя ехал от гостиницы куда глаза глядят словно на автопилоте. Обнаружив среди припаркованных к обочине машин свободное место, он остановился и, откинувшись на сиденье, долго бесцельно смотрел в потолок. На душе было больно. В голове не было ни одной более-менее сформулированной мысли, только обрывки фраз. «Сильный токсикоз… Я был в ста метрах… Беременность перестала развиваться… Не получила ничего…»
«Но как она могла?! — сверлило в мозгу. — В ее слабости и умении прощать и была ее сила!.. — скользнув взглядом по панели, он вдруг спохватился и, не поверив таймеру, поднял руку с часами. — Черт! Самолет!»
С тех пор как он покинул номер Анны, прошло более полутора часов. Пытаясь выбраться из лабиринта улиц, в который попал неосознанно двигаясь вперед, он постоянно натыкался на знаки одностороннего движения, тупики, и чем больше торопился, тем больше делал ошибок. Подъехав, наконец, к гостинице, он не сразу смог подняться на лифте на нужный этаж: не было с собой карточки гостя, а без этого тот ни в какую не желал двигаться вверх. Сделав шаг к стойке reception, он заметил, как в соседний лифт вошли пассажиры с вожделенной пластиковой карточкой и, сменив направление движения, успел вскочить в проем задвигавшейся двери.
В номере Анны и в номере напротив убирались горничные.
— Девушка, которая здесь жила, давно ушла? — испугалонвопросом стоявшую спиной к раскрытой двери женщину.
— Не знаю, — растерянно ответила та. — Мне час назад сообщили, что комната освободилась.
Для спуска вниз никакой карточки не требовалось. Крылов проскочил холл, впрыгнул в свою «Volvo», стоявшую у входа, съехал с тротуара и влился в поток машин. Дорогу в Бориспольский аэропорт он знал хорошо.
«Успею, — лихорадочно подсчитывал он время. — Надо ей позвонить, чтобы не спешила проходить паспортный контроль». Спустя пару секунд после того, как он набрал записанный в памяти телефона номер, из сумки, стоявшей на пассажирском сиденье, раздался странный звук, напоминавший… мелодию телефона Кругловой.
«Черт! — сообразил он в чем дело. — Зачем я забрал этот проклятый телефон!»
Прибавив газ, он выскочил на набережную и понесся в направлении моста. Снова зазвонил телефон, но теперь уже его собственный.
— Костя, привет. Виктор, — донеслось из динамика громкой связи. — У нас тут ЧП… Семчуков ночью умер.
— А мне какое дело? — бросил Крылов и осекся. — .. .Как умер?
— Инфаркт. Сидел, закрывшись, в кабинете, жена легла спать, среди ночи проснулась и обнаружила… Шухер, конечно, поднялся… Алину не могут разыскать, телефон не отвечает. Она до сих пор в Киеве, ты не знаешь?
— Утром была здесь, но где она сейчас, я не знаю. Два часа назад я отправил ее на вокзал.
— Костя, ее надо разыскать. Похороны завтра, сам понимаешь…
— Витя, я спешу в аэропорт, Анна улетает… Ладно, сейчас что-нибудь придумаю. Перезвоню.
Продолжая мчаться вперед, Крылов набрал Дербенева, у которого, к счастью, оказался перерыв в заседании. Кратко обрисовав ему ситуацию с Алиной, он услышалот друга то, что рассчитывал услышать.
— Сейчас организуем, не волнуйся. Пошлю кого-нибудь из своих, объявят по громкой связи, найдут. Главное, чтобы она на вокзале была, а не болталась по городу, — успокоил его Николай и удивленно спросил: — Слушай, а почему ты не с Анной?
— Она уехала в аэропорт, — коротко ответил Костя.
— Пять минут назад я попрощался с ней по телефону, а потом подумал, почему она у Веры и без тебя?
— Она ничего не сказала?
— А что она должна была сказать?.. Постой, вы что, поссорились? — догадался Дербенев. — Из-за чего? Вы же вчера…
— Долго объяснять, — перестроившись на левую полосу и выискивая взглядом место для разворота, ответил Костя.
— А кто ее повез в аэропорт? У Петра сегодня выходной.
— Скорее всего, такси. Ты же знаешь, она у нас самостоятельная. Только мне эта ее самостоятельность… — резко крутанув руль, он развернулся через двойную сплошную линию и снова нажал на газ. — Короче, я звоню Вере, чтобы ее задержала…
— Костя, но она уже уехала, я это точно знаю! Я уже в дверях ее звонком застал.
— Черт! — Крылов резко затормозил и, заметив появившуюся невесть откуда машину с мигалками, съехал на обочину. — ГАИ тормозит. Все, пока. Жду звонка.
«Как в кино! — подумал он, когда после долгого разбирательства с местными ментами ему все же удалось уговорить их взять штраф на месте. — Три года назад я спешил в аэропорт, и стражи порядка были тут как тут!»
Отъехав, он набрал домашний номер Дербеневых и долго ждал, пока снимут трубку, но на дисплее высветилось: «Нет ответа».
— Вера, Аня еще у тебя? — быстро спросил он, дозвонившись по мобильному.
— Уехала, мы с Ванькой ее провожать выходили… Что у вас произошло? — встревоженно поинтересовалась она.
— Спасибо, — оставил Костя ее вопрос без ответа Не рискуя снова нарушать правила, он доехал до ближайшего светофора и остановился в ожидании разрешающего сигнала, чтобы развернуться обратно на аэропорт. В салоне снова раздался звонок.
— Да, Николай, — ответил он, нетерпеливо поглядывая на красный зрачок светофора.
— Костя, тут такое дело… С твоей Алиной плохо.
— Что?! — заметил он загоревшуюся зеленую стрелку. «Не хватало только, чтобы чего-нибудь с собой натворила!» — мелькнула леденящая душу мысль, когда, завершая разворот, нажал на газ.
— Кравченко как раз был на железнодорожном вокзале и вдруг случайно услышал, что какой-то девушке в кассах стало плохо, сознание потеряла. Короче, оказалось, что это твоя Алина.
— И что с ней? — машинально включив аварийку, Крылов съехал на обочину и остановился.
— Откачали уже. Пока стояла в очереди, вытянули из сумки кошелек с паспортом и документами. Включила телефон, и тут ей сообщили о смерти отца…
— Доигралась девочка, — вздохнул он.
— В общем, я сейчас постараюсь разыскать вашего посла, чтобы ей срочно оформили какие-нибудь документы. Кравченко разбирается с милицией на вокзале, но тебе тоже надо там быть. Она в шоке, толком и сказать ничего не может. Ты единственный, кто знает ее лично… Короче, думай, как теперь тебе быть.
Переваривая услышанное, Костя растерянно сидел в машине. По совести, он, конечно, должен был сейчас снова развернуться и ехать на вокзал. Но Анна?
Рассеянно посмотрев по сторонам, он неожиданно обратил внимание на остановившийся впереди автомобиль, маркой и цветом как две капли воды похожий на его собственный. Вышедший из машины мужчина бросил взгляд в его сторону и улыбнулся. Обойдя автомобиль сзади, он открыл дверцу, взял на руки ребенка и, протянув руку в салон, помог выбраться женщине. Поставив на ноги одетого в яркий комбинезон малыша, они взяли его за руки и, поцеловавшись над его головой, направились в сторону лотков с фруктами. Похожий на маленького медвежонка, ребенок неуклюже переставлял ножки, и оба родителя неспешно шли рядом.
«Как наваждение, — вяло отметил он. — Все это могло быть в нашей жизни, но этого нет… Зачем я тороплюсь в аэропорт? Что я ей скажу? Что все понял и простил? Но ведь это — неправда, и она это сразу поймет. Нет, на сегодня хватит».
В первом же разрешенном месте он развернулся и поехал в сторону железнодорожного вокзала.
…Проезжая мимо гостиницы «Днипро», Анна тоскливо окинула взглядом парковку перед входом: внутри у нее все еще жила надежда, что Костя остынет и вернется. Но знакомой машины не было видно ни тогда, когда она покидала гостиницу, ни сейчас. «Уехал… — поняла она. — Как я устала за этот месяц… А еще почти сутки пути: три перелета и четыре аэропорта, — и вспомнила слова Кати: — Хочу домой…»
Погруженная в свои мысли, она не заметила, как таксист проскочил набережную и длинный мост через Днепр. Скользнув взглядом вправо, она недоверчиво обернулась и вдруг закричала водителю:
— Стойте!!! Остановитесь, пожалуйста!
Испуганно притормозив, таксист перестроился в правый ряд в остановился.
— Назад, — умоляющим голосом попросила странная пассажирка. — Я прошу вас. Вот к той «Volvo»!
Включив заднюю передачу, таксист медленно поехал назад..
— Дальше не надо, — услышал он, приблизившись к машине, и недоуменно посмотрел на девушку. — Дальше не надо, — сникнув, повторила она. — Это не он. Поехали…
…К тому времени, как Крылов вместе с находившейся в заторможенном состоянии Семчуковой въезжал среди ночи в Минск, самолет, в котором находилась Анна Николаевна Круглова, пересек Атлантику и заходил на посадку в одном из аэропортов Нью-Йорка.
…«Здравствуй, Костя. После нашего последнего разговора я до последней минуты ждала тебя в аэропорту. Как и три года назад, хотя тогда точно знала, что ты не появишься. А вышло наоборот: в тот раз ты опоздал, а в этот вообще не приехал. И я понимаю почему. Более того, я чувствовала, знала заранее, что когда тебе станет известно о скрытой беременности, ты меня не простишь.
Вот ты и не простил.
И все же я должна попытаться объяснить тебе, почему тогда так поступила. Все дело было в том, что я тебя любила. Ты, твои интересы были для меня важнее моих собственных, и порой мне хотелось просто раствориться в тебе, стать твоей частичкой. Но ты никак не хотел принимать эту частичку, вот мне и пришлось стать сильной, доказать, что я тоже что-то значу. Только не зря говорят: гибкое склоняется и выживает, твердое ломается и гибнет. Как только я стала сильной, разучившись прощать, я сразу сломалась.
В самолете на обратном пути я сначала корила себя за приезд накануне Нового года, а потом поняла, что он случился в моей жизни не зря. Словно нарыв на душе вскрыли, и теперь мы знаем все. Неужели для того, чтобы забыть?
Помнишь ночь в Киеве, когда я проснулась от плача ребенка за дверью? Мне приснился наш не рожденный малыш, и я разрыдалась оттого, что не могла с тобой этим поделиться. У кого просить прощения? У тебя? У себя? Ломать себя в очередной раз, вычеркивая из жизни воспоминания?
Помоги мне, задавай любые вопросы, я отвечу на них честно, так, как могу.
До свидания. Анна.
Р. S. Если в ближайшее время ты прочитаешь новость о нашей помолвке с Патриком Китсом, не верь. Это и есть та деликатная услуга, которую я обещала ему и его семье накануне смены председателя правления. Прости меня заранее, но я дала согласие на фиктивную помолвку еще осенью, задолго до того, как встретилась с тобой и поняла, что люблю тебя еще сильнее, чем прежде…»
По привычке сохранив копию письма, она нажала «отправить». Неожиданно произошел сбой в сети, и не успев получить подтверждение, что сообщение отправлено, снова войдя в сеть, Анна повторила отсылку.
Спустя неделю после поездки в Киев Константин Петрович Крылов приехал на работу пораньше. Несмотря на субботний день, он собирался в спокойной обстановке обсудить с сотрудниками технического отдела новый проект по оборудованию средствами связи строящегося в Гомельской области объекта. В течение недели ему это сделать не удалось, а сроки тендера неумолимо приближались.
— Константин Петрович, — позвонил ему человек из агентства, непосредственно занимавшегося визами в США. — Ваша бывшая жена сообщила, что вчера выслала оригинал приглашения на сына в американское посольство. Ваши документы уже готовы, но необходимо кое-что уточнить. Надо спешить: если начнется война, они могут закрыть посольство на неопределенный срок. Когда мы сможем с вами встретиться?
— Сегодня, — ответил Крылов, открывая дверь с табличкой «Технический отдел». — Часа через три. Или в понедельник с утра.
Продолжая разговор, он остановился за спиной сидевшего перед включенным монитором сотрудника.
— Хорошо, тогда в девять утра в понедельник. До свидания, — попрощался он с невидимым собеседником и, спрятав телефон, взглянул на монитор.
— И что там? — спросил он, заметив, что у молодого человека открыт корпоративный сайт.
— Все то же: подготовка к юбилею Балайзера, биография его и Китса, — не оборачиваясь, сообщил он. — А вот это новенькое: тр-р-р-р, — пропустил он часть текста и принялся переводить: — На прошлой неделе нашло подтверждение объявленной еще осенью помолвки приемной дочери Балайзера Анны Кругловой и младшего представителя семьи Китсов — Патрика… Даже фотография есть… Смотрите, так ведь это та девушка, что была у нас на новогодней вечеринке! — удивленно воскликнул сотрудник, работавший в компании около года.
Все, кто был в комнате, как по команде вскочили и подошли ближе. За обсуждением этой новости никто не обратил внимания, как шеф сделал пару шагов назад и тихо покинул комнату.
Зайдя к себе в кабинет, он машинально включил компьютер вошел в Интернет и открыл корпоративный сайт. Просмотрев по диагонали последние новости, он нашел нужное сообщение и фотографию смеющейся Анны рядом с незнакомым ему мужчиной.