Бэгуэлл Стелла. Побежденные любовью

   — Это очень хорошо, Анна. Однако надеюсь, что до галопа дело не дойдет.
   Анна в замешательстве смотрела, как Мигель легко вскочил в седло своего коня. Он дразнит ее или пытается оскорбить, а может быть, говорит вполне серьезно? По выражению его лица она не смогла понять ничего.
   Они вместе выехали из ворот ранчо и поскакали на восток, к реке. Анна молчала. Ее всегда во время скачки целиком поглощали звуки и вид окрестностей.
   — Ваша сестра Айви очень редко выбирается на конную прогулку, когда приезжает домой. Мне кажется, что она не очень уверенно чувствует себя с лошадьми. Анна искоса взглянула на него.
   — Вы знакомы с Айви?
   Он кивнул.
   — Она очень похожа на отца.
   Анна улыбнулась.
   — Да, папа тоже не в восторге от лошадей.
   — Ваш отец очень хороший человек.
   Анне было приятно, что он хорошего мнения о ее семье.
   — Да. Очень.
   Они пересекли реку и направились к подножию горы. Время от времени Анна бросала на Мигеля быстрый взгляд. Она думала о том, что сказала мать о Мигеле. Ее интересовало, почему он ни с кем не встречается. Наверняка ему стоит только поманить пальцем, как любая женщина прибежит. Кроме нее, конечно.
   — У вас есть семья, Мигель?
   — Здесь нет. Моя мать живет в Мехико. А отец умер несколько лет назад.
   Он взглядом дал понять, что считает ее вопросы не совсем уместными, и Анна решила, что скорее откусит себе язык, чем спросит его еще о чем-нибудь.
   — И я не женат, — добавил он. — И жениться не собираюсь. Возможно, вы знаете об этом от вашей матери.
   Анна чуть не лишилась дара речи. Неужели он и впрямь думает, что заинтересовал ее настолько, что она обсуждает его со своей матерью? Ну и наглость!
   И все же горечь, с которой он произнес эти слова, насторожила ее. Она совершенно не хотела вмешиваться в его личные дела. Хотя, если признаться честно, ее немного интересовала его жизнь, и это крайне беспокоило ее.
   Мигель украдкой бросил взгляд на ее левую руку. Обручального кольца нет. Определить ее возраст он не смог. Однако припомнил, что кто-то говорил, что близнецам чуть больше двадцати лет. Безусловно, возраст небольшой, но достаточный, чтобы выйти замуж.
   Мигель подумал, что такие женщины, как Анна, редко терпят мужчину на шее. А если и совершают такую ошибку, то это обычно кончается плохо. Когда он познакомился с Чарлин, она была молодая и богатая, как и Анна. Он был безнадежным дураком, когда решил, что сможет сделать ее счастливой.
   — У вас тоже нет желания выйти замуж?
   Она с удивлением посмотрела на него.
   — Кто вам рассказывал обо мне?
   — Я не собираю сплетен, Анна. И ничего не знаю о вашей личной жизни. Я просто поддерживаю беседу.
   От смущения Анна вся раскраснелась. Он не может знать о Скотте. Никто, кроме ее родителей, не в курсе того, что жених изменил ей с другой накануне свадьбы. Глядя вдаль, она спокойно сказала:
   — К вашему сведению, я не замужем. И сомневаюсь, что когда-нибудь выйду.
   Краем глаза взглянув на него, она заметила, что он не удивился. Ну да, он ведь подслушал тогда ее мнение о мужчинах, когда она излагала его своей кобыле. Значит, не забыл.
   — Уверен, что муж был бы вам помехой.
   — Помехой? — удивленно переспросила она.
   Мигель покачал головой.
   — Забудьте о моих словах. Лучше прибавим ходу. Ребята, наверное, заждались меня.
   Мигель Чейз считает ее эгоисткой. Вероятно, он думает, что ее заботит только собственное благополучие. Она бы лишь посмеялась над этим, если бы ей не было так горько. С самого детства Анна почти никогда не имела возможности делать то, что ей хотелось. Даже в отношениях со Скоттом она была готова пойти на всевозможные жертвы, лишь бы их брак с самого начала был прочным. Но пусть Мигель думает что хочет. Что у нее на сердце, касается только ее одной.
   Она пришпорила лошадь и пустила ее вскачь. Беседа прервалась сама собой. Анна почувствовала облегчение. Этот мужчина как оголенный провод. Каждое его слово, каждый взгляд действовали на нее раздражающе.
   Завершив подъем, они оказались в лагере ковбоев, где горел костер и готовился обед.
   Уже несколько лет Анна не ездила на пастбище. Когда-то ее брал с собой Лестер, теперь его сменил Мигель Чейз. То, что его наняла ее мать, говорило о том, что она уважает его и ценит за деловые качества. Анне самой хотелось убедиться, достоин ли этот человек ее уважения.
   Когда Мигель впервые увидел Анну вчера в конюшне, он сразу решил, что она слишком тонка и изящна для работы на ранчо. Она же пианистка. Имеет дело с богачами. Может быть, когда-то она действительно скакала по пустыне или помогала пасти скот, но только не сейчас.
   Все утро он пристально следил за ней. Спустя два часа ему стало ясно, что, несмотря на изнеженный вид, она совсем не беспомощна. Легко управлялась с Джинджер, помогала ковбоям. И все же он не мог признать Анну своей на пастбище. И когда она собралась идти в загон с тремястами головами скота, он твердо взял ее за руку и отвел в сторону.
   — Не говорите мне, что собираетесь работать в загоне, — сказал он ей.
   Она надменно подняла брови.
   — Естественно, собираюсь. Именно за этим я сюда и приехала.
   Мигель должен был догадаться, что она будет возражать. Наверное, она вообще редко слышала слово «нет».
   — Анна, послушайте, вы измажетесь и промокнете. Я не хочу, чтобы с вами что-нибудь случилось.
   Она устало взглянула на него.
   — Если несколько лет я не жила здесь, это не значит, что я забыла все, чему меня научили, Мигель. Или вы боитесь, что я буду мешать вашим ковбоям?
   Мигель не думал, что она будет мешать. Он не мог сказать, почему вообще возражал против того, чтобы она шла в загон. Просто чувствовал потребность защищать ее.
   «Черт возьми, Мигель, — обругал он себя. — Ты должен понимать, что Анна не нуждается в защите. Она из тех женщин, которые гордятся своей независимостью и самостоятельностью. И если ей вдруг понадобится мужское плечо, вряд ли она выберет мексиканского ковбоя».
   — Нет, — с неожиданной резкостью ответил он. — Я не думаю, что вы помешаете. Просто я хотел избавить вас от грязной работы. Но если вы хотите — ваше дело.
   Анна понимала, что он не хочет, чтобы она шла в загон. Продиктовано ли это его заботой о ней или же желанием показать, кто здесь хозяин? В любом случае это раздражало. Она всегда помогала матери и тете Роуз в работе со скотом. Ей было неприятно, что кто-то посторонний давал ей понять, что ее присутствие здесь нежелательно.
   — Послушайте, Мигель, на нашем ранчо не всегда было столько работников, как сейчас. Когда родились мы с братом, моя мать и ее сестры сами вкалывали здесь с утра до вечера. И так продолжалось не один год. Я сама прекрасно знаю эту работу и не боюсь испачкать руки.
   — А вы представляете, что будет, если вы сломаете руку или хотя бы палец? Вы испортите себе всю карьеру!
   — Если моя карьера закончится, я смогу пережить это. Чего я терпеть не могу, так это когда меня ограничивают.
   Он вытянул руки ладонями вперед, как бы показывая, что не намерен с ней спорить.
   — Собираетесь совершить безрассудный поступок — ради бога. Я не буду вам препятствовать.
   — Но вы бы не хотели, чтобы я его совершила, — добавила за него Анна.
   Он тяжело вздохнул. Ну почему именно он должен иметь дело с такой капризной женщиной?
   — Не имеет никакого значения, чего я хочу. Это ваше ранчо. Думаю, вас совершенно не интересует мое мнение.
   Анна подбоченилась.
   — Это вовсе не мое ранчо! Оно принадлежит моим близким.
   Он избегал ее взгляда, давая понять, что Анна пустыми разговорами отвлекает его от важных дел. Ну и ладно, подумала она. В конце концов, он первый начал.
   — А разве это не то же самое? — спросил он.
   — Нет! И напрасно вы так думаете обо мне.
   — А как я думаю? — удивленно вскинул он брови.
   — Что я какая-то принцесса, которой надо угождать.
   Опасный темный свет загорелся в его глазах.
   — Хотите заставить меня поверить в то, что вам приходилось страдать и бороться, чтобы свести концы с концами? Я не дурак, Анна. Вы рождены в богатстве и не представляете, что значит жить по-другому.
   Откуда у него такое представление о ней? Впрочем, это не имеет никакого значения. Пусть думает о ней что хочет.
   — А моя мать считает вас хорошим человеком. Видимо, она ошибается.
   Анна повернулась и зашагала прочь. Она подошла к забору, отгораживающему загон, вскочила на него и спрыгнула на землю по другую сторону. Пусть Мигель отстанет от нее. Она дома в отпуске. Если ей хочется помогать ковбоям, она будет это делать.
   Спустя час по ее грязному лицу струился пот. Она давно уже скинула джинсовую куртку, и теперь ее розовая блузка была сплошь заляпана навозом. Но даже это не заставило ее забыть колкие замечания Мигеля. Анна все еще кипела, вспоминая его слова. Несмотря на то, что он работал всего в нескольких шагах от нее, она ни разу не повернулась в его сторону.
   — Поосторожней, Анна, вот с этим бычком, — предупредил ее один из ковбоев. — Он очень сильный и своенравный.
   К нему в это время приближался другой ковбой с раскаленным железом, чтобы поставить клеймо. Анна схватила бычка за задние ноги.
   — Я осторожно, — заверила она ковбоя. — Давайте быстрее и…
   Договорить она не успела — в следующий момент спиной упала на землю, в глазах разорвались яркие белые огни.
   — Анна! Анна, ты слышишь меня? Настойчивый мужской голос призывал ее очнуться и открыть глаза. Анна попыталась различить что-нибудь сквозь паутину, плавающую перед глазами.
   — Мигель? Это вы? — слабым голосом спросила она.
   Холодные, грубые пальцы дотронулись до ее виска, и она поняла, что что-то случилось с головой. Боль пронизывала ее насквозь, подобно молнии.
   — Да. Это Мигель, — ответил мужской голос.
   Сильной рукой он приподнял ее.
   — Что… произошло? — спросила она.
   — Сильный удар, — пояснил он, — Ты видишь меня?
   Анна изо всех сил попыталась сосредоточить взгляд на его темном лице. К счастью, перед глазами начало проясняться.
   — Да. Удар пришелся по голове? — Она дотронулась до лба. Лоб болел, как будто по нему изо всех сил ударили молотком.
   — Прямо в висок.
   — Удар был очень сильный, босс, — заметил один из ковбоев. — Может быть, ее отвезти к доктору?
   — Ты, наверное, прав, Джим, — согласился с ним Мигель. — Так что продолжайте работать, пока я отвезу Анну на ранчо.
   — Нет! — крикнула Анна и сделала попытку вскочить на ноги.
   — Не двигайся! — Ответный окрик Мигеля подействовал на Анну. Она отшатнулась от него, едва удержавшись на ватных ногах.
   — Со мной все в порядке. Не нужно никакого врача.
   — У тебя, наверное, сотрясение мозга, — предупредил ее Мигель.
   — Ничего подобного. Зрение вернулось, меня не тошнит. Просто болит голова. У любого заболит при таких обстоятельствах.
   Мигель жестом велел ковбоям возвращаться к работе, потом взял Анну за руку и отвел в конец загона, где они могли поговорить без посторонних глаз.
   — Почему ты все время споришь со мной? У тебя действительно сильный ушиб, — расстроенным голосом сказал он. — Тебе надо принять пару обезболивающих таблеток, а потом я отвезу тебя на ранчо.
   — Зачем? Мне не надо возвращаться на ранчо.
   Он окинул ее сердитым, непонимающим взглядом, и Анне очень захотелось каким-то образом стереть с его лица всезнающее выражение.
   — Тебе здесь нельзя оставаться, — ответил он. — Но ты ведь все равно не послушаешься.
   — Ну конечно, тебе так хочется сказать мне: «Я же говорил!»
   В этот момент Мигель ощутил непреодолимое желание встряхнуть ее за плечи, а потом крепко прижать к себе. Он никогда в жизни не испытывал такого испуга, когда услышал удар копыта о ее голову, а затем увидел ее безжизненно лежащей на земле с белым лицом.
   — Меня совершенно это не волнует, Анна. Она постаралась проглотить обиду от его слов. Она ведь вовсе не обязана нравиться ему.
   — Ты хочешь сказать, что мое присутствие здесь тебе неприятно. Ты терпишь меня только из-за моей матери.
   Вдруг его рука обхватила ее за голову и притянула к себе.
   — Что ты знаешь обо мне, Анна Мердок Сандерс? Ты уже год не была на ранчо. Ты вообще не знала о том, что твоя мать наняла нового управляющего. Я прекрасно понимаю, о чем и о ком ты беспокоишься.
   От гнева краска залила ее лицо.
   — Думаю, что у тебя запутались не только мысли, но и руки, — прошипела она сквозь стиснутые зубы.
   Что-то вспыхнуло в его глазах, и в следующий момент он крепко прижал ее к себе и страстно поцеловал в губы. Протест замер у нее в горле. Она попыталась оттолкнуть его, но гнев ее улетучился так же внезапно, как и появился. Она вся отдалась во власть его крепких рук и теплых губ.
   Ей показалось, что прошла целая вечность, прежде чем он оторвался от нее. Ноги у нее дрожали еще сильнее, а голова раскалывалась от боли. К тому же она вдруг почувствовала унижение оттого, что не смогла оттолкнуть Мигеля.
   — Ты вообще слишком много думаешь. Но обещаю тебе, что больше ни мои мысли, ни руки не запутаются.
   — Лучше этой новости я не слышала уже много лет.
   Мигель сам не знал, что это вдруг нашло на него. Он вовсе не хотел целовать Анну Мердок Сандерс! Но тем не менее не только поцеловал, но и не хотел выпускать ее из своих объятий.
   — Ты сейчас хорошо видишь? — спросил он, стараясь быть спокойным.
   Анна не сводила глаз с его губ, думая, что она одна из многих женщин, которых целовали эти губы. И то, что произошло сейчас, не имеет для него никакого значения.
   — Лучше, чем раньше! — ответила она.
   — Хорошо. Тогда быстро садись на свою лошадь и скачи отсюда, пока я не сказал или не сделал что-то, о чем потом буду жалеть.
   Анна повернулась и пошла в глубь загона. Она воспользовалась обезболивающей таблеткой, которую ей разыскал повар. Потом вскочила на Джинджер и поскакала домой.
   Скорее забыть этого человека!

Глава ТРЕТЬЯ

   — Анна! Анна, проснись! Настойчивый, взволнованный голос моментально разбудил Анну.
   — Что случилось? — Она посмотрела на будильник — была полночь.
   — Дорогая, нам только что позвонили из Южной Америки. По-видимому, с Адамом произошел несчастный случай на одной из нефтяных вышек.
   Анна вскочила в кровати, от резкого движения заболела голова, и она застонала.
   Хло села на кровать рядом с ней и обняла дочь за плечи.
   — Прости, дорогая, что пришлось разбудить тебя среди ночи. Но мы с твоим отцом уезжаем через несколько минут.
   Анна с беспокойством взглянула на мать.
   — Сейчас? Ночью? Он серьезно пострадал?
   Хло покачала головой.
   — Нет, возможно, не так серьезно. Человек, который позвонил нам, только сказал, что Адам попал в больницу со сломанной ногой.
   — Слава Богу, — пробормотала Анна. Брат всегда был ей опорой. Даже когда они жили далеко друг от друга, она всегда чувствовала его присутствие, так же как и он. — А вы не считаете, что мне тоже надо поехать? Я хочу повидать его, — сказала она, быстро сбрасывая одеяло.
   — Не сегодня, — ответила Хло. — Как ты поедешь с такой шишкой на голове? Кроме того, может случиться, что Адаму потребуется операция на ноге, тогда мы с отцом можем задержаться там на неопределенное время. Будет лучше, если ты останешься здесь присматривать за лошадьми.
   Анна согласно кивнула.
   — Безусловно, я сделаю все, что от меня потребуется.
   Хло с любовью прижала ее к себе.
   — Я так и знала, что смогу на тебя положиться.
   Она заставила Анну снова лечь.
   — Постарайся как следует отдохнуть и ни о чем не печалься. Мы позвоним тебе сразу же, как только все выясним. А утром, если сможешь, съезди, пожалуйста, к Мигелю и объясни ему, что произошло. Скажи, что нас не будет несколько дней.
   — Поехать к Мигелю? Мама, но в этом нет никакой необходимости! Он сам приедет сюда к обеду. Тогда я ему и расскажу.
   — Нет, он не приедет к обеду. Он должен будет поехать в Аламогордо договариваться насчет корма для лошадей, — сказала Хло.
   — Ну, тогда я скажу ему, когда он вернется.
   Хло удивленно посмотрела на нее, и Анна поспешила добавить:
   — Ладно, ладно, мама. Мне очень хочется поехать к Адаму, а не оставаться здесь с… Мигелем Чейзом! Ты, наверное, уже знаешь, что мы… поругались.
   Хло всплеснула руками.
   — Значит, вам надо помириться. Я не буду спокойной и не смогу сосредоточить внимание на Адаме, если не буду уверена, что здесь все в порядке. Для этого надо, чтобы делами занимались вы с Мигелем.
   Анна всегда любила помогать родителям, чтобы хоть как-то отплатить им за прекрасное детство, которое они ей подарили. Но почему, черт возьми, ей надо делать это вместе с Мигелем Чейзом?
   — Не беспокойся, — заверила Анна мать. — Я не подведу тебя. Если будет надо, я убью Мигеля и уговорю вернуться Лестера.
   — Здорово, — ответила мать. — А что такого сделал Мигель, чтобы так взволновать тебя?
   — Ну… — Анна открыла и закрыла рот, потом подумала, что с матерью следует быть честной. — Он поцеловал меня!
   Хло рассмеялась.
   — Ну, Анна, теперь я вижу, что мне не следует беспокоиться о тебе.
   Она повернулась и вышла, а Анна откинулась на подушки. Было уже начало третьего. Скоро наступит утро и встреча с Мигелем.
   Анна прекрасно помнила этот бревенчатый дом, прилепившийся к склону горы. Она всегда наслаждалась красотой окружающей природы и покоем, который царил кругом. Все это так контрастировало с суетой, постоянно царившей на ранчо…
   Интересно, что нравится здесь Мигелю и что привело его сюда? Анна позвонила в дверь. Прошло довольно много времени, прежде чем дверь открылась. Когда Мигель возник на пороге, она увидела, что застала его за бритьем. На нем были только джинсы и ботинки. Вокруг шеи белое полотенце.
   — Извини за беспокойство, — как можно холоднее произнесла она, — но мне надо поговорить с тобой до того, как ты уедешь в Аламогордо.
   Он стянул полотенце, промокнул им остатки крема на щеках и верхней губе.
   — У меня на экстренный случай есть мобильник.
   Мать ничего ей о мобильнике не сказала, и мысль о том, что она сделала это нарочно, заставила Анну нахмуриться.
   — Я этого не знала, — буркнула она.
   — А что произошло? — спросил он и жестом пригласил ее войти. Анна удивилась перемене, произошедшей внутри дома. Лестер и его жена увезли все вещи, и теперь мебели было мало, но тем не менее комнаты поражали чистотой и уютом.
   Не дожидаясь приглашения, Анна села на диван, покрытый коричневым пледом.
   — Ты знаешь, что мой брат находится сейчас в Южной Америке? — спросила она.
   Мигель стоял посреди большой комнаты, чтобы не продлевать ее визит. Вот уж об этом ему не стоит беспокоиться, подумала Анна. Она вылетит отсюда как пробка из бутылки, только выполнит поручение Хло.
   — Да, твой отец говорил мне об отъезде Адама. Ему очень не хотелось, чтобы сын уезжал, но он решил, что так будет лучше и для него, и для дела.
   Анна кивнула.
   — Так вот, с ним произошел несчастный случай, и родители вылетели туда.
   — Что-нибудь серьезное? Анна покачала головой.
   — Мы так не думаем. Конечно, сломанная нога — это плохо, но никакой угрозы для жизни нет.
   У него вырвался вздох облегчения.
   — Ну и слава Богу! Так что твоя мать велела мне передать? Она хочет, чтобы я сам приглядывал за лошадьми в ее отсутствие или чтобы нанял кого-нибудь?
   — Я сама займусь лошадьми.
   Анна поднялась с дивана и тут же пожалела об этом. Она видела, как Мигель оценивающе осмотрел ее с головы до ног, в его взгляде было написано явное сомнение, что она справится.
   — Ты?
   — А что?
   Выражение его лица ничуть не изменилось, разве что он слегка поднял брови.
   — Не хочешь пойти на кухню сварить себе кофе, пока я оденусь?
   Что уж теперь одеваться, подумала она, злясь на себя за то, что отметила и оценила его сексуальность. Теперь он так и будет стоять у нее перед глазами — полуобнаженный, с мощными мускулами и широкой грудью. Она знает теперь, какого великолепного кофейного цвета у него кожа.
   Краска залила ее лицо, и она поторопилась спросить:
   — А у тебя есть кофе?
   — Да, позавтракаешь со мной?
   Она покачала головой.
   — Не хочу.
   Он нахмурился.
   — Ты вообще умеешь готовить или это должна делать для тебя мать?
   — Моя мать ничего не должна делать для меня. И я умею готовить. А ты?
   Он улыбнулся.
   — Конечно.
   Он пошел к выходу, по дороге обернулся и сказал:
   — Я буду готов через пять минут.
   Когда он вошел в кухню, то застал Анну сидящей на высоком табурете с чашкой кофе в руке. Он поразился красоте девушки с блестящими волосами, светлой кожей и зелеными-зелеными глазами.
   На ней была блуза абрикосового цвета, заправленная в голубые джинсы. Прекрасные сапожки ручной работы и фетровая шляпа на шнуре за спиной. На запястье серебряный, отделанный бирюзой браслет, такие же бирюзовые серьги в ушах.
   Она олицетворяла собой все то, что Мигель презирал в женщинах. И все же он понимал, что по внешности судить о ней нельзя. Возможно, она вовсе не такая избалованная, как Чарлин. Но тоже молода и богата.
   — Родители тебе утром не позвонили?
   Он подошел к холодильнику и достал бекон и яйца.
   — Нет. Я разговаривала только со своими тетками и рассказала им, что произошло. Обе они просили тебя сказать, если от них потребуется какая-то помощь…
   — У них есть собственные ранчо, о которых им надо заботиться, — ответил он, поджаривая бекон на сковороде.
   Анна наблюдала за ним у плиты.
   — Тебе не нравятся Роуз и Джастин? — спросила она.
   — Они мне очень нравятся. Именно поэтому я не хочу загружать их работой, с которой прекрасно справлюсь сам. А вот ты… я не уверен, что ты сможешь полностью заменить Хло.
   Анна поняла, что последнее его замечание было вызвано желанием разозлить ее. Не получив никакого ответа, он обернулся и удивленно взглянул на нее. Она спокойно пила кофе.
   — Молчание — золото?
   Она подняла на него глаза.
   — Да не волнуйся ты, я вполне могу позаботиться о лошадях.
   — Похоже, тебе еще рано вставать с постели. Какая у тебя огромная шишка на лбу! Болит голова?
   — Тетя Джастин вчера вечером принесла таблетки от головной боли. Она же медсестра и хотела убедиться, что у меня нет сотрясения мозга.
   — Ну и какой диагноз поставила тебе твоя тетя?
   — Что у меня необычайно крепкая голова.
   — Не стоило и ехать. Я мог бы ей сам сказать об этом.
   Анна не знала, почему этот мужчина так притягивал ее к себе. Умом она понимала, что лучше и на сто ярдов не приближаться к нему, а все остальное ее существо молило дотронуться до него, почувствовать его запах, без конца целовать его губы.
   Она импульсивно соскользнула со стула и подошла к нему, стараясь все же, чтобы между ними сохранилось расстояние хотя бы в несколько дюймов. Даже сквозь едкий запах жареного бекона она ощущала запах его чистой кожи, слабый аромат лосьона.
   — Что ты готовишь? — спросила она.
   — Яичницу с беконом.
   — Разве ты не знаешь, что это вредно?
   Он полуобернулся, взглядом задержавшись на ее губах.
   — Мне, на самом деле, многое вредно.
   Жаркий огонь вспыхнул внутри Анны.
   Сейчас ей казалось невероятным, что еще месяц назад она думала, что уже никогда не захочет ни одного мужчину. Стоя рядом с Мигелем, она поняла, что значит хотеть мужчину. Она никогда не испытывала этого чувства по отношению к Скотту. Как, впрочем, и к кому-либо еще. До тех пор, пока не встретила Мигеля. Эта мысль волновала и пугала ее.
   — Тогда почему ты… позволяешь себе? — спросила она.
   Он усмехнулся и отвернулся к сковороде. Анна с облегчением перевела дыхание.
   — Человеку отпущено на земле мало времени. Поэтому глупо отказывать себе в удовольствиях.
   — Так ты не просто ковбой, ты еще и философ, — заметила Анна, скрестив руки на груди.
   — Нет, я ковбой, просто имею свою точку зрения на некоторые вещи, — ответил он.
   — И ты всегда был ковбоем?
   — Да, я всегда был ковбоем и еще некоторое время совмещал это со службой у шерифа. Я был его помощником.
   — Здесь?
   — Нет, в провинции Берналильо.
   — Но это значит, и в Альбукерке.
   — Да.
   Она думала, что он расскажет ей что-то еще, но он промолчал, ловко выкладывая яичницу на тарелки. Анне стало любопытно, где он так научился готовить. То ли его заставила жизнь, то ли ему это нравилось.
   Она помогла ему накрыть на стол, который стоял возле окна. Оттуда открывался прекрасный вид на гору, поросшую сосновым лесом. Она зачарованно смотрела на раскрывшуюся перед ней дикую красоту, и Мигель удивленно спросил:
   — Разве ты никогда не смотрела из этого окна?
   — Смотрела, конечно, но это было давно. Мы с братом часто приходили сюда, это было наше любимое место на ранчо. Этот дом построил мой отец для медового месяца с мамой. Они ездили сюда, когда им хотелось побыть наедине. А спустя несколько лет дом отдали главному надсмотрщику.
   — Когда я нанимался к вам, у меня был дом недалеко от Руидозо, — сказал Мигель. — Я хотел продолжать жить в нем, но Хло и слышать об этом не желала. Она из практических соображений хотела, чтобы я жил на ранчо. Поэтому пообещала, что если я продам свой дом, а потом, может статься, уволюсь, то она добавит мне денег на новый дом. Но я влюбился в это место с первого взгляда.