Берг Кэрол. Разоблачение (Рей-Киррах - 2)

   Я почти расстроился, когда на восьмой вечер услышал топот копыт. Но мысль об Александре и том свете жизни, который он всегда нес с собой, согрела мою замерзшую кровь. Чем ближе звучали копыта, тем сильнее я желал покончить со всеми размышлениями и узнать, зачем он ищет меня.
   ГЛАВА 9
   Я сидел на вершине холма, возвышающегося в центре ряда колонн, и наблюдал, как всадники разбивают лагерь под ивами у ручья. Костры, разведенные на склоне холма, все время заслоняли их темные тени, слышались голоса устраивающихся на ночь солдат. Всадников было больше десятка. Но я и не думал, что наследный принц Империи Дерзи станет путешествовать в одиночестве.
   Полная луна поднялась уже совсем высоко, когда я услышал звук шагов, приближающихся к вершине холма. Шаги одного человека. И этот человек молчал, тень от колонн закрывала его лицо, но я узнал его: худощавый, высокий, быстрый, сильный и опасный, как шенгар. Чтобы принц принял в себя Повелителя Демонов, некий келидец использовал особое заклятие. Иногда, со временем все чаще, он превращался в зверя, горного льва. И едва не погиб от этого. Келидец и его сообщники очень удачно подобрали заклятие. Хотя принц уже давно избавился от него, он и сейчас чем-то походил на огромную горную кошку. Вот он замер, чтобы разглядеть длинный ряд парных колонн или чтобы учуять меня. Он был не из тех, кто колеблется. Не из тех, кто испугался бы таинственных теней, не из тех, кто ощутил бы трепет перед странной постройкой. Он стоял в свете луны, и я ясно видел блестящий клинок. Это меня удивило.
   - Кого ты думал найти, идя по следу гирбеста, мой повелитель?
   Я встал так, чтобы он мог видеть мой силуэт на фоне восходящей луны, и широко раскинул руки.
   - Предусмотрительность - самое трудное в жизни королей или самое болезненное? - продолжал я.
   - Полагаю, есть вещи посложнее и побольнее предусмотрительности, хотя и ею нельзя пренебрегать.
   Он подошел ближе, но не стал заходить за колонны, а шагнул в сторону, заставив меня развернуться к нему, так что лунный свет осветил мое лицо. Я не ожидал от него таких предосторожностей.
   - Ты один?
   - Разумеется. Я не привел с собой толпы жаждущих мести эззарийцев и не взял ни одного демона.
   - Ну да, конечно. - Он засмеялся и убрал в ножны меч, но его смех не был таким беззаботным и радостным, как прежде. В нем, как и в его движениях, чувствовалась настороженность.
   Он подошел ближе, вступив под колонны, и, когда был уже в нескольких шагах от меня, я опустился на одно колено.
   - Большая честь и радость видеть тебя снова, мой господин. - Я еще не успел поблагодарить его за возвращение Эззарии. И я не знал, с чего начать, к тому же я не был уверен, захочет ли он выслушивать мои благодарности. Мы были обязаны друг другу столь многим, что не было нужды произносить слова.
   Он положил руку мне на плечо и заставил встать, теперь его улыбка выглядела совсем как раньше.
   - Клянусь рогами Друйи, ты выглядишь так, словно твоя жизнь такой же обломок кораблекрушения, как и моя! Я-то думал, что, когда мы увидимся в следующий раз, мы уже не будем выглядеть как принц, чудом избежавший топора палача, и бывший раб, только что освободившийся от власти самого гордого и сумасбродного хозяина в Империи.
   Александр всегда был наблюдателен, а его суждения о себе самом и окружающем мире отличались исключительной точностью. Однако неприятно, когда человек, лишенный мелидды, может с легкостью читать по твоему лицу. Я не собирался рассказывать ему о своих неприятностях, но посмотрел на него в лунном свете и увидел, что его внешний вид полностью соответствует сказанному. Он и впрямь походил на человека, чудом избежавшего смерти и давно не высыпавшегося.
   - Не вижу ни крови, ни отрубленных конечностей, - заявил я. - Все могло бы быть хуже. - После восьми дней отшельничества я и сам верил в это.
   Принц качнул головой:
   - Давай пройдемся. Мне нужно размяться. Завтра я еду в Кувайю. Александр редко сидел на одном месте. Он вышел из пятна лунного света и шагнул в тень колоннады. Повисло тяжкое молчание, я не понимал, что его беспокоит.
   - Надеюсь, госпожа чувствует себя хорошо.
   - Эта дракониха? Упрямится, как обычно. В последний раз, когда я ее видел, она разбила три лампы и едва не подожгла комнату. Потому что я отказался выслушать ее гениальный план по передаче части земель в безвозмездное пользование бедным фермерам. До этого я шесть недель провел в седле, все это время ни разу не спал с женщиной, а только участвовал в каких-то бессмысленных спорах и обсуждениях, а она приветствует меня болтовней об "использовании пустых земель" и о том, как "бедные смогут накормить себя и других, тогда как богатые помещики совершенно не думают об этом".
   - Похоже, что план неплохой.
   - Этот проклятый план всем хорош... лучше не бывает. - Александр негромко рассмеялся. - Она исключительная женщина, лучшая в Империи. Я ей так и сказал, но она занята всеми этими урожаями, когда я так давно ее не видел. В Загаде уже поговаривают, что я беру себе другую жену, поскольку за два года мы так и не породили наследника. Но я за это время не спал с ней и трех раз. Лидия говорит, что с тем же успехом она могла бы забеременеть от ветра.
   Я ничего не ответил.
   - А что твоя королева... вы устроили ваши дела?
   - Я не смог...
   - Ах да, вы же застенчивые эззарийцы. Можешь закрыть лицо, если не хочешь, чтобы я прочитал на нем правду. Судя по всему, дело обернулось не так, как ты ожидал.
   Мы дошли до следующей колонны. Он снова умолк, но я решил не затягивать разговор:
   - Почему ты звал меня, мой господин? Я очень рад тебя видеть, но сомневаюсь, что ты всего лишь хотел обсудить со мной семейные проблемы... даже если они не дают тебе покоя.
   Он остановился и пронзительно посмотрел на меня. Непосвященный человек мог бы решить, что этот янтарный взгляд принадлежит Смотрителю.
   - Мне было необходимо увидеть и выслушать тебя. Решить. Понять, правда ли то, что я помню, или это просто сон из моей нетрезвой юности. Выяснить, не ошибся ли я.
   Между колоннами пронесся порыв ветра.
   - И что же ты видишь?
   - Ты тот, кого я знал. А это означает, что я не найду простого решения своей проблемы.
   - Объясни.
   Он снова зашагал вперед.
   - Когда мы прогнали келидца, я решил, что теперь жизнь вернется в обычное русло. Что у меня будет время успокоиться и понять то, что мне необходимо понять... чтобы я был готов, когда придет мое время. Но на моего отца повлияло, сильно повлияло происшедшее два года назад. То, как его одурачил Каставан. То, что мы оказались в шаге от гибели. У него больше нет сил править. Ладно, я уже не ребенок. Я умею притворяться, когда это необходимо, и сдерживать свой болтливый язык. И никто не перечит мне, когда я заявляю, что "мой отец велел вам" или "Император приказал". И до недавнего времени все было прекрасно. Я ездил по всей Империи и видел, что все действительно считают меня голосом моего отца, как и было объявлено при помазании.
   Он шагал все быстрее.
   - Но некоторое время назад все дворяне в Империи словно почуяли, что отец уже не так силен. Они начали ссориться друг с другом, посягать на соседские земли, оспаривать границы владений, существующие с незапамятных времен, нарушать торговые сделки, вовлекая партнеров в усобные войны, они крадут друг у друга лошадей и детей, надеясь получить выкуп. Глупые стычки. Бессмысленное кровопролитие. Каждая ссора кончается чьей-нибудь смертью. Можно подумать, что мы вернулись на пять столетий назад. На прошлом летнем Дар-Хегеде трое дворян погибли на дуэлях, а один вел себя так возмутительно, что я вынужден был прогнать его. А на зимний Дар-Хегед пять семейств вовсе отказались приехать.
   Значит, это вес Империи давил на его широкие плечи и угнетал его радостный дух.
   - Получается, они больше не позволяют Империи то есть тебе, вершить их дела.
   - Только когда я являюсь с солдатами и с оружием. Мне приходится разводить их в разные стороны и заставлять говорить друг с другом, чтобы стала очевидна вся их глупость. Иногда они пытаются не слушать, и мне приходится их заставлять. - Александр замер и привалился спиной к одному из каменных столбов. - С этим я могу справиться. Большинство из них резко умнеет, когда выясняется, что я не прочь пролить немного крови. Их, или своей, или чьей-нибудь еще. Некоторых волнений трудно избежать в создавшейся ситуации: незримый Император, молодой наследник. Если все не станет еще хуже, если я смогу передвигаться по стране так же быстро, как и прежде, я буду держать происходящее под контролем...
   - И что тебя беспокоит?
   - Есть кое-что еще. - Он посмотрел мне в глаза. - Скажи мне, Сейонн, что ты знаешь об Айворе Лукаше?
   - Ничего. А что это такое? - Звучание слов походило на какой-то из диалектов Манганара.
   - Что-то вроде Меча Света, так мне говорили. - Он снова заметался между колоннами. - Тот, кто называет себя этим именем, и его последователи, они как заноза в пальце. Он присвоил себе право исправлять несправедливость, делить зерно между бедными и богатыми, он хочет отнять власть у дерзийских хегедов и отдать его местным правителям, изменить те законы, которые ему не нравятся... освободить рабов. Советники моего отца вопят, чтобы я уничтожил его. Негодяя, как и следовало ожидать, поддерживают многие из народа. Но долгое время я не обращал на него внимания. Его цели почти не отличались от моих, и он пользовался мягкими методами. Я не видел проблемы в нескольких украденных овцах, в горстке освобожденных узников или паре насмерть оскорбленных помещиков. Что бы вы с моей женой ни думали обо мне, я вовсе не хочу, чтобы люди умирали от голода. Но в последние месяцы ситуация вышла из-под контроля. Он грабит повозки, везущие налоги. Поджигает дома. Похищает моих дворян. Нападает на купеческие караваны. На дорогах неспокойно. - Принц остановился на вершине следующего холма, как раз перед последней парой колонн в северной части Дазет-Хомола. Луна осветила его гневное лицо. - Этого я не допущу!
   Дерзийцы страшно гордились своими дорогами и развитой торговлей, их купцы добирались до самых дальних уголков Империи, скорее из тщеславия, а не в погоне за прибылью.
   Принц продолжал свой рассказ:
   - И похоже, что он знает больные места Империи. Каждый раз, когда во время очередного хегеда я разрешаю какую-нибудь проблему, появляется этот Айвор Лукаш и начинает все сначала. Я знаю, что есть болезни, которые необходимо лечить, постоянно чувствую на себе твой укоряющий взгляд, но как я могу убедить Совет в том, что все в порядке, когда мирные торговцы и путешественники боятся тронуться с места? Я не смогу сделать ничего полезного, если Империя и дальше будет погружаться в хаос.
   - Правда, что Карн'Хегет и Базрания потеряны?
   - Три провинции, включая Карн'Хегет и половину Базрании, точнее, их бароны заявили, что они больше не являются частью Империи. Их поля сожгли. Их караваны разграбили. Торговцы обходят стороной эти земли, поскольку боятся разбойников. Если я не покончу с этим Айвором, мне придется вернуть эти провинции силой. Начать войну против собственного народа. Гражданскую войну. А в тех землях живут одни из самых старых и уважаемых семейств, которые союзничали с нашим Домом не одно столетие. Если я не сохраню их...
   Я ничего не понимал. Александр знал, что я никогда не возражал против господства дерзийцев.
   - Но почему ты пришел ко мне? Подобные дела вне...
   - Потому что я думал, что это ты!
   Мороз прошел у меня по коже, хотя веющий между колонн ветер еще не остыл после знойного дня. Я начал было протестовать, но принц поднял руку:
   - Послушай, как описывают Айвора Лукаша освобожденные им заключенные и другие свидетели. Он чуть выше среднего роста, стройный, но очень сильный человек, он движется быстрее молнии. У него длинные черные прямые волосы, золотисто-красная кожа, глубоко посаженные черные глаза. Его меч мелькает повсюду. Он видит то, что еще только должно произойти. Слышит биение сердца, знает горести бедных и разбирается в людях. Он берет справедливо и дает щедро. Он моментально исчезает с глаз и перемещается на огромные расстояния с немыслимой скоростью, словно у него есть крылья.
   - Клянусь...
   - Теперь ты знаешь, почему я пришел. Чтобы понять. - Он снова замотал головой. Золотая серьга и золотые нити в косе блеснули в свете луны. - Я надеялся, что это неправда Хотя это было бы проще всего. Если бы он оказался тобой, я убедил бы тебя не делать так, потому что не верю, что ты хочешь моей гибели. Но если это не ты, тогда...
   - Мой принц! Опасность! Шпионы! - Три черные тени сбежали с холма, сверкнули мечи. Дерзийские воины. Двое встали между Александром и мной, а третий швырнул меня на землю и тяжело вдавил ногой в песок. Я развернул голову, как раз чтобы увидеть, как те двое кидают кого-то к ногам принца. Это эззариец, мой господин. Нашли за холмом. Мы наткнулись на него, когда он выпустил стрелу в этом направлении. Мы думаем, это один из проклятых бунтовщиков. Пленник сплюнул на землю:
   - Если бы я целилась в него, можете быть уверены, я бы попала. И считала бы, что не зря прожила жизнь, если пролила кровь этого дерзийца.
   Я стал биться головой о песок и начал изрыгать такие цветистые проклятия, что все разом умолкли. Ну как мир может быть таким нелепым? Это была Фиона.
   - Они выбрали женщину... эту девчонку... присматривать за тобой? Следить, словно ты прислужник в Храме Атоса, о котором все знают, что он не в состоянии вытереть себе зад без посторонней помощи? Не могу поверить.
   Возмущение Александра, как всегда, было неистово и угрожающе. Я счел разумным не напоминать ему о только что высказанных в мой адрес подозрениях. Которые, без сомнения, окрепли бы, если бы мне не удалось сдержать свой язык и объяснить, что Фиона представляет угрозу только для меня одного. Я рассказал ему, что среди эззарийцев многие не доверяют мне, что я совершил несколько ошибок, сражаясь с демонами, и что мне вообще запретили сражаться. Я рассказал достаточно, чтобы ему стало ясно, почему я понятия не имел о присутствии здесь Фионы и зачем она притащилась вслед за мной на это свидание.
   - Тебе не следует беспокоиться.
   С тем же успехом я мог бы успокоить шенгара куском пирога. Похоже, его темперамент нисколько не изменился. Он метался вокруг лагерного костра, словно собираясь разорвать на куски моих невидимых соотечественников, осмелившихся заявить, что я недостоин биться с демонами.
   - Они вообще видели, кто ты? Они знают, что ты сделал в моей душе, как ты несколько дней дрался с Повелителем Демонов, так что из тебя едва не вытекла вся кровь? Клянусь Атосом... я сам им расскажу! - Он остановился и уставился на Фиону, лежавшую возле огня со связанными ногами и руками. Или мне просто повесить девчонку и убрать ее с твоего пути? Ты скажешь, что ее сожрал шенгар.
   - Нет, мой господин. Эта история никому не понравится. Хотя я ценю великодушное предложение. - Я сдержал усмешку. Его ярость была просто великолепна.
   - Она уже должна быть мертва. Совари выпорет того, кто не застрелил покушавшегося на меня убийцу.
   - Она не собиралась убивать тебя. При всех ее недостатках Фиона чрезвычайно правдива - Она заявила, что целилась в кролика, и двое солдат отправились искать доказательства. И они найдут их, не потому, что ее стрела была так точна, а потому, что однажды целый кувайский город был сожжен, когда кто-то из жителей выстрелил в дерзийского принца. Я не хотел, чтобы подобное произошло с Эззарией. - Заставь ее поклясться, и ее можно будет отпустить. Я ручаюсь за нее. Прошу тебя, мой господин.
   - Лучше бы ты не просил. Не теперь, когда я знаю, как эти твои соотечественники с тобой обошлись - Александр в последний раз гневно сверкнул глазами и ушел, заявив, что должен узнать, почему его люди где-то копаются.
   Когда он отошел достаточно далеко, Фиона сердито заговорила:
   - Как ты смеешь выгораживать меня перед этим варваром!
   - Забавно, что дерзийцы называют варварами нас. - Я присел на корточки рядом с ней и ослабил веревки, впившиеся в ее тонкие запястья. Она не стала использовать мелидду, чтобы облегчить свое положение. - Все, что он сказал, - правда. Тебе повезло, что за твою глупость они не распороли тебе живот и не подвесили на дерево на собственных внутренностях. Возможно, потому, что в округе нет ни одного достаточно высокого дерева, а на низкое вешать неинтересно.
   - И ты называешь его другом и при этом говоришь "мой господин"! Ты мне омерзителен.
   - Если ты продолжаешь подслушивать не предназначенные для твоих ушей разговоры, я бы посоветовал тебе быть внимательнее и слушать лучше. Ты сможешь кое-что понять. В мире есть вещи, о которых ни ты, ни твои наставники ничего не знаете.
   - Одна из них то, как эззариец унижается перед дерзийцем.
   - Ты ничего не знаешь об унижении, Фиона. И ты ничего не знаешь об уважении. Я советовал бы тебе иногда выказывать его. Принц не причинит тебе вреда... потому что я просил его об этом. Но его люди могут неверно понять то, что произошло. Из-за твоего ребячества под угрозой окажется вся Эззария. О чем вообще ты думала?
   - Лучше тебе просить его убить меня, теперь мне точно есть что рассказать Совету, чтобы тебя признали сумасшедшим.
   - Сумасшедшим? Так вот в чем тебя обвинили! - Александр вышел к костру.
   Я проклял себя и Фиону за бездумную болтовню. Принц бросил на землю перед Фионой большого кролика, из горла которого торчала стрела. Она покосилась на меня, и я понадеялся, что ей хватит ума ничего не сказать. Не очень-то просто сохранять иллюзию, когда приходится вести беседу. Я верил слову Александра, но не его темпераменту. Во всяком случае, не в таком взбудораженном состоянии.
   - Я, как и все безумцы, заявил, что совершенно нормален.
   Александр кивнул одному из своих солдат, чтобы он разрезал веревки Фионы, но я махнул рукой, чтобы он ушел, и разрезал их сам. Эззарийцы стараются избегать прикосновения других людей. Я сунул ей в руки несуществующего кролика, и она убрала его подальше, в тень. Лишь бы никто не решил рассмотреть его поближе. Моих способностей не хватит на то, чтобы позволить сварить и съесть иллюзию.
   Получив свободу, Фиона сделала попытку уйти, но выяснилось, что принц решительно против. Он схватил ее за руку и снова усадил на землю:
   - Если ты хоть пальцем шевельнешь, я с тебя шкуру спущу! Не думай, что, если Сейонн вступился за тебя, я стану терпеть твою наглость. Сиди так, чтобы я тебя видел. Ты, конечно, можешь попробовать бежать с помощью вашей магии, но имей в виду, что у меня крепкие руки, быстрые ноги и гнусный характер.
   Я не стал ему говорить, что она не ушла бы далеко. Настолько далеко, чтобы потерять из виду меня.
   - Ты ведь не все мне рассказал, да? - поинтересовался принц, когда мы сидели у костра, уже отдав должное вину, жареным куропаткам, финикам, инжиру и лепешкам. Его люди отошли от нас на почтительное расстояние, некоторые завернулись в одеяла и улеглись спать, другие ходили дозором под полной луной.
   - Не все.
   Он вздохнул и растянулся на земле.
   - Да и с чего бы? Если ты не делал этого, когда был рабом, конечно, ты не станешь делать этого, став свободным. - Он перевернулся на бок, подперев голову рукой. - Но зато теперь мне легче просить тебя о том, о чем я собирался просить, когда нас так внезапно прервали. Если твоему народу больше нет от тебя пользы, может, ты захочешь принять мое предложение.
   - Какое?
   - Я хочу, чтобы ты помог мне разобраться с этим Айвором Лукашем.
   - Несмотря на то что ты о нем думаешь, он не эззариец. - Я чувствовал, как в темноте Фиона сверлит меня взглядом. - Мы так не поступаем. Врачевать болезни души и тела - да. Но вмешиваться в дела внешнего мира, проливать кровь, похищать людей и все, о чем ты упоминал, - это считается у нас признаком испорченности и нечистоты. Помнишь, как меня все считали мертвым, за то что я был рабом? Те люди, которые отказались за это от меня, откажутся и от него, как бы благородны ни были его устремления. Эззарийцы сражаются не одну сотню лет, но не в таких битвах.
   - Но он маг. В этом нет сомнений.
   - Он просто ловкий и умный разбойник.
   - Но это говорят...
   - ...те, кто хочет верить в него. Те, кто молится, чтобы его обещания исполнились. Они так же заговорят и о тебе, когда ты сделаешь то, что тебе предназначено.
   Александр снова перекатился на спину и засмеялся. На этот раз его смех звучал почти радостно.
   - Ах, свет Атоса! Если бы в Империи был хотя бы еще один человек, который так верит в меня! Лидия утверждает, что я самый большой упрямец из тех, кто когда-либо бывал в песках Азахстана, но тебе я и в подметки не гожусь! Ты все еще быстро бегаешь?
   - Я поддерживаю форму.
   - Когда мы соревновались в последний раз, я всего две недели как стал подниматься после удара копья.
   - Ага, а меня шестнадцать лет морили голодом в дерзийском плену.
   - Я успею обежать эти развалины, пока ты будешь поднимать с земли свои старые эззарианские кости!
   - Позвольте не согласиться с вами, ваше высочество.
   Фиона, наверное, решила, что мы спятили оба. Александр скинул башмаки и запустил ими в нее, и мы помчались. Сначала на юг вдоль ряда колонн, потом вверх по холму, вниз, между колонн... Его длинные грациозные прыжки ни в чем не уступали моим легким и быстрым движениям. Мы вместе начали бег у южного края и завершили его, голова к голове, у северного. Потом мы развернулись и побежали в лагерь. Я без сил шлепнулся на землю, Александр упал рядом:
   - Свет Атоса! Я слишком много времени провел в седле.
   - Рад снова видеть тебя, мой господин. И слышать твои жалкие оправдания.
   Он захохотал, шлепнул меня по спине и пошел в разбитую для него палатку.
   Я же, не глядя на потрясенную Фиону, завернулся в расстеленное для меня одеяло и моментально уснул, спокойно и крепко первый раз за последние три месяца.
   ГЛАВА 10
   Узкая, затянутая туманом долина была отличным укрытием для бандитов. На берегу бурной реки стояли четыре жалкие лачуги, с одной стороны их прикрывали деревья, с другой - склон холма. Попасть сюда можно было по идущей по горам тропе, которая прекрасно просматривалась, а сама долина терялась среди множества ей подобных в Кувайских холмах. Правда, был еще один путь, трудный и опасный, идущий с севера в глубь скалистых гор, но, чтобы пройти по нему, в провожатые нужно было брать орла. Сверху же долину закрывали от посторонних глаз нависающие утесы и клочья тумана. От любых глаз, но не от глаз волшебника, которого с детства учили видеть то, что скрыто от других.
   - Не больше двадцати, - прошептал я Александру, который лежал рядом со мной на камне и всматривался в темноту. - Пятеро лучников у входа в долину, три слева и два справа. Вместе с теми, что стоят снаружи, будет восемь. Те шестеро, что приехали, еще не спешились, они стоят в северной части долины. Трое всадников ранены. - В воздухе чувствовался запах крови и боли. - Двое вышли из дома им навстречу. Они...
   Я хотел сказать, что один из встречающих был тем кого мы искали. Айвор Лукаш, Меч Света, глава бунтовщиков. Но я не смог бы объяснить, почему я в этом уверен, разве что потому, что от его присутствия веяло силой. Хотя я не ощущал его обычными чувствами. Возможно, опыт предыдущих битв? Или надежда? Нужно было подождать. Пусть надежда оправдается. В сражениях с демонами внешние проявления некоторых вещей и твое ожидание их редко оказывались правдой. Но сейчас речь шла об обычных людях, - возможно, и обычным человеческим инстинктам можно доверять.
   - В южной части, под деревьями, есть еще какой-то человек, отдыхает. Во втором доме могут оказаться спящие. Два дома поменьше пусты.
   - Ничего себе! Я бы брал тебя с собой во все походы, - прошептал принц. - Мы бы их за месяц разгромили.
   - Мой господин, ты обещал.
   - Да, да. Я здесь, чтобы поговорить. Не проливать кровь. Ты точно не поедешь дальше с нами?
   - Точно. Я не могу. - Меня ждали другие битвы, а вмешательство в подобные дела лишь осложнило бы мое положение.
   Пока мы ехали на восток, тщательно обсудили все детали. Через некоторое время встретились с более крупным отрядом дерзийцев: пятьдесят человек ждали нас у подножия холмов. Один из заключенных рассказал, что Айвор Лукаш прячется в Кувайских холмах. Место необычное, далеко от больших городов, среди людей, больше знакомых с искусством пения, чем с ремеслом войны.
   Я заранее сказал принцу, что тот, кто освобождает рабов и восстанавливает справедливость, не может быть моим врагом. Я никогда не подниму меч и не пролью кровь такого человека. Но согласился помочь Александру разобраться с теми, кто мешал ему воплощать в жизнь его устремления. Мне верилось, что он особый правитель, правитель, которого еще не знала история, призванный принести в мир порядок и справедливость. Он пообещал мне, что начнет с переговоров.
   Фиона всю дорогу была мрачнее тучи. Александр приказал привязать ее руки к седлу и поручил одному из солдат держать поводья лошади. Не знаю, поняла ли она, как сильно ее оскорбили, ведь в Дерзи только особо опасным преступникам или самым презренным негодяям не позволяли править собственной лошадью. Но она, без сомнения, заметила презрительные взгляды солдат и их насмешки по поводу ее мужской одежды. Она легко могла бы развязать путы с помощью мелидды, но не делала этого. Мелидда предназначалась для войны с демонами. Исходящего от нее холода хватило бы заморозить даже джунгли Трида.
   После первого дня пути я попросил Александра позволить девушке ехать рядом с нами и освободить ее от общества грубых солдат.