Страница:
В последние десятилетия психотерапевты начали уделять внимание не только общению с пациентами с помощью слов, но и общению с помощью языка. Представления о сложных сообщениях легло в основу многочисленных исследований, предпринятых в этой области.
А теперь вернемся на некоторое время к психотерапевту и пациенту и внимательно понаблюдаем за тем, что между ними происходит.
Пациент и психотерапевт работают уже 20 минут. Пациент рассказывает о своих взаимоотношениях с женой. Психотерапевт наклоняется к пациенту и спрашивает его о чувствах, испытываемых к его жене в данный момент времени.
Тело пациента мгновенно напрягается, у него перехватывает дыхание, он выкидывает вперед левую руку, указательным пальцем вниз, правая рука мягко опускается на колени ладонью вверх, резким пронзительным голосом он громко произносит: Я делаю все, что возможно, чтобы помочь ей, я так люблю ее.
Рассмотрим сообщения, поступающие от пациента к психотерапевту в данный момент: а) тело напряжено; б) дыхание поверхностное, неровное; в) левая рука выброшена вперед указательным пальцем вниз; г) правая рука лежит раскрытой ладонью вверх на коленях; д) голос резкий и пронзительный; е) темп речи стремительный; *) слова: «Я делаю все, что могу, чтобы помочь ей, я так люблю ее».
Это описание человека, коммуникация которого инконгруэнтна, т.е. сообщения, передаваемые по различным выходным каналам между собой и не передают единого сообщения. Например, слова пациента, в которых он сообщает о своей любви к жене, не согласуются с тембром его голоса, когда он произносит эти слова. Левая рука пациента с вытянутым указательным пальцем не согласуется с правой рукой, лежащей на коленях раскрытой ладонью вверх. Сообщение, передаваемое словами пациента, отличается от сообщения, передаваемого тембром голоса пациента. Сообщение, передаваемое левой рукой пациента, отличается от сообщения, передаваемого правой рукой.
Психотерапевт имеет дело с пациентом, предъявляющим ему набор не согласующихся между собой сообщений (инконгруэнтная коммуникация). Перед ним возникает проблема адекватного реагирования на эти сложные сообщения. По-видимому, каждый из нас, читая вышеприведенное описание пациента с инконгруэнтной коммуникацией, сможет вспомнить ситуации, когда он сам столкнулся с пациентом, предъявляющим сложные инконгруэнтные сообщения. Рассмотрим кратко возможности, которыми располагают психотерапевт (или любой другой, кто должен как-то реагировать на человека, предъявляющего несовместимые между собой сообщения).
Во-первых, психотерапевт может не заметить, не осознать инконгруэнтность — т.е. не осознать, что сообщения пациента не согласуются между собой. По нашим наблюдениям, в случае, когда психотерапевт не сумел заметить инконгруэнтность своего пациента, результатом будет вначале замешательство и неуверенность самого терапевта. Чувство неуверенности у самого психотерапевта обычно оказывается довольно неустойчивым, он все более и более ощущает внутренний дискомфорт. Высказываясь после сеанса о своем самочувствии в подобных ситуациях, психотерапевты говорят, что им казалось, будто чего-то не хватает. Во время наших семинаров мы много раз замечали, что проходит совсем немного времени и психотерапевт сам начинает вести себя инконгруэнтно. Более конкретно: психотерапевт стремится к согласованию получаемых им сообщений со своими собственными ощущениями по каждому каналу отдельно.
Возвращаясь к уже описанному примеру, если терапевт не заметил описанных инконгруэнтностей, то вскоре он сам начнет разговаривать со своим пациентом о чувствах любви и преданности последнего к своей жене резким голосом, отражая одновременно своей позой и жестами ин-конгрузнтность своего пациента. Например, жесты его рук будут рассогласованы между собой. Таким образом — эта первая возможность или выбор — вовсе даже не выбор.
Значение, которое эта поза или жест имеют в модели мира психотерапевта, может совпадать со значением позы и жеста в модели мира пациента, но может и не совпадать с ними. Как уже сказано в «Структуре магии I»: «…большой опыт психотерапевта может подсказать ему интуитивную догадку относительно того, что именно было упущено (в данном случае, какое значение имеет поза или жест). Возможно, он предпочтет интерпретировать или догадываться… Мы не возражаем против такого решения. Существует, однако, опасность, что любая интерпретация или догадка может оказаться неточной. Поэтому мы вводим в нашу модель мира меру предосторожности для пациента.
Пациент проверяет интерпретацию или догадку, предложенную ему психотерапевтом, порождая предположение, включающее этот материал, и, основываясь на своих интуициях, устанавливает, подходит ли ему эта интерпретация, осмысленна ли она, является ли точной репрезентацией его модели мира».
Вторая возможность, состоящая в том, чтобы выбрать одно из невербальных сообщений в качестве валидного и попросить пациента выразить его смысл словами, — обсуждалась нами в первой части этой книги. Говоря конкретно, этот ход представляет собой, по сути, просьбу со стороны психотерапевта, чтобы пациент переключился с одной репрезентативной системы на другую. В данном случае психотерапевт предлагает пациенту переключиться с сообщения, передаваемого позой и жестом, на сообщение, передаваемое репрезентативной системой естественного языка.
Вышеописанный выбор, совершаемый психотерапевтом, т.е. выбор сообщения, передаваемого выходной системой человеческого тела в качестве валидной репрезентация подлинных чувств пациента, солидно обоснован в теориях коммуникации и психотерапии.
ТЕОРИЯ ЛОГИЧЕСКИХ ТИПОВ
СОДЕРЖАНИЕ И ОТНОШЕНИЕ
ПАРА — СООБЩЕНИЯ
ОБЩАЯ СТРАТЕГИЯ РЕАГИРОВАНИЯ НА КОНГРУЭНТНОСТЬ
А теперь вернемся на некоторое время к психотерапевту и пациенту и внимательно понаблюдаем за тем, что между ними происходит.
Пациент и психотерапевт работают уже 20 минут. Пациент рассказывает о своих взаимоотношениях с женой. Психотерапевт наклоняется к пациенту и спрашивает его о чувствах, испытываемых к его жене в данный момент времени.
Тело пациента мгновенно напрягается, у него перехватывает дыхание, он выкидывает вперед левую руку, указательным пальцем вниз, правая рука мягко опускается на колени ладонью вверх, резким пронзительным голосом он громко произносит: Я делаю все, что возможно, чтобы помочь ей, я так люблю ее.
Рассмотрим сообщения, поступающие от пациента к психотерапевту в данный момент: а) тело напряжено; б) дыхание поверхностное, неровное; в) левая рука выброшена вперед указательным пальцем вниз; г) правая рука лежит раскрытой ладонью вверх на коленях; д) голос резкий и пронзительный; е) темп речи стремительный; *) слова: «Я делаю все, что могу, чтобы помочь ей, я так люблю ее».
Это описание человека, коммуникация которого инконгруэнтна, т.е. сообщения, передаваемые по различным выходным каналам между собой и не передают единого сообщения. Например, слова пациента, в которых он сообщает о своей любви к жене, не согласуются с тембром его голоса, когда он произносит эти слова. Левая рука пациента с вытянутым указательным пальцем не согласуется с правой рукой, лежащей на коленях раскрытой ладонью вверх. Сообщение, передаваемое словами пациента, отличается от сообщения, передаваемого тембром голоса пациента. Сообщение, передаваемое левой рукой пациента, отличается от сообщения, передаваемого правой рукой.
Психотерапевт имеет дело с пациентом, предъявляющим ему набор не согласующихся между собой сообщений (инконгруэнтная коммуникация). Перед ним возникает проблема адекватного реагирования на эти сложные сообщения. По-видимому, каждый из нас, читая вышеприведенное описание пациента с инконгруэнтной коммуникацией, сможет вспомнить ситуации, когда он сам столкнулся с пациентом, предъявляющим сложные инконгруэнтные сообщения. Рассмотрим кратко возможности, которыми располагают психотерапевт (или любой другой, кто должен как-то реагировать на человека, предъявляющего несовместимые между собой сообщения).
Во-первых, психотерапевт может не заметить, не осознать инконгруэнтность — т.е. не осознать, что сообщения пациента не согласуются между собой. По нашим наблюдениям, в случае, когда психотерапевт не сумел заметить инконгруэнтность своего пациента, результатом будет вначале замешательство и неуверенность самого терапевта. Чувство неуверенности у самого психотерапевта обычно оказывается довольно неустойчивым, он все более и более ощущает внутренний дискомфорт. Высказываясь после сеанса о своем самочувствии в подобных ситуациях, психотерапевты говорят, что им казалось, будто чего-то не хватает. Во время наших семинаров мы много раз замечали, что проходит совсем немного времени и психотерапевт сам начинает вести себя инконгруэнтно. Более конкретно: психотерапевт стремится к согласованию получаемых им сообщений со своими собственными ощущениями по каждому каналу отдельно.
Возвращаясь к уже описанному примеру, если терапевт не заметил описанных инконгруэнтностей, то вскоре он сам начнет разговаривать со своим пациентом о чувствах любви и преданности последнего к своей жене резким голосом, отражая одновременно своей позой и жестами ин-конгрузнтность своего пациента. Например, жесты его рук будут рассогласованы между собой. Таким образом — эта первая возможность или выбор — вовсе даже не выбор.
Значение, которое эта поза или жест имеют в модели мира психотерапевта, может совпадать со значением позы и жеста в модели мира пациента, но может и не совпадать с ними. Как уже сказано в «Структуре магии I»: «…большой опыт психотерапевта может подсказать ему интуитивную догадку относительно того, что именно было упущено (в данном случае, какое значение имеет поза или жест). Возможно, он предпочтет интерпретировать или догадываться… Мы не возражаем против такого решения. Существует, однако, опасность, что любая интерпретация или догадка может оказаться неточной. Поэтому мы вводим в нашу модель мира меру предосторожности для пациента.
Пациент проверяет интерпретацию или догадку, предложенную ему психотерапевтом, порождая предположение, включающее этот материал, и, основываясь на своих интуициях, устанавливает, подходит ли ему эта интерпретация, осмысленна ли она, является ли точной репрезентацией его модели мира».
Вторая возможность, состоящая в том, чтобы выбрать одно из невербальных сообщений в качестве валидного и попросить пациента выразить его смысл словами, — обсуждалась нами в первой части этой книги. Говоря конкретно, этот ход представляет собой, по сути, просьбу со стороны психотерапевта, чтобы пациент переключился с одной репрезентативной системы на другую. В данном случае психотерапевт предлагает пациенту переключиться с сообщения, передаваемого позой и жестом, на сообщение, передаваемое репрезентативной системой естественного языка.
Вышеописанный выбор, совершаемый психотерапевтом, т.е. выбор сообщения, передаваемого выходной системой человеческого тела в качестве валидной репрезентация подлинных чувств пациента, солидно обоснован в теориях коммуникации и психотерапии.
ТЕОРИЯ ЛОГИЧЕСКИХ ТИПОВ
По нашему мнению, наиболее эксплицитная и совершенная модель человеческой коммуникации и психотерапии описана в работах Грегори Бейтсона и его коллег. Являясь широкообразованным исследователем, наделенным к тому же острым умом, Бейтсон предложил, например, свою модель шизофрении, основанную на представлении о двойных связях. В своей теории шизофрении Бейтсон обратился к модели Б.Рассела, разработанной им для избегания некоторых парадоксов, возникающих в мета-математике. Эта модель известна как теория логических типов.
СОДЕРЖАНИЕ И ОТНОШЕНИЕ
Любую человеческую коммуникацию Бейтсон расчленяет категориально на две части, или «уровня». Последние называются сообщениями о «содержании» и сообщениями об «отношении». Говоря конкретно, вербальная, или дискретная, часть коммуникации» (или то, что человек говорит словами) рассматривается в качестве содержательного сообщения данной коммуникации, а невербальная (аналоговая) часть коммуникации считается сообщением об отношении.
Диаграмма, предлагаемая ниже, поможет вам разобраться во взаимосвязи терминологии, предложенной Бейтсоном, и нашей собственной терминологии: Бейтсон акт коммуникации содержание (все вербальные сообщения) отношение (все аналоговые сообщения)
Гриндер/Бендлер акт коммуникации Сообщ.А, Сообщ.Б, Сообщ.Н (по одному сообщению на выходной канал)
Пользуясь разработанным выше примером, получаем следующую классификацию:
/Наряду с методом, позволяющим распределить компоненты акта коммуникации пациента по двум категориям: категории содержания и отношения, Бейтсон предлагает метод, позволяющий определить, какая из этих категорий сообщения является валидной/.
«Когда юноша говорит девушке: „Я люблю тебя“, он пользуется словами для того, чтобы сообщить ей, что гораздо убедительнее передается тоном его голоса и движениями; девушка, если она что-нибудь понимает, больше внимания обратит на эти сопутствующие словам знаки, чем на сами слова» (G.Batson «Sters to an Ecology of Maind» p.142).,
Бейтсон также отмечает: «Мы наблюдаем у животных, как они одновременно предъявляют противоречивые сигналы — позы, которые одновременно означают агрессивность и стремление к бегству и т.п. Эти неоднозначности, однако, совершенно отличаются от явления, известного среди людей, когда доброжелательность, выражаемая словами того или иного человека, вступает иногда в противоречие с напряженностью и агрессивностью его интонации |и позы. Человек здесь участвует в особом виде обмана, что представляет собой более сложную разновидность поведения, чем у животных» (там же, стр. 424 — 425).
В обоих процитированных утверждениях Бейтсон исходят из предположения, что в тех случаях, когда между .содержанием и отношением имеется разница или инконгруэнтность, валидной частью акта коммуникации является часть, связанная с отношением, т.е. невербальная часть «акта коммуникации. Действительно, в последней цитате „он употребляет слово „обман“, описывая ситуацию, когда человек применяет слова для выражения сообщения, отличающегося от сообщения, передаваемого невербальной частью акта коммуникации. Из его употребления слова «обман“ следует, что именно невербальное, или аналоговое, сообщение является сообщением, которое верно отражает истинную природу чувств и намерений того или иного человека. Это решение Бейтсона и других специалистов станет понятнее, если мы рассмотрим модель, с помощью которой они организуют свой психотерапевтический опыт — Теорию Логических Типов.
Адаптируя Теорию Логических Типов Б.Рассела для использования в рамках коммуникации и психотерапии, Бейтсон помещает часть коммуникационного акта, «отношения», на более высокий уровень по сравнению с уровнем «содержания» коммуникативного акта. Другими словами, аналоговое невербальное сообщение выступает по отношению к вербальному сообщению в качестве мета-сообщения, т.е. сообщения, относящегося к более высокому логическому уровню.
Некоторое сообщение, назовем его А, считается мета-сообщением по отношению к любому другому сообщению Б, если сообщение А представляет собой комментарий, относящийся к Б, как к одной из своих частей (меньший чем А в се целостности), или же если Б входит в объем А (А включает в себя Б, говорят о Б). Чтобы лучше понять сказанное, обратимся к примеру. Пусть пациент заявил: Я чувствую неудовлетворенность своей работой (сообщению Б). Психотерапевт в ответ спрашивает:
А какие чувства вы испытываете по отношению к собственному чувству неудовлетворенности? Пациент отвечает: Меня пугает чувство неудовлетворенности моей работой (сообщению А).
Высказанное пациентом сообщение А включает в себя высказанное сообщение Б, следовательно, сообщение А — это мета-сообщение по отношению к сообщению Б.
Теорию Логических Типов Рассел сформулировал, чтобы избежать парадоксов. Суть его теории заключается в том, что, после того, как утверждения (или любая другая категория рассматриваемых объектов) рассортированы до логическим типам, их не следует мешать друг с другом, чтобы не возникло парадоксов, т.е. применять без разбора утверждения (или любые другие объекты) различных логических типов значит нарываться на парадокс, т.е. одну из форму патологии, в особенной степени характерную для
математиков. Поэтому, адаптировав для своих целей теорию Рассела, Бейтсон взял на вооружение обобщение, согласно которому объекты (в данном случае сообщения) различных логических типов или различных логических уровней следует четко отделять друг от друга.
Говоря конкретно, аналоговая часть коммуникативного акта или, иными словами, часть «отношения» занимает по Бейтсону, мета-позицию по отношению к содержательной части (вербальной части акта коммуникации, т.е. сообщение, охватывающее собой позы, темп речи, тембр голоса, представляют собой, по Бейтсону, мета-комментарий к вербальному сообщению. Аналоговая и вербальная части каждого коммуникативного акта относятся, т.о., к |' различным логическим типам. Наглядно описанную классификацию можно представить следующим образом: Теория Рассела в обработке Бейтсона коммуникативный акт
сообщение сообщение Интерпритирован— | Сообще— | мета К об огноше— о содержа— ный согласно тео— | ние об от-нии нии рии логических т ношении типов Сообщение о содержании
Диаграмма, предлагаемая ниже, поможет вам разобраться во взаимосвязи терминологии, предложенной Бейтсоном, и нашей собственной терминологии: Бейтсон акт коммуникации содержание (все вербальные сообщения) отношение (все аналоговые сообщения)
Гриндер/Бендлер акт коммуникации Сообщ.А, Сообщ.Б, Сообщ.Н (по одному сообщению на выходной канал)
Пользуясь разработанным выше примером, получаем следующую классификацию:
/Наряду с методом, позволяющим распределить компоненты акта коммуникации пациента по двум категориям: категории содержания и отношения, Бейтсон предлагает метод, позволяющий определить, какая из этих категорий сообщения является валидной/.
«Когда юноша говорит девушке: „Я люблю тебя“, он пользуется словами для того, чтобы сообщить ей, что гораздо убедительнее передается тоном его голоса и движениями; девушка, если она что-нибудь понимает, больше внимания обратит на эти сопутствующие словам знаки, чем на сами слова» (G.Batson «Sters to an Ecology of Maind» p.142).,
Бейтсон также отмечает: «Мы наблюдаем у животных, как они одновременно предъявляют противоречивые сигналы — позы, которые одновременно означают агрессивность и стремление к бегству и т.п. Эти неоднозначности, однако, совершенно отличаются от явления, известного среди людей, когда доброжелательность, выражаемая словами того или иного человека, вступает иногда в противоречие с напряженностью и агрессивностью его интонации |и позы. Человек здесь участвует в особом виде обмана, что представляет собой более сложную разновидность поведения, чем у животных» (там же, стр. 424 — 425).
В обоих процитированных утверждениях Бейтсон исходят из предположения, что в тех случаях, когда между .содержанием и отношением имеется разница или инконгруэнтность, валидной частью акта коммуникации является часть, связанная с отношением, т.е. невербальная часть «акта коммуникации. Действительно, в последней цитате „он употребляет слово „обман“, описывая ситуацию, когда человек применяет слова для выражения сообщения, отличающегося от сообщения, передаваемого невербальной частью акта коммуникации. Из его употребления слова «обман“ следует, что именно невербальное, или аналоговое, сообщение является сообщением, которое верно отражает истинную природу чувств и намерений того или иного человека. Это решение Бейтсона и других специалистов станет понятнее, если мы рассмотрим модель, с помощью которой они организуют свой психотерапевтический опыт — Теорию Логических Типов.
Адаптируя Теорию Логических Типов Б.Рассела для использования в рамках коммуникации и психотерапии, Бейтсон помещает часть коммуникационного акта, «отношения», на более высокий уровень по сравнению с уровнем «содержания» коммуникативного акта. Другими словами, аналоговое невербальное сообщение выступает по отношению к вербальному сообщению в качестве мета-сообщения, т.е. сообщения, относящегося к более высокому логическому уровню.
Некоторое сообщение, назовем его А, считается мета-сообщением по отношению к любому другому сообщению Б, если сообщение А представляет собой комментарий, относящийся к Б, как к одной из своих частей (меньший чем А в се целостности), или же если Б входит в объем А (А включает в себя Б, говорят о Б). Чтобы лучше понять сказанное, обратимся к примеру. Пусть пациент заявил: Я чувствую неудовлетворенность своей работой (сообщению Б). Психотерапевт в ответ спрашивает:
А какие чувства вы испытываете по отношению к собственному чувству неудовлетворенности? Пациент отвечает: Меня пугает чувство неудовлетворенности моей работой (сообщению А).
Высказанное пациентом сообщение А включает в себя высказанное сообщение Б, следовательно, сообщение А — это мета-сообщение по отношению к сообщению Б.
Теорию Логических Типов Рассел сформулировал, чтобы избежать парадоксов. Суть его теории заключается в том, что, после того, как утверждения (или любая другая категория рассматриваемых объектов) рассортированы до логическим типам, их не следует мешать друг с другом, чтобы не возникло парадоксов, т.е. применять без разбора утверждения (или любые другие объекты) различных логических типов значит нарываться на парадокс, т.е. одну из форму патологии, в особенной степени характерную для
математиков. Поэтому, адаптировав для своих целей теорию Рассела, Бейтсон взял на вооружение обобщение, согласно которому объекты (в данном случае сообщения) различных логических типов или различных логических уровней следует четко отделять друг от друга.
Говоря конкретно, аналоговая часть коммуникативного акта или, иными словами, часть «отношения» занимает по Бейтсону, мета-позицию по отношению к содержательной части (вербальной части акта коммуникации, т.е. сообщение, охватывающее собой позы, темп речи, тембр голоса, представляют собой, по Бейтсону, мета-комментарий к вербальному сообщению. Аналоговая и вербальная части каждого коммуникативного акта относятся, т.о., к |' различным логическим типам. Наглядно описанную классификацию можно представить следующим образом: Теория Рассела в обработке Бейтсона коммуникативный акт
сообщение сообщение Интерпритирован— | Сообще— | мета К об огноше— о содержа— ный согласно тео— | ние об от-нии нии рии логических т ношении типов Сообщение о содержании
ПАРА — СООБЩЕНИЯ
Мы думаем, что более плодотворен другой способ организации нашего опыта, связанного с коммуникацией и психотерапией, позволяющий более успешно помогать пациента» измениться. Пациент предоставляет нам набор сообщений, по одному сообщению на выходной канал. Эти сообщения называются пара-сообщениями. Ни одно из этих одновременно предъявленных сообщении не является мета-сообщением по отношению к какому-либо из остальных. В более общей форме: ни одно из множества одновременно предъявленных сообщений не отличается по своему логическому типу от всех остальных сообщений этого множества. Наглядно эту классификацию можно представить следующим образом:
указательный палец которой упирается вниз, является комментарием или сообщением, касающимся произнесенных пациентом слов? Опыт показывает, что с таким же эффектом слова пациента можно считать комментарием или сообщением по поводу сообщения, передаваемого рукой с прямым указательным пальцем, или наоборот. Таким образом, наша классификация пара-сообщений представляет собой классификацию сообщений одного и того же уровня, логического уровня. При такой организации опыта мы обходим сложность, возникающую в схеме Бейтсона, связанную с необходимостью решить, какое именно из набора пара-сообщений является мета-сообщением относительно всех остальных.
Тщетность стараний, связанных с подобным решением, особенно убедительно проявляется в ситуации, когда пациент инконгруэнтен не только в один конкретный момент времени, когда инконгруэнтны относительно друг друга типы его поведения в различные моменты времени. Иначе говоря, когда инконгруэнтность протяженна во времени, так что уровни сообщений могут со временем меняться на обратные: Обратимся к конкретному примеру.
Одна из участниц нашего семинара работала над некоторыми паттернами поведения, усвоенными ею в своей первой системе семейных отношений. Как это бывает в большинстве, если не во всех случаях, когда ребенок имеет дело с двумя взрослыми, выступающими в роли родителей:
ее родители по-разному понимали, как следует обращаться с ребенком. И, как это бывает в большинстве, если не во всех случаях, — перед ребенком стоит задача чрезвычайной сложности, заключающаяся в том, как интегрировать противоречивые сообщения, поступающие ей как ребенку от ее родителей, получив в итоге единое целое. Один из участников семинара начал заниматься с ней этими паттернами поведения: при этом он заметил следующее; когда Элен обращалась к своему отцу (фантазировала), она либо стояла прямо, широко расставив ноги, упершись левой рукой в бок, вытянув правую руку вперед указательным пальцем вниз, и говорила хныкающим голосом, как правило, нечто вроде:
Я изо всех сил стараюсь сделать тебе приятное, папочка. Ты только скажи, что я должна делать?
либо она стояла в обмякшей позе, сдвинув ноги вместе, вытянув руки перед собой ладонями вверх и громким голосом, грубым и низким, произносит нечто, вроде: Почему ты никогда не делаешь того, что я от тебя добиваюсь? Представив эти паттерны поведения в виде таблицы, мы видим: Сообщ.А! Сообщ.Б! Сообщ.В! Сообщ.П Сообщ.Д1 Сообщ.Е! Сообщ.А2 Сообщ.Б2 Сообщ.В2 Сообщ.Г2 Сообщ.Д2 Сообщ.Е2 Элен в момент Т. стоит прямо ноги широко расставлены левая рука упирается в бок правая рука вытянута вперед указательным пальцем в ива хныкающий голос «Я изо всех сил стараюсь сделать тебе приятное»
Элен в момент 2 обмякшая поза ноги вместе обе руки вытянуты руки ладонями вверх. Голос громкий и грубый.
Слова; «Почему ты никогда не делаешь того, что я, папочка, от тебя добиваюсь?»
Применяя в анализе данного случая схему Бейтсона, психотерапевт сталкивается с рядом трудностей. Во-первых, он должен определить в момент 1, какое из предъявленных Элен сообщений является валидным. Так как в предложенной им бинарной схеме сообщение об отношении является мета-сообщением по отношению к содержательному сообщению (слова), именно оно и представляет собой действительное, или валидное, сообщение об отношении Элен к своему отцу. Трудность в данном случае состоит в том, что различные сообщения, передаваемые по аналоговым системам, сами не согласуются между собой. Конкретно: сообщения А, Б, В и Д сообщение Д (позы и жесты) (качество голоса)
Допустим, тем не менее, что поскольку большая часть невербальных сообщений все же согласуются между собой, мы не станем обращать внимание на эту трудность и решим для себя, что сообщение, передаваемое позой и жестом, — это истинная, или валидная, репрезентация отношения Элен к своему отцу. В этом случае возникает следующая трудность: в момент 2 коммуникативного поведения Элен изменилась коренным образом. Конкретно говоря, если вы сравните попарно сообщения, поступающие от Элен в момент 1 и момент 2 (позу в момент 1 и момент 2), вы увидите, что они полярно различны. Так, наблюдая за коммуникацией Элен в момент 2, психотерапевт, исхода из прежних оснований, неминуемо приходит к такому пониманию отношения Элен к своему отцу, которое противоречит выводу, сформулированному им, основываясь не на ее коммуникации в момент 1.
Если же применить модель, предложенную нами, то анализ случая Элен и ее отношение к своему отцу не вызывает никаких затруднений. Поведение Элен инконгруэнтно как в момент 1, так и в момент 2: и в первом и во втором случаях пара-сообщения не согласуются между собой. Они, скорее, организованы следующим образом: Б2, В2 (первое Элен в момент 1 Элен в момент 2 сообщения А1, Б1, В1 и Г1 сообщения А2 конгруэнтны множество) (первое конгруэнтны множество) сообщения Д2 и Е2 сообщения Д1 и Е1 конгруэнтны (второе множество) и первое множество пара-сообщений инконгруэнтно со вторым множеством.
Особый интерес в случае с Элен представляет то, что первое множество сообщении в момент 1 конгруэнтно со вторым множеством сообщений в момент 2, а второе множество сообщений в момент 1 конгруэнтно с первым множеством сообщений в момент 2. Другими словами, аналоговые сообщения (за исключением качества голоса) в момент 1 согласованы с вербальными сообщениями в момент 2,и наоборот.
Так как в системе пара-сообщений все сообщения считаются равноценными, трудностей ее возникает: случай Элен (довольно распространенный, как показывает наш опыт) легко понять. У Элен имеется две модели ее отношения к отцу — она испытывает боль в отсутствие выбора, но ее поведение не согласуется с уважением, которое она испытывает к своему отцу, поскольку в данный момент времени эти модели противоречат друг другу. Обе эти модели — суть одинаково валидные выражения ее отношения, ее подлинных чувств к отцу. Обе они являются для Элен ресурсами, частями ее самой, которые она может интегрировать, получив в итоге целое. К случаю Элен мы вернемся в ниже, в разделе, посвященном стратегии интеграции.
В нашей модели мы продолжаем применять мета-различия. Но для того, чтобы некоторое сообщение А было мета-сообщением по отношению к какому-либо сообщению Б, необходимо соблюдение двух следующих условий: Сообщение А будет считаться мета-сообщением к сообщению Б, если только:
а) как А, так и Б являются сообщениями в одной и той же репрезентативной системе или выходном канале;
б) А представляет собой сообщение о Б (т.е. Б входит в объем А — условие Бейтсона/Рассела).
Отметим еще раз, что, поскольку каждый выходной канал может одновременно передавать одно и только одно сообщение, поскольку сообщения, предъявленные индивидом одновременно, никогда не будут мета-сообщениями по отношению друг к другу. Это обеспечивает условие а), согласно которому мета-отношение между сообщениями может возникнуть только при условии, что они выражены в одной и той же репрезентативной системе. Отсюда, естественно, следует, что пара-сообщения (множество пара-сообщений, предъявляемых каким-нибудь индивидам одновременно) никогда не будут мета-сообщениями относительно друг друга.
Понятие мета-различия полезно для нас в нашей работе. Рассмотрим, например, случай. Пациент описывает свои чувства по отношению к работе, произнося низким ноющим голосом: Я действительно начинаю получать удовольствие от своей работы.
Он сжимает руки в кулаки, вскидывает левый кулак, а затем опускает его на ручку кресла. Психотерапевт решает мета-комментировать эти детали аналогового (с помощью жеста и тона) сообщения. Он наклоняется к пациенту и говорит ему:
Я слышал, как вы говорили о том, что вы начинаете получать удовольствие от своей работы. Но, когда вы говорили это, я заметил для себя две вещи: первое — по вашему голосу никак не скажешь, что работа доставляет вам удовольствие, а кроме того, вы сжали руки в кулаки и ударили левой рукой по ручке кресла.
В терминах разработанной нами модели можно утверждать, что психотерапевт успешно справился с мета-комментированием. Конкретно: он дал мета-комментарий, касающийся трех сообщений, предъявленных пациентом: Сообщения пациента:
слова: «Я действительно начинаю получать удовольствие от своей работы», тон высказывания, переведенный психотерапевтом в слова: «По вашему голосу никак не скажешь, что работа доставляет вам удовольствие»;
движения пациента, переведенные психотерапевтом в слова: «Вы сжали кулаки и ударили левой рукой по ручке кресла.» Мета-комментарий психотерапевта, относящийся к мета-сообщению
слова: «Я слышал, как вы говорили о том, что действительно начинаете получать удовольствие от своей работы. Но когда вы говорили это, я отметил для себя две вещи:
во-первых, по вашему голосу никак не скажешь, что работа доставляет вам удовольствие, а кроме того, вы сжали руки в кулаки и ударили левой рукой по ручке кресла.»
Мета-сообщение терапевта удовлетворяет обоим названным условиям; оно выполнено в той же репрезентативной системе, что и сообщение пациента, и оно представляет собой сообщение о сообщении пациента. Заметим, что, стремясь успешно довести до пациента это мета-сообщение, психотерапевт вынужден был перевести это сообщение пациента, репрезентированное пациентом в выходных системах (тон голоса, движение тела), отличающихся от той системы, которую собирался использовать сам терапевт, а затем репрезентировать само мета-сообщение (язык) в этой выходной системе: невербальное поведение пациента, которое он хотел прокомментировать, — психотерапевт сначала перевел в слова, а затем словами же прокомментировал это поведение. Мета-тактику П для работы с репрезентативными системами (переключение с одной репрезентативной системы в другую) психотерапевт применил в качестве существенной части своего мета-сообщения.
Третий аспект отличия нашей модели инконгруэнтности от модели Бейтсона состоит в том, что, поскольку ни одно из сообщений в комплексе пара-сообщений не является мета-сообщением по отношению к какому-либо из них, поскольку не возникает никаких ограничений, касающихся интеграции частей индивида, репрезентированных этими сообщениями, когда они оказываются инконгруэнтными. В бинарной же модели Бейтсона, в которой все аналоговые сообщения (то есть сообщения, характеризующие отношение) — суть мета-сообщения по отношению к дискретным (содержательным) сообщениям. Любая попытка интегрировать любые части индивида, репрезентированные этими противоречивыми сообщениями, автоматически оказывается нарушением теории логических типов и неизбежно ведет к парадоксу. Мы вернемся к этой мысли ниже, в разделе интеграции. Три основных аспекта, в которых наша модель инконгруэнтности отличается от разработанной Бейтсоном и его сотрудниками, можно представить в виде таблицы: Гриндер/Бендлер Второе различие для проверки коммуникативного акта на инконгруэнтность.
Все сообщения, передаваемые по выходным каналам, рассматриваются как валидные репрезентации пациента.
Бейтсон/Рассел Бинарные различия для проверки коммуникативного акта на инконгруэнтность.
Уровень отношения выделяется (аналоговый) в качестве мета-уровня по отношению к уровню содержания (вербальному),а значит — в качестве валидного сообщения.
Не налагает никаких ограничений на интеграцию частей пациента, репрезентированных различными пара-сообщениями.
Налагает ограничение на интеграцию частей индивида — любая попытка интегрировать части, репрезентативными уровнями отношения и содержания представляет собой нарушение Теории Логических Типов.
А теперь перейдем к изложению стратегии использования инконгруэнтности пациента в качестве основы роста и изменения.
указательный палец которой упирается вниз, является комментарием или сообщением, касающимся произнесенных пациентом слов? Опыт показывает, что с таким же эффектом слова пациента можно считать комментарием или сообщением по поводу сообщения, передаваемого рукой с прямым указательным пальцем, или наоборот. Таким образом, наша классификация пара-сообщений представляет собой классификацию сообщений одного и того же уровня, логического уровня. При такой организации опыта мы обходим сложность, возникающую в схеме Бейтсона, связанную с необходимостью решить, какое именно из набора пара-сообщений является мета-сообщением относительно всех остальных.
Тщетность стараний, связанных с подобным решением, особенно убедительно проявляется в ситуации, когда пациент инконгруэнтен не только в один конкретный момент времени, когда инконгруэнтны относительно друг друга типы его поведения в различные моменты времени. Иначе говоря, когда инконгруэнтность протяженна во времени, так что уровни сообщений могут со временем меняться на обратные: Обратимся к конкретному примеру.
Одна из участниц нашего семинара работала над некоторыми паттернами поведения, усвоенными ею в своей первой системе семейных отношений. Как это бывает в большинстве, если не во всех случаях, когда ребенок имеет дело с двумя взрослыми, выступающими в роли родителей:
ее родители по-разному понимали, как следует обращаться с ребенком. И, как это бывает в большинстве, если не во всех случаях, — перед ребенком стоит задача чрезвычайной сложности, заключающаяся в том, как интегрировать противоречивые сообщения, поступающие ей как ребенку от ее родителей, получив в итоге единое целое. Один из участников семинара начал заниматься с ней этими паттернами поведения: при этом он заметил следующее; когда Элен обращалась к своему отцу (фантазировала), она либо стояла прямо, широко расставив ноги, упершись левой рукой в бок, вытянув правую руку вперед указательным пальцем вниз, и говорила хныкающим голосом, как правило, нечто вроде:
Я изо всех сил стараюсь сделать тебе приятное, папочка. Ты только скажи, что я должна делать?
либо она стояла в обмякшей позе, сдвинув ноги вместе, вытянув руки перед собой ладонями вверх и громким голосом, грубым и низким, произносит нечто, вроде: Почему ты никогда не делаешь того, что я от тебя добиваюсь? Представив эти паттерны поведения в виде таблицы, мы видим: Сообщ.А! Сообщ.Б! Сообщ.В! Сообщ.П Сообщ.Д1 Сообщ.Е! Сообщ.А2 Сообщ.Б2 Сообщ.В2 Сообщ.Г2 Сообщ.Д2 Сообщ.Е2 Элен в момент Т. стоит прямо ноги широко расставлены левая рука упирается в бок правая рука вытянута вперед указательным пальцем в ива хныкающий голос «Я изо всех сил стараюсь сделать тебе приятное»
Элен в момент 2 обмякшая поза ноги вместе обе руки вытянуты руки ладонями вверх. Голос громкий и грубый.
Слова; «Почему ты никогда не делаешь того, что я, папочка, от тебя добиваюсь?»
Применяя в анализе данного случая схему Бейтсона, психотерапевт сталкивается с рядом трудностей. Во-первых, он должен определить в момент 1, какое из предъявленных Элен сообщений является валидным. Так как в предложенной им бинарной схеме сообщение об отношении является мета-сообщением по отношению к содержательному сообщению (слова), именно оно и представляет собой действительное, или валидное, сообщение об отношении Элен к своему отцу. Трудность в данном случае состоит в том, что различные сообщения, передаваемые по аналоговым системам, сами не согласуются между собой. Конкретно: сообщения А, Б, В и Д сообщение Д (позы и жесты) (качество голоса)
Допустим, тем не менее, что поскольку большая часть невербальных сообщений все же согласуются между собой, мы не станем обращать внимание на эту трудность и решим для себя, что сообщение, передаваемое позой и жестом, — это истинная, или валидная, репрезентация отношения Элен к своему отцу. В этом случае возникает следующая трудность: в момент 2 коммуникативного поведения Элен изменилась коренным образом. Конкретно говоря, если вы сравните попарно сообщения, поступающие от Элен в момент 1 и момент 2 (позу в момент 1 и момент 2), вы увидите, что они полярно различны. Так, наблюдая за коммуникацией Элен в момент 2, психотерапевт, исхода из прежних оснований, неминуемо приходит к такому пониманию отношения Элен к своему отцу, которое противоречит выводу, сформулированному им, основываясь не на ее коммуникации в момент 1.
Если же применить модель, предложенную нами, то анализ случая Элен и ее отношение к своему отцу не вызывает никаких затруднений. Поведение Элен инконгруэнтно как в момент 1, так и в момент 2: и в первом и во втором случаях пара-сообщения не согласуются между собой. Они, скорее, организованы следующим образом: Б2, В2 (первое Элен в момент 1 Элен в момент 2 сообщения А1, Б1, В1 и Г1 сообщения А2 конгруэнтны множество) (первое конгруэнтны множество) сообщения Д2 и Е2 сообщения Д1 и Е1 конгруэнтны (второе множество) и первое множество пара-сообщений инконгруэнтно со вторым множеством.
Особый интерес в случае с Элен представляет то, что первое множество сообщении в момент 1 конгруэнтно со вторым множеством сообщений в момент 2, а второе множество сообщений в момент 1 конгруэнтно с первым множеством сообщений в момент 2. Другими словами, аналоговые сообщения (за исключением качества голоса) в момент 1 согласованы с вербальными сообщениями в момент 2,и наоборот.
Так как в системе пара-сообщений все сообщения считаются равноценными, трудностей ее возникает: случай Элен (довольно распространенный, как показывает наш опыт) легко понять. У Элен имеется две модели ее отношения к отцу — она испытывает боль в отсутствие выбора, но ее поведение не согласуется с уважением, которое она испытывает к своему отцу, поскольку в данный момент времени эти модели противоречат друг другу. Обе эти модели — суть одинаково валидные выражения ее отношения, ее подлинных чувств к отцу. Обе они являются для Элен ресурсами, частями ее самой, которые она может интегрировать, получив в итоге целое. К случаю Элен мы вернемся в ниже, в разделе, посвященном стратегии интеграции.
В нашей модели мы продолжаем применять мета-различия. Но для того, чтобы некоторое сообщение А было мета-сообщением по отношению к какому-либо сообщению Б, необходимо соблюдение двух следующих условий: Сообщение А будет считаться мета-сообщением к сообщению Б, если только:
а) как А, так и Б являются сообщениями в одной и той же репрезентативной системе или выходном канале;
б) А представляет собой сообщение о Б (т.е. Б входит в объем А — условие Бейтсона/Рассела).
Отметим еще раз, что, поскольку каждый выходной канал может одновременно передавать одно и только одно сообщение, поскольку сообщения, предъявленные индивидом одновременно, никогда не будут мета-сообщениями по отношению друг к другу. Это обеспечивает условие а), согласно которому мета-отношение между сообщениями может возникнуть только при условии, что они выражены в одной и той же репрезентативной системе. Отсюда, естественно, следует, что пара-сообщения (множество пара-сообщений, предъявляемых каким-нибудь индивидам одновременно) никогда не будут мета-сообщениями относительно друг друга.
Понятие мета-различия полезно для нас в нашей работе. Рассмотрим, например, случай. Пациент описывает свои чувства по отношению к работе, произнося низким ноющим голосом: Я действительно начинаю получать удовольствие от своей работы.
Он сжимает руки в кулаки, вскидывает левый кулак, а затем опускает его на ручку кресла. Психотерапевт решает мета-комментировать эти детали аналогового (с помощью жеста и тона) сообщения. Он наклоняется к пациенту и говорит ему:
Я слышал, как вы говорили о том, что вы начинаете получать удовольствие от своей работы. Но, когда вы говорили это, я заметил для себя две вещи: первое — по вашему голосу никак не скажешь, что работа доставляет вам удовольствие, а кроме того, вы сжали руки в кулаки и ударили левой рукой по ручке кресла.
В терминах разработанной нами модели можно утверждать, что психотерапевт успешно справился с мета-комментированием. Конкретно: он дал мета-комментарий, касающийся трех сообщений, предъявленных пациентом: Сообщения пациента:
слова: «Я действительно начинаю получать удовольствие от своей работы», тон высказывания, переведенный психотерапевтом в слова: «По вашему голосу никак не скажешь, что работа доставляет вам удовольствие»;
движения пациента, переведенные психотерапевтом в слова: «Вы сжали кулаки и ударили левой рукой по ручке кресла.» Мета-комментарий психотерапевта, относящийся к мета-сообщению
слова: «Я слышал, как вы говорили о том, что действительно начинаете получать удовольствие от своей работы. Но когда вы говорили это, я отметил для себя две вещи:
во-первых, по вашему голосу никак не скажешь, что работа доставляет вам удовольствие, а кроме того, вы сжали руки в кулаки и ударили левой рукой по ручке кресла.»
Мета-сообщение терапевта удовлетворяет обоим названным условиям; оно выполнено в той же репрезентативной системе, что и сообщение пациента, и оно представляет собой сообщение о сообщении пациента. Заметим, что, стремясь успешно довести до пациента это мета-сообщение, психотерапевт вынужден был перевести это сообщение пациента, репрезентированное пациентом в выходных системах (тон голоса, движение тела), отличающихся от той системы, которую собирался использовать сам терапевт, а затем репрезентировать само мета-сообщение (язык) в этой выходной системе: невербальное поведение пациента, которое он хотел прокомментировать, — психотерапевт сначала перевел в слова, а затем словами же прокомментировал это поведение. Мета-тактику П для работы с репрезентативными системами (переключение с одной репрезентативной системы в другую) психотерапевт применил в качестве существенной части своего мета-сообщения.
Третий аспект отличия нашей модели инконгруэнтности от модели Бейтсона состоит в том, что, поскольку ни одно из сообщений в комплексе пара-сообщений не является мета-сообщением по отношению к какому-либо из них, поскольку не возникает никаких ограничений, касающихся интеграции частей индивида, репрезентированных этими сообщениями, когда они оказываются инконгруэнтными. В бинарной же модели Бейтсона, в которой все аналоговые сообщения (то есть сообщения, характеризующие отношение) — суть мета-сообщения по отношению к дискретным (содержательным) сообщениям. Любая попытка интегрировать любые части индивида, репрезентированные этими противоречивыми сообщениями, автоматически оказывается нарушением теории логических типов и неизбежно ведет к парадоксу. Мы вернемся к этой мысли ниже, в разделе интеграции. Три основных аспекта, в которых наша модель инконгруэнтности отличается от разработанной Бейтсоном и его сотрудниками, можно представить в виде таблицы: Гриндер/Бендлер Второе различие для проверки коммуникативного акта на инконгруэнтность.
Все сообщения, передаваемые по выходным каналам, рассматриваются как валидные репрезентации пациента.
Бейтсон/Рассел Бинарные различия для проверки коммуникативного акта на инконгруэнтность.
Уровень отношения выделяется (аналоговый) в качестве мета-уровня по отношению к уровню содержания (вербальному),а значит — в качестве валидного сообщения.
Не налагает никаких ограничений на интеграцию частей пациента, репрезентированных различными пара-сообщениями.
Налагает ограничение на интеграцию частей индивида — любая попытка интегрировать части, репрезентативными уровнями отношения и содержания представляет собой нарушение Теории Логических Типов.
А теперь перейдем к изложению стратегии использования инконгруэнтности пациента в качестве основы роста и изменения.
ОБЩАЯ СТРАТЕГИЯ РЕАГИРОВАНИЯ НА КОНГРУЭНТНОСТЬ
Когда коммуникация пациента инконгруэнтна, когда пациент представляет собой набор несогласующихся между собой пара-сообщений, перед психотерапевтом возникает задача экзистенциального выбора. Действия психотерапевта в ответ на инконгруэнтную коммуникацию пациента окажут огромное влияние на последующий опыт последнего.
В работе с инконгруэнтностями пациента задача психотерапевта состоит в том, чтобы помочь пациенту измениться, благодаря интеграции частей пациента, противоречащих друг другу, инконгруэнтностей, которые высасывают, истощают его энергию, мешают ему добиться того, чего ему хочется. Обычно, если различные части пациента вступают в конфликт друг с другом, ни одна из этих частей не действует успешно, каждая саботирует усилия других добиться желаемого. Внутри клиента, части которого противоречат одна другой, имеется {по крайней мере) две несовместимых между собой модели мира, или карты мира. Так как эти карты, с одной стороны, направляют поведение пациента, а с другой стороны — противоречат друг Другу, поведение пациента также становится противоречивым. Интеграция — это процесс, в котором пациент создает новую модель мира, включающую в себя ранее несовместимые между собой модели таким образом, что они
В работе с инконгруэнтностями пациента задача психотерапевта состоит в том, чтобы помочь пациенту измениться, благодаря интеграции частей пациента, противоречащих друг другу, инконгруэнтностей, которые высасывают, истощают его энергию, мешают ему добиться того, чего ему хочется. Обычно, если различные части пациента вступают в конфликт друг с другом, ни одна из этих частей не действует успешно, каждая саботирует усилия других добиться желаемого. Внутри клиента, части которого противоречат одна другой, имеется {по крайней мере) две несовместимых между собой модели мира, или карты мира. Так как эти карты, с одной стороны, направляют поведение пациента, а с другой стороны — противоречат друг Другу, поведение пациента также становится противоречивым. Интеграция — это процесс, в котором пациент создает новую модель мира, включающую в себя ранее несовместимые между собой модели таким образом, что они