— Окончил Черкасский политехнический институт, работал преподавателем техникума, начальником строительного управления, начальником подсобного хозяйства «Пчеловод»… Но система хозяйствования не позволяла развернуться, не хватало свободы, чтобы зашагать мне как следует…
   5. Сказительница:
   — И жил Владимир, как Илья Муромец в свое время — долгое время был все таким же столбом, никак не мог ногой шевельнуть. Прожил он в таком виде сорок лет и три года, пока не представилась ему возможность силу свою огромную, богатырскую применить, чтобы мог он ездить по земле русской, но так, чтобы он никогда не обижал беззащитных, заступался за слабых и бил вора-разбойника!
   6. Брынцалов:
   — Как только в России появились первые ростки свободы, как только Россия сбросила с себя оковы коммунистов, тормозивших развитие страны, я начал созидать по-настоящему: создал кооператив «Пчелка», затем возглавил фармацевтический гигант «Ферейн», который под моим руководством стал лидером российской промышленности за счет высокого уровня культуры производства, хорошего уровня оплаты труда, социального обеспечения работников и ветеранов. Но я чувствую в себе силы, чтобы наладить хорошую жизнь не только у себя на заводе, но и для всех русских людей на Руси.
   7. Сказительница:
   — Надел Владимир на себя латы богатырские, шлем пернатый, опоясался мечом. Ехал он, ехал и доехал до стольного града Москвы. Смотрит — и глазам не верит: вокруг града стоит войск басурманских тьма-тьмущая. Подступили со всех сторон басурманы и хотят полонить Русь.
   — Посмотрел Владимир — город заперт, а русских мужичков томят басурманы голодной смертью. Жалко сделалось Владимиру мужичков русских, подвязал он седельце свое, взял меч булатный и полетел, как вихрь, на врагов басурманских.
   8. На тексте сказительницы мы видим кадры выступлений В.А. Брынцалова на митингах, во главе демонстрации, на съезде РСП.
   Сказительница:
   — Начал рубить он, да так быстро, все равно что траву косит. Видят они — силы неравны — и пустились врассыпную… А когда подъехал Владимир к басурманам, смотрит — а они ни живы ни мертвы, побелели, как полотно, как осиновый лист трясутся. Поравнялся с ними Владимир — упали они на колени и стали просит пощады. Тогда Владимир говорит им так: «Зачем вы обижаете мужичков русских? Вертайтесь-ка домой! И скажите тем всем своим: ест еще на Руси кому постоять за Землю Русскую!»
   На фоне последних слов — В.А, Брынцалов выходит на Красную площадь».
   Насмеялись? Натешились? А ведь зря! Оплошно! Типично интеллигентская неосмотрительность, как оказалось…
   В тот же вечер я пошла и обратилась с вопросом к «народу», то ест к плотнику дяде Паше, который нес с помойки очередную стопку печатной продукции:
   — Дядя Паша! А может такое быть, что миллиардер Брынцалов станет нашим президентом в 2000 году и выйдет на Красную площадь под бой колоколов и виолончель Ростроповича? В латах богатырских, в шлеме пернатом, опоясанный мечом?
   — А что! — сказал умудренный дядя Паша. — Запросто! Он хоть страну называет «моя», а не «эта»… Как эти…
   И добавил многозначительно:
   — Россия!
   То ест тут, с нами, всякое может случиться, не подгадаешь…
   — Дядя Паша, — лезу я к ясности и хоть к какой-то определенности. — Но ведь это тот самый Брынцалов, который не постеснялся показать народу голый зад. И частушки про его жену поют насмешливые…
   — Ну и что? — ответствовал дядя Паша. — А кто нам, народу, зад не показывал? Вон Хрущев сунул Крым Украине за здорово живешь — это что, не «зад» нам под самые зрачки? А Брежнев и все его чиновники? Мало мы их «задами» любовались? Все целовался с кем ни попадя, все «ура» да «ура», врал сам и вся его команда врала, мол, идем вперед и выше, а страна уже с ног валилась… Нас, народ, за дураков держали и держат — одни голые «зады» показывают, одно вранье на другое меняют, а так — без разницы… Но Россия еще хлопнет шапкой об пол. Не обойдется без шапки-то…
   — А к добру ли это будет, дядя Паша, или к худу?
   — Кто его знает! Мы и сами себя плохо знаем… Вот в третьем подъезде по Гражданской тихий такой старичок проживал, аккуратный… Я ему еще замок врубал… А нынче взял и ошпарил кипятком свою старуху. За то, что тридцать три года ему штопаные носки давала донашивать… Опротивели носки эти! Всего-то навсего! А бабке смерть. Вот и пойми нас…
   Вот и пойми нас… На скамейке перед домом сидит ветхая старушонка в драненькой шубейке, глядит, как из машины вытаскивают огромный голубой холодильник и ну смеется.
   — Что ты, бабушка? Чего такого смешного увидела?
   — Ой, и гребут под себя! Ой, и гребут! — отвечает весело. — Вчера диваны царские перли, кресла всякие. А завтра, небось, уж и гробы привезут.
   — Какие, бабушка, гробы?
   — Ну те, что для самых богатых и запасливых: на каких-то пружинах, с зеркалом, телефоном и подогревом. Правду говорю — в телевизоре показывали!
   — Бабуля, небось завидуешь? Люди заработали, хотят жито красиво…
   — Ой, заработали! — рассмеялась старушка. — Ой, честные! А чего им завидовать-то? Дуракам-то? Ворам? Они думают, к гробу багажник можно приделать? А не приделаешь! Нетушки!
   … Вот и пойми нас… Сняла трубку, глядя в темное окно на крупную, блескучую, изумрудную звезду поздней осени…
   — До сих пор? — спросила.
   — Конечно. Любила и люблю.
   — Но ведь он вас…
   — Все равно — любила и люблю.
   И это все о нем — о Владимире Алексеевиче Брынцалове. Это говорит женщина, которая вроде уж давно должна разлюбить его… Ну по всем правилам расхожей житейской мудрости, что валяется под ногами… Ну наклонись только, подбери и используй…
   — Ничего с собой поделать не могу, — говорит она.
   … Вот и пойми нас… Вроде совсем недавно кто-то стервозненько выкрикнул на весь зал Государственной Думы, подняв в воздух, как гранату, бутылку «брынцаловки»:
   — Это не водка, а дрянь, отрава! Ее пить нельзя!
   А я иду по весне, гляжу — очередишка в винный отдел.
   — За чем? — спрашиваю.
   — А за «брынцаловкой», — откликается немножко как бы скомканный мужичок.
   — Что же в ней такого хорошего?
   — А дешевая!
   — Так ведь говорят, все одно «дрянь»?
   — А какая не дрянь? Разве та, которую в Кремле пьют! Так нас в тот Кремль ни ногой! Мы — «черная кость»! а ты, видать, от жизни отстала! Нынче нам, алкоголикам, цены нет! На нас бюджет повесили! Не будем пить — держава рухнет! Вот и стараемся как патриоты!
   В его руке воссияла бутылка с этикеткой, а на этикетке — портрет В.А. Брынцалова, и кинула эта бутылка туда-сюда по бриллиантовому высверку, но быстро сгасла за пазухой у расторопного, неунывающего вековечного «спасителя державы»…
   Однако говорят, что Владимир-то Алексеевич отдал-таки свой хорошенький, умненький заводик по производству «брынцаловки» кому-то почему-то в аренду… А кому от этого очень хорошо, а кому похуже — не мне судить…
   А еще говорят, что Владимир Вольфович самолично по ночам разливает свою водку в бутылки и собственноручно лепит на каждую наклейки. Иногда эти наклейки клеятся косо, а иногда — ничего. Главное — Россию спасти!
   А еще говорят, будто выдающийся ваучеризатор всея Руси Анатолий Чубайс вчера вечером бросил прежнюю жену и переженился на другой, а именно — взял за себя девицу с рекламного ролика, которая рекламирует… простите за выражение… прокладки для женщин… Недоброжелатели видят в том перспективную выгоду для Анатолия — можно ведь объявить новую приватизацию и раздать всем желающим придуркам эти самые прокладки в качестве ваучеров…
   А еще говорят, что в английский клуб «Москва» в бывшем особняке губернатора Москвы Салтыкова собрались на новогодний бал потомки графа Шереметьева, а именно — Михаил Ширвиндт, Марк Захаров, Людмила Гурченко, Эльдар Рязанов, Леонид Якубович и прочие. И все, как один, в кружевных камзолах и кринолинах, и там с трибун говорили о том, что их, дворян, не любить невозможно, хотя бы потому, что кринолин и кружевной камзол, и туфли с пряжками из самоцветов куда как красивее и эффектнее спецовок и сапог. И, следовательно, их тесный круг обречен на всенародную любовь и почтение.
   А еще говорят, будто в лесочке, аккурат рядом с Царь-пушкой, вчера в пятом часу утра волк сожрал овцу, а шкуру за кордон продал в тот же час, и не потому сожрал, что овца больно вкусная, а потому что — глупая, доверчивая, бестолковая, и без рогов, а он — умный-умный, и ему то ли Сосковец, то ли Кобзон поручили строить светлое коммунистическое завтра…
   А еще говорят, будто в этом сезоне очень модно прикалывать на платье и смокинг, но непременно на три с половиной сантиметра ниже пупка, золотого с сапфировыми глазками скорпиончика, — иначе вас в приличное общество не пустят.
   А еще говорят, будто В.А. Брынцалова забрали в обед какие-то вооруженные люди то ли в заложники, чтоб выкуп получить, то ли на нары за то, что он сделал подкоп со стороны Москвы-реки под центр Хаммера и утащил оттуда платиновую статую бога торговли Меркурия, и — «пролетел» в связи с тем. Что вырос в Черкесске, а не в Париже на Елисейских полях младшим братом барона Ротшильда — статуя-то оказалась вовсе не платиновая, а оловянная!
   А еще говорят, будто новый президентский самолет ИЛ-96-300 стоил «черной кости», то бишь маленьким людишкам-налогоплательщикам, аккурат перед первым намеченным проблеском новой светлой зари от 20 до 30 миллионов долларов, и в том самолете и душ, и медицинская комната со всеми полезными штуками. А коридор салона обшит канадским деревом, а постарался, чтоб интерьер ласкал глаз красотой, сам Илья Глазунов, а вся машина как белый лебедь, только на боку надпись — «Россия», а на хвосте, как положено, — Георгий Победоносец. И дочка президента Татьяна Дьяченко, которая, говорят, уже одна за всех знает, что в государстве надо делать, а что нет, — приехала в аэропорт и наказала сейчас же снять видеофильм для папы. И его сняли, и дочка показала его папе. И папе, говорят, очень понравилось оборудование этого «летающего реанимационного кабинета», который, говорят, «съел» еще один целенький ИЛ, а по-другому — задолженность по зарплате и пенсиям половине страны, ну всем этим врачам, блокадникам, учителям, дояркам, что дергали коров за титьки ажно со времен Великой Отечественной — ну то есть всем маленьким-меленьким людишкам, которых с высоты — и не рассмотреть…
   А еще говорят, будто все, как одна, московские миллионерши-миллиардерши по примеру всяких там цариц и царевен четырнадцатого года сидят нынче на серебряных табуретках с хрустальными подвесками и вяжут, вяжут шерстяные носки и варежки для наших российских солдат, которых вывели из Чечни прямо в чисто поле, а в поле — пусто, один мороз да ветер… И вот уж они вяжут, вяжут без устали эти носки да варежки, а слезы сострадания так и капают из их сердобольных глаз, так и льются. Потом их продукцию, говоря, приходится подсушивать прямо там, в чистом поле. Подышит солдатик на нее минут десять — и глядишь, подсохла…
   Говорят, говорят… что в Москве кур доят. И самое-то интересное, что это — чистая правда…
   Поэтому в столице «жируют» больше двух тысяч членов преступных группировок, ибо прописаться в Москве — раз плюнуть любому бандюге: купил квартиру и живи-поживай. «Союз нерушимый бандитов свободных», как обозначила это незаурядное явление «Комсомолка», включает в себя азербайджанскую, чеченскую, солнцевскую, люберецкую, подольскую и так далее организованные преступные группировки. Чем они занимаются в свободное от всякого рода грабежей, убийств и изнасилований время? Знаменитая своей смелостью, знанием криминального мира Лариса Кислицкая совершенно справедливо полагает, что после знакомства со всеми этими данными у ополоумевшего от цифр и фактов обывателя изо всех пор лезет вопрос: «А почему бандитов не арестовывают, если знают всех авторитетов и лидеров по именам?» Дело в том, что наше правосудие безнадежно запоздало, а организованная преступность уже встала на ноги, бывшие бандиты стали уважаемыми коммерсантами, а законы о борьбе с мафией до сих пор так и не приняты в полном объеме. Даже если они когда-нибудь и будут приняты, я не верю в успех нашего правосудия. Это только Америка на примере суда над Иваньковым доказала: им все равно — Япончик ты или Тайванчик, виновен — отвечай. У нас же совсем недавно высокопоставленные чины предлагали для наведения порядка выписать из США Иванькова. Но если бы это произошло, то мы жили бы в криминальном государстве во главе с Япончиком. Иногда мне кажется, что оно так и есть. Пример тому — очередная победа «воров в законе» над системой правоохранительных органов.
   Как известно, все подразделения по борьбе с организованной преступностью имели отделы, специализирующиеся на лидерах уголовно-преступной среды. Одно время сотрудники ГОП МВД РФ, а также московского РУОПа за год задерживали по нескольку десятков «воров в законе». Чем это кончилось, рассказал мне знакомый сыщик, которому в откровенном разговоре один из его подопечных — известный «законник», заявил: «Вы нас утомили. Мы сделаем все, чтоб вы больше не существовали». Так и получилось: за минувший год в системе РУОПов произошли некоторые реорганизации, и подразделения по борьбе с «ворами в законе» полностью исчезли. Вот такая информация к размышлению».
   Кстати, говорят, если раньше, месяца три назад, В.А. Брынцалов ходил под присмотром трех телохранителей — то теперь вокруг него целых пять, а один с автоматом. Завидуйте, если хотите!
   А владелец элитного московского клуба «Доллс», а также фешенебельного ресторана «Парадиз» в гостинице «Москва», совладелец ресторана «Гамбринус», президент фирмы «Амстер» Иосиф Глоцер ничего не говорит. Его убили в высшей степени профессионально, как пишут знающие в этом толк, — единственным выстрелом в левый висок, хотя погибший имел и секьюрити, и вид на жительство в США, где он и будет похоронен по желанию родственников… И возможно, будут предприняты поиски — кто же? Кто?
   А пока суд да дело — сто пятьдесят триллионов рублей утаено от налогов деловыми людьми России всех мастей и уклонов! И это только за прошлый, 1996 год!
   «Думаю, лет эдак через десять мы узнаем имена самых состоятельных людей России и поразимся: почти никто из них в тяжкие годы „радикальных рыночных реформ“ не имел отношения к реальному бизнесу. Нынешняя Россия — типичное бюрократическое государство, основанное на криминально-рыночных отношениях. Лет пять назад, на крутом повороте все были едины в одном: у власти должна возникнуть своя социальная база — класс собственников. Но как создать его, когда „у всех все поровну“? Понятно, что селекция российского богача, основанная на твердых законах, — не лучший способ. Во-первых, долго ждать. Но главное, выходило: за демократические преобразования должны бороться одни, а богатеть — другие. Всяк сидящий во власти понимал, что когда-нибудь его политическая карьера закончится. В какой мир вернутся идейные борцы за рыночные преобразования? В мир собственности и собственников. Но с чем? С добрыми именами, но пустыми карманами? Такое никого не устраивало. А потому едва ли не каждый, пришедший в ту пору во власть и закрепившийся на ее рубежах, в первую голову заботился о своем. Это стало негласной нормой государственного бытия…»
   Отсюда — полное безразличие всех и вся к конкретным фактам коррупции, о которых сообщается в нашей (да и не только в нашей) прессе. Журналист может разыскать убийственный факт, но он бессилен в главном: чтобы хоть кто-то из имеющих реальную власть принял меры. Или хотя бы поручил соответствующим органам во всем разобраться. А причина этому одна: все, что мы «раскапываем», нашим властителям давно и доподлинно известно», — пишет обозреватель «Комсомольской правды», в прошлом пресс-секретарь Б.Н. Ельцина Павел Вощанов.
   … Конечно, конечно, шаги судьбы непредсказуемы, и что там с нами будет потом, дальше, — никто точно не знает!
   Но, говорят там, «в верхах», что все-все ничего, это аккурат накануне прорыва в светлое-светлое будущее, ибо вовсю работает смелая, новаторская мысль, и она, мысль эта, сыскала, наконец, чудодейственный способ, как, каким образом вылезти России из болота кризиса, а именно — немедленно приступить к квадратно-гнездовому возведению публичных домов. И первая такая ласточка появится в Саратове. Экономисты местного значения, сообщает пресса, уже все-все высчитали. И получилось, что легальные публичные дома, контролируемые чинами из УВД и налоговой инспекции, будут давать казне ежемесячно целых 400 миллионов рублей! А если почин подхватит и Самара, и Архангельск, и Новосибирск, и Владивосток?! Тут же такие лучезарные перспективы открываются! Ажно дух захватывает!
   А еще говорят, будто теперь у всего народонаселения возник еще один большой светлый праздник — чествование Анатолия Чубайса в связи с тем, что несмотря на все вопли протеста и рыдания общественности победила его дружба с младшенькой дочерью президента, а тот взял и «сделал» его первым вице-премьером.
   А ведь еще год назад, в январе 96-го, президент Ельцин, отправляя Чубайса в отставку, громогласно заявлял: «Во всем виноват Чубайс». Рыжему реформатору инкриминировали развал работы, провалы в экономической деятельности, крупнейшие ошибки в приватизации. Неужели что-то изменилось?
   И — вот на тебе! Примерно в то же самое время миллиардер В.А. Брынцалов… покинул столицу нашей Родины Москву… И все потому, что сильно вроде бы осерчал на него Хозяин-мэр Ю.М. Лужков… Мол, такой-сякой, не платит толком налоги, а тут надо Храм Христа Спасителя достраивать, любимому скульптору Церетели авторские платить, то, се…
   И случилась, говорят, как бы дуэль, и возникла даже многотысячная толпа «болельщиков», и даже с тотализатором: кто поставил на ушлость и упорство мэра, а кто — на Императора «Ферейна».
   И чем же кончилось? Не смею излагать данную эпопею своими словами. Журнал «Коммерсантъ» делает это куда как «вкусно»:
   «… В 1995 году, по словам Брынцалова московские фискальные органы усилили на него свое давление. А когда он стал депутатом Госдумы, „Ферейн“ просто замучили проверками:
   — У меня то инспекция, то полиция, то прокуратура в дверях, то ГУЭП, то РУОП, то пожарники придут. Налоговая здесь сидела постоянно. Однако недоимок не обнаружили.
   Слово «недоимка» Брынцалов произносит так же, как это принято в налоговой полиции: с ударением на «о»о. Они и правда долго общались. Глава ГНИ № 24 Татьяна Подругина с грустью вспоминает:
   — С 1990 года у нас с «Ферейном» проблемы были. Даже сейчас, когда они от нас ушли, аллергия на них осталась.
   В 1995 году ГНИ № 24 предложила «Ферейну» заплатить 63 млрд рублей (из них 25 — текущие платежи и 38 млрд — пеня). Однако «Ферейн» признал из них лишь 645 млн. Чтобы взыскать недоимки, ГНИ направила в Уникомбанк и Мединвестбанк инкассовые поручения о списании средств со счетов «Ферейна». При этом Брынцалов неосторожно заметил налоговикам, что «всех счетов все равно не найти». В ответ в декабре 1995 года инспекция совместно с налоговой полицией совершила рейд в штаб-квартиру «Ферейна», изъяв при этом большую часть финансовой документации. ГНИ № 24 приступила было к тщательной сверке документов, однако Брынцалов сделал ответный ход. Он перенес юридический адрес «Ферейна» в более спокойное место — аул Новый Карачай.
   Правда, начальник инспекции Подругина пробовала сопротивляться. Она решила, что «Ферейн» не может быть снят с учета во время проверки, о чем в апреле 1996 года она и известила Брынцалова. В ответ на это в мае «Ферейн» обратился в суд. Он требовал отменить постановление ГНИ № 24 о невозможности снятия «Ферейна» с учета, передать налоговое дело в ГНИ по Карачаевскому району и обязать налоговую инспекцию не чинить препятствий в финансово-хозяйственной деятельности «Ферейна». В июле арбитражный суд Москвы удовлетворил этот иск.
   Тогда ГНИ № 24 стала тянуть время. Она отправила дело «Ферейна» не в республиканскую налоговую инспекцию Карачаево-Черкесии, а в налоговую полицию города Черкесска. Там им никто не заинтересовался, и через четыре месяца оно отправилось обратно в Москву. По мнению адвокатов Брынцалова, за это время ГНИ рассчитывала выиграть тяжбу с «Ферейном» в других инстанциях. Но тщетно — у Брынцалова оказались первоклассные юристы. И в ноябре 1996 года в Москву был привезен начальник Карачаевской республиканской инспекции, которому Подругина вручила дело «Ферейна» по акту приема-передачи лично в руки.
   Надо сказать, что родная Карачаево-Черкесия встретила Брынцалова не очень приветливо. Регистрацию «Ферейн» получил сразу же в феврале 1996 года. Однако без налогового дела республиканская налоговая инспекция не могла поставить его на учет. Черкесы терпели эту ситуацию полгода, а 1 июля 1996 года глава администрации Карачаевского района Рамазан Койчуев отменил собственное решение о регистрации «Ферейна».
   «Ферейну» снова пришлось взывать к суду — на этот раз в Карачаево-Черкесии. Итог многоходового разбирательства был подведен лишь на прошлой неделе: Высший арбитражный суд Карачаево-Черкесии признал законной регистрацию «Ферейна» в ауле Новый Карачай Карачаевского района.
   Итак, «Ферейну» наконец удалось законно скрыться от московских налоговых служб. Однако за ним остался должок в 24 млрд. Но Москва их наверняка не получит, потому что «Ферейна», по сути, уже не существует. В нем работают всего два сотрудника: генеральный директор и главный бухгалтер. Объем производства равен нулю. Банковские счета закрыты, и инкассовые поручения с них вернулись в налоговую инспекцию. Даже лицензия Минздрава отозвана 19 ноября прошлого года.
   — Налоговые службы своими действиями уничтожили процветающее предприятие, — патетически заявил мне Брынцалов. Но тут же сбавил пафос: — Я раздробил «Ферейн» по нескольким предприятиям, даже не помню, сколько их у меня. Налоги они платят по месту своей регистрации, не в Москву.
   С начала 1996 года все сотрудники «Ферейна» подали заявление о переводе в ИЧП «Фирма „Брынцалов“, которое зарегистрировано в Электрогорске. Люди на производстве, по их словам, знают, что на бумаге перевелись в ИЧП, а в остальном работают, как работали. Все оборудование тоже либо сдали в долгосрочную аренду, либо передали безвозмездно…
   … В итоге завод работает по-прежнему успешно, но никаких денег Москва с него не получает. Брынцалов считает, что его вынудили уйти несговорчивые фискальные органы:
   — Когда я давал деньги, они засчитывали их в счет выплаты штрафа и пени. А основной долг оставался прежним. Так даже бандиты не поступают. В итоге Москва лишилась около 80 млрд рублей в год, которые «Ферейн» мог бы давать городу в виде налогов.
   Однако руководителю московской налоговой инспекции Дмитрию Чернику такого налогоплательщика не жалко:
   — Брынцалов — человек увлекающийся, он иногда путает миллионы с миллиардами. Не так уж много денег он приносил Москве, а платил крайне нерегулярно. И Карачаево-Черкесия едва ли что от него выиграет. У меня на приеме Брынцалов откровенно заявил: «Если там налоговая окажется, как в Москве, то в Якутии зарегистрируюсь или на Кипре».
   Как выяснил «Ъ», Брынцалов не врал Чернику. По некоторым данным, в Черкесии все же недостаточно льготное налогообложение. Поэтому Брынцалов уже дал задание своим юристам выбрать для его предприятий настоящий российский офф-шор. Очевидно, это будет либо «Калмыкия», либо «Алтай».
   Впрочем, Брынцалов не окончательно простился с Москвой. В качестве жеста доброй воли ИЧП «Брынцалов» готово расплатиться по долгам «Ферейна» с московским Фондом занятости, хотя формально оно не имеет к «Ферейну» никакого отношения. Причины такой доброты Брынцалова политические:
   — Ссориться с Юрием Михайловичем я никогда не буду, хоть он мне скажет, что я ему 500 миллиардов должен. Я с ним не хочу ругаться. Он великий человек, будущий президент России. Я так думаю».
 
   А я думаю, с чисто женской безрассудной эмоциональностью: «Ох, и лихой мужик! Ой, и удалец этот Брынцалов!»
   Ну и как вам все это? Тем, кто с легкостью записал было Владимира Алексеевича в категорию «придурков» и то и дело рассуждающих с высоких трибун о пользе морали и нравственности? Обещает навести порядок и одновременно вроде вовсе не замечает безудержного рвачества в самых высших эшелонах российской власти?
   Ну и кто, кто там еще готов хвататься за голову, нудить, скорбеть и вопить: «Ох, уж этот Брынцалов! Ну хуже его не придумаешь! Ну прямо ужас и ужас! Ну прямо кошмар какой-то!» Кто?!

ГДЕ ВЗЯТЬ 500 000 ДОЛЛАРОВ?

   Про эту женщину мне многие на «Ферейне» сказали четко:
   — Она многое знает о Брынцаловых. Но ни с кем разговаривать не любит об этом.
   Она — это Брынцалова Нина Григорьевна, жена двоюродного брата Владимира Алексеевича.
   И я как-то поддалась на это «не любит». Решила пренебречь… Тем более что — не прямая родня.
   И ошиблась. И едва не проморгала самого важного, самого информированного «свидетеля защиты».
   В журналистской работе бывает: вдруг тебя так и потянет именно к тому человеку, о котором тебе говорят либо гадости, либо стращают его некоммуникабельностью. И ты какое-то время находишься под впечатлением чужих настроений…
   … В то утро я почему-то решила срочно связаться с Ниной Григорьевной. Мне дали ее телефон, однако еще раз предупредили:
   — Зря вы. Не будет она говорить.
   — Ну почему, почему?
   — Так. Скрытная. И вообще…