Бэлоу Мэри. Немного соблазненная

   Ее месть явится настоящей катастрофой, мрачно подумал Джервис.
   Если ему не удастся ее переубедить.
   Наконец прибыли все приглашенные, включая Марианну и ее престарелую тетю миссис Джаспер. Танцы открыли Джервис и Морган. Это оказался довольно резвый контрданс. Затем они танцевали со множеством других партнеров, а чуть позже ужинали за разными столами. Все приличия были соблюдены. Но даже по самым строгим правилам лондонских сезонов разрешалось танцевать с одним и тем же партнером дважды. После перерыва Джервис рассчитывал пригласить Морган еще один раз. Он попросил музыкантов исполнить вальс, единственный за вечер, сразу же после ужина.
   — Cherie? — Джервис склонил голову в вежливом поклоне, когда Морган стояла и разговаривала с его соседями по поместью. — Ты позволишь пригласить тебя на вальс?
   Не говоря ни слова, она положила руку на его рукав, и они вместе вышли в центр зала.
   — Ты в том же костюме, в котором был в лесу Суань, — заметила она. — Тогда ты выбрал эти тона потому, что почти все мужчины были в красных мундирах.
   — Именно, cherie, — улыбнулся Джервис. — Мне не хотелось выглядеть совершенно незаметным на собственном приеме.
   — Но меня удивил твой выбор костюма для сегодняшнего вечера, — сказала девушка.
   — А то, что я пригласил тебя на вальс, не удивило? Последний раз мы танцевали его на балу у твоей сестры в отдельной комнате. Потом на моем пикнике. Причем несколько минут в полном одиночестве. Помнишь, на нас все смотрели? И еще на балу у Камеронов, где мы познакомились.
   — Мне не доставляют удовольствия эти воспоминания. Впрочем, это даже к лучшему. Через день или два Ева, Эйдан, Фрея и Джошуа собираются уезжать. И мне будет легче присоединиться к ним после того, как ты освежил мою память.
   Наконец зазвучала музыка, и Джервис плавно повел в танце свою партнершу.
   — Неужели, cherie, — улыбнулся он, — вы так безжалостно покинете меня? И мы больше не увидимся?
   — Ты же знаешь, что я уеду. — Она смотрела ему в глаза.
   Он еще теснее привлек Морган к себе и медленно закружил.
   Она засмеялась от удовольствия.
   Оркестр исполнял тот же самый вальс, под который они с Морган танцевали в первый раз. По ее взгляду Джервис догадался, что она узнала мелодию.
   Они танцевали молча, не отрывая взгляда друг от друга. Морган слегка порозовела, глаза ее заблестели.
   Когда замерли последние звуки музыки, они снова заговорили.
   — Ты очень хорошо танцуешь, Джервис, — проговорила она. — Так же хорошо, как делаешь многие другие вещи. Ты, например, весьма искушен в искусстве флирта и… не только флирта. Ты, помнится, поклялся, что заставишь меня влюбиться в тебя. И все делаешь для этого. Постоянно манипулируешь мной. И твоя цель — победить любой ценой, несмотря на то что в результате тебе придется жениться на мне. С момента нашего знакомства я стала не намного старше, но у меня ощущение, будто я повзрослела лет на десять. Иногда я по-настоящему ненавижу тебя.
   — Что ж, ненависть лучше, чем равнодушие, — ответил он. — А тебе не приходило в голову, cherie, что я прилагаю столько усилий для того, чтобы ты полюбила меня только потому, что люблю тебя?
   Она нетерпеливо покачала головой и снова положила руку ему на плечо — зазвучала новая мелодия.
   — Как бы то ни было, я уезжаю со своей сестрой и братом, — повторила она.
   Джервис встревожился, так как понял, что она не изменит своего решения. Гордость ей не позволит. Рана, нанесенная им, оказалась слишком глубока. Вряд ли он мог что-нибудь сказать в свое оправдание.
   Его клятвы в любви не помогут. Так и останутся красивыми словами.
   Никто из них не проронил ни слова до самого конца танца. Оставался еще один тур контрданса, но они уже не могли танцевать его вместе.
   — Cherie, — сказал он, — прошу вас, давайте немного погуляем вместе.
   — Прямо сейчас? — Ее брови слегка приподнялись от удивления.
   — Да, — кивнул он.
   — Но зачем? Чтобы соблазнить меня? — Она высокомерно посмотрела на Джервиса. — Ты сошел с ума?
   — От отчаяния, cherie, — ответил он. — Меня приводит в ужас мысль о том, что ты вот так возьмешь и покинешь меня. Давай поговорим. Дай мне шанс изменить твое решение. Клянусь честью джентльмена, я даже не прикоснусь к тебе. Выслушай меня.
   — Положиться на честь джентльмена? — насмешливо произнесла она. — Вряд ли что-либо заставит меня изменить свое решение.
   Она нахмурилась, и в какое-то мгновение Джервис увидел в ее взгляде сомнение. И еще печаль.
   — Дай мне этот шанс, — повторил он.
   Музыка смолкла. Танцующие стали расходиться. Еще немного, и они станут привлекать к себе внимание, если будут вот так стоять. Но Джервис знал, что, если она не ответит ему сейчас, он потеряет ее навсегда.
   — Что ж, пусть будет так, как ты хочешь, — согласилась она. — Но в этом нет никакого смысла.
   Он улыбнулся и взял ее за руку.

Глава 22

   Все бесполезно, думала Морган. Целый день она провела словно в агонии. Праздник в честь их помолвки действительно удался.
   И эту помолвку она разорвет через день или два, когда Фрея и Эйдан покинут Уиндраш. Она не должна расслабляться, не должна поддаваться жалости. И все-таки она согласилась пойти с ним на прогулку, выслушать те аргументы, которые, с его точки зрения, могли повлиять на ее решение. Пробило полночь, в холодном ночном небе сверкали звезды. После вальса она была все еще во власти эмоций, разбуженных в ней танцем.
   Морган догадывалась, куда поведет ее Джервис, и даже не спросила его об этом. Она будет молчать до тех пор, пока он сам не заговорит. Но Джервис, очарованный тишиной, тоже молчал. Морган полагала, что они отправятся на лужайку у озера или в летний домик. Но прятаться не было никакой необходимости. Джервис сообщил Эйдану о том, что они хотят прогуляться. Эйдан наградил их тяжелым взглядом, но не отказал в просьбе, только сказал, что подобное поведение для только что помолвленной пары просто неслыханно.
   Но зачем она надела теплый плащ? Ведь для того, чтобы сказать «нет», не понадобится много времени.
   Она боялась собственной слабости, своих иллюзий.
   Джервис взял с собой фонарь, хотя ночь была лунная. Но порой густые кроны деревьев не пропускали лунный свет, погружая аллею в мрак. Джервис осторожно придерживал Морган за локоть, чтобы она не споткнулась. Других попыток прикоснуться к ней он не предпринимал.
   Когда они пришли к гроту и в темноте стали спускаться по каменистой тропинке, Морган почувствовала досаду. Но досадовала она на себя, а не на Джервиса. Опять она проявила слабость, поддалась на его уговоры.
   Но может быть, она ошиблась в нем? Может быть, он изменился с момента их знакомства в Брюсселе? Ее сердце обливалось кровью, когда она вспоминала ту неделю нежности и любви. Тот вечер, когда он стал ее любовником. Это был обман, иллюзия. Ее собственная, и она никогда этого не забудет.
   Морган молча взглянула на него. Джервис погасил фонарь. Теперь в нем не было надобности, так как лунный свет заливал площадку перед гротом и поверхность реки.
   — Ты, вероятно, полагаешь, — заговорила Морган, вдруг осознав, что стоит как раз на том месте, где они с Джервисом недавно лежали, — что столь романтичная обстановка заставит меня потерять голову и я тут же изменю свое решение.
   Между тем Морган была недалека от истины. Трудно было оставаться равнодушной к такой красоте. Лунный свет посеребрил тонкую струйку воды, выливавшуюся из сосуда на плече ангела.
   — Значит, я ошибся, cherie? — спросил он, вздохнув. — Все оказывается гораздо сложнее?
   Этот вздох окончательно все испортил. Неужели он никогда не бывает серьезным?
   — Сложнее? Это вообще невозможно, — проговорила она громко и зло, срываясь на крик. — Ты понимаешь это, Джервис? Ты красив и обаятелен. Именно поэтому я полюбила тебя в Брюсселе, хотя уже тогда подозревала, что ты дамский угодник и негодяй. Поэтому я и оказалась в центре скандала на балу у Фреи, поэтому занималась с тобой любовью здесь, на этом самом месте. Я также понимаю, насколько ты циничен, расчетлив и как умеешь ненавидеть. И я стала твоей жертвой. Тебе доставляет удовольствие мучить меня. Разве я могу поверить в твою любовь? И вообще поверить тебе? Я не изменю своего решения.
   Джервис продолжал неподвижно стоять у стены грота со скрещенными на груди руками.
   — Cherie, — нежно сказал он, — ты согласилась дать мне последний шанс, чтобы убедить тебя не покидать меня, не разбивать мне сердце.
   «Он опять за свое», — с горечью подумала Морган.
   — Ладно, говори, я выслушаю тебя. Но знай, ты напрасно теряешь время.
   Морган подошла к изваянию ангела и положила руку ему на крыло.
   — Я не отрицаю своей вины, cherie, — начал он. — Но сначала я обратил на тебя внимание из-за твоей красоты, а познакомиться решил, когда узнал, кто ты. Я хотел отомстить твоему брату, и это мне удалось. Я просто использовал тебя.
   Она не могла вспомнить без боли ночной пикник, оказавшийся не просто экстравагантной, вызывающей формой флирта, а холодным расчетом, продиктованным ненавистью.
   — Но ты понравилась мне, — продолжал Джервис, — и постепенно я понял, что ты для меня не только сестра моего врага. Я не имел права вовлекать тебя в тот наш конфликт. И тут мне нет оправдания. Чувство вины терзает меня.
   Морган подставила руку под холодную серебристую струю воды, бегущую из сосуда. Затем вытерла ее о плащ. В этот момент она думала о том, что произойдет в ближайшие дни. Какое платье наденет в дорогу, возьмет ли с собой рисовальные принадлежности, когда поедет в Лестершир, Оксфорд или Корнуолл? Или же отправится в Линдсей-Холл к. Вулфрику?
   — Когда мы снова встретились на балу герцога Ричмондского, я подошел к тебе лишь потому, что ты стояла одна, очень грустная, растерянная. И мне захотелось утешить тебя. Успокоить. Я забыл о Бьюкасле, о том, что ты приходишься ему сестрой.
   — Но было уже поздно, — сказала она, наклонив голову и закрыв глаза.
   — А потом я увидел тебя у Намюр-Гейтс, хотя предполагал, что ты давно уехала в Англию. Ты была вся в крови, с растрепанными волосами и такая… красивая. Помнишь, ты еще перевязывала солдата, у которого оторвало ногу? Я восхищался тобой и еще тогда признался тебе в любви. Ты больше не была для меня сестрой герцога Бьюкасла, cherie. Ты была сама по себе. Я не переставал думать о тебе, ты похитила мое сердце. Когда ты пришла ко мне, я потерял самообладание. Но двигала мною любовь, а не страсть. Я хотел облегчить твою боль как мог. Я был тебе настоящим другом.
   Она заскользила по зарослям мелких цветов, подбежала к Джервису, сжав кулаки.
   — Ложь! — закричала она. — Все ложь! Замолчи! Я не вынесу этого. А что ты скажешь относительно бала у Фреи? Если ты любил меня, если сожалел о том, что использовал, почему так поступил? После этого я не могу доверять тебе. Не могу.
   — На балу у Фреи я не совершил ничего дурного, как и в Брюсселе после Ватерлоо, — сказал он. — Но когда приехал в Лондон, чтобы сделать тебе предложение, не только любовь двигала мною. Тогда я просто не понимал, что действительно люблю тебя. Я хотел видеть гнев Бьюкасла и насладиться своей местью. Только потом я понял, что на самом деле привело меня в его дом. Я боялся потерять тебя. Я не вынес бы этого. В маленькой комнате в доме твоей сестры я просто хотел держать тебя в объятиях и целовать. Но было необходимо прекратить все это и как-то выбраться из столь скандального положения. А когда в комнату вошли, я понял, что слишком поздно и для меня отрезаны все пути, чтобы завоевать тебя честным способом.
   Морган закрыла лицо руками.
   — Что ж, — проговорил он. — Я все сказал. Мне нечего добавить. Я не заслуживаю прощения. Это было бы слишком просто. Но я действительно люблю тебя всем сердцем. И мое единственное желание — любить тебя всю жизнь и быть твоим другом. Тебе решать, сможешь ли ты меня простить.
   Она еще ближе подошла к реке, к тому месту, где росла ива. Луна зашла за небольшую тучу, и все вокруг погрузилось во мрак.
   Разве не она говорила Джервису, что он должен простить своего отца, иначе эта ненависть разрушит его жизнь?
   Именно она убеждала его простить Марианну и Генриетту за все то зло, которое они ему причинили.
   Морган знала, что Джервис простил Вулфрика, а Вулфрик — Марианну.
   Ненависть и зависть отравляют душу, умерщвляют ее.
   Она должна простить Джервиса. Но сможет ли она доверять ему?
   Однако, если всех и каждого подозревать в стремлении причинить тебе боль, холодно и цинично использовать тебя в своих интересах, жизнь превратится в ад. Так можно потерять свое счастье.
   Ведь те последние дни в Брюсселе они действительно любили друг друга.
   Он искал Аллена. Он любил ее той ночью потому, что разделил с ней ее боль. Он был ее другом. И в то же время возлюбленным.
   Она поклялась себе не быть слабой.
   Но возможно, упрямство и есть своего рода слабость?
   Она подошла к Джервису и, не произнеся ни слова, положила голову ему на плечо.
   Он обнял ее, провел рукой по ее волосам:
   — Мне так жаль, Морган. Я не нахожу слов, чтобы выразить свои чувства.
   — Я верю тебе, — сказала она.
   Он снова поцеловал ее, и она ответила на поцелуй. Он взял ее руки в свои и опустился перед ней на колени.
   — Ты прелестная женщина, страстная возлюбленная. У тебя тонкая, артистичная натура, ты умна, наделена многими талантами. Если останешься со мной, я дам тебе полную свободу. Будешь заниматься чем пожелаешь. Выходи за меня замуж.
   Он ничего не сказал о практической стороне дела, о владении совместным имуществом, о супружеском долге. А ведь настоящая любовь, подумала Морган, нуждается в полной свободе.
   — Я выйду за тебя замуж, — ответила Морган. Глаза ее наполнились слезами, к горлу подкатил комок.
   Она будет его другом. Его возлюбленной. Совместная жизнь, не ограничивающая свободу, — об этом можно только мечтать.
   Джервис подхватил ее на руки и закружил. Морган, смеясь, запрокинула голову.
   — У тебя есть чем зажечь фонарь? — спросила она. — Без него мы не обойдемся в такой темноте. А в аллее вообще не найдем дороги.
   — Ox, cherie, — весело рассмеялся Джервис. — Зачем нам фонарь? Мы останемся здесь до рассвета.
   — Но я замерзла, — запротестовала девушка.
   — Это дело поправимое, — успокоил ее Джервис. — Займемся любовью, и тебе станет жарко. Я не очень надеялся, что ты изменишь свое решение, но на всякий случай утром, когда еще все спали, принес сюда несколько одеял. Разумеется, если не возражаешь…
   Она уже хотела возмутиться, но он так робко посмотрел на нее, что ей стало смешно, и она обняла его за шею.
   — Эйдан, отпуская нас, разумеется, не предполагал, чем мы тут будем заниматься.
   — Напрасно ты так думаешь. Полагаю, он догадывался о моих намерениях.
   Джервис вынес из грота несколько одеял и расстелил одно прямо на траве.
   Ночь выдалась холодная, но влюбленные не почувствовали этого. Им даже стало жарко.
   Жених и невеста тихонько вошли в дом незадолго до того, как проснулись слуги.

Глава 23

   Морган спустилась вниз первой. Она очень рано начала одеваться, хотя в этом не было никакой необходимости. Наступил день ее свадьбы. От волнения Морган даже подташнивало.
   В прошлом году, когда замуж выходила Фрея, они все собрались у нее в комнате, разглядывали ее наряд, восхищались ее красотой, обнимали и подбадривали перед поездкой в церковь. Позже, после поздравлений родственников, к тому времени как должен был появиться Вулфрик, все приняли торжественные позы и вели себя с достоинством, а не как расшалившиеся дети.
   Но Морган предпочла спуститься вниз. Здесь она не встретила никого, кроме лакея, который на мгновение забылся и стал радостно ей улыбаться. Большой зал в Линдсей-Холл был сохранен в своем первозданном средневековом виде и предназначался для важных, торжественных событий. Морган любовно провела ладонью по теплому старому деревянному столу, занимавшему центральное место в зале. Обвела взглядом стены, увешанные старинными родовыми знаменами, доспехами рыцарей и холодным оружием.
   Значимость предстоящего события поразила ее с новой силой. Отныне Линдсей-Холл больше не ее дом, а она — не леди Морган Бедвин. Сюда она приедет в будущем только как гостья — леди Морган Эшфорд, графиня Росторн. Ее охватил новый приступ тошноты. Похоже, она беременна. У нее задержка месячных на две недели. Этот факт пугал ее и в то же время вызывал восторг. Ведь она носит под сердцем ребенка Джервиса, страстно любимого ею. Но все это так неожиданно.
   Из галереи менестрелей неожиданно появился Вулфрик и с удивлением посмотрел на нее.
   — Волнуешься? — спросил он мягко. В его голосе Морган услышала столь несвойственные ему нежные нотки и чуть не расплакалась.
   Она надела свое любимое платье — белое, с высокой талией, рукава и подол отделаны кружевами лавандового цвета. Маленькая белая шляпка украшена сиренево-фиолетовой лентой в тон кружевам на платье. Цвет лаванды почему-то напоминал ей об Аллене, и вчера, уже лежа в постели, она рыдала до полуночи. Но потом подумала, что жизнь продолжается, несмотря ни на что, даже когда уходят самые дорогие и близкие. Если бы он был жив, ей не пришлось бы задержаться в Брюсселе и жизнь ее сложилась бы совсем по-другому.
   — Я должен отдать свое последнее сокровище тому, кто полагает, что нуждается в нем больше, чем я? — спросил Вулфрик.
   Он пребывал в каком-то странном настроении. Она никогда не думала, что Вулфрик нуждается в ком-то из них. И тут ее поразила мысль, что теперь он останется совершенно один. Будет ли его тяготить одиночество?
   Она подошла к брату и в порыве чувств обняла его.
   — Ты помнешь платье, — холодно проговорил он, отстранив Морган, но лишь после того, как крепко обнял ее. Так крепко, что ей стало трудно дышать.
   Морган расплакалась. Снова вспомнила Аллена, подумала о том, что детство и юность прошли, что она повзрослела, что перемены — неотъемлемая часть жизни. В этот момент в дверях появился Рэнналф. Он вел под руку бабушку. Она приехала на свадьбу внучки. Следом за ними появились Ева, Эйдан и дети. Беки подбежала к Морган и обвила ее шею руками.
   — Ты такая красивая, тетя Морган! — воскликнула она. — Когда я вырасту и буду выходить замуж, у меня будет точно такое же платье.
   — Пусть Морган выйдет замуж сначала, — сказала Фрея, входя с Джошуа в зал.
   — Мы пришли в твою комнату, но пташка уже упорхнула, — усмехнувшись, заметил Джошуа.
   — Хорошо, что ты не помчалась в церковь, Морган, — произнес Рэнналф. — Ты оказалась бы там раньше Джервиса, и мы, Бедвины, были бы опозорены.
   — Ты выглядишь восхитительно, Морган, моя дорогая! — воскликнула бабушка. — Позволь мне тебя поцеловать, деточка. — Бабушка казалась хрупкой, почти воздушной — настоящая добрая фея.
   Вскоре появились тетя и дядя Рочестер.
   — Нам всем, кроме Морган и Вулфрика, пора отправляться в церковь, — проговорила тетя. Она позволяла себе командовать даже в присутствии Бедвинов. — Нельзя допустить, чтобы Росторны нас опередили.
   Один за другим Бедвины стали покидать зал. Перед выходом каждый из них обнимал Морган. В глазах у Джудит стояли слезы.
   Это не сон. Это явь.
   Сегодня она выходит замуж.
   Когда Джервис увидел Морган, в белом платье, входящую в церковь вместе с Бьюкаслом, он понял: изгнание, девять лет вдали от семьи, унижения, предательство близких — все стоило пережить ради этого мгновения.
   При ином стечении обстоятельств он женился бы на другой женщине. Не заметил бы Морган на балу в Лондоне. А если бы и заметил, вряд ли подошел бы к столь юной особе.
   Какие странные вещи порой происходят в жизни. Непредсказуемые, необъяснимые.
   Ее глаза светились любовью. Джервис ничего не замечал вокруг. Он видел только Морган. Его Морган.
   Бьюкасл написал ответ Джервису, как только получил письмо от Марианны. Он заверял графа Росторна в том, что вполне удовлетворен ее объяснениями, проливающими свет на события девятилетней давности.
   Жених и невеста подошли к алтарю.
   — Возлюбленные Господа… — начал пастор.
   И прежде чем осознать смысл длинной и витиеватой фразы, произнесенной пастором, Джервис услышал «муж» и «жена». Эти простые слова поразили его.
   Морган ослепительно улыбалась.
   Джервис вдруг почувствовал, что его глаза стали влажными.
   Расписавшись в регистрационной книге, они вышли из церкви. Молодоженов осыпали лепестками роз и приветствовали радостными возгласами. Они сели в открытую карету, которая направилась в Линдсей-Холл. Морган и Джервис держались за руки, не отрывая друг от друга глаз. Как только осталась позади деревня, их губы слились в поцелуе.
   — Счастлива? — спросил он.
   — Счастлива, — улыбнулась Морган. — Прошедший месяц показался мне вечностью.
   Перед свадьбой они некоторое время не виделись. Морган поехала домой в Линдсей-Холл готовиться к свадьбе и сообщить об этом всем родственникам и знакомым. Джервис остался в Уиндраше. А сюда приехал только вчера и остановился со своей семьей в Элвесли-Парк в нескольких милях от Линдсей-Холл. Его пригласили графиня Редфилд, виконт Равенсберг, их сын и жена Равенсберга.
   — Теперь мы никогда не будем разлучаться. Да, я хотел спросить… Надеюсь, наша последняя встреча прошла для тебя без последствий?
   — Я бы этого не сказала. — Она улыбнулась и слегка покраснела.
   Карета уже подъезжала к дому. Оставалось лишь объехать большой фонтан и цветник, чтобы оказаться у главного входа. Вдруг они заметили у дверей особняка какого-то мужчину. «Странно, — подумал Джервис. — Кто бы это мог быть?»
   Впрочем, Джервис не стал бы волноваться, если бы даже все обитатели особняка, слуги, лакеи и грумы выстроились в ряд поприветствовать их. Он только что стал мужем и сделал неожиданное открытие, что скоро станет еще и отцом.
   — Cherie, — прошептал он ей. — Моя дорогая. Моя милая.
   — Я так счастлива, Джервис, этого не выразишь словами, — сказала Морган.
   — Не обязательно говорить, есть другой способ. — Он обнял Морган и стал покрывать ее поцелуями.
   Высокий джентльмен в черном костюме постоял на террасе, а затем вошел в дом, оставив молодоженов наслаждаться друг другом.