– Ничего подобного! – возмутилась Деби. – Мне двадцать два.
   Он недоверчиво смотрел на нее, подняв брови.
   – Двадцать, это совершенно точно! – вдохновенно лгала она. На самом деле ей было только девятнадцать.
   Деби поставила на стол в четвертый раз опустошенную тарелку, а через несколько минут вернулся Арчибальд и сел напротив нее с кружкой кофе.
   – Ты, черт возьми, так сейчас здесь некстати, – бросил он сквозь зубы. – Мой отец там, наверху, он... – Арчибальд осекся, так как понял, что не в силах произнести слово «умирает». – Он очень болен, и я не могу его оставить. Я позвоню на ближайший полицейский пост и попрошу их приехать и забрать тебя.
   Арчибальд увидел, как побелели пальцы девушки, до боли сжавшие ложку, но она ничего не сказала, даже не взглянула на него.
   – Конечно, – продолжал он, – было бы гораздо лучше, если бы ты рассказала мне всю правду и сообщила, кто ты на самом деле, тогда тебя забрали бы родители, а не полиция. Я уверен, они ужасно беспокоятся о тебе и...
   – У меня нет родителей, – оборвала его Деби.
   Арчибальд взглянул на ее застывшее лицо, пытаясь понять, не лжет ли она опять.
   – Ну, положим, у тебя есть кто-то еще, кто волнуется о тебе.
   – Никого нет. Он разозлился.
   – Послушай, у меня нет времени играть с тобой в твои дурацкие игры. Решай: либо родители, опекун или кто-то еще, либо полиция. – Она повернула к нему напряженное лицо.
   – Полиции до меня нет дела. Я совершеннолетняя и имею право жить так, как хочу и где хочу. Никто не сможет заставить меня вернуться назад.
   – Ну наконец-то ты сказала, что тебе есть куда вернуться, – устало произнес Арчибальд, выходя из кухни. – Во всяком случае, здесь ты не останешься, – бросил он на ходу.
   Он пошел к машине и взял свой чемодан и пальто. Бросив чемодан в холле, прошел в кабинет отца, заставленный книжными полками, и набрал номер телефона, который оставила ему миссис Маклинн. Ему все же удалось дозвониться до местного врача. Тот рассказал ему о состоянии отца достаточно подробно, подтвердив, что отец умирает и, к сожалению, помочь ему уже нельзя.
   – Ваш отец знает об этом, – продолжал доктор. – Он вынудил меня сообщить ему об истинном положении вещей, когда я хотел отвезти его в больницу. Он заявил, что хочет умереть в своем доме.
   – Сколько ему осталось, доктор? – осторожно спросил Арчибальд.
   – Трудно сказать. Несколько дней. Возможно, неделя. Я постараюсь заезжать к нему как можно чаше, но вы же знаете, что здесь эпидемия гриппа. Вы останетесь с ним или хотите, чтобы я подыскал сиделку?
   – Нет, в этом нет необходимости. Я буду здесь столько, сколько потребуется.
   Положив трубку, Арчибальд долго сидел, уставившись невидящим взглядом в стену, затем поднялся и позвонил в полицию. Когда он объяснил суть дела, на другом конце провода ответили, что пока помочь ничем не могут: половина всех полицейских болеет гриппом. Ему посоветовали не терять времени и отправить девушку своим ходом.
   – Да, но снегопад продолжается, причем он стал еще обильней, – заметил Арчибальд.
   По тону полицейского он догадался, что тот пожал плечами.
   – Пока ничем помочь не в состоянии. Едва сдерживая растущее раздражение, он попросил их приехать сразу, как только появится возможность, и забрать девушку.
   Вернувшись в кухню, он увидел, что Деби моет сковородку. Куртку она сняла и осталась в свитере. Она подняла на Арчибальда свои карие с зеленоватым оттенком глаза, полные тревоги и страха. В другое время он, возможно, проявил бы к ней если не симпатию, то хотя бы жалость. Но только не теперь, когда все его мысли были заняты отцом и предстоящими печальными событиями.
   – Тебе придется остаться здесь до завтра, – сухо объявил он. – Сегодня полиция не сможет приехать за тобой.
   У Деби отлегло от сердца. Но затем она подумала, что, возможно, на этом ее беды не кончились, ведь она остается один на один с этим незнакомым мужчиной. Впрочем, почти сразу же убедила она себя, ей нечего бояться. Он целиком поглощен заботой о своем больном отце.
   – Пойдем, я покажу, где ты сможешь поспать, – позвал ее Арчибальд.
   Деби последовала за ним вверх по ступеням. Перила лестницы с украшавшими их лилиями были так же изящны, как и все остальное в этом доме.
   В коридоре наверху он указал ей на комнату отца.
   – Я буду здесь. – Он открыл следующую дверь. – А тебе, думаю, подойдет эта комната. В шкафу найдешь одеяло и белье. А ванная там, подальше.
   Он повернулся, чтобы уйти, но Деби торопливо спросила:
   – Простите... вы разрешите мне принять ванну?
   – Да, конечно.
   Он удивился, что она об этом спрашивает.
   – И... и еще... Я назвала вам свое имя, но не знаю вашего.
   Он усмехнулся.
   – Ты имеешь в виду, что я знаю то имя, которое ты назвала мне? Смит! – Он фыркнул. – Могла бы придумать что-нибудь пооригинальней.
   Деби улыбнулась. Арчибальд увидел, что ее тонкие черты весьма привлекательны, даже красивы. Однако это разозлило его еще больше, и он резко продолжал:
   – Меня зовут Гроус, Арчибальд Гроус. Послушай, я пока не могу избавиться от тебя, но мне хотелось бы, чтобы ты не путалась у меня под ногами. Мне не до тебя, понятно?
   Деби вспыхнула.
   – Да, извините, – ответила она сдержанно.
   Деби провела в ванной комнате более двух часов. Она буквально растворялась от удовольствия в такой приятной горячей воде. С тех пор как она покинула то, что называлось ее домом (на самом деле это был настоящий ад), она старалась, насколько это возможно в таких условиях, поддерживать чистоту. Сначала она мылась в дешевой гостинице, где жила, пока не кончились деньги, потом в общественных женских банях. Она всегда носила с собой рюкзак со своими вещами и регулярно стирала белье и одежду. Но однажды ночью, когда она спала на скамейке в парке, рюкзак украли и у нее не осталось ничего из одежды, кроме того, что было надето на ней.
   Не желая натягивать на чистое тело грязную одежду, Деби надела махровый халат, который обнаружила на двери ванной. Она тщательно просушила полотенцем волосы, но расчесать их было нечем, и они образовали вокруг головы темное спутанное облако. Босая, она собрала всю свою одежду и спустилась с ней вниз, на кухню. Она сунула веши в стиральную машину и включила ее. Заглянув в шкафы и холодильник, она обнаружила, что в доме полно продуктов. Все еще испытывая чувство вины за съеденное тушеное мясо, она принялась готовить.
   Мистер Гроус-старший наконец проснулся. Увидев Арчибальда, он слегка улыбнулся и коснулся своей слабой рукой руки сына. Тот крепко сжал руку отца. Они не произнесли ни слова, слова и не были нужны. Оба прекрасно понимали, что на этот раз их встреча будет последней.
   А на кухне кипела работа. Спустившись туда за водой для отца, Арчибальд увидел Деби в банном халате, которая с деловым видом стояла у плиты, помешивая в кастрюле суп. На сковороде что-то жарилось на медленном огне. В углу вращался барабан стиральной машины.
   – Я подумала, что вы можете проголодаться, – объяснила девушка, слегка порозовев от смущения. – Поэтому приготовила обед. Я поднимусь наверх, пока вы поедите, – добавила она поспешно, вспомнив, что ей приказано не путаться под ногами.
   Увидев девушку, Арчибальд был поражен – так она преобразилась. С ореолом спутанных темных волос вокруг головы, с порозовевшими щеками, она выглядела поразительно привлекательной, даже красивой. Ошеломленный, но не готовый проявить в отношении к ней какие-либо человеческие чувства, он только и смог сказать:
   – Ты не надела туфли.
   – У меня лишь одна пара ботинок, но они такие мокрые и старые...
   – А что с твоей одеждой?
   Деби показала на стиральную машину.
   – Это все, что у тебя есть?
   Ее лицо помрачнело. Да, конечно; это все ее имущество! Неужели он сам этого не видит?
   – Если бы я знала, что мне придется здесь остановиться, я бы привезла целый чемодан одежды от знаменитых кутюрье, – съязвила она, но тут же пожалела о сказанном.
   В конце концов, этот человек не виноват в том, что она свалилась ему как снег на голову и путается у него под ногами. Она ожидала, что он взорвется от ярости, но, к своему удивлению, услышала в ответ громкий смех.
   Арчибальд ничего не сказал и вышел из кухни. Когда он вернулся, Деби увидела у него в руках пару толстых шерстяных носков.
   – Мой отец надевает их, когда ходит гулять по холмам. Они согреют тебе ноги.
   Она медленно подошла к нему. Этот знак внимания значил для нее так много! К ней уже давно никто не относился с добротой, поэтому на глаза у нее навернулись слезы.
   Пожав плечами, Арчибальд отвернулся и взял стакан воды.
   – Я сварила суп. Как вы думаете, может быть, ваш отец съест немного? – рискнула спросить девушка.
   – Давай попробуем.
   Арчибальд поднялся наверх с подносом, оставив Деби обедать в одиночестве. Спустя час он вернулся, чтобы поесть самому. К этому времени ее одежда уже высохла, и она смогла переодеться. Она не стала ему мешать и отправилась осматривать дом. Каждая комната в доме была обставлена совершенно необычной мебелью, и чем дольше Деби смотрела на нее, тем больше она ей нравилась.
   – Я никогда раньше не видела ничего подобного! – с восторгом воскликнула она, когда Арчибальд вошел в гостиную.
   – Это «ар деко* и «ар нуво», – небрежно бросил он. – Мои отец страстно увлечен этими стилями. Большую часть жизни он собирал свою коллекцию. Если тебя интересует, то там, в кабинете, уйма книг об этих направлениях.
   Арчибальд поднялся наверх и тут же забыл про девушку. Отец опять проснулся, и он дал ему лекарство. Вскоре старик вновь задремал. Его дыхание было прерывистым, болезненно-хриплым. Арчибальд принес подушки и пуховое одеяло из комнаты, которую миссис Маклинн приготовила для него, и постелил себе на кушетке.
   Утром позвонила миссис Маклинн и сказала, что все дороги покрыты толстым слоем снега, поэтому она никак не может проехать к их дому. Позже позвонили из полиции и тоже сообщили, что главная дорога блокирована сугробами, так что они не знают, когда им удастся выбраться.
   Итак, Арчибальд был вынужден остаться с девушкой еще на неопределенное время. Он спал совсем мало – кушетка была слишком коротка для него. Бог не обидел его ростом. А всю предыдущую ночь он провел за рулем. Арчибальд устал как собака и был страшно зол на судьбу, которая так жестоко обошлась с ним, на Деби, на снег и даже, прости Господи, на отца за то, что тот довел себя до такой болезни.
   Дни тянулись, плавно переходя один в другой. Небо было такое темное, что порой Арчибальд не мог отличить день от ночи. Он спал только тогда, когда спал отец, но сон его не был глубок: он постоянно просыпался, прислушиваясь к агонизирующему дыханию старика. Временами отцу становилось немного лучше и с ним удавалось поговорить, хотя было совершенно очевидно, что это стоило больному больших усилий и причиняло боль. Но Арчибальд очень дорожил этими минутами, которые, казалось, восполняли время, потерянное в вынужденной разлуке.
   Доктор звонил каждый день, но он уже ничем не мог помочь. Дороги все еще оставались занесенными снегом, да и не было необходимости в его визите. Обезболивающих лекарств он оставил достаточно, а больше ничего для больного он сделать не мог.
   Хорошо еще, что Арчибальду не нужно было беспокоиться о еде: Деби взяла на себя готовку, стирку и даже уборку в доме. Каждый раз, появляясь на кухне, он заставал ее за работой, при этом лицо девушки светилось от счастья. Иногда, свернувшись калачиком, она сидела в кресле и с увлечением читала отцовские книги о современном искусстве. Они почти не общались: Деби его не интересовала, но он был благодарен ей за то, что она сняла с его плеч так много мелких забот.
   Однажды утром, когда минуло уже около недели, Деби вошла в кухню, чтобы помыть посуду после завтрака, и увидела, что Арчибальд все еще сидит в кресле, погруженный в глубокий сон. Она с первого дня его побаивалась, но сейчас он выглядел таким беззащитным. Приблизившись к нему, она вгляделась в его мужественное худощавое лицо с квадратным подбородком, высоким лбом и прямыми темными бровями. Его резко очерченные черты лица, тонкие и привлекательные, были не главным, что бросалось в глаза. Главным было выражение решительности и самоуверенности. Похоже, его внешняя привлекательность даже у него самого вызывала раздражение. Для него самым важным была его личность, его собственное «я».
   Деби подумала, что ей следует разбудить его.
   – Мистер Гроус, – позвала она, затем еще громче: – Мистер Гроус.
   Но его веки даже не дрогнули, так глубок был сон. После минутного колебания Деби все же решила не беспокоить его и самой подняться в комнату больного.
   Она в первый раз увидела отца Арчибальда, но сразу же поняла, что старик умирает. Точно так же выглядела ее бабушка десять лет назад, когда Деби привели попрощаться с ней.
   Сидя в том самом кресле, где Арчибальд провел уже много часов, девушка тихо наблюдала за больным, пока тот спал.
   Через полтора часа Арчибальд, вздрогнув, проснулся. Он сразу же ринулся наверх и, увидев Деби у постели отца, пришел в бешенство. Схватив за руку, он вытащил ее на лестничную площадку.
   – Зачем ты пришла сюда?
   – Но вы спали, поэтому...
   – Он что, звал? Почему ты не разбудила меня?
   – Вы так устали. Я думала...
   – Кто, черт возьми, просил тебя думать? – зарычал Арчибальд. – Убирайся отсюда! Я не хочу, чтобы, проснувшись, он увидел рядом кого-то чужого вместо меня. Тебе ясно?
   – Абсолютно ясно, – коротко ответила Деби. Ее щеки залил легкий румянец. Высвободив свою руку, она направилась к лестнице. Арчибальд провожал ее взглядом. Увидев, как напряглись от обиды ее плечи, он пробормотал:
   – Послушай, я не имел в виду...
   Но Деби уже сбегала по ступеням вниз.
   Сон немного восстановил его силы. Остаток дня он провел в кресле возле отца. После полудня дыхание старика, казалось, выровнялось и у Арчибальда мелькнула надежда: а вдруг, вопреки всему, отец поправится.
   К вечеру, с трудом борясь со сном, он направился в кухню что-нибудь выпить. Деби читала в своей комнате, она слышала его шага, когда он спускался, потом снова поднимался наверх. Внезапно тишину нарушил ужасный крик. Это был крик боли и отчаяния.
   – Нет! Нет! О Господи, нет!
   Деби выбежала на лестничную площадку. В этот момент Арчибальд медленно выходил из комнаты отца. Его лицо было бледным, застывшим от потрясения.
   – Что? Что случилось? – воскликнула девушка и вдруг все поняла.
   Голос Арчибальда звучал неестественно, когда он произнес почти шепотом:
   – Отец умер.
   Сердце Деби наполнилось состраданием. Она робко протянула руку, не зная, как утешить, но Арчибальд, казалось, даже не видит ее. Он по-старчески прошаркал мимо нее, вниз по ступеням, в кабинет отца. Несмотря на то что случившееся не было для него неожиданностью, шок оказался слишком велик, его сознание отказывалось принимать реальность. Дрожащей рукой он набрал номер телефона доктора.
   – Сейчас в поселке работает снегоочиститель, – сказал тот. – Я попрошу водителя расчистить к вам дорогу и поеду следом за ним на санитарной машине. Большая часть дороги уже расчищена, так что это не займет много времени.
   Тем не менее прошло почти три часа, прежде чем у входа в особняк раздался шум двигателя. Все это время Арчибальд то мерил шагами холл, то поднимался наверх, то снова спускался вниз. Он не находил себе места. Деби тихо сидела в кухне, понимая, что ему надо побыть одному.
   Доктор выглядел очень усталым. Он быстро закончил со всеми формальностями. Тело старика увезла санитарная машина. Арчибальд и Деби остались одни в гулкой тишине дома. После отъезда доктора Арчибальд больше не выходил из комнаты отца. Спустя некоторое время Деби тоже поднялась в свою комнату и стала готовиться ко сну. Когда она вышла из ванной, ее внимание привлек звук, похожий на стон. Она в нерешительности остановилась на лестничной площадке, потом слегка приоткрыла дверь. Арчибальд, будто оцепенев, сидел в кресле, уставившись на пустую кровать отца. Девушка молча, с чувством глубокого сострадания наблюдала за ним.
   Постепенно его притупившееся от шока сознание стало проясняться. И, наконец, к нему вернулась способность реально воспринимать случившееся. Вероятно оттого, что все это время благодаря железной силе воли он сдерживал свои эмоции, а теперь, как только он позволил себе расслабиться, вихрь чувств и переживаний, переполнявших его, сразу же вырвался наружу. Глубокое чувство скорби поглотило его, освободило от необходимости сдерживаться. Арчибальд вышел из комнаты, держась за дверной косяк и пошатываясь. Казалось, ноги совсем не держат его. Деби успела отступить от двери. Она видела, какое глубокое страдание он испытывает. Приблизившись к нему, она взяла его за руку. Арчибальд вдруг весь обмяк и тяжело навалился на нее.
   – Меня не было с ним в этот момент! – скорбно произнес он. – Столько часов быть рядом, и именно в тот момент, когда он уходил, когда, может быть, больше всего нуждался во мне, меня с ним не оказалось! – Отстранившись от девушки, он прислонился головой к стене. – Мы так многого не сказали друг другу. Я даже не успел попрощаться с ним.
   – Возможно, он и не просыпался, – попыталась утешить его Деби. Она видела, что Арчибальда бьет мелкая дрожь. Причиной тому было не только горе, но и полное изнеможение. – Вы так устали, вам необходимо поспать.
   Кровать в его комнате не была расстелена, поэтому она повела его в комнату, где спала сама. Он не сопротивлялся, все еще продолжая высказывать бессвязные обвинения в собственный адрес.
   Деби усадила его на кровать и нагнулась, чтобы снять с него туфли. Но он вскочил на ноги и стал возбужденно метаться по маленькой комнате, будто по тюремной камере. Затем резко упал на кровать, обхватив голову руками.
   Девушка понимала, что словами горю не поможешь, прошло еще слишком мало времени для того, чтобы человек смог воспринимать утешения. Она просто села рядом с ним и осторожно обняла его за плечи. Его тело содрогалось от беззвучных рыданий.
   Затем Арчибальд обнял ее в ответ. Ничто не имело большего значения – ни приличия, ни здравый смысл, ни даже совесть. Он догадывался, что в этом молодом податливом теле найдет утешение, которое поможет ему смягчить чувство вины и горя, убивавшее его.
   Горячими, дрожащими руками он все крепче прижимал Деби к своему телу, к своей пульсирующей плоти, наслаждаясь ее прерывистым дыханием. Невыносимое возбуждение владело им. Вцепившись руками в копну ее черных волос, он вновь прильнул к ее губам, вкладывая в поцелуй всю свою страсть.
   Ответная страсть захлестнула Деби. Кожа ее горела, руки дрожали. С незнакомой страстью она прижималась к Арчибальду, стремясь слиться с ним воедино. Она так же сильно желала его, как и он ее.
   Тихо вскрикнув, Арчибальд опустил Деби на кровать. Ее волосы веером разметались по белоснежной подушке. Навалившись на нее всем телом, он жадно всматривался в черты ее лица, обострившиеся от страсти. Рука его нетерпеливо устремилась вниз. Он овладел ею резко и безрассудно, движимый безумным голодом. Это не был акт нежной любви, это было бешеное желание вновь обрести уверенность в себе, преодолеть примитивное извечное чувство страха смерти. Как только его возбуждение достигло кульминации, Арчибальд громко закричал. Ему казалось, что он кричит: «Я жив! Я живой!»
   Почти сразу же он заснул. Он спал долгим и глубоким сном на узкой кровати, держа Деби за руку. Спустя несколько часов, еще не настолько проснувшийся, чтобы полностью осознать случившееся, Арчибальд все же понял, что лежит на кровати, что в комнате совершенно темно и что рядом с ним женщина. Не открывая глаз, он потянулся к ней.
   – Арчи! – нежно прошептала Деби и поцеловала его, а затем опрокинула на кровать и накрыла своим телом. Его твердая плоть вновь вошла в ее женское естество, запульсировала в нем и, не встречая сопротивления, с каждым новым ритмичным движением проникала все глубже и глубже. Неведомое ранее наслаждение нахлынуло на нее горячей волной, и теперь уже Деби взорвала тишину громким, протяжным криком экстаза.
   Когда Арчибальд окончательно проснулся, он чувствовал лишь умиротворение и безмерный покой. Он был в комнате один. Солнечные лучи заливали все вокруг ярким светом. Какое-то время он лежал неподвижно, смакуя те прекрасные ощущения, которые еще сохранялись в нем от прошедшей ночи. Но затем медленно, с болезненной ясностью воспоминания о печальных событиях начали возвращаться к нему.
   Боже мой! – подумал он. Отец мертв, а я затащил в постель Деби, молоденькую неопытную девушку. Конечно, девчонка сама навязалась мне, но, тем не менее, она имела полное право на безопасность.
   Его охватил ужас, но не потому, что это случилось сразу же после смерти отца, а потому, что он мог взять Деби против ее воли. Но, вспомнив, что девушка сама была полна страстного желания, он немного успокоился. Немного, но не совсем. Ему не следовало делать этого ни при каких обстоятельствах. И ничто не может служить оправданием случившемуся.
   Однако Арчибальд не относился к той породе людей, которые подолгу копаются в своих поступках. Он поспешно встал, принял душ, оделся и сбежал по ступеням вниз.
   Деби была на кухне. Она выглядела удовлетворенной и счастливой.
   Прошедшая ночь явилась для нее настоящим откровением, открытием секса, фантастического секса. Теперь она знает, каким он должен быть на самом деле. Она никогда не предполагала, что секс может доставить столько радости, вызвать желание смеяться без причины, петь и танцевать. Это была самая прекрасная ночь в ее жизни.
   Когда появился Арчибальд, она улыбаясь подбежала к нему и с нетерпением стала вглядываться в его лицо, ожидая ответной улыбки. Но он не оправдал ожиданий, не заключил ее в свои объятия. Вместо этого он мягко отстранил ее от себя.
   – Я должен сделать множество телефонных звонков, – сказал он.
   – Да-да, конечно. – Деби отступила назад, и он направился к двери.
   – Арчи! – окликнула она его.
   Обернувшись, он изобразил на лице подобие улыбки.
   – Мы поговорим немного позже. Через полчаса. Хорошо?
   Деби кивнула в ответ, и он отправился в кабинет.
   Это понятно: он же должен сообщить о смерти отца всем членам семьи, размышляла она. Интересно, сколько времени потребуется для организации похорон? Она была уверена, что Арчибальд останется здесь до завершения всех организационных мероприятий, и им никто не помешает быть вдвоем все это время. При этой мысли волнение вновь охватило Деби. Но ее надежды вдребезги разбились, как только вернулся Арчибальд, пробыв в кабинете более часа.
   – Я связался с родственниками, и они приедут сюда в самое ближайшее время. – Он помедлил, затем мрачно произнес: – Теперь относительно прошлой ночи. Полагаю, я должен извиниться, но, признаюсь, не сожалею о том, что между нами произошло. Ты была нужна мне, да и ты сама, я уверен, почти так же нуждалась во мне. – Не обращая внимания на ее протестующий жест, он продолжал: – Но я не могу отвергать тот факт, что воспользовался твоим присутствием здесь. Будь я на твоем месте, я бы этого не допустил. – Он передернул плечами. – Но это произошло, и я очень благодарен тебе за то, что ты была так... мила. – Взгляд его серых глаз остановился на ее лице. – Я хотел бы выразить свою благодарность материально. Вот это поддержит тебя, пока ты разберешься со своими проблемами. – И он протянул ей сложенный листок бумаги.
   Деби увидела, что это чек. Гнев охватил ее. Она вскочила, опрокинув стул.
   – Да вы что, черт возьми, принимаете меня за проститутку? Я не делаю это за деньги!
   Задержав ее за руку, Арчибальд сказал убежденно:
   – Но это вовсе не плата за услуги. – Деби с горечью усмехнулась.
   – Как же еще можно это назвать?
   – Это только знак внимания, способ выразить благодарность. Каким же образом я еще могу это сделать?
   Можно было бы найти миллион способов, подумала она. Прежде всего обнять ее, прошептать, как прекрасно ему было с ней. Он мог бы поцеловать ее, улыбнуться ей, сказать, что ему бы хотелось повторять это вновь и вновь – сейчас, завтра, всегда... Что ему так важно сейчас быть рядом с ней. Но он лишь признался, что воспользовался ее присутствием здесь и тем, что она оказалась такой доступной. Словом, использовал ее, а теперь хочет успокоить свою совесть, заплатив ей за это. Как же он унизил ее! Сразу же то прекрасное, чем еще минуту назад она так восхищалась, превратилось в порочность и грязь.
   – Я уезжаю отсюда немедленно, сейчас же! – произнесла Деби металлическим голосом.
   Тот факт, что задеты ее гордость и чувство собственного достоинства, поразил Арчибальда. Он был почти уверен, что Деби примет от него деньги с легкостью, возможно даже с удовольствием. Он никак не предполагал такой реакции. Ведь она так нуждается, и он хотел ей только помочь, выразить свою благодарность наиболее практичным способом. Но, пожалуй, так даже лучше. Ему не хотелось, чтобы она цеплялась за него, устраивала ему сцены.
   – Я вызвал для тебя такси, – сказал он сухо. – Движение поездов уже восстановлено. Ты сможешь доехать до ближайшей железнодорожной станции.
   Окаменевшее лицо Деби больше не выражало никаких эмоций.
   – Вам не терпится освободиться от меня, не так ли?
   Арчибальд посмотрел на нее долгим взглядом. Казалось, что от гнева она стала еще красивее. Ему очень не хотелось ее обижать, но он знал: другого выхода у него нет. Голос его звучал ровно, почти равнодушно: