Беньковский Виктор. Анахрон 2

Затем за горло ладонями схватился, будто блевать наладился. Дидис что-то сказал. Вика перевела, злорадствуя: - Половина села вас, Сигизмунд Борисович, в таком виде наблюдать изволила. - И прошипела: - Свинья пьяная! Сигизмунд задумался. Смутно забрезжила какая-то разгадка. Овраг. Овраг... - Как я руками делал? - переспросил он. Вавила не без удовольствия повторил. Добавил что-то. Вика перевела: - Он говорит, ты бледный был. Вамба уточнил. Вика сообщила: - И дерево сквозь тебя просвечивало. Овраг! Анахрон. Странное видение, провал, уходящий вверх склон... попытка выбраться... спастись... удушье... Точно, овраг! - Это Анахрон, - сказал Сигизмунд. - О господи! Это я в Анахрон провалился. Накатило... А коза там была? - Какая коза? - Ме-е-е-е... Гайтс! Услышав слово "гайтс", Вавила разразился длинной тирадой. Ты, Сигисмундс, слушай-слушай, как оно было-то. Мы Лантхильду уже совсем живьем в землю зарыть надумали. А тут оппаньки - приглашение! От тебя! Мол, кончайте, мужики, фигней маяться, лучше дуйте ко мне - озолочу! Руками-то как загребал, все показывал, зазывал! Мани-ил!.. А? Лантхильда и говорит: попасть, говорит, в ту землю просто - как будет гул, ступайте в овраг, вас и подберут. - Кто подберет? - Хрен знает, - вольно переводила вандальские речи Вика, - может, боги... Может, духи какие... Ты, кстати, кому поклоняешься? Сигизмунд подумал немного и сказал: - Ну... Икона есть Божьей Матери, а вообще - не знаю... ...И вот, - зудел Вавила, - все случилось по слову Лантхильды. Земля загудела. Пошли мы в овраг - Вамба, я и скалкс с нами. Скалкса взяли, чтобы добро перетаскивал. А Лантхильда-то уж как заслышала, что боги из-под земли заговорили, - так подхватилась и бежать. Не удержали... И козу за собой тащит... Сигизмунд призадумался над услышанным. Сказал Аське с Викой: - Выходит, там не я, а что-то вроде голограммы моей было? Спроси, а что я еще делал в овраге? Вамба захохотал. - В точку, Сигисмундс! Знаешь, как оно было? Сперва ты махонький нам явился. А потом раз! - и до небес взметнулся. И скривился непотребно. Зубищи - во! Глазищи - ужас! - Ты, Вамба, точно под себя наложил, - перебил Вавила. - Вы все там под себя наложили. А я сразу смекнул: это махта-харья Сигисмундс нас в гости к себе зазывает веселиться-тешиться. Вандалы приветливо лыбились. Сигизмунд смотрел на них, и делалось ему все пасмурнее и пасмурнее. - Пойду-ка я пройдусь, - сказал он Вике. - Вернусь через полчасика. * * * Добрел до "культурного центра". Пошарил в карманах. Набралось на четыре бутылки пива. Одну выпил прямо у ларька - с мыслями собирался. Стало быть, вот как оно в глазах Вамбы с Вавилой все выглядит. Вернулась Лантхильда, беременная, при очках от "Мильденбергероптик" и в секондхендовском шмотье. Рассказывала разные чудеса. Ее, натурально, мудрые сельчане решили убить. Чтоб другим неповадно. Но тут Анахрон дернулся в темпоральной судороге и - спроектировал в овраг подобие С.Б.Моржа. На переброс, видать, силенок у ржавеющего монстра не хватило. Подобие было сперва мелким, и поэтому вандалы к нему даже и прислушиваться не стали. Но затем, по неведомой прихоти Анахрона, подобие вдруг невыносимо возросло и сделалось устрашающим. Тут все варвары разом зауважали и начали вникать. Вникли. Стукнуло им в голову, будто зазывает их С.Б.Морж к себе в гости. Лантхильда, разумеется, именно эту теорию всячески пропагандировала. Ее понять можно. Конечно, зазывает! Ее, Лантхильдочку, с братиком. Ну и Вавилка противный пусть идет тоже. Старая сволочь Анахрон молчал пятьдесят лет, а тут вдруг ожил - ровно Везувий. Заизвергался, блин. Дальше - по тексту: подземный гул, вся честная компания устремляется в овраг, полная радужных надежд... Лантхильда козу на веревке тащит... Странно, а что их так мало явилось? Шли бы уж целым племенем. Что мелочиться-то? Вика вон ему все уши прожужжала своим Великим переселением народов... Вывод. Вандалы не подозревают о том, что их появление здесь - случайность. Это первое. И второе: они явно не знают, что домой им так просто не вернуться. Ближайшая задача - выяснить, как они видят программу своего пребывания в Северной Пальмире. С этими мыслями Сигизмунд вернулся домой. Выставил три бутылки пива. Молвил серьезно: - Так, дамы и господа. А теперь поговорим начистоту. * * * Как и подозревал Сигизмунд, "родовичи" предполагали качать товар с реки Быстротечной в Петербург и из Петербурга на реку Быстротечную. В челноки рвались. Главное, втолковывал Вавила Сигизмунду (а глаза у Вавилы ясные и чистые, как небушко), чтобы Лиутар, сын Эрзариха, раньше времени не наложил загребущую лапу на петербургскую соль. Лиутар - это ихний военный вождь. Чрезвычайно алчный мужик. Он, Лиутар, из-за соли смертно воевал с гепидским вождем, Афарой-Солеваром. Афара на соли сидит, богатый - страсть! Лиутар ему завидует. Лиутара все равно в бизнес главным брать придется. Но это надо как-то по-умному обтяпать. А если Вамба с Вавилой начнут из Питера соль возить в свою Вандалию, то обогатятся через то невыносимо и процветут. Это Сигисмундсу понятно быть должно. Ты, махта-харья, не опасайся, внакладе не останешься. На реке Быстротечной тоже, между прочим, не лаптем щи хлебают. Есть, что на рынок выкинуть. Мед. Шкуры звериные. Кстати, можно и рабами приторговывать. Конечно, рабы - это так, подспорье. Главное - пшеница там неплохо урождается. Слушал Сигизмунд бизнес-планы Вавилы и мрачнел все больше и больше. Схематически идеи Вавилы с Вамбой можно было представить следующим образом: //схема номер 1: Санкт-Петербург - река Быстротечная // Сигизмунд вдруг поддался азартному напору Вавилы. Размечтался: а если пшеницу посеять на черноземах в ста эпохах и в один год снять сто урожаев - это же как можно процвесть! Черноземы-то нетронутые! А сорта взять наилучшие, нынешние! Ух ты, подумать страшно. А можно и не пшеницу сеять. А например кукурузу. В голове замелькали образы сенокосилок, всяких там плугов и борон... Тут вмешался Вамба. ...Чушь говорит Вавила. Иначе надо. Бронетехнику надо возить, стволы и прочее там. К Лиутару надо идти и говорить про танки и автоматы. Лиутар поднимется над всеми. Теодобада-рекилинга к ногтю прижмет! А через Лиутара и ты, Сигисмундс, поднимешься. Станешь велик. Лиутар - он там будет. А ты - здесь. Клятвами верности обменяетесь. Ты ему - подарки, конечно. Он тебя тоже не обидит. Коня даст. Лиутар - мужик отличный. Да что коня! Что хошь даст. Сбрую, оружие. У него же до фига всего припасено. А вокруг тебя и мы жить станем. Ведь не обидишь же нас, родню? Слушай, Сигисмундс, когда ты сперва в овраге воздвигся, к веселью нас приглашая, а после нам железный сундук с разным бросил, шуткуя, - мы ведь самого Лиутара позвали. Лиутар приехал. Самолично содержимое сундука перебрал, все как есть осмотрел и ощупал. Дивился много. А потом сундук-то исчез. Расточился! Прямо при Лиутаре. Дружина тоже видела. Дивились все. ...Стало быть, пропавший мусорный бак нашелся. Воистину - иные вещи, как и люди, имеют свою судьбу. Сперва шоферюгу мусоровоза до глубины души потряс исчезновением, затем вандальского вождя с дружиною - появлением... В каких ныне эпохах, любопытно бы узнать, обретается неприкаянная собственность "Спецтранса"? Ладно, к херам бак. Что же там на самом-то деле произошло? * * * Оказалось - вот что. Это Вамба Сигизмунду - с викиной помощью - доверительно начал рассказывать. ...Когда убилстайна из земли вылез, - случилось уже после того, как ты, Сигисмундс, приходил нас звать, - так вот, когда вылез убилстайна - Сегерих забеспокоился. И то сказать, - ведь его поле выходит узким концом прямо к месту, где убилстайна из земли вылез. - Что еще за убилстайна? - спросил у Вики Сигизмунд. Та пожала плечами. - Не знаю. Что-то вроде "зло-камня". Если дословно. Вавила слушал, поблескивая глазами, на месте ерзал - видно было, что только и ждет мгновения вклиниться. И дождался. Влез с подробностями. ...Лантхильда всему селу с детства посмешищем была. Вечно в какие-то истории влипала. А тут - сев. Перед севом что надо делать? Правильно. Поля объехать. И чтоб девственница ехала. Так вышло, что Лантхильду-то и выбрали. Все еще смеялись - думали, что же нелепая на этот раз выкинет? Поле Сегериха - оно прямо к оврагу выходит. Ну вот, идут волы краем оврага, Лантхильду везут. У ней лунница золотая на шее. Едет, красуется, гордится. Не была бы такой косорукой, так и вовсе хороша девка. И вдруг - ба-бах! Гул пошел. Волы - животные серьезные, не понесут. Все как было, так и осталось. Ну, повозка накренилась немного... Эка невидаль. Так эта дура ухитрилась сверзиться в овраг - и тю-тю. Думали, шею себе сломала... Искали-искали. Нету! А через два дня является. И уже беременная. И в шубе из шкуры невиданной. Говорит, это махта-харья Сигисмундс, муж мой, такого зверя убил... Сбить Вамбу с мысли оказалось не так-то просто. Дождавшись, чтоб Вавила сделал паузу - дыхание перевести - Вамба повел расказ дальше. ...Вылез, значит, убилстайна - черный, страшный. И стоит. А Сегерих ходит и смотрит. День ходит, два ходит, покоя не знает - будто порчу на него навели. Подойдет, встанет и смотрит. То пальцем его потрогает, то в голове почешет. А убилстайна грозен. - Похоже, это зонд-передатчик, - пробормотал Сигизмунд. Вамба глянул на Сигизмунда и кивнул. - Йаа, Сигисмундс, убилстайна. Солнце уже на зиму повернуло, а Сегерих все сам не свой. В поле трудится, а нет-нет, да на убилстайну взгляд бросит. Толковали старейшины промеж собой, как с убилстайной быть. К убилстайне ходили. Но молчал убилстайна. Хотели к жрецам в капище послать и в бург к военному вождю. Вот бы приехал Лиутар, сын Эрзариха, и решил, что делать. И с Лантхильдой бы что-нибудь присоветовал: убить ли ее, как многие в селе предлагали, или же в капище отвести, посвятив божеству Сигисмундсу, от которого понесла... Вавила подхватил - невмоготу, видать, было слушать, как Вамба рассказывает, слова вставить не дает. ...Мы-то сперва как думали? (Это Вавила зачастил.) Думали Лантхильду-то на месте порешить. Мало ли кто под видом дочери Валамира в село явился. А после так соображать начали. Божество, что Лантхильду схитило, по всему видать, незлое. Плодородное. Вот и девка вернулась непраздная. И одета хорошо. На носу стекла как глаза вторые. Все перепробовали. Чудно сквозь них смотреть. Она говорит - ей так лучше видно. И то заметно, не такая неловкая стала. Но тут хуз у соседа сгорел. И Лантхильда сидит какая-то хмурая, будто сглазили ее. И народ в селе болеть вдруг начал через одного. Хворь вредная, дети - те особенно сильно болели. А раб один так и вовсе помер. Тут уж всем ясно стало, точно - несчастье баба принесла, того и гляди урожая лишимся. Решили Лантхильду, дочь Валамира, в землю зарыть - и зло вместе с нею истребить. И уже совсем к Лантхильде с этим подступились, как вдруг ты, Сигисмундс, в овраге появляешься! Ростом был поначалу мал, а ликом грозен. И ногтями себя за горло в священной ярости терзал. Затем вдруг ростом увеличился безмерно, до небес возрос, изогнулся радугой, за край земли уйдя. И разными цветами переливаться стал. Все на землю попадали в страхе и изумлении. А ты, Сигисмундс, опять уменьшился, голову из-за леса выпростал, ликом подобрел и руками нас зазывать стал к себе... Вавила сделал несколько приглашающих жестов, показывая, как именно Сигизмунд "зазывал". Вамба хмыкнул. Заговорил опять. ...А после того вскоре земля начала трястись. Край оврага ополз, и убилстайна из земли вышел. - Вамба посмотрел на Сигизмунда виновато. - Мы бы раньше к тебе пришли, ждать бы не заставили, но не знали - как. Ибо мнится нам: чудесные то пути, богам лишь ведомые, - Вамба с чувством взял Сигизмунда за руку. - Не думай, мы после твоего заступничества Лантхильду пальцем не трогали. Под богами ее посадили. Она под богами сидела, лучший кусок ела и спесью исходила. Вавила, понятно, уж и времена те позабыл, когда сватался к ней. Не вавилиного полета птица стала наша Лантхильда! Аттила ею гордился. Вот, мол, какую дщерь выпестовал! - Погоди с дщерью, - остановил Сигизмунд. - Лиутар-то что? Сюда придет? У Сигизмунда от всех этих "убилстайнов" и лиутаров ум за разум заходил. Вамба остановил нетерпеливого "родовича". Мол, погоди, не спеши. По порядку надобно излагать. Не скакать речью туда-сюда, подобно блохе. ...У нас в селе, после столь великих чудес - и ты, Сигисмундс, появился, и убилстайна страшный вылез - опять судить-рядить начали. И решили Лиутара призвать. Пусть разбирается... Тут Вамба криво усмехнулся. Не без насмешки заметил, что к вождю Вавилу послали - как самого бездельного в селе. Но известно всем и каждому, что скудоумен Вавила и двух слов сплести, как надлежит, не умеет. Не внял речам вавилиным Лиутар, сын Эрзариха, и лишь посмеялся. И вся дружина изрядно повеселилась, ибо так выходило, что желал Валамир, сын Гундамира, позор дочери своей скрыть и для того затеял самого военного вождя в сообщники и потатчики привлечь. А не умея измыслить чего-либо достойного, звал Валамир вождя и дружину страшиться простого булыжника и брюхатости дочери своей. Дескать, вместо того, чтобы булыжник сей с поля убрать, в слабомыслии своем Валамир, сын Гундамира, камня простого испугался и все село трястись от страха заставил. И смеялся Лиутар, а после страшно гневался и печалился над участью своей: о, Эрзарих, какая доля выпала сыну твоему - о благе народа печься, имея вместо опоры трусов и недоумков. Так навлек позор на род валамиров скудоумный Вавила, а после винился и каялся. В этом месте рассказа Вамбы Вавила встал и, хлопнув дверью, вышел. Осмотрительный скалкс, поразмыслив над случившемся, последовал за господином. В соседней комнате почти сразу забубнили голоса. Вавила что-то гневное говорил, скалкс поддакивал. И даже подзуживал, вроде. Скотина. - Что это они, Морж? - спросила Аська. - Вандалы, - пояснил Сигизмунд. Вамба, судя по всему, был доволен. Речь его стала еще более доверительной. ...Ну вот, значит, Сегерих-то все ходил и смотрел на убилстайну. На третий же день после того, как Валамир никчемного Вавилу палками со двора гнал, сел Сегерих в хузе своем и сидеть стал. Думать-печалиться. Даже когда виру Валамиру присуждали за то, что Вавилу-воина палками гнал, не пошел Сегерих на тинг. Сидел и мучил себя - размышлял тяжко. Истинно говорю тебе, Сигисмундс, поверь мне, так оно было. Иду, бывало, и вижу: Сегерих поутру корову выгоняет - а сам думает. И днем в поле работает - думает. У него лицо особенное, когда он думает. А к убилстайне ходить перестал. И вот как-то раз в лютую непогоду, устав от дум, сорвался Сегерих с места и в бург поехал, к Лиутару. О чем с Лиутаром толковал - неведомо, но прислушался к речам Сегериха Лиутар-рикс. А Лиутара в ту пору своя печаль грызла. Она всех нас грызет - для того и нужна нам бронетехника, чтобы от печали той оборониться. На полдень от нас племя появилось неспокойное. Неведомое племя. Говорили в бурге, дескать, с земель племя это кто-то сильный согнал. И вот ходит оно, где осесть ему - ищет. Оттого и мучили всех в бурге предчувствия войны большой. И из капища от жрецов вести неутешительные. Уста всех богов о Радагайсе говорят, кровавом и страшном. Мол, идет, идет Радагайс! Последние слова Вамба произнес с трагическим подвывом. И глаза сделал страшные. - Что за Радагайс? - спросил Сигизмунд. - Пугалка такая? - Да нет, - сказала Вика, - не пугалка. Был такой страшненький товарищ. Кровушки попускал. Кстати, теперь я могу вам сказать, из какого года они прибыли. - Из какого? - Около четырехсотого. - Нашей эры? - Нашей. - А с чего ты взяла? - Радагайс. Не помню точно, в каком году, но где-то в самом начале пятого века откуда-то с севера на Римскую империю упал некто по имени Радагайс. Или Радагаст. - В каком смысле - "упал"? - В наихудшем. Явился во главе большой орды, навел страху на всех, в том числе и на германцев, кричал, что доберется до Рима и выпустит кровь из тамошних сенаторов... Его разбили в Италии. Всех, кого захватили в плен, распродали в рабство, а самому отрубили голову. - А кто он был хоть, этот Радагаст? - Ты знаешь, - медленно проговорила Вика, - есть такое мнение, что славянин. - Начало пятого века, значит... - сказал Сигизмунд. - Полторы тысячи лет назад... И посмотрел на Вамбу. Вамба явно не тянул на такой солидный возраст. - Йай! - с жаром продолжал посланец седых веков (Вика переводила). - И в самом деле! Вникни же, Сигисмундс: на полдень - народ лютый, неведомый, к землям нашим подбирается, а где-то за горами, за долами, за лесами - ходит-рыщет Радагайс, еще более лютый! Вот как плохо, вот как страшно! И хоть велик и могуч народ вандальский, но не бесконечна сила его. Посему внял Лиутар словам Сегериха. Про все доподлинно выспросил. И про то, как Лантхильда, дочь Валамира, сына Гундамира, в овраг сверзилась и что из этого проистекло. И про то, как убилстайна из земли чудесным и страшным образом выпростался. И как ты, Сигисмундс, муж великий и щедрый, махта-харья со всех сторон, допрежь убилстайны в овраге появился и к себе всех зазывал, добро суля. И в то вник Лиутар, сын Эрзариха, что края твои добром изобильны, людом же населены простоватым. И случилось так, что склонился Лиутар к уговорам Сегериха и решил приглашению твоему внять. С дружиною и со всеми родами вандальскими... "Махта-харья" похолодел. Вика прыснула. Сигизмунд страшно озлился на нее, но смолчал. - Так было решено промеж Сегерихом и Лиутаром, о чем и старейшинам доложить было велено: ежели ты, Сигисмундс, еще раз явишь себя, принять тебя с почестями, одарить и приглашению твоему последовать. И еще говорил Лиутар, что осенью поедет он по селам кормиться - тогда и привезет дары тебе. Тут Вамба заметно пригорюнился. ...С Лиутаром-вождем так вышло. Сам он на убилстайну смотреть не поехал, недосуг было. Дружинников послал, а с ними одного своего десятника. Этот десятник... Тут Вамба омрачился. Даже замолчал на время, собираясь с силами. - Что? - с упавшим сердцем спросил Вику Сигизмунд. - Десятника еще ждать? Вика переговорила с Вамбой. Перевела не без ехидства: - Десятник тот - ох какой бедоносец. По правде сказать, жуткий он человек. Да и то вопрос, человек ли... Сам, говорит, из рекилингов-волков, отцом был в священной ярости зачат, матерью в священной ярости извергнут. - Что значит - "человек ли"? - изумился Сигизмунд. - Оборотень, что ли? - Может, кое-кто шутки ради такой облик принял... - Кто? Вамба многозначительно прикрыл один глаз ладонью. Вторым свирепо глянул на Сигизмунда. Вот, мол, кто! - Вотан, - пояснила Вика. - Одноглазый бог. Отец богов. - Вотан? Он что, тоже сюда намылился? - Я думаю, Вотана не существует, - твердо сказала Вика. Вамба услышал имя "Вотан" и испугался. Зашипел, головой затряс. Мол, зря не поминай, девка, кого не след! Но про десятника рассказал. ...Этот десятник собой таков: один глаз у него выбит, бьется двумя мечами сразу, а щитом пренебрегает, кольчугой же - нет. Хищен, как волчище матерый. И удача у него своеобычная: все в бою полягут - он непременно живым выйдет. Израненным это обязательно - но живым. Свое племя, рекилинги, давно уже его изгнали за неудачливость да свирепость. А Лиутару он чем-то глянулся. - А что его к Лиутару-то, блин, понесло? - осведомился Сигизмунд. Он с удивлением обнаружил, что постепенно вник в длинную, мутную историю, рассказываемую Вамбой. Даже дикие, несусветные имена запоминать начал. - Как оно вышло? - неспешно заговорил Вамба. Вика, переводя, прикрыла глаза и эпически покачивалась на табуретке. - Ушел этот бедоносец-то одноглазый от своего народа, от рекилингов, в одно село вандальское. Не в наше село, в другое. Наше село от бурга далеко стоит, а то село к бургу близко. Живет там человек по имени Велемуд. Этот Велемуд нам родня. Он нам такая родня, что если все дети и братья Велемуда умрут, а самого Велемуда убьют, то виру за Велемуда платить будут нашему отцу Валамиру. Такая вот родня. Сигизмунду начало казаться, что ему пересказывают один из бесконечных мексиканских сериалов с непременным перечислением свадеб, рождений, родственных связей и похорон. Он сделал последнюю отчаянную попытку разобраться. - А этот одноглазый тебе кто? - Вот я и говорю, - продолжал Вамба как ни в чем не бывало, - Жена Велемуда, она одноглазому племянницей приходится. Понял теперь? И вот этот одноглазый вошел в доверие у Лиутара, и дал ему Лиутар большой десяток воинов. - Что за большой десяток? - спросил Сигизмунд у Вики. - Ну, это десять человек, только больше. - Больше чего? - Больше десяти. Большой же десяток. - Может, дюжина? - Ты знаешь, такая дюжина и пятнадцать человек может насчитывать... - Господи, ужас какой! Как же они в числах разбираются? - простонал Сигизмунд, представив себе Вамбу в супермаркете у кассы. - Не беспокойся, - сказала Вика сухо, - они хоть и варвары, но своего не упускают. - Бог ты мой! - возопил Сигизмунд. - Вот и я о том, - подхватил Вамба, поняв эту реплику по-своему. - Опечалились все вандалы, когда Лиутар одноглазого приветил. Ибо опасались, как бы не принес бедоносец новой беды. Сигизмунд сидел, подперев щеку рукой и глядя в одну точку. Терпеливо ждал окончания пространного повествования Вамбы. - И вот этого-то одноглазого, - с удовольствием вещал Вамба, - и отрядил Лиутар убилстайну смотреть. С ним еще трое из бурга отправились. Не пристало воину долго распространяться о таких делах и болтать языком, точно женщина у колодца, и потому не стану я подробно рассказывать, кем были те трое воинов, что вместе с одноглазым убилстайну смотрели. Ни о родстве их не расскажу, ни о подвигах их не поведаю. Однако пускай поверит мне Сигисмундс, что были то знатные и испытанные воины, умом не обделенные. - Слушай, Виктория, как ты все это переводишь? - спросил Сигизмунд. - Сама дивлюсь! - ответила Вика. - Впрочем, после исландских саг... Схема-то обкатанная. Может, он что-то другое говорит, но в том же стиле. Я ведь понимаю с пятого на десятое. А тебе-то, Морж, какая разница? Основная-то информация, она же стимул к действию, вон, перед тобой сидит. Родичи к тебе нагрянули из дальнего далека, из пятого века. Так что внимай повествованию да помалкивай в тряпочку. - А спроси его, Вика, насчет Лиутара. Может, Лиутар тоже наш родич? - язвительно осведомился Сигизмунд. - Ты бы, Морж, с этим не шутил. У германцев родство до седьмой степени считается. - Что значит - "до седьмой"? - А то, что семиюродные братья тебе как родные. Понял? Так что крепись, Моржик. Привечать обязан всех. Лиутар-то, похоже, тут у тебя опорную базу для вторжения организовать вознамерился. - Иди ты! - сказал Сигизмунд. - Не пущу! Вика нехорошо хихикнула. Вамба же солидно вел историю дальше: - И вот приезжает одноглазый с теми тремя воинами и спускается в овраг. А Сегерих с ними. Все рассказывает, все свои думы перед одноглазым обнажает. Поглядел одноглазый на убилстайну, поглядел, плюнул, Сегериха дураком обругал да и прочь поехал. И трое воинов, что с одноглазым были, тоже плюнули. Даже к Валамиру не зашел одноглазый. Обиделись и Сегерих, и Валамир, да только одноглазому это безразлично. На одноглазого многие обижались и все без толку. - Что, и всё? - Да. Оно и к лучшему, что бедоносец уехал, - сказал Вамба. Сигизмунд поразмыслил немного. Стало быть, зонд не вызывал особых эмоций у тех, кто видел его впервые. Просчитались создатели! - Что, этот убилстайна - действительно простой булыжник? - спросил Сигизмунд. Вамба ответил заковыристо: - Воистину, весельем исполнено сердце твое, Сигисмундс! Ну какой же он простой? Он - особенный! Черный, как уголь, большой - как два Вавилы, выступ на нем имеется. Если сбоку посмотреть - вроде морды медвежьей. Оскаленной. - Вамба для наглядности повернулся в профиль и оскалился. - Две впадины на нем - будто глядит убилстайна. И еще один выступ - если приглядеться, то вроде бы уд детородный. Особенный камень. Нигде в округе о таком не слыхивали. Сигизмунд слушал, поглядывая то на обстоятельного Вамбу, то на насмешливо-серьезную Вику, и думал: "Господи, какая чушь! Убилстайна какой-то... Одноглазый... Родство седьмой степени, придурковатый вождь, Сегерих, выступ как уд детородный... И с этой публикой придется теперь как-то ладить, жизнь какую-то настраивать. А как с ними ладить, когда они мхом поросли от дикости? Надо же, глупостей нагородили сколько!" ...После отъезда одноглазого Сегерих несколько дней ходил как оплеванный. Все село над ним смеялось. Кроме Валамира. Отец Вамбы Сегериху верил. А через несколько дней вдруг случилось новое диво. Приходит Сегерих к оврагу глядь, а перед убилстайной железный сундук лежит. (Мусорный бак, то есть. Прибыл на место назначения.) Сегерих все село созвал, показал с гордостью. Хорошо, Лиутар поблизости оказался. На охоте был и в соседнем селе гостевал. Зазвали и вождя на диковину поглазеть. А заодно и одноглазого посрамить. Да и разобраться во всех этих чудесах не мешало бы. Лиутар прибыл скоро, дар богов осмотрел охотно - а тут еще одно чудо свершилось. Расточился железный сундук на глазах у всего честного люда. Увидел Лиутар железный сундук, увидел убилстайну, увидел он и Лантхильду брюхатую. Гневался вождь на одноглазого - за явленное скудоумие и маловерие. Укрепился вождь в мысли дружбу с божеством Сигисмундсом свести, видя в том для себя и народа своего и пользу немалую, и почет великий. Повторил то, что прежде Сегериху говорил: ежели сам Сигисмундс явиться изволит - с почестями превеликими в бург его вести. И долго с Лантхильдой беседовал Лиутар. Выспрашивал. Затем Лиутар отбыл. После этого Сегерих еще больше в вере своей укрепился. И вот однажды земля опять затряслась. А Лантхильда все рвалась в овраг, только не пускали ее, ибо аттила не велел. Она говорила: "Это Сигисмундс меня зовет, так зовет, аж земля содрогается". Сегерих же пошел в овраг. - Ну, и куда он делся, этот Сегерих? - скучно осведомился Сигизмунд. Его уже изрядно утомила эта бесконечная повесть. - Сгинул! - поведал Вамба. - Не видели его с тех самых пор. - Спроси, Виктория, почему они не стали бояться оврага? Ну, после того, как этот Сегерих сгинул... Что их в овраг-то всех понесло? Медом там намазано, что ли? Вика переговорила с Вамбой и сообщила: - По понятиям аттилы Валамира, Сегерих - самый правильный человек во всем селе.