Бэгуэлл Стелла. Побежденные любовью

   Адам, кажется, не предполагает, что с лошадьми гораздо легче иметь дело, чем со строптивым управляющим. С того вечера, когда она играла на фортепьяно для него, он так и не появился ни разу. Она ненавидела себя за то, что скучает по нему, и пыталась убедить себя, что для нее же лучше, когда его нет рядом.
   — С лошадьми у меня все в полном порядке, — заверила она брата.
   — »Городская девушка снова в седле…» — пропел он слова из известной песенки. — Готов поспорить, что тебе не хватает огней рампы и аплодисментов.
   — Я слишком занята тем, что постоянно вычищаю грязь из-под ногтей после конюшни, чтобы думать о музыке.
   Он недоверчиво хмыкнул, потом серьезно спросил:
   — С тобой все в порядке, сестра? Знаешь, ты во всем можешь полагаться на Мигеля. В сложной ситуации всегда обращайся к нему.
   — Мигель сам всегда очень занят, — ответила она, решив, что никогда не будет просить его ни о чем.
   Возникла долгая пауза, и сквозь разделяющие их тысячи километров Анна чувствовала, как брат переваривает и оценивает ее ответ.
   — Ты ведь не была дома с тех пор, как уволился Лестер, — наконец произнес он вслух. — Как тебе показался Мигель?
   Анна закрыла глаза. Она даже себе не могла признаться в том, насколько глубоко Мигель проник в ее душу. А уж сказать об этом брату и вовсе невозможно.
   — Он показался мне очень компетентным.
   — Я знаю, насколько он компетентен, сестренка. Я хотел узнать, понравился ли он тебе.
   — Почему это вдруг?
   Он вздохнул.
   — Потому что, когда я впервые произнес его имя, ты просто застыла.
   У Анны вырвался стон.
   — Да ничего я не застыла! Ты даже меня не видишь. Откуда ты знаешь, в какой я тут позе и какое у меня выражение лица!
   Опять последовала долгая пауза, потом брат сказал:
   — Ты стала какая-то нервная. Наверное, между вами что-то происходит.
   — Ты с ума сошел? Я его едва знаю!
   Анна думала, что брат продолжит свои предположения, но он неожиданно сказал:
   — Тогда тебе надо с ним познакомиться поближе. Он великолепный человек. И очень одинокий. Ему бы понравилась твоя компания.
   — Мама говорит, что он не любит женщин. А я как раз женщина, — сухо напомнила она Адаму.
   — Ну и хорошо. Ты должна заставить его понять, что не все женщины такие, как его жена.
   Анна тут же ухватилась за возможность что-нибудь разузнать.
   — Ты знаешь его жену?
   — Только то немногое, что он мне сам рассказал. Но вырисовывается жуткая картина. А ты знаешь, что у них есть сын?
   — Ты сказал — сын?
   У Анны застыло все внутри, она уставилась неподвижным взглядом на телефон.
   — Да. Мне кажется, ему сейчас лет одиннадцать-двенадцать. Мигель много о нем не рассказывает. Но когда рассказывает, сразу видно, как по нему скучает. Плохо, что он не может часто с ним бывать.
   — Но хотя бы видит его регулярно?
   — Мигель на ранчо уже больше года, и я ни разу не слышал, чтобы сын к нему приехал. И Мигель, по-моему, тоже не ездил в Техас. Но я не спрашивал. Стараюсь не лезть в чужие дела.
   Потом Адам начал говорить на другие темы, но Анна почти ничего не слышала. Ее мысли все время вертелись вокруг того, что она только что узнала о сыне Мигеля. Где он сейчас, почему Мигель никогда не говорит о нем?
   После разговора с Адамом Анна пошла в ванную.
   Она приняла решение выкинуть Мигеля из головы. Ее вообще не касается, есть у него сын или нет. Но все время звучали слова Адама: Мигель очень одинок, он очень скучает по своему сыну.
   Одно решение сменялось другим. Наконец она сдалась и решила последовать совету Адама: составить компанию Мигелю. Она сможет забыть о нем только тогда, когда он сам попросит ее об этом.
   Анна сделала легкий макияж, но так, чтобы у Мигеля не было повода подумать, что она хочет соблазнить его. Потом вынула из холодильника холодное мясо, которое приготовила еще вчера. Мясо, хлеб и овощи она сложила в сумку и отправилась на маленьком автомобиле на ранчо. На полпути она встретила Мигеля, который ехал ей навстречу.
   — Ты куда? — спросил он.
   Анна изумленно смотрела на него. Она никогда не видела его таким. Безукоризненно выглаженная белая рубашка, чистая серая фетровая шляпа. Он явно куда-то собрался.
   — Я решила… навестить тебя.
   Она посмотрела на сумку с продуктами. Наверное, разговор с Адамом лишил ее рассудка. Надо быть полной идиоткой, чтобы решить, что Мигелю нужна ее компания.
   — А что-то произошло? — спросил Мигель.
   — Нет. Я… — Она пожала плечами, от души жалея о своем поступке. — Почему-то я подумала, что ты еще не ел, а у меня много мяса.
   Он внимательно посмотрел ей в лицо, явно ожидая подвоха.
   — Вообще-то я решил отправиться куда-нибудь поужинать.
   — А-а…
   В ее глазах появилось такое разочарование, что Мигель выругался про себя. Но ведь за последние три дня она не сделала ни одной попытки встретиться с ним. Поэтому ему показалось очень подозрительным, что она вдруг решила с ним поужинать.
   — Почему бы тебе не сказать прямо, что ты задумала, — сказал он.
   Анна вся напряглась.
   — Я ничего не задумала, — холодно ответила она. — Просто хотела поужинать с тобой. Но совершенно очевидно, что у тебя другие планы.
   Она включила мотор и уехала. Всю дорогу ее лицо пылало от унижения.
   Хороший урок, думала она. Мужчины все узколобые эгоисты. Впервые она поняла это со Скоттом, а теперь вот Мигель напомнил ей об этом.
   В тот самый момент, когда она решила больше ни разу в жизни не делать дружеских шагов навстречу мужчинам, дорогу ей внезапно загородил автомобиль Мигеля. Она резко нажала на тормоза. Щебенка брызнула во все стороны, а ее машина остановилась всего в половине фута от автомобиля Мигеля.
   Дрожа от гнева и страха, она выбралась, из машины. Мигель уже стоял на дороге.
   — Надеюсь, что твои родители платят страховку, если ты привыкла ездить подобным образом, — усмехаясь, сказал он.
   — Ты хотел, чтобы мы оба разбились? Мигель не мог не заметить, как от гнева вспыхнули ее глаза. Она на самом деле была красивой женщиной. Но еще более красивой ее делал гнев, от которого пылали щеки и глаза. Иногда он специально провоцировал ее, чтобы насладиться этим зрелищем.
   — Ты уехала, даже не попрощавшись. Я решил предоставить тебе эту возможность.
   Его слова были настолько неожиданными для нее, что она не смогла сдержать улыбку.
   — Ты с ума сошел, — сказала она.
   Он смотрел, как ветер развевает ее огненные волосы.
   — Хочешь поехать со мной в город поужинать?
   — Не надо притворяться, что ты сам этого хочешь. Я бы предпочла, чтобы ты всегда говорил мне правду.
   Да, Мигель действительно хотел, чтобы Анна поехала с ним. Он прекрасно понимал, что она не та женщина, которую было бы разумно пустить в свою жизнь. Но он также понимал, что никто его так не волнует, как она.
   — Если бы я не хотел, чтобы ты поехала со мной, не просил бы тебя об этом.
   Его лицо было почти скрыто широкими полями шляпы. Анна несколько мгновений размышляла, что ей делать. Она же специально ехала, чтобы увидеть его, побыть с ним и, возможно, что-то узнать о его сыне. И поездка в Руидозо может быть очень кстати. Они будут в общественном месте, где вряд ли возможна какая-то физическая близость.
   — Хорошо, — ответила она. — Я только оставлю свою машину на ранчо.
   Уже через пять минут Анна сидела с Мигелем в его черном «эксплорере».
   Когда они остановились у светофора, Анна подумала, что впервые со времени своего приезда уезжает с ранчо. Она была так занята, что время пролетело незаметно, но совершенно не скучала. И что странно, не скучала она ни по игре на фортепьяно, ни по путешествиям.
   — Я слышала, что выгул на пастбище закончился, — сказала она, когда машина вновь набрала скорость.
   — Кто тебе сказал?
   — Один из твоих помощников. А почему ты мне сам не сказал об этом?
   — Я был занят. У меня не было времени ехать в конюшню.
   Он лжет, подумала Анна, но решила ничего не говорить. Хотя его явное стремление отдалиться от нее озадачило ее.
   — Если бы я знала, что Коул Портер повергнет тебя в такое настроение, я бы лучше сыграла Бетховена, — попыталась пошутить она.
   Но Мигелю не хотелось говорить об этом. Последние три дня он старался забыть, как она выглядела, забыть ту прекрасную музыку, которая рождалась под ее пальцами, а больше всего то желание, которое он увидел в ее глазах. Именно поэтому он ушел тогда, не попрощавшись, и не возвращался. Она являла собой искушение, которое он не мог преодолеть.
   — У меня не было никакого такого настроения, Анна.
   Она взглянула на него и вдруг поняла, какое же наслаждение вот так сидеть рядом с ним, смотреть на него.
   — Значит, ты не хотел быть со мной.
   — Я не говорил этого. Но теперь, когда ты сама произнесла эти слова, думаю, нам надо быть честными друг с другом. — Он тяжело вздохнул.
   Она смотрела на него, ожидая продолжения. Мигель почувствовал ее взгляд и повернулся к ней.
   — Мы не можем быть вместе, — сказал он. — Мы будим друг в друге самые плохие воспоминания.
   «Странно, что он сказал это, — подумала Анна. — Самые лучшие воспоминания в моей жизни были как раз о его объятиях».
   — Почему? — спросила она.
   — Потому что мы с тобой как лед и пламень. Мы можем уничтожить друг друга.
   Родная мать Анны уничтожила почти все, к чему прикасалась. У нее была возможность любви и счастья, но она сделала свою жизнь кошмаром. Анна боялась, что и она сама может оказаться в таком же положении. Особенно когда она смотрела на Мигеля и желала того, что никогда не может произойти.
   — Тебе не кажется, что ты преувеличиваешь? — спросила она. — Да, мы разные люди, но барьер можно преодолеть.
   — Вот это преодоление больше всего и беспокоит меня, Анна.
   — Не знаю, почему это должно так беспокоить тебя. Ведь мой отец не заставит тебя под страхом смерти жениться на мне, раз мы с тобой целовались.
   — Может быть, для тебя поцелуй ничего и не значит. Но для мужчины это зеленый свет. Все очень просто.
   Чем дальше, тем сильнее его слова ранили ее. Она надеялась в душе, что не только страсть или гнев заставили его обнять и поцеловать ее.
   Она устало вздохнула.
   — Хотя я не спала ни с одним мужчиной, я понимаю мужчин и их поведение, Мигель. Шесть недель назад я даже собиралась выйти замуж.
   Он удивленно посмотрел на нее.
   — Ты была помолвлена?
   Она кивнула, сама удивляясь, почему вдруг призналась в этом. У нее не было намерения когда-либо рассказывать ему. Какая женщина в здравом уме станет рассказывать о том, как ее обманули?
   — Да, и даже готовилась к свадьбе, — продолжала она.
   — А что же произошло? Ты решила, что он не вписывается в твою блестящую карьеру?
   — Да, с другой женщиной у него на плече. Трое — это уже толпа. Особенно когда речь идет о браке.
   — Ты хочешь сказать, что он изменил тебе?
   Ее губы растянулись в усмешке. Слава богу, предательство Скотта больше не причиняло ей боли, просто она теперь знала цену мужчинам и их верности. Надо быть ненормальной, чтобы доверять кому-то.
   Она вздернула подбородок.
   — Когда ты входишь в комнату и застаешь своего жениха в постели с другой женщиной, это не есть измена. Это… это плохо, но можно пережить.
   Мигель даже представить себе не мог, что такое могло произойти с Анной. Ведь она настоящая красавица, и хотя иногда кажется холодной и недоступной, но отблески внутреннего огня он замечал в ней не раз. Как мог мужчина изменить ей с другой? Она способна дать больше, чем он может мечтать. Да, но страсть — это еще не все, напомнил себе Мигель. Этому-то Чарлин его научила.
   — Значит, твой жених оказался неразборчивым в связях, и поэтому ты с разбитым сердцем вернулась домой? — спросил он.
   Давно следовало догадаться, что Анна вернулась домой не просто в отпуск. Ничего удивительного, что она так страстно ответила на его поцелуй. Искала, кто может успокоить ее женскую гордость, и по какой-то причине выбрала его.
   — У меня вовсе не разбитое сердце. Сейчас, когда наши с ним отношения в прошлом, я думаю, что никогда по-настоящему не любила его. На самом деле я даже рада, что он исчез из моей жизни.
   — Черт, ты говоришь о нем как о старом платье, которое ты решила выбросить.
   — Совсем наоборот. У меня есть платья, которые мне дороже, чем этот… обманщик.
   Мигель понимал, что она была вправе рассердиться, но не мог допустить, что она может быть такой же безжалостной, как и Чарлин, которая бросила его, как старую ненужную вещь.
   — В тот день, когда на ранчо приехал Рой, я действительно подумал, что ты… не бессердечная особа. Но сейчас я сомневаюсь, любишь ли ты вообще кого-нибудь.
   Она сжала зубы, чтобы не дать выход клокотавшему в ней гневу.
   — Ты считаешь меня бессердечной, потому что у меня хватило здравого смысла выгнать лжеца и обманщика? Кому ты делаешь хорошо, продолжая вздыхать по своей бывшей жене? Если бы она была стоящей женщиной, ты бы не отпустил ее, верно?
   — Что ты знаешь о моей бывшей жене? — в ярости воскликнул он.
   — Ничего! Кроме того, что она была су… трудным человеком. Или это не так? Может быть, вина за развод лежит на тебе? И поэтому ты не видишься с собственным сыном?
   Как только эти слова слетели с ее губ, Анна пришла в ужас. Она вовсе не собиралась произносить их. Но он так действовал на нее, что малейший взгляд, мимолетное слово могли тут же взвинтить ее.
   Лицо Мигеля мгновенно окаменело. Не отрывая глаз от дороги, он начал медленно краснеть.
   — Кто рассказал тебе о моем сыне? Что, кто-то уже сплетничает?
   Несмотря на сковавший ее ужас, Анна взорвалась:
   — Вряд ли это можно назвать сплетнями! Или ты стыдишься собственного ребенка?
   Мигель резко нажал на тормоза и свернул к обочине. Потом повернулся к ней.
   — Я не стыжусь своего сына! А ты больше никогда не смей говорить о нем!
   — Почему? — осмелилась спросить она.
   — Потому что это тебя совершенно не касается!
   Анна вдруг поняла, что в его глазах горит не только гнев. Ее слова невольно обнажили в нем что-то, что отчетливо отразилось в его взгляде.
   — Да, меня это не касается. Зато должно касаться тебя!
   — Что ты хочешь этим сказать?
   — Я хочу сказать, что узнала о твоем сыне, к сожалению, от своего брата. Поэтому мне не кажется, что ты гордишься своим отцовством.
   — Ты даже не представляешь, насколько ты не права в своих суждениях обо мне! Обо мне и о моих взаимоотношениях с сыном.
   Он говорил с ней тихим, угрожающим тоном. Анне показалось, что он готов буквально задушить ее. Но ей уже было совершенно все равно, она переступила грань. Она сделала это, потому что не могла иначе.
   — Ты тоже думал, что я не гожусь ни на что другое, кроме как играть на фортепьяно, — парировала она.
   Ее слова попали в цель. Он вздохнул и откинулся на сиденье.
   — Мигель, я вовсе не хотела сказать, что ты плохой отец. Я просто хотела побольше узнать о твоем сыне. Почему, например, его нет здесь с тобой, — более мягким тоном произнесла она.
   Он ничего не ответил. Анна вздохнула, потом, почувствовав, что слезы начинают застилать глаза, отвернулась и стала смотреть в окно.
   — Наверное, я обидела тебя… ты просто не хочешь делиться со мной этой стороной своей жизни.
   В машине повисло долгое молчание. Повернувшись к Мигелю, она увидела, что гнев на его лице сменился печалью.
   — Ох, Анна, — мягко сказал он, — ты не должна обращать на это никакого внимания. Зря ты вмешиваешься в мою жизнь… ничего хорошего из этого не выйдет. Ни для кого из нас. Ты ведь скоро уедешь отсюда.
   Мигель пытается дать ей понять, что для нее нет места в его жизни, как, впрочем, и на этом ранчо. Отвернувшись, чтобы он не заметил предательскую влагу в ее глазах, она ответила:
   — Возможно, я не скоро уеду отсюда. Может быть, я вообще решу остаться.
   — Ты говоришь ерунду.
   Ей хотелось закричать, но она сдержалась, чтобы не дать ему повод называть ее еще и истеричкой.
   Стараясь сохранять спокойствие, она произнесла:
   — Как можно говорить, что человек несет ерунду, когда решает остаться дома? Если ты можешь сказать такое, то, значит, у тебя нет сердца.
   — Я не это хотел сказать. Просто я считаю, что на твоем месте было бы глупо бросать карьеру.
   — Но ты-то бросил, — напомнила ему Анна.
   — У меня никогда не было никакой карьеры, — изумленно ответил он.
   — Ты же был полицейским.
   — Вот уж не собирался оставаться им до конца своих дней. А у тебя талант. И ты никогда не будешь счастлива, если забросишь музыку. Через пару месяцев тебя здесь не удержишь. Не говоря уже о деньгах, с которыми тебе придется расстаться.
   Всю жизнь Анна выслушивала именно эти слова и поэтому верила, что выбора у нее нет. Как только у нее самой появлялись мысли о том, чтобы бросить музыку, чувство вины захлестывало ее. Она не хотела быть неудачницей, как Белинда. Но неужели она никогда не будет иметь семью, дом?
   — Всегда легко давать советы людям, стоя от них по другую сторону забора.
   Он вздохнул, потянулся к ключу зажигания, но остановился.
   — Я думаю, что ты сама не знаешь, чего хочешь, Анна.
   Две недели назад она согласилась бы с ним. Но теперь знала наверняка, чего хочет. Она хочет быть рядом с Мигелем. Хочет прикасаться к нему. Хочет играть для него. Хочет просыпаться рядом с ним каждое утро, смотреть на горы и знать, что она дома.
   Но как она могла сказать ему об этом? Он равнодушен к ней. Считает ее молодой вертихвосткой.
   — А ты-то сам знаешь, чего хочешь? — мягко спросила она.
   С каменным выражением лица он включил зажигание.
   — Именно сейчас я хочу поужинать, — ответил он. — А что касается твоего вопроса, то это мое дело, но никак не твое.
   Анна в смятении вспоминала слова брата о том, что Мигель одинокий человек и ему нужно ее общество. Может, она сошла с ума, поверив ему?
   — Я постараюсь запомнить это, — пообещала она.
   Ужин прошел спокойно. Мигель взял бифштекс, Анна — креветочный салат. Они болтали о местных происшествиях, о ранчо и о предстоящей работе. Но, несмотря на это, Анна чувствовала, что между ними пролегла пропасть. Не понятно, почему это произошло: то ли они чересчур много лишнего сказали друг другу, то ли чего-то недоговорили. И она почувствовала облегчение, когда Мигель предложил уйти из ресторана.
   Когда они шли к машине, им навстречу попалась молодая пара. Мужчина вел за руку малыша, женщина на руках несла младенца. Анна посмотрела вслед им с непонятной завистью. Многие из друзей ее детства уже обзавелись семьями. Вайолет была беременна, Хло намекнула, что Эмили тоже ждет ребенка. А у нее на горизонте ни семьи, ни детей.
   Мигель прервал ее мысли:
   — Что-то ты затихла.
   — Я… просто задумалась.
   — А ты что, знаешь этих людей? — спросил Мигель.
   — Нет. Они… просто, глядя на них, я подумала: что для человека значит иметь детей?
   Он скептически поднял брови.
   — А ты сама когда-нибудь хотела иметь детей?
   Она опустила глаза и кивнула в ответ:
   — Я всегда хотела иметь детей.
   — Ну а как ребенок может вписаться в твою жизнь?
   При этом мужа он не упомянул. Потому что сама мысль о мужчине, каком-то мужчине, занимающемся любовью с Анной, была непереносима для Мигеля.
   — Так же, как ребенок вписывается в жизнь любой другой женщины, — ответила она.
   — Но как ты можешь быть матерью?
   Она подняла голову и посмотрела на него темными обиженными глазами.
   — Ты говоришь обо мне как о каком-то уроде! Если я зарабатываю на жизнь тем, что развлекаю других людей, то это не значит, что я чем-то отличаюсь от других женщин. Мне хочется того же, что и им. Мне это нужно.
   Мигель подумал, что Анна не права. Она отличается от других женщин своей карьерой. А если не понимает этого, то рано или поздно столкнется с большой проблемой.
   — Ты уже один раз была вынуждена расторгнуть помолвку. Неужели ты не связываешь это со своей карьерой?
   — Нет. Скотт мне сам разрешил продолжать гастроли.
   — Возможно, Скотт устал от того, что тебя нет рядом. — Он выразительно посмотрел на нее. — Дети и мужья требуют внимания.
   Анна заметила, что они едут вовсе не по той дороге, которая ведет в город.
   — Куда мы едем?
   — Ты что, не узнаешь?
   Она облизала пересохшие губы, сердце вдруг начало колотиться как бы в предчувствии чего-то.
   — Уже темно. А я давно не была в окрестностях Руидозо.
   — Мы едем на гору.
   — Сьерра-Бланка? Но зачем?
   — Не спрашивай.
   Хорошо, что Анна не боялась высоты. Узкая асфальтовая дорога вилась высоко в гору. Она пыталась понять, зачем Мигель везет ее в такое место.
   На вершине горы Мигель заглушил мотор, и они вышли из машины.
   — Ну и что мы будем здесь делать? — спросила она.
   — Наслаждаться видом, — ответил он и, взяв ее за плечи, отвел на смотровую площадку.
   Несмотря на пронизывающий холод, Анна не могла не восхититься открывшейся перед ней красотой горной долины.
   — Ты когда-нибудь приезжала сюда зимой покататься на лыжах? — спросил он.
   — Много раз. Хотя я катаюсь не так хорошо, как мой брат. Но мне всегда удавалось съехать с горы, не сломав себе шею. А ты катаешься с гор?
   — Нет. Я вообще не люблю общественные виды спорта. Но Чарлин любила.
   — Чарлин? Твоя жена? — спросила Анна.
   — Да. Мы были женаты полтора года.
   — Так недолго? Значит, ты давно уже в разводе. И не можешь забыть ее? Почему? — сдавленным голосом спросила она.
   — Ты неправильно поняла меня, Анна. Я давным-давно забыл Чарлин. Но забыть боль, которую она мне причинила, — это совсем другое дело.
   — Расскажи мне, — мягко попросила она.
   — Ты совсем замерзла. Поедем. — Он обнял ее.
   — Я хочу знать, — настаивала она.
   — Чарлин родом из очень богатой и уважаемой семьи в Альбукерке. Я познакомился с ней на благотворительном вечере, который устраивал шериф графства. Она была очень красивой, и мне польстило ее внимание. Я женился на ней, так как думал, что она полюбила меня. И мне казалось, что и я полюбил ее. Но через несколько месяцев я понял, что наш брак был всего лишь очередной авантюрой для нее. И она очень скоро захотела свободы.
   Анна в ужасе смотрела на него.
   — Но если она родила сына, значит, серьезно относилась к замужеству.
   Его лицо окаменело, а от короткого смешка, сорвавшегося с губ, ей стало не по себе.
   — Чарлин пришла в ярость, когда узнала о беременности. Я умолял, делал все, что мог, лишь бы отговорить ее от аборта. Она хотела развода, а я — ребенка. И мы заключили сделку.
   — И что же произошло, когда она родила сына?
   — Когда родился Карлос, у Чарлин вдруг проснулся материнский инстинкт. Она хотела иметь сына и хотела развестись.
   — Но ты пробовал стать опекуном? Он угрюмо кивнул.
   — Да, на первых порах я приложил к этому все силы. Но отец Чарлин был председателем городского совета, а все судьи — его лучшие друзья. Кроме того, у ее семьи было достаточно денег, чтобы судиться со мной до бесконечности. Я сдался, приняв во внимание еще и тот факт, что они могли дать Карлосу гораздо больше, чем я. Чарлин еще раз вышла замуж. Слава богу, ее жизнь теперь устроена. Ее муж относится к Карлосу очень хорошо, как к родному сыну.
   Анна повернулась к нему и положила руку ему на грудь, туда, где билось сердце.
   — Но ты же его отец, Мигель. Тебе не кажется, что ты ему нужен?
   Он проглотил комок в горле, нежно провел пальцами по ее щеке.
   — Я никому никогда не был нужен, Анна. Никому.

Глава СЕДЬМАЯ

   Анна сразу заметила, что с жеребцом не все в порядке, и велела конюху отвести его в конюшню.
   — Перевязать ему ногу? — спросил молодой конюх.
   Анна покачала головой.
   — Нет. Я не знаю, что с ним. Нельзя начинать лечение, пока не узнаем, в чем дело. Мистер Чейз был на ранчо утром?
   — Да, мэм. Он уже уехал.
   Анна хотела, чтобы Мигель осмотрел лошадь и посоветовал, как поступить в данном случае. Но она не могла ждать, пока он вернется на ранчо. Нельзя было медлить с осмотром, вдруг состояние ухудшится. Анна пыталась дозвониться до ветеринара, к которому обычно обращалась ее мать, но тот уехал по вызову на целый день. Второго врача тоже не было. Анна попросила передать, что будет ждать его приезда.
   С того вечера, когда они с Мигелем ужинали в Руидозо, прошла неделя. Теперь она понимала, что он не самонадеянный одиночка, каким ей представлялся. Бессердечная женщина нанесла ему глубокую рану. Он не может забыть о своем неудачном браке, потому что его единственный сын, которого он любит и по которому скучает, живет не с ним. Ему для восстановления душевного равновесия, думала Анна, необходим постоянный контакт с сыном.
   Она не знала, как помочь Мигелю и должна ли вообще помогать ему. Анна постоянно вспоминала его слова, что они с ним очень разные люди, как лед и пламень. Может быть, они действительно не подходят друг другу и он никогда не полюбит ее. Но что поделать с сердцем, которое замирает при одном воспоминании о нем! А какую радость она испытывает, когда он находится рядом! Она любит этого мужчину.
   — Что, черт возьми, он здесь делает? — воскликнул Мигель, не успев спрыгнуть с лошади.
   Элмер, пожилой помощник управляющего, посмотрел на молодого ветеринара, беседующего с Анной.
   — Мисс Анна вызвала ветеринара, — объяснил он.
   Мигель фыркнул.
   — Но почему этого?
   — Хло велела обращаться к нему в отсутствие нашего.
   — Не знаю, как это юнец разбирается в лошадях, но могу поспорить, что пять минут он работает с лошадью, а сорок пять — болтает с Анной.