- Это, конечно, усложняет дело.
- А я вам потому и плачу... Послушайте, вы должны сохранить мне сына. Если вы этого не сделаете, я затаскаю вас по судам, я буду являться к вам во сне, я прокляну вас, и на ваши головы падут десять казней египетских, я... - Она запнулась и вновь принялась хлюпать носом. - Он - единственное близкое мне существо, - добавила она. - Моя кровинушка...
На протяжении разговора фрау Сосланд несколько раз принималась искать на носовом платке чистое место. Наконец-то, она его нашла. Раздались трубные звуки, и тело нашей клиентки начало содрогаться.
Долго стоять посреди поляны и беседовать было не очень-то удобно. Тем более, что рядом появился ротвеллер, которого едва сдерживала на поводке девочка-подросток. Оба наших пса, в особенности такса, мгновенно изошли яростью, и это говорило о том, что пора сматываться.
- Вэл, - сказал Джаич. - Будем считать, что первая информация для размышлений получена.
- Что вы намерены предпринять? - поинтересовалась фрау Сосланд.
- Вообще-то, у меня принцип не посвящать клиентов в детали, но в данном случае, учитывая ваше взвинченное состояние, придется сделать исключение. Мы понаблюдаем за лавкой исподволь. Кто вокруг отирается и так далее. Ну а дальше - время покажет.
Браво, Джаич! Можно подумать, что у нас клиентов, словно собак нерезаных.
- Вы сообщите мне о результатах?
- Мы сообщим сразу же, как только появится результат.
- По какому телефону я вас смогу разыскать?
- К сожалению, там, где мы сейчас остановились, вообще нет телефона. Мы сами вас разыщем, когда в этом возникнет необходимость.
- А если мне нужно будет передать что-то срочное?
- Повоните Горбанюку, ему известно, как с нами связаться... Вас подвезти? - поинтересовался Джаич с тайной надеждой, что этого делать не придется.
- Чтобы я еще раз согласилась на подобную пытку?
- Правильно, - похвалил ее Джаич. - Нужно, чтобы нас как можно меньше видели вместе.
- Ну, что скажешь? - проговорил Джаич, лихо вертя баранку. Мы ехали в район города под названием Шпандау. Там облюбовали себе местечко почти все берлинские антикварщики.
- По-моему, последняя стадия паранои, - отозвался я. - Еще спасибо, что мы оказались в столь дискомфортной ситуации. Были бы мы действительно на БМВ да вдобавок без Саймона, она бы из нас все жилы вытянула.
- Как бы то ни было, тебе не стоило вмешиваться в разговор. Лили поручала тебе слушать, а не языком трепать.
Это был выпад, который я не мог пропустить.
- А тебе не кажется, что наиболее дебильные вопросы задавал все же ты? Сразу принялся подозревать отца Шрико. Причем здесь этот бедолага аптекарь?
- Ну, во-первых, судя по всему, он далеко не бедолага. А, во-вторых, я и не думал его подозревать. Запомни, Крайский: совершенно неважно, о чем конкретно ты говоришь. Главное суметь из любого закоулка разговора, словно из лабиринта, выйти на полезную тебе информацию.
- И что, вышел?
- Пока не знаю, но вполне возможно.
- Какую же информацию ты предполжительно считаешь полезной?
- А вот этого я тебе не скажу.
- Не имеешь права, - запротестовал я. - Ведь я сейчас должен докладываться "голым пистолетам".
- Вот и доложи им обо всем, что ты видел и слышал.
- Я расскажу им, что ты от нас что-то скрываешь.
- Валяй.
- Ну и вонючий же этот твой "Партагаз"! - возмутился я.
- Послушай, Крайский, - сказал Джаич, - ты слишком рано начинаешь раздражаться. Нам ведь вместе еще не один денек коротать.
- В самом деле? А я уж было подумал, что разгадка у тебя в кармане.
Лавка Шрико находилась на тихой тенистой улочке. Машины здесь проезжали редко, пешеходы проходили ненамного чаще, и оставалось загадкой, как в подобном месте можно заниматься торговлей антиквариатом и при этом сводить концы с концами.
От посещения лавки мы воздержались. Лишь послонялись поодаль, а потом нырнули в пивную, которая находилась на противоположной стороне улицы. Выпили по бокалу прохладного темного пива, временами поглядывая на окна лавки, а затем Джаич выпил еще два. Посреди пивной стоял удивительный стол: точь-в-точь биллиардный, только без луз.
- Это для игры в карамболь, - пояснил Джаич.
- А как играть? - удивился я. - Луз-то нет.
- При случае научу, - пообещал он.
Сама пивная была не очень большой: стойка, дюжина столиков, покрытых красной клеенкой, в углу - два игральных автомата. На стене висел телефонный аппарат. Джаич бросил в него тридцать пфенигов и набрал номер Горбанюка.
- У нас есть представительство в Париже? - поинтересовался он без какого бы то ни было вступления.
- Конечно, - почти обиделся тот.
Слов Горбанюка я, разумеется, не мог расслышать, но этот разговор Джаич мне потом пересказал.
- Мне нужно, чтобы ты связался с ними. Пусть просмотрят французские газеты за последние несколько месяцев. Возможно, с парижскими антикварщиками происходило что-то похожее. Проникновение в помещения, бессилие сигнализации, аюрозолевые красители... Если найдут что-нибудь на эту тему, пусть немедленно переведут на русский и пришлют сюда.
- Понятно, - отозвался Горбанюк без малейшего энтузиазма в голосе. - А что если этим займется наше представительство в Марселе?
- А почему не парижское?
- У них там сейчас запарка с подготовкой одного очень крупного и важного для нашей фирмы проекта.
- Хорошо, пусть будет Марсель, - милостиво согласился Джаич и повесил трубку.
Все же я был вынужден признать, что в его действиях начала прослеживаться определенная осмысленность.
Джаич бросил еще один взгляд в окно на дверь лавки, затем, словно решившись на что-то, направился к выходу.
- Пойдем.
- Куда? - поинтересовался я.
- Нанесем визит Шрико.
- Но ведь тогда он свою мамашу заживо слопает.
- Ну и на здоровье. Приятного аппетита.
Мы пересекли улицу, подошли ко входу в лавку, и Джаич решительно потянул дверь на себя. Не тут-то было - она оказалась запертой. Тогда он позвонил.
- Кто это? - послышался голос рядом с моим ухом.
Джаич оттеснил меня в сторону и заговорил в домофон:
- Мы хотели бы осмотреть ваш фарфор. Скоро у моей жены день рождения и...
- Поднимите головы.
- Что? - не понял Джаич.
- Поднимите головы. Оба.
Мы посмотрели вверх и обнаружили объектив видеокамеры, закрепленной на стене дома.
- Я вас никогда раньше не видел, - констатировал голос. Бросьте в почтовый ящик адрес, по которому я смогу вас проконтактировать. Я вам пришлю каталоги. Если вы действительно чем-то заинтересуетесь, позвоните, мы обсудим. Что вы, собственно, хотели бы приобрести?
- Видите ли, моя жена собирает старинный русский фарфор...
Последовало молчание.
- Хорошо, я вышлю каталог, - наконец, проговорил голос.
- Но мы в Берлине проездом, всего лишь один день...
- Больше ничем не могу помочь. - Переговорное устройство отключилось.
Джаич выругался.
- А ты говоришь "хакеры", - возмущенно проговорил он. Затем вытащил ручку, вырвал из блокнота лист бумаги и нацарапал следующее:
"Меня интересует старинный русский фарфор. Постарайтесь на разочаровать меня так, как это сделали антикварщики в Париже. Лео Палермский."
Бросил записку в почтовый ящик, задрал башку, приветственно помахал рукой невидимому Шрико и направился к автомобилю.
Мы славно провели остаток дня.
Сначала я отправился на "Сюксише" штрассе, чтобы отчитаться перед "голыми пистолетами". Дом Курта Трахтенберга находился в самом начале улицы и представлял собой изящное белое строение с мансардой и модерновым фонарем у входа. Снаружи асфальт плавился, а в комнатах была освежающая прохлада. Однако "пистолетов" я застал обнаженными по пояс. Они сидели в гостиной, и каждый что-то ожесточенно строчил на портативном компьютере. Вокруг валялись пустые банки из-под колы и пива, а пепельницы были заполнены окурками сигарет. Они набросились на меня, словно свора легавых на добычу и принялись рвать на куски. С русского на английский переводил Курт. Я отчитался обстоятельнейшим образом. Их интересовало абсолютно все. Любая деталь, мельчайшие подробности. На многое я просто не обратил внимания и теперь пришлось выкручиваться за счет собственного воображения. В углу комнаты я заметил лазерный принтер. Рядом лежали стопки распечатанных страниц на английском, французском и немецком языках. Литературный эксперимент шел полным ходом.
Я подумал о том, что само дело должно бы их разочаровать: какой-то хулиган забирается к антикварщику в лавку и перекрашивает фарфор. Тоже мне сюжет.
Когда проскользнуло упоминание о Париже, Курт и Пью тут же воззрились на Жана Дюруа. Тот отрицательно покачал головой: ни о чем подобном он не слышал.
"Наверное, утка все это с Парижем, - подумал я. - Нехило они, сволочи, здесь устроились."
Завершив отчет, я вернулся домой, принял душ и полежал в чуланчике с томиком Фицджеральда. Джаич в это время без передыху прыгал со скакалкой. Как это у него только сочеталось с "Партагазом"? Когда стемнело, мы отправились на промысел: заняли пост в пивной напротив лавки Шрико. Теперь здесь было довольно людно, и несколько красномордых мужиков с усами и бакенбардами гоняли по столу для карамболя три шара - два черных и один белый. Игра шла на деньги. Практически после каждого удара на специальной маленькой дощечке мелом записывались какие-то цифры.
Джаича тут не задумываясь признали за своего. Имидж плейбоя и в Германии действовал безотказно. Он знал всего лишь несколько слов по-немецки, но обитатели этого заведения имели в своем словаре, очевидно, не намного больше. Мы выпили пива Затем Джаич заказал себе еще и активно включился в игру.
Правила были несложными. Я разобрался в них и без помощи Джаича. Требовалось ударить белым шаром по черному так, чтобы он затем попал по другому черному. За каждое попадание начислялось пять очков, промах - потеря хода. Если белый шар вообще не попадал по черному, то это наказывалось снятием десяти очков. Игра шла до ста. Победитель получал с остальных участников игры по пятьдесят марок.
Сначала Джаич проиграл. Потом, видимо, обрел боевую форму и принялся выколачивать из красномордых их денежки. Время от времени я поглядывал в окно, но на противоположной стороне улицы не ощущалось ни малейшего движения. Джаич разошелся не на шутку. Красномордые оказались азартными игроками, и деньги у них имелись. Они с завидным постоянством лезли на рожон, но результат оставался неизменным. Зато Джаич угощал всех пивом. Те, кто не принимал участия в игре, а только наблюдал,были очень довольны.
Так продолжалось до двенадцати часов, пока пивная не закрылась. Оказавшись на улице, мы с наслаждением вдохнули свежий прохладный воздух. Ночь была тихая.
- Жду дальнейших распоряжений, - проговорил я. - Будем патрулировать вдоль улицы или устроимся где-нибудь в подворотне?
- Черта с два! - отозвался Джаич.
- Что тогда?
- Поедем на улицу "17 июня".
- Это туда, где обитают прелестные амазонки в одних лишь узеньких плавках?
- То, что плавки узкие, я не гарантирую. Это уже твои собственные домыслы.
- А как же работа?
Джаич бросил взгляд на магазин, ничего не ответил и направился к машине.
- Утро вечера мудренее, - произнес он, отворяя дверцу. - И потом ты ведь сам утверждал, что это какие-то сопляки, которые нуждаются лишь в хорошей родительской трепке.
В машине он пересчитал выигрыш.
- Больше тысячи, - с удовлетворением произнес он. - Для начала недурно.
- Игре в карамболь тоже обучают в КГБ?
- Ты говоришь с иронией, а между прочим, это действительно так. И игре в бридж, и в баккару, и даже в гольф. На одной из наших подмосковных баз имеется такая площадка, которой позавидовали бы члены любого западного клуба.
- Бедные красномордые. Они и не подозревают, что их финансовые потери - происки КГБ.
Ну что вам рассказать про улицу "17 июня"? Даже с шириной плавок я попал в самое яблочко.
На следующее утро я имел возможность убедиться в том, что заграничные службы "Гвидона" работают не менее четко и отлажено, нежели штаб-квартира. Не успели мы позавтракать и выбраться из дома, а в почтовом ящике уже находился ответ из Марселя. Это были ксерокопии нескольких газетных статей и переводы их на русский язык, набранные на компьютере.
Действительно, события, аналогичные тем, что происходили сейчас в Берлине, около двух месяцев назад имели место в Париже. "Либерасьон" и "Юкип" сообщали о том, что неизвестные проникают в антикварные лавки, каким-то загадочным образом справляясь со сложными замками и сигнализацией, поливают предметы старины краской из аюрозолевых баллонов и исчезают, не прихватив с собой ни единой вещи. "Фигаро" детально описывала каждый из эпизодов, поместив фотографии владельцев магазинов и смакуя полное бессилие полиции. А "Паризьен" и "Монд", чьи публикации появились через несколько дней, придали захватывающему сюжету еще одну пикантную подробность: трое из тех, чьи фотографии совсем недавно украшали страницы "Фигаро", были чуть позже обнаружены убитыми в их же собственных магазинах. Экспертиза установила, что они были застрелены, стоя на коленях, из чего можно было сделать вывод, что их казнили. Остальные владельцы антикварных лавок в панике побросали свой бизнес и разбежались, постаравшись укрыться как можно более надежно.
Я начал подозревать, что полезная информация, о которой толковал Джаич, как раз и заключалась в брошенной фрау Сосланд фразе о событиях в Париже.
Отбросив последнюю страницу, Джаич тут же потянулся к телефону и набрал номер Горбанюка.
- Мне нужен пистолет, - без обиняков заявил он.
- Я и сам об этом догадался, когда ознакомился с присланными материалами, - отозвался тот. - Часа через полтора ждите почтовое отправление.
- Кстати, читать материалы было вовсе необязательно, проворчал Джаич. - Иногда неведение полезно для здоровья.
Он положил трубку.
- Черт возьми! - не выдержал я. - Мне тоже хотелось бы остаться в неведении.
- Подумаешь, какие-то сопляки, - поиздевался надо мной Джаич. - Поймаем, отберем отмычки и оружие, оттаскаем за уши и... Гудбай, бюби!
- Я считаю, что нам необходимо обратиться за помощью к Лили, - сказал я.
- Ну вот, уже заплакал.
- Послушай, Джаич, я тебе не Горбанюк! Да, заплакал! Мне еще моя жизнь не надоела!
- Немедленно утри сопли, - проворчал Джаич. - Или ты беспрекословно мне подчиняешься и оставляешь свои идиотские советы при себе, или вали отсюда на все четыре стороны.
Неслыханно! В сложившейся ситуации я меньше всего был склонен терпеть его хамство.
- И свалю!
В бешенстве схватил чемодан и принялся запихивать туда свои вещи.
Джаич искоса наблюдал за мной. На губах его появилась язвительная усмешка.
- Один небольшой вопросик. - Он зашелестел упаковкой и отправил в рот порцию жевательной резинки. - Ты хотя бы в общих чертах имеешь представление о том, какие неприятности последуют, если ты бросишь работу вот так, не предупредив руководство "Гвидона" минимум за два месяца?
Темп моих сборов нисколько не уменьшился.
- Разумеется: я потеряю два месячных оклада и какую-либо перспективу в дальнейшем вновь оказаться в штате "Гвидона".
- Ха! - сказал Джаич. - Теперь мне все ясно.
- Что тебе ясно?
- Какая ты, оказывается, шляпа. А еще бухгалтер.
Я был задет за живое.
- Между прочим, я в "Гвидоне" уже не первый год и правила знаю.
- А ты внимательно читал свой новый трудовой договор?
- Не очень... - Я несколько растерялся. - Зато я наизусть помню старый, а они ведь стандартные.
- Стандартные, да не совсем. Там, например, есть вот такой пунктик...
И он без запинки продекламировал девятый пункт моего нового трудового договора.
- Не может быть! - вырвалось у меня.
Он почти бесшумно захихикал, затем пустил жвачный пузырь.
- Когда я поинтересовался у Лили, почему предусмотрены такие крутые меры, она ответила, что знает тебя как облупленного и что с подобным пунктом ей будет как-то спокойнее на душе. Шляпа!
- А ты не берешь меня на арапа?
- Что стоит шляпу взять на арапа, - снова захихикал он. Однако проверить это проще пареной репы: посмотри свой экземпляр договора.
- Но я оставил его дома!
- Тогда решай сам: либо довериться мне, сидеть на месте и не рыпаться, либо вернуться домой, заглянуть в текст договора и впасть в экономическую зависимость от "Гвидона" до конца дней своих.
- Ублюдки! - выругался я.
- Не стоит отчаиваться, - Совершенно не ожидал, что плейбой Джаич способен хихикать, как гомосексуалист. - Мы огребаем не такое уж плохое вознаграждение, и если нам все же суждено откинуть копыта, то хватит не только на гроб с инкрустацией, но и на прощальный салют.
Раздался громкий телефонный звонок.
- Черт! - воскликнул Джаич, косясь на аппарат. - Мало того, что это доисторическое животное с диском, который нужно крутить, оно еще и вопит, как ненормальное.
Я поднял трубку.
- Алло?
Честно говоря, я думал, что это кто-то из "голых пистолетов". Но это снова оказался Горбанюк.
- Давай сюда Джаича! - прохрипел он.
От подобного тона меня бросило в жар, и я мигом передал трубку.
- Только что звонила фрау Сосланд, - сообщил Горбанюк. Она срочно хочет вас видеть.
- А что случилось? - поинтересовался Джаич недовольно.
- Он еще спрашивает! - Горбанюк захлебнулся слюной. Фридриха Бенеке убили!
- Ай-яй-яй! - сказал Джаич. - Когда?
- Вчера вечером, но обнаружили только сегодня утром.
- Кто обнаружил?
- Подробностей я не знаю.
- А кто он такой?
- Кто?!
- Ну, этот Фридрих Бенеке?
- Ах, вы даже этого не знаете?! - Горбанюк не находил слов. - Хорошо, я вас просвещу по старой дружбе. Бенеке - один из торговцев антиквариатом. Здесь, в Берлине!
- Застрелен, стоя на коленях?
- Этого я вам сказать не могу. Но не исключено.
- Хорошо, я позвоню нашей клиентке, - пообещал Джаич. Потом посмотрел в мою сторону и с улыбкой фанатика произнес: Игра начинается. Вернее, ее берлинский раунд.
Мне захотелось продолжить сбор вещей. Да что там вещи - я был готов драпать с пустыми руками. На том свете ведь никакие блага не понадобятся. Не раз мне приходилось наблюдать картину а ля "все во имя денег" и то, каким сумасшествием это выглядит со стороны.
Джаич тем временем уже связался с фрау Сосланд.
- А, господин Палермский! - заверещала та.
- Не понял, - проговорил Джаич.
- За что я вам плачу деньги? - яростно набросилась на него клиентка. - Чтобы вы ловили преступников или запугивали моего сына?
- Не понял, - упрямился бывший капитан КГБ.
- Только не стройте из себя идиота! Я видела вашу фотографию. Вас обоих с задранными мордами. И читала эту дурацкую записку. Если бы не я, вас бы уже давно разыскивала полиция.
- Нам нужно встретиться, - проговорил Джаич.
- Естественно, нам нужно встретиться. Только имейте в виду, что по вашей милости мне пришлось обо всем рассказать сыну, и он категорически настаивает на своем личном присутствии.
- Очень хорошо, - Джаич мигом сделал вид, что как раз этого он и добивался. - Поступим следующим образом: встретимся в вашей лавке ровно через час. Засеките время.
- Почему в лавке? Мы находимся у меня дома.
- А встретиться нужно в лавке. И, пожалуйста, давайте без возражений. Если вы, конечно, не хотите, чтобы ваш сын отправился следом за Фридрихом Бенеке. Я беру на себя ответственность только при условии безоговорочного подчинения.
- В лавке - так в лавке, - тут же согласилась фрау Сосланд. Видимо, она была не на шутку напугана.
Послышался стук в дверь.
- До встречи, - проговорил Джаич, торжественно вручил мне телефонную трубку и отправился в коридор. Я последовал за ним. Это был шофер БМВ с почтовой посылкой в руках. Он с опаской поглядел на Джаича.
- Примите почтовое отправление, - угрюмо проговорил он и протянул посылку куда-то в пустоту. Я оказался с одной стороны от посылки, а Джаич с другой.
- Бьюсь об заклад, это антоновка! - жизнерадостно воскликнул Джаич, принимая коробку и показывая ее мне. - Мотя все-таки тетка что надо! Беспокоится, чтобы в этой Б-гом забытой стране у нас с тобой нашлось что похрумкать.
- Я могу идти? - поинтересовался шофер, переминаясь с ноги на ногу.
- Разумеется. Или ты уже раскатал губу на чаевые? Джаич чаевых не дает.
Шофер удалился. Я поймал себя на том, что горячо завидую ему. Он удалялся в мир, в котором, быть может, и имелись какие-то проблемы, но все же не было антикварных лавок с таинственными посетителями и аюрозолевых красителей. И уж, во всяком случае, его мир не был завален трупами.
Разодрав коробку, Джаич извлек из ее недр пистолет а к нему - три полные обоймы патронов.
- "Макаров", - произнес он с удовлетворением. - Новенький. Из него, наверное, не угробили еще ни одной живой души.
- Лучше бы твоя тетя действительно прислала нам антоновки.
- Между прочим, у меня на самом деле есть тетя Мотя, без болды. Матрена Петровна. Она сейчас, правда, старенькая...
Тут Джаич посмотрел на часы и резко прервал воспоминания.
- Пора на выход, - коротко бросил он.
На сей раз, когда мы позвонили в дверь и, будто по команде, задрали головы, раздался долгожданный лязг замка, и нас впустили в "святая святых".
Лавка Шрико состояла из двух комнат: большой и маленькой. В большой на стенах висели православные иконы, а в многочисленных витринах под стеклом располагался фарфор. Имелась здесь и полка со старинными книгами. Маленькая же комната выполняла функции кабинета: письменный стол, заваленный папками, компьютер, большой металлический шкаф, в углу - машина для измельчения бумаги. Монитор с видом улицы стоял на журнальном столике рядом с телефоном и горой проспектов. Изображение в нем постоянно менялось. В комнату были втиснуты и несколько кресел. Едва кивнув головой фрау Сосланд и пожав руку Шрико, мы расположились напротив них.
- Во-первых, что это за выходка с вашим вчерашним появлением? - с полуоборота завелся Шрико. - Признаться, я вообще не в восторге от этой маминой затеи, а если учесть, какую сумму вы с нее содрали...
- Мы можем расторгнуть договор, - тут же согласился Джаич. - Часть денег, правда, уже истрачена, но по сравнению с общей суммой это сущие пустяки. Честно говоря, я был бы только рад, поскольку дело приобретает такой оборот, что лучше держаться от него подальше.
Лично я был глубоко убежден, что "подальше" - это еще не то слово. Однако, вопреки здравому смыслу, мы продолжали оставаться в самом эпицентре.
Шрико был долговязым малым лет сорока пяти с тонким длинным носом и плешью на макушке. Кисти рук его, необычайно большого размера, сложенные на плеши, создавали нечто вроде крыши теремка. Одет он был в голубую футболку с замысловатым рисунком и хорошо отутюженные серые брюки. Ступни ног также были огромны, на них красовались черные кожаные кроссовки фирмы "Риббок".
Фрау Сосланд на сей раз, видимо, решила пощадить наш вкус и надела легкое летнее платье с оборками цвета спелой вишни. В руке она держала бокал с какой-то освежающей жидкостью. Нам, впрочем, выпить предложено не было.
Итак, события, вроде бы, начали развиваться в нужном мне направлении, но тут Шрико резко дал задний ход.
- Что значит - расторгнуть договор! - возмущенно проговорил он из своего теремка. - Вы хотите нас оставить у разбитого корыта? Ведь потеряно столько времени. Мы могли бы нанять кого-то другого. А теперь!... Когда мы больше всего нуждаемся в помощи... Только вздумайте лечь на дно, я с вас сдеру такую компенсацию...
- Ничего вы с нас не сдерете, - отмахнулся Джаич. - Мы ваша единственная надежда и опора. Здорово вам помогла полиция? Советую помнить об этом всякий раз, когда вам вздумается заговорить о деньгах.
Ей-богу, если требуется урезонить нахала, Джаич незаменим.
Фрау Сосланд отхлебнула из своего бокала и сделала попытку завладеть инициативой.
- Время дебатов прошло, - со значительностью в голосе произнесла она. - Сейчас уже нельзя просто сидеть и дожидаться дальнейшего развития событий. Я твердо намерена выяснить, что же, в конце концов, вы намерены предпринять?
- Для начала - ознакомиться с системой сигнализации.
- Пожалуйста. Шрико, покажи им.
- Кстати, - спохватился Джаич. - Вы случайно не знаете, отчего вас так зовут - Шрико. В этом замешаны грузины?
Шрико озадаченно почесал плешь.
- Не думаю. Правда, я был тогда маленьким и однозначно не могу сказать, но мне хочется верить, что Шрико - это переиначенное Жерико.
- Вас бы это больше устроило?
- Да, мне нравится этот художник.
- О'кэй, вернемся к сигнализации.
Джаич все исследовал тщательным образом. На дверях, окнах, фрамугах стояли системы, призванные реагировать на открывание и взлом. Помимо этого, в обеих комнатах были установлены датчики, реагирующие на движение. Для наглядности Шрико включил сигнализацию и предложил Джаичу пошевелиться. Тот приподнял руку. Мгновенно что есть мочи заверещала сирена. Звук был препротивнейшим. Шрико отключил его и снял трубку телефона.
- Нужно успокоить полицию, а то у них тоже со всей этой историей нервы на пределе. Кстати, точно так же срабатывает сигнализация, если открыть форточку или дверь. Включается сирена, и вспыхивает лампочка на пульте в полиции.
- Точнее, должна была бы срабатывать, однако не срабатывает? - уточнил Джаич.
- Совершенно верно.
На одной из висящих на стене икон я заметил следы краски, подошел и прикоснулся к ней рукой. Краска осталась на пальцах.
- Всегда так легко снимается? - поинтересовался я.
- А я вам потому и плачу... Послушайте, вы должны сохранить мне сына. Если вы этого не сделаете, я затаскаю вас по судам, я буду являться к вам во сне, я прокляну вас, и на ваши головы падут десять казней египетских, я... - Она запнулась и вновь принялась хлюпать носом. - Он - единственное близкое мне существо, - добавила она. - Моя кровинушка...
На протяжении разговора фрау Сосланд несколько раз принималась искать на носовом платке чистое место. Наконец-то, она его нашла. Раздались трубные звуки, и тело нашей клиентки начало содрогаться.
Долго стоять посреди поляны и беседовать было не очень-то удобно. Тем более, что рядом появился ротвеллер, которого едва сдерживала на поводке девочка-подросток. Оба наших пса, в особенности такса, мгновенно изошли яростью, и это говорило о том, что пора сматываться.
- Вэл, - сказал Джаич. - Будем считать, что первая информация для размышлений получена.
- Что вы намерены предпринять? - поинтересовалась фрау Сосланд.
- Вообще-то, у меня принцип не посвящать клиентов в детали, но в данном случае, учитывая ваше взвинченное состояние, придется сделать исключение. Мы понаблюдаем за лавкой исподволь. Кто вокруг отирается и так далее. Ну а дальше - время покажет.
Браво, Джаич! Можно подумать, что у нас клиентов, словно собак нерезаных.
- Вы сообщите мне о результатах?
- Мы сообщим сразу же, как только появится результат.
- По какому телефону я вас смогу разыскать?
- К сожалению, там, где мы сейчас остановились, вообще нет телефона. Мы сами вас разыщем, когда в этом возникнет необходимость.
- А если мне нужно будет передать что-то срочное?
- Повоните Горбанюку, ему известно, как с нами связаться... Вас подвезти? - поинтересовался Джаич с тайной надеждой, что этого делать не придется.
- Чтобы я еще раз согласилась на подобную пытку?
- Правильно, - похвалил ее Джаич. - Нужно, чтобы нас как можно меньше видели вместе.
- Ну, что скажешь? - проговорил Джаич, лихо вертя баранку. Мы ехали в район города под названием Шпандау. Там облюбовали себе местечко почти все берлинские антикварщики.
- По-моему, последняя стадия паранои, - отозвался я. - Еще спасибо, что мы оказались в столь дискомфортной ситуации. Были бы мы действительно на БМВ да вдобавок без Саймона, она бы из нас все жилы вытянула.
- Как бы то ни было, тебе не стоило вмешиваться в разговор. Лили поручала тебе слушать, а не языком трепать.
Это был выпад, который я не мог пропустить.
- А тебе не кажется, что наиболее дебильные вопросы задавал все же ты? Сразу принялся подозревать отца Шрико. Причем здесь этот бедолага аптекарь?
- Ну, во-первых, судя по всему, он далеко не бедолага. А, во-вторых, я и не думал его подозревать. Запомни, Крайский: совершенно неважно, о чем конкретно ты говоришь. Главное суметь из любого закоулка разговора, словно из лабиринта, выйти на полезную тебе информацию.
- И что, вышел?
- Пока не знаю, но вполне возможно.
- Какую же информацию ты предполжительно считаешь полезной?
- А вот этого я тебе не скажу.
- Не имеешь права, - запротестовал я. - Ведь я сейчас должен докладываться "голым пистолетам".
- Вот и доложи им обо всем, что ты видел и слышал.
- Я расскажу им, что ты от нас что-то скрываешь.
- Валяй.
- Ну и вонючий же этот твой "Партагаз"! - возмутился я.
- Послушай, Крайский, - сказал Джаич, - ты слишком рано начинаешь раздражаться. Нам ведь вместе еще не один денек коротать.
- В самом деле? А я уж было подумал, что разгадка у тебя в кармане.
Лавка Шрико находилась на тихой тенистой улочке. Машины здесь проезжали редко, пешеходы проходили ненамного чаще, и оставалось загадкой, как в подобном месте можно заниматься торговлей антиквариатом и при этом сводить концы с концами.
От посещения лавки мы воздержались. Лишь послонялись поодаль, а потом нырнули в пивную, которая находилась на противоположной стороне улицы. Выпили по бокалу прохладного темного пива, временами поглядывая на окна лавки, а затем Джаич выпил еще два. Посреди пивной стоял удивительный стол: точь-в-точь биллиардный, только без луз.
- Это для игры в карамболь, - пояснил Джаич.
- А как играть? - удивился я. - Луз-то нет.
- При случае научу, - пообещал он.
Сама пивная была не очень большой: стойка, дюжина столиков, покрытых красной клеенкой, в углу - два игральных автомата. На стене висел телефонный аппарат. Джаич бросил в него тридцать пфенигов и набрал номер Горбанюка.
- У нас есть представительство в Париже? - поинтересовался он без какого бы то ни было вступления.
- Конечно, - почти обиделся тот.
Слов Горбанюка я, разумеется, не мог расслышать, но этот разговор Джаич мне потом пересказал.
- Мне нужно, чтобы ты связался с ними. Пусть просмотрят французские газеты за последние несколько месяцев. Возможно, с парижскими антикварщиками происходило что-то похожее. Проникновение в помещения, бессилие сигнализации, аюрозолевые красители... Если найдут что-нибудь на эту тему, пусть немедленно переведут на русский и пришлют сюда.
- Понятно, - отозвался Горбанюк без малейшего энтузиазма в голосе. - А что если этим займется наше представительство в Марселе?
- А почему не парижское?
- У них там сейчас запарка с подготовкой одного очень крупного и важного для нашей фирмы проекта.
- Хорошо, пусть будет Марсель, - милостиво согласился Джаич и повесил трубку.
Все же я был вынужден признать, что в его действиях начала прослеживаться определенная осмысленность.
Джаич бросил еще один взгляд в окно на дверь лавки, затем, словно решившись на что-то, направился к выходу.
- Пойдем.
- Куда? - поинтересовался я.
- Нанесем визит Шрико.
- Но ведь тогда он свою мамашу заживо слопает.
- Ну и на здоровье. Приятного аппетита.
Мы пересекли улицу, подошли ко входу в лавку, и Джаич решительно потянул дверь на себя. Не тут-то было - она оказалась запертой. Тогда он позвонил.
- Кто это? - послышался голос рядом с моим ухом.
Джаич оттеснил меня в сторону и заговорил в домофон:
- Мы хотели бы осмотреть ваш фарфор. Скоро у моей жены день рождения и...
- Поднимите головы.
- Что? - не понял Джаич.
- Поднимите головы. Оба.
Мы посмотрели вверх и обнаружили объектив видеокамеры, закрепленной на стене дома.
- Я вас никогда раньше не видел, - констатировал голос. Бросьте в почтовый ящик адрес, по которому я смогу вас проконтактировать. Я вам пришлю каталоги. Если вы действительно чем-то заинтересуетесь, позвоните, мы обсудим. Что вы, собственно, хотели бы приобрести?
- Видите ли, моя жена собирает старинный русский фарфор...
Последовало молчание.
- Хорошо, я вышлю каталог, - наконец, проговорил голос.
- Но мы в Берлине проездом, всего лишь один день...
- Больше ничем не могу помочь. - Переговорное устройство отключилось.
Джаич выругался.
- А ты говоришь "хакеры", - возмущенно проговорил он. Затем вытащил ручку, вырвал из блокнота лист бумаги и нацарапал следующее:
"Меня интересует старинный русский фарфор. Постарайтесь на разочаровать меня так, как это сделали антикварщики в Париже. Лео Палермский."
Бросил записку в почтовый ящик, задрал башку, приветственно помахал рукой невидимому Шрико и направился к автомобилю.
Мы славно провели остаток дня.
Сначала я отправился на "Сюксише" штрассе, чтобы отчитаться перед "голыми пистолетами". Дом Курта Трахтенберга находился в самом начале улицы и представлял собой изящное белое строение с мансардой и модерновым фонарем у входа. Снаружи асфальт плавился, а в комнатах была освежающая прохлада. Однако "пистолетов" я застал обнаженными по пояс. Они сидели в гостиной, и каждый что-то ожесточенно строчил на портативном компьютере. Вокруг валялись пустые банки из-под колы и пива, а пепельницы были заполнены окурками сигарет. Они набросились на меня, словно свора легавых на добычу и принялись рвать на куски. С русского на английский переводил Курт. Я отчитался обстоятельнейшим образом. Их интересовало абсолютно все. Любая деталь, мельчайшие подробности. На многое я просто не обратил внимания и теперь пришлось выкручиваться за счет собственного воображения. В углу комнаты я заметил лазерный принтер. Рядом лежали стопки распечатанных страниц на английском, французском и немецком языках. Литературный эксперимент шел полным ходом.
Я подумал о том, что само дело должно бы их разочаровать: какой-то хулиган забирается к антикварщику в лавку и перекрашивает фарфор. Тоже мне сюжет.
Когда проскользнуло упоминание о Париже, Курт и Пью тут же воззрились на Жана Дюруа. Тот отрицательно покачал головой: ни о чем подобном он не слышал.
"Наверное, утка все это с Парижем, - подумал я. - Нехило они, сволочи, здесь устроились."
Завершив отчет, я вернулся домой, принял душ и полежал в чуланчике с томиком Фицджеральда. Джаич в это время без передыху прыгал со скакалкой. Как это у него только сочеталось с "Партагазом"? Когда стемнело, мы отправились на промысел: заняли пост в пивной напротив лавки Шрико. Теперь здесь было довольно людно, и несколько красномордых мужиков с усами и бакенбардами гоняли по столу для карамболя три шара - два черных и один белый. Игра шла на деньги. Практически после каждого удара на специальной маленькой дощечке мелом записывались какие-то цифры.
Джаича тут не задумываясь признали за своего. Имидж плейбоя и в Германии действовал безотказно. Он знал всего лишь несколько слов по-немецки, но обитатели этого заведения имели в своем словаре, очевидно, не намного больше. Мы выпили пива Затем Джаич заказал себе еще и активно включился в игру.
Правила были несложными. Я разобрался в них и без помощи Джаича. Требовалось ударить белым шаром по черному так, чтобы он затем попал по другому черному. За каждое попадание начислялось пять очков, промах - потеря хода. Если белый шар вообще не попадал по черному, то это наказывалось снятием десяти очков. Игра шла до ста. Победитель получал с остальных участников игры по пятьдесят марок.
Сначала Джаич проиграл. Потом, видимо, обрел боевую форму и принялся выколачивать из красномордых их денежки. Время от времени я поглядывал в окно, но на противоположной стороне улицы не ощущалось ни малейшего движения. Джаич разошелся не на шутку. Красномордые оказались азартными игроками, и деньги у них имелись. Они с завидным постоянством лезли на рожон, но результат оставался неизменным. Зато Джаич угощал всех пивом. Те, кто не принимал участия в игре, а только наблюдал,были очень довольны.
Так продолжалось до двенадцати часов, пока пивная не закрылась. Оказавшись на улице, мы с наслаждением вдохнули свежий прохладный воздух. Ночь была тихая.
- Жду дальнейших распоряжений, - проговорил я. - Будем патрулировать вдоль улицы или устроимся где-нибудь в подворотне?
- Черта с два! - отозвался Джаич.
- Что тогда?
- Поедем на улицу "17 июня".
- Это туда, где обитают прелестные амазонки в одних лишь узеньких плавках?
- То, что плавки узкие, я не гарантирую. Это уже твои собственные домыслы.
- А как же работа?
Джаич бросил взгляд на магазин, ничего не ответил и направился к машине.
- Утро вечера мудренее, - произнес он, отворяя дверцу. - И потом ты ведь сам утверждал, что это какие-то сопляки, которые нуждаются лишь в хорошей родительской трепке.
В машине он пересчитал выигрыш.
- Больше тысячи, - с удовлетворением произнес он. - Для начала недурно.
- Игре в карамболь тоже обучают в КГБ?
- Ты говоришь с иронией, а между прочим, это действительно так. И игре в бридж, и в баккару, и даже в гольф. На одной из наших подмосковных баз имеется такая площадка, которой позавидовали бы члены любого западного клуба.
- Бедные красномордые. Они и не подозревают, что их финансовые потери - происки КГБ.
Ну что вам рассказать про улицу "17 июня"? Даже с шириной плавок я попал в самое яблочко.
На следующее утро я имел возможность убедиться в том, что заграничные службы "Гвидона" работают не менее четко и отлажено, нежели штаб-квартира. Не успели мы позавтракать и выбраться из дома, а в почтовом ящике уже находился ответ из Марселя. Это были ксерокопии нескольких газетных статей и переводы их на русский язык, набранные на компьютере.
Действительно, события, аналогичные тем, что происходили сейчас в Берлине, около двух месяцев назад имели место в Париже. "Либерасьон" и "Юкип" сообщали о том, что неизвестные проникают в антикварные лавки, каким-то загадочным образом справляясь со сложными замками и сигнализацией, поливают предметы старины краской из аюрозолевых баллонов и исчезают, не прихватив с собой ни единой вещи. "Фигаро" детально описывала каждый из эпизодов, поместив фотографии владельцев магазинов и смакуя полное бессилие полиции. А "Паризьен" и "Монд", чьи публикации появились через несколько дней, придали захватывающему сюжету еще одну пикантную подробность: трое из тех, чьи фотографии совсем недавно украшали страницы "Фигаро", были чуть позже обнаружены убитыми в их же собственных магазинах. Экспертиза установила, что они были застрелены, стоя на коленях, из чего можно было сделать вывод, что их казнили. Остальные владельцы антикварных лавок в панике побросали свой бизнес и разбежались, постаравшись укрыться как можно более надежно.
Я начал подозревать, что полезная информация, о которой толковал Джаич, как раз и заключалась в брошенной фрау Сосланд фразе о событиях в Париже.
Отбросив последнюю страницу, Джаич тут же потянулся к телефону и набрал номер Горбанюка.
- Мне нужен пистолет, - без обиняков заявил он.
- Я и сам об этом догадался, когда ознакомился с присланными материалами, - отозвался тот. - Часа через полтора ждите почтовое отправление.
- Кстати, читать материалы было вовсе необязательно, проворчал Джаич. - Иногда неведение полезно для здоровья.
Он положил трубку.
- Черт возьми! - не выдержал я. - Мне тоже хотелось бы остаться в неведении.
- Подумаешь, какие-то сопляки, - поиздевался надо мной Джаич. - Поймаем, отберем отмычки и оружие, оттаскаем за уши и... Гудбай, бюби!
- Я считаю, что нам необходимо обратиться за помощью к Лили, - сказал я.
- Ну вот, уже заплакал.
- Послушай, Джаич, я тебе не Горбанюк! Да, заплакал! Мне еще моя жизнь не надоела!
- Немедленно утри сопли, - проворчал Джаич. - Или ты беспрекословно мне подчиняешься и оставляешь свои идиотские советы при себе, или вали отсюда на все четыре стороны.
Неслыханно! В сложившейся ситуации я меньше всего был склонен терпеть его хамство.
- И свалю!
В бешенстве схватил чемодан и принялся запихивать туда свои вещи.
Джаич искоса наблюдал за мной. На губах его появилась язвительная усмешка.
- Один небольшой вопросик. - Он зашелестел упаковкой и отправил в рот порцию жевательной резинки. - Ты хотя бы в общих чертах имеешь представление о том, какие неприятности последуют, если ты бросишь работу вот так, не предупредив руководство "Гвидона" минимум за два месяца?
Темп моих сборов нисколько не уменьшился.
- Разумеется: я потеряю два месячных оклада и какую-либо перспективу в дальнейшем вновь оказаться в штате "Гвидона".
- Ха! - сказал Джаич. - Теперь мне все ясно.
- Что тебе ясно?
- Какая ты, оказывается, шляпа. А еще бухгалтер.
Я был задет за живое.
- Между прочим, я в "Гвидоне" уже не первый год и правила знаю.
- А ты внимательно читал свой новый трудовой договор?
- Не очень... - Я несколько растерялся. - Зато я наизусть помню старый, а они ведь стандартные.
- Стандартные, да не совсем. Там, например, есть вот такой пунктик...
И он без запинки продекламировал девятый пункт моего нового трудового договора.
- Не может быть! - вырвалось у меня.
Он почти бесшумно захихикал, затем пустил жвачный пузырь.
- Когда я поинтересовался у Лили, почему предусмотрены такие крутые меры, она ответила, что знает тебя как облупленного и что с подобным пунктом ей будет как-то спокойнее на душе. Шляпа!
- А ты не берешь меня на арапа?
- Что стоит шляпу взять на арапа, - снова захихикал он. Однако проверить это проще пареной репы: посмотри свой экземпляр договора.
- Но я оставил его дома!
- Тогда решай сам: либо довериться мне, сидеть на месте и не рыпаться, либо вернуться домой, заглянуть в текст договора и впасть в экономическую зависимость от "Гвидона" до конца дней своих.
- Ублюдки! - выругался я.
- Не стоит отчаиваться, - Совершенно не ожидал, что плейбой Джаич способен хихикать, как гомосексуалист. - Мы огребаем не такое уж плохое вознаграждение, и если нам все же суждено откинуть копыта, то хватит не только на гроб с инкрустацией, но и на прощальный салют.
Раздался громкий телефонный звонок.
- Черт! - воскликнул Джаич, косясь на аппарат. - Мало того, что это доисторическое животное с диском, который нужно крутить, оно еще и вопит, как ненормальное.
Я поднял трубку.
- Алло?
Честно говоря, я думал, что это кто-то из "голых пистолетов". Но это снова оказался Горбанюк.
- Давай сюда Джаича! - прохрипел он.
От подобного тона меня бросило в жар, и я мигом передал трубку.
- Только что звонила фрау Сосланд, - сообщил Горбанюк. Она срочно хочет вас видеть.
- А что случилось? - поинтересовался Джаич недовольно.
- Он еще спрашивает! - Горбанюк захлебнулся слюной. Фридриха Бенеке убили!
- Ай-яй-яй! - сказал Джаич. - Когда?
- Вчера вечером, но обнаружили только сегодня утром.
- Кто обнаружил?
- Подробностей я не знаю.
- А кто он такой?
- Кто?!
- Ну, этот Фридрих Бенеке?
- Ах, вы даже этого не знаете?! - Горбанюк не находил слов. - Хорошо, я вас просвещу по старой дружбе. Бенеке - один из торговцев антиквариатом. Здесь, в Берлине!
- Застрелен, стоя на коленях?
- Этого я вам сказать не могу. Но не исключено.
- Хорошо, я позвоню нашей клиентке, - пообещал Джаич. Потом посмотрел в мою сторону и с улыбкой фанатика произнес: Игра начинается. Вернее, ее берлинский раунд.
Мне захотелось продолжить сбор вещей. Да что там вещи - я был готов драпать с пустыми руками. На том свете ведь никакие блага не понадобятся. Не раз мне приходилось наблюдать картину а ля "все во имя денег" и то, каким сумасшествием это выглядит со стороны.
Джаич тем временем уже связался с фрау Сосланд.
- А, господин Палермский! - заверещала та.
- Не понял, - проговорил Джаич.
- За что я вам плачу деньги? - яростно набросилась на него клиентка. - Чтобы вы ловили преступников или запугивали моего сына?
- Не понял, - упрямился бывший капитан КГБ.
- Только не стройте из себя идиота! Я видела вашу фотографию. Вас обоих с задранными мордами. И читала эту дурацкую записку. Если бы не я, вас бы уже давно разыскивала полиция.
- Нам нужно встретиться, - проговорил Джаич.
- Естественно, нам нужно встретиться. Только имейте в виду, что по вашей милости мне пришлось обо всем рассказать сыну, и он категорически настаивает на своем личном присутствии.
- Очень хорошо, - Джаич мигом сделал вид, что как раз этого он и добивался. - Поступим следующим образом: встретимся в вашей лавке ровно через час. Засеките время.
- Почему в лавке? Мы находимся у меня дома.
- А встретиться нужно в лавке. И, пожалуйста, давайте без возражений. Если вы, конечно, не хотите, чтобы ваш сын отправился следом за Фридрихом Бенеке. Я беру на себя ответственность только при условии безоговорочного подчинения.
- В лавке - так в лавке, - тут же согласилась фрау Сосланд. Видимо, она была не на шутку напугана.
Послышался стук в дверь.
- До встречи, - проговорил Джаич, торжественно вручил мне телефонную трубку и отправился в коридор. Я последовал за ним. Это был шофер БМВ с почтовой посылкой в руках. Он с опаской поглядел на Джаича.
- Примите почтовое отправление, - угрюмо проговорил он и протянул посылку куда-то в пустоту. Я оказался с одной стороны от посылки, а Джаич с другой.
- Бьюсь об заклад, это антоновка! - жизнерадостно воскликнул Джаич, принимая коробку и показывая ее мне. - Мотя все-таки тетка что надо! Беспокоится, чтобы в этой Б-гом забытой стране у нас с тобой нашлось что похрумкать.
- Я могу идти? - поинтересовался шофер, переминаясь с ноги на ногу.
- Разумеется. Или ты уже раскатал губу на чаевые? Джаич чаевых не дает.
Шофер удалился. Я поймал себя на том, что горячо завидую ему. Он удалялся в мир, в котором, быть может, и имелись какие-то проблемы, но все же не было антикварных лавок с таинственными посетителями и аюрозолевых красителей. И уж, во всяком случае, его мир не был завален трупами.
Разодрав коробку, Джаич извлек из ее недр пистолет а к нему - три полные обоймы патронов.
- "Макаров", - произнес он с удовлетворением. - Новенький. Из него, наверное, не угробили еще ни одной живой души.
- Лучше бы твоя тетя действительно прислала нам антоновки.
- Между прочим, у меня на самом деле есть тетя Мотя, без болды. Матрена Петровна. Она сейчас, правда, старенькая...
Тут Джаич посмотрел на часы и резко прервал воспоминания.
- Пора на выход, - коротко бросил он.
На сей раз, когда мы позвонили в дверь и, будто по команде, задрали головы, раздался долгожданный лязг замка, и нас впустили в "святая святых".
Лавка Шрико состояла из двух комнат: большой и маленькой. В большой на стенах висели православные иконы, а в многочисленных витринах под стеклом располагался фарфор. Имелась здесь и полка со старинными книгами. Маленькая же комната выполняла функции кабинета: письменный стол, заваленный папками, компьютер, большой металлический шкаф, в углу - машина для измельчения бумаги. Монитор с видом улицы стоял на журнальном столике рядом с телефоном и горой проспектов. Изображение в нем постоянно менялось. В комнату были втиснуты и несколько кресел. Едва кивнув головой фрау Сосланд и пожав руку Шрико, мы расположились напротив них.
- Во-первых, что это за выходка с вашим вчерашним появлением? - с полуоборота завелся Шрико. - Признаться, я вообще не в восторге от этой маминой затеи, а если учесть, какую сумму вы с нее содрали...
- Мы можем расторгнуть договор, - тут же согласился Джаич. - Часть денег, правда, уже истрачена, но по сравнению с общей суммой это сущие пустяки. Честно говоря, я был бы только рад, поскольку дело приобретает такой оборот, что лучше держаться от него подальше.
Лично я был глубоко убежден, что "подальше" - это еще не то слово. Однако, вопреки здравому смыслу, мы продолжали оставаться в самом эпицентре.
Шрико был долговязым малым лет сорока пяти с тонким длинным носом и плешью на макушке. Кисти рук его, необычайно большого размера, сложенные на плеши, создавали нечто вроде крыши теремка. Одет он был в голубую футболку с замысловатым рисунком и хорошо отутюженные серые брюки. Ступни ног также были огромны, на них красовались черные кожаные кроссовки фирмы "Риббок".
Фрау Сосланд на сей раз, видимо, решила пощадить наш вкус и надела легкое летнее платье с оборками цвета спелой вишни. В руке она держала бокал с какой-то освежающей жидкостью. Нам, впрочем, выпить предложено не было.
Итак, события, вроде бы, начали развиваться в нужном мне направлении, но тут Шрико резко дал задний ход.
- Что значит - расторгнуть договор! - возмущенно проговорил он из своего теремка. - Вы хотите нас оставить у разбитого корыта? Ведь потеряно столько времени. Мы могли бы нанять кого-то другого. А теперь!... Когда мы больше всего нуждаемся в помощи... Только вздумайте лечь на дно, я с вас сдеру такую компенсацию...
- Ничего вы с нас не сдерете, - отмахнулся Джаич. - Мы ваша единственная надежда и опора. Здорово вам помогла полиция? Советую помнить об этом всякий раз, когда вам вздумается заговорить о деньгах.
Ей-богу, если требуется урезонить нахала, Джаич незаменим.
Фрау Сосланд отхлебнула из своего бокала и сделала попытку завладеть инициативой.
- Время дебатов прошло, - со значительностью в голосе произнесла она. - Сейчас уже нельзя просто сидеть и дожидаться дальнейшего развития событий. Я твердо намерена выяснить, что же, в конце концов, вы намерены предпринять?
- Для начала - ознакомиться с системой сигнализации.
- Пожалуйста. Шрико, покажи им.
- Кстати, - спохватился Джаич. - Вы случайно не знаете, отчего вас так зовут - Шрико. В этом замешаны грузины?
Шрико озадаченно почесал плешь.
- Не думаю. Правда, я был тогда маленьким и однозначно не могу сказать, но мне хочется верить, что Шрико - это переиначенное Жерико.
- Вас бы это больше устроило?
- Да, мне нравится этот художник.
- О'кэй, вернемся к сигнализации.
Джаич все исследовал тщательным образом. На дверях, окнах, фрамугах стояли системы, призванные реагировать на открывание и взлом. Помимо этого, в обеих комнатах были установлены датчики, реагирующие на движение. Для наглядности Шрико включил сигнализацию и предложил Джаичу пошевелиться. Тот приподнял руку. Мгновенно что есть мочи заверещала сирена. Звук был препротивнейшим. Шрико отключил его и снял трубку телефона.
- Нужно успокоить полицию, а то у них тоже со всей этой историей нервы на пределе. Кстати, точно так же срабатывает сигнализация, если открыть форточку или дверь. Включается сирена, и вспыхивает лампочка на пульте в полиции.
- Точнее, должна была бы срабатывать, однако не срабатывает? - уточнил Джаич.
- Совершенно верно.
На одной из висящих на стене икон я заметил следы краски, подошел и прикоснулся к ней рукой. Краска осталась на пальцах.
- Всегда так легко снимается? - поинтересовался я.