Сабрина начала задыхаться, и печальное лицо Виктора стало виноватым.
   — Мой друг умер, пока я заканчивал какуюто идиотскую статью о подпольных петушиных боях!
   Сабрина придвинулась к нему поближе и тронула его за колено.
   — Виктор, бессмысленно винить себя в смерти друга. Кто может поручиться, что, окажись ты рядом, Пит остался бы в живых? Вполне возможно, что они убили бы и тебя.
   Он пожал плечами и вытер рукой лицо.
   — Кто знает, — отозвался он упавшим голосом.
   От искреннего сопереживания у Сабрины заныло сердце, и все же ей казалось, что Виктор видит ситуацию несколько однобоко. Со своей колокольни.
   — Значит, после смерти Пита ты бросил преступность и свернул на более безопасную дорожку — недвижимость, цены на нефть, фондовая биржа. Я представить себе не могу, как после десяти лет работы в криминальной хронике ты смог заниматься этой скучищей.
   Виктор посмотрел на девушку так, будто она сошла с ума.
   — Ты и вправду считаешь, что я напрасно так поступил?
   Она покачала головой.
   — Я занимаюсь этим делом, потому что люблю его. И ты его тоже любил.
   Он забрал у девушки фотографию и встал с дивана. Глядя на нее сверху вниз, он сказал:
   — Ты права. Я очень люблю эту чертову работу. И я… да, я пробовал продолжать, словно ничего не случилось. Но не смог. Без Пита это было уже не то.
   — Видимо, вы были с ним очень близки, — мягко заметила Сабрина.
   Виктор кивнул и взглянул на фото.
   — Он был мне почти как брат.
   Сабрина не могла вообразить, что чувствовал Виктор, потеряв столь родного ему человека. У нее было много друзей, но такого близкого — ни одного. Наверно, она слишком много внимания уделяла работе, и, так же как и Виктору, ей не хватало времени на личную жизнь. И чем больше приходилось трудиться, тем легче было не вспоминать об ошибках, допущенных в отношениях с отцом и с Эриком.
   Виктор поставил фотографию на книжную полку. Сабрина встала с дивана и подошла к нему.
   — Ты ушел из криминальной хроники из-за Пита. А теперь снова возвращаешься к ней. Вместе со мной. Почему?
   Он пожал плечами.
   — Сам не знаю. Я спрашивал себя, почему я все-таки не ушел из газеты в тот самый день, когда Кенсингтон сообщил мне о переводе в ваш отдел. Так вот, я согласился, потому что считал себя в долгу перед ним за то, что три года назад он взял меня в «Стар». Но… — со вздохом продолжил он, — видимо, во мне всетаки сохранилось желание писать о преступности. И в глубине души мне хотелось встретиться с призраками прошлого и доказать себе, что я живой солдатик, а не бумажный.
   — Но, Виктор, как ты мог сомневаться в себе?
   Он строго посмотрел на девушку.
   — Ты тоже скептически отнеслась к моему назначению.
   Сабрина покачала головой.
   — Я никогда не подвергала сомнению твои профессиональные способности. А вот твои рассуждения меня настораживают. Я…
   — Сабрина, — произнес он со сдавленным стоном, — да пойми ты…
   Девушка крепко сжала его руку.
   — Я понимаю, что ты потерял лучшего друга. Из-за несчастного случая ты перекроил всю свою жизнь. Но ты не обязан расплачиваться за это…
   — Только не надо говорить мне о расплате! За те десять лет я уже расквитался: наступило прозрение и я знаю, с каким риском сопряжена наша работа. Но я не желаю расплачиваться еще десять или двадцать лет, если ты ввяжешься в бой и получишь пулю!
   Девушка в отчаянии повернулась к Виктору и, сжав руки в кулачки, закрыла ими лицо.
   Он увидел ее низко опущенную голову, и что-то у него внутри как будто оборвалось. Виктор вдруг понял, что должен обнять Сабрину и поговорить с ней предельно откровенно.
   — Сабрина?
   Она подняла глаза и, ужаснувшись, обнаружила, что его лицо искажено болью. Виктор обнял девушку и прижал ее к своей груди.
   — Неужели ты не понимаешь? Я люблю тебя, мисс Сабрина. И если с тобой что-то случится, я этого не перенесу.
   Он ее любит? Она посмотрела на него, не веря своим ушам.
   — Ты не путаешь желание и любовь?
   Виктор мрачно улыбнулся и погладил ее по голове.
   — По-моему, я уже не в том возрасте, чтобы не видеть между ними разницы.
   Сабрине стало и радостно, и страшно.
   — Ты думаешь? — спросила она дрожащим голосом.
   Он взял девушку за подбородок, приблизил ее губы к своим и пробормотал:
   — Я тебе сейчас покажу.
   Едва Виктор притронулся к ней, как сердце Сабрины неистово забилось, а ноги чуть не подкосились. Она и не знала, что поцелуи могут быть такими нежными и в то же время жаркими и чувственными. Девушка лишь беспомощно цеплялась за Виктора, и ее распирало от желания закричать во весь голос о том, что она любит его безраздельно и самозабвенно.
   — О чем ты сейчас думаешь? Что я играю словами? Что осуществляю свой план совращения?
   Его лицо было так близко, что Сабрина видела на нем каждую морщинку и каждую серую крапинку в синих глазах, и еще она чувствовала щекой его ласковое дыхание. Она любила это волевое грубоватое лицо, она обожала этого мужчину. Но если она скажет Виктору об этом, то в ту же минуту ее жизнь станет неимоверно сложной.
   — Я боюсь, — прошептала она, — что если ты еще раз меня поцелуешь, то мы окажемся в постели. А я не хочу.
   Виктор держал девушку за талию, потом его руки медленно поползли вверх.
   — Почему? — спросил он, наклонившись к Сабрине.
   Она высвободилась из его объятий прежде, чем ему удалось победить те химеры, что их разделяли.
   Девушка отошла в сторону, и Виктор нахмурился.
   — Что же неестественного в том, если женщина окажется в постели с тем, кто ее любит?
   Сабрина в отчаянии убрала с лица упавшие на него волосы.
   — Возможно, про страсть ты знаешь все, но, Виктор, я сомневаюсь, что тебе известно, что значит любить.
   Его ноздри дрогнули от возмущения, и он так грозно надвинулся на девушку, что она испуганно отступила.
   — А ты сама-то знаешь? — резко спросил Виктор.
   Сабрина глубоко вздохнула и почувствовала, как ноет сердце.
   — Любить не значит кем-то безраздельно завладеть или подмять под себя. Любимого человека не будешь душить или помыкать им.
   Он почесал в затылке.
   — Если речь идет о работе…
   — Но Виктор! Сначала ты орешь на меня и отстраняешь от дела, потом говоришь, что любишь меня. Это звучит неправдоподобно.
   — Проклятье! Я не хотел тебя обидеть. Но ты можешь понять, что я отстраняю тебя только потому, что люблю тебя?
   Сабрина печально покачала головой.
   — Вот оно что. То же самое мне сказал отец, когда запретил заниматься криминальной хроникой в своей газете. Он был уверен, что поступает так ради меня. Потому что любит меня. Должно быть, у вас одна и та же болезнь. ТМП.
   — Это еще что такое? — занервничал Виктор.
   — Неужели ты не помнишь свой диагноз: Типично Мужское Поведение?
   — Ну, хватит! — зарычал он и бросился к девушке, но она, увернувшись, направилась к двери.
   — До свидания, Виктор. Увидимся завтра на работе. Если ты меня не уволишь.
   Еще минута, и Сабрина вышла бы из дома, но Виктор преградил ей путь и захлопнул уже открытую дверь прямо перед ее носом.
   — Куда ты собралась?
   Она взглянула на него с плохо скрываемой яростью.
   — Как ты думаешь? Я еду домой. Тебя это устраивает, начальник?
   Виктор нежно взял девушку за подбородок и повернул ее лицо к себе.
   — Ты никуда не пойдешь, Сабрина. Ты останешься спать здесь и со мной.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

   На следующее утро Сабрина проснулась в десять часов. Открыв глаза, она сначала не поняла, где находится и почему лежит на чужой кровати и в незнакомой комнате.
   Потом девушка все постепенно вспомнила. Виктор не пустил ее домой из страха, что ктото начнет преследовать ее, если уже не поджидает у дверей. Сабрине нечего было ему возразить, поскольку весь город знал, что она писала про незаконный сброс отходов. А так как ее имя и адрес значились в телефонном справочнике, то любой мог запросто выследить Сабрину.
   Виктор милостиво выделил ей свою кровать и чистую рубашку. Он точно ненормальный, подумала девушка, переворачиваясь на спину и оглядывая скудно обставленную спальню. Впрочем, мрачно подумала она, у него есть на то свои причины. Но ей-то как жить под тяжестью этого груза? Как ей дальше жить рядом с Виктором? И сможет ли она прожить без него?
   Сбросив одеяло, Сабрина вышла в гостиную, где этой ночью спал Виктор. Но он уже ушел. Белье было аккуратно сложено на краю дивана. Девушка косо взглянула на подушки: она-то никогда не успевала утром убрать постель.
   Прямо в рубашке Виктора, надетой на голое тело, она прошла на кухню. К холодильнику куском черной изоленты была прилеплена записка. Сабрина решила, что он не подозревает о существовании маленьких симпатичных магнитиков.
   Сабрина, ты выглядела такой измученной, что я решил дать тебе поспать. Проведи этот день по своему усмотрению. Я хочу узнать, что покажут фотопленка и пистолет. Отдыхай, потом поговорим.
   Люблю тебя.
   Виктор
   «Люблю тебя. Виктор». «Люблю тебя. Виктор». Последние слова все время звучали у нее в мозгу, а на глаза наворачивались слезы. Сабрина еле сдержалась, чтобы не заплакать. Ну что за дурацкая у нас работа? — спрашивала она себя. Уж лучше бы Виктор был механиком или еще кем-нибудь в этом роде. Почему он обязательно должен быть газетчиком? И при этом еще ее — начальником?
   Сорвав записку, Сабрина скомкала ее и бросила в мусорное ведро. Она не представляла, что же ей теперь делать. Но одно девушка знала наверняка: ее сердце лишилось покоя.
   — Сабрина? В кои-то веки вижу тебя в нашем буфете.
   Оторвавшись от холодного сэндвича, девушка подняла глаза и увидела Полу.
   — А что тут странного?
   Пола обошла маленький круглый столик и села напротив.
   — Насколько я помню, раньше, если уж оказывалась в редакции, ты всегда предпочитала обедать у себя.
   Сабрина уткнулась взглядом в недоеденный сэндвич.
   — Сегодня я не хочу есть в кабинете.
   — Почему?
   — Потому что там Виктор, — угрюмо ответила она.
   Пола удивленно вскинула брови.
   — А что так? Он же тебя не укусит? А хоть бы и укусил: я бы на твоем месте была не против.
   Сабрина холодно посмотрела на подругу.
   — Дорогуша, — поспешила успокоить ее та, — я просто хотела тебя немножко подразнить. Да что с тобой, в конце-то концов? На этой неделе мы почти не виделись и ты мне совсем не звонила.
   Сабрина почувствовала, что находится в совершенно идиотском положении.
   — Я была занята… работала над одной статьей.
   Но теперь все уже кончено, с тоской подумала она.
   — А я вот знаю, что вы с Виктором вместе проводили расследование, — сказала Пола, подозрительно прищурившись. — Господи, ну у тебя и видок! Как будто тебя отхлестали по щекам.
   Прежде чем появиться на работе, Сабрина заехала домой и переоделась в юбку и шелковую блузку. Шею и руки удалось прикрыть, но царапины на лице никак не спрячешь.
   — Это долгая история.
   — Ну и что? Сейчас перерыв, успеем. Так что же случилось?
   Сабрина нервно вертела в руках пластмассовую соломинку.
   — Много всего. Прошлой ночью Виктора чуть не убили, и он не разрешил мне закончить материал и отстранил меня от расследования. — Она гневно бросила соломинку в бокал с соком. — Оказывается, не надо было помогать ему! Нужно было уехать и бросить его на произвол судьбы!
   Пола покачала головой.
   — Я ничего не поняла. Но скажу тебе одну вещь. Впервые я слышу, что ты говоришь о мужчине прямо-таки со страстью.
   Сабрина замерла и закрыла лицо руками.
   — Ты что, влюбилась?
   — Безумно, — призналась Сабрина.
   — Ну а Виктор? Он смотрит на тебя только как на свою подчиненную?
   Сабрина застонала.
   — Как на подчиненную, как на собственность, как на женщину — все вместе!
   Пола бегло окинула взглядом буфет и, обнаружив, что стало довольно людно, перегнулась через стол и прошептала:
   — Ты переспала с ним?
   На лице у Сабрины появилось страдальческое выражение.
   — Я еще не сошла с ума. Пока.
   Пола взяла руку Сабрины и легонько похлопала ее.
   — Милая моя подружка, похоже, ты только об этом и думаешь.
   Чертыхаясь, Виктор бросил трубку телефона.
   Куда же она подевалась? — думал он. Сначала он позвонил к себе, потом набрал домашний номер Сабрины. Ни в том, ни в другом месте никто не отвечал.
   Часы показывали половину второго. Неужели она все еще спит? Вряд ли. Сабрина не тот человек, который будет долго нежиться в постели, какой бы усталой она ни была. Скорее всего, уехала куда-то по делу. Может быть, даже отправилась на участок Гилбертов к старому роднику. Не дай Бог, если так. Тогда он придушит ее собственными руками.
   Виктор решил снова позвонить Сабрине домой, но тут она появилась в дверях кабинета. Виктор облегченно вздохнул и положил трубку.
   — Привет, — сказал он.
   Девушка взглянула на Виктора и бросила на стол сумочку.
   — Привет, — ответила она и уселась в кресло.
   Ее голос был холоден, как январское утро. Виктор не удивился бы, узнав, что она все еще на него сердится. Но даже если и так, то его это мало волнует. Он хочет, чтобы у них все было хорошо. Он убедит ее, что у него нет ничего общего с ее отцом. И еще он хочет, чтобы Сабрина поняла, как горячо он ее любит и как сильна в нем потребность соединить с ней свою жизнь.
   — Прости, что я так задержалась, — продолжала она, не глядя в его сторону. — Ты получил сводки происшествий? Я бы хотела ими заняться. Или ты уже поручил их нашим редакторам?
   После ночных приключений, которые, как казалось Виктору, очень их сблизили, чрезмерная деловитость девушки озадачила его. Выглядела Сабрина, как всегда, прекрасно: на ней была зеленая шелковая блузка, волосы заплетены в косу, в ушах жемчужные серьги. Но вместо веселой улыбки и блеска в глазах Виктор обнаружил холодную маску вежливости, и ему отчаянно захотелось снова увидеть прежнюю Сабрину, свою любимую.
   — А почему ты не спросишь про пистолет? И про фотографии, которые мне удалось сделать этой ночью? — поинтересовался он.
   Сабрина со вздохом включила компьютер.
   — Я и так все узнаю из твоего материала в завтрашнем номере.
   — Сабрина…
   — Ты сварил кофе? — спросила она с притворным оживлением в голосе и, не дожидаясь ответа, вышла из-за стола.
   Виктор нахмурился.
   — Да. Но он получился не такой вкусный, как у тебя.
   — Ничего. Не каждому суждено быть хорошей прислугой. — Она налила себе кофе и оглянулась на Виктора. — Я думаю, папа был убежден, что раболепие заложено у меня в генах. Налить тебе чашечку?
   — Нет! И прекрати это! Сейчас же!
   Сабрина через силу улыбнулась.
   — Что именно? — невинно спросила она.
   Виктор вскочил со стула и выхватил чашку у нее из рук.
   — Отдай! — потребовала Сабрина, но он поставил чашку так, чтобы девушка ее не достала.
   — Сейчас ты у меня получишь, — строго сказал он и обхватил Сабрину обеими руками. — Ах, какие мы холодные и неприступные. А я вот возьму да и проверю.
   Она попыталась вырваться, но Виктор крепко держал ее.
   — Виктор…
   Договорить ей так и не удалось. Сначала она противилась его поцелуям, боролась с его объятиями, и они с Виктором едва не подрались. Но жаркая и сладкая музыка уже струилась по ее жилам, и, постепенно слабея, девушка обвила руками его плечи.
   — Почему ты все время стремишься унизить меня? — прошептала она, когда они перестали целоваться.
   Он покачал головой и нежно погладил ее по щеке.
   — А почему ты пытаешься вести себя так, словно тебе наплевать на нашу статью, да и на меня тоже?
   — С чего ты взял, что меня это должно волновать? — устало спросила она. — И вообще, какая разница, как я к чему отношусь?
   — Сабрина, вчера я сказал, что люблю тебя. Неужели это ничего для тебя не значит?
   Она закрыла глаза.
   — Значит, — произнесла она, еле сдерживая слезы.
   — Тогда ответь… — вырвалось у Виктора, — ответь мне, что ты чувствуешь.
   Девушка взглянула на него, и все переживания отразились на ее лице.
   — Я люблю тебя.
   Виктор так и просиял от радости.
   — Итак, мы любим друг друга. Это самое главное. А все остальное мы как-нибудь преодолеем.
   — Ты имеешь в виду мою работу?
   Он кивнул.
   Сабрина ощутила, как ее сердце наполняет свинцовая тяжесть. Она тихонько высвободилась из его объятий.
   — Ну и как ты себе это мыслишь? Определишь меня на детскую площадку, позволишь резвиться как щенку, хвататься за разные мелочи и, может быть, иногда позволишь заняться чем-то рискованным, вроде кражи козырька от кепки?
   Только что она призналась ему в любви, и вот теперь в ее голосе звучит такая горечь… У Виктора все внутри похолодело.
   — Ты несправедлива ко мне.
   Сабрина отвернулась, ее глаза метали молнии.
   — Это ты несправедлив. Ты ставишь условия, диктуешь, как нам любить друг друга. Для меня это неприемлемо.
   — Сабрина, я хочу на тебе жениться. Я хочу быть твоим мужем, а не начальником.
   Она печально покачала головой.
   — Для тебя это одно и то же. Моя мать пыталась ужиться с таким человеком, как ты, и всегда ужасно страдала. Постепенно он отнял у нее все, подавил в ней личность и превратил ее в куклу, которая не могла и шага ступить без него.
   — Не сравнивай меня со своим отцом! Я совсем не похож на него, — простонал Виктор.
   — Тогда позволь мне идти рядом, а не прятаться за твоей спиной.
   Он обнял ее, и девушка не стала противиться.
   — Я люблю тебя по-настоящему, и если, как тебе кажется, я пытаюсь заслонить тебя, то только потому, что люблю тебя и хочу защитить от разных мерзостей.
   У Сабрины перехватило дыхание, и она опустила голову.
   — Ты знаешь, что однажды я это уже слышала.
   Виктор взглянул ей в лицо.
   — Прошлой ночью ты думала, что в меня будут стрелять и, может быть, даже убьют. Я знаю, что ты испугалась. И я полагал, что после этого ты поймешь, почему я не хочу, чтобы ты участвовала в расследованиях, которые сопряжены с риском.
   — Я не просто испугалась. Я была в ужасе. И собиралась просить тебя не ввязываться в эту историю, да и в любую другую тоже, если это будет опасно для жизни. Но промолчала. Потому что я знаю, как ты дорожишь своей работой. И я бы ни за что не стала пытаться оторвать тебя от нее. Любящий поступает именно так, Виктор. Но, кажется, ты до сих пор этого не знаешь.
   Чувствуя, что она вот-вот разрыдается, Сабрина отвернулась и нащупала рукой сумочку.
   Ничего не видя вокруг, она пошла к двери, но Виктор поймал ее за локоть. Девушка остановилась и подняла на него глаза, полные слез.
   — Ты куда?
   — Домой. Мне нечего тут делать, — холодно сказала Сабрина.
   Виктор разжал пальцы, и она быстро выбежала из кабинета. Он остался один в пустой комнате и долго не мог прийти в себя. А он-то думал, что давно научился справляться с подобными переживаниями. Но увы. Такой всепоглощающей боли он не испытывал никогда в жизни.
   Сабрина сказала, что он ничего не понимает в любви. Быть может, она права. Но им ни за что нельзя расставаться. И он этого не допустит.
   Джи Пи был явно раздосадован.
   — Сабрина, мне кажется, ты совершаешь большую ошибку. Но я вижу, тебя не переубедить.
   Девушка крепко стиснула трубку телефона и обвела гостиную невидящим взглядом. Она ушла из редакции несколько часов назад и все это время слонялась по квартире, обдумывая, как ей быть дальше. Но одно ей было ясно как день: работать с Виктором она не сможет. Она любила его и потому чувствовала себя абсолютно беспомощной.
   — Да, Джи Пи, я не изменю своего решения. Работать с Виктором для меня невозможно.
   — Переходи в отдел спорта, если хочешь. Там надо навести порядок. Я не сомневаюсь, что ты справишься.
   Старый добрый Джи Пи, подумала девушка с чувством благодарности. Единственный, кто верит в нее. Но даже если бы она и любила спорт, все равно это уже совсем другое. А приходить каждый день на работу и знать, что Виктор сидит в их маленьком кабинете, — нет, это невыносимо. Возможно, надо было принять его условия и на все согласиться. Но она не могла. В конце концов она все равно бы потом пожалела об этом.
   — Спасибо вам. Но я думаю, что мне лучше всего покинуть Хьюстон.
   — Лапуля, куда ты поедешь? Здесь же твой дом.
   — Дом может быть в любом другом месте, и я ни за что не останусь в Хьюстоне.
   — Ты можешь вернуться в Босье-Сити. Не исключено, что отец передумает и возьмет тебя в свою газету.
   Сабрина чуть не расхохоталась.
   — Вы что, не знаете, что настоящий южанин, я говорю о Горди Мартине, всегда прав и потому никогда не меняет своих решений? Нет, — уже серьезно продолжила она, — в Босье-Сити я не вернусь. Я думаю поехать в Новый Орлеан. Мама будет счастлива, если я буду жить рядом с ней.
   — Ну ладно, поступай как знаешь. В любом случае я желаю тебе удачи. Когда соберешься устраиваться на работу, я дам тебе блестящие рекомендации.
   — Еще раз спасибо. Заявление об увольнении я пришлю вам по почте в ближайшие дни. Я… люблю вас, и вы это знаете, — сказала Сабрина и повесила трубку, чтобы не разрыдаться.
   За три года редакция «Хьюстон стар» стала ей родным домом. И лучшего дома у нее в жизни не было. С горестным чувством покидала она газету. Но еще горше расставаться с Виктором.
   Тяжело вздохнув, девушка встала с дивана и пошла в кладовку, чтобы вытащить чемоданы.
   На следующее утро Виктор пришел на работу и сразу почувствовал, что происходит что-то неладное. Он несколько раз звонил Сабрине домой, но та не подходила к телефону. Было уже десять часов, а она все еще не появилась в редакции.
   Куда же она запропастилась? Вчера Сабрина покинула кабинет явно разгневанная. Но работа есть работа. От нее не убежишь, даже если девушка не хочет с ним видеться. Или же?..
   Она умная, но очень упрямая и убеждена, что может делать все, что ей вздумается. С его стороны было бы наивно попытаться предугадать ее мысли или действия.
   Надо признаться, что именно это ему и нравилось. Ее непредсказуемость и сильный характер. С ней не заскучаешь. Если Бог даст и он сумеет уговорить ее выйти за него замуж, то их жизнь, Виктор точно это знал, будет похожа на долгое и увлекательное путешествие.
   Виктора снова охватило беспокойство, и он решил в последний раз позвонить Сабрине. Если она не ответит, то он поедет ее искать.
   Виктор собрался уже поднять трубку, как вдруг раздался звонок. Может, это она?
   — Дэмиен слушает.
   — Виктор, это Джи Ни. Нам надо кое о чем поговорить. У вас найдется минутка?
   Его ранний звонок несколько удивил Виктора. Обычно они обсуждали рабочие вопросы по вечерам, после сдачи всех материалов в набор.
   — Конечно. Но если вас интересует дело Гилбертов, то сегодня я еще не смогу показать ничего нового.
   — Гилберты тут ни при чем. Я хочу поговорить о Сабрине. Вы можете зайти ко мне?
   — Иду прямо сейчас, — сказал Виктор.
   Дурное предчувствие закралось ему в душу. Он положил трубку и спешно покинул кабинет.
   Войдя в комнату, где сидел Джи Пи, Виктор увидел, что редактор стоит у окна и смотрит на шумную городскую улицу.
   — Что с Сабриной? — спросил Виктор без всяких предисловий.
   Джи Пи жестом предложил ему сесть.
   — Я полагал, что услышу это от вас.
   — От меня? Да я даже не знаю, где она сейчас.
   Виктор сел и, дождавшись, когда Джи Пи последовал его примеру, произнес:
   — Я не знаю, где Сабрина, но могу сказать наверняка, что она не собирается возвращаться в редакцию.
   Виктор сполз на краешек стула. Он был потрясен.
   — Что? Как прикажете это понимать?
   Вздохнув, Джи Пи хотел было закурить, но, не найдя сигарет, положил в рот мятный леденец.
   — Так она ничего вам не сказала? Она уволилась. Ушла.
   — Ушла?! — У Виктора потемнело в глазах. Вчера она была сильно разгневана, но он и предположить не мог, что она выкинет такой фортель. — Но ведь она обязана предупредить руководство за две недели!
   — Я дал ей две недели на размышление. Даже если она согласится выдержать срок, то уже вряд ли напишет что-нибудь стоящее. Уж я-то знаю ее настроение.
   — Настроение? Что она вам сказала?
   — Она не может работать с вами.
   Виктор машинально потер ладонью лицо.
   — Она объяснила вам причину?
   Джи Пи сложил руки на животе и задумчиво поглядел на Виктора.
   — Она говорит, что вы хотите задвинуть ее в угол ради ее же безопасности и не пускать в большую игру. Это правда?
   — Я не хочу подвергать ее излишнему риску. Вот и все, — со вздохом ответил он. — Дело Гилбертов продвигается довольно тяжело и…
   — Она говорит, что дело Гилбертов — это частный случай. По ее мнению, вы начали проводить эту линию с первого же дня.
   Виктор стукнул ладонью по столу.
   — Раз она считает, что соблюдать осторожность — это преступление, то пусть уходит! Я думаю, что вы меня понимаете.
   Джи Пи мрачно кивнул.
   — Да уж. Я знаю, что у вас погиб напарник. И прекрасно понимаю, что, как и почему. Но вы должны понять и ее. Для Сабрины… — он указал на исписанные листки бумаги, — вся жизнь в этом.
   — Так не бывает, — отчеканил Виктор.
   — Откуда вы знаете, что ей нужно?
   Виктор склонился над столом.
   — Я хочу на ней жениться. Об этом она вам рассказала?
   — Нет. Но, признаться, я задавал себе вопрос, а не случилось ли у нее что-нибудь еще. Я рассудил так: если бы все дело было только в работе, она осталась бы в редакции и повоевала бы с вами.