Берристер Инга. Яблоко Евы

   — Я так и думал! — ухмыльнулся Рик и уже серьезным тоном продолжил: — Но ведь вы окончили школу, а потом еще и колледж. Почему бы вам не пополнить трудовые резервы?
   Она нахмурилась.
   — Как это?
   — Почему бы вам не устроиться на работу? — с улыбкой пояснил он.
   — Да вы что! Это еще хуже, чем ходить на танцы без тетки Клементины.
   — Я вас не понимаю. Вы такая умная и разбираетесь в бизнесе. Зачем же вы учились, если теперь не хотите использовать, полученные знания?
   — Вы рассуждаете прямо как мой отец. — Моника вспомнила, чего ей стоило уговорить отца отправить ее учиться в колледж. Она и просила, и молила, а в конце концов потребовала. И добилась. Она вздохнула и поменяла позу. — Хотите еще вина?
   Рик покачал головой.
   Схватив свой бокал, Моника вскочила и подошла к винному бару за бутылкой шардонэ.
   — Только вы не обижайтесь, пожалуйста. И не думайте, что я осуждаю вас. Или вашу семью. Просто переживаю, вот и все.
   Моника взяла бутылку и, вернувшись на диван, с минуту молча таращила на него глаза.
   — Переживаете? Почему?
   — Потому что вы мне нравитесь.
   — Правда?
   — Конечно. — Он взял у нее из рук бутылку и налил себе полбокала.
   Моника улыбнулась. Значит, она ему на самом деле нравится.
   — Я хотела вас кое о чем спросить, но…
   — О чем? — спросил он.
   Она налила себе вина и поставила бутылку на столик.
   — Может, расскажете мне о работе компании поподробнее?
   Он засмеялся.
   — Да вы знаете больше моего!
   Монику переполняла гордость. Пусть его слова были неправдой, но очень приятно, что Ричард о ней столь высокого мнения.
   — Это не так. Просто иногда я слушаю, как отец говорит о делах по телефону, и бываю вместе с ним на винодельне. Вот и все. — Она пожала плечами. — Я мало знаю.
   Рик посерьезнел.
   — А хотели бы знать больше?
   — Конечно, хочу. Я могла бы ходить вместе с вами в офис по утрам, а потом…
   Рик поднял руку, и в его глазах промелькнуло сомнение.
   — А как же ваш дядя? Что он на это скажет?
   Ну вот так всегда! Все зависит от того, что скажут или подумают ее близкие. Впрочем, она сама виновата ничуть не меньше.
   — Дядя Микеле давным-давно живет в Америке. Он привык к городской жизни и современным обычаям. И ни слова не сказал на то, что я хожу в джинсах и крашу ногти. Ему все равно.
   — Но ему не все равно, как относятся к этому ваши мать и отец.
   Она тяжко вздохнула и произнесла на итальянском несколько словечек, за которые монашки ее по головке точно не погладили бы.
   — А дяде Микеле совсем необязательно знать обо всем, чем мы с вами занимаемся.
   Рик прокашлялся и изрек:
   — Аминь.
   — Тогда завтра утром я иду с вами в офис? Да?
   — Не знаю. Мне нужно подумать.
   — А что тут думать? Я приду утром. Пока дядя Микеле еще спит.
   Ричард все сомневался.
   — А как быть с остальными? Что подумают Бруно и Карло? Представляете, как они удивятся, если встретят вас в офисе?
   — Вряд ли эти двое появляются там раньше десяти. — Она хмыкнула и отмахнулась. — Разве я не права?
   Рик попытался скрыть улыбку, но ему это удалось лишь отчасти. Моника уже научилась читать по его лицу. Когда он сердится, его серо-зеленые глаза светлеют. А когда возбуждается, становятся глубже и темнее. Ей нравится, когда они у него темнеют. Жаль только, что последнее время он ее так упорно сторонится.
   Рик помолчал, а потом согласился:
   — Ну ладно. Завтра утром придете вместе со мной в офис на пару часов.
   — Итак, завтра с утра пораньше у нас свидание. — Моника подняла бокал и отпила глоток.
   Рик закатил глаза.
   — Нет, никакое это не свидание. Она засмеялась.
   — Ну а сегодня вечером? — И, поставив бокал на столик, чуть пододвинулась к нему. — Что мы будем делать сегодня вечером?
   Рик перевел взгляд на ее бокал.
   — А вам не кажется, что сегодня вы приняли шардонэ более чем достаточно?
   — Вам виднее, Ричард. — Она убрала прядь волос, упавшую ему на лоб. — Для итальянцев вино все равно что вода. С тех пор как мне исполнилось десять, мне каждый день давали стакан вина, когда я приезжала домой на выходные.
   Рик свел брови, и глаза у него стали совсем зелеными. Что бы это значило? Похоже, она еще не настолько хорошо изучила его настроения.
   — И вы разрешите пить вино своим детям?
   От изумления Моника не нашлась что сказать и молча смотрела ему в лицо. О детях она еще не думала. То есть, конечно же, она понимала, что у нее будут дети. Разве можно подвести своих родителей и не подарить им внуков? Но ей и в голову не могло прийти, что Ричарда могут интересовать подобные вещи.
   Только сама Моника не хотела думать об этом сейчас. При мысли о детях она не могла не думать о том, что ее ждет во Флоренции. А ее ждет скучная серая жизнь в браке со скучным серым человеком, который только и думает об урожае винограда, о доходах и расходах… Впервые мысль о том, что ей предстоит провести жизнь в браке без любви, привела ее в ужас. Душу сжала ледяная тоска. Насколько легче было быть послушной дочерью раньше, пока она не приехала в Нью-Йорк и не попробовала вкуса свободы!
   А главное — пока не познакомилась с Ричардом.
   — Моника, вы где?
   Она вздрогнула и часто-часто заморгала.
   — Я не хочу говорить ни о замужестве, ни о детях.
   — Ну и ну! А кто говорит о замужестве?
   — Но ведь прежде, чем заводить детей, выходят замуж. Разве нет?
   — Совсем необязательно. Впрочем, я имел в виду нечто другое. Я думал о социальном аспекте.
   — Неважно. Я не хочу… — Она осеклась. — А что значит «социальный аспект»?
   — Просто мне вдруг пришло в голову, насколько в обществе изменились представления о воспитании детей. В наше время, во всяком случае здесь, в Америке, приобщать детей к алкоголю с раннего детства уже не приветствуется.
   — А у вас будут дети?
   Он немного опешил и не сразу ответил:
   — Конечно, будут. Когда-нибудь.
   — Скоро?
   — А я думал, мы с вами решаем, какой фильм пойдем смотреть. — И он снова углубился в газету. — Кстати сказать, нам нужно поспешить, а то мы никуда не успеем.
   — На танцы мы всегда успеем.
   — Моника, ведь я вам уже говорил.
   — Отлично. — Она с решительным видом поставила бокал на столик. — Не хотите идти в город, не надо. Пойду одна.
   — Что еще вы придумали?
   — Ничего. — Она встала и, тряхнув волосами, заявила: — А насчет дяди Микеле не беспокойтесь. Он не узнает, что я была в городе одна.
   — Одна вы никуда не пойдете. И я уже говорил: никаких танцев сегодня.
   Моника твердым шагом направилась к себе в комнату переодеваться.
   — Моника, я не шучу.
   — Ричард, извините, что я вас не провожаю, — бросила она через плечо и, услышав, что он тихонько ругнулся, довольно ухмыльнулась.
   — Моника!
   Она вошла в свою комнату и плотно затворила за собой дверь. На стоячей вешалке висело подготовленное к сегодняшнему вечеру синее платье. Сбросив туфли, она расстегнула молнию на джинсах. Интересно, почему Ричард до сих пор не стучит к ней в дверь? Он что, на самом деле ушел? Неужели допустит, чтобы она отправилась в город одна?!
   Хотя какая разница? Подумаешь, одна так одна. Не заблудится. Скажет водителю такси адрес — и все дела. Доллары у нее, слава Богу, есть. И кредитная карточка тоже. Как говорит Ричард, базара нет.
   Моника стянула джинсы, сняла блузку и надела платье. После недели хождения в тесной узкой одежде она пришла к выводу, что это не есть здорово. Во всяком случае, не слишком удобно. Нужно все время думать о том, как сесть, как встать, можно ли положить ногу на ногу и всякое прочее. Но самое ужасное — приходится чуть ли не каждый день пропускать ужин. Спрашивается: ну зачем ей такие радости? Разумеется, мешковатое черное платье она по своей воле больше сроду не наденет, но обычный деловой костюм — самое то. Может, завтра они с Ричардом снова съездят в универмаг. После офиса. Моника представила себе, как сидит у него в кабинете за столом и он рассказывает ей, чем занимается фирма. Здорово! Кто бы мог подумать, что ее так заинтересует работа! А может, все дело в том, что Ричард считает ее умной и способной принести пользу семейному бизнесу?
   Если бы отец думал так же!
   Впрочем, к черту неприятные мысли! Сегодня вечером она будет танцевать. Может, даже с Ричардом. Если он перестанет упрямиться.
   Моника подошла к двери и прислушалась. Тишина. Неужели он на самом деле ушел?! Ну и пусть! Она почистила зубы и накрасила губы помадой. Ладони вдруг стали влажными, но она твердила себе: ничего страшного. И одна прекрасно доберется.
   Выбрав подходящую дару туфель, обулась и покрасовалась напоследок перед зеркалом. Все в порядке. Кроме кислой физиономии. Идти танцевать одной, без Ричарда, уже не слишком хотелось.
   Может, все-таки остаться дома? А может, он был уверен, что она без него никуда не пойдет?!
   Однако какое самомнение!
   Она распахнула дверь.
   Ричард с недовольной миной стоял посреди холла.
   — Ну так мы идем танцевать или нет?

Глава 10

   В клубе на Пятой авеню было людно. Здесь тусовались исключительно приличные люди. Играла живая музыка. И очень неплохо. Рик потягивал свое любимое фирменное темное пиво. Моника выглядела как всегда роскошно и обращала на себя внимание даже здесь, среди множества красивых и ухоженных женщин.
   Словом, все было бы прекрасно, если бы не одно «но»: Рик не умел танцевать. Вернее, у него напрочь отсутствовало чувство ритма. Особенно когда играли быструю музыку. А выйти на середину зала и дергать руками и ногами, как какой-нибудь придурок, он не собирался.
   Впрочем, большинство танцующих мужчин в зале не отличались особым мастерством, но это ничего не меняет. Он не намерен выставлять себя полным идиотом. Тем более перед Моникой.
   Хотя они сидели в отдельной кабинке со столиком на двоих, ее уже не единожды приглашали на танец и присылали три раза напитки от благодарных партнеров. Кроме того, на нее постоянно пялились мужики. Однако Моника всего этого словно и не замечала. Похоже, ее куда больше интересовала обувь остальных посетительниц клуба.
   Ну, а больше всего ее интересовал Рик. В зале было довольно шумно, и, когда он наклонялся к ней, пытаясь перекричать грохот музыки, она клала ладонь ему на колено и подвигалась совсем близко.
   От нее так приятно пахло, что у Рика кружилась голова. Он прикладывал все свои силы, чтобы не забывать: он всего-навсего провожатый — почти как тетушка Клементина, — хотя сама Моника его таковым и не считает. Неважно. Он-то знает свое место. Моника — запретный плод. И больше он не поддастся искушению.
   Впрочем, чего греха таить? Сидеть за одним столиком с такой красавицей, да еще и в столь престижном заведении, — одно удовольствие. Тем более что Моника ведет себя так, будто он единственный мужчина в зале, а то и во всей вселенной.
   — Ричард? — Она коснулась его руки и наклонилась так близко, что обожгла своим горячим дыханием. — Ну, когда же мы с вами пойдем танцевать?
   — Потом.
   Она покосилась на часы.
   — Это я уже слышала час назад.
   — Я жду подходящей мелодии.
   — И это вы уже тоже говорили. — Она помолчала и спросила напрямик: — Вы что, не хотите со мной танцевать?
   — Не в этом дело. — Даже в полумраке клуба он заметил, как ее глаза полыхнули обидой. — Моника, я не умею танцевать под такую быструю музыку.
   — Правда? — Она с завистью взглянула на танцующие пары. — Но ведь бывают и медленные танцы.
   — Раз вы так любите танцевать, может, потанцуете с кем-нибудь другим?
   В ее глазах снова вспыхнула обида.
   — Ричард, я не хочу танцевать с кем-нибудь другим. Я хочу танцевать с вами.
   Вот кретин! Ведь знал же, что именно так она и скажет! Черт, да ведь он ждал этих слов. Потому что не хотел видеть Монику в объятиях посторонних мужчин.
   — Ладно. Как только заиграют медленную мелодию, идем танцевать. Обещаю.
   Она расцвела улыбкой.
   — Я сейчас вернусь.
   — Моника…
   Но она уже выскользнула из кабинки и затерялась в толпе. Интересно, что еще она придумала? Хочется верить, что она отправилась в дамскую комнату. Ну конечно, а куда же еще?
   Минуты через три она вернулась с довольной улыбкой на устах, что несколько насторожило Рика. На этот раз уселась рядом с ним вплотную, с видом собственницы положив ладонь ему на руку, и чуть откинула голову назад.
   Господи, как же ему захотелось ее поцеловать! Ведь она сама его провоцирует: достаточно посмотреть на ее влажные мягкие губы, заглянуть в глаза… Но он всю неделю держит оборону и сдавать позиции не собирается.
   — Куда вы ходили?
   — Скоро узнаете.
   Рик вздохнул. Главное — она снова в поле его зрения. Он перевел взгляд на танцующих. Так безопаснее.
   — Ричард?
   — Да? — Он оглядел зал, ища глазами официантку. Будь он разумнее, заказал бы кофе или кока-колу, но Рик решил, что может позволить себе еще одну порцию пива.
   — А почему вы не любите танцевать? Он пожал плечами.
   — Не знаю. Может потому, что не умею.
   — Неужели вы не ходили на дискотеки в школе?
   — Очень редко. Я много учился, Играл в бейсбол и занимался каратэ. А когда исполнилось шестнадцать, начал подрабатывать и времени на общение стало еще меньше.
   — А вы никогда не говорили об этом со своим отцом?
   При упоминании об отце Рик невольно напрягся. Как назло, оркестр сделал паузу, и пары разбрелись кто куда.
   — Я его почти не помню.
   На его счастье, подоспела официантка. Моника за весь вечер едва притронулась к бокалу с каберне. Рик заказал себе еще одно пиво.
   Моника положила руку на его бедро, и ему пришло в голову, осознает ли она, в какой опасной близости расположена запретная зона.
   — Он умер, когда вы были совсем маленьким?
   — Что-то в этом роде.
   — Извините. Я не… — Она нахмурилась. — Я не понимаю.
   Черт! Ну, кто его тянет за язык! Сказал бы: да, отец умер. И не пришлось бы ничего объяснять. А теперь Моника расстроилась: решила, что допустила бестактность. Разве она виновата, что его никчемный папаша бросил жену с грудным ребенком на произвол судьбы?
   — Нет, он жив. Хотя, может, теперь уже и нет, только я об этом ничего не знаю. — Рик допил пиво. — Отец не являл собой образчик примерного семьянина.
   Моника распахнула глаза.
   — Он ушел из семьи?
   — Да.
   — И вы его больше никогда не видели?
   — Только на фотографиях.
   Она тихонько ахнула и пробормотала что-то на итальянском, а ее ладонь сжала ему ногу.
   — Как видите, ничего страшного не приключилось. Мама у меня была женщина самостоятельная. И мы с ней не пропали.
   — Нехорошо, когда мужчина бросает семью, — сказала Моника с таким искренним убеждением, что Рик не позволил себе улыбнуться столь наивному высказыванию. — Неужели он даже не писал вам и не присылал денег?
   — Говорю вам, мы прекрасно обходились и без него.
   Она покачала головой.
   — Жаль, что он не знает, какой замечательный сын у него вырос.
   У Рика встал ком в горле. Он редко вспоминал отца. Да и какой он ему отец? Разве что биологический. Или, как нынче выражаются, донор спермы. Он не заслуживает ни уважения, ни права называться отцом.
   — Спасибо, — выдавил он севшим от волнения голосом, и сам удивился тому, как много для него значат добрые слова из уст Моники. — Давайте поговорим о чем-нибудь другом.
   — Ричард, поэтому вы так много работаете? — спросила она и, положив подбородок ему на плечо, заглянула в глаза.
   Рик откинул голову, чтобы избежать искушения прижаться к ее губам. Для Моники понятия «личное пространство» явно не существует. Нет, она его точно доконает!
   — О чем вы? Я уже вторую неделю бездельничаю.
   — Дядя Микеле сказал, что вы самый трудолюбивый сотрудник во всей конторе.
   — Он так сказал? — удивился Рик. (Босс щедро выдавал премии за хорошую работу, но словесной похвалы от него трудно было дождаться.)
   Моника кивнула.
   — А еще сказал, что вы работаете больше, чем его собственный сын и оба его свояка вместе взятые.
   Рик раздувался от гордости. Он пожал плечами и скромно заметил:
   — Просто я много времени провожу в конторе.
   — Из вас выйдет прекрасный муж и отец. Рик нервно хохотнул.
   — Надеюсь, так и будет. В свое время.
   — Конечно же, будет! — Она откинула голову, словно удивляясь, что у него могут быть сомнения на этот счет. — Разве вы не хотите иметь семью?
   Если честно, то всерьез Рик над этим еще никогда не задумывался. Последние несколько лет вся его жизнь заключалась в работе. Компания «Вина Террачини» обладала большими скрытыми резервами, и у него было много нереализованных идей, и в первую очередь организация филиала на Западном побережье, так что…
   — Извините, я опять… как бы это сказать? — Она сморщила носик. — Сую нос не в свои дела?
   — Прошу заметить, вы сами это сказали! — ухмыльнулся он.
   Она легонько ущипнула его за руку.
   — Ну ладно. Раз вы так щепетильны в отношении этого предмета, больше никаких вопросов задавать не буду.
   Рик улыбнулся.
   — Однако ловко вы манипулируете людьми!
   — Как-как вы сказали?
   — Не обращайте внимания. Подоспела официантка с пивом, и тема была закрыта. А Монику уже увлекла очередная идея. Правда, Рик еще не понял какая. Сдвинув брови, она с сосредоточенным видом изучала бокал с пивом.
   — А вы предпочитаете вину пиво? — наконец прервала она затянувшуюся паузу.
   — Да нет. Просто когда бываю в заведениях вроде этого, где варят фирменное пиво, люблю попробовать что-нибудь новенькое.
   — А почему здесь не подают фирменные вина?
   — Что вы имеете в виду? — Рик не понимал, куда она клонит, и ему было любопытно следить за сменой выражений на ее подвижной физиономии.
   Моника поменяла позу: отодвинулась от него, положила ладонь на стол и машинально постукивала пальцами по мраморной столешнице, а глаза у нее сузились и стали углубленно-сосредоточенными.
   — А в городе есть винные бары? — спросила она.
   — Разумеется.
   — Вроде этого?
   — Да, то есть нет. Как правило, значительно меньше и не такие людные.
   — Без танцев и музыки?
   Он улыбнулся. Во всяком случае, в двух винных барах, куда он захаживал, ничего такого не было.
   — Скорее, это закрытые клубы. Хотя по сути закрытыми не являются. А ходит туда в основном публика довольно состоятельная.
   — Но вино там не слишком дорогое.
   — Верно. — Теперь Рик понял, куда она клонит, и ему понравился ее энтузиазм, хотя он сомневался в том, что это хорошая задумка.
   Моника кивнула в сторону бара, где висел прейскурант цен на фирменные сорта пива.
   — А почему бы не вывесить и винный прейскурант? С указанием цены за бокал вина. И каждую неделю менять сорта вин.
   — Неплохая идея. Но только для заведений, где публика постарше. — Рик обвел глазами зал. В основном молодежь за двадцать. И всего несколько пар около сорока.
   — А при чем тут возраст? Я люблю вино.
   — Моника, вы из Европы. А американцы в своем подавляющем большинстве не приучены пить вино с детства. — В Европе все по-другому, это точно. Рик вспомнил эпизод на пляже в Кони-Айленде: Моника с обнаженной грудью, ее розовые острые соски… Он перевел дыхание. Стоп! Нужно давать задний ход. Рик указал рукой на официантку у соседнего столика с подносом с напитками.
   Посмотрите, что здесь заказывают. Одно из двух: либо пиво, либо фирменный коктейль. Вроде «Секс на пляже» или «Вафля с кремом».
   Моника сделала круглые глаза.
   — Как-как вы сказали? Рик рассмеялся.
   — Не берите в голову. Это названия напитков. Видите, вон те узкие стаканчики с напитком густого кремового цвета? Если не ошибаюсь, это и есть «Вафля с кремом». Туда входят сливки, коалуа и, по-моему, водка.
   Она смотрела на стакан с коктейлем квадратными глазами.
   — Вы что, разыгрываете меня? Рик рассмеялся.
   — Ну что вы! У меня не настолько богатое воображение. — Между тем шестеро за столиком разобрали напитки. Две дамы заказали коктейль «Вафля с кремом», и Рик надеялся, что они выпьют его должным образом. — Посмотрите, что сейчас будет.
   Блондинка поставила напиток прямо перед собой, заложила руки за спину и наклонилась. Ловко обхватила стаканчик ртом, подняла и, откинув назад голову, опустошила.
   Моника ахнула, не сводя с нее глаз. Больше никто в зале не удостоил этот номер вниманием — коктейль подавали в клубе уже давно, — и только один из парней по соседству с блондинкой позволил себе не совсем приличное замечание по поводу следов сливок у нее на губах.
   Рик не был завсегдатаем ночных клубов. Впрочем, это громко сказано. Он не мог вспомнить, когда последний раз был в клубе. Да что он видит в жизни кроме работы? Ничего. Внезапно он почувствовал себя старым. Черт, а ведь молодость проходит! Через год с небольшим ему стукнет тридцать.
   А у него ни жены, ни семьи…
   Он перевел глаза на Монику.
   Черт! Своими разговорами она заставила все-таки его задуматься о браке и детях. Растравила всю душу. Как будто претендует на роль жены. Но ведь он ей не пара.
   Но он и не ищет себе подругу жизни.
   И пока даже не собирается.
   Музыканты возвратились на свои места и принялись настраивать инструменты. Моника повернулась и переключила все свое внимание на сцену. И слава Богу!
   К микрофону подошел солист.
   — А теперь, леди и джентльмены, наш сюрприз. Медленная песня. Специально для очаровательной Моники. — Он шагнул назад и начал перебирать струны гитары.
   — Так вот куда вы ходили… — пробормотал Рик. Сделать заказ. Он покачал головой. Здесь редко играли медляки, как выражались на заре его юности. И Рик надеялся, что сегодня танцевать ему не придется. Увы!
   Моника резво — выбралась из кабинки и, протянув ему руку, с улыбкой спросила:
   — Ну что, идем?
   Рик все еще сомневался, но тут к Монике подскочил бодрый толстячок и, обхватив ее за талию, промурлыкал:
   — Детка, я с восторгом составлю тебе компанию.
   Моника распахнула глаза и, прежде чем Рик успел открыть рот, сладко улыбнулась и небрежным тоном сообщила:
   — У меня черный пояс каратэ.
   — Спасибо, что предупредила! — Толстячок убрал руку и отправился на поиски новой жертвы.
   Рик ухмыльнулся и подошел к Монике, пока не объявился еще какой-нибудь желающий составить ей компанию. А то еще нарвется бедолага на приемчик. В конце концов, он ведь обещал Монике медленный танец. А слово надо держать. Рик покосился на часы. Половина двенадцатого. Хорошо, что скоро пора возвращаться.
   Моника схватила его за руку и, ловко маневрируя в толпе, повела к танцевальной площадке. Многие пары уже танцевали, тесно прижавшись друг к другу, словно слились телами в одно целое.
   Моника нашла свободный пятачок в центре зала, но такой маленький, что развернуться было негде. С одной стороны, это хорошо: не придется ломать голову над тем, как переставлять ноги, а вот с другой… В такой тесноте вряд ли удастся сохранить безопасную дистанцию. Оставь надежду всяк сюда входящий!
   Она закинула руки ему на шею, прильнула грудью и прижалась бедрами. А потом доверчиво уткнулась лицом ему в шею, и Рик сдался: наклонил голову и вдохнул дурманящий запах ее волос. Голова у него закружилась, словно после изрядного количества дорогого вина. Боже праведный! Ну за что ему такие муки?!
   Рик из последних сил гнал из головы, недопустимые мысли. Все дело в том, что он слишком давно не занимался сексом, убеждал он себя. Снова и снова твердил себе, что Моника не более чем очередное поручение босса. Вот именно! Поручение. Причем личного характера. А значит, еще более ответственное. Микеле доверил ему свою родную племянницу, и он не имеет права не оправдать его доверия.
   Моника прижалась к нему еще теснее и, приподняв лицо, коснулась губами его шеи. Рик положил ладони ей на талию, и ему стоило неимоверных усилий оставить их там, а не опустить еще ниже, на упругие полушария ягодиц. Он уже и так пришел в состояние боевой готовности. Хватит с него неприятностей!
   — Ричард?
   Он перевел взгляд на ее лицо, и она, привстав на цыпочки, прижалась губами к его губам. Он не ответил на поцелуй, но и не отстранился.
   Моника вздохнула и, подняв на него подернутые грустью глазищи, шепнула:
   — Вы больше не хотите меня целовать?
   — Дело не в этом.
   — А в чем? Вы не целуете меня вот уже целую неделю.
   — Знаю. — Зря он смотрит на ее губы! Когда она складывает их бантиком, в голову лезут опасные мысли. — Начнем с того, что я не должен был целовать вас вовсе.
   — Почему?
   — Вы сами прекрасно знаете почему. — Но…
   — Моника, вы хотите танцевать или разговаривать? А то можем вернуться за столик.
   В ее глазах сверкнул гнев, она открыла рот — Рик был готов поклясться, что она ужасно хочет что-то сказать, — но промолчала. Отвела глаза и прижалась щекой к его груди.
   А потом она сделала движение бедрами. Еле заметное, но Рик не мог не обратить на это внимания.
   Он замер, потом перевел дыхание и напрягся.
   И она повторила движение.
   И на этот раз ощутимее.
   Рик с шумом вздохнул. Ослабил кольцо рук на ее талии и сделал шаг назад. Она потянулась за ним.
   — Моника…
   — Что? — Она откинула голову и смотрела на него широко распахнутыми глазами.
   Ну просто воплощенная невинность!
   — Вы играете с огнем.
   Глаза у нее вспыхнули от возбуждения.
   — Да? О чем это вы?
   — Вы прекрасно понимаете о чем. Ведь так? Ее губы дрогнули в лукавой улыбке, и она снова прижалась щекой к его груди. Видит Бог, он пытался отстраниться, но она ему ничуть не помогала. Напротив, стоило ему отодвинуться, как она прижималась к нему снова. И каждый раз все теснее. И настойчивее.