Страница:
— Поторопись, Нелда, — обратилась Розалинда к вечно недовольной служанке. — Чем скорее мы приготовим еду, тем раньше тронемся в путь. Значит, ты скорее сможешь вернуться в Миллуорт. — Розалинда улыбнулась: этот довод должен был подействовать сильнее всех остальных.
Всем было видно, что вырванная из привычного уклада Миллуорт-Касла женщина чувствует себя несчастной. И хотя Розалинда вовсе не считала, что в пути ей так уж необходима служанка — и, по правде говоря, пользы от Нелды было меньше, чем докуки, — но на сей счет леди Гвинн оказалась непреклонной. Совершенно недопустимо, чтобы леди путешествовала в обществе, состоящем исключительно из мужчин, особенно если речь идет о незамужней девице, — так заявила тетушка. Служанка всегда должна находиться поблизости.
Распаковав два каравая хлеба, полкруга сыра и глиняную миску с изюмом, бережно завернутые в льняное полотно, Розалинда — уже в который раз — подумала о том, сколь обременительны порой бывают правила приличия. Их отряд мог бы продвигаться куда быстрее и уже сегодня добраться до Стенвуда. Но Нелда, подобно большинству служанок, не была обучена верховой езде, и ей пришлось ехать в двуколке. Вот и получилось, что они ползли как улитки и за все время проделали чуть больше половины пути.
Однако, как ни стремилась Розалинда поскорее приехать домой она тем не менее не представляла себе, как пройдет ее встреча с отцом. Ей и подумать было страшно о том, как она передаст ему страшную весть. Со стесненным сердцем она отрезала себе крошечный ломтик сыра и отломила немного хлеба, а потом побрела к реке, подальше от жующей компании, и уселась на огромный валун, наполовину вдававшийся в реку.
— Не надо так сокрушаться, миледи.
Розалинда подняла глаза.
— Я и не сокрушаюсь, Клив. И ты ни о чем не беспокойся, — сказала она и постаралась улыбнуться озабоченному юноше.
Розалинда швырнула в реку кусочек хлеба и проследила за двумя рыбками, набросившимися на угощение.
— Стенвуд — красивое место, — продолжала она. — Ты полюбишь его.
— А какой он? — спросил юноша, устраиваясь на травянистом пригорке.
Розалинда наблюдала, как он поглощает еду с аппетитом растущего мальчика. Судя по всему, Клив задался целью отвлекать ее от тревожных мыслей, и хотя Розалинде хотелось бы побыть наедине со своими думами, она все же оценила искреннюю заботу юноши.
— Стенвуд… знаешь… — она с минутку помолчала, пытаясь увидеть дом своего детства глазами постороннего человека. — Он очень большой. И старый. — Розалинда грустно улыбнулась. — Насколько я помню, там теплее, чем в Миллуорте. Потому что замок стоит близко к морю. Иногда даже можно почувствовать соленый запах моря… если дует сильный восточный ветер.
— А вы сами видели море? — Клив даже жевать перестал. — Вы и вправду выходили на берег настоящего моря и могли прикоснуться к нему?
— Конечно. — Она от души улыбнулась при виде его изумления. — Я даже заходила в воду. И ты сможешь. Когда-нибудь мы спустимся к морю, и ты все увидишь сам.
— Вот это будет диво дивное! — Юноша восторженно улыбнулся и отхватил солидный кусок сыра.
— Стенвуд совсем не похож на Миллуорт, — продолжала Розалинда, кинув еще кусочек хлеба снующим в воде рыбкам. — Он гораздо больше Миллуорта, с огромной главной башней в четыре этажа. В замке есть даже собственная часовня. А еще в нем много окон, так что внутри очень светло. А во дворе… — При этом воспоминании лицо Розалинды смягчилось. — Стены сбегают вниз по склону пологого холма куда-то далеко-далеко. В детстве я никогда не могла пробежать двор целиком. Отец… — Она запнулась, и снова тень омрачила ее лицо. — Стенвуд не такой нарядный, как Миллуорт. Стены там сложены не из больших гладких глыб, а из булыжника. Булыжная кладка… так говорил отец.
Розалинда замолкла и резким движением швырнула оставшуюся хлебную корочку в ледяную воду.
— Скорей всего в моих воспоминаниях замок выглядит куда более прекрасным, чем на самом деле, — тихо закончила она.
— Нет, миледи, судя по вашим словам, замок действительно замечательный! — горячо запротестовал юноша. — А слуг там много? Розалинда ответила не сразу.
— Когда я жила там, мне казалось, что замок полон народа: повара, служанки, оруженосцы, управляющий, сенешаль и Бог знает кто еще. Вокруг все время были люди, гам я никогда не чувствовала себя одинокой.
А теперь? Как там теперь? На этот вопрос у Розалинды не было ответа. Клив приумолк, и она вздохнула с облегчением. Ей и самой хотелось бы знать, что сейчас творится в Стенвуде, но одно было несомненно: это уже не прежний теплый дом ее детских воспоминаний. Он был таким только благодаря неиссякаемому источнику доброты и любви — сердцу ее матери. Когда же матери не стало, любовь и радость покинули замок. И хотя Розалинда всей душой хотела бы надеяться, что сможет вновь обрести счастье в родном доме, рассчитывать на это особенно не приходилось.
Она спрыгнула с валуна на траву, где сиротливо стояли ее башмаки, и загляделась на короткую ветку, с которой играла река: сначала течение било ветку о прибрежные камни, потом проволокло по песчаной отмели и наконец вынесло на стрежень. Клив дремал, убаюканный теплом весеннего солнца. Когда со стороны стоянки, находившейся чуть ниже по течению, донеслись крики, Розалинда даже не сразу повернула голову. Поглощенная собственными невеселыми раздумьями, она едва расслышала шум. Но Клив спал не так крепко, как могло бы показаться. При первом же крике он открыл глаза и приподнялся на локтях. Когда же крик повторился, юноша вскочил на ноги, охваченный тревогой.
— Пригнитесь, миледи! — прошипел он, припадая к земле и жестом призывая ее последовать его примеру.
— Что? — уставилась на него Розалинда, удивленная столь странным поведением.
— Прячьтесь! Там что-то случилось неладное. Вам лучше не показываться!
Розалинда резко повернулась в ту сторону, где после полуденной трапезы отдыхали Нелда и четверо рыцарей. Одного взгляда оказалось достаточно, чтобы у Розалинды кровь застыла в жилах. Многочисленная группа вооруженных людей — всадников и пеших-с жестокой расчетливостью атаковала ее маленький отряд. Один из рыцарей уже лежал, поверженный, на земле. Трое остальных отчаянно отстаивали свою жизнь. Розалинда услышала пронзительный вопль. Нелда, с ужасом осознала она. Потом Клив схватил ее за руку и бесцеремонно оттащил под защиту валуна.
— О Господи! Их же всех убивают! — вскричала Розалинда, до полусмерти перепуганная увиденным. — Мы должны помочь!
— Каким образом? — резко спросил юноша, но голос его предательски дрогнул. — У нас даже оружия настоящего нет, а врагов так много.
Он пригнул Розалинду ниже к земле, а сам быстро выглянул из-за края валуна. В руке Клив твердо сжимал короткий кинжал, на который Розалинда уставилась расширенными от ужаса глазами: как она успела заметить, нападающие были вооружены мечами и длинными копьями. По сравнению с ними оружие Клива выглядело просто игрушечным.
Вынужденные слушать звуки неравной битвы, они стояли, пригнувшись, за валуном, по щиколотку в ледяной воде, и минуты казались им вечностью. Металл грозно звенел о металл. До Розалинды доносились крики, проклятия и леденящие душу стоны. При каждом новом вопле Розалинда вся сжималась, и ужас комком подкатывал к горлу. Она понимала, что никому из них не уйти от смерти. И ее, и Клива рано или поздно тоже найдут и прикончат.
— Эй, займитесь-ка лошадьми! Лошадьми! — прорычал гортанный голос.
Послышался беспорядочный шум, ржание и фырканье испуганных лошадей; затем одна из них, судя по стуку копыт, вырвалась и помчалась к реке. Не в силах больше выносить неизвестность, Розалинда попыталась было выглянуть из-за камня, но Клив снова удержал ее.
— Нам придется быть такими же неподвижными, как этот камень ! — распорядился он яростным шепотом. — Иначе они заметят нас, и уж тогда…
Ему незачем было продолжать: воображение Розалинды дорисовало картину. Но ведь и здесь, за громадой камня, отделяющего их от банды, нельзя было считать себя в безопасности. Со стороны реки их ничто не защищало, а возгласы победителей звучали совсем рядом.
— Эй, Том, дружище, тут вино! — со смехом объявил один из них. — На-ка, хлебни, пока я все не выдул!
— Вот так раз! Я его в драке прикрыл, а он мне только хлебнуть предлагает! Гони сюда весь бочонок, приятель.
Было отчетливо слышно, как под грубый смех и бесконечную похвальбу расхватывается поклажа с повозок. Затем раздался длинный изумленный свист, за которым последовало краткое затишье, заставившее Розалинду и Клива взглянуть друг на друга в смертельном страхе.
— А сюда посмотреть не хочешь? Глянь-ка на эти наряды. Чтоб мне пропасть, это шелк, не иначе! Сегодня вечером какой-нибудь важной дамочке и надеть-то будет нечего — все нам досталось! — заржал кто-то из головорезов.
— И побрякушки тоже наши! — подхватил другой.
— Эй, эй, дайте поглядеть!!
Послышался шум драки. Розалинда и Клив теснее прижались к камню; Розалинда с омерзением представляла себе, как эти скоты роются в ее платьях и рвут друг у друга из рук те немногие украшения, что были у нее.
— Ха, да пожива-то тут небогатая. Ну уж какая есть… все равно мы добычу сбыть сумеем. Он нам даст хорошую цену за эти штучки.
— Ты забыл, что он сказал, — возразил другой головорез. — А он сказал — все, хватит. Он не станет больше скупать товар, раз того ублюдка невезучего схватили и осудили. По крайней мере до поры, до времени.
Тут подал голос, как видно, главарь этого разношерстного сброда:
— Возьмет, никуда не денется. А если и нет, так в Хэдли полно других, которые не откажутся.
День тянулся мучительно медленно. Пока злодеи услаждали себя попойкой, сопровождаемой перепалками и потасовками, Розалинда и Клив не смели и носа высунуть из-за своего ненадежного укрытия, то цепенея от непреодолимого ужаса, то кипя от ярости.
Только когда по берегу протянулись длинные тени от деревьев и пьяные крики начали стихать, Клив рискнул выглянуть из-за валуна.
— Господи, покарай их за все, что они натворили! Пошли им вечные муки. Господи! — бормотал Клив, обозревая место побоища.
Розалинда тоже сделала было попытку выглянуть из-за камня, но юноша решительно воспротивился:
— Нет, нет, миледи. Не смотрите туда: слишком жуткое зрелище.
Но Розалинда настояла на своем. От того, что она увидела на поляне, у нее сжалось сердце. Трое рыцарей лежали на том же месте, где их застала смерть. Одежда с них была сорвана, в траве белели ничем не защищенные обнаженные тела, искалеченные и окровавленные. Розалинда была потрясена до глубины души. Борясь с подступающей дурнотой, она тяжело привалилась к камню и повернула к Кливу побелевшее лицо:
— Что же с Нелдой? И… и еще с одним рыцарем?
— Мы же слышали конский топот. Может быть, им удалось спастись… тогда они приведут кого-нибудь на помощь.
— Но если Нелда попала в руки бандитов, то они… — Голос Розалинды замер: она представила, что могли сотворить эти изверги с Нелдой, да и с любой женщиной, встретившейся им на пути. Ей доводилось слышать рассказы о Вильгельме Завоевателе и о норманнском нашествии. С расширенными от ужаса глазами она внимала историям о викингах, грабивших страну в давно прошедшие времена. Розалинда содрогнулась, осознав, что и сама она отнюдь не в безопасности. — Боже милостивый, сохрани и помилуй их. И нас тоже, — прошептала она в изнеможении.
Клив угрюмо посмотрел на девушку и судорожно стиснул зубы.
— Бог да услышит вас, миледи, но теперь ясно одно: надо уносить отсюда ноги.
Отчаяние вновь охватило Розалинду. Что могут противопоставить мальчик-подросток и молодая женщина этой мерзкой банде убийц? Она безнадежно покачала головой:
— Нам не спастись, Клив. И одолеть их нам не под силу. Что мы можем поделать?
Бледный и хмурый паж взглянул ей в глаза и глубоко вздохнул:
— Мы можем спастись, миледи. Они не знают, что мы здесь. Похоже, они выпили все вино, что послала леди Гвинн вашему отцу. Нужно попытаться ускользнуть, когда стемнеет. Но не вдоль берега — там слишком открытое место. Придется пробраться к тем деревьям, что позади нас, затем обойти развалины замка, а там уж подумать, куда обратиться за помощью.
Услышав столь здравые рассуждения, Розалинда слегка приободрилась и кивнула: план юноши показался ей разумным.
— Но когда же? — с волнением спросила она. — Если ждать, пока они не уберутся отсюда, совсем стемнеет, а ночью, в незнакомом месте, мы ни за что не найдем дороги.
Долго искать ответ на этот вопрос им не пришлось. Один из разбойников со стоном заворочался, встал и медленным неровным шагом направился к реке. Остальные валялись в хмельном забытьи. Бандит приближался, и Розалинда съежилась от страха. Но Клив, после долгих часов, проведенных в унизительном бездействии, ощутил прилив отчаянной храбрости. Розалинда, оторопев, наблюдала, как он вытащил кинжал.
Они молчали, прислушиваясь: как раз позади валуна шаги стихли. «Господи, пусть он там остановится, — отчаянно молилась Розалинда. — Не допусти, чтобы Клив совершил что-нибудь непоправимое».
Клив, не обращая внимания на умоляющее выражение ее лица, стряхнул руку Розалинды, удерживающую его. Вновь послышались шаги: хмельной разбойник огибал валун. Розалинда застыла в невыносимом ужасе, а Клив с осторожностью крадущейся кошки придвинулся к краю холодной гранитной глыбы, весь подобрался — и ринулся вперед, как только противник показался в поле зрения.
Вдрызг пьяный разбойник, с полуспущенными штанами, не успел и подумать о защите: кинжал вонзился ему в плечо по самую рукоять. Душегуб взревел от боли, но не упал, а повернулся, словно раненый медведь, и в бешенстве обрушил на обидчика пудовый кулак.
Удар отшвырнул Клива прямо на камень. Розалинда услышала, как он охнул, и не раздумывая бросилась на помощь. Бандит по-вернулся, чтобы разделаться и с ней, но вдруг зашатался и рухнул на колени. Она услышала тревожный возглас кого-то из его сотоварищей и не стала медлить. Испуг и отчаяние придали ей сил. Она вцепилась в руку Клива, закинула ее себе на плечо и, не теряя ни единого мгновения, устремилась к деревьям, не то ведя, не то таща на себе оглушенного пажа.
— Миледи… — пробормотал Клив, стараясь не потерять сознания.
— Бежим, Клив, бежим! — повторяла Розалинда. Она ждала, что вот-вот ее собьет с ног озверевшая банда убийц, и даже не осмеливалась оглянуться назад, не желая знать, насколько близка ее смерть. Но когда они благополучно укрылись в спасительной тени густого леса, Розалинда все-таки отважились посмотреть, что же делается позади.
Несмотря на всю отчаянность положения, она едва не расхохоталась. Раненый головорез так и лежал там, где упал после геройской атаки Клива. Слабым мановением руки он звал на помощь, но его соратники явно были не в том состоянии, чтобы должным образом о нем позаботиться. Один герой, торопясь на помощь и шатаясь с перепоя, споткнулся о корень и ткнулся носом в землю. Другой браво кинулся к реке, оглянулся вокруг, устремился в другом направлении, но тут же снова остановился и принялся в замешательстве вертеть головой, как бы соображая, что же такое он ищет.
Один раз он даже обратил взор в сторону беглецов, и Розалинда оцепенела, в полной уверенности, что их обнаружили. Но грозный преследователь шаткой походкой заковылял в другую сторону, и Розалинда облегченно перевела дух.
Без долгих размышлений девушка углубилась в заросли кустов и деревьев, все еще поддерживая Клива. Она не обращала внимания на ветки, которые цеплялись за ее плащ и волосы, и шла не разбирая дороги куда глаза глядят, лишь бы уйти подальше от этого страшного места. Только когда ее босая нога зацепилась за какой-то стелющийся стебель и почти запуталась в нем, Розалинда опомнилась и поняла, что может наконец остановиться. Клив застонал от боли: он попытался обойтись без поддержки, но ноги отказали ему, и он рухнул как подкошенный.
— Клив! Клив! — Розалинда опустилась на колени рядом с ним и приподняла его голову. Глаза юноши медленно открылись, в них читались страдание и растерянность.
— Леди Розалинда? — только и вымолвил он, его веки снова опустились.
— Ш-ш-ш. Все в порядке, Клив. Все хорошо. Полежи минутку, а я пока посмотрю, сильно ли тебе досталось, — приговаривала она спокойным голосом, хотя на душе у нее было совсем не так спокойно.
— Вы должны добраться… благополучно. В Стенвуд… — Пальцы Розалинды нащупали рану, и Клив невольно дернулся.
— Потерпи. Дай мне посмотреть… — Розалинда смолкла, увидев в волосах запекшуюся кровь. Сосредоточенно нахмурясь, она осторожно раздвинула густые каштановые кудри, чтобы лучше оценить, насколько глубока рана. Кровь лишь слегка сочилась, но рана оказалась довольно неприятной. Розалинда задумалась, соображая, что же теперь делать.
Положение их можно было назвать в лучшем случае рискованным. В эту минуту прямая опасность им не грозила, но кто бы мог поручиться, что это надолго? Они находились в чужих владениях — без пищи, без оружия. И вокруг никого, кто мог бы им помочь…
Случайно бросив взгляд на руку Клива, Розалинда испытала огромное облегчение: несмотря на все, что ему довелось пережить, юноша все еще сжимал в руке кинжал. Клинок был липким от крови бандита, которого паж ранил. Конечно, кинжал не назовешь серьезным оружием, но то, что он у них есть, было замечательно. Девушка немного приободрилась: у них есть кинжал и сейчас их никто не преследует. Для начала и это неплохо.
Она несколько раз глубоко вздохнула, пытаясь умерить бешеный стук сердца. Собравшись с силами и отогнув подол платья, Розалинда попробовала оторвать кусок от края льняной сорочки. Но попытка не увенчалась успехом: тонкое полотно было соткано на совесть. Она потянулась за кинжалом, но полубесчувственный юноша лишь судорожно сжал пальцы, не давая Розалинде вынуть кинжал из его руки.
— Клив, отдай мне кинжал, — шепотом убеждала его Розалинда. — Я только хочу перевязать тебе голову. Потом мы подыщем более удобное место для отдыха. Скоро настанет ночь, и нам нужен кров. — Тонкой рукой девушка ласково погладила пажа по лбу. — Как только закончу, я сразу же верну тебе кинжал.
Клив с трудом разлепил веки, и на этот раз его взгляд казался более ясным.
— Не надо портить ваше платье.
— Лежи спокойно и не спорь, — приказала Розалинда. У нее немного отлегло от сердца. Может быть, Клив и не так серьезно ранен. Двумя пальцами она вынула кинжал из его раскрывшейся ладони. Брезгливо морщась, Розалинда, как сумела, протерла клинок листьями молодого папоротника и ловко вырезала из подола сорочки две длинные полосы. Когда она закончила перевязку, Клив слабо ей улыбнулся:
— Благодарю вас, миледи.
Клив попробовал сесть, но без помощи Розалинды вряд ли бы преуспел в своем намерении. Как ни старался юноша скрыть боль, Розалинда не могла не заметить, как он изменился в лице.
— Я должен доставить вас в безопасное место, — пробормотал паж, блуждающим взглядом окидывая густой лес вокруг них.
— Прежде всего необходимо позаботиться о тебе, — возразила Розалинда, в свою очередь оглядываясь по сторонам. — Во-первых, нужна вода, чтобы хорошенько промыть рану.
Она задумалась, прикусив губу.
— Здесь есть река, — напомнил Клив.
— К реке нельзя! — немедленно возразила Розалинда. — Эти мерзавцы сразу заметят нас, если мы осмелимся выйти на берег.
Между деревьями с шумом пролетела птица, и оба от неожиданности подскочили. Розалинда проводила ее взглядом до развалин замка, возвышавшегося на холме, и тут ее осенило:
— В замке обязательно есть колодец. Нам нужно идти туда…
— Вы же слышали, что рассказывали рыцари, — запротестовал Клив, неожиданно обретая силы. — Там водятся призраки. Чистое безрассудство тревожить это обиталище мертвых.
Как ни пытался Клив поколебать ее решимость, Розалинда поднялась на ноги. Вид у нее был совсем не подобающий для леди: чулки разодраны, платье в клочьях, да к тому же мокрое, хоть выжимай. Даже в прочной накидке с одной стороны зияла огромная прореха. Но главное — она была жива, и Клив тоже. Призраки казались ей куда менее опасными, чем люди из плоти и крови, встреча с которыми грозила смертью.
— Призраки-то нас и защитят, — уверенно заявила Розалинда, наклоняясь к Кливу, чтобы помочь ему встать.
Тот воззрился на нее с большим страхом:
— Они задушат нас во сне.
Розалинда уже обхватила его рукой за талию и приготовилась идти, но паж не сдавался:
— Усядутся нам на грудь и высосут из нас жизнь.
— Зато там нас никто не будет искать, — отрезала девушка, хотя легкое сомнение холодком пробежало у нее по спине. — Призракам от нас — никакого вреда. Наверняка они знают это.
Похоже, Розалинда не убедила Клива, но иного выхода не было. Сам он был чрезвычайно слаб из-за удара в голову, поэтому покорился. С величайшими предосторожностями, пригибаясь к земле, они побрели к руинам замка.
3
Всем было видно, что вырванная из привычного уклада Миллуорт-Касла женщина чувствует себя несчастной. И хотя Розалинда вовсе не считала, что в пути ей так уж необходима служанка — и, по правде говоря, пользы от Нелды было меньше, чем докуки, — но на сей счет леди Гвинн оказалась непреклонной. Совершенно недопустимо, чтобы леди путешествовала в обществе, состоящем исключительно из мужчин, особенно если речь идет о незамужней девице, — так заявила тетушка. Служанка всегда должна находиться поблизости.
Распаковав два каравая хлеба, полкруга сыра и глиняную миску с изюмом, бережно завернутые в льняное полотно, Розалинда — уже в который раз — подумала о том, сколь обременительны порой бывают правила приличия. Их отряд мог бы продвигаться куда быстрее и уже сегодня добраться до Стенвуда. Но Нелда, подобно большинству служанок, не была обучена верховой езде, и ей пришлось ехать в двуколке. Вот и получилось, что они ползли как улитки и за все время проделали чуть больше половины пути.
Однако, как ни стремилась Розалинда поскорее приехать домой она тем не менее не представляла себе, как пройдет ее встреча с отцом. Ей и подумать было страшно о том, как она передаст ему страшную весть. Со стесненным сердцем она отрезала себе крошечный ломтик сыра и отломила немного хлеба, а потом побрела к реке, подальше от жующей компании, и уселась на огромный валун, наполовину вдававшийся в реку.
— Не надо так сокрушаться, миледи.
Розалинда подняла глаза.
— Я и не сокрушаюсь, Клив. И ты ни о чем не беспокойся, — сказала она и постаралась улыбнуться озабоченному юноше.
Розалинда швырнула в реку кусочек хлеба и проследила за двумя рыбками, набросившимися на угощение.
— Стенвуд — красивое место, — продолжала она. — Ты полюбишь его.
— А какой он? — спросил юноша, устраиваясь на травянистом пригорке.
Розалинда наблюдала, как он поглощает еду с аппетитом растущего мальчика. Судя по всему, Клив задался целью отвлекать ее от тревожных мыслей, и хотя Розалинде хотелось бы побыть наедине со своими думами, она все же оценила искреннюю заботу юноши.
— Стенвуд… знаешь… — она с минутку помолчала, пытаясь увидеть дом своего детства глазами постороннего человека. — Он очень большой. И старый. — Розалинда грустно улыбнулась. — Насколько я помню, там теплее, чем в Миллуорте. Потому что замок стоит близко к морю. Иногда даже можно почувствовать соленый запах моря… если дует сильный восточный ветер.
— А вы сами видели море? — Клив даже жевать перестал. — Вы и вправду выходили на берег настоящего моря и могли прикоснуться к нему?
— Конечно. — Она от души улыбнулась при виде его изумления. — Я даже заходила в воду. И ты сможешь. Когда-нибудь мы спустимся к морю, и ты все увидишь сам.
— Вот это будет диво дивное! — Юноша восторженно улыбнулся и отхватил солидный кусок сыра.
— Стенвуд совсем не похож на Миллуорт, — продолжала Розалинда, кинув еще кусочек хлеба снующим в воде рыбкам. — Он гораздо больше Миллуорта, с огромной главной башней в четыре этажа. В замке есть даже собственная часовня. А еще в нем много окон, так что внутри очень светло. А во дворе… — При этом воспоминании лицо Розалинды смягчилось. — Стены сбегают вниз по склону пологого холма куда-то далеко-далеко. В детстве я никогда не могла пробежать двор целиком. Отец… — Она запнулась, и снова тень омрачила ее лицо. — Стенвуд не такой нарядный, как Миллуорт. Стены там сложены не из больших гладких глыб, а из булыжника. Булыжная кладка… так говорил отец.
Розалинда замолкла и резким движением швырнула оставшуюся хлебную корочку в ледяную воду.
— Скорей всего в моих воспоминаниях замок выглядит куда более прекрасным, чем на самом деле, — тихо закончила она.
— Нет, миледи, судя по вашим словам, замок действительно замечательный! — горячо запротестовал юноша. — А слуг там много? Розалинда ответила не сразу.
— Когда я жила там, мне казалось, что замок полон народа: повара, служанки, оруженосцы, управляющий, сенешаль и Бог знает кто еще. Вокруг все время были люди, гам я никогда не чувствовала себя одинокой.
А теперь? Как там теперь? На этот вопрос у Розалинды не было ответа. Клив приумолк, и она вздохнула с облегчением. Ей и самой хотелось бы знать, что сейчас творится в Стенвуде, но одно было несомненно: это уже не прежний теплый дом ее детских воспоминаний. Он был таким только благодаря неиссякаемому источнику доброты и любви — сердцу ее матери. Когда же матери не стало, любовь и радость покинули замок. И хотя Розалинда всей душой хотела бы надеяться, что сможет вновь обрести счастье в родном доме, рассчитывать на это особенно не приходилось.
Она спрыгнула с валуна на траву, где сиротливо стояли ее башмаки, и загляделась на короткую ветку, с которой играла река: сначала течение било ветку о прибрежные камни, потом проволокло по песчаной отмели и наконец вынесло на стрежень. Клив дремал, убаюканный теплом весеннего солнца. Когда со стороны стоянки, находившейся чуть ниже по течению, донеслись крики, Розалинда даже не сразу повернула голову. Поглощенная собственными невеселыми раздумьями, она едва расслышала шум. Но Клив спал не так крепко, как могло бы показаться. При первом же крике он открыл глаза и приподнялся на локтях. Когда же крик повторился, юноша вскочил на ноги, охваченный тревогой.
— Пригнитесь, миледи! — прошипел он, припадая к земле и жестом призывая ее последовать его примеру.
— Что? — уставилась на него Розалинда, удивленная столь странным поведением.
— Прячьтесь! Там что-то случилось неладное. Вам лучше не показываться!
Розалинда резко повернулась в ту сторону, где после полуденной трапезы отдыхали Нелда и четверо рыцарей. Одного взгляда оказалось достаточно, чтобы у Розалинды кровь застыла в жилах. Многочисленная группа вооруженных людей — всадников и пеших-с жестокой расчетливостью атаковала ее маленький отряд. Один из рыцарей уже лежал, поверженный, на земле. Трое остальных отчаянно отстаивали свою жизнь. Розалинда услышала пронзительный вопль. Нелда, с ужасом осознала она. Потом Клив схватил ее за руку и бесцеремонно оттащил под защиту валуна.
— О Господи! Их же всех убивают! — вскричала Розалинда, до полусмерти перепуганная увиденным. — Мы должны помочь!
— Каким образом? — резко спросил юноша, но голос его предательски дрогнул. — У нас даже оружия настоящего нет, а врагов так много.
Он пригнул Розалинду ниже к земле, а сам быстро выглянул из-за края валуна. В руке Клив твердо сжимал короткий кинжал, на который Розалинда уставилась расширенными от ужаса глазами: как она успела заметить, нападающие были вооружены мечами и длинными копьями. По сравнению с ними оружие Клива выглядело просто игрушечным.
Вынужденные слушать звуки неравной битвы, они стояли, пригнувшись, за валуном, по щиколотку в ледяной воде, и минуты казались им вечностью. Металл грозно звенел о металл. До Розалинды доносились крики, проклятия и леденящие душу стоны. При каждом новом вопле Розалинда вся сжималась, и ужас комком подкатывал к горлу. Она понимала, что никому из них не уйти от смерти. И ее, и Клива рано или поздно тоже найдут и прикончат.
— Эй, займитесь-ка лошадьми! Лошадьми! — прорычал гортанный голос.
Послышался беспорядочный шум, ржание и фырканье испуганных лошадей; затем одна из них, судя по стуку копыт, вырвалась и помчалась к реке. Не в силах больше выносить неизвестность, Розалинда попыталась было выглянуть из-за камня, но Клив снова удержал ее.
— Нам придется быть такими же неподвижными, как этот камень ! — распорядился он яростным шепотом. — Иначе они заметят нас, и уж тогда…
Ему незачем было продолжать: воображение Розалинды дорисовало картину. Но ведь и здесь, за громадой камня, отделяющего их от банды, нельзя было считать себя в безопасности. Со стороны реки их ничто не защищало, а возгласы победителей звучали совсем рядом.
— Эй, Том, дружище, тут вино! — со смехом объявил один из них. — На-ка, хлебни, пока я все не выдул!
— Вот так раз! Я его в драке прикрыл, а он мне только хлебнуть предлагает! Гони сюда весь бочонок, приятель.
Было отчетливо слышно, как под грубый смех и бесконечную похвальбу расхватывается поклажа с повозок. Затем раздался длинный изумленный свист, за которым последовало краткое затишье, заставившее Розалинду и Клива взглянуть друг на друга в смертельном страхе.
— А сюда посмотреть не хочешь? Глянь-ка на эти наряды. Чтоб мне пропасть, это шелк, не иначе! Сегодня вечером какой-нибудь важной дамочке и надеть-то будет нечего — все нам досталось! — заржал кто-то из головорезов.
— И побрякушки тоже наши! — подхватил другой.
— Эй, эй, дайте поглядеть!!
Послышался шум драки. Розалинда и Клив теснее прижались к камню; Розалинда с омерзением представляла себе, как эти скоты роются в ее платьях и рвут друг у друга из рук те немногие украшения, что были у нее.
— Ха, да пожива-то тут небогатая. Ну уж какая есть… все равно мы добычу сбыть сумеем. Он нам даст хорошую цену за эти штучки.
— Ты забыл, что он сказал, — возразил другой головорез. — А он сказал — все, хватит. Он не станет больше скупать товар, раз того ублюдка невезучего схватили и осудили. По крайней мере до поры, до времени.
Тут подал голос, как видно, главарь этого разношерстного сброда:
— Возьмет, никуда не денется. А если и нет, так в Хэдли полно других, которые не откажутся.
День тянулся мучительно медленно. Пока злодеи услаждали себя попойкой, сопровождаемой перепалками и потасовками, Розалинда и Клив не смели и носа высунуть из-за своего ненадежного укрытия, то цепенея от непреодолимого ужаса, то кипя от ярости.
Только когда по берегу протянулись длинные тени от деревьев и пьяные крики начали стихать, Клив рискнул выглянуть из-за валуна.
— Господи, покарай их за все, что они натворили! Пошли им вечные муки. Господи! — бормотал Клив, обозревая место побоища.
Розалинда тоже сделала было попытку выглянуть из-за камня, но юноша решительно воспротивился:
— Нет, нет, миледи. Не смотрите туда: слишком жуткое зрелище.
Но Розалинда настояла на своем. От того, что она увидела на поляне, у нее сжалось сердце. Трое рыцарей лежали на том же месте, где их застала смерть. Одежда с них была сорвана, в траве белели ничем не защищенные обнаженные тела, искалеченные и окровавленные. Розалинда была потрясена до глубины души. Борясь с подступающей дурнотой, она тяжело привалилась к камню и повернула к Кливу побелевшее лицо:
— Что же с Нелдой? И… и еще с одним рыцарем?
— Мы же слышали конский топот. Может быть, им удалось спастись… тогда они приведут кого-нибудь на помощь.
— Но если Нелда попала в руки бандитов, то они… — Голос Розалинды замер: она представила, что могли сотворить эти изверги с Нелдой, да и с любой женщиной, встретившейся им на пути. Ей доводилось слышать рассказы о Вильгельме Завоевателе и о норманнском нашествии. С расширенными от ужаса глазами она внимала историям о викингах, грабивших страну в давно прошедшие времена. Розалинда содрогнулась, осознав, что и сама она отнюдь не в безопасности. — Боже милостивый, сохрани и помилуй их. И нас тоже, — прошептала она в изнеможении.
Клив угрюмо посмотрел на девушку и судорожно стиснул зубы.
— Бог да услышит вас, миледи, но теперь ясно одно: надо уносить отсюда ноги.
Отчаяние вновь охватило Розалинду. Что могут противопоставить мальчик-подросток и молодая женщина этой мерзкой банде убийц? Она безнадежно покачала головой:
— Нам не спастись, Клив. И одолеть их нам не под силу. Что мы можем поделать?
Бледный и хмурый паж взглянул ей в глаза и глубоко вздохнул:
— Мы можем спастись, миледи. Они не знают, что мы здесь. Похоже, они выпили все вино, что послала леди Гвинн вашему отцу. Нужно попытаться ускользнуть, когда стемнеет. Но не вдоль берега — там слишком открытое место. Придется пробраться к тем деревьям, что позади нас, затем обойти развалины замка, а там уж подумать, куда обратиться за помощью.
Услышав столь здравые рассуждения, Розалинда слегка приободрилась и кивнула: план юноши показался ей разумным.
— Но когда же? — с волнением спросила она. — Если ждать, пока они не уберутся отсюда, совсем стемнеет, а ночью, в незнакомом месте, мы ни за что не найдем дороги.
Долго искать ответ на этот вопрос им не пришлось. Один из разбойников со стоном заворочался, встал и медленным неровным шагом направился к реке. Остальные валялись в хмельном забытьи. Бандит приближался, и Розалинда съежилась от страха. Но Клив, после долгих часов, проведенных в унизительном бездействии, ощутил прилив отчаянной храбрости. Розалинда, оторопев, наблюдала, как он вытащил кинжал.
Они молчали, прислушиваясь: как раз позади валуна шаги стихли. «Господи, пусть он там остановится, — отчаянно молилась Розалинда. — Не допусти, чтобы Клив совершил что-нибудь непоправимое».
Клив, не обращая внимания на умоляющее выражение ее лица, стряхнул руку Розалинды, удерживающую его. Вновь послышались шаги: хмельной разбойник огибал валун. Розалинда застыла в невыносимом ужасе, а Клив с осторожностью крадущейся кошки придвинулся к краю холодной гранитной глыбы, весь подобрался — и ринулся вперед, как только противник показался в поле зрения.
Вдрызг пьяный разбойник, с полуспущенными штанами, не успел и подумать о защите: кинжал вонзился ему в плечо по самую рукоять. Душегуб взревел от боли, но не упал, а повернулся, словно раненый медведь, и в бешенстве обрушил на обидчика пудовый кулак.
Удар отшвырнул Клива прямо на камень. Розалинда услышала, как он охнул, и не раздумывая бросилась на помощь. Бандит по-вернулся, чтобы разделаться и с ней, но вдруг зашатался и рухнул на колени. Она услышала тревожный возглас кого-то из его сотоварищей и не стала медлить. Испуг и отчаяние придали ей сил. Она вцепилась в руку Клива, закинула ее себе на плечо и, не теряя ни единого мгновения, устремилась к деревьям, не то ведя, не то таща на себе оглушенного пажа.
— Миледи… — пробормотал Клив, стараясь не потерять сознания.
— Бежим, Клив, бежим! — повторяла Розалинда. Она ждала, что вот-вот ее собьет с ног озверевшая банда убийц, и даже не осмеливалась оглянуться назад, не желая знать, насколько близка ее смерть. Но когда они благополучно укрылись в спасительной тени густого леса, Розалинда все-таки отважились посмотреть, что же делается позади.
Несмотря на всю отчаянность положения, она едва не расхохоталась. Раненый головорез так и лежал там, где упал после геройской атаки Клива. Слабым мановением руки он звал на помощь, но его соратники явно были не в том состоянии, чтобы должным образом о нем позаботиться. Один герой, торопясь на помощь и шатаясь с перепоя, споткнулся о корень и ткнулся носом в землю. Другой браво кинулся к реке, оглянулся вокруг, устремился в другом направлении, но тут же снова остановился и принялся в замешательстве вертеть головой, как бы соображая, что же такое он ищет.
Один раз он даже обратил взор в сторону беглецов, и Розалинда оцепенела, в полной уверенности, что их обнаружили. Но грозный преследователь шаткой походкой заковылял в другую сторону, и Розалинда облегченно перевела дух.
Без долгих размышлений девушка углубилась в заросли кустов и деревьев, все еще поддерживая Клива. Она не обращала внимания на ветки, которые цеплялись за ее плащ и волосы, и шла не разбирая дороги куда глаза глядят, лишь бы уйти подальше от этого страшного места. Только когда ее босая нога зацепилась за какой-то стелющийся стебель и почти запуталась в нем, Розалинда опомнилась и поняла, что может наконец остановиться. Клив застонал от боли: он попытался обойтись без поддержки, но ноги отказали ему, и он рухнул как подкошенный.
— Клив! Клив! — Розалинда опустилась на колени рядом с ним и приподняла его голову. Глаза юноши медленно открылись, в них читались страдание и растерянность.
— Леди Розалинда? — только и вымолвил он, его веки снова опустились.
— Ш-ш-ш. Все в порядке, Клив. Все хорошо. Полежи минутку, а я пока посмотрю, сильно ли тебе досталось, — приговаривала она спокойным голосом, хотя на душе у нее было совсем не так спокойно.
— Вы должны добраться… благополучно. В Стенвуд… — Пальцы Розалинды нащупали рану, и Клив невольно дернулся.
— Потерпи. Дай мне посмотреть… — Розалинда смолкла, увидев в волосах запекшуюся кровь. Сосредоточенно нахмурясь, она осторожно раздвинула густые каштановые кудри, чтобы лучше оценить, насколько глубока рана. Кровь лишь слегка сочилась, но рана оказалась довольно неприятной. Розалинда задумалась, соображая, что же теперь делать.
Положение их можно было назвать в лучшем случае рискованным. В эту минуту прямая опасность им не грозила, но кто бы мог поручиться, что это надолго? Они находились в чужих владениях — без пищи, без оружия. И вокруг никого, кто мог бы им помочь…
Случайно бросив взгляд на руку Клива, Розалинда испытала огромное облегчение: несмотря на все, что ему довелось пережить, юноша все еще сжимал в руке кинжал. Клинок был липким от крови бандита, которого паж ранил. Конечно, кинжал не назовешь серьезным оружием, но то, что он у них есть, было замечательно. Девушка немного приободрилась: у них есть кинжал и сейчас их никто не преследует. Для начала и это неплохо.
Она несколько раз глубоко вздохнула, пытаясь умерить бешеный стук сердца. Собравшись с силами и отогнув подол платья, Розалинда попробовала оторвать кусок от края льняной сорочки. Но попытка не увенчалась успехом: тонкое полотно было соткано на совесть. Она потянулась за кинжалом, но полубесчувственный юноша лишь судорожно сжал пальцы, не давая Розалинде вынуть кинжал из его руки.
— Клив, отдай мне кинжал, — шепотом убеждала его Розалинда. — Я только хочу перевязать тебе голову. Потом мы подыщем более удобное место для отдыха. Скоро настанет ночь, и нам нужен кров. — Тонкой рукой девушка ласково погладила пажа по лбу. — Как только закончу, я сразу же верну тебе кинжал.
Клив с трудом разлепил веки, и на этот раз его взгляд казался более ясным.
— Не надо портить ваше платье.
— Лежи спокойно и не спорь, — приказала Розалинда. У нее немного отлегло от сердца. Может быть, Клив и не так серьезно ранен. Двумя пальцами она вынула кинжал из его раскрывшейся ладони. Брезгливо морщась, Розалинда, как сумела, протерла клинок листьями молодого папоротника и ловко вырезала из подола сорочки две длинные полосы. Когда она закончила перевязку, Клив слабо ей улыбнулся:
— Благодарю вас, миледи.
Клив попробовал сесть, но без помощи Розалинды вряд ли бы преуспел в своем намерении. Как ни старался юноша скрыть боль, Розалинда не могла не заметить, как он изменился в лице.
— Я должен доставить вас в безопасное место, — пробормотал паж, блуждающим взглядом окидывая густой лес вокруг них.
— Прежде всего необходимо позаботиться о тебе, — возразила Розалинда, в свою очередь оглядываясь по сторонам. — Во-первых, нужна вода, чтобы хорошенько промыть рану.
Она задумалась, прикусив губу.
— Здесь есть река, — напомнил Клив.
— К реке нельзя! — немедленно возразила Розалинда. — Эти мерзавцы сразу заметят нас, если мы осмелимся выйти на берег.
Между деревьями с шумом пролетела птица, и оба от неожиданности подскочили. Розалинда проводила ее взглядом до развалин замка, возвышавшегося на холме, и тут ее осенило:
— В замке обязательно есть колодец. Нам нужно идти туда…
— Вы же слышали, что рассказывали рыцари, — запротестовал Клив, неожиданно обретая силы. — Там водятся призраки. Чистое безрассудство тревожить это обиталище мертвых.
Как ни пытался Клив поколебать ее решимость, Розалинда поднялась на ноги. Вид у нее был совсем не подобающий для леди: чулки разодраны, платье в клочьях, да к тому же мокрое, хоть выжимай. Даже в прочной накидке с одной стороны зияла огромная прореха. Но главное — она была жива, и Клив тоже. Призраки казались ей куда менее опасными, чем люди из плоти и крови, встреча с которыми грозила смертью.
— Призраки-то нас и защитят, — уверенно заявила Розалинда, наклоняясь к Кливу, чтобы помочь ему встать.
Тот воззрился на нее с большим страхом:
— Они задушат нас во сне.
Розалинда уже обхватила его рукой за талию и приготовилась идти, но паж не сдавался:
— Усядутся нам на грудь и высосут из нас жизнь.
— Зато там нас никто не будет искать, — отрезала девушка, хотя легкое сомнение холодком пробежало у нее по спине. — Призракам от нас — никакого вреда. Наверняка они знают это.
Похоже, Розалинда не убедила Клива, но иного выхода не было. Сам он был чрезвычайно слаб из-за удара в голову, поэтому покорился. С величайшими предосторожностями, пригибаясь к земле, они побрели к руинам замка.
3
Эту бесконечную ночь Розалинда провела без сна. Но не потревоженные духи и не стоны несчастных призраков были тому виной. Не тени злополучного сэра Медвина и его безвинно погибшей жены преследовали ее в томительные часы, когда она сжималась в комочек под открытым небом в развалинах того места, что, по всей вероятности, было когда-то одной из кухонных кладовок. Розалинду снедало беспокойство за Клива, который метался в жару. Стоило ей смежить веки, как перед ее взором вновь и вновь возникали леденящие душу картины минувшего дня, когда смерть предстала перед ней во всей своей жестокой реальности.
Нелда не хотела отправляться в путешествие. Но ей пришлось сорваться с места, потому что Розалинда настояла на своем отъезде. И если бы не упрямство Розалинды, Недда была бы сейчас жива, как и четверо ни в чем не повинных рыцарей. Хотя Розалинда видела только три трупа, она была уверена, что убиты все, и мысль о погибших неотступно терзала ее совесть. Это ее вина, казнила она себя. Эти страдальцы не удостоились даже христианского погребения. А теперь еще и Кливу совсем плохо.
— Пресвятая Богоматерь, Дева Мария! — Слова страстной мольбы рвались из самого сердца. — Заклинаю Тебя, спаси этого мальчика! Сжалься над ним! Не дай ему умереть!
В непроглядной тьме безлунной ночи, в горестном одиночестве бодрствовала Розалинда на своем посту. Вокруг шуршали какие-то зверюшки; чей-то вой раздавался вдали Она изо всех сил старалась подавить в себе все страхи и благодарила Всевышнего за то, что они остались живы, нашли убежище в разрушенном замке и обнаружили остатки колодца на мощенном булыжником дворе. И все-таки горечь и негодование не отпускали ее.
Как все это несправедливо, молча негодовала Розалинда, не забывая менять влажную тряпицу на пылающем лице Клива. Все несправедливо! Джайлс не должен был умирать. Почему так страшно должна была оборваться жизнь Нелды и рыцарей лорда Огдена? За какие грехи ей выпала такая кара — стать невольной виновницей и свидетельницей этой резни? А бедный Клив…
Паж застонал, заворочался и вдруг принялся неистово молотить воздух одной рукой, борясь с незримым противником, но Розалинда схватила его руку и прервала бой, рожденный воспаленным мозгом юноши.
— Берегитесь! — простонал тот в бреду. Одинокая слеза проступила сквозь плотно сжатые веки и потекла по щеке. — Берегитесь, миледи!
Потом глаза его раскрылись, и Клив уставился на свою госпожу так, словно она была одним из тех самых призраков, которых он опасался.
— Тише, тише, — мягким голосом урезонивала Розалинда юношу. Она обмакнула лоскут ткани, вырезанный из подола сорочки, в полуразбитый кувшин, который нашла среди развалин и наполнила водой из колодца, и вытерла пот с лица юноши. Несмотря на холод весенней ночи, Клив весь горел. Розалинда знала, что скоро его начнет бить озноб. Господи, почему же она не поискала в лесу вербены, пока еще было светло! Она могла бы заварить для Клива чай против лихорадки. Еще можно было бы приготовить примочку из обычного подорожника или припарку из лопуха. Но она не подумала об этом, торопясь найти укрытие, чтобы спастись от убийц.
Как только рассветет, она все же рискнет выбраться наружу. Пусть только заря разгонит эту давящую ночную тьму, она что-нибудь предпримет: надо же как-то помочь Кливу! Она сделает все, что в ее силах!
И вот наконец восточный край неба приобрел сначала призрачно-серый, а затем лиловато-розовый оттенок. Розалинда замерзла и устала. Все мускулы затекли за те долгие часы, которые она провела склонившись над раненым юношей, веки воспалились, и перед глазами все плыло. Но лишь только окружающие предметы стали проступать из темноты, Розалинда поняла, что пора действовать. Изнуренный лихорадкой, Клив забылся беспокойным сном и только изредка что-то бессвязно бормотал, пытаясь улечься поудобнее. Поднявшись на ноги, Розалинда набросила на пажа свой плащ и заботливо подоткнула его со всех сторон. У нее самой зуб на зуб не попадал от холода, но делать было нечего. Осторожно оглянувшись, она выбралась на двор замка.
Разрушенный замок не производил впечатления грандиозной постройки: Розалинда ясно различала места, где располагались главная башня, крепостные стены и часовня. Направляясь к обвалившейся надвратной башне, она снова от души пожалела, как жалела не раз на протяжении этой ночи, что новый король Генрих Второй столь неукоснительно выполнял свое решение сровнять с землей все самовольно построенные замки. Если бы лорд Медвин и его жена не оставили одновременно сей бренный мир, то бандиты вряд ли чувствовали бы себя так привольно в окрестностях замка.
Нелда не хотела отправляться в путешествие. Но ей пришлось сорваться с места, потому что Розалинда настояла на своем отъезде. И если бы не упрямство Розалинды, Недда была бы сейчас жива, как и четверо ни в чем не повинных рыцарей. Хотя Розалинда видела только три трупа, она была уверена, что убиты все, и мысль о погибших неотступно терзала ее совесть. Это ее вина, казнила она себя. Эти страдальцы не удостоились даже христианского погребения. А теперь еще и Кливу совсем плохо.
— Пресвятая Богоматерь, Дева Мария! — Слова страстной мольбы рвались из самого сердца. — Заклинаю Тебя, спаси этого мальчика! Сжалься над ним! Не дай ему умереть!
В непроглядной тьме безлунной ночи, в горестном одиночестве бодрствовала Розалинда на своем посту. Вокруг шуршали какие-то зверюшки; чей-то вой раздавался вдали Она изо всех сил старалась подавить в себе все страхи и благодарила Всевышнего за то, что они остались живы, нашли убежище в разрушенном замке и обнаружили остатки колодца на мощенном булыжником дворе. И все-таки горечь и негодование не отпускали ее.
Как все это несправедливо, молча негодовала Розалинда, не забывая менять влажную тряпицу на пылающем лице Клива. Все несправедливо! Джайлс не должен был умирать. Почему так страшно должна была оборваться жизнь Нелды и рыцарей лорда Огдена? За какие грехи ей выпала такая кара — стать невольной виновницей и свидетельницей этой резни? А бедный Клив…
Паж застонал, заворочался и вдруг принялся неистово молотить воздух одной рукой, борясь с незримым противником, но Розалинда схватила его руку и прервала бой, рожденный воспаленным мозгом юноши.
— Берегитесь! — простонал тот в бреду. Одинокая слеза проступила сквозь плотно сжатые веки и потекла по щеке. — Берегитесь, миледи!
Потом глаза его раскрылись, и Клив уставился на свою госпожу так, словно она была одним из тех самых призраков, которых он опасался.
— Тише, тише, — мягким голосом урезонивала Розалинда юношу. Она обмакнула лоскут ткани, вырезанный из подола сорочки, в полуразбитый кувшин, который нашла среди развалин и наполнила водой из колодца, и вытерла пот с лица юноши. Несмотря на холод весенней ночи, Клив весь горел. Розалинда знала, что скоро его начнет бить озноб. Господи, почему же она не поискала в лесу вербены, пока еще было светло! Она могла бы заварить для Клива чай против лихорадки. Еще можно было бы приготовить примочку из обычного подорожника или припарку из лопуха. Но она не подумала об этом, торопясь найти укрытие, чтобы спастись от убийц.
Как только рассветет, она все же рискнет выбраться наружу. Пусть только заря разгонит эту давящую ночную тьму, она что-нибудь предпримет: надо же как-то помочь Кливу! Она сделает все, что в ее силах!
И вот наконец восточный край неба приобрел сначала призрачно-серый, а затем лиловато-розовый оттенок. Розалинда замерзла и устала. Все мускулы затекли за те долгие часы, которые она провела склонившись над раненым юношей, веки воспалились, и перед глазами все плыло. Но лишь только окружающие предметы стали проступать из темноты, Розалинда поняла, что пора действовать. Изнуренный лихорадкой, Клив забылся беспокойным сном и только изредка что-то бессвязно бормотал, пытаясь улечься поудобнее. Поднявшись на ноги, Розалинда набросила на пажа свой плащ и заботливо подоткнула его со всех сторон. У нее самой зуб на зуб не попадал от холода, но делать было нечего. Осторожно оглянувшись, она выбралась на двор замка.
Разрушенный замок не производил впечатления грандиозной постройки: Розалинда ясно различала места, где располагались главная башня, крепостные стены и часовня. Направляясь к обвалившейся надвратной башне, она снова от души пожалела, как жалела не раз на протяжении этой ночи, что новый король Генрих Второй столь неукоснительно выполнял свое решение сровнять с землей все самовольно построенные замки. Если бы лорд Медвин и его жена не оставили одновременно сей бренный мир, то бандиты вряд ли чувствовали бы себя так привольно в окрестностях замка.