- Но куда мы отправимся сейчас? Может быть, в Ниццу? Оттуда есть ежедневный рейс Аэрофлота в Москву...
- Да, я знаю. Но это рейс, на котором много "новых русских". Слишком опасно. Этот рейс, очевидно, под наблюдением. Кроме того, отсюда это далеко. Столько часов в дороге! Нет, лучше, если мы поедем в Лион - и оттуда первым же самолетом в Лондон, Амстердам или во Франкфурт, а потом в Москву. Мы должны быть там до того, как французская полиция меня разыщет.
Через несколько минут они покинули пустынную стоянку. Раннее утро. Олег решил ехать сначала в сторону Марселя, а потом поменять направление на противоположное, то есть ехать в сторону Лиона. В машине они молчали. Последний раз они были близки десять лет назад. Целая жизнь. А сейчас вообще речь шла о жизни и смерти. Было о чем подумать. Вчерашнее преследование и убийства висели тяжелым грузом. Олег решился набрать номер Максима:
- Извини, старина. Но это срочно. Мне нужна твоя помощь. Меня хотят убить, и я хочу знать, с кем я имею дело...
- Но у тебя есть собственные источники информации...
- Я попытался проконсультироваться вчера. Но в итоге узнал немного... Я знаю, что могу тебя скомпрометировать. Но у меня нет выхода... Сделай это для меня.
- Ну ладно... Хорошо. О ком идет речь? - ворчливо спросил Максим.
- Мне нужны данные на некоего Игоря Костакина.
- Так... а отчество?
- Я не знаю, - сказал Олег, глядя на Надю. - Все, что я знаю... это человек восточного типа, лет сорока, казах по паспорту. Не по лицу. Внешне скорее кавказец. У него на шее глубокий шрам. Один из акционеров компании "Polar Oil".
- О'кей, ладно, достаточно. Когда это тебе нужно?
- Как можно скорее.
- Я тебе сразу перезвоню. В Москве уже девять часов. Думаю, мне удастся что-нибудь раскопать.
- Почему ты ему не сказал, что Костакин хочет убить меня? - спросила Надя.
- Мне хотелось как можно меньше тебя вмешивать в эти дела. Неизвестно, что там будет.
На шоссе в этот утренний час никого не было. Они останавливались в пути, расплачивались за автобан, но никто их не задержал. Все казалось спокойным. Очень скоро их "Нива" въехала на стоянку лионского аэропорта Сент-Экзюпери. Олег протер влажной тряпкой руль, сиденье и дверцы автомобиля. Они прошли в зал ожидания. На табло было обозначено всего два утренних рейса: Люфтганзы во Франкфурт в восемь часов сорок минут и Бритиш эйрвейз в Лондон (Гэтвик) в семь часов двадцать минут с терминала Т 1.
- Придется пересаживаться в Лондоне, но что делать, - сказал Олег. Сядем на этот.
Они купили билет до Москвы через Лондон по Надиной кредитной карточке, зарегистрировались на рейс ВА 2353 и пошли на посадку. Олег первый протянул свой паспорт на погранконтроле. Невозмутимый работник аэропорта проверил, есть ли в паспорте виза. Все было в порядке. Олег с облегчением вздохнул, видя, как штемпель опустился на его визу.
Теперь была очередь Нади. Он ждал её на контроле. Надя, бледная от недосыпа и стресса, почти утонувшая в Олеговой куртке, едва подняла глаза на пограничника. Женский голос тем временем объявил, что посадка на рейс Бритиш эйрвейз заканчивается. У Нади звенело в ушах, как будто вокруг была пустота... Через несколько мгновений, которые ей показались вечностью, она судорожно схватила протянутый ей паспорт. Они пересекли границу.
Надя быстро купила себе кое-какие вещи в duty free, чтобы переодеться. Вскоре они заняли места в "Боинге-737" и углубились в газеты. Было ещё слишком рано, чтобы ежедневные газеты сообщали о происшествии в Аннеси. Но "Файнэншл таймс" публиковала статью под впечатляющим заголовком "Sunset for the Oligarchs"1.
- Посмотри, - сказала Надя, показывая Олегу газету. - Прокурор начал наступление сразу на трех олигархов, и прежде всего на президента Росгаза за налоговое правонарушение. Он должен покинуть территорию России. Двоих других засунули в камеру.
- Кажется, Президент начал наводить порядок.
- Тут ещё написано, что у Ульянина тоже есть причины для беспокойства.
- Надо же... Могла ли ты это предположить? - спросил Олег, не скрывая радости.
- Никогда. У него были такие хорошие отношения с Кремлем. Несколько дней назад. Он был там при подписании соглашения с Украиной и Туркменистаном.
- Все течет, все меняется. Откуда теперь дует ветер, хотелось бы знать.
- Если Президент затронул интересы всех олигархов, у них теперь найдутся причины подорвать его авторитет в стране.
- Как ты себе это представляешь?
- Я не знаю. Я только могу вообразить, что можно, например, ускорить финансовый кризис в стране. Именно так было в девяносто восьмом году. Раззадорить фундаменталистов в республиках, где большинство составляют мусульмане, или подлить масла в огонь чеченской войны. Это "слабое звено" Президента. Война продвинула его к власти. Однако ему не удается из неё выпутаться. Что нужно чеченцам? Оружие... Вспомни, куда Ульянин должен был перевести колоссальную сумму, в Ливан!
- Именно, я это тебе сказал ещё вчера. Ливан - подходящее место, чтобы покупать подобные "игрушки". Обрати внимание, минуя все официальные пути торговли.
- Когда хочешь это сделать незаметно от властей, втайне от Президента лучше всего, конечно, оснащаться за границей.
- Абсолютно верно, в Москве мне надо будет переговорить со своими бывшими коллегами из МВД. Я попытаюсь им позвонить уже из Лондона.
- Неужели ты расскажешь им все по телефону?
- Нет, конечно, но я попрошу их о встрече уже сегодня. Ну и надо попросить охрану для нас в аэропорту - простая предосторожность...
В это время раздался звонок мобильного телефона Олега.
- Алло!
- Это Максим.
- Спасибо, что не забыл. Есть новости?
- Да, я тебя удивлю. Твой "друг" - чеченец!
- Что? Я думал, он казах.
- Казах по паспорту. Русские из Караганды его подобрали, когда он остался сиротой. Ему было девять лет.
В этот момент к Олегу подошла стюардесса. Она потребовала выключить мобильник. Олег кивал головой, но продолжал слушать Максима:
- Костакин был замечен ещё во многих темных делах за последние годы коммунизма в Казахстане ещё при прошлом режиме, потом в Москве. Состояние он сделал на черном рынке, в частности на нефти, на нефтепроводе, что проходит через Чечню в Грозный... Это такой уровень, который требует серьезной политической защиты.
- Отключите наконец ваш мобильник! - нервничала стюардесса.
- О'кей, Максим, мы взлетаем, я тебе перезвоню через несколько часов. Ничего себе! - воскликнул Олег, отключая телефон.
Взглянув на Надю, на лице которой играл свет от иллюминатора, он подумал, что за эти годы она стала ещё красивей.
32
Из окна своей большой гостиной самого роскошного дома в Антибах магнат Борис Александрович Базаровский наблюдал, как по аллее, под сенью вековых сосен, к его имению приближаются первые лимузины. Гости приехали точно в назначенный час.
Со значительным видом Борис Александрович спустился по монументальным ступеням лестницы, украшенной старинным гобеленом, купленным по случаю за полтора миллиона евро: батальная сцена, напоминающая о давней войне. О какой именно, Базаровскому, в сущности, было неважно, он знал только, что в ней победили французы. У него была цепкая память в основном на цифры. Оглядев себя и свою лысую шишковатую голову в высоких пятиметровых зеркалах при входе, он пошел навстречу своим гостям. "Мерседес", два "роллс-ройса", "бентли" тихо шелестели по гравию дорожки. Потом появились ещё два черных "мерседеса", красиво сверкающих под солнцем Лазурного Берега. Машины выстраивались одна за другой на специальной площадке, параллельно линии пляжа, сразу при въезде за решетку ограды.
Стюард открыл дверцу первого "роллса". Из него вышел улыбающийся, но чем-то озабоченный Ульянин. Легким шагом он пошел в сторону Базаровского:
- Борис Александрович, рад тебя видеть.
- Я, Петр Владимирович, тоже очень рад. Как доехали?
- Отлично. Ты знаешь, от Женевы до Ниццы езды полчаса.
Вслед за Ульяниным подошел другой гость. Очень высокий, грузный и уже совсем седой человек.
- Борис Александрович, как давно мы с вами не виделись! И с вами, Петр Владимирович, тоже.
- Да, столько месяцев уже прошло, - сказал Базаровский. - Проходите, не стойте здесь, я пока остальных гостей поприветствую. Проходите в зал заседаний, он на первом этаже.
Через несколько минут все прибывшие гости в количестве семи человек собрались в большой гостиной. После дежурных изъявлений чувств они приступили к делу, рассевшись вокруг овального стола, инкрустированного порфиром и малахитом. Среди этих не особенно совестливых по отношению к матери-родине нуворишей, выжимавших свою отчизну как лимон, до последней капельки, были алюминиевый магнат, украинец по происхождению, Василий Бондарчук; газовый монополист Святослав Иларченко; молодой хозяин энергосистем страны Анатолий Чуков; представитель мощной медиагруппы Георгий Буранов; хозяин банка "Зенит" и нефтяной группы "Ардойл" Леонид Ардышев; хозяин Урабанка Петр Ульянин и, наконец, Борис Базаровский, банкир, но одновременно своего рода серый кардинал, наблюдающий за разными альянсами, нефтяными и автомобильными, вмешивающийся то в черную металлургию, то в газовое дело, то в авиационное строительство.
Два места справа и слева от Базаровского оставались незанятыми.
Осматривая гостиную, Петр Ульянин испытывал некоторую зависть. Все изменилось с тех пор, как он был здесь три года тому назад. Базаровский заказал полный контейнер мебели архитектора по интерьеру Клода Даля, который ему обошелся в миллион долларов, и это не считая того, что декора ради тратила его новая супруга на аукционах Сотбис и Кристи.
В одном углу на старинном буфете громоздилась массивная серебряная посуда. Гости здесь, никого не беспокоя, могли сами положить себе вдоволь икры или какую-нибудь другую закуску под вино или водку.
Над внушительных размеров камином висело полотно какого-то абстракциониста. Три золотые линии на серебряном фоне. Эти "линии", конечно, стоили больших денег. "Высокий класс, - подумал Ульянин. - Надо будет потом бросить взгляд на подпись на картине и приобрести что-нибудь похожее". Все, буквально все в разных частях обители Базаровского подавляло даже Ульянина. Банкир вправду почувствовал себя просто обокраденным, когда прочел фамилию Базаровского в списке пятисот самых богатых и влиятельных людей планеты, опубликованном журналом "Фортуна". Слегка заикающийся фальцет Базаровского прервал его размышления.
- Дорогие друзья, если я предложил вам собраться, это значит, что произошло нечто серьезное... Двое из нас находятся за решеткой. Трое стали жертвами несправедливого преследования со стороны финансовых органов. Вместе с нами в страну пришла свобода предпринимательства, а значит, и просто свобода, которая всегда была под пятой в России. Мы угрожаем монстру тоталитаризма, поскольку развиваем рыночную экномику и поддерживаем демократию, - говорил он с эмфазой, - власти этого не хотят. Напротив, мы для них единственное препятствие, мешающее им подавлять свободы, единственный голос, который звучит сегодня, как когда-то звучали голоса горстки диссидентов, осмелившихся протестовать на Красной площади против вторжения советских танков в Прагу. Сегодня, как и тогда, власти знают, что народ пассивен в своем большинстве. Нас все ненавидят за то, что мы преуспели. Вот почему мы можем рассчитывать только на себя.
Выступление Базаровского сопровождали одобрительные покачивания головами. Магнат опустил лишь одну небольшую деталь, что никто из собравшихся олигархов ни слезинки не пролил бы за себе подобного, попавшего в камеру, схваченного на Красной площади или съеденного белым медведем, если бы они действительно не чувствовали себя в опасности.
- Сегодня мы, как в августе девяносто восьмого года, накануне серьезного кризиса, - поддержал выступление хозяина Анатолий Чуков. Насколько сложной была ситуация в стране, когда мы собирались с вами на яхте Петра Владимировича! И однако, мы из сложной ситуации сумели выбраться!
- Но тогда шла речь о том, как лучше провести инфляцию, - вступил Ардышев. - Тогда надо было обратить наши рубли в доллары, пока они не обесценились, разместить по возможности все, что у нас есть, в заграничных банках, перевести активы из закрытых организаций в новые структуры, постараться добиться того, чтобы коммунисты из-за кризиса не вернулись к власти, предварительно вывезя и разместив за границей немалые деньги... Но сегодня речь идет не о финансовом риске. Сегодня вопрос в другом. Президент решил вообще нас уничтожить. Просто так зажать, будто нас и не было!
- Надо организовать с ним встречу, как несколько месяцев назад, предложил Чуков, выковыривая острым ногтем мизинца икринку между зубов. Действовать нужно через Союз предпринимателей России. Многие из нас являются его членами.
- Да, следует возобновить диалог с правительством и лично с Президентом. Надо дать ему понять, где находится сфера его интересов.
В этот момент вдруг взорвался Иларченко:
- Слова, слова... А куда это нас приведет? Вы что, слепые? Вы не понимаете, что мы в одной лодке? А что касается Президента, мы с ним встречаемся раз в полгода в Кремле... Он нас вежливо выслушивает, и все! Никаких результатов. Напротив. Последнее время кажется, что он вообще перешел в наступление. У меня складывается впечатление, что он хочет всех нас постепенно заменить своими людьми из силовиков. "Диалог", "диалог"... Чепуха все это. Легко говорить, когда к тебе не привязываются налоговые органы.
- Все знают, что у меня постоянные конфликты с властью, - отметил сухо Чуков. - И я думаю, что здесь никого нет, кто был бы полностью в безопасности и абсолютно недосягаем. Это касается всех - меня, Иларченко, абсолютно всех. Два дня назад генеральный прокурор начал следственные действия по моим делам. Мне кажется, что это смешно. Но Иларченко прав. Мы должны дать понять Кремлю, что он не должен нам вредить, иначе мы примем ответные меры.
- Но как? - спросил Буранов. - Мы уже организовывали кампании в прессе, чтобы рассказать о жестокостях Кремля по отношению к Чечне. Каков результат? То, что называют общественным мнением, потирает руки и аплодирует, а наша независимая пресса зажата налогами. За границей Совет Европы не произнес ни слова, а после одиннадцатого сентября США вообще закрывают глаза на такого рода факты во имя общего крестового похода против фундаменталистов.
Последние слова прозвучали как признание в собственной беспомощности. Ничто из обычного набора рычагов влияния: диффамация в прессе, обвинение в коррупции, в пьянстве, в интересе к женщинам и тому подобное - тут не прошло. Неужели Президент так неуязвим?
- Давайте скинем его, да и все, - бросил Ардышев хриплым голосом, вглядываясь в лица сидевших за столом.
- Как будем убирать? Физически? - хмыкнул Бондарчук. - Но у него больше телохранителей, чем нас здесь. Броня его машины, я думаю, выдержит ракетный удар.
- Но есть ещё снайперы! - добавил Чуков. - Правда, его конвоируемая машина летит по Москве со скоростью сто шестьдесят в час. При такой скорости ни один снайпер его не снимет.
- Господа, что это за устаревшие идеи? Мы же цивилизованные люди...
- Ну да, ну да, ну да, - затараторил Ардышев. - Физически - это, конечно, надо понимать фигурально.
Он переменил мнение, хорошо понимая, что среди присутствующих есть по крайней мере два человека, которые завтра же настучат в Кремль, не говоря уже о видеокассете, которую Базаровский, может быть, готовит для передачи туда же. Он посмотрел в сторону хозяина дома и добавил:
- Давайте используем компромат. Я уверен, что у вас кое-что собрано...
Базаровский тотчас начал защищаться:
- Ну компроматы... это ведь жизнеобеспечение. Выживешь - не выживешь... И потом, это чисто личное.
Буранов его поддержал:
- Компромат - он как атомная бомба. Взрывается один раз. И только если это действительно нужно для перемены общественного мнения.
- Перед выборами, например? - поинтересовался проходящий науку жизнеобеспечения Чуков.
- Идеальный случай, - улыбался Буранов.
- Но до выборов-то что мы можем сделать? Нужно действовать немедленно, - вмешался Ульянин.
- Я думаю, - предположил Базаровский, - что нынешняя президентская аура вряд ли сохранится до выборов. Наступит день, когда одно слово "Чечня" будет нагонять скуку и вызывать такую же усталость, как Афганистан. Нам надо выиграть время, а сейчас ослабить прессинг. Давайте лучше создадим волнение по вопросу о правах человека в России. И начать эту кампанию нужно с западных средств массовой информации. Тюрьмы, Чечня и все, что с ней связано, потом всякие трюки на губернаторских выборах. Все эти факты чистая правда, а главное - хлеба не просят. Давайте договоримся о встрече с Президентом в самое ближайшее время.
Тут раздалась знакомая мелодия "God Save the Queen" мобильного телефона Ульянина. Ее усилила акустика парадной залы Базаровского. Ульянин поспешил в соседнюю гостиную.
- Видимо, среди нас, "людей, которые сами себя сделали", не все уверенно владеют тем, что имеют, если бегут по первому свистку, - произнес Базаровский, как только Ульянин вышел.
Закрыв за собой массивную дверь с позолотой, Петр Владимирович нажал кнопку.
- Алло, Петя, это Игорь, - услышал он.
- Я же тебе говорил, чтобы ты меня сегодня по возможности не беспокоил, - сказал Ульянин несколько стесненным голосом.
- Это не терпит отлагательства, у меня срочное сообщение. Твоя фемина сбежала.
- То есть? Ты же послал за ней двоих...
- Этих двоих больше нет. Они убиты! Твоя дамочка нашла себе нового покровителя, говорят, твоего знакомого, - сказал Костакин не без иронии.
- И кто же это?
- У меня пока нет точных сведений. Только предположения. Знакомый из твоей юности.
- Кто же это?
- Я просмотрел листы прибывающих в Москву из Европы. Твоя летит самолетом Бритиш эйрвейз из Лондона. Она села в самолет в Лионе вместе с каким-то Сидоровым. Может, он и убил моих людей...
- Сидоров? Олег? - удивился Ульянин.
- Олег. Ты его знаешь?
- А как же! Я с ним учился в университете. Это старый Надин ухажер.
- Ну вот. Я же говорю. Они решили вспомнить молодость!
- Сука! - скрипнул зубами уязвленный миллиардер.
- Ну теперь ты видишь, что у меня были основания её убрать. Эта крошка тебя кинула. Не волнуйся. Теперь я займусь ею вплотную.
- Прекрасно.
- А как там ваш междусобойчик? Что вы решили предпринять?
- Пока ничего. Как обычно, Базаровский чувствует себя под чьим-то прикрытием и что-то разыгрывает из себя. Этот, блин, Чуков тоже... Я думаю, что все кончится тем, что они организуют новую встречу с ним.
- Вот и хорошо... Можно сказать, блестящая идея... Но послушай, не надо, чтобы эта встреча происходила в Кремле. Надо найти какое-нибудь неформальное место. Жуковка или Барвиха, например.
- Барвиха... почему Барвиха? - спросил обеспокоенный Ульянин.
- Не задавай бессмысленных вопросов. Ты прекрасно меня понял. Постарайся, чтобы эта встреча прошла там. Подключи посредников, каких-нибудь там друзей семьи Ельцина. Вроде Немцова и компании...
- Я... я посмотрю, что можно сделать.
- Вот и сделай.
Ульянин даже не слышал гудка отключения связи. Так быстро Костакин повесил трубку. Облокотившись на тяжелую позолоченную дверь гостиной, Петр Владимирович почувствовал, как у него сосет под ложечкой. Первый раз в жизни он узнал, что такое настоящий страх.
33
Стюардесса "Боинга-767" Бритиш эйрвейз объявила о скорой посадке самолета в аэропорту Шереметьево. В иллюминаторе поначалу были видны лишь серые облака, потом стало чуть-чуть светлее и внизу появились квадратики подмосковных дачных участков, рощицы и перелески. Блестели как стеклышки пруды и озерки.
Надя дремала на плече Олега. Он вглядывался в линию горизонта. С момента, когда самолет пошел на посадку в Москве, его беспокойство нарастало. Мысль о том, что он ничего не знает о своем противнике, заставляла его волноваться, ведь можно напрямую угодить волку в пасть... Пока они с Надей переезжали из Гэтвика в Хитроу, Олег пытался несколько раз соединиться с Максимом. Номер его мобильного телефона был отключен, а в посольстве вообще никто не откликался. Ему все время отвечали, что абонент отсутствует. А он ещё ничего толком не знает об этом Игоре Костакине.
Единственное, что ему удалось сделать, это из Лондона дозвониться Ивану, его бывшему коллеге и осведомителю из МВД, и попросить, чтобы его встретили в Шереметьеве.
Стюардесса прошла по рядам, попросив застегнуть ремни. Надя открыла глаза и улыбнулась Олегу. Тень озабоченности лежала у него на лице.
- Ну что, скоро будем на месте, - сказала она как можно веселее.
- Да, через двадцать минут.
- Ты все ещё не сумел связаться с Максимом?
- Нет, как только сядем, я снова попробую.
- Можно тебе задать вопрос?
- Конечно, Надя, - прошептал он, сжимая ей руку.
- Если тебе хотелось больше знать о Костакине, почему ты не попросил сведения о нем у Ивана из МВД? Почему об этом надо было спрашивать только Максима?
- Как говорят французы, не кладите все яйца в одну корзину. Иван мой надежный источник в МВД. Он продает мне информацию, к которой имеет доступ. Но я не могу ему полностью доверять. Если вдруг его будут проверять, то он все расскажет своим начальникам или первому, кто его прижмет. Максим - это другое.
- Но если ты не доверяешь Ивану, зачем же попросил его о группе сопровождения? Надо было просить об этом Максима.
- Но Максим в Лондоне, и он работает в ФСБ. Его работа - это разведка, то есть вся возможная информация. Ему, конечно, нелегко было оказать мне такую услугу. И потом, эта группа сопровождения что-то вроде наживки... Ты увидишь.
Произнеся последние слова, Олег загадочно улыбнулся.
Надя уперлась головой в спинку кресла и закрыла глаза, крепко держа за руку Олега. Они оставались в таком положении ещё несколько минут. После того как самолет коснулся посадочной полосы, русские тотчас вскочили и стали доставать из багажных отделений свои портфели, сумки и пальто. Они уже готовы были спускаться по трапу. Англичане с невозмутимыми лицами оставались сидеть на своих местах, как будто их приклеили скотчем.
"Пассажиров просят оставаться на своих местах до полной остановки самолета", - призвал стюард в охрипший микрофон. Однако почти никто его не послушался. Русские стояли в привычной для них очереди на выход с вещами. Как только подали довольно шаткий трап и открыли дверь, они гуськом поспешили к открывшейся двери. Впереди какой-то мужчина в черной шапке в сопровождении пергидролевой блондинки рвался к выходу.
Олег во всеобщей сутолоке ещё раз попытался соединиться с Максимом. Тщетно... Когда он набрал номер посольства, металлический голос сказал ему на фоне "Калинки-малинки...", чтобы он набрал номер ещё раз.
- Не удается? - спросила Надя.
- Никак.
- Хочешь, я попробую, у меня счастливая рука.
- Ну давай...
Надя взяла мобильный аппарат Олега и глянула на экран:
- Смотри, пока ты летел, тебе выслали сообщение.
Они тотчас же его прочли: "Соединиться со мной нельзя. Приходи сегодня к 19 часам в Монолит. Максим".
- А что это - "Монолит"?
- Ты должна знать. Это своего рода частный клуб на Большой Грузинской, где встречаются знаменитости от бизнеса и политики.
- Ну конечно, я это место знаю. Петр там часто принимает наиболее интересных ему клиентов. И ты туда пойдешь?
- Конечно.
- Хочешь, я пойду с тобой?
- Это исключено. Мне надо где-то тебя спрятать. Ничего больше не предпринимай. Я всем займусь самостоятельно. Мы близки к развязке. Но в ближайшие часы развернутся самые опасные для нас события.
- А ты не думаешь, что приглашение в "Монолит" - ловушка?
- Я полностью доверяю Максиму. Он мне назначает свидание, я иду, чтобы встретиться с ним.
- Но Максим в Лондоне! Как он может назначить тебе свидание в Москве? - забеспокоилась Надя.
- Или вернулся в Москву, как мы, или он мне организовал свидание с кем-то еще. Слушай, Максим и я - мы как братья. Я спас ему жизнь... Если я кому-то доверяю в этом мире, то ему...
Надя перестала улыбаться, поскольку - ей показалось - услышала в устах Олега упрек себе. Он, конечно, не её имел в виду. Но она сама знала, что дважды его предала. Один раз, когда вышла замуж за другого человека. Это была большая глупость. После отъезда Олега Юрий просто вцепился в нее. Не прожив вместе и года, они развелись. Второй раз она обманула Олега, когда стала любовницей Петра. Она старалась забыть об Олеге и не стала дожидаться его возвращения в Москву. Второе ещё более непростительно...
Поток пассажиров вынес их по трапу на летное поле. Спустившись первым, Олег заметил троих милиционеров в штатском. Они стояли рядом со служащей аэропорта, готовые тотчас направиться в зону контроля паспортов. Решительным шагом он подошел прямо к ним:
- Здравствуйте, я Олег Сидоров.
- Здравствуйте, Олег Петрович. Мы вас ждем.
- Ребята, знаете, произошло недоразумение. Речь идет не обо мне. Я просил сопровождения для одного пассажира, который летел этим самолетом.
- Где он? - спросил милиционер, слегка удивившись.
- Он вышел одним из первых, вы можете его догнать. Его легко узнать. Среднего роста, в черной шапке, с ним молодая блондинка, его жена. Надо помочь им добраться как можно скорее до центра. Учтите, он очень скромный, может сказать вам: мол, не надо помогать и все такое. Но вы все-таки проведите его скорей через таможню и сопроводите до места, которое он вам укажет.
- Да, я знаю. Но это рейс, на котором много "новых русских". Слишком опасно. Этот рейс, очевидно, под наблюдением. Кроме того, отсюда это далеко. Столько часов в дороге! Нет, лучше, если мы поедем в Лион - и оттуда первым же самолетом в Лондон, Амстердам или во Франкфурт, а потом в Москву. Мы должны быть там до того, как французская полиция меня разыщет.
Через несколько минут они покинули пустынную стоянку. Раннее утро. Олег решил ехать сначала в сторону Марселя, а потом поменять направление на противоположное, то есть ехать в сторону Лиона. В машине они молчали. Последний раз они были близки десять лет назад. Целая жизнь. А сейчас вообще речь шла о жизни и смерти. Было о чем подумать. Вчерашнее преследование и убийства висели тяжелым грузом. Олег решился набрать номер Максима:
- Извини, старина. Но это срочно. Мне нужна твоя помощь. Меня хотят убить, и я хочу знать, с кем я имею дело...
- Но у тебя есть собственные источники информации...
- Я попытался проконсультироваться вчера. Но в итоге узнал немного... Я знаю, что могу тебя скомпрометировать. Но у меня нет выхода... Сделай это для меня.
- Ну ладно... Хорошо. О ком идет речь? - ворчливо спросил Максим.
- Мне нужны данные на некоего Игоря Костакина.
- Так... а отчество?
- Я не знаю, - сказал Олег, глядя на Надю. - Все, что я знаю... это человек восточного типа, лет сорока, казах по паспорту. Не по лицу. Внешне скорее кавказец. У него на шее глубокий шрам. Один из акционеров компании "Polar Oil".
- О'кей, ладно, достаточно. Когда это тебе нужно?
- Как можно скорее.
- Я тебе сразу перезвоню. В Москве уже девять часов. Думаю, мне удастся что-нибудь раскопать.
- Почему ты ему не сказал, что Костакин хочет убить меня? - спросила Надя.
- Мне хотелось как можно меньше тебя вмешивать в эти дела. Неизвестно, что там будет.
На шоссе в этот утренний час никого не было. Они останавливались в пути, расплачивались за автобан, но никто их не задержал. Все казалось спокойным. Очень скоро их "Нива" въехала на стоянку лионского аэропорта Сент-Экзюпери. Олег протер влажной тряпкой руль, сиденье и дверцы автомобиля. Они прошли в зал ожидания. На табло было обозначено всего два утренних рейса: Люфтганзы во Франкфурт в восемь часов сорок минут и Бритиш эйрвейз в Лондон (Гэтвик) в семь часов двадцать минут с терминала Т 1.
- Придется пересаживаться в Лондоне, но что делать, - сказал Олег. Сядем на этот.
Они купили билет до Москвы через Лондон по Надиной кредитной карточке, зарегистрировались на рейс ВА 2353 и пошли на посадку. Олег первый протянул свой паспорт на погранконтроле. Невозмутимый работник аэропорта проверил, есть ли в паспорте виза. Все было в порядке. Олег с облегчением вздохнул, видя, как штемпель опустился на его визу.
Теперь была очередь Нади. Он ждал её на контроле. Надя, бледная от недосыпа и стресса, почти утонувшая в Олеговой куртке, едва подняла глаза на пограничника. Женский голос тем временем объявил, что посадка на рейс Бритиш эйрвейз заканчивается. У Нади звенело в ушах, как будто вокруг была пустота... Через несколько мгновений, которые ей показались вечностью, она судорожно схватила протянутый ей паспорт. Они пересекли границу.
Надя быстро купила себе кое-какие вещи в duty free, чтобы переодеться. Вскоре они заняли места в "Боинге-737" и углубились в газеты. Было ещё слишком рано, чтобы ежедневные газеты сообщали о происшествии в Аннеси. Но "Файнэншл таймс" публиковала статью под впечатляющим заголовком "Sunset for the Oligarchs"1.
- Посмотри, - сказала Надя, показывая Олегу газету. - Прокурор начал наступление сразу на трех олигархов, и прежде всего на президента Росгаза за налоговое правонарушение. Он должен покинуть территорию России. Двоих других засунули в камеру.
- Кажется, Президент начал наводить порядок.
- Тут ещё написано, что у Ульянина тоже есть причины для беспокойства.
- Надо же... Могла ли ты это предположить? - спросил Олег, не скрывая радости.
- Никогда. У него были такие хорошие отношения с Кремлем. Несколько дней назад. Он был там при подписании соглашения с Украиной и Туркменистаном.
- Все течет, все меняется. Откуда теперь дует ветер, хотелось бы знать.
- Если Президент затронул интересы всех олигархов, у них теперь найдутся причины подорвать его авторитет в стране.
- Как ты себе это представляешь?
- Я не знаю. Я только могу вообразить, что можно, например, ускорить финансовый кризис в стране. Именно так было в девяносто восьмом году. Раззадорить фундаменталистов в республиках, где большинство составляют мусульмане, или подлить масла в огонь чеченской войны. Это "слабое звено" Президента. Война продвинула его к власти. Однако ему не удается из неё выпутаться. Что нужно чеченцам? Оружие... Вспомни, куда Ульянин должен был перевести колоссальную сумму, в Ливан!
- Именно, я это тебе сказал ещё вчера. Ливан - подходящее место, чтобы покупать подобные "игрушки". Обрати внимание, минуя все официальные пути торговли.
- Когда хочешь это сделать незаметно от властей, втайне от Президента лучше всего, конечно, оснащаться за границей.
- Абсолютно верно, в Москве мне надо будет переговорить со своими бывшими коллегами из МВД. Я попытаюсь им позвонить уже из Лондона.
- Неужели ты расскажешь им все по телефону?
- Нет, конечно, но я попрошу их о встрече уже сегодня. Ну и надо попросить охрану для нас в аэропорту - простая предосторожность...
В это время раздался звонок мобильного телефона Олега.
- Алло!
- Это Максим.
- Спасибо, что не забыл. Есть новости?
- Да, я тебя удивлю. Твой "друг" - чеченец!
- Что? Я думал, он казах.
- Казах по паспорту. Русские из Караганды его подобрали, когда он остался сиротой. Ему было девять лет.
В этот момент к Олегу подошла стюардесса. Она потребовала выключить мобильник. Олег кивал головой, но продолжал слушать Максима:
- Костакин был замечен ещё во многих темных делах за последние годы коммунизма в Казахстане ещё при прошлом режиме, потом в Москве. Состояние он сделал на черном рынке, в частности на нефти, на нефтепроводе, что проходит через Чечню в Грозный... Это такой уровень, который требует серьезной политической защиты.
- Отключите наконец ваш мобильник! - нервничала стюардесса.
- О'кей, Максим, мы взлетаем, я тебе перезвоню через несколько часов. Ничего себе! - воскликнул Олег, отключая телефон.
Взглянув на Надю, на лице которой играл свет от иллюминатора, он подумал, что за эти годы она стала ещё красивей.
32
Из окна своей большой гостиной самого роскошного дома в Антибах магнат Борис Александрович Базаровский наблюдал, как по аллее, под сенью вековых сосен, к его имению приближаются первые лимузины. Гости приехали точно в назначенный час.
Со значительным видом Борис Александрович спустился по монументальным ступеням лестницы, украшенной старинным гобеленом, купленным по случаю за полтора миллиона евро: батальная сцена, напоминающая о давней войне. О какой именно, Базаровскому, в сущности, было неважно, он знал только, что в ней победили французы. У него была цепкая память в основном на цифры. Оглядев себя и свою лысую шишковатую голову в высоких пятиметровых зеркалах при входе, он пошел навстречу своим гостям. "Мерседес", два "роллс-ройса", "бентли" тихо шелестели по гравию дорожки. Потом появились ещё два черных "мерседеса", красиво сверкающих под солнцем Лазурного Берега. Машины выстраивались одна за другой на специальной площадке, параллельно линии пляжа, сразу при въезде за решетку ограды.
Стюард открыл дверцу первого "роллса". Из него вышел улыбающийся, но чем-то озабоченный Ульянин. Легким шагом он пошел в сторону Базаровского:
- Борис Александрович, рад тебя видеть.
- Я, Петр Владимирович, тоже очень рад. Как доехали?
- Отлично. Ты знаешь, от Женевы до Ниццы езды полчаса.
Вслед за Ульяниным подошел другой гость. Очень высокий, грузный и уже совсем седой человек.
- Борис Александрович, как давно мы с вами не виделись! И с вами, Петр Владимирович, тоже.
- Да, столько месяцев уже прошло, - сказал Базаровский. - Проходите, не стойте здесь, я пока остальных гостей поприветствую. Проходите в зал заседаний, он на первом этаже.
Через несколько минут все прибывшие гости в количестве семи человек собрались в большой гостиной. После дежурных изъявлений чувств они приступили к делу, рассевшись вокруг овального стола, инкрустированного порфиром и малахитом. Среди этих не особенно совестливых по отношению к матери-родине нуворишей, выжимавших свою отчизну как лимон, до последней капельки, были алюминиевый магнат, украинец по происхождению, Василий Бондарчук; газовый монополист Святослав Иларченко; молодой хозяин энергосистем страны Анатолий Чуков; представитель мощной медиагруппы Георгий Буранов; хозяин банка "Зенит" и нефтяной группы "Ардойл" Леонид Ардышев; хозяин Урабанка Петр Ульянин и, наконец, Борис Базаровский, банкир, но одновременно своего рода серый кардинал, наблюдающий за разными альянсами, нефтяными и автомобильными, вмешивающийся то в черную металлургию, то в газовое дело, то в авиационное строительство.
Два места справа и слева от Базаровского оставались незанятыми.
Осматривая гостиную, Петр Ульянин испытывал некоторую зависть. Все изменилось с тех пор, как он был здесь три года тому назад. Базаровский заказал полный контейнер мебели архитектора по интерьеру Клода Даля, который ему обошелся в миллион долларов, и это не считая того, что декора ради тратила его новая супруга на аукционах Сотбис и Кристи.
В одном углу на старинном буфете громоздилась массивная серебряная посуда. Гости здесь, никого не беспокоя, могли сами положить себе вдоволь икры или какую-нибудь другую закуску под вино или водку.
Над внушительных размеров камином висело полотно какого-то абстракциониста. Три золотые линии на серебряном фоне. Эти "линии", конечно, стоили больших денег. "Высокий класс, - подумал Ульянин. - Надо будет потом бросить взгляд на подпись на картине и приобрести что-нибудь похожее". Все, буквально все в разных частях обители Базаровского подавляло даже Ульянина. Банкир вправду почувствовал себя просто обокраденным, когда прочел фамилию Базаровского в списке пятисот самых богатых и влиятельных людей планеты, опубликованном журналом "Фортуна". Слегка заикающийся фальцет Базаровского прервал его размышления.
- Дорогие друзья, если я предложил вам собраться, это значит, что произошло нечто серьезное... Двое из нас находятся за решеткой. Трое стали жертвами несправедливого преследования со стороны финансовых органов. Вместе с нами в страну пришла свобода предпринимательства, а значит, и просто свобода, которая всегда была под пятой в России. Мы угрожаем монстру тоталитаризма, поскольку развиваем рыночную экномику и поддерживаем демократию, - говорил он с эмфазой, - власти этого не хотят. Напротив, мы для них единственное препятствие, мешающее им подавлять свободы, единственный голос, который звучит сегодня, как когда-то звучали голоса горстки диссидентов, осмелившихся протестовать на Красной площади против вторжения советских танков в Прагу. Сегодня, как и тогда, власти знают, что народ пассивен в своем большинстве. Нас все ненавидят за то, что мы преуспели. Вот почему мы можем рассчитывать только на себя.
Выступление Базаровского сопровождали одобрительные покачивания головами. Магнат опустил лишь одну небольшую деталь, что никто из собравшихся олигархов ни слезинки не пролил бы за себе подобного, попавшего в камеру, схваченного на Красной площади или съеденного белым медведем, если бы они действительно не чувствовали себя в опасности.
- Сегодня мы, как в августе девяносто восьмого года, накануне серьезного кризиса, - поддержал выступление хозяина Анатолий Чуков. Насколько сложной была ситуация в стране, когда мы собирались с вами на яхте Петра Владимировича! И однако, мы из сложной ситуации сумели выбраться!
- Но тогда шла речь о том, как лучше провести инфляцию, - вступил Ардышев. - Тогда надо было обратить наши рубли в доллары, пока они не обесценились, разместить по возможности все, что у нас есть, в заграничных банках, перевести активы из закрытых организаций в новые структуры, постараться добиться того, чтобы коммунисты из-за кризиса не вернулись к власти, предварительно вывезя и разместив за границей немалые деньги... Но сегодня речь идет не о финансовом риске. Сегодня вопрос в другом. Президент решил вообще нас уничтожить. Просто так зажать, будто нас и не было!
- Надо организовать с ним встречу, как несколько месяцев назад, предложил Чуков, выковыривая острым ногтем мизинца икринку между зубов. Действовать нужно через Союз предпринимателей России. Многие из нас являются его членами.
- Да, следует возобновить диалог с правительством и лично с Президентом. Надо дать ему понять, где находится сфера его интересов.
В этот момент вдруг взорвался Иларченко:
- Слова, слова... А куда это нас приведет? Вы что, слепые? Вы не понимаете, что мы в одной лодке? А что касается Президента, мы с ним встречаемся раз в полгода в Кремле... Он нас вежливо выслушивает, и все! Никаких результатов. Напротив. Последнее время кажется, что он вообще перешел в наступление. У меня складывается впечатление, что он хочет всех нас постепенно заменить своими людьми из силовиков. "Диалог", "диалог"... Чепуха все это. Легко говорить, когда к тебе не привязываются налоговые органы.
- Все знают, что у меня постоянные конфликты с властью, - отметил сухо Чуков. - И я думаю, что здесь никого нет, кто был бы полностью в безопасности и абсолютно недосягаем. Это касается всех - меня, Иларченко, абсолютно всех. Два дня назад генеральный прокурор начал следственные действия по моим делам. Мне кажется, что это смешно. Но Иларченко прав. Мы должны дать понять Кремлю, что он не должен нам вредить, иначе мы примем ответные меры.
- Но как? - спросил Буранов. - Мы уже организовывали кампании в прессе, чтобы рассказать о жестокостях Кремля по отношению к Чечне. Каков результат? То, что называют общественным мнением, потирает руки и аплодирует, а наша независимая пресса зажата налогами. За границей Совет Европы не произнес ни слова, а после одиннадцатого сентября США вообще закрывают глаза на такого рода факты во имя общего крестового похода против фундаменталистов.
Последние слова прозвучали как признание в собственной беспомощности. Ничто из обычного набора рычагов влияния: диффамация в прессе, обвинение в коррупции, в пьянстве, в интересе к женщинам и тому подобное - тут не прошло. Неужели Президент так неуязвим?
- Давайте скинем его, да и все, - бросил Ардышев хриплым голосом, вглядываясь в лица сидевших за столом.
- Как будем убирать? Физически? - хмыкнул Бондарчук. - Но у него больше телохранителей, чем нас здесь. Броня его машины, я думаю, выдержит ракетный удар.
- Но есть ещё снайперы! - добавил Чуков. - Правда, его конвоируемая машина летит по Москве со скоростью сто шестьдесят в час. При такой скорости ни один снайпер его не снимет.
- Господа, что это за устаревшие идеи? Мы же цивилизованные люди...
- Ну да, ну да, ну да, - затараторил Ардышев. - Физически - это, конечно, надо понимать фигурально.
Он переменил мнение, хорошо понимая, что среди присутствующих есть по крайней мере два человека, которые завтра же настучат в Кремль, не говоря уже о видеокассете, которую Базаровский, может быть, готовит для передачи туда же. Он посмотрел в сторону хозяина дома и добавил:
- Давайте используем компромат. Я уверен, что у вас кое-что собрано...
Базаровский тотчас начал защищаться:
- Ну компроматы... это ведь жизнеобеспечение. Выживешь - не выживешь... И потом, это чисто личное.
Буранов его поддержал:
- Компромат - он как атомная бомба. Взрывается один раз. И только если это действительно нужно для перемены общественного мнения.
- Перед выборами, например? - поинтересовался проходящий науку жизнеобеспечения Чуков.
- Идеальный случай, - улыбался Буранов.
- Но до выборов-то что мы можем сделать? Нужно действовать немедленно, - вмешался Ульянин.
- Я думаю, - предположил Базаровский, - что нынешняя президентская аура вряд ли сохранится до выборов. Наступит день, когда одно слово "Чечня" будет нагонять скуку и вызывать такую же усталость, как Афганистан. Нам надо выиграть время, а сейчас ослабить прессинг. Давайте лучше создадим волнение по вопросу о правах человека в России. И начать эту кампанию нужно с западных средств массовой информации. Тюрьмы, Чечня и все, что с ней связано, потом всякие трюки на губернаторских выборах. Все эти факты чистая правда, а главное - хлеба не просят. Давайте договоримся о встрече с Президентом в самое ближайшее время.
Тут раздалась знакомая мелодия "God Save the Queen" мобильного телефона Ульянина. Ее усилила акустика парадной залы Базаровского. Ульянин поспешил в соседнюю гостиную.
- Видимо, среди нас, "людей, которые сами себя сделали", не все уверенно владеют тем, что имеют, если бегут по первому свистку, - произнес Базаровский, как только Ульянин вышел.
Закрыв за собой массивную дверь с позолотой, Петр Владимирович нажал кнопку.
- Алло, Петя, это Игорь, - услышал он.
- Я же тебе говорил, чтобы ты меня сегодня по возможности не беспокоил, - сказал Ульянин несколько стесненным голосом.
- Это не терпит отлагательства, у меня срочное сообщение. Твоя фемина сбежала.
- То есть? Ты же послал за ней двоих...
- Этих двоих больше нет. Они убиты! Твоя дамочка нашла себе нового покровителя, говорят, твоего знакомого, - сказал Костакин не без иронии.
- И кто же это?
- У меня пока нет точных сведений. Только предположения. Знакомый из твоей юности.
- Кто же это?
- Я просмотрел листы прибывающих в Москву из Европы. Твоя летит самолетом Бритиш эйрвейз из Лондона. Она села в самолет в Лионе вместе с каким-то Сидоровым. Может, он и убил моих людей...
- Сидоров? Олег? - удивился Ульянин.
- Олег. Ты его знаешь?
- А как же! Я с ним учился в университете. Это старый Надин ухажер.
- Ну вот. Я же говорю. Они решили вспомнить молодость!
- Сука! - скрипнул зубами уязвленный миллиардер.
- Ну теперь ты видишь, что у меня были основания её убрать. Эта крошка тебя кинула. Не волнуйся. Теперь я займусь ею вплотную.
- Прекрасно.
- А как там ваш междусобойчик? Что вы решили предпринять?
- Пока ничего. Как обычно, Базаровский чувствует себя под чьим-то прикрытием и что-то разыгрывает из себя. Этот, блин, Чуков тоже... Я думаю, что все кончится тем, что они организуют новую встречу с ним.
- Вот и хорошо... Можно сказать, блестящая идея... Но послушай, не надо, чтобы эта встреча происходила в Кремле. Надо найти какое-нибудь неформальное место. Жуковка или Барвиха, например.
- Барвиха... почему Барвиха? - спросил обеспокоенный Ульянин.
- Не задавай бессмысленных вопросов. Ты прекрасно меня понял. Постарайся, чтобы эта встреча прошла там. Подключи посредников, каких-нибудь там друзей семьи Ельцина. Вроде Немцова и компании...
- Я... я посмотрю, что можно сделать.
- Вот и сделай.
Ульянин даже не слышал гудка отключения связи. Так быстро Костакин повесил трубку. Облокотившись на тяжелую позолоченную дверь гостиной, Петр Владимирович почувствовал, как у него сосет под ложечкой. Первый раз в жизни он узнал, что такое настоящий страх.
33
Стюардесса "Боинга-767" Бритиш эйрвейз объявила о скорой посадке самолета в аэропорту Шереметьево. В иллюминаторе поначалу были видны лишь серые облака, потом стало чуть-чуть светлее и внизу появились квадратики подмосковных дачных участков, рощицы и перелески. Блестели как стеклышки пруды и озерки.
Надя дремала на плече Олега. Он вглядывался в линию горизонта. С момента, когда самолет пошел на посадку в Москве, его беспокойство нарастало. Мысль о том, что он ничего не знает о своем противнике, заставляла его волноваться, ведь можно напрямую угодить волку в пасть... Пока они с Надей переезжали из Гэтвика в Хитроу, Олег пытался несколько раз соединиться с Максимом. Номер его мобильного телефона был отключен, а в посольстве вообще никто не откликался. Ему все время отвечали, что абонент отсутствует. А он ещё ничего толком не знает об этом Игоре Костакине.
Единственное, что ему удалось сделать, это из Лондона дозвониться Ивану, его бывшему коллеге и осведомителю из МВД, и попросить, чтобы его встретили в Шереметьеве.
Стюардесса прошла по рядам, попросив застегнуть ремни. Надя открыла глаза и улыбнулась Олегу. Тень озабоченности лежала у него на лице.
- Ну что, скоро будем на месте, - сказала она как можно веселее.
- Да, через двадцать минут.
- Ты все ещё не сумел связаться с Максимом?
- Нет, как только сядем, я снова попробую.
- Можно тебе задать вопрос?
- Конечно, Надя, - прошептал он, сжимая ей руку.
- Если тебе хотелось больше знать о Костакине, почему ты не попросил сведения о нем у Ивана из МВД? Почему об этом надо было спрашивать только Максима?
- Как говорят французы, не кладите все яйца в одну корзину. Иван мой надежный источник в МВД. Он продает мне информацию, к которой имеет доступ. Но я не могу ему полностью доверять. Если вдруг его будут проверять, то он все расскажет своим начальникам или первому, кто его прижмет. Максим - это другое.
- Но если ты не доверяешь Ивану, зачем же попросил его о группе сопровождения? Надо было просить об этом Максима.
- Но Максим в Лондоне, и он работает в ФСБ. Его работа - это разведка, то есть вся возможная информация. Ему, конечно, нелегко было оказать мне такую услугу. И потом, эта группа сопровождения что-то вроде наживки... Ты увидишь.
Произнеся последние слова, Олег загадочно улыбнулся.
Надя уперлась головой в спинку кресла и закрыла глаза, крепко держа за руку Олега. Они оставались в таком положении ещё несколько минут. После того как самолет коснулся посадочной полосы, русские тотчас вскочили и стали доставать из багажных отделений свои портфели, сумки и пальто. Они уже готовы были спускаться по трапу. Англичане с невозмутимыми лицами оставались сидеть на своих местах, как будто их приклеили скотчем.
"Пассажиров просят оставаться на своих местах до полной остановки самолета", - призвал стюард в охрипший микрофон. Однако почти никто его не послушался. Русские стояли в привычной для них очереди на выход с вещами. Как только подали довольно шаткий трап и открыли дверь, они гуськом поспешили к открывшейся двери. Впереди какой-то мужчина в черной шапке в сопровождении пергидролевой блондинки рвался к выходу.
Олег во всеобщей сутолоке ещё раз попытался соединиться с Максимом. Тщетно... Когда он набрал номер посольства, металлический голос сказал ему на фоне "Калинки-малинки...", чтобы он набрал номер ещё раз.
- Не удается? - спросила Надя.
- Никак.
- Хочешь, я попробую, у меня счастливая рука.
- Ну давай...
Надя взяла мобильный аппарат Олега и глянула на экран:
- Смотри, пока ты летел, тебе выслали сообщение.
Они тотчас же его прочли: "Соединиться со мной нельзя. Приходи сегодня к 19 часам в Монолит. Максим".
- А что это - "Монолит"?
- Ты должна знать. Это своего рода частный клуб на Большой Грузинской, где встречаются знаменитости от бизнеса и политики.
- Ну конечно, я это место знаю. Петр там часто принимает наиболее интересных ему клиентов. И ты туда пойдешь?
- Конечно.
- Хочешь, я пойду с тобой?
- Это исключено. Мне надо где-то тебя спрятать. Ничего больше не предпринимай. Я всем займусь самостоятельно. Мы близки к развязке. Но в ближайшие часы развернутся самые опасные для нас события.
- А ты не думаешь, что приглашение в "Монолит" - ловушка?
- Я полностью доверяю Максиму. Он мне назначает свидание, я иду, чтобы встретиться с ним.
- Но Максим в Лондоне! Как он может назначить тебе свидание в Москве? - забеспокоилась Надя.
- Или вернулся в Москву, как мы, или он мне организовал свидание с кем-то еще. Слушай, Максим и я - мы как братья. Я спас ему жизнь... Если я кому-то доверяю в этом мире, то ему...
Надя перестала улыбаться, поскольку - ей показалось - услышала в устах Олега упрек себе. Он, конечно, не её имел в виду. Но она сама знала, что дважды его предала. Один раз, когда вышла замуж за другого человека. Это была большая глупость. После отъезда Олега Юрий просто вцепился в нее. Не прожив вместе и года, они развелись. Второй раз она обманула Олега, когда стала любовницей Петра. Она старалась забыть об Олеге и не стала дожидаться его возвращения в Москву. Второе ещё более непростительно...
Поток пассажиров вынес их по трапу на летное поле. Спустившись первым, Олег заметил троих милиционеров в штатском. Они стояли рядом со служащей аэропорта, готовые тотчас направиться в зону контроля паспортов. Решительным шагом он подошел прямо к ним:
- Здравствуйте, я Олег Сидоров.
- Здравствуйте, Олег Петрович. Мы вас ждем.
- Ребята, знаете, произошло недоразумение. Речь идет не обо мне. Я просил сопровождения для одного пассажира, который летел этим самолетом.
- Где он? - спросил милиционер, слегка удивившись.
- Он вышел одним из первых, вы можете его догнать. Его легко узнать. Среднего роста, в черной шапке, с ним молодая блондинка, его жена. Надо помочь им добраться как можно скорее до центра. Учтите, он очень скромный, может сказать вам: мол, не надо помогать и все такое. Но вы все-таки проведите его скорей через таможню и сопроводите до места, которое он вам укажет.