Страница:
Рено презрительно улыбнулся.
– Я не признаю себя виновным, слышите вы это? – произнес он холодно и жестко: – Встретив Марию-Терезу Сенье в Бурже, я сказал ей, что не женюсь на ней, даже после того как она родила ребенка. Я ушел, и она покончила жизнь самоубийством. От отчаяния. Впрочем, не исключаю, что ей помог кто-то другой. Вот это я признаю. Но ничего другого. Потому что все, что вы нагородили тут – чистейшая выдумка. Хотите отдать меня под суд – действуйте. Ни один суд не осудит меня. Может быть, вам удастся заморочить голову судьям, но осудить меня могут только тогда, когда вина моя будет доказана, как это принято в цивилизованном мире. А моя вина не доказана!
– Но она существует! – с горечью произнес Маркус.
– Если ты ничего не имеешь против, я поговорю со следователем. А теперь могу я отправиться домой?
– Нет, не можешь, – сказал Маркус. Вплотную приблизившись к Рено, он сказал с еле сдерживаемой яростью:
– Ты арестован! С этой минуты! Поль Рено испуганно замолчал.
– Возможно, – сказал Маркус, – ты снова попытаешься вывернуться, ты ведь это умеешь. Но я употреблю все свои силы на то, чтобы ты больше не вышел на свободу. Я не сомневаюсь, что это ты убил молодую женщину! Это знает каждый, это знал все эти годы и шеф полиции в Бурже. Ты думаешь, что сумеешь избежать кары, потому что, как ты говоришь, мы цивилизованные люди, потому что в цивилизованной стране недостаточно «знать», что кто-то является убийцей, необходимо доказать это на бумаге. Закон, без сомнения, не раз спасал невинных, теперь же, если ты выиграешь процесс, он спасет виновного! Действуй, Поль! Действуй! Перед тобой человек, очень неохотно посылающий в тюрьму какого-нибудь бедолагу, которого жизненные обстоятельства загнали в угол, и он в состоянии полувменяемости совершил преступление, однако я не дрогну, когда мне придется покарать преступника, который ради собственной славы и богатства хладнокровно убивает женщину, не причинившую ему никакого зла, но которой он сам причинил зло и не мог ей этого простить, ибо она оказалась препятствием на его пути. Для таких людей у меня нет сочувствия, Рено!
Он позвонил и, указав полицейскому на Поля Рено, приказал:
– Увести!
– У нас есть шансы, шеф? – спросил Крик, после того как репортер ушел.
– Намного меньше, чем у Рено, – проворчал Маркус.
8
9
– Я не признаю себя виновным, слышите вы это? – произнес он холодно и жестко: – Встретив Марию-Терезу Сенье в Бурже, я сказал ей, что не женюсь на ней, даже после того как она родила ребенка. Я ушел, и она покончила жизнь самоубийством. От отчаяния. Впрочем, не исключаю, что ей помог кто-то другой. Вот это я признаю. Но ничего другого. Потому что все, что вы нагородили тут – чистейшая выдумка. Хотите отдать меня под суд – действуйте. Ни один суд не осудит меня. Может быть, вам удастся заморочить голову судьям, но осудить меня могут только тогда, когда вина моя будет доказана, как это принято в цивилизованном мире. А моя вина не доказана!
– Но она существует! – с горечью произнес Маркус.
– Если ты ничего не имеешь против, я поговорю со следователем. А теперь могу я отправиться домой?
– Нет, не можешь, – сказал Маркус. Вплотную приблизившись к Рено, он сказал с еле сдерживаемой яростью:
– Ты арестован! С этой минуты! Поль Рено испуганно замолчал.
– Возможно, – сказал Маркус, – ты снова попытаешься вывернуться, ты ведь это умеешь. Но я употреблю все свои силы на то, чтобы ты больше не вышел на свободу. Я не сомневаюсь, что это ты убил молодую женщину! Это знает каждый, это знал все эти годы и шеф полиции в Бурже. Ты думаешь, что сумеешь избежать кары, потому что, как ты говоришь, мы цивилизованные люди, потому что в цивилизованной стране недостаточно «знать», что кто-то является убийцей, необходимо доказать это на бумаге. Закон, без сомнения, не раз спасал невинных, теперь же, если ты выиграешь процесс, он спасет виновного! Действуй, Поль! Действуй! Перед тобой человек, очень неохотно посылающий в тюрьму какого-нибудь бедолагу, которого жизненные обстоятельства загнали в угол, и он в состоянии полувменяемости совершил преступление, однако я не дрогну, когда мне придется покарать преступника, который ради собственной славы и богатства хладнокровно убивает женщину, не причинившую ему никакого зла, но которой он сам причинил зло и не мог ей этого простить, ибо она оказалась препятствием на его пути. Для таких людей у меня нет сочувствия, Рено!
Он позвонил и, указав полицейскому на Поля Рено, приказал:
– Увести!
– У нас есть шансы, шеф? – спросил Крик, после того как репортер ушел.
– Намного меньше, чем у Рено, – проворчал Маркус.
8
Через полчаса в комнату инспектора вбежала взволнованная Жаклин Шадрон. Она была очень бледна.
– Марк, что это значит?! Еще тогда, когда ты был у нас, ты показался мне странным. Потом вы все куда-то исчезли, а теперь Поль звонит и говорит…
– Я просил его с тобой переговорить, – сказал Маркус. – Неужели он, уходя, этого не сделал?
– Сказал только, что вы должны выйти и что-то обсудить.
– Ты что-нибудь слышала о Бурже, Жаклин?
– Бурже? – задумчиво переспросила она. – Ты имеешь в виду сиротский дом?
– Да.
– Недели две назад Поль сказал, что журналисты из «Хет Споор» пытаются проделать с ним то же самое, что они проделали с Дювивье. Несколько раз к нам в дом приходил репортер этой газеты. Поль говорил, будто они готовят серию репортажей о судьбе мальчика-сироты. Они нашли в сиротском доме мальчика, немного похожего на Поля, и распространили слух, будто это его сын, незаконнорожденный сын, будто бы Поль бросил мать ребенка на произвол судьбы, а потом отдал мальчика в сиротский дом. Я считала, что Поль должен подать в суд на эту газету, но он не захотел. «Я знаю, как приструнить этих типов, – сказал он. – Предоставь это мне». Однако я видела, что он нервничает. Я заметила это по некоторым мелочам. Когда я однажды снова затронула эту тему и сказала, что Полю следует поговорить с моим отцом, он закричал: «Ни в коем случае!» Его горячность напугала меня, и тогда он рассказал мне историю своего отца и мальчика-сироты из Бурже.
– Его отца? – удивился Маркус. – Что за история?
– Он сказал, что в их семье была давняя традиция – заботиться о мальчиках-сиротах. Это началось с прадеда. Поль считает, что это связано с тем, что прадед потерял пятерых детей. После этого брать попечительство над сиротами стало семейной традицией. И брат Поля также поддерживает этот обычай. Муж рассказал мне также, что однажды его отец, вернувшись из отпуска, сообщил, что в сиротском доме в Бурже живет мальчик, очень похожий на детей их семьи и что он не смог удержаться – взял этого мальчика под свою опеку. Поль рассказал, как они всей семьей поехали повидать этого мальчика, и оказалось, что он действительно похож на выходцев из семьи Рено. Семья приняла мальчика на свое попечительство. Существуют документы, свидетельствующие о том, что воспитание ребенка оплачивалось семьей Рено. Газетчики не замедлили это использовать, желая заставить людей поверить, будто мальчик не был сиротой, а являлся незаконнорожденным сыном Поля, и этот факт, считавшийся позором семьи, Рено тщательно скрывали.
– Ловко придумано, ничего не скажешь! – заметил Маркус.
– Что именно?
– Абсолютно все.
– Мне вся эта коллизия тоже казалась несколько странной, – встревоженно сказала Жаклин.
– А тебе не показалось странным, что раньше Поль ничего об этом не рассказывал? И что ни один человек в этом семействе никогда прежде даже намеком не упоминал об этом мальчике?
– Честно говоря, да…
– И что же, мальчик в самом деле похож на Поля?
– О, я не знаю, я его ни разу не видела. Сейчас я упрекаю себя за то, что попросту отмахнулась от всего этого, посчитала всю историю чистейшим вздором и постаралась выбросить ее из головы. Марк, что произошло на самом деле?
– Мальчик из Бурже – сын Поля.
– Я это предполагала.
Жаклин была бледна, она явно нервничала.
– Последние недели Поль стал таким рассеянным, часто раздражался без особых на то причин, стал груб с прислугой, чего раньше за ним не водилось. И только в последние дни он стал таким, как раньше. Казалось, у него какой-то камень с души свалился, он повеселел. Каждый день я покупала и просматривала «Хет Споор», втайне от всех, конечно, но в газете ничего нового не появлялось. Я успокоилась. Было ясно, что это обычная газетная утка», и продолжения не будет. Марк, скажи мне, пожалуйста, что теперь будет. Незаконнорожденный сын – факт малосимпатичный, но ведь за это не арестовывают!
– Мать ребенка не знала настоящего имени Поля, но, судя по всему, она узнала его вскоре после рождения мальчика.
– И что же?
– Она пригрозила Полю. А вскоре эта молодая женщина погибла.
Лицо Жаклин стало мертвенно-белым.
– Ты хочешь сказать…
– Даже не представляешь, как мне все это тяжело, – с трудом выдавил из себя Маркус. – Да, у нас есть все основания подозревать, что ее убил Поль.
– Каким образом? – почти неслышно прошептала Жаклин, уставившись на него неподвижным взглядом.
– Газ. Ее нашли лежащей в кровати. Окно было закрыто, комната полна газа… Есть свидетель, утверждающий, что окно было с утра открыто. Сама она закрыть его не могла, так же, как и не могла открыть газовый кран – эта женщина была парализована и не вставала с постели, а ее кровать находилась в нескольких метрах от окна и газовой плиты.
– И ты считаешь, что Поль это сделал, чтобы избавиться от обязанности заботиться о ней, как велит закон?
– Не знаю, – сказал Маркус. – Я бы не хотел высказывать подобных предположений.
– Но ты так думаешь?
– Да, – сказал он тихо, – я так думаю. Если бы эта женщина была здорова и могла работать – она была манекенщицей и неплохо зарабатывала, – он нашел бы способ ее утешить: иногда откладывал бы свои дела… встреча здесь… встреча там… немного денег на ребенка… Но из-за ее паралича все рухнуло. Она была прикована к постели и осталась без всяких средств к существованию. Эта женщина, без сомнения, подала бы на Поля в суд. И это было ее право… и для нее единственный выход.
– О Боже! – Жаклин разрыдалась.
– Хочешь, я позвоню твоему отцу? – спросил Маркус.
– Да, пожалуйста. Марк, ты точно знаешь, что это сделал Поль? Впрочем ты бы не сказал мне об этом, если бы не был уверен…
– Вот именно! – кивнул Маркус. – Нам нелегко будет это доказать, но я не сомневаюсь в виновности Поля.
– Нелегко доказать? – задумчиво переспросила Жаклин. – Значит, Поль знает?..
– Да. А почему ты спрашиваешь об этом?
– Он сказал мне по телефону, что эта клеветническая история выдумана только для того, чтобы убрать его с политической арены. Но из этого, якобы, ничего не вышло.
– Может, так оно и есть, – проворчал Маркус. – Как мне позвонить твоему отцу?
Жаклин назвала ему номер телефона, и через двадцать минут в комнату вошел багровый от возбуждения Пьер Шадрон. Он молча, не дрогнув ни одним мускулом, выслушал сообщение Маркуса.
– Если вы хотите видеть Поля, я его сюда приглашу, – предложил инспектор.
– Нет! – бросил Пьер Шадрон.
– А может, Жаклин это сделает?
– Тоже нет. Едем домой! – Пьер Шадрон повернулся к дочери. – Завтра подумаем, что предпринять.
Маркус вместе с ними спустился вниз. В вестибюле Пьер Шадрон остановился.
– В конце концов все это смешно. Никогда никого не следует возносить на пьедестал, а мы именно это сделали с Рено. Мы считали, что это поможет заставить всех забыть дело Дювивье и, что удивительно, мы находили это совершенно естественным, более того, мы сами поверили в непогрешимость Поля. Признаюсь, было приятно говорить искренне, говорить то, что думаешь… У меня появилось такое чувство расслабленности, будто я в отпуске. И все же, признаюсь, я не мог поверить в Поля безоговорочно, что-то порой настораживало меня. Человек без недостатков вызывает невольное подозрение.
Они вышли на площадь, где стояли такси.
– Иногда я испытывала какой-то безотчетный страх, – сказала Жаклин. – Затрудняюсь объяснить почему. Казалось, на то не было никаких причин. Я по-настоящему любила Поля, но иной раз боялась его.
– Я поеду с тобой, – сказал Пьер Шадрон.
– Папа, скажи же мне хоть что-нибудь! – взмолилась Жаклин.
– Сейчас лучше ничего не говорить, – устало ответил старый господин.
– Партия поможет ему? – спросил Маркус. – Я имею в виду: вы попытаетесь спасти положение?
– Не знаю. Наш идол лежит в обломках, хотя это случается не в первый раз. Мы сумеем склеить кусочки, у нас для этого есть специалисты, и я – чемпион среди них! Мы снова поднимем наше знамя, немного ниже, чем раньше, и постараемся теперь держать его подальше от народа, чтобы не было видно, что оно сшито из кусочков, но мы будем его возвеличивать и, если повезет, снова постараемся купить на этот символ обывателя. И даже не откажем себе в удовольствии посмеяться при этом.
Стоя возле такси, он сказал:
– Когда в детстве Поля Рено спросили, кем он хочет стать, знаете, что он ответил? Что он станет королем! Все посмеялись над ним, но в глубине души каждый счел естественным это желание ребенка. Вы не представляете, каким красивым мальчиком он был! Его родители умирали от гордости. Поль превосходно учился, очень рано, совсем юным, проявил незаурядные ораторские способности, при этом был замечательным спортсменом, исполнял все главные роли в школьных спектаклях, короче, все ему давалось, он был истинный баловень судьбы. Может, в этом все дело? Ему так часто говорили, что он многого достигнет в жизни, И это стало его основной целью. – Пьер Шадрон на секунду замолчал, а потом спросил: – Вы надеялись, что он во всем признается?
– Не очень. Но все же какая-то доля надежды была.
– Что вы собираетесь делать?
– Искать… Искать день и ночь!
– Разумно. Но ведь вам будет нелегко. Поль – профессиональный адвокат, и теперь, когда он все знает…
– Да уж… – мрачно кивнул Маркус.
– Могу я попросить вас о небольшой услуге? – обратился к нему Пьер Шадрон. – Хорошо бы история эта не сразу попала на страницы газет. Не могли бы вы помедлить дня два? А мы за это время подберем другого кандидата, это нужно сделать до того, как вся история Поля выплывет наружу. Потом все будет ясно, почему мы отказались от кандидатуры Рено и выставили другого кандидата. Конечно, это будет удар по нашей партии, но мы смягчим его, если публика позже узнает, что Рено, кандидат на пост министра, сидит в тюрьме. Пока для всех он еще не кандидат, а послезавтра уже им не будет. Я имею в виду – для широкой публики. За эти дни я смогу все уладить. Пресса, радио, все средства массовой информации в наше время действуют очень оперативно. Если журналистам станет известно, что Поль, являвшийся кандидатом на пост министра, арестован, нам легче будет заменить его другим кандидатом. Так я могу рассчитывать на это?
– Я согласен повременить, однако Сакс уже знает все.
– Ах, да, конечно…
– Они сейчас как раз готовят к завтрашнему утру сенсационную статью. Но кроме них никто больше не знает об этом деле. Попросим Сакса подождать денька два. Вы можете сказать ему, что я пока тоже буду помалкивать. Правда, он может не согласиться, ведь если произойдет утечка информации, он потеряет возможность первым опубликовать сенсационное сообщение. Кроме того, по прошествии определенного времени сенсация утрачивает свою силу. Арестованный депутат партии – это совсем не то, что арестованный кандидат на пост министра!
– Я попробую нажать на Сакса, предложу ему денег. Как бы там ни было, нужно действовать немедленно!
– Марк, что это значит?! Еще тогда, когда ты был у нас, ты показался мне странным. Потом вы все куда-то исчезли, а теперь Поль звонит и говорит…
– Я просил его с тобой переговорить, – сказал Маркус. – Неужели он, уходя, этого не сделал?
– Сказал только, что вы должны выйти и что-то обсудить.
– Ты что-нибудь слышала о Бурже, Жаклин?
– Бурже? – задумчиво переспросила она. – Ты имеешь в виду сиротский дом?
– Да.
– Недели две назад Поль сказал, что журналисты из «Хет Споор» пытаются проделать с ним то же самое, что они проделали с Дювивье. Несколько раз к нам в дом приходил репортер этой газеты. Поль говорил, будто они готовят серию репортажей о судьбе мальчика-сироты. Они нашли в сиротском доме мальчика, немного похожего на Поля, и распространили слух, будто это его сын, незаконнорожденный сын, будто бы Поль бросил мать ребенка на произвол судьбы, а потом отдал мальчика в сиротский дом. Я считала, что Поль должен подать в суд на эту газету, но он не захотел. «Я знаю, как приструнить этих типов, – сказал он. – Предоставь это мне». Однако я видела, что он нервничает. Я заметила это по некоторым мелочам. Когда я однажды снова затронула эту тему и сказала, что Полю следует поговорить с моим отцом, он закричал: «Ни в коем случае!» Его горячность напугала меня, и тогда он рассказал мне историю своего отца и мальчика-сироты из Бурже.
– Его отца? – удивился Маркус. – Что за история?
– Он сказал, что в их семье была давняя традиция – заботиться о мальчиках-сиротах. Это началось с прадеда. Поль считает, что это связано с тем, что прадед потерял пятерых детей. После этого брать попечительство над сиротами стало семейной традицией. И брат Поля также поддерживает этот обычай. Муж рассказал мне также, что однажды его отец, вернувшись из отпуска, сообщил, что в сиротском доме в Бурже живет мальчик, очень похожий на детей их семьи и что он не смог удержаться – взял этого мальчика под свою опеку. Поль рассказал, как они всей семьей поехали повидать этого мальчика, и оказалось, что он действительно похож на выходцев из семьи Рено. Семья приняла мальчика на свое попечительство. Существуют документы, свидетельствующие о том, что воспитание ребенка оплачивалось семьей Рено. Газетчики не замедлили это использовать, желая заставить людей поверить, будто мальчик не был сиротой, а являлся незаконнорожденным сыном Поля, и этот факт, считавшийся позором семьи, Рено тщательно скрывали.
– Ловко придумано, ничего не скажешь! – заметил Маркус.
– Что именно?
– Абсолютно все.
– Мне вся эта коллизия тоже казалась несколько странной, – встревоженно сказала Жаклин.
– А тебе не показалось странным, что раньше Поль ничего об этом не рассказывал? И что ни один человек в этом семействе никогда прежде даже намеком не упоминал об этом мальчике?
– Честно говоря, да…
– И что же, мальчик в самом деле похож на Поля?
– О, я не знаю, я его ни разу не видела. Сейчас я упрекаю себя за то, что попросту отмахнулась от всего этого, посчитала всю историю чистейшим вздором и постаралась выбросить ее из головы. Марк, что произошло на самом деле?
– Мальчик из Бурже – сын Поля.
– Я это предполагала.
Жаклин была бледна, она явно нервничала.
– Последние недели Поль стал таким рассеянным, часто раздражался без особых на то причин, стал груб с прислугой, чего раньше за ним не водилось. И только в последние дни он стал таким, как раньше. Казалось, у него какой-то камень с души свалился, он повеселел. Каждый день я покупала и просматривала «Хет Споор», втайне от всех, конечно, но в газете ничего нового не появлялось. Я успокоилась. Было ясно, что это обычная газетная утка», и продолжения не будет. Марк, скажи мне, пожалуйста, что теперь будет. Незаконнорожденный сын – факт малосимпатичный, но ведь за это не арестовывают!
– Мать ребенка не знала настоящего имени Поля, но, судя по всему, она узнала его вскоре после рождения мальчика.
– И что же?
– Она пригрозила Полю. А вскоре эта молодая женщина погибла.
Лицо Жаклин стало мертвенно-белым.
– Ты хочешь сказать…
– Даже не представляешь, как мне все это тяжело, – с трудом выдавил из себя Маркус. – Да, у нас есть все основания подозревать, что ее убил Поль.
– Каким образом? – почти неслышно прошептала Жаклин, уставившись на него неподвижным взглядом.
– Газ. Ее нашли лежащей в кровати. Окно было закрыто, комната полна газа… Есть свидетель, утверждающий, что окно было с утра открыто. Сама она закрыть его не могла, так же, как и не могла открыть газовый кран – эта женщина была парализована и не вставала с постели, а ее кровать находилась в нескольких метрах от окна и газовой плиты.
– И ты считаешь, что Поль это сделал, чтобы избавиться от обязанности заботиться о ней, как велит закон?
– Не знаю, – сказал Маркус. – Я бы не хотел высказывать подобных предположений.
– Но ты так думаешь?
– Да, – сказал он тихо, – я так думаю. Если бы эта женщина была здорова и могла работать – она была манекенщицей и неплохо зарабатывала, – он нашел бы способ ее утешить: иногда откладывал бы свои дела… встреча здесь… встреча там… немного денег на ребенка… Но из-за ее паралича все рухнуло. Она была прикована к постели и осталась без всяких средств к существованию. Эта женщина, без сомнения, подала бы на Поля в суд. И это было ее право… и для нее единственный выход.
– О Боже! – Жаклин разрыдалась.
– Хочешь, я позвоню твоему отцу? – спросил Маркус.
– Да, пожалуйста. Марк, ты точно знаешь, что это сделал Поль? Впрочем ты бы не сказал мне об этом, если бы не был уверен…
– Вот именно! – кивнул Маркус. – Нам нелегко будет это доказать, но я не сомневаюсь в виновности Поля.
– Нелегко доказать? – задумчиво переспросила Жаклин. – Значит, Поль знает?..
– Да. А почему ты спрашиваешь об этом?
– Он сказал мне по телефону, что эта клеветническая история выдумана только для того, чтобы убрать его с политической арены. Но из этого, якобы, ничего не вышло.
– Может, так оно и есть, – проворчал Маркус. – Как мне позвонить твоему отцу?
Жаклин назвала ему номер телефона, и через двадцать минут в комнату вошел багровый от возбуждения Пьер Шадрон. Он молча, не дрогнув ни одним мускулом, выслушал сообщение Маркуса.
– Если вы хотите видеть Поля, я его сюда приглашу, – предложил инспектор.
– Нет! – бросил Пьер Шадрон.
– А может, Жаклин это сделает?
– Тоже нет. Едем домой! – Пьер Шадрон повернулся к дочери. – Завтра подумаем, что предпринять.
Маркус вместе с ними спустился вниз. В вестибюле Пьер Шадрон остановился.
– В конце концов все это смешно. Никогда никого не следует возносить на пьедестал, а мы именно это сделали с Рено. Мы считали, что это поможет заставить всех забыть дело Дювивье и, что удивительно, мы находили это совершенно естественным, более того, мы сами поверили в непогрешимость Поля. Признаюсь, было приятно говорить искренне, говорить то, что думаешь… У меня появилось такое чувство расслабленности, будто я в отпуске. И все же, признаюсь, я не мог поверить в Поля безоговорочно, что-то порой настораживало меня. Человек без недостатков вызывает невольное подозрение.
Они вышли на площадь, где стояли такси.
– Иногда я испытывала какой-то безотчетный страх, – сказала Жаклин. – Затрудняюсь объяснить почему. Казалось, на то не было никаких причин. Я по-настоящему любила Поля, но иной раз боялась его.
– Я поеду с тобой, – сказал Пьер Шадрон.
– Папа, скажи же мне хоть что-нибудь! – взмолилась Жаклин.
– Сейчас лучше ничего не говорить, – устало ответил старый господин.
– Партия поможет ему? – спросил Маркус. – Я имею в виду: вы попытаетесь спасти положение?
– Не знаю. Наш идол лежит в обломках, хотя это случается не в первый раз. Мы сумеем склеить кусочки, у нас для этого есть специалисты, и я – чемпион среди них! Мы снова поднимем наше знамя, немного ниже, чем раньше, и постараемся теперь держать его подальше от народа, чтобы не было видно, что оно сшито из кусочков, но мы будем его возвеличивать и, если повезет, снова постараемся купить на этот символ обывателя. И даже не откажем себе в удовольствии посмеяться при этом.
Стоя возле такси, он сказал:
– Когда в детстве Поля Рено спросили, кем он хочет стать, знаете, что он ответил? Что он станет королем! Все посмеялись над ним, но в глубине души каждый счел естественным это желание ребенка. Вы не представляете, каким красивым мальчиком он был! Его родители умирали от гордости. Поль превосходно учился, очень рано, совсем юным, проявил незаурядные ораторские способности, при этом был замечательным спортсменом, исполнял все главные роли в школьных спектаклях, короче, все ему давалось, он был истинный баловень судьбы. Может, в этом все дело? Ему так часто говорили, что он многого достигнет в жизни, И это стало его основной целью. – Пьер Шадрон на секунду замолчал, а потом спросил: – Вы надеялись, что он во всем признается?
– Не очень. Но все же какая-то доля надежды была.
– Что вы собираетесь делать?
– Искать… Искать день и ночь!
– Разумно. Но ведь вам будет нелегко. Поль – профессиональный адвокат, и теперь, когда он все знает…
– Да уж… – мрачно кивнул Маркус.
– Могу я попросить вас о небольшой услуге? – обратился к нему Пьер Шадрон. – Хорошо бы история эта не сразу попала на страницы газет. Не могли бы вы помедлить дня два? А мы за это время подберем другого кандидата, это нужно сделать до того, как вся история Поля выплывет наружу. Потом все будет ясно, почему мы отказались от кандидатуры Рено и выставили другого кандидата. Конечно, это будет удар по нашей партии, но мы смягчим его, если публика позже узнает, что Рено, кандидат на пост министра, сидит в тюрьме. Пока для всех он еще не кандидат, а послезавтра уже им не будет. Я имею в виду – для широкой публики. За эти дни я смогу все уладить. Пресса, радио, все средства массовой информации в наше время действуют очень оперативно. Если журналистам станет известно, что Поль, являвшийся кандидатом на пост министра, арестован, нам легче будет заменить его другим кандидатом. Так я могу рассчитывать на это?
– Я согласен повременить, однако Сакс уже знает все.
– Ах, да, конечно…
– Они сейчас как раз готовят к завтрашнему утру сенсационную статью. Но кроме них никто больше не знает об этом деле. Попросим Сакса подождать денька два. Вы можете сказать ему, что я пока тоже буду помалкивать. Правда, он может не согласиться, ведь если произойдет утечка информации, он потеряет возможность первым опубликовать сенсационное сообщение. Кроме того, по прошествии определенного времени сенсация утрачивает свою силу. Арестованный депутат партии – это совсем не то, что арестованный кандидат на пост министра!
– Я попробую нажать на Сакса, предложу ему денег. Как бы там ни было, нужно действовать немедленно!
9
Все сорвалось. На следующее утро мальчишки – продавцы газет по всему городу кричали о новости, напечатанной на первой полосе «Хет Споор»: «Поль Рено, кандидат в министры, посажен в тюрьму по обвинению в убийстве!» Все газеты поместили фотографии Поля Рено и Марии-Терезы Сенье, а рядом – фото мальчика, очень похожего на Поля. С самого утра набережную Орфевр атаковали репортеры.
Когда Маркус вместе с Криком и Полем Рено собрались ехать в Бурже, они увидели возле тюрьмы толпу репортеров.
– Хочешь, выскользнем через задние ворота? – предложил инспектор Полю.
– Нет, не стоит, – отказался тот. – Давай выйдем через главные ворота. Я охотно отвечу на вопросы журналистов.
Он был бледен, но спокоен и решителен. Тюремный надзиратель рассказал инспектору, что Поль накануне вечером попросил бумаги и писал что-то всю ночь.
– Надеюсь, что ты ничего не имеешь против того, что я перекинусь несколькими словами с журналистами? – спросил Поль.
– Нет, конечно. А ты уверен, что это не повредит тебе?
– Спасибо, об этом я сам позабочусь.
Когда они приблизились к воротам, Поль Рено разом переменился. Опустив стекло, он выглянул из машины и с улыбкой помахал журналистам. Он заявил, что все уладится через пару дней, что это подстроено бандой политических интриганов, но он выведет их на чистую воду. Он с готовностью отвечал на все вопросы, шутил, позволил репортерам сфотографировать себя и пообещал, что если ему будет позволено – тут он галантно поклонился Маркусу, – он ежедневно будет ставить их в известность о том, как продвигается дело. Однако когда они отъехали на некоторое расстояние от назойливых репортеров, которые безуспешно пытались вытянуть что-нибудь из Маркуса, Рено снова стал серьезен, спокоен и молчалив.
– Это был настоящий спектакль, – сказал Маркус, когда они покатили по бульвару Сен-Мишель.
– Марк, – произнес наконец Поль Рено, – мы дружим уже много лет, но ты должен понять, что сейчас мы находимся на диаметрально противоположных позициях и я употреблю все средства, запомни: все средства, чтобы одержать над тобой победу.
– Это твое право.
– Меня удивляет, что Жаклин ко мне не пришла, – немного помолчав, сказал Поль.
– Она приходила.
– Когда?
– Вчера вечером.
– Почему же ты не пропустил ее ко мне? Ты же говорил, что это в твоей власти.
– Она об этом не просила. Поль Рено был потрясен.
– Как?! – недоумевал он. – Я же сказал ей, что все это простое недоразумение!
– Должно быть, она уже не верит тебе, как прежде.
Поль Рено задумчиво уставился в одну точку, на лбу у него собрались морщины.
– Почему ты решил взять меня с собой в Бурже? – спросил он, когда они выехали за пределы города.
– Как называлась фабрика, где ты работал юридическим консультантом? – вместо ответа спросил Маркус.
– Сожеси.
– Сначала поедем туда.
– По-моему, эта фабрика больше не существует. – Поедем на то место, где она стояла!
– Марк, пожалуйста, не кричи на меня! – Поль Рено был явно уязвлен. – Давай, по возможности, сохранять спокойствие и относиться ко всему по-деловому.
– По-деловому относиться к убийству? Поль проворчал, отвернувшись от него:
– Хорошо, поступай, как хочешь… Через два часа они добрались до Бурже.
– А теперь куда? – спросил Маркус.
– Направо.
По посыпанной песком дорожке они подъехали к заброшенной фабрике.
– Здесь?
– Да. Ты же видишь, что фабрика уже не работает!
– Где вы обедали?
– В частном клубе «Рыцари». Думаю, тебя туда не пустят.
– Разумеется, – кивнул Маркус.
Они добрались до маленькой улочки в центре города позади ратуши и остановились перед белой дверью с голубым козырьком.
– Пошли! – сказал Маркус.
– Что мне там делать? – недовольно пробурчал Поль Рено.
– Я хочу исследовать тот путь, который проделывает красивый, умный, богатый, хорошо воспитанный мужчина, прежде чем стать убийцей. Вылезай!
Дверь ресторана была заперта.
– Я же говорил тебе, что это частный клуб. Члены клуба заранее по телефону сообщают о своем появлении.
Маркус позвонил в дверь.
– Слушаю? – прозвучал голос в домофоне. Через две минуты они стояли на пороге роскошного полутемного зала в стиле Ренессанса. Красивая молодая женщина двинулась им навстречу.
– Поль! – удивленно воскликнула она при виде Рено. – Ты не был у нас целую вечность! На прошлой неделе я прочла в газетах, что у тебя есть шанс на выборах…
– Беатрис, это инспектор криминальной полиции Маркус, – перебил ее Поль.
– Где ты обычно сидел? – спросил его Маркус, после того как они прошли в глубину зала.
– Большей частью вон там, возле эстрады, – нехотя пояснил Поль Рено. Присутствие женщины явно стесняло его.
– Что все это значит? – спросила она, улыбаясь.
– Ты приходил сюда вместе с девушкой? – словно не слыша ее вопроса, продолжал Маркус.
– Нет, я же говорил тебе, это…
Инспектор показал Беатрис фотографию Марии-Терезы Сенье и спросил:
– Вы когда-нибудь видели этого мужчину вместе с ней?
– Вы сказали: «этого мужчину» – так, словно… – Женщина недовольно нахмурилась.
– Так вы видели его здесь с этой девушкой?
«О Боже! – Маркус внутренне содрогнулся. – До чего ж мне не хочется это делать, но ведь должен я как-то сломить его!»
– Нет, нет, я не знаю эту девушку, – твердо сказала женщина.
Внезапно став серьезной, она с тревогой взглянула на Поля Рено.
– У тебя какие-то неприятности, Поль?
– Они пытаются приписать мне то, чего я не делал! Но им это не удастся! Помни об этом, когда будешь читать газеты!
Он почти выбежал на улицу следом за Маркусом, и, садясь в машину, прошипел:
– Неужели так уж необходимо врываться всюду и говорить со всеми так, будто ты уверен.
– Уверен в чем? – спросил Маркус. – В том, что ты убийца? А ты и есть убийца и сам отлично знаешь это. Вот уж десять лет ты знаешь, кто ты на самом деле. Где ты впервые повстречался с Марией-Терезой Сенье?
– У друзей.
– У каких друзей?
– В семье Ауриллакс. Только не впутывай их в это дело, Марк!
– Неужели будет лучше, если они обо всем узнают из газет? Или услышат эту новость по радио…
И в самом деле, Ауриллаксы уже слышали обо всем по радио. Они встретили их, стоя посреди просторного салона: барон Антуан д'Ауриллакс, крупный промышленник, его жена Элизабет и две дочери.
В ответ на вопрос инспектора полиции баронесса сказала:
– Мы несколько раз в году устраивали у себя показ мод и одновременно – музыкальные вечера.
– Посещал ли этот человек ваш дом приблизительно десять лет назад?
– Да, и не раз, – без улыбки ответила баронесса. – Наш друг, барон Лессери ван Сожеси познакомил нас с господином Рено.
– Какой Дом моделей обычно проводил показ?
– Точно не знаю. Этим всегда занимался мой секретарь. Если хотите, могу узнать…
– Пожалуйста.
Баронесса послала одну из дочерей за «книгой», как она выразилась.
– В каком Доме моделей она работала? – спросил Маркус у Поля.
– В «Иоланте».
– Мне знакомо это название, – сказала баронесса. Девушка принесла книгу…
– Вот взгляните, – сказала баронесса, – Дом моделей «Иоланта».
Маркус показал баронессе фотографию Марии-Терезы Сенье.
– Это та девушка, которая погибла? – спросила баронесса.
– Да. – Маркус повернулся к Полю Рено.
– Покажи, каким путем ты попадал в салон к девушкам.
– Я не ходил к ним, – раздраженно буркнул Рено.
– Как же ты познакомился с Марией-Терезой Сенье?
– Через одного официанта. Он сообщил мне, когда девушки уезжают домой, и к тому времени я спустился в вестибюль.
– Ты пригласил Марию-Терезу в свою машину?
– Да, вместе с двумя другими манекенщицами.
– Покажи мне то место в вестибюле, где ты впервые заговорил с ней.
Они прошли в просторный, отделанный мрамором вестибюль.
– Инспектор, – сказал барон тихо, – я думаю, нет необходимости сообщать все подробности прессе, не следует говорить журналистам, что знакомство произошло в моем доме, что…
– Конечно, конечно, – успокоил его Маркус.
– Девушки находились здесь, возле этой бронзовой вазы, – сказал Поль Рено. – Их пальто висели там.
Лоб его покрылся испариной.
– Он заново переживает все это! – прошептал Крик инспектору.
– Да, но капли пота никакой суд не признает в качеств вещественных доказательств! – пробурчал Маркус.
Они попрощались с хозяевами и снова уселись в машину.
– Следуем тем же путем, каким вы ехали тогда, – сказал Маркус, обращаясь к Полю Рено.
– Ты думаешь, я точно помню этот путь? Я просто отвез девушек домой.
– Вот как? Сразу домой?
– Нет, по пути мы заехали выпить по стаканчику.
– Со всеми тремя?
– Нет, с двумя. Одна сразу же заторопилась домой.
– Где же вы выпивали?
– В ночном клубе «Пьеро».
– Где это?
– Марк, для чего тебе все это понадобилось?! – вспылил Поль Рено. – Я не вижу никакого смысла в посещении всех этих домов.
– Итак, куда нам? – спросил Маркус, словно не слыша его.
– Направо! – раздраженно бросил Поль. В баре оказались только две уборщицы.
– Бар открывается в десять часов, – объявила та, которая мыла стойку бара.
Появился небрежно одетый мужчина и сурово спросил:
– Что нужно?
Маркус показал свое удостоверение.
– С чего это? За мной не водится никаких грехов!
– Вы знаете этого господина? – Маркус указал на Поля Рено.
– Хм… Кажется, видел его, но было это давно.
– Как долго вы тогда здесь сидели? – спросил Маркус у Рено.
– Часа два. Мы танцевали…
– А потом?
– Потом я отвез обеих девушек домой.
– Сначала ту, другую девушку, я полагаю.
– Да.
– Ты куда-нибудь еще заходил с Марией-Терезой Сенье в тот вечер?
– Нет. Отсюда я отвез ее домой.
– Покажи, где это.
Они миновали несколько улиц и выехали на площадь с памятником.
– Здесь! – сказал Поль Рено. Они остановились.
– Прощаясь, очевидно, договорились встретиться в один из ближайших дней?
– Да, на другой день.
– Она пришла?
– Да.
– Что на ней было?
– Не понимаю, о чем ты…
– Я спрашиваю: во что она была одета.
– Была одета просто, как всегда… Она была в кожаном пальто. С волосами, распущенными до плеч.
Держала руки в карманах. У нее был спортивный стиль…
– Ты поцеловал ее?
– В щеку… Она вначале вроде испугалась, но я думаю…
– Куда вы пошли потом?
– Мы решили поужинать в ресторане за городом.
– Поехали в ресторан с номерами, где не спрашивают фамилий посетителей?
– Ну да…
– Ты знал этот ресторан и раньше?
– Это тебя не касается! – взорвался Поль.
– Отвечай на вопросы! – потребовал Маркус.
– Я знал этот ресторан раньше…
– С кем ты там бывал?
– С молодой женщиной из этого города.
– С замужней?
– Да.
– Она была женой одного из твоих друзей?
– Надеюсь, ты не будешь требовать, чтобы я назвал ее имя?
– Буду.
– У тебя есть такое право?
– Да.
– Жоржетта Ренардо, – с трудом выдавил из себя Поль и вне себя от ярости закричал: – Надеюсь, ты не собираешься ехать к ней и подробно расспрашивать обо всем в присутствии ее мужа?
– Нет. Но найду способ поговорить с ней наедине. Господин Ренардо имел какое-то отношение к фабрике Сожеси?
– Директор… Но где он сейчас, я не знаю.
– Это мы выясним. А с кем еще ты бывал в этом ресторане?
– С девушкой по имени… Изабелла Жорен.
– Где ты с ней познакомился?
– В «Кантри-клубе», где я занимался верховой ездой.
– Она живет здесь, в городе?
– Тогда жила.
– Адрес?
– Не помню. Ее отец был известный в городе антиквар.
Когда Маркус вместе с Криком и Полем Рено собрались ехать в Бурже, они увидели возле тюрьмы толпу репортеров.
– Хочешь, выскользнем через задние ворота? – предложил инспектор Полю.
– Нет, не стоит, – отказался тот. – Давай выйдем через главные ворота. Я охотно отвечу на вопросы журналистов.
Он был бледен, но спокоен и решителен. Тюремный надзиратель рассказал инспектору, что Поль накануне вечером попросил бумаги и писал что-то всю ночь.
– Надеюсь, что ты ничего не имеешь против того, что я перекинусь несколькими словами с журналистами? – спросил Поль.
– Нет, конечно. А ты уверен, что это не повредит тебе?
– Спасибо, об этом я сам позабочусь.
Когда они приблизились к воротам, Поль Рено разом переменился. Опустив стекло, он выглянул из машины и с улыбкой помахал журналистам. Он заявил, что все уладится через пару дней, что это подстроено бандой политических интриганов, но он выведет их на чистую воду. Он с готовностью отвечал на все вопросы, шутил, позволил репортерам сфотографировать себя и пообещал, что если ему будет позволено – тут он галантно поклонился Маркусу, – он ежедневно будет ставить их в известность о том, как продвигается дело. Однако когда они отъехали на некоторое расстояние от назойливых репортеров, которые безуспешно пытались вытянуть что-нибудь из Маркуса, Рено снова стал серьезен, спокоен и молчалив.
– Это был настоящий спектакль, – сказал Маркус, когда они покатили по бульвару Сен-Мишель.
– Марк, – произнес наконец Поль Рено, – мы дружим уже много лет, но ты должен понять, что сейчас мы находимся на диаметрально противоположных позициях и я употреблю все средства, запомни: все средства, чтобы одержать над тобой победу.
– Это твое право.
– Меня удивляет, что Жаклин ко мне не пришла, – немного помолчав, сказал Поль.
– Она приходила.
– Когда?
– Вчера вечером.
– Почему же ты не пропустил ее ко мне? Ты же говорил, что это в твоей власти.
– Она об этом не просила. Поль Рено был потрясен.
– Как?! – недоумевал он. – Я же сказал ей, что все это простое недоразумение!
– Должно быть, она уже не верит тебе, как прежде.
Поль Рено задумчиво уставился в одну точку, на лбу у него собрались морщины.
– Почему ты решил взять меня с собой в Бурже? – спросил он, когда они выехали за пределы города.
– Как называлась фабрика, где ты работал юридическим консультантом? – вместо ответа спросил Маркус.
– Сожеси.
– Сначала поедем туда.
– По-моему, эта фабрика больше не существует. – Поедем на то место, где она стояла!
– Марк, пожалуйста, не кричи на меня! – Поль Рено был явно уязвлен. – Давай, по возможности, сохранять спокойствие и относиться ко всему по-деловому.
– По-деловому относиться к убийству? Поль проворчал, отвернувшись от него:
– Хорошо, поступай, как хочешь… Через два часа они добрались до Бурже.
– А теперь куда? – спросил Маркус.
– Направо.
По посыпанной песком дорожке они подъехали к заброшенной фабрике.
– Здесь?
– Да. Ты же видишь, что фабрика уже не работает!
– Где вы обедали?
– В частном клубе «Рыцари». Думаю, тебя туда не пустят.
– Разумеется, – кивнул Маркус.
Они добрались до маленькой улочки в центре города позади ратуши и остановились перед белой дверью с голубым козырьком.
– Пошли! – сказал Маркус.
– Что мне там делать? – недовольно пробурчал Поль Рено.
– Я хочу исследовать тот путь, который проделывает красивый, умный, богатый, хорошо воспитанный мужчина, прежде чем стать убийцей. Вылезай!
Дверь ресторана была заперта.
– Я же говорил тебе, что это частный клуб. Члены клуба заранее по телефону сообщают о своем появлении.
Маркус позвонил в дверь.
– Слушаю? – прозвучал голос в домофоне. Через две минуты они стояли на пороге роскошного полутемного зала в стиле Ренессанса. Красивая молодая женщина двинулась им навстречу.
– Поль! – удивленно воскликнула она при виде Рено. – Ты не был у нас целую вечность! На прошлой неделе я прочла в газетах, что у тебя есть шанс на выборах…
– Беатрис, это инспектор криминальной полиции Маркус, – перебил ее Поль.
– Где ты обычно сидел? – спросил его Маркус, после того как они прошли в глубину зала.
– Большей частью вон там, возле эстрады, – нехотя пояснил Поль Рено. Присутствие женщины явно стесняло его.
– Что все это значит? – спросила она, улыбаясь.
– Ты приходил сюда вместе с девушкой? – словно не слыша ее вопроса, продолжал Маркус.
– Нет, я же говорил тебе, это…
Инспектор показал Беатрис фотографию Марии-Терезы Сенье и спросил:
– Вы когда-нибудь видели этого мужчину вместе с ней?
– Вы сказали: «этого мужчину» – так, словно… – Женщина недовольно нахмурилась.
– Так вы видели его здесь с этой девушкой?
«О Боже! – Маркус внутренне содрогнулся. – До чего ж мне не хочется это делать, но ведь должен я как-то сломить его!»
– Нет, нет, я не знаю эту девушку, – твердо сказала женщина.
Внезапно став серьезной, она с тревогой взглянула на Поля Рено.
– У тебя какие-то неприятности, Поль?
– Они пытаются приписать мне то, чего я не делал! Но им это не удастся! Помни об этом, когда будешь читать газеты!
Он почти выбежал на улицу следом за Маркусом, и, садясь в машину, прошипел:
– Неужели так уж необходимо врываться всюду и говорить со всеми так, будто ты уверен.
– Уверен в чем? – спросил Маркус. – В том, что ты убийца? А ты и есть убийца и сам отлично знаешь это. Вот уж десять лет ты знаешь, кто ты на самом деле. Где ты впервые повстречался с Марией-Терезой Сенье?
– У друзей.
– У каких друзей?
– В семье Ауриллакс. Только не впутывай их в это дело, Марк!
– Неужели будет лучше, если они обо всем узнают из газет? Или услышат эту новость по радио…
И в самом деле, Ауриллаксы уже слышали обо всем по радио. Они встретили их, стоя посреди просторного салона: барон Антуан д'Ауриллакс, крупный промышленник, его жена Элизабет и две дочери.
В ответ на вопрос инспектора полиции баронесса сказала:
– Мы несколько раз в году устраивали у себя показ мод и одновременно – музыкальные вечера.
– Посещал ли этот человек ваш дом приблизительно десять лет назад?
– Да, и не раз, – без улыбки ответила баронесса. – Наш друг, барон Лессери ван Сожеси познакомил нас с господином Рено.
– Какой Дом моделей обычно проводил показ?
– Точно не знаю. Этим всегда занимался мой секретарь. Если хотите, могу узнать…
– Пожалуйста.
Баронесса послала одну из дочерей за «книгой», как она выразилась.
– В каком Доме моделей она работала? – спросил Маркус у Поля.
– В «Иоланте».
– Мне знакомо это название, – сказала баронесса. Девушка принесла книгу…
– Вот взгляните, – сказала баронесса, – Дом моделей «Иоланта».
Маркус показал баронессе фотографию Марии-Терезы Сенье.
– Это та девушка, которая погибла? – спросила баронесса.
– Да. – Маркус повернулся к Полю Рено.
– Покажи, каким путем ты попадал в салон к девушкам.
– Я не ходил к ним, – раздраженно буркнул Рено.
– Как же ты познакомился с Марией-Терезой Сенье?
– Через одного официанта. Он сообщил мне, когда девушки уезжают домой, и к тому времени я спустился в вестибюль.
– Ты пригласил Марию-Терезу в свою машину?
– Да, вместе с двумя другими манекенщицами.
– Покажи мне то место в вестибюле, где ты впервые заговорил с ней.
Они прошли в просторный, отделанный мрамором вестибюль.
– Инспектор, – сказал барон тихо, – я думаю, нет необходимости сообщать все подробности прессе, не следует говорить журналистам, что знакомство произошло в моем доме, что…
– Конечно, конечно, – успокоил его Маркус.
– Девушки находились здесь, возле этой бронзовой вазы, – сказал Поль Рено. – Их пальто висели там.
Лоб его покрылся испариной.
– Он заново переживает все это! – прошептал Крик инспектору.
– Да, но капли пота никакой суд не признает в качеств вещественных доказательств! – пробурчал Маркус.
Они попрощались с хозяевами и снова уселись в машину.
– Следуем тем же путем, каким вы ехали тогда, – сказал Маркус, обращаясь к Полю Рено.
– Ты думаешь, я точно помню этот путь? Я просто отвез девушек домой.
– Вот как? Сразу домой?
– Нет, по пути мы заехали выпить по стаканчику.
– Со всеми тремя?
– Нет, с двумя. Одна сразу же заторопилась домой.
– Где же вы выпивали?
– В ночном клубе «Пьеро».
– Где это?
– Марк, для чего тебе все это понадобилось?! – вспылил Поль Рено. – Я не вижу никакого смысла в посещении всех этих домов.
– Итак, куда нам? – спросил Маркус, словно не слыша его.
– Направо! – раздраженно бросил Поль. В баре оказались только две уборщицы.
– Бар открывается в десять часов, – объявила та, которая мыла стойку бара.
Появился небрежно одетый мужчина и сурово спросил:
– Что нужно?
Маркус показал свое удостоверение.
– С чего это? За мной не водится никаких грехов!
– Вы знаете этого господина? – Маркус указал на Поля Рено.
– Хм… Кажется, видел его, но было это давно.
– Как долго вы тогда здесь сидели? – спросил Маркус у Рено.
– Часа два. Мы танцевали…
– А потом?
– Потом я отвез обеих девушек домой.
– Сначала ту, другую девушку, я полагаю.
– Да.
– Ты куда-нибудь еще заходил с Марией-Терезой Сенье в тот вечер?
– Нет. Отсюда я отвез ее домой.
– Покажи, где это.
Они миновали несколько улиц и выехали на площадь с памятником.
– Здесь! – сказал Поль Рено. Они остановились.
– Прощаясь, очевидно, договорились встретиться в один из ближайших дней?
– Да, на другой день.
– Она пришла?
– Да.
– Что на ней было?
– Не понимаю, о чем ты…
– Я спрашиваю: во что она была одета.
– Была одета просто, как всегда… Она была в кожаном пальто. С волосами, распущенными до плеч.
Держала руки в карманах. У нее был спортивный стиль…
– Ты поцеловал ее?
– В щеку… Она вначале вроде испугалась, но я думаю…
– Куда вы пошли потом?
– Мы решили поужинать в ресторане за городом.
– Поехали в ресторан с номерами, где не спрашивают фамилий посетителей?
– Ну да…
– Ты знал этот ресторан и раньше?
– Это тебя не касается! – взорвался Поль.
– Отвечай на вопросы! – потребовал Маркус.
– Я знал этот ресторан раньше…
– С кем ты там бывал?
– С молодой женщиной из этого города.
– С замужней?
– Да.
– Она была женой одного из твоих друзей?
– Надеюсь, ты не будешь требовать, чтобы я назвал ее имя?
– Буду.
– У тебя есть такое право?
– Да.
– Жоржетта Ренардо, – с трудом выдавил из себя Поль и вне себя от ярости закричал: – Надеюсь, ты не собираешься ехать к ней и подробно расспрашивать обо всем в присутствии ее мужа?
– Нет. Но найду способ поговорить с ней наедине. Господин Ренардо имел какое-то отношение к фабрике Сожеси?
– Директор… Но где он сейчас, я не знаю.
– Это мы выясним. А с кем еще ты бывал в этом ресторане?
– С девушкой по имени… Изабелла Жорен.
– Где ты с ней познакомился?
– В «Кантри-клубе», где я занимался верховой ездой.
– Она живет здесь, в городе?
– Тогда жила.
– Адрес?
– Не помню. Ее отец был известный в городе антиквар.