Бэлоу Мэри. Немного женатый

   Ева подняла руку, чтобы помахать ему на прощание, но он не оглянулся. Скоро он скрылся за стеной, а Ева подбежала к воротам и смотрела, как он галопом скачет по дороге, пока не исчез за деревьями. Он так ни разу и не оглянулся.
   Капли дождя, катившиеся по ее лицу, смешались с горячими слезами. Она вытерла их и еще ниже надвинула капюшон. Если бы она могла позволить себе слабость, то рыдала бы безутешно, оплакивая потерю благородного человека, которого она больше никогда не увидит, хотя он навсегда останется ее мужем. Она оплакивала бы утрату любви и человека, который опоздал вернуться домой. Оплакивала бы брата, по которому даже не могла носить траур. И свое будущее, казавшееся устрашающе пустым и безрадостным.
   Она стала считать, загибая пальцы. Вчера у них была стычка с Сесилом, а вечером они танцевали; позавчера вернулись из Лондона; днем раньше они поженились; предыдущим днем они поехали в Лондон, перед этим была поминальная служба; а перед этим день, когда Эйдан согласился сказать слово о Перси в церкви; и еще первый день, когда он привез из Франции печальную весть. Семь дней. Ровно неделя. Неделю назад в этот час она еще не знала, что Перси умер. И до прошлой недели она и ведать не ведала ни о каком полковнике Эйдане Бедвине.
   А сейчас они оба ее покинули. Навсегда.
   И слово «навсегда» относилось именно к полковнику. Ведь они договорились об этом с самого начала.
   Еве было тяжело сразу же вернуться в дом. Не обращая внимания на дождь и мокрую траву, она направилась через лужайку к пруду. Они шли здесь с полковником всего неделю назад. Она не успела далеко уйти, как ее догнал Маффин, очень похожий на увеличенную в несколько раз мокрую крысу.
   – Ну, Маффин, – обратилась к псу Ева, – может, ты объяснишь, почему так хочется рыдать, когда даже не знаешь, кого из троих ты оплакиваешь? Перси? Джона? Или полковника Бедвина?
   Маффин, прыгая на трех лапах, обнюхивал траву, но ответа у него не было. Он вообще не обращал на Еву внимания, за что она была ему бесконечно благодарна, ибо больше уже не могла притворяться, что по ее щекам катятся дождевые капли, соленые на вкус.

Глава 9

   Ненастная погода и раскисшие дороги вынудили Эйдана переночевать в гостинице. И только пополудни следующего дня он наконец выехал на прямую широкую аллею, по сторонам которой, как солдаты на параде, выстроились вязы. Аллея вела к Линдсей-Холлу. Наконец-то он дома!
   Эйдан пришпорил лошадь. Он не был уверен, что застанет в поместье кого-нибудь из членов своей семьи. Они все могут проводить сезон в Лондоне, хотя он знал, что его родные не принадлежат к любителям легкомысленных светских развлечений. Бьюкасл, без сомнения, там, выполняет свои обязанности в палате лордов. Полковник все же надеялся застать дома кого-нибудь из своих братьев и сестер. Ему надо было как-то развеять свое мрачное настроение.
   Вдали показался дом, и Эйдана охватило волнение, он почти до боли любил свое родовое гнездо. При виде массивного каменного здания у него всегда перехватывало дыхание: Линдсей-Холл был великолепен, несмотря на смешение разных архитектурных стилей. Он принадлежал семье еще с тех пор, как в средние века там был возведен небольшой особняк. Последующие поколения владельцев присоединяли к нему пристройки, не внося никаких изменений, и даже не пытались сгладить различия между архитектурой разных веков.
   На некотором расстоянии от дома аллея раздваивалась и огибала великолепный красочный цветник, в середине которого возвышался мраморный фонтан, творение прадеда-георгианца. Струи фонтана били на высоту в тридцать футов и падали вниз по окружности, образуя сияющий всеми цветами радуги зонт.
   Эйдан повернул влево и увидел, как из-за расположенной вдалеке конюшни выехали три всадника – двое мужчин и женщина. Завидев его, все трое натянули поводья, Фрея вскрикнула и с безрассудной скоростью поскакала вокруг цветника к брату.
   – Эйдан! – воскликнула она, когда была достаточно близко, чтобы он мог ее услышать. – Ах ты, злодей! Даже не предупредил нас о своем приезде!
   Полковник остановился, когда всадница подъехала к нему и по-мужски протянула ему руку. Она сидела в дамском седле, что случалось не часто. Из-под щегольской шляпы с перьями ниспадали ее белокурые распущенные волосы. Копна спутанных кудрей доходила ей почти до пояса. Все та же милая Фрея!
   – Но для чего же существуют сюрпризы? – сказал он, сжимая руку сестры. – Как поживаешь, Фрея?
   Она выглядела здоровой, загорелой, с блестящими глазами и совсем не походила на благородную леди. Такой она была совсем девчонкой, когда приводила в отчаяние часто сменявшихся гувернанток.
   – Еще лучше от того, что вижу тебя, – ответила она. – А Вулф знает, что ты в Англии? Это так на него похоже – даже не сообщить нам о твоем приезде.
   – Я ничего не писал Бьюкаслу, – сказал Эйдан. Неспешно подъехали двое его братьев. Рэннальф, белокурый гигант, улыбаясь, протянул огромную ладонь.
   – Чертовски рад тебя видеть, Эйдан. – Ты к нам надолго?
   Более худощавый и смуглый Аллин, младший, радостно улыбнулся.
   – Воин возвращается победителем, – сказал он. – А что, в кавалерии тебе не дают ни пера, ни бумаги?
   – Ральф! Аллин! – Эйдан пожал братьям руки.
   – Отпуск два месяца, неделя уже прошла. У меня было неотложное дело. Я женился. К чему перо и чернила, когда я мог сам приехать? А Морган здесь?
   – И Вулф тоже, – ответил Ральф, когда все повернули к конюшням. – Он приехал неделю назад на похороны вдовствующей графини Редфилд и все еще дома. Перед нашим уходом он просматривал какие-то счета, а Морган воюет в классной комнате. Семнадцать – трудный, бунтарский возраст, особенно если ты Бедвин.
   – Семнадцать! – повторил Эйдан. – Она, должно быть, уже настоящая молодая леди.
   – И вспыльчива как порох, – усмехнулся Аллин. – Со временем она станет худшей или лучшей из нас. Просто жаль молодых щеголей, которые будут увиваться вокруг нее, когда в следующем году Вулф потащит ее в Лондон, чтобы представить королеве.
   – Я вижу, твой приезд не остался незамеченным, – кивнул в сторону двери Рэннальф. – Вот и сам хозяин.
   Эйдан сошел с лошади и передал поводья денщику. Бьюкасл неспешной походкой направлялся к нему. Отличительной чертой Бьюкасла было то, что он никогда не спешил и не повышал голоса. Однако все слуги беспрекословно выполняли его малейшие желания. Его умение укрощать самые буйные порывы своих братьев и сестер вызывало восхищение. Почти все они его побаивались, хотя не признались бы в этом даже под пытками. Его имя – Вулфрик – очень подходило ему. В нем было что-то волчье, особенно металлический блеск в глазах.
   – Вулф! – С некоторой настороженностью Эйдан пошел навстречу брату. Они уже давно были в довольно натянутых отношениях. Последний раз, когда они виделись – а это было три года назад, – дело чуть было не дошло до драки, и Эйдан уехал, не дождавшись окончания отпуска.
   – Эйдан! – Бьюкасл остановился на таком расстоянии, что они не могли ни обняться, ни пожать друг другу руки, и заговорил своим обычным снисходительным тоном, казавшимся даже приятным. – Бог мои, придется мне заняться почтовой службой. Твое письмо с сообщением о возвращении в Англию запоздало.
   – Зачем было писать, – сказал Эйдан, – когда я могу добраться до дома быстрее письма? Как поживаешь?
   – Рад видеть тебя целым и, видимо, здоровым. – Бьюкасл поднес к глазам лорнет и осмотрел брата с головы до ног. – У тебя не хватило денег на новый мундир, Эйдан?
   Полковник пожал плечами:
   – Смешно обращать внимание на комфорт, когда его и без того мало. Я хочу видеть Морган. Когда я был дома в последний раз, она обещала стать красавицей. Оправдала ли она мои надежды? Я слышал, она упрямица почище всех нас.
   – В самом деле? – Брови герцога удивленно приподнялись, придавая еще больше надменности его худому лицу с крупным носом и тонкими губами. – Не знаю, не заметил. Но допускаю, что, вероятно, я последний человек, на которого могут подействовать ее капризы. Пойдем в гостиную, нам подадут чай. – Он взглянул на братьев и сестру, давая понять, что и на них распространяется его приглашение, а по сути приказание. – Я велю мисс Каупер привести Морган.
   Несмотря на то что Вулф оказался дома и встретил его холоднее, чем остальные, Эйдан шел рядом с ним и думал, что все равно хорошо быть в родных пенатах. Три года назад Вулф не разрешил Фрее выйти замуж за ее избранника Кита Батлера, ибо он был всего лишь вторым сыном графа Редфилда. Бьюкасл заставил сестру принять предложение старшего сына графа. Произошла ужасная сцена, когда Кит ворвался к ним и затеял на лужайке драку с Ральфом, они избили друг друга до крови. Будучи офицером, Кит был тогда в отпуске, и после драки его поспешно отослали назад в Испанию.
   Эйдаи приехал через несколько дней после этого происшествия и высказал Бьюкаслу в глаза все, что он думает о его деспотизме. Беда заключалась в том, что с Вулфом было невозможно даже поругаться. Чем сильнее возмущался Эйдан, тем холоднее и спокойнее становился Вулф, и когда Эйдан предложил решить дело на кулаках, он только вскинул брови и посмотрел на брата в лорнет. На следующий день Эйдан уехал, на неделю раньше, чем предполагал.
   По иронии судьбы жених Фреи умер до свадьбы, и Кит стал наследником Редфилда. Когда он продал свой офицерский патент и вернулся в Англию, Редфилд и Бьюкасл уже договорились о браке Кита и Фреи. Все уже готовились к предстоящей помолвке, назначенной на лето, когда ожидался приезд Кита. Тот приехал, но не один, а с невестой. Вероятно, они сейчас уже женаты. Ральф писал Эидану об этом. По его словам, сердце Фреи было окончательно разбито. Однако, когда Ральф высказал такое предположение, сестра дала ему пощечину. Добрая, милая Фрея!
   Они вошли в зал, средневековый вид которого тщательно сохранялся: потолок с дубовыми балками, панели с искусной резьбой, хоры для музыкантов, белые стены, украшенные доспехами, знаменами и оружием, массивный дубовый обеденный стол. С лестницы сбежала, раскинув руки, высокая, стройная девушка. Темноволосая, темноглазая красавица, единственная в семье не унаследовала орлиный фамильный нос.
   – Эйдан! – воскликнула она. – Эйдан!
   К удивлению полковника, она набросилась на него с объятиями и крепко обняла за шею. Он обхватил ее тонкую талию и, приподняв, закружил девушку.
   – За время моего отсутствия ты чертовски похорошела, Морган, – сказал он, опустив девушку на пол, и отступил назад, чтобы получше ее разглядеть.
   – Я не помню, – тихо заметил Бьюкасл, – чтобы я попросил тебя спуститься до окончания твоих уроков, Морган.
   Мисс Каупер, многострадальная гувернантка Морган, с виноватым видом появилась у нее за спиной. Эйдану всегда казалось, что мисс Каупер живет в постоянном страхе, что Бьюкасл в любую минуту может приказать лакеям схватить ее, бросить в темницу и отрубить ей голову.
   Эйдан, стоя спиной к Бьюкаслу, подмигнул младшей сестре. До этой минуты он не осознавал, как сильно ему хотелось кого-нибудь обнять.

* * *

   Только оказавшись дома, Эйдан понял, что смертельно устал. После долгих лет военных походов он неожиданно ощутил полное изнеможение. Он ездил верхом, гулял и ходил с братьями и сестрами на рыбалку. Они вместе навещали соседей. Однажды он даже поехал с Ральфом в Олвесли, имение графа Редфилда, чтобы выразить свои соболезнования по случаю смерти старой графини. Там он познакомился с молодой женой Кита, которая оказалась полной противоположностью Фреи. Но большую часть времени он спал.
   И этой сонливостью он объяснял свое угнетенное состояние. Как бы он ни радовался возвращению домой и встрече с семьей, он не мог избавиться от мрачного настроения. Как и не мог спать меньше девяти, десяти и даже одиннадцати часов кряду. Ночью ему снилась Ева, днем он думал о ней, хотя все случившееся казалось ему сном. Он даже порой сомневался, а было ли все это наяву или, может, эта безумная неделя только плод его воображения. Он думал и о мисс Нэпп, о надежде сочетать свою карьеру с женитьбой на женщине, которая будет его сподвижницей и разделит с ним все тяготы его кочевой жизни, и у него будет дом и… да, и любовные утехи на брачном ложе. Временами у него бывали любовницы, но ему никогда не доставляли удовольствия случайные связи, особенно с женщинами низкого происхождения.
   Он мало общался со старшим братом. Они были неразлучны только в детстве. Когда Вулфу исполнилось двенадцать и отец заявил, что старшему брату пора готовиться к тому, чтобы в будущем взять на себя ответственность за семью, он очень изменился. Отец умер, когда Вулфу было всего семнадцать. До этого его обучали домашние учителя, в то время как Эйдана и младших братьев отправили в Итон. Полковник часто задумывался над тем, чувствовал ли Бьюкасл свое одиночество или просто превратился в холодного бесстрастного человека, предпочитавшего уединение.
   Эйдан полагал, что остаток отпуска он проведет отдыхая, в относительном покое. Но примерно через неделю после его приезда эти надежды рухнули. Утром они с Аллином с упоением носились верхом по полям, а затем, когда они сидели за обильным завтраком, дворецкий передал Эйдаиу, что герцог желает его видеть в библиотеке.
   Эйдан захватил с собой чашку кофе. Он поздоровался с Бьюкаслом и сел в глубокое кожаное кресло, стоявшее по другую сторону камина. Эйдану хотелось узнать, что случилось, но он не стал задавать вопросов. Вулф сам все скажет, когда сочтет нужным.
   – Теплая погода, стоявшая целую неделю, кажется, покинула нас навсегда, – начал Эйдан. – Сегодня ветер холодный. Но бодрящий.
   Вулф не признавал пустых разговоров.
   – Видимо, – сказал он, – принц Уэльский решил устроить грандиозный праздник в честь победы союзников при Ватерлоо. Предполагается прибытие именитых гостей: многих европейских монархов, принцев и генералов, ждут русского царя, короля Пруссии и генерала Блюхера.
   – До меня доходили такие слухи, – сказал Эйдан. – Кажется, вся Англия, и Лондон в особенности, воспылали любовью ко всем, кто ходит на двух ногах и носит мундир. Ничего удивительного, что принцу тоже хочется купаться в лучах славы.
   – Вот именно, – согласился брат. – И это еще не все. Я должен вернуться в Лондон на сессию парламента. С утренней почтой пришло особое приглашение на торжественный обед в честь иностранных гостей в Карлтон-Хаусе. Но это через несколько недель. Намечается еще множество празднеств. Все стараются перещеголять друг друга в гостеприимстве.
   Эйдан поморщился.
   – Это больше касается тебя, нежели меня.
   – Но в этом приглашении указано твое имя. – Вулф выбрал тисненую карточку из кипы писем и посмотрел на нее. – А, вот. Полковник лорд Эйдан Бедвин. Кто-то из приближенных принца, должно быть, знает о том, что ты дома в отпуске.
   – Я найду предлог отказаться, – поспешил перебить брата Эйдан.
   Бьюкасл рассматривал карточку. Он поднял лорнет, чтобы лучше видеть – сплошное притворство, подумал Эйдан. Он весьма сомневался, что всегда острое зрение брата вдруг ухудшилось.
   – Здесь указан кто-то еще, – сказал Бьюкасл н затем посмотрел в глаза Эйдану. – Леди Эйдан Бедвин.
   Генерал Нотой! Во время случайной встречи в холле «Палтни» Эйдан представил свою жену генералу. Больше некому. Эйдану повезло: в тот день он не встретил никого из знакомых, но в самую последнюю минуту столкнулся с генералом Нотоном.
   – Странно! – с притворным равнодушием заметил он.
   – Должен признаться, я удивился, прочитав это, – продолжал Бьюкасл. Он помолчал немного, и Эйдан сцепил зубы. – А леди Эйдан Бедвин существует? – тихо спросил брат.
   – Да.
   – Вот как! – Бьюкасл положил приглашение на стол и пристально посмотрел на Эйдана своими блестящими волчьими глазами. – Могу я спросить, когда я должен был узнать об этом?
   – Ты не должен был знать.
   Бьюкасл не хуже брата знал, какое впечатление производит затянувшаяся пауза. Но Эйдан не дрогнул под его пронзительным взглядом. Будь проклят Бьюкасл. Это не его дело.
   – Теперь, когда твоя тайна раскрыта, Эйдан, может быть, ты удовлетворишь мое любопытство?
   – Я дал обещание моему умирающему от ран капиталу – начал объяснять Эйдан, – лично передать известие о его смерти его сестре и оказать ей покровительство. Как оказалось, для этого потребовалось жениться на ней.
   – Значит, ты недавно женат?
   – Две недели.
   – По особому разрешению?
   – Да.
   – На ком? – спросил Бьюкасл.
   – На мисс Еве Моррис, владелице Риигвуд-Мэнора в Оксфордшире. Она дочь богатого углекопа.
   – Углекопа!
   – Да, из Южного Уэльса. Он женился на дочери хозяина и таким образом разбогател.
   – Он уже умер?
   – Да.
   – И ты теперь бросил ее? – спросил Бьюкасл. – Навсегда?
   – Навсегда, – признался Эйдан. – Но я ее не бросил. Она живет в Рингвуде, который ей хотелось сохранить, вместе с близкими ей людьми, которым она покровительствует. Если бы не поспешное замужество, она бы лишилась всего. По взаимному согласию мы заключили брак по расчету. Я не прошу прощения за это, Вулф, или за то, что скрыл это от тебя. Об этом браке остальным в семье знать необязательно.
   Вулф продолжал смотреть на него, пока кофе в чашке Эйдана совсем не остыл.
   – Так не годится, – наконец сказал Бьюкасл. – Как это ни ужасно, но дочь уэльского углекопа теперь Бедвин. Моя невестка. О ее существовании знают в кругах, близких принцу Уэльскому. Семья ее мужа обязана публично ее признать.
   – Нет, – твердо возразил Эйдан. – Этого не будет, Вулф.
   Герцог поднял брови.
   – Леди Эйдан Бедвин должна быть представлена королеве. Я не ошибусь, если предположу, что этого не было? Она должна официально предстать перед королевой. Наша тетя Рочестер представит ее. А в Бедвин-Хаусе должен быть дан бал в ее честь. Брак был заключен впопыхах, чему ты, разумеется, дашь объяснение, которое удовлетворит светских сплетников. Но теперь следует вести себя правильно. Твою жену необходимо привезти в город и подготовить к появлению в свете, как бы трудно это ни оказалось.
   – Этого не будет, – сказал Эйдан. – Неужели ты думаешь, что меня волнует болтовня в светских гостиных Лондона? Сплетникам необходимо что-то обсуждать. Пусть они говорят, что я женился на женщине низкого происхождения, опозорил свою семью, а затем безжалостно бросил свою жену. Эти сплетни скоро сменятся новыми скандалами. Какая-нибудь богатая невеста сбежит со смазливым лакеем, или некий молодой человек выругается в присутствии почтенной дамы, и все гостиные загудят, обсуждая новый скандал.
   – Но неприятные сплетни будут связаны с именем Бедвинов! Не важно, что она нам неровня. Дочь углекопа замужем за наследником герцогского титула! И никто не должен думать, что ее бросили или спрятали, потому что мы стыдимся ее низкого происхождения. Бедвины чаще всего женятся в более позднем возрасте, чем большинство знатных особ, но, женившись, мы никогда не бросаем жен, Эйдан, и не делаем их объектом насмешек или жалости.
   – Ты не можешь упрекнуть меня в этом, Вулф. Во-первых, моя жена получила то, чего и хотела от брака, – независимость и свободу жить так, как ей вздумается. Во-вторых, у нее нет абсолютно никаких связей с высшим светом, и поэтому она даже не узнает о сплетнях, если они возникнут, в чем я очень сомневаюсь. В-третьих, этот брак – мое личное дело, и я предпочитаю, чтобы моя жена тихо и незаметно жила в деревне, где ее место и где она желает жить. Я поеду с тобой в Лондон, если мое присутствие на этом чертовом обеде необходимо, как и на прочих торжествах. Если у кого-то хватит наглости поинтересоваться моей женитьбой, я отвечу подобающим образом.
   – Значит, ты опозоришь и свою жену, и нашу семью? – тихо спросил герцог. – Ты стыдишься ее, Эйдан?
   Полковник грязно выругался, а его брат презрительно поднял брови.
   – Леди Эйдан приглашена в Карлтон-Хаус, – заметил Бьюкасл. – Будет непростительным нарушением приличий, Эйдан, если ты появишься там без нее или вообще не придешь. Твой чин не позволяет тебе пренебречь приглашением, поскольку известно, что ты дома в отпуске. Твоя жена должна быть рядом с тобой. Для тетушки будет большим испытанием подготовить ее за такой короткий срок, но я не сомневаюсь, что все возможно для тех, кто хочет чего-то добиться.
   Эйдан поставил чашку и поднялся. Даже когда они сидели, он был выше брата, шире в плечах и крупнее. Возможно, поэтому Бьюкасл остался сидеть, не желая подчеркивать физическое превосходство брата.
   – Моей жены, – ледяным тоном заявил Эйдан, – не будет ни на приеме у королевы, ни на одном балу или на обеде в Карлтон-Хаусе. Она даже не появится в Лондоне. Таково мое желание или даже веление. Даже ты, Вулф, не вправе становиться между мужем и женой. Наш разговор окончен.
   Многие были бы обеспокоены холодной угрозой, прозвучавшей в голосе Эйдана, и мрачным выражением его лица. Но Бьюкасл не обратил на это никакого внимания. Он поднял лорнет и задумчиво смотрел на брата.
   – Хорошо, – тихо и невозмутимо сказал он. – Закрой за собой дверь, когда будешь выходить.
   «Вот все и кончилось», – подумал Эйдан, поднимаясь по лестнице. Он обещал Морган сопровождать ее на урок живописи на пленэре, только при этом условии она могла избавиться от присутствия мисс Каупер.
   – Она вечно стоит у меня над душой, – жаловалась брату Морган, – и дышит мне в затылок. И обсуждает каждый мазок кисти, объясняя, что бы сделала она, если бы писала эту картину. А затем начинает извиняться за то, что мешает мне сосредоточиться. Но разве она позволит мне выйти из дома одной и спокойно рисовать? Да никогда. Она боится, очевидно, что я брошу мольберт и убегу к пруду, где буду плавать нагишом на виду у садовников, или сделаю нечто совсем невероятное – меня увидит Вулф и в наказание бросит ее в темницу и цепями прикует к сырой стене. Могу поклясться, Эйдан, что она даже не заметила, что в Линдсей-Холле и темниц-то нет.
   Эйдан был расстроен. Его тайна раскрылась. Он думал о том, скоро ли братья и сестры узнают о его браке. Не следует ли ему самому рассказать им об этом? Он, как уже говорил Вулфу, не стыдился своего поступка или своей жены. Надо же такое придумать! Он не хотел причинять Еве беспокойство. Он обещал ей, что это будет брак по расчету, Он ушел из ее жизни и собирался держать свое слово.
   Однако Эйдан понял, что новость сильно взволновала Бьюкасла, когда возвращался в дом после того, как Морган покончила со своими этюдами, а он за это время искупался в пруду. Перед каретным сараем стоял дорожный экипаж с герцогскими гербами на дверцах, сверкающий чистотой, будто новехонький. Лошади не были впряжены, но вокруг суетились лакеи, явно готовившиеся к поездке.
   – Должно быть, Вулф куда-то собрался, – заметила Морган. – Но он не ездит к соседям в этой карете.
   – Он собирался вернуться в Лондон, – сказал Эйдан. Но почему так неожиданно? Он крепче прижал к себе громоздкий мольберт и ускорил шаги.
   – Флеминг, куда собирается поехать Бьюкасл? – спросил он дворецкого, когда они вошли в холл.
   – Я не могу знать о намерениях его светлости, милорд, – почтительно наклонив голову, ответил тот.
   – Так кто же, черт побери, знает?
   Но в эту минуту в холл вошел сам Бьюкасл в дорожном костюме.
   – Куда ты едешь, Вулф?
   – В Лондон, – холодно посмотрел на него брат. – Я слишком долго пренебрегал своими обязанностями, оставаясь дома. Ты поедешь завтра, Эйдан, с Аллином и Фреей. Все уже подготовлено.
   Да, так и будет. И он тоже поедет, подумал Эйдан. Положение сына герцога налагало на него неизбежные обязательства, поскольку он находился в Англии. И теперь конец мечтам о спокойном отдыхе в Линдсей-Холле.
   – Я не верю своим глазам, Флеминг, – мягко сказал Бьюкасл, – неужели моя карета не ждет меня у дверей?

Глава 10

   – Возможно, в этом году тебя пригласят, дорогая, – с надеждой сказала тетя Мэри, – траур по отцу закончился, и теперь ты леди Эйдаи Бедвин, а не просто какая-то мисс Моррис.
   – Мне это совсем не нужно, – ответила Ева. – Но я бы поехала, если бы и тебя тоже пригласили.
   – Ты же знаешь, – упрекнула тетушка, – что я хочу получить это приглашение не ради себя. Мои дни уже сочтены. Но пора признать тебя тем, кто ты есть: настоящей леди, пусть даже твой отец и старая тетка когда-то честно зарабатывали свой хлеб добычей угля. Я подумала, что прием у графов Лаффов поможет развеять твою хандру.
   Они возвращались домой в коляске после того, как нанесли дневной визит Серине Робсон. Там были и другие гости, и разговор зашел о ежегодном приеме в Дидкоут-Парке. Несмотря на то, что граф и графиня Лафф, чтобы обеспечить достаточное количество гостей, постоянно приглашали в основном людей, лишь претендовавших на дворянское звание, они всегда демонстративно не включали в их число Моррисов. Серина поддержала тетушку Мэри, заявив, что в этом году она тоже не поедет, если не пригласят Еву.
   – Я совсем не хандрю, – улыбнулась Ева. – Ты же не хотела бы, чтобы я смеялась с утра до вечера только для того, чтобы доказать, что не чувствую себя покинутой или униженной.
   Ева и не чувствовала себя такой. Она заключила сделку с полковником Бедвином, которая устраивала их обоих. Она сохранила Рингвуд и, что важнее, своих детей, а он выполнил клятву, данную Перси. Теперь они оба свободны и могут жить так, как им хочется. Из-за чего же так расстраиваться?