Страница:
Он даже считал, что столица государства непременно должна быть портовым городом. Возможно, сказывалась любовь к Петру. Он вообще историю России прекрасно знал и тут же прекращал разговор, если кто-либо в его присутствии позволял себе дилетантски рассуждать о прошлом государства.
Иногда выдвигают такой аргумент: Сталина раздражала ленинградская оппозиция. Но это не совсем верно, таких же оппозиционных группировок хватало ему и в Москве… Столь же несерьезно и утверждение, что давняя неприязнь Сталина к Ленинграду связана с Кировым. Знаю, что смерть Кирова, вернее убийство его ближайшего соратника, Сталина очень задела. Не знаю, красит ли это Кирова или нет, но, судя по всем выступлениям Сергея Мироновича, он был одним из преданнейших Сталину людей. Достаточно почитать его выступления на партийном съезде, да и на других форумах.
В какой-то мере я неплохо знал обстановку, сложившуюся после войны в Ленинграде, так как оказался в городе еще до снятия блокады. У нас в академии бывал и не раз выступал перед нами Кузнецов. Мы, слушатели, считали руководителя Ленинграда очень грамотным, энергичным и коммуникабельным человеком. Знаю, что его действия импонировали и горожанам. Обвинения в его адрес абсолютно несостоятельны. Возможно, и он, и другие ленинградские товарищи хотели, чтобы права Ленинграда соответствовали тому потенциалу, которым город обладал. Но это вполне естественно. Союзные партийные структуры, насколько понимаю, препятствовали экономическому развитию Ленинграда, не считаясь с мнением горкома. Фактически крупный промышленный, научный и культурный центр мирового значения номенклатура пыталась свести к провинциальному городу. А любые действия ленинградских руководителей подавались Сталину с определенным политическим привкусом: вот, мол, Ленинградский комитет стремится стать еще одной столицей. Думаю, Сталина это настораживало.
На деле же, повторяю, никакого противопоставления Центру там не было — партийная верхушка просто оттесняла Вознесенского и крупнейшую партийную организацию, которая его поддерживала.
В феврале сорок девятого на заседании Политбюро ЦК ВКП(б) было принято постановление «Об антипартийных действиях члена ЦК ВКП(б) товарища Кузнецова А. А. и кандидатов в члены ЦК ВКП(б) тт. Родионова М. И. и Попкова П. С.», в котором говорилось, что их «противогосударственные действия явились следствием нездорового, небольшевистского уклона, выражающегося в демагогическом заигрывании с Ленинградской организацией, охаивании ЦК ВКП(б), в попытках представить себя в качестве особых защитников Ленинграда, в попытках создать средостение между ЦК ВКП(б) и Ленинградской организацией и отдалить таким образом Ленинградскую организацию от ЦК ВКП(б)».
Этим же постановлением Политбюро Кузнецов, Попков и Родионов были сняты со своих постов, а через несколько дней с группой работников ЦК в Ленинград выехал Маленков. Вначале он провел объединенное заседание бюро обкома и горкома, на котором добивался признания в организации «враждебной антипартийной группировки», а затем, на следующий день, объединенный пленум. Все проходило в «лучших традициях» политических процессов 30-х годов: несусветные обвинения, угрозы, покаяния. Позднее к этому «делу» подключили МГБ во главе с Абакумовым…
Ведомство Абакумова играло лишь вспомогательную роль: арестовали по подозрению в связях с английской разведкой Капустина и «выбили» соответствующие признания. Впрочем, судя по известным документам, шпионаж в пользу Великобритании МГБ интересовал мало, в основном допросы велись на темы, связанные с «антипартийной группой». Как всегда, подозрения в шпионаже были лишь поводом к аресту.
13 августа 1949 года в кабинете Маленкова без санкции прокурора (не удосужились сделать даже это!) были арестованы Кузнецов, Попков, Родионов, Лазутин, Соловьев. Еще раньше освобождается с поста председателя Госплана СССР Вознесенский.
Любопытно, на мой взгляд, проследить дальнейшую хронологию событий. 9 сентября Шкирятов представляет Политбюро решение КПК: «Предлагаем исключить Н. А. Вознесенского из членов ЦК ВКП(б) и привлечь его к судебной ответственности». Затем — заседание Политбюро, Пленум ЦК… 27 октября Хрущев и Маленков вздохнут, наконец, свободно: первый претендент на пост главы правительства арестован.
Спустя десятилетия после расстрела Вознесенского и его товарищей Комитет партийного контроля при ЦК КПСС признает:
Подобные процессы над обвиняемыми, проходившими по «Ленинградскому делу», состоялись позднее еще в нескольких городах. Среди расстрелянных — сестра и брат Вознесенского, большая группа партийных и советских работников.
Всех «ленинградцев» реабилитировали лишь в апреле 1954 года. В том же году расстреляют и Абакумова и «его сообщников, которые попрали социалистическую законность». А вдохновитель преступления товарищ Маленков, как и прежде, будет благополучно пребывать в кресле главы правительства.
В феврале пятьдесят шестого на XX съезде КПСС Хрущев назовет организатором «Ленинградского дела» Л. П. Берия. Никаких доказательств того, естественно, не представит, что, впрочем, не помешает даже в наши дни приписывать моему отцу и это преступление. В лучшем случае историки ссылаются на… выступление самого Хрущева. А что же вышедший сухим из воды Маленков?
Так было и тогда. Предполагалось, что массовые репрессии в Грузии смогут дискредитировать моего отца, после чего, естественно, его можно будет «убрать».
И на XX съезде КПСС, и в своих воспоминаниях, опубликованных на Западе, Хрущев говорил о произволе Сталина, о своей же роли в организации «Мингрельского дела» в силу вполне понятных причин умолчал. Точно так же ушел он от ответственности и за самое активное участие в организации небезызвестного «Дела врачей».
Из воспоминаний Н. С. Хрущева:
Первое сообщение об аресте «врачей-вредителей» передал 13 января 1953 года ТАСС:
Не знаю, какой разговор состоялся у отца тогда с Серго Орджоникидзе) но когда тот узнал, что произошло, пообещал помочь. По его просьбе в Тбилиси приехали два замечательных врача — Этингер и Раппопорт. Пробыли Яков Гиляриевич Этингер и его коллега у нас почти две недели, позднее еще около двух месяцев меня долечивали местные врачи. Но жизнью я, безусловно, обязан Этингеру, известному профессору-кардиологу, и Раппопорту. И отец, и мать, вполне понятно) всю жизнь вспоминали этих московских врачей с огромной благодарностью.
Часто бывал у нас в доме профессор Виноградов. Лечащим врачом он не был, но мы с удовольствием общались с этим интересным человеком. Уже после того, как отец прикрыл «Дело врачей», Виноградов и профессор Егоров, руководивший IV управлением Минздрава, рассказывали у нас дома за столом, что в действительности тогда произошло.
— Вы знаете, — говорил профессор Виноградов, — я старый человек, и конечно же физически выдержать все это сил уже не было. Мне пришлось давать им показания, но я давал их только на тех людей, которые умерли еще до моего ареста. Хотя понимал, что могут репрессировать их семьи. Но что оставалось делать? Утешаюсь лишь тем, что таким образом нанес меньше вреда.
Говорили, естественно, и о Этингере, и об остальных врачах, ставших жертвами произвола.
А началось «Дело врачей» действительно с писем Конева и Лидии Тимашук.
Из официальных источников:
Лидия Тимашук. Родилась в 1898 году в Брест-Литовске. В 1918-м поступила на медицинский факультет Самарского университета. С 1926 года — врач Лечебно-санитарного управления Кремля, где проработала до выхода на пенсию в 1964 году. В январе 1953-го Указом Президиума Верховного Совета СССР награждена орденом Ленина «за помощь, оказанную правительству в деле разоблачения врачей-убийц». В апреле того же пятьдесят третьего Указ о награждении Тимашук отменен. Скончалась в 1983 году в возрасте 85 лет.
Рассказывают, до конца жизни Лидия Феодосьевна была обижена на то, как с ней обошлись. Правда, вместо отобранного ордена уже через год ей вручат другой — Трудового Красного Знамени, который, надо полагать, заведующая электрокардиографическим кабинетом Кремлевской больницы действительно заслужила. Но обида останется, потому что имя ее войдет в сознание миллионов людей как символ человеческой подлости. В последнее время появилось немало публикаций, где врач Тимашук представлена как невинная жертва обстоятельств. Но это скорее полуправда, потому что, отправляя письмо генерал-лейтенанту Власику (не Сталину!), Лидия Феодосьевна не могла не догадываться, чем это может обернуться для известных врачей. Достаточно взглянуть на фотографию, запечатлевшую счастливый миг награждения Тимашук, и все сомнения по поводу душевных терзаний отпадают сами собой: это был действительно звездный час доселе никому не известного сотрудника «Кремлевки».
Улыбнется фортуна и такому же неизвестному Михаилу Рюмину, подполковнику, следователю следственной части по особо важным делам МГБ СССР. Как и его патрон Абакумов, он будет активно участвовать в допросах профессора Этингера, арестованного еще в ноябре 1950 года. Спустя несколько месяцев арестуют и самого шефа МГБ. Поводом послужит донос подполковника Рюмина. Как водится, в ЦК от «сигнала» не отмахнулись и о письме было доложено Сталину.
Трудно поверить, что рядовой следователь мог пойти на столь дерзкий шаг, вне всяких сомнений, сама идея «разоблачения» Абакумова рождалась на Старой площади. Ну а Рюмина просто использовали. Правда, обижаться бдительному следователю особо не приходилось — вскоре Рюмин стал полковником, начальником Следственной части по особо важным делам МГБ СССР, а затем и заместителем самого товарища Игнатьева — новоиспеченного главы МГБ. Карьера Рюмина завершится вместе с «Делом врачей», к которому он приложил руку. Рюмина арестуют после прихода отца в МВД. 4 апреля 1953 года по радио несколько раз будут читать сообщение МВД СССР:
Видимо, те люди, о которых говорил Булганин, и сделали все для того, чтобы страна забыла, кто повинен в репрессиях против известных советских ученых-медиков и кто поставил в «Деле врачей» последнюю точку. Как всегда, и тогда, в пятидесятые, партийная верхушка и Берия оказались по разные стороны баррикад. Этого новому министру внутренних дел тоже никогда не простят…
Из выступления члена Президиума ЦК КПСС, первого заместителя Председателя Совета Министров СССР, министра обороны СССР П. А. Булганина на июльском (1953 года) Пленуме ЦК КПСС:
17 апреля 1953 года мой отец направил записку в Президиум ЦК КПСС с предложением освободить из-под стражи маршала артиллерии Н. Д. Яковлева и остальных людей, проходивших по этому делу, как арестованных без всяких на то оснований. В мае было прекращено уголовное дело за отсутствием состава преступления и в отношении наркома А. И. Шахурина, командующего ВВС А. А. Новикова и других товарищей. Несколько лет назад партийные органы вынуждены были наконец признать роль Берия в освобождении всех этих людей официально — соответствующие документы опубликованы.
10 апреля, как известно, Президиум ЦК КПСС отменил свои же постановления по «Мингрельскому делу». Так что с приходом отца в объединенное Министерство внутренних дел весной пятьдесят третьего действительно было сделано немало. Ему просто не позволили завершить массовую реабилитацию людей, пострадавших в ходе предвоенных и послевоенных репрессий.
И еще один вопрос. Не раз приходилось читать, что мой отец на протяжении всей жизни отличался крайним антисемитизмом, но вместе с тем, как утверждают западные источники, он во время войны создал вместе с Михоэлсом Еврейский антифашистский комитет для установления связей с международными еврейскими организациями. Например, известный французский историк Николя Верт считает:
Иногда выдвигают такой аргумент: Сталина раздражала ленинградская оппозиция. Но это не совсем верно, таких же оппозиционных группировок хватало ему и в Москве… Столь же несерьезно и утверждение, что давняя неприязнь Сталина к Ленинграду связана с Кировым. Знаю, что смерть Кирова, вернее убийство его ближайшего соратника, Сталина очень задела. Не знаю, красит ли это Кирова или нет, но, судя по всем выступлениям Сергея Мироновича, он был одним из преданнейших Сталину людей. Достаточно почитать его выступления на партийном съезде, да и на других форумах.
В какой-то мере я неплохо знал обстановку, сложившуюся после войны в Ленинграде, так как оказался в городе еще до снятия блокады. У нас в академии бывал и не раз выступал перед нами Кузнецов. Мы, слушатели, считали руководителя Ленинграда очень грамотным, энергичным и коммуникабельным человеком. Знаю, что его действия импонировали и горожанам. Обвинения в его адрес абсолютно несостоятельны. Возможно, и он, и другие ленинградские товарищи хотели, чтобы права Ленинграда соответствовали тому потенциалу, которым город обладал. Но это вполне естественно. Союзные партийные структуры, насколько понимаю, препятствовали экономическому развитию Ленинграда, не считаясь с мнением горкома. Фактически крупный промышленный, научный и культурный центр мирового значения номенклатура пыталась свести к провинциальному городу. А любые действия ленинградских руководителей подавались Сталину с определенным политическим привкусом: вот, мол, Ленинградский комитет стремится стать еще одной столицей. Думаю, Сталина это настораживало.
На деле же, повторяю, никакого противопоставления Центру там не было — партийная верхушка просто оттесняла Вознесенского и крупнейшую партийную организацию, которая его поддерживала.
В феврале сорок девятого на заседании Политбюро ЦК ВКП(б) было принято постановление «Об антипартийных действиях члена ЦК ВКП(б) товарища Кузнецова А. А. и кандидатов в члены ЦК ВКП(б) тт. Родионова М. И. и Попкова П. С.», в котором говорилось, что их «противогосударственные действия явились следствием нездорового, небольшевистского уклона, выражающегося в демагогическом заигрывании с Ленинградской организацией, охаивании ЦК ВКП(б), в попытках представить себя в качестве особых защитников Ленинграда, в попытках создать средостение между ЦК ВКП(б) и Ленинградской организацией и отдалить таким образом Ленинградскую организацию от ЦК ВКП(б)».
Этим же постановлением Политбюро Кузнецов, Попков и Родионов были сняты со своих постов, а через несколько дней с группой работников ЦК в Ленинград выехал Маленков. Вначале он провел объединенное заседание бюро обкома и горкома, на котором добивался признания в организации «враждебной антипартийной группировки», а затем, на следующий день, объединенный пленум. Все проходило в «лучших традициях» политических процессов 30-х годов: несусветные обвинения, угрозы, покаяния. Позднее к этому «делу» подключили МГБ во главе с Абакумовым…
Ведомство Абакумова играло лишь вспомогательную роль: арестовали по подозрению в связях с английской разведкой Капустина и «выбили» соответствующие признания. Впрочем, судя по известным документам, шпионаж в пользу Великобритании МГБ интересовал мало, в основном допросы велись на темы, связанные с «антипартийной группой». Как всегда, подозрения в шпионаже были лишь поводом к аресту.
13 августа 1949 года в кабинете Маленкова без санкции прокурора (не удосужились сделать даже это!) были арестованы Кузнецов, Попков, Родионов, Лазутин, Соловьев. Еще раньше освобождается с поста председателя Госплана СССР Вознесенский.
Любопытно, на мой взгляд, проследить дальнейшую хронологию событий. 9 сентября Шкирятов представляет Политбюро решение КПК: «Предлагаем исключить Н. А. Вознесенского из членов ЦК ВКП(б) и привлечь его к судебной ответственности». Затем — заседание Политбюро, Пленум ЦК… 27 октября Хрущев и Маленков вздохнут, наконец, свободно: первый претендент на пост главы правительства арестован.
Спустя десятилетия после расстрела Вознесенского и его товарищей Комитет партийного контроля при ЦК КПСС признает:
«С целью получения вымышленных показаний о существовании в Ленинграде антипартийной группы Г. М. Маленков лично руководил ходом следствия по делу и приписал в допросах непосредственное участие. Ко всем арестованным применялись незаконные методы следствия, мучительные пытки, побои и истязания. Для создания видимости о существовании в Ленинграде антипартийной группировки по указанию Г. М. Маленкова были произведены массовые аресты… Более года арестованных готовили к суду, подвергали грубым издевательствам, зверским истязаниям, угрожали расправиться с семьями, помещали в карцер и т. д. Психологическая обработка обвиняемых усилилась накануне и в ходе самого судебного разбирательства. Подсудимых заставляли учить наизусть протоколы допросов и не отклоняться от заранее составленного сценария судебного фарса. Их обманывали, уверяя, что признания „во враждебной деятельности“ важны и нужны для партии, которой необходимо преподать соответствующий урок на примере разоблачения вражеской группы, убеждали, что каким бы ни был приговор, его никогда не приведут в исполнение… Вопрос о физическом уничтожении Н. А. Вознесенского, А. А. Кузнецова, М. И. Родионова, П. С. Попкова, Я. Ф. Капустина, П. Г. Лазутина был предрешен задолго до судебного процесса».Приговор огласили в час ночи, в два никого из осужденных уже не было в живых…
Подобные процессы над обвиняемыми, проходившими по «Ленинградскому делу», состоялись позднее еще в нескольких городах. Среди расстрелянных — сестра и брат Вознесенского, большая группа партийных и советских работников.
Всех «ленинградцев» реабилитировали лишь в апреле 1954 года. В том же году расстреляют и Абакумова и «его сообщников, которые попрали социалистическую законность». А вдохновитель преступления товарищ Маленков, как и прежде, будет благополучно пребывать в кресле главы правительства.
В феврале пятьдесят шестого на XX съезде КПСС Хрущев назовет организатором «Ленинградского дела» Л. П. Берия. Никаких доказательств того, естественно, не представит, что, впрочем, не помешает даже в наши дни приписывать моему отцу и это преступление. В лучшем случае историки ссылаются на… выступление самого Хрущева. А что же вышедший сухим из воды Маленков?
«Вопрос о преступной роли Г. М. Маленкова в организации так называемого „Ленинградского дела“ был поставлен после июньского (1957 г.) Пленума ЦК КПСС. Однако Г. М. Маленков, заметая следы преступлений, почти полностью уничтожил документы, относящиеся к „Ленинградскому делу“. Бывший заведующий секретариатом Г. М. Маленкова — А. М. Петроковский сообщил в КПК при ЦК КПСС, что в 1957 г. он произвел опись документов, изъятых из сейфа арестованного помощника Г. М. Маленкова — Д. Н. Суханова… Во время заседаний июньского (1957 г.) Пленума ЦК КПСС Г. М. Маленков несколько раз просматривал документы, хранившиеся в сейфе Д. Н. Суханова, многие брал с собой, а после того, как был выведен из состава ЦК КПСС, не вернул материалы из папки „Ленинградское дело“, заявив, что уничтожил их как личные документы. Г. М. Маленков на заседании КПК при ЦК КПСС подтвердил, что уничтожил эти документы…Отца даже умудрились обвинить в организации еще одного крупного «дела» — так называемого Мингрельского. Пострадали тогда десятки тысяч грузин — людей совершенно невиновных. ЦК принял в ноябре 1951 года резолюцию о существовании в Грузии мингрельской националистической организации, готовившей свержение Советской власти в республике. Абсурд, конечно. Никакой контрреволюционной организации в Мингрелии не было. «Мингрельское дело», как признается незадолго до смерти Хрущев, было направлено против отца. Правда, Никита Сергеевич обвиняет в его организации единственного человека — Сталина, но это не совсем так. Партийная верхушка, включая, естественно, самого Хрущева, пыталась таким образом устранить Берия руками Сталина. Неправда, что диктаторы порой не поддаются влиянию. Во всяком случае, есть немало примеров, что Сталин шел на уступки своему ближайшему окружению.
Институт марксизма-ленинизма при ЦК КПСС Комитет партийного контроля при ЦК КПСС»
Так было и тогда. Предполагалось, что массовые репрессии в Грузии смогут дискредитировать моего отца, после чего, естественно, его можно будет «убрать».
И на XX съезде КПСС, и в своих воспоминаниях, опубликованных на Западе, Хрущев говорил о произволе Сталина, о своей же роли в организации «Мингрельского дела» в силу вполне понятных причин умолчал. Точно так же ушел он от ответственности и за самое активное участие в организации небезызвестного «Дела врачей».
Из воспоминаний Н. С. Хрущева:
«Однажды Сталин пригласил нас к себе в Кремль и зачитал письмо. Некая Тимашук сообщала, что она работает в медицинской лаборатории и была на Валдае, когда умер Дацанов. Она писала, что Жданов умер потому, что врачи лечили его неправильно: ему назначались такие процедуры, которые неминуемо должны были привести к смерти, и все это делалось преднамеренно… Если бы Сталин оставался нормальным в ту пору, то он по-другому отреагировал на это письмо. Одним словом, врачи были арестованы… Видимо, многие члены Президиума ЦК КПСС чувствовали несостоятельность этих обвинений. Но они не обсуждали их, потому что раз про это сказал Сталин, раз он сам „ведет“ этот вопрос, то говорить больше не о чем. Когда же мы сходились не за столом Президиума и обменивались между собой мнениями, то больше всего возмущались письмом, полученным от Конева… Письмо, которое прислал Конев, клеймило не только тех, которые уже были „выявлены“, но толкало Сталина на расширение круга подозреваемых и вообще на недоверие к врачам… Конечно, это произошло в результате болезненного характера человека и некоего „сродства душ“. А у Конева и Сталина действительно имело место частичное сродство душ. Потому-то Конев по сей час переживает, что XX съезд партии осудил злодеяния Сталина, а XXI съезд партии еще „добавил“.Обратите внимание: «Дело врачей-вредителей» Хрущев с именем отца не связывает. Листаем доклад Первого секретаря ЦК КПСС Никиты Хрущева XX съезду КПСС. Выступая 25 февраля 1956 года, партийный лидер подробно остановился и на «Мингрельском», и на «Ленинградском» делах, заметив попутно, что «большинство членов Политбюро того периода не знало всех обстоятельств дела». Вспомнил и о врачах, но виновным в репрессиях против этих людей назвал лишь Сталина. Об отце — ни слова. А вот когда подводил черту под сказанным, довольно тонко переключил внимание аудитории на него:
Начались допросы «виновных». Я лично слышал, как Сталин не раз звонил Игнатьеву. Тогда министром госбезопасности был Игнатьев. Я знал его. Это был крайне больной, мягкого характера, вдумчивый, располагающий к себе человек. Я к нему относился очень хорошо… Он (Сталин) требовал от Игнатьева: несчастных врачей надо бить и бить, лупить нещадно, заковать их в кандалы…»
«В организации различных грязных и позорных дел гнусную роль играл махровый враг нашей партии, агент иностранной разведки Берия, втершийся в доверие к Сталину. Как этот провокатор смог добиться такого положения в партии и государстве, что стал первым заместителем Председателя Совета Министров Советского Союза и членом Политбюро ЦК? Теперь установлено, что этот мерзавец шел вверх по государственной лестнице через множество трупов на каждой ступеньке».Все, что говорил дальше Первый секретарь ЦК, уже не имело ровным счетом никакого значения: у слушателей отложилось в памяти, что руку ко всем «различным грязным и позорным делам» приложил Берия. И не столь важно, что, кроме ругани в адрес бывшего товарища, не прозвучало ни одного конкретного обвинения. Цель достигнута — кто посмеет уличить во лжи главу государства?
Первое сообщение об аресте «врачей-вредителей» передал 13 января 1953 года ТАСС:
«Некоторое время тому назад органами госбезопасности была раскрыта террористическая группа врачей, ставивших своей целью, путем вредительского лечения, сокращать жизнь активным деятелям Советского Союза. В числе участников этой террористической группы оказались: профессор Вовси М. С., врач-терапевт; профессор Виноградов В. Н» врач-терапевт; профессор Коган М. Б., врач-терапевт; профессор Коган Б. Б., врач-терапевт; профессор Егоров П. И., врач-терапевт; профессор Фельдман А. И., врач-отоларинголог; профессор Этингер Я. Г., врач-терапевт; профессор Гринпгтейн А. М., врач-невропатолог; Майоров Г. И., врач-терапевт.Люди старшего поколения конечно же помнят атмосферу истерии, создаваемую прессой тех дней. Журнал «Огонек», в частности, писал:
Документальными данными, исследованиями, заключениями медицинских экспертов и признаниями арестованных установлено, что преступники, являясь скрытыми врагами народа, осуществляли вредительское лечение больных и подрывали их здоровье…
Преступники признались, что они, воспользовавшись болезнью товарища А. А. Жданова, неправильно диагностировали его заболевание, скрыв имевшийся у него инфаркт миокарда, назначили противопоказанный этому тяжелому заболеванию режим и тем самым умертвили товарища А. А. Жданова. Следствием установлено, что преступники также сократили жизнь товарища А. С. Щербакова, неправильно применяли при его лечении сильнодействующие лекарственные средства, установили пагубный для него режим и довели его таким путем до смерти.
Врачи-преступники старались в первую очередь подорвать здоровье советских руководящих военных кадров, вывести их из строя и ослабить оборону страны. Они старались вывести из строя маршала Василевского, маршала Говорова, маршала Конева, генерала армии Штеменко, адмирала Левченко и др. Однако арест расстроил их злодейские планы и преступникам не удалось добиться своей цели.
Установлено, что все эти врачи-убийцы, ставшие извергами человеческого рода, растоптавшие священное знамя науки и осквернившие честь деятелей науки, состояли в наемных агентах у иностранной разведки. Большинство участников террористической группы (Вовси, Коган, Фельдман, Гринштейн, Этингер и чр.) были связаны с международной еврейской буржуазно-националистической организацией «Джойнт», созданной американской разведкой якобы для оказания международной помощи евреям в других странах. На самом же деле эта организация проводит под руководством американской разведки широкую шпионскую, террористическую и иную подрывную деятельность в ряде стран, в том числе и в Советском Союзе. Арестованный Вовси заявил следствию, что он получил директиву «об истреблении руководящих кадров СССР» из США от организации «Джойнт» через врача в Москве Шимелиовича и известного еврейского буржуазного националиста Михоэлса. Другие участники террористической группы (Виноградов, Коган М. Б., Егоров) оказались давнишними агентами английской разведки. Следствие будет закончено в ближайшее время (ТАСС)».
«Неописуемо чудовищны преступления банды врагов народа! Гнев и омерзение охватывают всех честных людей, узнавших о злодеяниях наемных убийц, скрывавшихся под личиной профессоров медицины».У нас в доме, как и в каждой семье, арест известных врачей конечно же обсуждался. Не стоит говорить, что мой отец не имел к этой подлости ни малейшего отношения. Наше возмущение было связано еще и с тем, что я, скажем, был обязан одному из арестованных врачей жизнью. За несколько лет до войны (мы жили еще в Тбилиси) у меня началось тяжелое осложнение после гриппа. Местные врачи, хорошие специалисты, помочь не смогли. На нашу беду, в эти же дни отцу пришлось уехать по делам в Москву. Звонил домой, разумеется, каждый день, но ничего утешительного мама ему сказать не могла — болезнь прогрессировала.
Не знаю, какой разговор состоялся у отца тогда с Серго Орджоникидзе) но когда тот узнал, что произошло, пообещал помочь. По его просьбе в Тбилиси приехали два замечательных врача — Этингер и Раппопорт. Пробыли Яков Гиляриевич Этингер и его коллега у нас почти две недели, позднее еще около двух месяцев меня долечивали местные врачи. Но жизнью я, безусловно, обязан Этингеру, известному профессору-кардиологу, и Раппопорту. И отец, и мать, вполне понятно) всю жизнь вспоминали этих московских врачей с огромной благодарностью.
Часто бывал у нас в доме профессор Виноградов. Лечащим врачом он не был, но мы с удовольствием общались с этим интересным человеком. Уже после того, как отец прикрыл «Дело врачей», Виноградов и профессор Егоров, руководивший IV управлением Минздрава, рассказывали у нас дома за столом, что в действительности тогда произошло.
— Вы знаете, — говорил профессор Виноградов, — я старый человек, и конечно же физически выдержать все это сил уже не было. Мне пришлось давать им показания, но я давал их только на тех людей, которые умерли еще до моего ареста. Хотя понимал, что могут репрессировать их семьи. Но что оставалось делать? Утешаюсь лишь тем, что таким образом нанес меньше вреда.
Говорили, естественно, и о Этингере, и об остальных врачах, ставших жертвами произвола.
А началось «Дело врачей» действительно с писем Конева и Лидии Тимашук.
Из официальных источников:
Лидия Тимашук. Родилась в 1898 году в Брест-Литовске. В 1918-м поступила на медицинский факультет Самарского университета. С 1926 года — врач Лечебно-санитарного управления Кремля, где проработала до выхода на пенсию в 1964 году. В январе 1953-го Указом Президиума Верховного Совета СССР награждена орденом Ленина «за помощь, оказанную правительству в деле разоблачения врачей-убийц». В апреле того же пятьдесят третьего Указ о награждении Тимашук отменен. Скончалась в 1983 году в возрасте 85 лет.
Рассказывают, до конца жизни Лидия Феодосьевна была обижена на то, как с ней обошлись. Правда, вместо отобранного ордена уже через год ей вручат другой — Трудового Красного Знамени, который, надо полагать, заведующая электрокардиографическим кабинетом Кремлевской больницы действительно заслужила. Но обида останется, потому что имя ее войдет в сознание миллионов людей как символ человеческой подлости. В последнее время появилось немало публикаций, где врач Тимашук представлена как невинная жертва обстоятельств. Но это скорее полуправда, потому что, отправляя письмо генерал-лейтенанту Власику (не Сталину!), Лидия Феодосьевна не могла не догадываться, чем это может обернуться для известных врачей. Достаточно взглянуть на фотографию, запечатлевшую счастливый миг награждения Тимашук, и все сомнения по поводу душевных терзаний отпадают сами собой: это был действительно звездный час доселе никому не известного сотрудника «Кремлевки».
Улыбнется фортуна и такому же неизвестному Михаилу Рюмину, подполковнику, следователю следственной части по особо важным делам МГБ СССР. Как и его патрон Абакумов, он будет активно участвовать в допросах профессора Этингера, арестованного еще в ноябре 1950 года. Спустя несколько месяцев арестуют и самого шефа МГБ. Поводом послужит донос подполковника Рюмина. Как водится, в ЦК от «сигнала» не отмахнулись и о письме было доложено Сталину.
Трудно поверить, что рядовой следователь мог пойти на столь дерзкий шаг, вне всяких сомнений, сама идея «разоблачения» Абакумова рождалась на Старой площади. Ну а Рюмина просто использовали. Правда, обижаться бдительному следователю особо не приходилось — вскоре Рюмин стал полковником, начальником Следственной части по особо важным делам МГБ СССР, а затем и заместителем самого товарища Игнатьева — новоиспеченного главы МГБ. Карьера Рюмина завершится вместе с «Делом врачей», к которому он приложил руку. Рюмина арестуют после прихода отца в МВД. 4 апреля 1953 года по радио несколько раз будут читать сообщение МВД СССР:
«Министерство внутренний дел СССР произвело тщательную проверку всех материалов предварительного следствия и других данных по делу группы врачей, обвинявшихся во вредительстве и других действиях в отношении активных деятелей Советского государства. В результате проверки установлено, что привлеченные по этому делу профессор Вовси, профессор Виноградов, профессор Коган, профессор Этингер, профессор Егоров… были арестованы бывшим Министерством государственной безопасности СССР неоправданно, без каких-либо законных оснований.Сорок лет спустя сын погибшего в Лефортовской тюрьме профессора Этингера доктор исторических наук профессор Яков Этингер расскажет о своих встречах в 1970 году с бывшим членом Политбюро Николаем Булганиным: «Булганин считал, что главными организаторами „Дела врачей“ и намечаемых антиеврейских акций были Сталин, Маленков и Суслов, которым, как он выразился, „помогала“ группа других ответственных партийно-государственных деятелей того времени. Я спросил, кто конкретно. Он усмехнулся и ответил: „Вы хотите, чтобы я назвал ряд нынешних руководителей страны? Многие из людей 1953 года и сейчас играют ключевую роль. Я хочу спокойно умереть“.
Проверка показала, что обвинения, выдвинутые против перечисленных лиц, являются ложными, а документальные данные, на которые опирались работники следствия, несостоятельными. Установлено, что показания арестованных, якобы подтверждающие выдвинутые против них обвинения, получены работниками следственной части бывшего Министерства государственной безопасности путем применения недопустимых и строжайше запрещенных советскими законами приемов следствия.
На основании заключения следственной комиссии, специально выдвинутой Министерством внутренних дел СССР для проверки этого дела, арестованные… и другие, привлеченные по этому делу, полностью реабилитированы в предъявленных им обвинениях во вредительской, террористической и шпионской деятельности и в соответствии со ст. 4, п. 5 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР из-под стражи освобождены. Лица. виновные в неправильном ведении следствия, арестованы и привлечены к уголовной ответственности».
Видимо, те люди, о которых говорил Булганин, и сделали все для того, чтобы страна забыла, кто повинен в репрессиях против известных советских ученых-медиков и кто поставил в «Деле врачей» последнюю точку. Как всегда, и тогда, в пятидесятые, партийная верхушка и Берия оказались по разные стороны баррикад. Этого новому министру внутренних дел тоже никогда не простят…
Из выступления члена Президиума ЦК КПСС, первого заместителя Председателя Совета Министров СССР, министра обороны СССР П. А. Булганина на июльском (1953 года) Пленуме ЦК КПСС:
«Товарищи, приходилось слышать о якобы положительной роли Берия в его делах по освобождению врачей, по ликвидации грузинского дела, по ликвидации дела Шахурина и Новикова, дела маршала Яковлева. Надо развенчать его и здесь. Никакой положительной роли в этих делах у него нет. Наоборот, все это делалось для того, чтобы создал» себе видимость популярности».Неотразимая большевистская логика… Кстати, о деле Шахурина, Новикова, Яковлева. Веской сорок шестого Главное управление контрразведки «СМЕРШ», которое возглавлял Абакумов, арестовало наркома авиапромышленности СССР А. И. Шахурина, командующего ВВС Советской Армии А. А. Новикова и ряд других руководящих работников авиапромышленности и представителей высшего командования Военно-Воздушных Сил. В вину им вменялось умышленное вредительство. Якобы одни поставляли, а другие принимали на вооружение советской военной авиации некачественные самолеты. В том же сорок шестом Военная коллегия Верховного суда СССР осудила «вредителей» к различным срокам лишения свободы. В декабре 1951 года были отданы под суд маршал артиллерии, заместитель военного министра Н. Д. Яковлев, начальник Главного артиллерийского управления генерал-полковник И. И. Волкотрубенко, заместитель министра вооружения И. А. Мирзаханов. В феврале пятьдесят второго все они были арестованы.
17 апреля 1953 года мой отец направил записку в Президиум ЦК КПСС с предложением освободить из-под стражи маршала артиллерии Н. Д. Яковлева и остальных людей, проходивших по этому делу, как арестованных без всяких на то оснований. В мае было прекращено уголовное дело за отсутствием состава преступления и в отношении наркома А. И. Шахурина, командующего ВВС А. А. Новикова и других товарищей. Несколько лет назад партийные органы вынуждены были наконец признать роль Берия в освобождении всех этих людей официально — соответствующие документы опубликованы.
10 апреля, как известно, Президиум ЦК КПСС отменил свои же постановления по «Мингрельскому делу». Так что с приходом отца в объединенное Министерство внутренних дел весной пятьдесят третьего действительно было сделано немало. Ему просто не позволили завершить массовую реабилитацию людей, пострадавших в ходе предвоенных и послевоенных репрессий.
И еще один вопрос. Не раз приходилось читать, что мой отец на протяжении всей жизни отличался крайним антисемитизмом, но вместе с тем, как утверждают западные источники, он во время войны создал вместе с Михоэлсом Еврейский антифашистский комитет для установления связей с международными еврейскими организациями. Например, известный французский историк Николя Верт считает: