Берг Кэрол. Разоблачение (Рей-Киррах - 2)

   - Гриаллак! - прошипела Валлин. Это было проклятие демонов, очень сильное и лишенное эквивалентов во всех известных мне языках. Оно означало приблизительно следующее: "Ты, скотина, заставляющая меня мечтать о том, чтобы изжевать твою сущность и выплюнуть ее. Если никто не сделает это в ближайшее время, клянусь, я сделаю это сама!" Она коротко взмахнула рукой. - Ты явился туда, куда тебе запрещено входить, иладд! Ты заплатишь за это.
   Меррит побелел и отшатнулся. Прежде чем он успел скрыться, у него за спиной появились три рудея. Он яростно сопротивлялся, но скоро уже лежал на полу лицом вниз и ругался. Один из демонов топтался по его рукам.
   - Надо отхватить оставшиеся, - пробормотал рудей, ставя башмак на пальцы Меррита. - Тогда можно быть уверенным, что он не примется за свои гнусности снова.
   - Стойте! Не надо... - Я ринулся вперед с этим жалким протестом, надеясь помочь ему, но Валлин остановила меня.
   Один из рудеев вытащил из-за пояса у Меррита кожаный мешочек, заглянул в него и передал даме. Пока стражи тащили прочь отбивающегося эззарийца, она вынула из мешочка два предмета: серебряный нож Смотрителя и зеркало Латена.
   Мое лицо пылало. Заморозив меня своим взглядом, Валлин вернула предметы задержавшемуся рудею и отдала ему приказ:
   - Покажи эти предметы друзьям иладда Меррита, а потом уничтожь отвратительные вещи. И проследи, чтобы его как следует наказали.
   Валлин снова пошла по галерее в сторону, противоположную той, куда утащили Меррита. Я остался, где стоял, поворачивая голову то влево, то вправо. Валлин вернулась, схватила меня за руку и потащила за собой.
   - Его предупреждали, Изгнанник. Он знал, что рискует, идя сюда, да еще и с такими вещами. - Неистовая ненависть Валлин к большому эззарийцу была совсем не похожа на те чувства, которые она питала ко мне.
   Когда я в следующий раз увидел Меррита, хромающего по заполненному демонами коридору, его лицо представляло собой один сплошной синяк. Валлин больше не заговаривала о нем, она лишь напомнила мне свой приказ. Я не подошел к нему.
   Я больше не решался выходить за установленные для меня рамки. Не рисковал, не задавал вопросов, ничего не узнавал. Причиной тому была не только трусость. Хотя я гордо объявил сам себе, что наблюдаю жизнь демонов, чтобы понять их, все мои мысли были только о Валлин.
   Я говорил себе, что сбит с толку, что теряю разум в ее присутствии. Но как водные часы наполнялись снова и снова, так и я продолжал расставаться с остатками разума. Хоронил свои страхи в ее смехе, позволял ее красоте и остроумию отвечать на все мои вопросы, прекратив всякие попытки что-либо вспомнить. Моя страсть к ней разрасталась, как грибница в сыром подвале, и никакие упражнения не могли охладить этот пыл. Во сне и наяву я мечтал о ее любви. Я говорил себе, что ее тело не способно чувствовать по-человечески. Демоны никогда не касаются друг друга, даже когда танцуют. Их чувства искажены или вовсе отсутствуют. Она не может оценить вкус вина, она отвергает пищу, которая кажется мне прекрасной, и ест то, от чего я заболеваю. Я хотел научить ее любви, но меня сводила с ума мысль, что мое прикосновение может вызвать у нее не удовольствие, а боль. Я ворочался под одеялом в сумраке своей комнаты, погибая от любви и одиночества. Валлин никогда не говорила о моих поцелуях и о моем явном пристрастии к ней. Она не менялась, оставаясь вечно дразнящей, раздражающей, мучающей, даже если пыталась сочувствовать моим душевным страданиям. Она ни разу не спрашивала о моем имени, хотя эта тайна по-прежнему разделяла нас.
   Я писал в свой дневник всякую чепуху. Мои руки дрожали не останавливаясь. Мое прошлое лежало за стеной, возведенной болью, и больше я не делал попыток заглянуть за эту стену. Я жил ее красотой и не мог думать ни о чем, кроме нее.
   Как-то раз, когда я закончил чтение десяти томов романтических историй, Валлин сказала, что хочет сделать мне подарок. Она не стала спрашивать меня, что я хотел бы получить (прекрасно знала это), а подарила мне коня. Разумеется, животное было иллюзией, в Кир-Вагоноте не было жизни, кроме рей-киррахов и двух пленных представителей рода человеческого. Она хотела ездить со мной по заснеженным просторам за пределами замка. Мне совершенно не нравилась эта идея.
   Я еще раньше пришел к заключению, что кроме демонов реальностью в Кир-Вагоноте является погода. Единственной переменой погоды были периоды, когда ветер дул особенно сильно и становился особенно пронизывающим. Демоны очень страдали от холода, их не спасали ни толстые стены, ни пушистые меха. Порывы ветра даже выдували отдельные искры из их свечения, когда они выходили на улицу. Но Валлин не обращала внимания на холод, она охотно принимала любой вызов.
   Однако не только погода заставляла меня содрогаться при мысли о прогулке за воротами замка. Я еще не совсем забыл свой сон. К тому же там была еще одна опасность, кроме мороза и сна. Повсюду рыскали гастеи, совершенно безумные гастеи.
   Когда мы выезжали на третью или четвертую прогулку через ворота с шакалами, невеи-стражники преградили нам путь. Хеддон, невей с широкой физиономией, заспорил с Валлин:
   - Шайка гастеев напала на мастерскую рудеев, моя госпожа. Они разбили формы, растоптали инструменты. Рудеев Каарата уничтожили, предварительно жестоко замучив. Денас запретил кому-либо покидать замок, пока он не поймает разбойников.
   - Он наверняка не имел в виду меня. Свечение Хеддона нервно мигнуло.
   - Моя госпожа, он приказал, чтобы именно вас не выпускали ни в коем случае. Безумцы повсюду.
   - А если я откажусь повиноваться?
   - Меня накажут за то, что я не удержал вас.
   - Но ты не сможешь меня удержать, Хеддон. - Произнеся эти слова, она издала звук, похожий на стон любви и одновременно на змеиное шипение. До этого момента я не представлял, насколько сильна Валлин. На один краткий миг тучи замерли на небе, порыв ветра завернуло в ту сторону, откуда он пришел, казалось, земля и небо готовы уйти внутрь себя. Свечение замка померкло, когда из-под физической оболочки Валлин пробился ее собственный свет и вышел из тела. Некоторое время две формы находились рядом, перетекая друг в друга и в сотни других образов. Это длилось всего миг. Я окаменел, глядя на это чудо.
   Стражник низко поклонился:
   - Конечно не смогу, моя госпожа. Я могу только просить.
   - Скажи Денасу, что я пригрозила тебе худшим наказанием, чем обещал он. Мне необходимо выехать и немного развеяться.
   - Да, моя госпожа. Но прошу вас, соблюдайте осторожность. Безумцы не различают, кто перед ними. Я слышал, что уже поговаривают о возвращении темных времен.
   - Спасибо за предупреждение, Хеддон. - И мы выехали за ворота.
   Обычно во время прогулок Валлин болтала без умолку, ее воодушевляла любая деятельность, тогда как меня пожирал дикий, животный страх. Она заставляла своего жеребца взбираться на холмы, а потом с гиканьем гнала его вниз, сбивая с веток снежные шапки. Но в этот день она почти ничего не говорила, двигаясь без цели, кружась на одном месте, объезжая холмы, вместо того чтобы брать их штурмом. На наши плащи и волосы оседал туман, его капельки тут же замерзали прозрачными бусинками. Я надеялся, что мы все-таки не заблудимся в серо-синих тучах, опустившихся, как казалось, до самой земли.
   - Как гастеи могут убивать своих родственников? - заговорил я, стараясь разогреть онемевшие мышцы. - Я думал, что такое невозможно.
   Валлин смотрела прямо перед собой, гордо вскинув голову:
   - Эти гастеи нездоровы, они обожают заключать кого-нибудь из нас в телесную оболочку и убивать тело, не позволяя выйти из него. Только когда тело погибает, они увозят его подальше, в горы, и там выпускают жертву. Те, кто был долго заключен в мертвом теле, забывают все, что они умели, все, чего достигли. Они не могут найти дорогу обратно, и для них наступают темные времена.
   Я нервно заерзал, подумав о зеркале Латена, которым Меррит удерживал демонов в телах, убивая их... Я тоже много раз проделывал это. Нездоровы. Да. Наверное, мы тоже.
   Прошло около часа, и я уловил в воздухе вонь демонов, густой душный запах, от которого все во мне восстало. В замке Денаса я уже забыл о подобных ощущениях.
   - Валлин...
   Она подняла руку, призывая меня к молчанию, потом указала на лысый склон, закрытый тучами. Огромный темно-серый клубок облаков разрастался у нас на глазах. Из темного пятна доносились звериные крики, заглушаемые раскатами грома, яростными воплями и стонами, - бешеные псы почуяли свежую кровь.
   Мое тело узнавало то, что я видел и слышал. Ведь я сотни раз видел и слышал подобное в прежней жизни. Мои мышцы напряглись, чувства обострились, кинувшись на поиски мелидды, которая могла бы напитать их. Битва демонов шла в центре бурана, не такая, как на учебной арене, а настоящая кровавая битва. Из туч появлялись чудовищные формы: стая огромных шакалов с окровавленными клыками, похожие на обезьян твари с шестью руками, гигантская кошка со змеей вместо хвоста, - и среди всего этого хаоса, едва заметный в тумане, парил дракон с кожаными крыльями.
   - Хиссад хвид зар! - При этих словах золотистый огонь метнулся на черных тварей. - Убирайтесь отсюда! Прочь, в свои подземелья, или обратитесь в прах! - Денас... дракон... великолепный и могущественный. Он никогда не принимал этого обличья на учебной арене.
   Вопли становились все громче и яростнее. Шакалы рвали кожаные крылья. Кошка шипела, отовсюду неслись звуки боли и безумной злобы. Темные тучи сомкнулись, заслонив от нас сцену. Мои кости ныли от звуков, поводья выпали из ослабевших рук. Я потянулся вперед, чтобы поднять их, и так и замер, словно грива коня могла меня защитить. Потом фонтан тьмы устремился в небеса и обрушился вниз, на покрытую снегами землю. В следующий миг я ощутил взрыв боли, мир содрогнулся, освободив клубок темной силы. Смерть демона, многократно усиленная.
   Валлин сидела спокойно и прямо. Наблюдала. Ждала.
   Тьма медленно разошлась в стороны, оставив провал, похожий на разверстую могилу. Я пытался отдышаться и избавиться от мерзкого привкуса во рту, оставшегося после взрыва, и тут зазвучала песня. Песнь скорби, песнь воинов об их потере, такой глубины и силы, что с ней не могла сравниться ни одна известная мне траурная песня. Звуки достигли апогея и начали затихать, с последним звуком исчез и последний сгусток тьмы, даже ветер на мгновение затих, словно выражая свое сочувствие. Пятеро приглушенно светящихся рей-киррахов с усталыми, покрытыми шрамами лицами спускались к нам по склону. Их вел Денас. Когда они поравнялись с нами, Денас придержал своего коня, пропуская вперед своих воинов. Он лишь мельком взглянул на Валлин, после чего пристально посмотрел на меня. Его взгляд полыхал ненавистью, мне показалось, что он сейчас скажет что-то, но он просто дождался, пока проедет его отряд, потом тронул поводья своего неживого коня и двинулся вслед за воинами к замку.
   - Они потеряли товарища? - Я тут же пожалел о своем вопросе. Мое любопытство как-то оскорбляло горе Денаса.
   - Нет, - ответила Валлин. Следующий порыв ветра поднял вокруг нее снежное облачко, она вздрогнула и развернула коня, направляя его к замку. Он пел по гастеям.
   На сорок первый день моего пребывания в замке - приблизительно сорок первый, ночи и дни не отличались друг от друга, поэтому я мог пропустить что-нибудь или добавить, - она взяла меня с собой в темный город на горизонте. Я был удивлен. Я знал, что в Кир-Вагоноте были другие замки. Например, у Радита, предполагаемого вождя для "великого дела", была своя крепость. Но меня никогда не брали ни туда, ни в мастерские рудеев, которые находились в низких длинных домах, почти полностью погребенных под снегом. И я был рад этому, потому что черно-серебристый кошмар продолжал жить в снегах за замороженным замком, где-то рядом с безумными гастеями.
   Я пытался избежать путешествия.
   - Я нашел новую книгу о горах, - начал я. - Клянусь, она закончена и от начала до конца связная и логичная. - Я уже знал, что многие книги выглядят очень странно, словно конец одной книги попадал в середину другой. - К тому же мы не закончили вашу поэму. Если вы хотите придать ей необходимое звучание, придется поработать еще.
   - Но ты ни разу не видел города, а рудеи так трудились над ним. Это самое большое доказательство того, что мы покончили с темными временами.
   Я не мог отказать ей, поэтому взял плащ и перчатки, и мы поехали через ажурный мост в снежную пустыню.
   - Расскажите мне о темных временах. - Я хотел отвлечься от тех ужасов, которые ждали меня в воющем ветре, и от своей ненормальной любви к демону. Эти "темные времена" очень часто упоминались, но никогда не обсуждались невеями.
   - Это было после того, как похитили Кир-Наваррин. Когда мы оказались в Кир-Вагоноте, - ответила она, заставляя своего коня идти в ногу с моим, мы не могли вспомнить свои имена и свои формы, не могли найти то, что нам было нужно... не могли чувствовать... не могли видеть. И не было ничего, кроме этого. - Она обвела рукой мрачный пейзаж. - Долго. Очень долго. Хотя мы прекрасно все помним, говорить об этом тяжело.
   Ее лицо приобрело новое выражение, как дерево приобретает новую форму под умелыми руками. На какой-то миг ее серебристое сияние залило черты лица молодой женщины, придав им иную красоту - старше, печальнее, величественнее. Меррит ошибся. Ее настоящее лицо не чудовищно, мне казалось, что сейчас я вижу именно его. Я тут же забыл, что она ответила мне, как забыл и все другие вопросы.
   Демоны путешествовали особым способом, и мы очень скоро оказались на вымощенных кирпичами мостовых между рядами домов и лавок, храмов, садов и дворцов, парков, фонтанов, бань и прекрасных колоннад, совершенно пустых. Город был настоящим произведением искусства, памятником разуму, отражающим высокий вкус цивилизованного народа. Он был сравним с Загадом. Но в окна и двери влетали стайки снежинок, ветер наметал сугробы на улицах и площадях и снежные шапки на бесполезных вывесках. Тьма окутывала широкие улицы и прекрасные здания. Здесь царила тишина.
   - Это настоящее чудо. Почему здесь никто не живет?
   - Некоторые пытались. - Она провела рукой по бортику фонтана, выложенного в форме цветка. Замерзшие струи воды висели над чашей. - Но мы не умеем делать так, как нужно. Мы не знаем, что с этим делать.
   Мы обследовали даже самые дальние уголки города, проезжая по пустынным улицам мимо садов со скульптурами, которым позавидовали бы даже кувайцы. Мы спешились и обошли широкие площади, заходя в огромные пустые храмы, чьи своды терялись в высоте, - им так не хватало солнца, бьющего через стрельчатые окна. Я преодолел две сотни ступеней, ведущих на колокольню, гадая, почему же ступени вытерты в середине, словно по ним поднимались тысячи раз, хотя Валлин утверждала, что в городе никто не жил с момента его появления. Оказавшись наверху, я потянул за веревки - колокол зазвучал, звук поплыл, рождая эхо. Мне вспомнилось мое первое впечатление от этого города - чумной город. Я положил руки на края колокола, заставив его умолкнуть.
   - Спускайся, Изгнанник! Скажи мне, подходящее ли место для себя я нашла? - прокричала снизу Валлин, и я тут же побежал вниз. Она стояла на спине льва на площади перед колокольней. - Ты же читал мне об этом животном? - Она зарычала, подняв руки, чтобы заслониться от ветра. Потом спрыгнула со своего возвышения, я поймал ее и засмеялся вместе с ней, пряча лицо в гриву золотистых волос. Я затерялся в этом золотом потоке. Затерялся. Хотел затеряться.
   - Я могу научить. - Мой голос дрогнул, когда я прижал ее к груди, она, вне всякого сомнения, понимала мои желания. - Позвольте мне попытаться.
   - Ты забыл. Ты пришел сюда учиться, а не учить. Мне пора обратно в замок. Не задерживайся. - Ее физическая оболочка растаяла, какой-то миг я сжимал в объятиях только свет демона. Огонь... слава... Во мне бурлила такая страсть и такая сила, что я мог бы свернуть горы... но только один миг, один удар сердца... и она ушла.
   - Валлин! - крикнул я в отчаянии, не зная, смогу ли еще раз вдохнуть, не ощущая того, что только что испытал.
   Но, как это бывает со всеми глупцами, уверенными, что их жизнь прервется без нее, мое сердце снова забилось. Легкие снова наполнились воздухом. Ветер рвал полы плаща. Я медленно побрел обратно к рыночной площади, нашел лошадь, иллюзию, которая вернет меня обратно в замок. Ее лошадь исчезла, хотя нигде не было видно следов копыт. Моя страсть была сильнее страха перед пустынными землями. Я забрался в седло и некоторое время неподвижно сидел, глядя перед собой, руки дрожали своей трусливой дрожью. Лошадь шагнула в лабиринт улиц, я не обратил внимания, какое направление она выбрала.
   Все, что я должен сделать, - сказать ей свое имя. Разумеется, от этого она не полюбит меня, если она вообще способна любить. Мне бы лучше выяснить это, прежде чем объясняться ей в любви. Хотя я и не надеюсь на ответное чувство. Но узнать ее ближе... передать ей частицу своей жизни... позволить ее музыке заполнить мою пустоту... как я узнаю, возможно ли это, если я прячу часть себя? Я не мог поверить, что она мечтает причинить мне зло. Если я назову свое имя, какой вред это принесет? А какие возможности... Одна мысль о них заставляет умолкнуть разум и все опасения и тревоги.
   Но я тут же обругал себя за слабость: "Сентиментальный идиот. Обломок кораблекрушения. Ты под властью заклятия!" Конечно, так оно и было. Шла какая-то игра, в результате которой я должен сдаться и отдать все, что с такой страстью защищал. И если я паду... Я вцепился в волосы дрожащими пальцами, словно так мог оживить погибшие мысли в своей голове. Когда-то у меня было так много силы А что если это просто еще одна битва? Меррит меня предупреждал. Я не видел настоящего лица Валлин. Она не человек.
   Еще час спора с самим собой, и лошадь вынесла меня из пустынного города. Когда я осознал, что не вижу впереди замка Денаса, комок страха поднялся к горлу, прервав поток слов. Я тут же представил себе рыщущих в темноте гастеев. Пустяки, сказал я себе. Все, что тебе нужно, - объехать город вокруг и найти ту точку, с которой видно замок. И потом ехать прямо на него. Я взял себя в руки, заставил коня двигаться чуть быстрее и начал объезжать город слева. Через каждые сто шагов останавливался и всматривался в горизонт.
   Остановившись третий раз, я увидел башню. Не замок Денаса, в котором было десять башен, соединенных крышами и переходами, а одинокий каменный перст, возвышающийся над грядой невысоких холмов. Разрушенные старые стены, которые я заметил только благодаря небольшому просвету в тучах. Ничего интересного... если не считать того, что это место не принадлежало Кир-Вагоноту. Оно принадлежало Эззарии. Лысый, обдуваемый всеми ветрами холм. Мое убежище. Один из тех образов, который я сохранил в памяти.
   Забыв о собственных страхах, я двинулся через буран, подгоняя своего лишенного жизни коня. Сгорая от нетерпения разгадать загадку, я даже не моргал, опасаясь, что башня исчезнет в облаках. Мой конь по брюхо увязал в снегу. Щеки и нос у меня онемели, брови покрылись инеем, когда я наконец спешился рядом с башней. Я минутку постоял неподвижно, закрыв глаза, приводя в порядок мысли, готовясь перестроить зрение, чтобы понять, не наваждение ли это. Но это было излишне. Здесь не было следов демонов.
   В два прыжка я оказался у двери. Она давно прогнила и выпала наружу, открыв вход в круглую комнату. Черный закопченный очаг в центре разбитого пола. Медный котел и дрова рядом с ним. Ложе из сухих сосновых лап, этих деревьев я никогда не видел в Кир-Вагоноте. Я провел рукой перед глазами, чтобы яснее видеть и точнее воспринимать. Когда я только подносил руку к лицу, я уже знал, что это за место.
   - Айф, - с надеждой выдохнул я, подставляя свое трепещущее сердце ледяному ветру, - ты здесь? - Молчание царило в башне, такая глубокая тишина, что мои слова показались мне криком. Ветер дергал меня за плащ, словно привлекая к себе внимание, но я весь обратился в слух, надеясь услышать за воем бури голос.
   - Смотритель? Это не сон?
   Я откинул голову и засмеялся, как никогда еще не смеялся:
   - Сон, конечно сон. Никакими знаниями это невозможно объяснить, и если я увижу Ворота, то буду думать, что это самый прекрасный сон в моей жизни.
   Я услышал ее ответный смех. Усталый, нервный смех. Смех, в котором звучали гордость и сила Воздух заблестел среди теней, засветился серым, принимая форму прямоугольника в полтора человеческих роста. А за серым свечением, похожим на марево в жаркий день в пустыне, вспыхнул такой яркий золотисто-зеленый свет, что я с трудом смотрел на него. Волнение и страстное желание толкнули меня вперед, я уже был готов шагнуть через Ворота, когда до меня донесся слабый крик откуда-то снаружи, из снежной пустыни.
   - Изгнанник!
   Я разрывался пополам. Уйти от Валлин, разорвать узы, связывающие меня с этим странным и пугающим местом...
   Эта мысль была невыносима. И не только она. Пока я стоял, укрытый силой Айфа, ее заклинанием, стены в моей голове рухнули, жизнь хлынула потоком, давая имена моим потерянным сокровищам. Александр, Блез, Эван, благословенная верная Фиона - и смысл моим пустым словам. Что содержится в утерянном фрагменте мозаики? Что заставило моих предков уничтожить самих себя и изгнать этих сияющих духов в льды и снега? Есть ли средство сохранить цельность моего ребенка и Блеза? Туман, душивший мой разум, рассеялся, мир передо мной был ясен и прочен. Те обрывки знаний, которые у меня оказались, несмотря на мой больной ум, теперь приобрели новую форму и новое значение. А вместе с памятью пришла боль. Что ждет меня в моем мире? Ничего. Никто. Ледяной ветер гулял вокруг меня.
   "Поспеши, Смотритель... Мое время подходит к концу. Я обещала старику. Только один час".
   - Мой добрый Айф... я не могу... - Мне тяжело дались эти слова. Я с трудом заставил себя не поддаться соблазну. - ...Еще рано. Я вернусь, когда узнаю больше.
   "Рано! Но ты сказал... Ты обезумел?"
   - Уже нет, Айф. Ты излечила меня. Но мое дело здесь еще не закончено Скажи старику, что Кир-Вагонот совсем не то, что он представляет. Здесь есть лед, снег и темнота, но среди этого ужаса они создают красоту. А круги те же, о которых он говорил. Грубые гастеи, создающие форму рудеи, такие талантливые, что могут воссоздать эту башню за считанные минуты, и невеи... Я не смогу описать их великолепие и их силу. Скажи ему... - еще один кусочек мозаики встал на место, кусочек правды, так легко появившийся из тумана моей жизни в Кир-Вагоноте, словно я все это время занимался исследованиями и изучением, - скажи ему, что они так же лишены цельности, как и мы.
   "Я скажу".
   - Я выживу, Айф. Здесь еще один человек. Смотритель, проигравший битву несколько сотен лет назад. Разве не чудо? Он...
   - Изгнанник! Где ты? - На этот раз ближе. Пора уходить из башни.
   - Я должен идти.
   "Ты уверен, Смотритель?"
   - Я ни в чем не уверен. Но ответы здесь, я найду их, если смогу. Здесь и еще в одном месте, в Кир-Наваррине. Ты сможешь удерживать Ворота и дальше?
   "Не сомневайся. Никогда не сомневайся Я буду держать их, пока ты снова не ступишь на зеленую землю".
   Самый упрямый и верный Айф.
   - Я вернусь и принесу ответы.
   "Вернись и принеси себя, и мои обязанности будут выполнены".
   Она оставила Ворота еще на несколько секунд, словно на случай, если я передумаю. Но выбор был сделан. Я закрыл глаза, чтобы не видеть золотисто-зеленый край, и двинулся навстречу завывающему ветру.
   ГЛАВА 28
   И настал день, когда Валдис стал взрослым. Он возложил крепкую руку на плечо своего смертного отца, и Вердон улыбнулся и отошел в сторону. Валдис отнял у бога меч, лишив его силы. Но отнятый меч и силу он не оставил себе, а положил к ногам смертной половины своего отца.
   - Ты доказал всем людям, что бескорыстен и могуч, ты достоин быть настоящим правителем. Это по праву принадлежит тебе.
   Это история Вердона и Валдиса, так она была рассказана первым эззарийцам, когда они пришли в леса.
   Валлин не видела, как я вышел из башни. Я принял меры. Я съехал вниз по противоположной стороне холма и петлял между заснеженных холмов, пока не уехал так далеко, как только осмелился. Было небезопасно сильно удаляться от знакомого мне пути, но башня была моим убежищем, моим возможным выходом отсюда. Никто не должен знать об этом месте. Я держал в голове местоположение башни, отыскивая путь к городу. Ничто не должно выдать мои вновь появившиеся цели, ничто не должно помешать мне пролить свет на нашу историю Облегченно вздохнув, я повернулся к городу лицом, и, когда я увидел скачущую мне навстречу Валлин, точнее, ее серебристое свечение, я едва не забыл все, что только недавно вспомнил.
   - Где ты был, Изгнанник? - На ее лице было написано беспокойство, она взяла меня за руки. Как ошейник сдавливает шею раба, так ее прикосновение начало душить мои вновь обретенные цели. - Я подумала, что ты заблудился или сбежал. Ты мой гость, а гость не должен надолго оставаться без защиты хозяина.
   Я изо всех сил цеплялся за свою свободу, обещая себе, что не отдам ее больше красоте и страсти и тем заклятиям, которые она может наложить на меня. У меня есть жена, ребенок, обязанности, которые не допустят подобного отношения.
   - Я просто катался, - ответил я. - Размышлял. Мне очень сложно связно мыслить с тех пор, как я побывал у гастеев.
   - Гастеи здесь повсюду... - Она умолкла и посмотрела на мои руки, потом взглянула мне в лицо. Ее брови удивленно приподнялись, но она не стала объяснять, что ее изумило. - Они ненавидят твой род и попытаются утащить тебя в подземелья при первой же возможности. Они не забыли.