Страница:
– Ты совершенно забыл их всех?
– Конечно!
– Почему же ты так уверенно говоришь, что среди них не было девушки по имени Мария-Тереза?
– Я не берусь утверждать это. Просто имя девушки мне ничего не говорит.
Поль Рено оглянулся на Крика, который неподвижно стоял за его спиной.
– Это похоже на полицейский допрос, – сказал он. – Надеюсь, ты не допрашиваешь меня, Марк? Это ведь всего-навсего шутка?
– Что ты ответил девушке, когда она объявила, что у нее будет ребенок?
– Ребенок?
– Да.
– От меня?
Маркус, не отводя глаз, смотрел ему в лицо. Поль Рено снова оглянулся на Крика и, нервно тряхнув головой, сказал:
– Марк, как мне убедить тебя, что я действительно ничего не знаю об этой Марии-Терезе или как там ее зовут?
– Ты сказал ей, что тебе надо подумать, а потом исчез! А она даже не знала твоего имени…
Поль Рено воздел руки кверху.
– Если ты будешь продолжать в том же духе, я позову друзей на помощь!
– По-видимому, ты стал уговаривать себя, что не так уж сильно любишь эту девушку, во всяком случае не настолько, чтобы связать себя с нею на всю жизнь. А потом, подобный брак не сделал бы чести вашей семье и, безусловно, повредил бы твоей карьере.
И не дожидаясь ответа, инспектор спросил:
– С кем из сотрудников «Хет Споор» ты готовил статью, посвященную Дювивье?
– С одним репортером. А зачем тебе это? – немного помявшись, спросил Рено.
– С кем именно?
– Его фамилия Сакс.
– Пьер Сакс?
– Да.
– После этого ты еще когда-нибудь встречался с ним?
– Э-э… нет.
– Так встречался или нет?
– Нет, я его больше ни разу не видел.
– Поль, я должен попросить тебя проехать с нами на набережную Орфевр.
Поль Рено вскочил со своего места.
– Это похоже на арест… – Он вопросительно посмотрел на Маркуса.
– Пока еще нет, но в дальнейшем все будет зависеть от того, что ты нам сообщишь.
– Ну, почему, почему?.. Это просто безумие! Марк, скажи, что это всего лишь неудачная шутка!
Он переводил глаза с Крика на Маркуса и обратно.
– Это шутка, не правда ли? Если я даже когда-то проводил время с этой манекенщицей в Бурже, как ты утверждаешь, это еще не значит, что я замешан в каких-то темных делах!
– А почему ты решил, что речь идет о каких-то темных делах?
– Боже! Да ничего я не решил! Я просто подумал, что с этой девушкой что-то случилось, раз ты расспрашиваешь меня с таким пристрастием.
– Девушка убита, – сказал Маркус.
– О-о…
Поль Рено спросил, нервно улыбаясь:
– И ты, конечно, решил, что это сделал я?
– Мы ведем расследование, – сухо сказал Маркус.
– Вот что я хочу тебе сказать, Марк: у вас нет никаких доказательств, что я убил эту девушку. Да это просто невероятно, я не был в Бурже уже много лет… Я даже точно не скажу сейчас, сколько лет прошло с тех пор, но…
– Девять лет и семнадцать дней, – оборвал его Маркус.
Поль, ошеломленный этим сообщением, уставился на инспектора.
– Скажите, точность!
– Все верно? – спросил Маркус.
– Не знаю, право… Вполне возможно… Ну, допустим, что это так… Что дальше?
– Тогда ты, Поль, именно тот человек, которого мы ищем.
– Почему?
– Потому что Мария-Тереза Сенье была убита девять лет и семнадцать дней назад. Несколько месяцев полиция искала убийцу, потом расследование прекратили, а час назад его возобновили вновь.
3
4
– Конечно!
– Почему же ты так уверенно говоришь, что среди них не было девушки по имени Мария-Тереза?
– Я не берусь утверждать это. Просто имя девушки мне ничего не говорит.
Поль Рено оглянулся на Крика, который неподвижно стоял за его спиной.
– Это похоже на полицейский допрос, – сказал он. – Надеюсь, ты не допрашиваешь меня, Марк? Это ведь всего-навсего шутка?
– Что ты ответил девушке, когда она объявила, что у нее будет ребенок?
– Ребенок?
– Да.
– От меня?
Маркус, не отводя глаз, смотрел ему в лицо. Поль Рено снова оглянулся на Крика и, нервно тряхнув головой, сказал:
– Марк, как мне убедить тебя, что я действительно ничего не знаю об этой Марии-Терезе или как там ее зовут?
– Ты сказал ей, что тебе надо подумать, а потом исчез! А она даже не знала твоего имени…
Поль Рено воздел руки кверху.
– Если ты будешь продолжать в том же духе, я позову друзей на помощь!
– По-видимому, ты стал уговаривать себя, что не так уж сильно любишь эту девушку, во всяком случае не настолько, чтобы связать себя с нею на всю жизнь. А потом, подобный брак не сделал бы чести вашей семье и, безусловно, повредил бы твоей карьере.
И не дожидаясь ответа, инспектор спросил:
– С кем из сотрудников «Хет Споор» ты готовил статью, посвященную Дювивье?
– С одним репортером. А зачем тебе это? – немного помявшись, спросил Рено.
– С кем именно?
– Его фамилия Сакс.
– Пьер Сакс?
– Да.
– После этого ты еще когда-нибудь встречался с ним?
– Э-э… нет.
– Так встречался или нет?
– Нет, я его больше ни разу не видел.
– Поль, я должен попросить тебя проехать с нами на набережную Орфевр.
Поль Рено вскочил со своего места.
– Это похоже на арест… – Он вопросительно посмотрел на Маркуса.
– Пока еще нет, но в дальнейшем все будет зависеть от того, что ты нам сообщишь.
– Ну, почему, почему?.. Это просто безумие! Марк, скажи, что это всего лишь неудачная шутка!
Он переводил глаза с Крика на Маркуса и обратно.
– Это шутка, не правда ли? Если я даже когда-то проводил время с этой манекенщицей в Бурже, как ты утверждаешь, это еще не значит, что я замешан в каких-то темных делах!
– А почему ты решил, что речь идет о каких-то темных делах?
– Боже! Да ничего я не решил! Я просто подумал, что с этой девушкой что-то случилось, раз ты расспрашиваешь меня с таким пристрастием.
– Девушка убита, – сказал Маркус.
– О-о…
Поль Рено спросил, нервно улыбаясь:
– И ты, конечно, решил, что это сделал я?
– Мы ведем расследование, – сухо сказал Маркус.
– Вот что я хочу тебе сказать, Марк: у вас нет никаких доказательств, что я убил эту девушку. Да это просто невероятно, я не был в Бурже уже много лет… Я даже точно не скажу сейчас, сколько лет прошло с тех пор, но…
– Девять лет и семнадцать дней, – оборвал его Маркус.
Поль, ошеломленный этим сообщением, уставился на инспектора.
– Скажите, точность!
– Все верно? – спросил Маркус.
– Не знаю, право… Вполне возможно… Ну, допустим, что это так… Что дальше?
– Тогда ты, Поль, именно тот человек, которого мы ищем.
– Почему?
– Потому что Мария-Тереза Сенье была убита девять лет и семнадцать дней назад. Несколько месяцев полиция искала убийцу, потом расследование прекратили, а час назад его возобновили вновь.
3
Когда они вошли в здание, где помещалось Управление криминальной полиции, и зашагали по узкому темному коридору первого этажа, Крик мрачно пробурчал:
– Непременно надо было тащиться сюда ночью?
– Надо! – отрезал Маркус. – Нельзя давать ему время на обдумывание. Это единственная возможность вытянуть из него правду.
Поль Рено шагал впереди. Его элегантный костюм совершенно не гармонировал с этими голыми серыми стенами. Пока они ехали в город, он не произнес ни слова, но когда машина покатила по Елисейским полям, он стал нервничать и даже не сумел скрыть своего волнения и злости, впрочем, Поль сумел взять себя в руки и когда выходил из машины, на лице его сияла обычная безмятежная улыбка.
За столом под лампой без абажура сидел дежурный полицейский и что-то писал. Он бросил на вошедших быстрый взгляд, узнал Маркуса и поднялся. – Вы хотите начать прямо сейчас? – спросил он.
– Да, – кивнул Маркус и указал Полю Рено на стул. Затем он распахнул дверь в соседнюю комнату, откуда вышел молодой человек спортивного вида.
– Мне нет необходимости представлять вас друг другу, – сказал Маркус, – поскольку вы хорошо знакомы. Садитесь, господин Сакс.
Потрясенный Поль Рено не сводил глаз с вошедшего. Инспектору даже почудилось, что Рено побледнел, хотя это могло ему просто показаться из-за слабого освещения.
– Поль, – обратился он к Рено. – Этот человек – Пьер Сакс, репортер из «Хет Споор», утверждает, что после того, как история с Дювивье закончилась, он беседовал с тобой три раза: дважды у тебя дома и один раз по телефону.
– Два раза по телефону, – поправил его Пьер Сакс. – Первый разговор послужил поводом для последующего. А позднее было еще несколько коротких разговоров, не имеющих особого значения.
Поль Рено высокомерно и недоверчиво покосился на Сакса.
«Он не догадывается, для чего Сакс появился здесь. Но он явно напуган», – отметил про себя Маркус.
– Может ли он сейчас при мне повторить все то, что говорил вам? – спросил Поль Рено спокойным голосом, холодно, но не враждебно.
– Разумеется, – Маркус сделал знак Пьеру Саксу. – Начинайте.
Пьер Сакс откинулся на спинку стула и, повернувшись к Полю Рено, спросил:
– Ты, надеюсь, не отрицаешь, что мы с тобой разговаривали несколько раз?
Рено с кривой усмешкой посмотрел на Сакса и съязвил:
– А ты, конечно, это утверждаешь!
Желая избежать ненужных пререканий, Маркус поднял руку и, повернувшись к Саксу, сказал:
– Объясните, когда и о чем состоялся ваш первый разговор.
– Пожалуй, будет проще всего, если я сначала прочту вам, что уже написал о первом и втором разговоре для нашей газеты.
Журналист повернулся к Полю Рено:
– Если я где-либо допущу неточность, пожалуйста, поправь меня. Но надеюсь, что в основном все совпадет.
Он перевернул несколько страниц рукописи и добавил:
– Я опускаю вступление, которое не имеет прямого отношения к делу, а лишь проливает свет на биографические данные нашего героя. Итак, я начинаю.
«Это был просторный уютный дом, куда я не был приглашен, и я отлично понимал, почему… Мне было известно, что среди гостей находится Пьер Шадрон и что сейчас в доме все только и говорят о деле Дювивье. Я был уверен, что как только в зале произнесут мое имя, Поль Рено примет этакий скучающий вид. Все так и произошло. Жена Поля Рено стояла рядом с ним, когда служанка доложила обо мне. Она небрежно бросила мужу:
– Сакс? Пьер Сакс? Это уж не тот ли скандальный журналист из «Хет Споор»?
– Да, он.
– Что ему от тебя надо?
– Я просил его о встрече.
– Почему он явился в наш дом в такой поздний час?
– Я дал ему понять, что в сложившейся обстановке предпочитаю не афишировать наших встреч.
– А тебе самому что от него нужно?
– Ты знаешь мой девиз, дорогая: «Храбрость побеждает врагов». Он справедлив и в делах. Но в предстоящей борьбе я предпочитаю вообще не иметь врагов».
Пьер Сакс взглянул на Поля Рено и, улыбнувшись, сказал:
– Разумно, ничего не скажешь! – затем продолжил чтение.
– «На твоем месте я постаралась бы отделаться от него, – сказала жена Рено, – Он подлец, и тебе незачем искать его расположения. Он ведь не сможет повредить тебе.
– Но смог же он утопить Дювивье, – возразил Поль Рено.
– Да, но против Дювивье у него имелся материал, а чтобы выступить против тебя, ему придется лгать.
– Это привилегия газет. Журналисты лгут, но читатели им верят. И даже если не вполне верят, то каждый в глубине души считает, что нет дыма без огня. Ты не представляешь, сколько карьер рушилось из-за такого дыма. Не беспокойся, я лишь хочу с ним познакомиться, чтобы убедиться, что факты, которыми он располагает, разоблачают только Дювивье как личность, но не могут нанести удар партии и, в частности, преемнику Дювивье».
Пьер Сакс покосился на Поля Рено.
– Вообще-то я не слышал этого разговора. Ты сам мне о нем рассказал, когда я поинтересовался реакцией супруги на мой приход. Ты разоткровенничался после того, как я сказал, что серьезно собираюсь написать о тебе роман. Знаешь, у меня тогда и в самом деле была такая задумка.
– А сейчас уже нет? – спросил Поль Рено, пристально смотря на Сакса.
– Нет, – спокойно ответил Сакс.
– Почему же?
– Ты меня больше не интересуешь.
На лице Поля Рено не дрогнул ни один мускул.
– Так что же было потом? – спросил Маркус. «Супруга хозяина дома удалилась к гостям, а я подошел к нему и показал пальцами, что хотел бы получить остальную часть гонорара…»
Поль ухмыльнулся. Заметив это, Сакс прервал чтение и сказал:
– Помнишь, ты сказал тогда с издевкой: «Я сразу понял, что ты явился за деньгами». Ты в этом ни минуты не сомневался, поскольку я заявился в твой дом поздно вечером. И тебе это, конечно, не понравилось. Ты спросил: «Мы, что же, перестали доверять друг другу?» Вопрос этот показался мне несколько наивным, хотя ты имел в виду доверие, которое связывает двух мошенников и исключает доносительство. Я ответил, что дело не в доверии, просто завтра уезжаю на непродолжительное время, поэтому и пришел сегодня вечером.
Ты ничего не возразил, хотя не был уверен, найдется ли у тебя нужная сумма. «Пойдем», – сказал ты. Мы прошли в твой кабинет, ты открыл сейф и что-то там собрал. «Гм, к сожалению, у меня пока есть только эта сумма. Остальное завтра» Я спросил, смогу ли получить деньги до девяти утра. «Так рано?» – спросил ты. «Да, так будет спокойнее», – ответил я. «Хорошо, – согласился ты. – Завтра возьму деньги в банке». Потом ты спросил, куда и зачем я направляюсь.
Нашу беседу я записывал на магнитофонную пленку.
Пьер Сакс снова стал читать свою запись.
«Мы еще немного поболтали о том, о сем, затем я поинтересовался, знают ли Шадрон и его друзья, что их противники из оппозиционной партии подкупили нас, журналистов, чтобы мы скомпрометировали Дювивье.
– Конечно, – ответил Рено.
– Для твоего тестя было бы ужасным ударом, если б он узнал, что компрометирующие материалы получены не от ваших противников, а от тебя. И все это только из-за того, что ты не пожелал ждать еще пятнадцать или двадцать лет поста министра.
– Ах, – ответил Рено, – Шадрон, безусловно, достойный человек, но несколько старомодный. А времена меняются…
Поль засмеялся.
– Дювивье выключен из игры, – сказал он. – Но только на время. Он вернется. Немного позднее. Подобные инциденты создают много шума, а потом все о них забывают.
Дальнейший разговор был не менее щекотливым. Но тогда еще Поль Рено не понимал, куда я клоню и что скрывается за моими намеками».
Сакс повернулся к Полю Рено и полюбопытствовал:
– Ты и теперь абсолютно ни о чем не беспокоишься?
Тот не ответил.
«– Если кто-нибудь перебежит тебе дорогу, Рено, ты ведь уберешь его, не раздумывая, верно? Поль нехотя процедил сквозь зубы:
– Трудно признаться в этом, но если понадобится, – да.
– И со мной ты бы также поступил?
– С тобой?
Я решил облегчить ему ответ и спросил:
– Если бы для твоей карьеры возникла необходимость уничтожить меня, ты бы сделал это?
Поль нервно пробормотал:
– Странный вопрос…
– Так сделал бы или нет?
– Боюсь, что да.
– И все же ты ответил не сразу, немного помедлил…
– Да, немного… Нерешительность, – заметил Поль, – еще не является свидетельством влияния моральных принципов, чаще это говорит о бесхарактерности человека или его неопытности.
– А что значит для тебя человек?
Поль любил такие вопросы. Он ответил сразу и с явной гордостью:
– Человек – это единственный хищник в мире, который никогда не покажет в открытую, что у него есть когти.
Великолепное изречение! Даже я вынужден был это признать.
– Человек радуется тому, что у него есть когти?
– Да, если это хорошие когти!
– А если нет?
– Тогда человек возмущается, если такие когти кто-то другой пускает в ход, и это называется борьбой за моральные принципы. А каким ты сам видишь человека, Сакс?
– Это несчастное существо, которое задвинули в дальний уголок да и забыли про него.
Поль немного подумал и мне показалось, что он согласился со мной».
– Я правильно тебя понял? – спросил Пьер Сакс. Но Поль Рено, казалось, его не слышал.
– «Рено, а как ты посмотришь на то, что я попытаюсь уничтожить тебя, подобно Дювивье?
Поль растерялся.
– Что ты сказал? – испуганно переспросил он.
– Неужели это тебя не разозлит? Поль явно ничего не понимал.
– Ты – меня… уничтожить?..
– Да.
Его растерянность как рукой сняло. Поль улыбнулся.
– Еще бы не разозлиться, – сказал он. Однако, судя по его безмятежной улыбке, он все еще ничего не понял.
– Ты ведь обрушишь на мою голову все проклятья!
– Еще бы!
– И все это во имя соблюдения моральных принципов!
– Разумеется!
Поль весело рассмеялся.
– А ты непременно хочешь сделать из этого трагедию?
– Возможно. Никто не может запретить нам иной раз становиться сентиментальными. Все ведь зависит от желез внутренней секреции.
И тут впервые в его глазах мелькнула тревога. Он спросил с натянутой улыбкой:
– Ты хочешь поставить меня на колени, Сакс? Почему?
Теребя в руке листок бумаги, я спросил, хорошо ли он помнит свой последний год в лицее, когда проводилась математическая олимпиада, в которой принимали участие все парижские школы.
– Конечно, – кивнул Поль, – я хорошо это помню.
– Ты тогда получил второе место, не так ли?
– Да, – подтвердил Поль.
– Ты тогда оказался вторым и в награду получил спортивный автомобиль.
Он посмотрел на меня с удивлением.
– Верно, но откуда ты об этом знаешь?
Я сказал, что об этом тогда писали все газеты, и спросил:
– А ты помнишь, кто был первым?
– Нет. Тогда мне, конечно, было известно это имя, но сейчас я уже забыл его.
– Первое место занял Пьер Сакс! – сказал я.
– Ты?! – удивился Поль. Я кивнул.
– Я учился в скромной пригородной школе. После присуждения первого места меня сфотографировали, и это фото появилось на следующий день в газете, но автомобиль в подарок я не получил. Когда я пришел домой со своей наградой, меня встретил пьяный отец, который посмотрел на мой диплом мутным взглядом и даже не сумел прочесть, что там написано, только спросил, сколько денег я за это получил.
– А ты и в самом деле что-то получил?
– Медаль. Вчера я нашел ее на чердаке среди старого хлама и десять минут не мог до нее дотронуться.
– Она была такая грязная?
– Нет, сияла, как новенькая.
Я заметил, что Рено смотрит на меня недоверчиво и испытующе, и продолжал теребить бумажку в руке. Наконец я встал и поинтересовался, не знает ли он, когда отправляются в Бурже утренние поезда.
– А почему ты меня об этом спрашиваешь? Посмотри сам расписание.
– Ты ведь ездишь туда время от времени, не так ли?
Рено уставился на меня с нескрываемой тревогой.
– И поэтому я должен знать расписание поездов? Если мне случается бывать в Бурже, я езжу туда на машине.
– А раньше как ездил?
– Что значит, «раньше»?
– У тебя что же… родственники в Бурже?
– Нет.
– Друзья?
– Тоже нет. Да почему тебя все это интересует?
– Скажи, ты знаешь, где находится сиротский дом в Бурже?
Рено внимательно посмотрел на меня.
– Сиротский дом? Странный вопрос…
Я пояснил, что готовлю репортаж о сиротских домах во Франции и хочу посетить сиротский дом в Бурже, чтобы определить, соответствует ли он среднему уровню таких учреждений, так как мы начинаем кампанию по сбору средств для сиротских домов.
– Ты имеешь в виду добровольные пожертвования?
– Да.
Рено недоверчиво покосился на меня.
– Ваша газета занимается сбором средств для сирот?
– У журналистов тоже имеются железы внутренней секреции.
Рено больше не улыбался. Он уже понял, что я что-то замышляю, только никак не мог понять, что именно, и потому насторожился.
– Недавно я побывал в Бурже, – сказал я. – Сиротский дом там не очень большой – здание белого цвета, расположенное на высоком холме, на окраине. Верно?
– А мне-то откуда это знать! – огрызнулся Поль.
– О-о, – удивленно протянул я. – Неужели не знаешь?
– Думаешь, мне известны все сиротские дома Франции?
– Мне сказали, что ты знаком с тамошним директором.
– Я понятия не имею, кто является директором сиротского дома в Бурже.
– Достопочтенный господин Рошель.
– Никогда не слышал этого имени.
– Правда?
– Зачем мне лгать!
– Вот это-то и есть самое непонятное.
– Что именно? – Рено явно начинал раздражаться.
– Недавно в редакции мы заговорили о Бурже, и кто-то сказал, что ты уже несколько лет посещаешь сиротский дом господина Рошеля, что ты друг его дома и каждое лето посещаешь сирот. При этом ты каждый раз обедаешь с директором и оставляешь ему денежный чек. Мы тогда сразу подумали, что ты именно тот человек, который может возглавить наш фонд.
Рено вздрогнул и побелел.
– Ни в коем случае! – почти закричал он.
– Боже, да что ты так волнуешься? Это же очень почетно – возглавить фонд и собирать средства в пользу сирот. Все дамы высшего света занимаются благотворительностью. – И прикрыв глаза, я спокойно добавил: – О, я понимаю, что тебя не устраивает – ты не прочь возглавить фонд, только не хочешь делать это благое дело с помощью нашей газеты.
– Совсем не в том дело! Хотя… в определенном смысле… Ты должен меня понять: вы только что разделались с Дювивье и если вы сейчас выберете меня на сию почетную должность, это будет выглядеть подозрительно, люди могут подумать, что я состою с вами в заговоре.
– А ты и был с нами в заговоре. Поль, уже не сдерживаясь, заорал:
– Да! да! Но это не значит, что каждый… Однако, заметив, что я улыбаюсь, он немного успокоился.
– Послушай, – продолжал Поль, – я не люблю это публичное милосердие, мне оно претит. В рекламе, которая раздувает все эти благотворительные акции, есть что-то вульгарное. Сделай милость, поищи для вашего фонда какую-нибудь другую кандидатуру. Пожалуйста, проводите сбор средств, но только без меня.
– Ах, какая неприятность! – с озадаченным видом произнес я.
– О чем ты?
– Боюсь, статья уже напечатана.
– Какая статья?
– По поводу сбора средств для сиротского дома в Бурже.
Рено побагровел от гнева. Приблизившись ко мне вплотную, он закричал:
– Ты хочешь сказать: вы использовали мое имя без моего разрешения?!
Я пожал плечами.
– Увы… Мне очень жаль, но мы были уверены, что ты не станешь возражать…
На миг мне показалось, что он готов меня ударить.
– Боже мой, Сакс, ну можно ли быть таким идиотом?! Ты что же, не понимаешь, какое это имеет для меня значение? Именно сейчас, в тот момент, когда я вот-вот должен стать министром!
– Да, я вижу, ты стараешься брать от жизни все возможное, – сказал я.
Мне хотелось дать ему время, чтобы мы могли перейти к следующей теме.
– Я вижу, ты злишься. По-настоящему злишься. Ты сказал, что способен разозлиться, и сейчас я в этом убедился.
Несколько секунд Поль молчал, затем постарался взять себя в руки. Морщины на лбу у него разгладились, уголки рта задрожали. Поль Рено попытался улыбнуться, хотя это ему плохо удавалось. И все же он справился с собой.
– О… Ты шутишь… Вероятно, захотел узнать, испугаюсь ли я.
Он покачал головой и с облегчением произнес:
– Ну хорошо. Ты уже убедился, что и я способен потерять самообладание…
Я подошел к стене, увешанной картинами, и стал читать вслух подписи:
– Врак… Леже… Хуан Грие… Вот это да! Поль удовлетворенно кивнул.
– Думаешь, все эти художники получили широкое признание в мире? – спросил я.
Однако он уже был не в состоянии вести этот разговор и повел меня к двери.
– Завтра, послезавтра или в любой другой день, когда тебе будет удобно, мы поговорим о современном искусстве, Сакс, но, прошу тебя, не сейчас. Я думаю, ты на меня не обидишься…
Он чуть ли не вытолкнул меня на улицу. И на прощание сказал:
– Ты намекнул, что собираешься в Бурже по какому-то грязному делу… Но ведь сбор средств для детей-сирот – вовсе не грязное дело…
Я улыбнулся.
– Разумеется, если ты хочешь так думать… Мой ответ явно удовлетворил его. Он засмеялся, а потом спросил:
– Мы, вероятно, скоро прочтем об этом в вашем «Хет Споор»?
– Да, как только материал будет готов. Публикация пойдет с продолжением. Постарайся ничего не пропустить.
Распрощавшись с Рено, я отправился домой». Пьер Сакс повернулся к Маркусу.
– Таков был наш первый разговор.
– Почему ты ему тогда не все сказал?
– Деньги, – ухмыльнулся Сакс, – как ты понимаешь, я еще должен был получить у него оставшуюся сумму.
– Непременно надо было тащиться сюда ночью?
– Надо! – отрезал Маркус. – Нельзя давать ему время на обдумывание. Это единственная возможность вытянуть из него правду.
Поль Рено шагал впереди. Его элегантный костюм совершенно не гармонировал с этими голыми серыми стенами. Пока они ехали в город, он не произнес ни слова, но когда машина покатила по Елисейским полям, он стал нервничать и даже не сумел скрыть своего волнения и злости, впрочем, Поль сумел взять себя в руки и когда выходил из машины, на лице его сияла обычная безмятежная улыбка.
За столом под лампой без абажура сидел дежурный полицейский и что-то писал. Он бросил на вошедших быстрый взгляд, узнал Маркуса и поднялся. – Вы хотите начать прямо сейчас? – спросил он.
– Да, – кивнул Маркус и указал Полю Рено на стул. Затем он распахнул дверь в соседнюю комнату, откуда вышел молодой человек спортивного вида.
– Мне нет необходимости представлять вас друг другу, – сказал Маркус, – поскольку вы хорошо знакомы. Садитесь, господин Сакс.
Потрясенный Поль Рено не сводил глаз с вошедшего. Инспектору даже почудилось, что Рено побледнел, хотя это могло ему просто показаться из-за слабого освещения.
– Поль, – обратился он к Рено. – Этот человек – Пьер Сакс, репортер из «Хет Споор», утверждает, что после того, как история с Дювивье закончилась, он беседовал с тобой три раза: дважды у тебя дома и один раз по телефону.
– Два раза по телефону, – поправил его Пьер Сакс. – Первый разговор послужил поводом для последующего. А позднее было еще несколько коротких разговоров, не имеющих особого значения.
Поль Рено высокомерно и недоверчиво покосился на Сакса.
«Он не догадывается, для чего Сакс появился здесь. Но он явно напуган», – отметил про себя Маркус.
– Может ли он сейчас при мне повторить все то, что говорил вам? – спросил Поль Рено спокойным голосом, холодно, но не враждебно.
– Разумеется, – Маркус сделал знак Пьеру Саксу. – Начинайте.
Пьер Сакс откинулся на спинку стула и, повернувшись к Полю Рено, спросил:
– Ты, надеюсь, не отрицаешь, что мы с тобой разговаривали несколько раз?
Рено с кривой усмешкой посмотрел на Сакса и съязвил:
– А ты, конечно, это утверждаешь!
Желая избежать ненужных пререканий, Маркус поднял руку и, повернувшись к Саксу, сказал:
– Объясните, когда и о чем состоялся ваш первый разговор.
– Пожалуй, будет проще всего, если я сначала прочту вам, что уже написал о первом и втором разговоре для нашей газеты.
Журналист повернулся к Полю Рено:
– Если я где-либо допущу неточность, пожалуйста, поправь меня. Но надеюсь, что в основном все совпадет.
Он перевернул несколько страниц рукописи и добавил:
– Я опускаю вступление, которое не имеет прямого отношения к делу, а лишь проливает свет на биографические данные нашего героя. Итак, я начинаю.
«Это был просторный уютный дом, куда я не был приглашен, и я отлично понимал, почему… Мне было известно, что среди гостей находится Пьер Шадрон и что сейчас в доме все только и говорят о деле Дювивье. Я был уверен, что как только в зале произнесут мое имя, Поль Рено примет этакий скучающий вид. Все так и произошло. Жена Поля Рено стояла рядом с ним, когда служанка доложила обо мне. Она небрежно бросила мужу:
– Сакс? Пьер Сакс? Это уж не тот ли скандальный журналист из «Хет Споор»?
– Да, он.
– Что ему от тебя надо?
– Я просил его о встрече.
– Почему он явился в наш дом в такой поздний час?
– Я дал ему понять, что в сложившейся обстановке предпочитаю не афишировать наших встреч.
– А тебе самому что от него нужно?
– Ты знаешь мой девиз, дорогая: «Храбрость побеждает врагов». Он справедлив и в делах. Но в предстоящей борьбе я предпочитаю вообще не иметь врагов».
Пьер Сакс взглянул на Поля Рено и, улыбнувшись, сказал:
– Разумно, ничего не скажешь! – затем продолжил чтение.
– «На твоем месте я постаралась бы отделаться от него, – сказала жена Рено, – Он подлец, и тебе незачем искать его расположения. Он ведь не сможет повредить тебе.
– Но смог же он утопить Дювивье, – возразил Поль Рено.
– Да, но против Дювивье у него имелся материал, а чтобы выступить против тебя, ему придется лгать.
– Это привилегия газет. Журналисты лгут, но читатели им верят. И даже если не вполне верят, то каждый в глубине души считает, что нет дыма без огня. Ты не представляешь, сколько карьер рушилось из-за такого дыма. Не беспокойся, я лишь хочу с ним познакомиться, чтобы убедиться, что факты, которыми он располагает, разоблачают только Дювивье как личность, но не могут нанести удар партии и, в частности, преемнику Дювивье».
Пьер Сакс покосился на Поля Рено.
– Вообще-то я не слышал этого разговора. Ты сам мне о нем рассказал, когда я поинтересовался реакцией супруги на мой приход. Ты разоткровенничался после того, как я сказал, что серьезно собираюсь написать о тебе роман. Знаешь, у меня тогда и в самом деле была такая задумка.
– А сейчас уже нет? – спросил Поль Рено, пристально смотря на Сакса.
– Нет, – спокойно ответил Сакс.
– Почему же?
– Ты меня больше не интересуешь.
На лице Поля Рено не дрогнул ни один мускул.
– Так что же было потом? – спросил Маркус. «Супруга хозяина дома удалилась к гостям, а я подошел к нему и показал пальцами, что хотел бы получить остальную часть гонорара…»
Поль ухмыльнулся. Заметив это, Сакс прервал чтение и сказал:
– Помнишь, ты сказал тогда с издевкой: «Я сразу понял, что ты явился за деньгами». Ты в этом ни минуты не сомневался, поскольку я заявился в твой дом поздно вечером. И тебе это, конечно, не понравилось. Ты спросил: «Мы, что же, перестали доверять друг другу?» Вопрос этот показался мне несколько наивным, хотя ты имел в виду доверие, которое связывает двух мошенников и исключает доносительство. Я ответил, что дело не в доверии, просто завтра уезжаю на непродолжительное время, поэтому и пришел сегодня вечером.
Ты ничего не возразил, хотя не был уверен, найдется ли у тебя нужная сумма. «Пойдем», – сказал ты. Мы прошли в твой кабинет, ты открыл сейф и что-то там собрал. «Гм, к сожалению, у меня пока есть только эта сумма. Остальное завтра» Я спросил, смогу ли получить деньги до девяти утра. «Так рано?» – спросил ты. «Да, так будет спокойнее», – ответил я. «Хорошо, – согласился ты. – Завтра возьму деньги в банке». Потом ты спросил, куда и зачем я направляюсь.
Нашу беседу я записывал на магнитофонную пленку.
Пьер Сакс снова стал читать свою запись.
«Мы еще немного поболтали о том, о сем, затем я поинтересовался, знают ли Шадрон и его друзья, что их противники из оппозиционной партии подкупили нас, журналистов, чтобы мы скомпрометировали Дювивье.
– Конечно, – ответил Рено.
– Для твоего тестя было бы ужасным ударом, если б он узнал, что компрометирующие материалы получены не от ваших противников, а от тебя. И все это только из-за того, что ты не пожелал ждать еще пятнадцать или двадцать лет поста министра.
– Ах, – ответил Рено, – Шадрон, безусловно, достойный человек, но несколько старомодный. А времена меняются…
Поль засмеялся.
– Дювивье выключен из игры, – сказал он. – Но только на время. Он вернется. Немного позднее. Подобные инциденты создают много шума, а потом все о них забывают.
Дальнейший разговор был не менее щекотливым. Но тогда еще Поль Рено не понимал, куда я клоню и что скрывается за моими намеками».
Сакс повернулся к Полю Рено и полюбопытствовал:
– Ты и теперь абсолютно ни о чем не беспокоишься?
Тот не ответил.
«– Если кто-нибудь перебежит тебе дорогу, Рено, ты ведь уберешь его, не раздумывая, верно? Поль нехотя процедил сквозь зубы:
– Трудно признаться в этом, но если понадобится, – да.
– И со мной ты бы также поступил?
– С тобой?
Я решил облегчить ему ответ и спросил:
– Если бы для твоей карьеры возникла необходимость уничтожить меня, ты бы сделал это?
Поль нервно пробормотал:
– Странный вопрос…
– Так сделал бы или нет?
– Боюсь, что да.
– И все же ты ответил не сразу, немного помедлил…
– Да, немного… Нерешительность, – заметил Поль, – еще не является свидетельством влияния моральных принципов, чаще это говорит о бесхарактерности человека или его неопытности.
– А что значит для тебя человек?
Поль любил такие вопросы. Он ответил сразу и с явной гордостью:
– Человек – это единственный хищник в мире, который никогда не покажет в открытую, что у него есть когти.
Великолепное изречение! Даже я вынужден был это признать.
– Человек радуется тому, что у него есть когти?
– Да, если это хорошие когти!
– А если нет?
– Тогда человек возмущается, если такие когти кто-то другой пускает в ход, и это называется борьбой за моральные принципы. А каким ты сам видишь человека, Сакс?
– Это несчастное существо, которое задвинули в дальний уголок да и забыли про него.
Поль немного подумал и мне показалось, что он согласился со мной».
– Я правильно тебя понял? – спросил Пьер Сакс. Но Поль Рено, казалось, его не слышал.
– «Рено, а как ты посмотришь на то, что я попытаюсь уничтожить тебя, подобно Дювивье?
Поль растерялся.
– Что ты сказал? – испуганно переспросил он.
– Неужели это тебя не разозлит? Поль явно ничего не понимал.
– Ты – меня… уничтожить?..
– Да.
Его растерянность как рукой сняло. Поль улыбнулся.
– Еще бы не разозлиться, – сказал он. Однако, судя по его безмятежной улыбке, он все еще ничего не понял.
– Ты ведь обрушишь на мою голову все проклятья!
– Еще бы!
– И все это во имя соблюдения моральных принципов!
– Разумеется!
Поль весело рассмеялся.
– А ты непременно хочешь сделать из этого трагедию?
– Возможно. Никто не может запретить нам иной раз становиться сентиментальными. Все ведь зависит от желез внутренней секреции.
И тут впервые в его глазах мелькнула тревога. Он спросил с натянутой улыбкой:
– Ты хочешь поставить меня на колени, Сакс? Почему?
Теребя в руке листок бумаги, я спросил, хорошо ли он помнит свой последний год в лицее, когда проводилась математическая олимпиада, в которой принимали участие все парижские школы.
– Конечно, – кивнул Поль, – я хорошо это помню.
– Ты тогда получил второе место, не так ли?
– Да, – подтвердил Поль.
– Ты тогда оказался вторым и в награду получил спортивный автомобиль.
Он посмотрел на меня с удивлением.
– Верно, но откуда ты об этом знаешь?
Я сказал, что об этом тогда писали все газеты, и спросил:
– А ты помнишь, кто был первым?
– Нет. Тогда мне, конечно, было известно это имя, но сейчас я уже забыл его.
– Первое место занял Пьер Сакс! – сказал я.
– Ты?! – удивился Поль. Я кивнул.
– Я учился в скромной пригородной школе. После присуждения первого места меня сфотографировали, и это фото появилось на следующий день в газете, но автомобиль в подарок я не получил. Когда я пришел домой со своей наградой, меня встретил пьяный отец, который посмотрел на мой диплом мутным взглядом и даже не сумел прочесть, что там написано, только спросил, сколько денег я за это получил.
– А ты и в самом деле что-то получил?
– Медаль. Вчера я нашел ее на чердаке среди старого хлама и десять минут не мог до нее дотронуться.
– Она была такая грязная?
– Нет, сияла, как новенькая.
Я заметил, что Рено смотрит на меня недоверчиво и испытующе, и продолжал теребить бумажку в руке. Наконец я встал и поинтересовался, не знает ли он, когда отправляются в Бурже утренние поезда.
– А почему ты меня об этом спрашиваешь? Посмотри сам расписание.
– Ты ведь ездишь туда время от времени, не так ли?
Рено уставился на меня с нескрываемой тревогой.
– И поэтому я должен знать расписание поездов? Если мне случается бывать в Бурже, я езжу туда на машине.
– А раньше как ездил?
– Что значит, «раньше»?
– У тебя что же… родственники в Бурже?
– Нет.
– Друзья?
– Тоже нет. Да почему тебя все это интересует?
– Скажи, ты знаешь, где находится сиротский дом в Бурже?
Рено внимательно посмотрел на меня.
– Сиротский дом? Странный вопрос…
Я пояснил, что готовлю репортаж о сиротских домах во Франции и хочу посетить сиротский дом в Бурже, чтобы определить, соответствует ли он среднему уровню таких учреждений, так как мы начинаем кампанию по сбору средств для сиротских домов.
– Ты имеешь в виду добровольные пожертвования?
– Да.
Рено недоверчиво покосился на меня.
– Ваша газета занимается сбором средств для сирот?
– У журналистов тоже имеются железы внутренней секреции.
Рено больше не улыбался. Он уже понял, что я что-то замышляю, только никак не мог понять, что именно, и потому насторожился.
– Недавно я побывал в Бурже, – сказал я. – Сиротский дом там не очень большой – здание белого цвета, расположенное на высоком холме, на окраине. Верно?
– А мне-то откуда это знать! – огрызнулся Поль.
– О-о, – удивленно протянул я. – Неужели не знаешь?
– Думаешь, мне известны все сиротские дома Франции?
– Мне сказали, что ты знаком с тамошним директором.
– Я понятия не имею, кто является директором сиротского дома в Бурже.
– Достопочтенный господин Рошель.
– Никогда не слышал этого имени.
– Правда?
– Зачем мне лгать!
– Вот это-то и есть самое непонятное.
– Что именно? – Рено явно начинал раздражаться.
– Недавно в редакции мы заговорили о Бурже, и кто-то сказал, что ты уже несколько лет посещаешь сиротский дом господина Рошеля, что ты друг его дома и каждое лето посещаешь сирот. При этом ты каждый раз обедаешь с директором и оставляешь ему денежный чек. Мы тогда сразу подумали, что ты именно тот человек, который может возглавить наш фонд.
Рено вздрогнул и побелел.
– Ни в коем случае! – почти закричал он.
– Боже, да что ты так волнуешься? Это же очень почетно – возглавить фонд и собирать средства в пользу сирот. Все дамы высшего света занимаются благотворительностью. – И прикрыв глаза, я спокойно добавил: – О, я понимаю, что тебя не устраивает – ты не прочь возглавить фонд, только не хочешь делать это благое дело с помощью нашей газеты.
– Совсем не в том дело! Хотя… в определенном смысле… Ты должен меня понять: вы только что разделались с Дювивье и если вы сейчас выберете меня на сию почетную должность, это будет выглядеть подозрительно, люди могут подумать, что я состою с вами в заговоре.
– А ты и был с нами в заговоре. Поль, уже не сдерживаясь, заорал:
– Да! да! Но это не значит, что каждый… Однако, заметив, что я улыбаюсь, он немного успокоился.
– Послушай, – продолжал Поль, – я не люблю это публичное милосердие, мне оно претит. В рекламе, которая раздувает все эти благотворительные акции, есть что-то вульгарное. Сделай милость, поищи для вашего фонда какую-нибудь другую кандидатуру. Пожалуйста, проводите сбор средств, но только без меня.
– Ах, какая неприятность! – с озадаченным видом произнес я.
– О чем ты?
– Боюсь, статья уже напечатана.
– Какая статья?
– По поводу сбора средств для сиротского дома в Бурже.
Рено побагровел от гнева. Приблизившись ко мне вплотную, он закричал:
– Ты хочешь сказать: вы использовали мое имя без моего разрешения?!
Я пожал плечами.
– Увы… Мне очень жаль, но мы были уверены, что ты не станешь возражать…
На миг мне показалось, что он готов меня ударить.
– Боже мой, Сакс, ну можно ли быть таким идиотом?! Ты что же, не понимаешь, какое это имеет для меня значение? Именно сейчас, в тот момент, когда я вот-вот должен стать министром!
– Да, я вижу, ты стараешься брать от жизни все возможное, – сказал я.
Мне хотелось дать ему время, чтобы мы могли перейти к следующей теме.
– Я вижу, ты злишься. По-настоящему злишься. Ты сказал, что способен разозлиться, и сейчас я в этом убедился.
Несколько секунд Поль молчал, затем постарался взять себя в руки. Морщины на лбу у него разгладились, уголки рта задрожали. Поль Рено попытался улыбнуться, хотя это ему плохо удавалось. И все же он справился с собой.
– О… Ты шутишь… Вероятно, захотел узнать, испугаюсь ли я.
Он покачал головой и с облегчением произнес:
– Ну хорошо. Ты уже убедился, что и я способен потерять самообладание…
Я подошел к стене, увешанной картинами, и стал читать вслух подписи:
– Врак… Леже… Хуан Грие… Вот это да! Поль удовлетворенно кивнул.
– Думаешь, все эти художники получили широкое признание в мире? – спросил я.
Однако он уже был не в состоянии вести этот разговор и повел меня к двери.
– Завтра, послезавтра или в любой другой день, когда тебе будет удобно, мы поговорим о современном искусстве, Сакс, но, прошу тебя, не сейчас. Я думаю, ты на меня не обидишься…
Он чуть ли не вытолкнул меня на улицу. И на прощание сказал:
– Ты намекнул, что собираешься в Бурже по какому-то грязному делу… Но ведь сбор средств для детей-сирот – вовсе не грязное дело…
Я улыбнулся.
– Разумеется, если ты хочешь так думать… Мой ответ явно удовлетворил его. Он засмеялся, а потом спросил:
– Мы, вероятно, скоро прочтем об этом в вашем «Хет Споор»?
– Да, как только материал будет готов. Публикация пойдет с продолжением. Постарайся ничего не пропустить.
Распрощавшись с Рено, я отправился домой». Пьер Сакс повернулся к Маркусу.
– Таков был наш первый разговор.
– Почему ты ему тогда не все сказал?
– Деньги, – ухмыльнулся Сакс, – как ты понимаешь, я еще должен был получить у него оставшуюся сумму.
4
Взяв в руки вторую папку, Пьер Сакс продолжил чтение своего репортажа:
«На другой день утром, не было еще и девяти, а я уже был у Рено. Как условились, он заранее приготовил деньги. Я небрежно сунул всю пачку в карман, полагая, что на этом дело Дювивье закончилось и начинается дело Поля Рено.
Он стоял передо мной красивый, спокойный, самоуверенный, засунув руки в карманы домашнего халата. Судя по его виду, он хорошо выспался и вкусно позавтракал. Начинался новый день его лучезарной жизни. Мне предстояло выяснить у него самую малость…»
Прочитав эти строчки, Сакс тихонечко хихикнул. «Я спросил Поля, не знает ли он, в какие часы разрешено посещение сиротского дома в Бурже. Рено небрежно бросил:
– Договорись с начальством, вот и все.
– Нет, я имею в виду не визит к директору, а посещение самих сирот. Когда можно их навестить?
Видимо, этот вопрос напомнил ему о нашем неприятном разговоре накануне. Поль недовольно буркнул:
– О Господи, а для чего люди выдумали телефон? – и раздраженно сказал: – Ну что ты ухмыляешься? Я надеюсь, ты не станешь снова болтать вчерашнюю ерунду? По-моему, пошутили и хватит!
– А ты знаешь, что мне снилось сегодня ночью? – без всякой видимой связи с предыдущим разговором спросил я и пристально посмотрел на Поля.
– Извини, дружище, – недовольно поморщился Рено, – у меня сегодня масса неотложных дел. Я буду тебе очень признателен, если ты расскажешь свой сон кому-нибудь другому, а мне некогда, и потому выметайся поскорее.
Я не двинулся с места.
– Мне приснилось, будто у тебя в Бурже был роман с красивой девочкой, манекенщицей, но вы столкнулись с некоторыми трудностями. Представь себе, сон был таким явственным, что я запомнил даже имя девушки…
Рено с изумлением уставился на меня.
– Ее звали Мария-Тереза Сенье…
Рено так побледнел, что мне показалось, будто он сейчас упадет в обморок.
– Я не понял, что там у вас случилось, но, как ни странно, иной раз в наших снах находят отражение совершенно фантастические истории. Что за удивительное создание – человек! Вообрази, мне приснилось, что эта молодая особа родила от тебя ребенка и что ребенок – не странно ли это? – воспитывается в сиротском доме в Бурже и что этот мальчик очень похож на тебя. Ну что ты на это скажешь?
Рено стоял не шелохнувшись. А я с жаром продолжал:
– В общем все довольно просто. Мне захотелось узнать, на самом ли деле в этом сиротском доме есть мальчик, похожий на тебя. Если нет, тогда это просто нелепый сон, а если такой ребенок существует, мне нужно всерьез заняться собой, возможно, я обладаю такой сверхъестественной силой воображения, что могу воплощать воображаемое в реальность… Что ты на это скажешь?
Рено невнятно пробормотал:
– Если это твоя очередная мрачная шутка… Я улыбнулся:
– То ты займешься сбором средств для сиротского дома в Бурже…
– Что ты еще хочешь сказать? – с тоской в голосе спросил он.
Теперь он говорил медленно, тихо. Он уже все понял.
– Мальчик из сиротского дома не просто похож на тебя, вы с ним как две капли воды…
И я показал ему фото».
Маркус раскрыл свою папку и вынул из нее фотографию.
– Это? – спросил он. Пьер Сакс кивнул.
На фотографии был изображен Поль Рено с мальчиком лет десяти, который был действительно очень на него похож.
– Фотография, конечно, фальшивая, – сказал Пьер Сакс. – Я не стал скрывать это от Рено. Фото составлено из двух других карточек, что называется «смонтировано», но все составные части – подлинные, вырезаны из фотографий Поля Рено и мальчика. Мальчик этот в действительности существует. Предполагаю, что Поль даже никогда не видел его, я хочу сказать, с самого дня его рождения, но, как я уже говорил, ребенок этот существует, он содержится в сиротском доме в Бурже и удивительно похож на Поля Рено. Я сделал эту фотографию, чтобы обратить особое внимание на их сходство. Конечно, можно было продемонстрировать это, положив обе фотографии рядом, но с помощью монтажа это сделать легче.
«На другой день утром, не было еще и девяти, а я уже был у Рено. Как условились, он заранее приготовил деньги. Я небрежно сунул всю пачку в карман, полагая, что на этом дело Дювивье закончилось и начинается дело Поля Рено.
Он стоял передо мной красивый, спокойный, самоуверенный, засунув руки в карманы домашнего халата. Судя по его виду, он хорошо выспался и вкусно позавтракал. Начинался новый день его лучезарной жизни. Мне предстояло выяснить у него самую малость…»
Прочитав эти строчки, Сакс тихонечко хихикнул. «Я спросил Поля, не знает ли он, в какие часы разрешено посещение сиротского дома в Бурже. Рено небрежно бросил:
– Договорись с начальством, вот и все.
– Нет, я имею в виду не визит к директору, а посещение самих сирот. Когда можно их навестить?
Видимо, этот вопрос напомнил ему о нашем неприятном разговоре накануне. Поль недовольно буркнул:
– О Господи, а для чего люди выдумали телефон? – и раздраженно сказал: – Ну что ты ухмыляешься? Я надеюсь, ты не станешь снова болтать вчерашнюю ерунду? По-моему, пошутили и хватит!
– А ты знаешь, что мне снилось сегодня ночью? – без всякой видимой связи с предыдущим разговором спросил я и пристально посмотрел на Поля.
– Извини, дружище, – недовольно поморщился Рено, – у меня сегодня масса неотложных дел. Я буду тебе очень признателен, если ты расскажешь свой сон кому-нибудь другому, а мне некогда, и потому выметайся поскорее.
Я не двинулся с места.
– Мне приснилось, будто у тебя в Бурже был роман с красивой девочкой, манекенщицей, но вы столкнулись с некоторыми трудностями. Представь себе, сон был таким явственным, что я запомнил даже имя девушки…
Рено с изумлением уставился на меня.
– Ее звали Мария-Тереза Сенье…
Рено так побледнел, что мне показалось, будто он сейчас упадет в обморок.
– Я не понял, что там у вас случилось, но, как ни странно, иной раз в наших снах находят отражение совершенно фантастические истории. Что за удивительное создание – человек! Вообрази, мне приснилось, что эта молодая особа родила от тебя ребенка и что ребенок – не странно ли это? – воспитывается в сиротском доме в Бурже и что этот мальчик очень похож на тебя. Ну что ты на это скажешь?
Рено стоял не шелохнувшись. А я с жаром продолжал:
– В общем все довольно просто. Мне захотелось узнать, на самом ли деле в этом сиротском доме есть мальчик, похожий на тебя. Если нет, тогда это просто нелепый сон, а если такой ребенок существует, мне нужно всерьез заняться собой, возможно, я обладаю такой сверхъестественной силой воображения, что могу воплощать воображаемое в реальность… Что ты на это скажешь?
Рено невнятно пробормотал:
– Если это твоя очередная мрачная шутка… Я улыбнулся:
– То ты займешься сбором средств для сиротского дома в Бурже…
– Что ты еще хочешь сказать? – с тоской в голосе спросил он.
Теперь он говорил медленно, тихо. Он уже все понял.
– Мальчик из сиротского дома не просто похож на тебя, вы с ним как две капли воды…
И я показал ему фото».
Маркус раскрыл свою папку и вынул из нее фотографию.
– Это? – спросил он. Пьер Сакс кивнул.
На фотографии был изображен Поль Рено с мальчиком лет десяти, который был действительно очень на него похож.
– Фотография, конечно, фальшивая, – сказал Пьер Сакс. – Я не стал скрывать это от Рено. Фото составлено из двух других карточек, что называется «смонтировано», но все составные части – подлинные, вырезаны из фотографий Поля Рено и мальчика. Мальчик этот в действительности существует. Предполагаю, что Поль даже никогда не видел его, я хочу сказать, с самого дня его рождения, но, как я уже говорил, ребенок этот существует, он содержится в сиротском доме в Бурже и удивительно похож на Поля Рено. Я сделал эту фотографию, чтобы обратить особое внимание на их сходство. Конечно, можно было продемонстрировать это, положив обе фотографии рядом, но с помощью монтажа это сделать легче.