Бенцони Жюльетта. Констанция (Книга 2)

   А все, кто вчера пьянствовал и радовался смерти старого Гильома, в это время храпели, лежа вповалку, где кого сморил сон ивино.
   - Где мои люди?! - прорычал Виктор. - Неблагодарные собаки! Они едят мою пищу, пьют мое вино, они спят под кровом моего дома и не хотят мне верно служить. Обо всем должен думать и заботиться только я сам. А этим мерзавцам ни до чего нет дела, им бы только пить да гулять. А когда надо служить, так они в кусты! Ну, я им устрою жизнь! - и Виктор выхватил из камина пылающую головню и двинулся в столовую. Он тыкал горящей палкой в лежащих на полу своих вчерашних собутыльников, пинал их ногами, плевал в лица. Он был вне себя от ярости.
   - Вставайте! Вставайте! Мы нападем на имение Абинье, мы их всех сожжем, повесим, мы их всех перестреляем как глупых зайцев! Выможете брать в этом доме все, что пожелаете, вы можете изнасиловатьего сестру, но Филиппа Абинье оставьте мне, я сам хочу загнать вотэтот нож ему в живот, - и Виктор Реньяр выхватил из-за пояса длинный кинжал. - Вот этот, видите? Я перережу горло этому наглецу! Я навсегда отучу его зариться на чужое добро!
   Пьяные, не проспавшиеся бандиты моргали глазами, протирали рукавами лица и с недоумением смотрели на своего предводителя, ещеявно не соображая, что он говорит и куда зовет их.
   Снова наполнились терпким вином кружки и чашки. Постепенно бандиты приходили в себя, на их лицах была написана непримиримаязлость, глаза сверкали ненавистью, а кулаки сжимались. Они были похожи на стаю голодных псов, готовых по приказу хозяина броситьсяна любого, на кого он укажет.
   И Виктор, вскочив на стол, заревел:
   - Смерть Филиппу Абинье! Смерть их роду!
   - На Абинье! - закричали бандиты. - Сожжем их дом! Всех убьем! Убьем! Убьем! - шумели разбушевавшиеся головорезы, криками возбуждая себя и друг друга.
   Солнечный луч коснулся лица Констанции, запутался в ее каштановых волосах и они вспыхнули, как багряные кленовые листьяна закате.
   Констанция взмахнула ресницами и открыла глаза. И тут же зажмурилась от яркого золотистого солнца. "Где я?" - подумала девушка, видя перед собой белый потолок.
   Она еще долго лежала бы и вспоминала свои сны, если бы не громкий стук молотка, разрушивший тишину, раздробивший ее на тысячи кусков, уничтоживший спокойствие утра.
   И тут девушка вспомнила все то, что с ней произошло. Она вспомнила проливной дождь, вспомнила вой ветра, шелест дождя. Вспомнила, как Филипп накрыл ее своим плащом, вспомнила его руку, которая поддерживала ее под локоть и вспомнила горячее ароматноевино, которое подносила ей седоволосая женщина с очень добрым лицом и нежным взглядом.
   И она поняла, где находится сейчас. Это был дом Абинье, дом, куда ее привез Филипп, а та женщина была его матерью.
   А Филипп с Марселем спешно заколачивали толстыми досками окна нижнего этажа, оставляя лишь узкие щели для стрельбы.Марсель знал в этом толк, ведь недаром его разыскивали солдатыкороля. И его искусство пришлось как нельзя кстати.
   - Вот здесь оставь щель, а вот здесь прибей еще одну доску, - указывал он своему племяннику, и Филипп с радостью выполнял приказания Марселя Бланше, безропотно ему подчиняясь. - Скорее всего, Филипп, они окружат наш дом и попытаются поджечь. Поэтомуне подпускай их близко, но все равно старайся стрелять наверняка,лучше всего в голову.
   - Дом накрыт черепицей и поджечь его будет сложно, - сказал Филипп.
   - Они постараются забросить факелы в окна, так что будь начеку, и пусть женщины приготовят емкости с водой. К встрече сРеньярами надо подготовиться как следует. Думаю, их будет не меньше дюжины, а нас с тобой всего лишь двое, и мы должны выстоять.
   Марсель Бланше прошелся по столовой, похрустывая пальцами.
   - Все оружие, которое есть в этом доме, надо приготовить к бою. Женщины будут заряжать, а мы с тобой, Филипп, будем отстреливаться.
   - Я тоже могу вам помочь, - сказала Этель, гордо вскинув своюседую голову.
   - Нет, сестра, лучше не подходи к окнам, мне не хочется тебяпотерять.
   - Так давайте же займемся делом.
   В столовой было темно, потому что все окна первого этажа были забиты. Этель зажгла свечи, а Лилиан принесла сверху кожаную сумку Марселя с пистолетами. Все оружие, которое было в доме, сложили на большом дубовом столе. Женщины и Марсель Бланше принялись его чистить и заряжать. Лилиан и Этель так обращались с оружием, будто бы это занятие было им привычно, будто бы они всю жизнь только и делали, что чистили пистолеты. Они обращались с ними так, будто это была самая обычная кухонная утварь.
   Филипп с удивлением посматривал на свою мать, которая ловко заряжала пистолеты.
   - Мама, я никогда не думал, что ты умеешь делать и это.
   Этель взглянула на сына и улыбнулась.
   - Ты, Филипп, еще многого не знаешь обо мне. На втором этаже послышался шум, скрипнула дверь спальни и появилась Констанция. Она медленно спустилась вниз и внимательно огляделась. До нее наконец дошло, к чему готовятся обитатели дома. Она посмотрела на ружья, разложенные на столе, на мешочки с порохом и пулями, подошла и провела кончиками пальцев по холодному стволу ружья.
   Все смотрели на девушку, ожидая, что же она скажет. Констанцияробко и виновато улыбнулась, понимая, что все эти ужасные приготовления связаны с ее появлением в этом доме.
   - Я вернусь в дом Реньяров, ведь из-за меня все это.
   Этель поднялась из-за стола, поправила свечи в подсвечниках, посмотрела на Филиппа и на Марселя и только потом подошла к Констанции. Она крепко взяла девушку за плечи и пристально посмотрела в ее зеленоватые, с золотыми крапинками глаза.
   - Даже если ты, Констанция, вернешься, их это уже не остановит. Я хорошо знаю Реньяров.
   - Да, да, - ответила Констанция, - они все равно нападут, и все равно придут сюда, чтобы поквитаться с Филиппом.
   - Не стоит бояться, - громко сказал Марсель, - Реньяры найдут в этом доме достойный отпор, ведь здесь есть двое смелых мужчин, а это не так уж и мало. Тем более, мы знаем, за что боремся, знаем, что правда на нашей стороне, что Реньяры - бандиты, а мы честные люди.
   Констанция как-то странно кивнула головой и было трудно понять, то ли она согласна с тем, что сказал Марсель Бланше, то ли это противоречит ее личным мыслям.
   - Так что, девочка моя, не беспокойся, - Этель прижала Констанцию к груди. - Изменить что-либо уже не в наших силах. Иди полежи, отдохни, а к завтраку я тебя позову.
   Констанция вновь кивнула головой и направилась на второй этаж.
   Филипп бросился к ней. Констанция почувствовала это и остановилась. Она медленно обернулась, стоя на первой степеньке лестницы.
   Филипп замер, не решаясь сделать еще один шаг. И тогда Констанция сама протянула руки. Филипп схватил ее маленькие ладони и прижал девушку к груди.
   - Я люблю тебя, Констанция, - чуть слышно прошептал он на ухо своей возлюбленной.
   Это были те слова, которые могли поддержать девушку. И тогда сомнения Констанции рассеялись. Она выдернула свои ладони и обняла Филиппа за шею, потянулась к нему всем своим телом и поцеловала в губы.
   Этель посмотрела на Филиппа и Констанцию, потом на Лилиан. Та опустила голову и улыбнулась.
   А Марсель Бланше толкнул Лилиан в бок и сжал ее руку.
   - Что, Лилиан, завидуешь своему брату?
   - Нет, - тихо сказала Лилиан, - я завидую Констанции. Мне хочется, чтобы и меня кто-нибудь вот так любил, а я отвечала бы такой же сильной любовью.
   - Не расстраивайся, Лилиан, у тебя еще все впереди. Будет человек, который полюбит тебя так же сильно, как Филипп полюбил Констанцию.
   - Навряд ли, - робко произнесла Лилиан, но было видно, что хотя она и не верит в то, что говорит Марсель, страстно этого желает.
   - Я научу тебя стрелять, хочешь, Лилиан? - вдруг строгим голосом сказал Марсель Бланше. Девушка согласно закивала.
   - Смотри, как это делается, - он взял со стола тяжелый пистолети вложил в руку девушке. - Взводишь курок...
   - Курок? - произнесла Лилиан, отводя большим пальцем большой точеный курок.
   - Да-да, ты все правильно делаешь - большим пальцем. А потом вот этим пальчиком нажимаешь.
   - А как надо целиться?
   - Целиться? Подними пистолет, подними, не бойся, он не такой тяжелый, как кажется.
   - А я и не боюсь, - спокойно сказала Лилиан.
   - И стреляй, моя дорогая, в голову или в грудь. Только не бойся и не роняй пистолет, когда прогремит выстрел.
   - А это страшно? - улыбнулась Лилиан.
   - Да нет, это абсолютно не страшно.
   - Марсель, ты такой опытный человек и, наверное, ничего не боишься.
   - Почему ничего не боюсь? Очень даже боюсь.
   - А чего ты боишься, Марсель?
   - Боюсь, что меня могут убить, что меня могут ранить, например,отрубят ухо или нос. Представляешь, каким я стану безобразным? И тогда в меня не влюбится ни одна девушка.
   - Да нет, этого не будет, не беспокойся Марсель, - Лилиан положила на стол тяжелый пистолет, - я тебя буду защищать.
   Марсель Бланше расхохотался, обнял за плечи Лилиан и нежно поцеловал в щеку.
   - Спасибо тебе, защитница, только я тебя хочу предупредить:будь осторожна и не надо меня защищать, у меня хватит сил постоятьза себя. Да еще я с этими Реньярами хочу поквитаться и за тебя, и за Этель.
   Вдруг на галерее появилась Констанция.
   - Они не нападут днем.
   Все вздрогнули и посмотрели на девушку.
   - Почему? - осведомился Марсель Бланше.
   - Я хорошо знаю Виктора Реньяра, ведь я выросла в их доме. Они нападают только ночью, как хищные кровожадные звери, как голодные волки.
   - Да, скорее всего, так и будет, - кивнул Марсель Бланше, - ведь днем они бы были слишком хорошими мишенями, и мы смогли бы перестрелять их всех. А вот ночью, в темноте, убивать их будет кудасложнее.
   - Ничего, выстоим! - грозно сказал Филипп, обрадованный и вдохновленный тем, что Констанция его любит и заботится о них.
   ГЛАВА 2
   Весь день прошел в тревожном ожидании и в приготовлениях к отражению нападения Виктора Реньяра и его людей. Филипп даже не подозревал, что у них в доме столько оружия. Этель показала ему тайник, где Робер прятал оружие. Набралось около дюжины ружей и пистолетов. Все они были завернуты в промасленные тряпки и вполне годились. Пороха тоже хватало. Единственное, о чем сожалел Филипп, - - так это о том, что их так мало - он и Марсель Бланше. Мужчины забивали досками окна, засыпали мешки песком, баррикадировали и укрепляли двери. К вечеру дом походил уже на крепость.
   А женщины - Лилиан и Этель - тем временем чистили оружие и заряжали его.Единственное, чего не хватало в доме, так это пуль. Правда материала для их изготовления нашлось в избытке. Отыскались и формы, несколько щипцов и тигли. Жарко пылал очаг, и Филипп с помощью матери плавил свинец и олово. Шипел раскаленный металл, кухня наполнялась едким запахом расплавленного металла. На обеденном столе уже лежала большая горка сверкающих пуль.
   Филипп тщательно осматривал каждую. Они удались на славу. Он пересчитывал их, раскладывая на дюжины. Наконец-то, и этого добра было в достатке. В доме было непривычно темно, ведь все окна были забиты и кое-где заложены мешками с песком.
   "Если бы еще несколько дней, - думал Филипп, - дом можно было бы превратить в неприступную крепость. А так он грозен только с виду, а когда смотришь отсюда, изнутри, понимаешь, что долго не продержаться".
   С другой стороны, Филипп Абинье понимал, что Виктору Реньяру не под силу собрать за один день много людей, и он приведет с собой максимум полтора десятка человек.
   Марсель Бланше словно и не волновался. Он расхаживал по дому,насвистывал и то и дело заглядывал в узкие щели бойниц. Все, казалось, устраивало этого умудренного опытом немолодого человека.
   Он сгреб в горсть несколько пуль, подбросил их, поймал, пересыпал с ладони на ладонь. Его движения были легки и уверенны, как у умелого фокусника. Потом Марсель подхватил два пистолета и крутанул их в руках.
   - Эх, - сказал он женщинам, - была бы здесь пара моих верных друзей, Реньярам бы пришлось туго. Им бы здесь просто нечего было делать. Мы бы шутя управились с ними. Но жаль, мои верные друзья или лежат в земле, или находятся далеко в изгнании. Но ничего, ещепридет время, и они вернутся - и тогда мы отыграемся за все. А может быть, некоторые из них точно так же укрываются в домах родственников, друзей и готовятся к осаде.
   Этель сокрушенно покачала головой.
   - Ты бы. Марсель, лучше думал не о том, что может быть, а о том, что есть.
   - А мы достаточно об этом подумали, сестра, - махнул рукой Марсель, присаживаясь к столу и придирчиво осматривая ствол пистолета.
   Не найдя в нем никакого изьяна - Лилиан постаралась на славу, чистя оружие - Марсель Бланше похвалил свою племянницу, а затем бросил взгляд на забитые досками окна. Свет пробивался сквозь них узкими полосами и багряные отблески заходящего солнца сверкали на начищенных стволах оружия, на свежеотлитых пулях.
   Этель поднялась из-за стола, посмотрела на своих детей, на брата так, как будто видела их впервые. А может быть, это был прощальный взгляд, ведь неизвестно, что ждало их сегодняшней ночью. Но женщина не стала никого укорять, потому что изменить что-либо было невозможно. Единственное, что она сказала, так это:
   - Война войной, но нам нужно подкрепиться. Ночь будет тяжелой и может быть кровавой. Лилиан, - она строго посмотрела на свою дочь, - приготовь горячую воду и материю для перевязки. Можешь порвать простыни.
   А сама Этель занялась приготовлением еды. Она вынесла из кладовой все самые лучшие продукты, которые только оставались в доме, и приготовила поистине королевский ужин. Появилось несколько бутылок старого вина, копченое мясо, колбасы, жареная птица.
   Филипп протирал старые, покрытые пылью бутылки, горлышки которого были плотно залиты воском.
   - Что это за вино? - спросил Филипп. - Я и не знал, что у нас есть такое. Этель горько усмехнулась:
   - Робер приготовил его на твою свадьбу. Он поставил его в тот год, когда ты родился, Филипп, и сказал:
   "Может быть, мне повезет, и я выпью его на свадьбе моего сына. А если меня не будет, то пусть выпьет мой сын и ты, Этель, скажи, чтобы он обязательно вспомнил о своем отце".
   Филипп Абинье тщательно вытер бутылки и те засверкали в лучахзаходящего солнца. Темное густое красное вино было похоже на кровь, когда его разливали в бокалы.
   Этель сама поднялась наверх, легко ступая по скрипучим деревянным ступенькам и горделиво неся свою седую голову, постучала в комнату Констанции и сказала:
   - Констанция, девочка моя, пойдем, Филипп уже ждет тебя. Неизвестно, что призойдет этой ночью, поэтому я хочу благословить вас и выпить за ваше счастье.Констанция набросила за плечи теплую шаль и, держа под руку Этель, спустилась к столу.
   - Встаньте рядом, - обратилась мадам Абинье к своему сыну и Констанции.
   Те выполнили просьбу женщины и застыли подле матери, взявшись за руки.
   - Мы с отцом Филиппа, Робером Абинье были счастливы, и я всегда оставалась верна ему и в горе и в радости. И он отвечал мнетем же. И поэтому сейчас я хочу вас благословить, мои дети, и я страстно желаю, чтобы судьба была милостива к вам, чтобы судьба незабрала у тебя, Констанция, Филиппа, как забрала у меня Робера. И чтобы вы всегда были вместе, поддерживая друг друга. А если уж суждено вам будет умереть, то пусть смерть придет в один день. Но лучше, дети мои, об этом не думайте. Живите долго и счастливо. И мне хочется верить в то, что я смогу подержать на руках вашего ребенка, моего внука или внучку.
   Глаза Констанции стали влажными, чувства сжали ее сердце и слезы, как прозрачная влага из бокала, хлынули по щекам.
   - А вот плакать не надо, - горько сказала седоволосая женщина, - вы должны радоваться, что нашли друг друга, что бог дал вам любовь.
   Женщина подняла бокал, наполненный кроваво-красным густым вином, и пригубила его.
   Марсель Бланше поднялся из-за стола и, подойдя к Филиппу, обнял его и крепко пожал руку.
   - Береги, парень, свою возлюбленную, она такая красивая, что лучшая девушка уже навряд ли встретится на твоем жизненном пути. И ты, Констанция, люби Филиппа.
   Лилиан широко раскрытыми глазами смотрела на счастливого Филиппа и на его возлюбленную. Она завидовала счастью брата, но нестеснялась этого чувства.
   Марсель подошел к своей племяннице, обнял за плечи, привлек к себе и поцеловал в щеку.
   - Я тебе уже говорил, Лилиан, что и ты найдешь свое счастье. У тебя будет муж, будет свой дом, будут дети. Ведь ты достойна счастливой доли.
   Лилиан всплакнула и принялась кончиком фартука протирать ствол пистолета, без того безупречно чистый и сверкающий.
   Все сели за стол. Это было так буднично, что взгляни на них кто-нибудь со стороны, никогда не догадался бы, что эти люди готовятся к кровопролитной осаде, готовятся выстоять против отъявленных головорезов Виктора Реньяра, готовятся выстоять и победить.
   Констанция Реньяр почувствовала, что у нее кружится голова от вина, хоть она и сделала всего несколько глотков. Она прикоснулась ладонью к щеке и ощутила, как та пылает. Ей сделалось душно, ведь все окна были плотно закрыты. Она сбросила с плеч шаль, аккуратно развесив ее на спинке резного кресла. В неярком свете ослепительноблеснуло массивное золото медальона и огромная жемчужина.Марсель Бланше чуть было не выронил вилку из рук, но не сразурешился задать вопрос. Он подождал, пока девушка примется за еду итолько потом, как бы невзначай, спросил:
   - Мадемуазель, а что это за украшение?
   Констанция отложила приборы, расстегнула замочек и, сняв с шеимедальон, подала его Марселю Бланше.
   Тот сразу же подвинул к себе свечу и принялся разглядывать украшение, держа его на ладони. Он так и этак поворачивал его к свету, дивясь искусной работе.
   Констанция тяжело вздохнула, но Марсель Бланше опередил ее.
   - Откуда это у тебя?
   - Оно принадлежало моей матери, которую я совсем не знала.
   Марсель взял медальон за цепочку, высоко поднял его и качнулкак маятник часов. Луч заходящего солнца вспыхнул в глубине жемчужины, сделав ее похожей на восходящую луну.
   - Я не очень разбираюсь в украшениях, но могу с точностьюсказать, что одна эта жемчужина стоит больше, чем твое поместье,Этель, и поместье Реньяров вместе взятые.
   Глаза Филиппа расширились от удивления. Изумилась и Констанция. Этот медальон был ей, конечно, дорог, но только как память о матери.
   Марсель склонился над медальоном и рассмотрел его обратную сторону. Там был искусно отлитый и отгравированный герб.
   - Это не герб Реньяров, - уверенно сказал Марсель Бланше, - тут изображена графская корона, я где-то видел подобный, но не могу сейчас вспомнить. Хотя... постойте. Не так далеко отсюда, где-то на побережье мне довелось видеть дворец с таким гербом на фасаде.
   Констанция пожала плечами.
   - Не знаю, мне всегда говорили, что этот медальон принадлежал моей матери.
   - Может оно и так, - сказал Марсель Бланше и замолчал.
   Ему явно не захотелось добавлять, что Реньяры могли похититьэтот медальон, убив его владельцев. Он поднялся из-за стола, подошел к Констанции и застегнул замочек у нее на шее.
   - Береги его, Констанция, я думаю, он в конце концов принесеттебе счастье. А ты, Филипп, береги Констанцию.
   Какая-то смутная догадка блеснула в глазах мадам Абинье, но она не стала высказывать ее вслух. Она только каким-то другим взглядом посмотрела на девушку.
   А Констанция чувствовала себя неуютно, как будто ее обвинили вворовстве. Она заправила медальон в вырез платья и поплотнее закуталась в шаль, хоть в доме и было жарко. Нужно было как-то разрушить затянувшееся молчание, и Марсель Бланше сделал это. Он поднялся из-за стола, поблагодарил свою сестру за прекрасный ужин.
   - После такого вина и такого ужина можно и умереть, - он рассмеялся.
   - Как ты можешь такое говорить! - воскликнула Этель.
   Ее поддержала Лилиан.
   - Как тебе не стыдно!
   - А что я такого сказал, - пожал плечами месье Бланше, - всякое может случиться, ведь пуля не выбирает, хороший человек или плохой, любит он или ненавидит, верит он в бога или же нет. Я знал людей, которых считал святыми и многие из них погибли, а отъявленные мерзавцы продолжают жить. Так что, все может случиться, и если я в чем-нибудь виноват перед вами, заранее прошу прощения, ведь другого случая извиниться может и не представиться.
   Не слишком-то веселые слова возмутили Этель.
   - Марсель, если ты сейчас же не замолчишь, я выставлю тебя на улицу, как делала в детстве. Марсель расхохотался. - Сестра, ты совсем не изменилась и если бы не седые волосы, я сказал бы, что тебе сейчас лет пятнадцать.
   Мадам Абинье смутилась.
   - Филипп, - обратился Марсель к своему племяннику, - твоя мать всегда была ужасно строгой. Но единственное, чего она никогда не делала - это не сплетничала и не предавала меня, хотя возможностей наябедничать родителям у нее было предостаточно. Да и я, в свою очередь, старался оберегать сестру и теперь могу признаться, что был против ее брака с Робером. Это потом мы с ним сдружились и полюбили друг друга, а вначале мне было страшно отдавать свою сестру в руки угрюмого Робера.
   - Марсель, если ты не замолчишь, то я точно выставлю тебя на улицу!
   Что ж, я с удовольствием бы подышал свежим воздухом, здесь довольно душно. Но и за дверью вскоре будет жарко.Лилиан убирала посуду со стола, прислушиваясь к разговору дяди и матери.
   Филипп подвинул свое кресло и взял Констанцию за руку. Маленькая ладонь девушки почти полностью исчезла в руке Филиппа Абинье.
   - Ты такая хрупкая, - сказал Филипп, - я боюсь за тебя, Констанция.
   - А я боюсь за тебя, хоть ты и такой мужественный.
   Марсель Бланше распахнул дверь и стал в проеме. Заходящее солнце бросило свои прощальные лучи на начищенный ствол пистолета.
   - Хороший вечер, даже умирать жалко, - вполголоса произнес Марсель Бланше, как бы обращаясь к самому себе, и скорбно улыбнулся.
   Он один из всех, наверное, понимал всю серьезность их положения. Марсель Бланше долго смотрел на то, как медленно закатывается солнце, как облака, окрашенные в розовое, постепенно теряют свои краски, как весь мир становится темным и сумрачным. И только в небе, как осколки зеркала, вспыхивают звезды.
   И Марсель подумал:
   "Может быть, я смотрю на звезды в последний раз. Может быть, я больше никогда не увижу этот гигантский ковш и эту яркую звезду, которая всегда остается на одном месте, что бы ни происходило в мире. Люди умирают и рождаются, влюбляются и бросают друг друга, а она неподвижно застыв на небосклоне, смотрит на них своим единственным равнодушным глазом.
   Уже совсем стемнело и даже холмов не было видно, они слились с темным небом. И только по звездам можно было определить, где начинается небо, а где находится земля.
   Вдруг Марсель Бланше напрягся и приложил ладонь к уху, прислушался.
   - Едут! - коротко сказал он, отходя от двери. Филипп тут же подошел к нему, и мужчины вдвоем принялись укреплять дверь дубовыми распорками.
   - Скорее! Скорее наверх, на второй этаж, - сказал Марсель и, схватив со стола ружье и два пистолета, быстро поднялся по лестнице.
   Следом за ним вбежал и Филипп, он тоже нес два пистолета и ружье.
   Мужчины приникли к окнам.
   Раздался топот, и они увидели несколько ярких пятен.
   - Они намереваются поджечь дом, - констатировал Марсель Бланше, - иначе зачем им факелы?
   Филипп утвердительно кивнул.
   - Они сделают большую глупость, если подожгут постройки во дворе.
   - Почему? - изумился Филипп.
   - До дома огонь не доберется, и мы будем в более выгодной ситуации, потому что они окажутся освещенными, а мы будем стрелять, прячась за стенами дома из темноты.
   С гиканьем и свистом всадники неслись к дому. факельщики разъехались в разные стороны и уже через несколько минут ярко пылали стога свежей соломы, еще недавно поставленные в поле. Огоньгигантскими столбами вздымался в темное небо. Свет звезд сразу же померк, потянуло дымом, мириады искр вздымались и тут же гасли. Пламя бушевало. А ветер гнал клубы белого дыма, из которых, как призраки, возникали клочья охваченной огнем соломы.
   Черные силуэты всадников метались как страшные тени и их невозможно было сосчитать.
   - Ну что, тебе страшно? - спросил Марсель, не отрываясь глядя в окно. Филипп сжал зубы.
   - Не боится только дурак.
   - Будь осторожен, Филипп, я тебя прошу. Не высовывайся под пули и старайся стрелять только наверняка. Подпустим их поближе.
   Уже было слышно гиканье всадников, их пьяные выкрики. Факелы чертили в воздухе зигзаги и огонь охватил уже две дальние постройки. Теперь можно было уже разглядеть лица всадников, но стрелять было еще рано.
   Марсель все еще держал руку, вскинутую в предупредительном жесте.
   Филипп буквально слился с прикладом ружья и не спускал взгляда с нападавших.
   Между двумя пылающими постройками появился Виктор. Он поднял коня на дыбы, затем осадил его и вскинул руку.
   - Эй, Виктор, что тебе нужно? - прокричал Филипп.
   Тот рассмеялся в ответ.
   - Я хочу забрать то, что принадлежит мне. А с тобой я разговаривать не собираюсь. Констанция, выходи, - закричал Виктор, - и мы оставим их в покое! Если ты выйдешь, мы вернемся домой и все будет по-прежнему.
   Филипп и Марсель переглянулись.
   - Не сомневайся в ней, - тихо прошептал Марсель Бланше, пытаясь подбодрить своего племянника.
   Женщины стояли у стола, держа в руках заряженные пистолеты.
   Констанция опустила руки и отвела взгляд.
   - Я не выйду, - прошептала девушка, - я останусь с вами до последнего.