Страница:
Артюхин не ответил – вместо него негромко заговорил тот, другой, скрытый от Макрицкого полутьмой в салоне и высокими подголовниками:
– Здравствуйте, господин Макрицкий.
– Здрасьте, – буркнул Леон, не оборачиваясь.
– Я – офицер 3-го управления администрации, – представился инкогнито.
Леон дернул головой, понимая, о какой именно администрации идет речь.
– Чем именно я занимаюсь, объяснять я вам не буду, – продолжал голос за спиной. – Скажу только, что по роду службы я имею прямые выходы на Федеральную Службу Охраны. Да, могу, кстати, вас успокоить – по Москве вас пока никто не пасет.
– Это вы после Праги? – уточнил Леон. – Ну да, через посольство…
– Разумеется. И не думаю, что до этого дойдет. Но сейчас важно не это… Видите ли, господин майор, мне в руки попала некая информация, могущая иметь чрезвычайную важность. Но распорядиться ею по уму мне удобнее всего будет с вашей помощью – если вы, конечно, не станете возражать.
– Это, как вы понимаете, зависит от целого ряда факторов, – хмыкнул в ответ Макрицкий.
– Я думаю, что для вас будет совсем не трудно исполнить мою просьбу. Суть ее в следующем – в ближайшие дни на Лейпцигскую Ярмарку едет небольшая российская делегация, не имеющая никакого отношения к традиционной делегации банкиров и промышленников. В состав этой делегации входят депутат Судаев, ближайший, как вы, быть может, знаете, сподвижник ныне покойного Лобова, и несколько влиятельных лиц, имеющих некоторое отношение к Роскосмосу. Я могу назвать вам их имена, но полагаю, вы догадаетесь сами.
– Светлана Борисовна, например, – качнул головой Леон.
– Вы совершенно правы. Делегация эта имеет не слишком афишируемый, но тем не менее совершенно официальный статус, и по статусу ей положено сопровождение, осуществляемое соответствующими госструктурами. В данном случае это должна была быть бригада, всегда, кроме последнего, увы, случая, сопровождавшая господина Лобова. Но увы – эту бригаду с графика снимают, а вместо нее уже назначены люди, которых я, не желая быть превратно понятым, назвал бы недостаточно компетентными.
– Я вас понял, – выдохнул Леон. – Но что здесь могу сделать я? Доложить по начальству? И каким же образом я обосную суть своего рапорта?
– Но вы же еще не дослушали меня, – мягко упрекнул его собеседник. – Дело здесь в том, что переговоры, которые будет вести данная делегация, затрагивают интересы не только Евроагентства, а еще и некоторых весьма влиятельных промышленников. Две фамилии должны быть вам знакомы достаточно хорошо: это Шомберг и Деллен.
– Ясно, – кивнул головой Макрицкий. – Могу я поинтересоваться у вас, почему вы столь уверены в уровне защиты моего служебного канала? Не сочтите меня параноиком, но после недавних событий я начинаю сомневаться во вполне очевидных вещах.
Ответом ему был негромкий смешок.
– Пан майор… служба, которую вы в данный момент представляете, имеет уровень конфиденциальности, сравнимый с уровнем высших эшелонов власти. Я полагал, что вы догадались откуда произошла утечка в Праге – да, увы, юристы Роскосмоса такой роскошью похвастаться не могут. Почему-то считается, что она им не по чину. Вы же… это еще один из моих аргументов в вашу пользу.
– Сколько у меня времени?
– Меньше суток, к сожалению.
– Хорошо. Николай, высадите меня вон возле того кафе, «Тип-топ», видите?
– И вы даже не желаете обсудить условия? – удивился человек на заднем сидении.
– Будете должны, – коротко рассмеялся Леон. – Много мне не надо, вы, наверное, сами знаете.
Дождавшись, когда широченная корма «Баргузина» растворится в далеком желтом тумане, Макрицкий сунул руку в карман и задумчиво погладил свой коннектер.
Господин из Администрации Президента России хорошо знал, к кому обратиться. Эдгар Шомберг и Тьерри Деллен были давними деловыми партнерами его семьи, прекрасно знакомыми ему лично.
К тому же у Леона имелся еще один «дубль», о котором его собеседник, скорее всего, не мог и подозревать – оберст-лейтенант Фридрих Каплер, наверняка способный придумать соответствующий случаю страховочный вариант.
Глава 4.
– Здравствуйте, господин Макрицкий.
– Здрасьте, – буркнул Леон, не оборачиваясь.
– Я – офицер 3-го управления администрации, – представился инкогнито.
Леон дернул головой, понимая, о какой именно администрации идет речь.
– Чем именно я занимаюсь, объяснять я вам не буду, – продолжал голос за спиной. – Скажу только, что по роду службы я имею прямые выходы на Федеральную Службу Охраны. Да, могу, кстати, вас успокоить – по Москве вас пока никто не пасет.
– Это вы после Праги? – уточнил Леон. – Ну да, через посольство…
– Разумеется. И не думаю, что до этого дойдет. Но сейчас важно не это… Видите ли, господин майор, мне в руки попала некая информация, могущая иметь чрезвычайную важность. Но распорядиться ею по уму мне удобнее всего будет с вашей помощью – если вы, конечно, не станете возражать.
– Это, как вы понимаете, зависит от целого ряда факторов, – хмыкнул в ответ Макрицкий.
– Я думаю, что для вас будет совсем не трудно исполнить мою просьбу. Суть ее в следующем – в ближайшие дни на Лейпцигскую Ярмарку едет небольшая российская делегация, не имеющая никакого отношения к традиционной делегации банкиров и промышленников. В состав этой делегации входят депутат Судаев, ближайший, как вы, быть может, знаете, сподвижник ныне покойного Лобова, и несколько влиятельных лиц, имеющих некоторое отношение к Роскосмосу. Я могу назвать вам их имена, но полагаю, вы догадаетесь сами.
– Светлана Борисовна, например, – качнул головой Леон.
– Вы совершенно правы. Делегация эта имеет не слишком афишируемый, но тем не менее совершенно официальный статус, и по статусу ей положено сопровождение, осуществляемое соответствующими госструктурами. В данном случае это должна была быть бригада, всегда, кроме последнего, увы, случая, сопровождавшая господина Лобова. Но увы – эту бригаду с графика снимают, а вместо нее уже назначены люди, которых я, не желая быть превратно понятым, назвал бы недостаточно компетентными.
– Я вас понял, – выдохнул Леон. – Но что здесь могу сделать я? Доложить по начальству? И каким же образом я обосную суть своего рапорта?
– Но вы же еще не дослушали меня, – мягко упрекнул его собеседник. – Дело здесь в том, что переговоры, которые будет вести данная делегация, затрагивают интересы не только Евроагентства, а еще и некоторых весьма влиятельных промышленников. Две фамилии должны быть вам знакомы достаточно хорошо: это Шомберг и Деллен.
– Ясно, – кивнул головой Макрицкий. – Могу я поинтересоваться у вас, почему вы столь уверены в уровне защиты моего служебного канала? Не сочтите меня параноиком, но после недавних событий я начинаю сомневаться во вполне очевидных вещах.
Ответом ему был негромкий смешок.
– Пан майор… служба, которую вы в данный момент представляете, имеет уровень конфиденциальности, сравнимый с уровнем высших эшелонов власти. Я полагал, что вы догадались откуда произошла утечка в Праге – да, увы, юристы Роскосмоса такой роскошью похвастаться не могут. Почему-то считается, что она им не по чину. Вы же… это еще один из моих аргументов в вашу пользу.
– Сколько у меня времени?
– Меньше суток, к сожалению.
– Хорошо. Николай, высадите меня вон возле того кафе, «Тип-топ», видите?
– И вы даже не желаете обсудить условия? – удивился человек на заднем сидении.
– Будете должны, – коротко рассмеялся Леон. – Много мне не надо, вы, наверное, сами знаете.
Дождавшись, когда широченная корма «Баргузина» растворится в далеком желтом тумане, Макрицкий сунул руку в карман и задумчиво погладил свой коннектер.
Господин из Администрации Президента России хорошо знал, к кому обратиться. Эдгар Шомберг и Тьерри Деллен были давними деловыми партнерами его семьи, прекрасно знакомыми ему лично.
К тому же у Леона имелся еще один «дубль», о котором его собеседник, скорее всего, не мог и подозревать – оберст-лейтенант Фридрих Каплер, наверняка способный придумать соответствующий случаю страховочный вариант.
Глава 4.
… Часы показывали уже половину пятого, и Леон, опорожнив четвертую за послеобеденный период чашку кофе, начал размышлять о том, что делать сегодняшним вечером, когда интерком принес срочный вызов по начальству. Быстро вырубив служебный инфор, Макрицкий натянул китель и отправился в сторону лифта. Увидев его, Пальчик коротко махнул ладонью:
– У него разговор. Велел одеваться и ждать внизу на вахте-один.
– Тревога? – нахмурился Леон.
– Куда-то ехать, – помотал головой адъютант. – Куда – не знаю. Одевайся, он спешит, по-моему.
Накинуть форменное пальто и спуститься к парадному подъезду было делом двух минут. Возле стеклянного кубика дежурного наряда Леон встретил капитана Троянова, специалиста по сетям из соседнего отделения. Под мышкой у него находился портативный блок закрытой связи – элегантная кожаная папочка с золотым двуглавым орлом, способная, если будет надо, без всяких ретрансляторов докричаться до Крыма, а оттуда, понятно, и дальше.
– Тебя тоже? – кисло поинтересовался он.
– А тебя? – хмыкнул Макрицкий.
– Во-во… а в шесть «Спартак» с «Реалом» рубится. Пальчик не говорил, что-куда? Может, успеем?
Макрицкий молча помотал головой. К футболу он был равнодушен, так что отчаяние Троянова особого сочувствия у него не вызывало, зато присутствие сетевика свидетельствовало о том, что это не тревога и лететь куда-либо не придется. Скорее всего, шефу просто потребовалась свита, как не раз уже бывало, и он, в отсутствие своих прямых заместителей – на место Никонова пока так никого и не утвердили, а Мельник лежал в госпитале, – схватил двух первых попавшихся офицеров постарше чином.
Коровин выскочил из лифта, как чертик из табакерки. Проносясь мимо вахты, он передал Леону плоский черный чемоданчик, бросив на ходу:
– Из рук не выпускать. За мной, бегом…
У главного входа в здание стоял черный «Енисей», почти такой же, как тот, что заезжал недавно за Леоном, когда Коровин поднял их по тревоге для вылета на Луну, только номера у него были не федеральные, а частные. Шеф старался не привлекать к себе внимания даже по мелочам. Скользнув вперед к водителю, генерал исчез за непрозрачной перегородкой, тогда как Макрицкому и Троянову пришлось расположиться в начальственном салоне, щедро отделанном дорогой кожей и карельской березой.
– Может, какое-нибудь ревю поймаем? – с грустной улыбкой предложил Троянов, указывая на вмонтированный в потолок проектор.
– Как хочешь, – вздохнул Макрицкий, оглаживая врученный ему чемоданчик.
Судя по лицу Коровина, поездка не обещала ничего хорошего. Как бы ни вышло так, что ему вдруг понадобились свидетели… которые потом могут оказаться лишними – сегодня служба в таком заведении, как их, вполне способна завести в «ситуацию 13», когда человек, узнавший больше, чем следует, неизбежно становится трупом. Еще недавно такое можно было представить только в очередной страшильной постановке про шпионов былых эпох, но эпохи, как показывает практика, иногда возвращаются.
Леон прикрыл глаза и попытался задремать. Те трое, с кем он связался сразу же после интересной беседы в машине Артюхина, отреагировали на его сообщение без особого удивления – он говорил эзоповым языком, но собеседники были людьми тертыми, особенно Деллен, который, как шептались по углам, начинал свою деловую карьеру в среде парижских биржевых махинаторов, так что какой-то особой реакции ожидать и не стоило.
Лишь Каплер зафыркал ему в ухо с плохо скрываемым интересом, однако развивать тему все же не стал. Впрочем, Фрицу и полагалось знать несколько больше, нежели прочим.
«А раз знает он, – подумал Леон, – то, очевидно, и Коровин. И чем же, интересно, вся эта история закончится? Понятно, что теперь никакая попытка устранения кого-либо из членов делегации невозможна, но исполнители об этом еще не знают. И если они все же примутся работать по заранее подготовленным планам, в руки Каплера и его коллег может попасть парочка прекрасных свидетелей. Тогда – игра пойдет иначе…»
– Королев-первый, – услышал он голос капитана Троянова и недоуменно распахнул глаза.
Очевидно, Макрицкий все же заснул, так как «Енисей» уже выбрался за пределы Москвы и теперь мчался по серой полосе многорядного шоссе – за черными снаружи окнами мини-лайнера мелькали обагренные осень деревья, где-то вдали темнели то ли поселки, то ли какие-то промышленные территории.
– Что ты говоришь? – переспросил Леон у сослуживца.
– Силен спать, – вздохнул тот. – Я говорю, мы в Королев-один едем. Больше по этой трассе нам некуда. Если, конечно, шеф не решился отправиться куда-нибудь на рыбалку.
– Да, кивнул Леон, – с двумя адъютантами и совсекретным инфорбоксом в зубах.
– Пока он в зубах у тебя, – Троянов протер пальцами глаза и вытянулся в кожаном кресле поудобнее. – Скоро приедем. Ты здесь бывал?
– Бывал, конечно, – ответил Макрицкий. – Только раньше еще. Лет пять назад.
– А, – понимающе наклонил голову Троянов. – Ну да, ты ж летал все время. До сих пор, кстати, удивляюсь, почему ты к нам попал. Образование, как и послужной список совсем не соответствующие.
– Мельник, – лаконично буркнул Леон, не понимая, к чему клонит разговорчивый капитан.
– Мельник… – немного поморщился тот. – Видишь ли, если к нам и попадают летуны, то только после некоторых, скажем так, не совсем обычных встреч. Это правило. Все остальные – люди вообще не из вашей системы. У меня, к примеру, образование сугубо гражданское. В отличие от тебя я майором стану за два дня до пенсии.
– Ты сказал – после встреч? – небрежно переспросил Леон. – Что, действительно все?
– Покойник Никонов, например, побывал на борту у тровоортов, – усмехнулся Троянов с чувством превосходства. – Ваш Мельник подорвался на мине. Эдик Васильев видел вообще полное черт-те что. Но это, правда, он сам тебе расскажет. Если расскажет, конечно.
– Мельник утверждал, что я попал к вам из-за патологической везучести, – махнул рукой Леон. – К тому же я действительно хороший пилот, как ты знаешь. Недавно это обстоятельство очень пригодилось.
– Может быть, – пожал плечами Троянов и отвернулся к окну.
Пройдя через два поста внешней безопасности, «Енисей» проехал хорошо знакомой Макрицкому полутемной аллеей, усаженной мрачными замшелыми дубами, и свернув вправо, нырнул куда-то под землю. Этот путь оказался для Леона внове. На территории собственно административного комплекса Роскосмоса он бывал неоднократно, но вот в нижнюю, подземную его часть Макрицкого еще не звали ни разу.
«Енисей» остановился в относительно небольшом помещении с серебристыми алюминиевыми стенами. В этом почти зеркальном ящике свет белых потолочных плафонов показался Леону нестерпимым. Он распахнул сдвижную дверь и увидел троих людей в синей форме российских ВКС, стоящих почему-то вдоль борта машины – лейтенанта и двух усатых сержантов. У всех были электроматы, причем не за спиной, а в руках, ремни переброшены через правое плечо, стволы чуть вниз: готовность к открытию огня в любую секунду.
– Господин генерал, – без всякого выражения произнес лейтенант, глядя куда-то поверх Коровина.
Тот спокойно кивнул. Лейтенант мрачно оглядел сперва Троянова, потом, чуть прищурившись при виде золотого тризуба на его высоковерхой фуражке, Макрицкого, и вдруг пошел вперед. Коровин двинулся следом. Леон одернул на себе форменное пальто, сжал пальцами ручку заветного чемоданчика и оглянулся: сержанты продолжали стоять возле «Енисея», не двигаясь с места. Упругое покрытие пола скрадывало шаги; лейтенант подошел к дверям лифта, коснулся рукой сенсора на щитке и посторонился, пропуская в кабину гостей комплекса. Лифт пошел вниз.
«Куда это мы, черт подери, попали? – прищурился, осторожно разглядывая их то ли провожатого, то ли конвоира. – Хорошее у них тут гостеприимство, ничего не скажешь.»
Лифт доставил их в длинный коридор, отделанный совершенно казенными деревянными панелями. Лейтенант, выйдя, сделал три шага и замер, а Коровин, пройдя чуть дальше, уверенно крутнул бронзовую ручку тяжелой высоченной двери.
– Заходим, – коротко приказал он.
Леон очутился в небольшой комнате с дубовым столом и десятком кресел вокруг – больше в этом помещении не было решительно никакой мебели. Посреди стола находился серебристый подносик с несколькими бутылками минералки и дюжиной узких высоких стаканов.
Коровин молча опустился в одно из кресел и указал офицерам на кресла рядом с собой. Понимая, что вопросы неуместны, Макрицкий сел, положил чемоданчик себе на колени и приготовился ждать событий.
Ждать, впрочем, пришлось совсем не долго.
Чуть вжикнул замок, дверь широко распахнулась, и через порог шагнули трое мужчин в штатских костюмах. Двое – чуть седоватые, одинаково подтянутые, с теми характерно безразличными, выцветшими глазами, что встречаются, как правило, у людей, многие годы проболтавшихся далеко от Земли, были Леону незнакомы, хотя он мог поклясться, что оба занимают немалые должности в космической Системе, а вот третьего, довольно грузного и слегка небритого, он где-то видел, и не раз. Приглядевшись, Макрицкий вспомнил. Ну конечно, Владимир Григорян, всесильный московский медиа-магнат, близкий, по слухам, к сегодняшней кремлевской администрации. Вот так-так! Разговор обещает быть интересным! Знать бы еще, кого именно он здесь представляет…
Коровин, очевидно, знал. Обменявшись короткими рукопожатиями с «бесцветными», он повернулся к Григоряну.
– День добрый, – пробасил тот, протягивая вялую ладонь с огромным золотым перстнем. – Очень рад, что вы нашли время.
– Еще бы, – кивнул Коровин с некоторым нетерпением во взоре.
– Ну да, ну да, – Григорян тяжело опустился в кресло. Пошарил в кармане пиджака в поисках сигарет, закурил и вздохнул, поворачивая голову к Коровину: – Трудно нам с вами, дорогой Валентин Андреич.
– Это мнение?… – Леон почувствовал, как напрягся его шеф.
– Ну можете считать, что мнение коллективное.
Коровин сник и некоторое время смотрел прямо перед собой. Григорян молчал, ожидая, что тот скажет, но, не дождавшись, дернул кудлатой головой:
– Безусловно, представленные вами материалы вызвали немало эмоций у всех, кто успел с ними ознакомиться, но пока, увы, они нам не помогут. Кстати, вы не могли бы рассказать мне, каким образом вся эта роскошь попала вам в руки?
– Путем довольно экзотическим, – поморщился Коровин. – И должен заметить, что люди, доставившие их, рисковали жизнью.
– Понимаю вас, – примирительно кивнул Григорян. – У вас в разведке своя этика. Что ж, настаивать я не могу… но, видите ли, дорогой вы наш Валентин Андреич, при всем моем – и не только моем, разумеется, – глубочайшем уважении к подвигу ваших людей, использовать все это пока не представляется возможным. Видите ли, это все пока только зацепки. Скажем так, чтобы было понятно, – это уровень, достаточный для мелкого политического шантажа. А на шантаж, мой генерал, времени у нас уже нет. Нужно срывать выполнение уже принятых решений, потому что стоит маховику раскрутиться, остановить его мы уже не сможем. К тому же не забывайте, от нас кое-чего ждут в Пекине. Но пока – пока мы безоружны.
– Макрицкий, – дернул головой Коровин, и Леон поспешно протянул ему уже раскрытый чемоданчик.
Генерал произвел некие невидимые для посторонних манипуляции на клавиатуре и повернул инфорбокс к Григоряну.
– Даже это?
– Это да, – согласился тот, прищурясь. – Это очень много. Вот это позволяет прямо сейчас начинать подготовку общественного мнения, и виза министра по этому вопросу лежит у меня в кармане, не сомневайтесь. Мы привлечем лучшие силы – устроим широкое обсуждение проблемы на всех медиа-уровнях. Это даст нам многое… но поймите же, Валентин Андреич – то, что вам казалось этаким вот тараном, применено быть не может!
– Почему? – не выдержал вдруг Коровин. – Этого – мало?
– Это нельзя выносить на свет божий.
Генерал Коровин закрыл глаза.
– Будем торговаться? – спросил он с безнадежностью в голосе.
– Да мы бы рады, – развел руками Григорян, – да только поздно. Валентин Андреич, дорогой, ну вы же знаете, что нам сейчас нужно… Скандал нужен. Никак нам без скандала. Ну есть же у вас люди, ну не может их не быть!
– Да не у меня! – почти выкрикнул Коровин. – Не у меня! А те, у кого они есть, предлагают сделку, а какая может быть сделка, если я не нахожусь меж двух огней: обе стороны требуют гарантий, которые могут быть выданы исключительно третьей… а что говорит Кремль, не мне вам рассказывать!
– Хорошо, – Григорян, похоже, пришел к какому-то решению. – Я сам поеду к Зараеву. Я сам поговорю с ним и объясню все на пальцах. Вы – санкционируете?
– Это шантаж, Владимир Рубенович! – застонал Коровин. – Плевать мне на должность, на погоны эти чертовы, но ведь ответственность… Если б я отвечал только за себя – так хрен со мной, дураком старым. А другие?
«Зараев? – успел подумать Леон. – Ах черт, ну конечно, половина российской металлургии и кто-его-знает какая именно доля в энергетике. И – недавний, кажись, проект вместе с «Рур-Атом АГ», вдруг сорвавшийся без объяснения причин. Искать причины? Да все почти ясно, а детали не имеют значения. И что, такая шишка, как Рустам Ахмедович, изволит в чем-то сомневаться?.. да-а, задергаешься.»
– Я могу позволить себе еще неделю, – жестко проговорил Григорян. – Потом вам придется верить в честное слово славного русского купечества. Поверите, Валентин Андреич?
– Поверю, – прошипел Коровин. – Раз ничего другого не останется, придется поверить.
– Хорошо, – Григорян встал и протянул поднявшемуся следом Коровину руку: – Я хочу, чтобы вы поняли: мы все сейчас находимся в совершенно одинаковой ситуации. Я не имею желания сравнивать меры ответственности, и… поймите еще вот что – я всегда с вами. Просто бывает так, что обстоятельства оказываются сильнее наших страхов. Нет?
– Да при чем же тут страхи, – махнул рукой Коровин, и хотел добавить что-то еще, но медиа-магнат уже потянулся к двери.
Троянов незаметно провел рукой по своей официальной папочке, выключая запись.
– А вас ждут, – сообщил ему молодой паренек, дежуривший в подземном паркинге его кондоминиума.
Леон опустил увесистый сверток со снедью на капот «Дона» и провел рукой по левому боку. Пистолет был на месте.
– Кто? – глупо спросил он.
– А вот, – парень сунул руку в карман курточки с логотипом охранной фирмы и достал дешевый коннетер. – Сейчас, – он рылся в меню. – Вот, Николай Артюхин… сказал, ваш друг. Я думал, он вам позвонит. Он там, по-моему, на скамеечке во дворе сидит. Вы ж с улицы заезжали, вот и не увидели его. Вон, посмотрите…
Леон прошел к пандусу, ведущему вверх во двор, и осторожно высунулся из-за бетонного угла. На скамейке напротив его подъезда действительно сидел самый натуральный капитан Артюхин, увлеченно всматривающийся в экран своего коннектера: очевидно, где-то крутили футбол или еще чего… чем он там увлекается?..
– Спасибо, – чувствуя себя идиотом, обернулся к охраннику Макрицкий.
– Да не за что…
Услышав шлепанье его ног по бетону, Артюхин обернулся.
– Шутки вы шутите, господин капитан, – раздраженно обратился к нему Леон. – Нельзя было связаться заранее? Я вообще-то в Киев лететь собирался. Правда, передумал уже, но тем не менее.
– Я понимаю, – кивнул тот. – И приношу свои извинения. Собственно, я наобум. Ну, посидел бы тут у вас еще с полчасика, да и уехал. Меня все равно в ваш район занесло…
– Вы это серьезно? – поразился Леон.
– Вполне, – спокойно ответил Артюхин. – Почему один нормальный человек не может заглянуть в гости к другому?
– В общем-то да, – вздохнул Леон. – Ну что ж, пойдемте. Только вот мне уже трудновато называть себя нормальным: когда охранник сказал, что меня кто-то ждет, я первым делом схватился за пистолет.
– А вы умеете им пользоваться? – скосил глаза Артюхин.
– В какой-то мере… как любой офицер.
– Этого слишком мало. В других обстоятельствах я мог бы преподать вам пару уроков, но боюсь, что теперь вы сочтете меня назойливым.
– Послушайте, Николай, – задумчиво произнес Леон, отпирая дверь своей квартиры, – вы действительно так простодушны, или я таки да свихнулся?
– Это простой расчет, – засмеялся Артюхин. – Вы и вправду могли улететь в Киев, но все же вероятность того, что после службы вы вернетесь домой, была куда больше. А звонить я не хотел, потому что вы, наверное, опять встревожились бы, и нам не удалось спокойно посидеть. Сейчас же ваш стресс уже прошел и вы видите, что мне действительно хочется всего лишь поболтать. Верно?
– У вас «всего лишь» не бывает, – ответил Леон. – Не заливайте мне этих витаминов. Даже если вам хочется выпить, все равно, стоит поискать, как найдется что-то еще. Впрочем, торопить я вас не стану. Заходите, устраивайтесь. У меня тут горячая птичка. Будете?
– Не откажусь, – кивнул Артюхин и вытащил из-под полы своей кожаной куртки уплощенную литровую бутыль «Коктебеля». – А? Или я неправильно угадал ваш вкус?
– У вас хорошее досье, – рассмеялся Леон. – Ну, что мы стоим? Проходите в комнату, доставайте из бара стаканы, а я сейчас разберусь с нашей некогда пернатой подружкой. Бар у меня вот там, в стене…
Сбросив на диван китель, Макрицкий прошел в кухню и принялся разрезать на куски индейку. Он понимал, что Артюхин вряд ли завалился бы к нему из одного лишь желания хватить пару стаканов крымского. Что ж, посмотрим – может, он прибыл с целью выразить благодарность от загадочного господина с заднего сиденья?
Когда он вернулся в комнату с блюдом и бутылкой ледяной минералки, Артюхин уже извлек из бара коньячные рюмки и стоял у окна, глядя куда-то на горизонт.
– Ваши салаты я пока не распаковывал, – сообщил он, возвращаясь на диван.
– Я, собственно, собирался винца сегодня хлебнуть, но и от коньяка не откажусь, – хмыкнул Леон. – Вообще даже хорошо, что вы пришли. В Москве у меня не слишком много знакомых, да и те настолько заморочены делами, что в гости не вытащишь. Ну что ж, – он придвинул кресло поближе к низкому столику, сел и взялся за бутылку. – За встречу, Николай.
– Да, – немного рассеянно согласился тот. – Я и сам не часто хожу в гости, тем более так вот, запросто. И вообще, скоро снег пойдет, а я в этом году в отпуск так и не съездил.
– Махните в Крым, там до слякоти еще далеко. А купаться можно и в бассейне.
– Кто меня пустит… у нас весь этот год какое-то сплошное сумасшедствие. Как будто что-то должно произойти, а все никак.
– Что-то действительно должно, Николай.
– Собственно, именно об этом я и хотел поговорить, – Артюхин аккуратно откусил кусочек индейки и, жуя, откинулся на спинку дивана. В глазах у него стояла страшная усталость, делающая капитана намного старше своих лет. – Не знаю, правда, с чего начать. Я ведь прекрасно понимаю, что вы вряд ли сможете ответить на все мои вопросы.
– На все – конечно нет, – невесело улыбнулся Леон. – Но раз уж вы решились – спрашивайте.
– Хорошо… Слушайте, Макрицкий, а помните того типа, «еврокурьера», про которого я вам рассказывал в связи с нашими молодежными бандами? Ну, мы на него фоторобот составляли? Вы его видели, конечно.
– Да? – немного напрягся Леон, не совсем понимая, к чему идет речь.
– Ну вот его опять видели в Москве. И опять он не пересекал никаких границ. Вы понимаете, как такое может быть? Он что же, не выезжал? Хорошо, я допускаю, что он мог проехать через Украину, какая там граница, так, фикция, никакого контроля, но к вам-то он как попал? У нас нашлись начальственные дебилы, решившие, что фоторобот нашей агентессы не слишком соответствует оригиналу, однако во второй раз она сделала запись. И знаете, я даже не стал ее никому показывать.
– Вы что, пошли на должностное преступление?
– Видите ли, – Артюхин наклонился к Леону и решительно протянул руку за бутылкой, – я почему-то решил, что эта загадочная физиономия проходит по вашему ведомству.
– Кто еще об этом знает? – медленно спросил Макрицкий, глядя, как фээсбэшник уверенно наполняет рюмки.
– Не волнуйтесь, пока никто.
– Николай, если я и волнуюсь, то только потому, что вас могло занести в очень нехорошие дебри. Я почти уверен, что те люди, которые общаются с ним здесь, не имеют понятия о том, с кем имеют дело. И слава богу! Вы хоть не пытались его ловить?
– У него разговор. Велел одеваться и ждать внизу на вахте-один.
– Тревога? – нахмурился Леон.
– Куда-то ехать, – помотал головой адъютант. – Куда – не знаю. Одевайся, он спешит, по-моему.
Накинуть форменное пальто и спуститься к парадному подъезду было делом двух минут. Возле стеклянного кубика дежурного наряда Леон встретил капитана Троянова, специалиста по сетям из соседнего отделения. Под мышкой у него находился портативный блок закрытой связи – элегантная кожаная папочка с золотым двуглавым орлом, способная, если будет надо, без всяких ретрансляторов докричаться до Крыма, а оттуда, понятно, и дальше.
– Тебя тоже? – кисло поинтересовался он.
– А тебя? – хмыкнул Макрицкий.
– Во-во… а в шесть «Спартак» с «Реалом» рубится. Пальчик не говорил, что-куда? Может, успеем?
Макрицкий молча помотал головой. К футболу он был равнодушен, так что отчаяние Троянова особого сочувствия у него не вызывало, зато присутствие сетевика свидетельствовало о том, что это не тревога и лететь куда-либо не придется. Скорее всего, шефу просто потребовалась свита, как не раз уже бывало, и он, в отсутствие своих прямых заместителей – на место Никонова пока так никого и не утвердили, а Мельник лежал в госпитале, – схватил двух первых попавшихся офицеров постарше чином.
Коровин выскочил из лифта, как чертик из табакерки. Проносясь мимо вахты, он передал Леону плоский черный чемоданчик, бросив на ходу:
– Из рук не выпускать. За мной, бегом…
У главного входа в здание стоял черный «Енисей», почти такой же, как тот, что заезжал недавно за Леоном, когда Коровин поднял их по тревоге для вылета на Луну, только номера у него были не федеральные, а частные. Шеф старался не привлекать к себе внимания даже по мелочам. Скользнув вперед к водителю, генерал исчез за непрозрачной перегородкой, тогда как Макрицкому и Троянову пришлось расположиться в начальственном салоне, щедро отделанном дорогой кожей и карельской березой.
– Может, какое-нибудь ревю поймаем? – с грустной улыбкой предложил Троянов, указывая на вмонтированный в потолок проектор.
– Как хочешь, – вздохнул Макрицкий, оглаживая врученный ему чемоданчик.
Судя по лицу Коровина, поездка не обещала ничего хорошего. Как бы ни вышло так, что ему вдруг понадобились свидетели… которые потом могут оказаться лишними – сегодня служба в таком заведении, как их, вполне способна завести в «ситуацию 13», когда человек, узнавший больше, чем следует, неизбежно становится трупом. Еще недавно такое можно было представить только в очередной страшильной постановке про шпионов былых эпох, но эпохи, как показывает практика, иногда возвращаются.
Леон прикрыл глаза и попытался задремать. Те трое, с кем он связался сразу же после интересной беседы в машине Артюхина, отреагировали на его сообщение без особого удивления – он говорил эзоповым языком, но собеседники были людьми тертыми, особенно Деллен, который, как шептались по углам, начинал свою деловую карьеру в среде парижских биржевых махинаторов, так что какой-то особой реакции ожидать и не стоило.
Лишь Каплер зафыркал ему в ухо с плохо скрываемым интересом, однако развивать тему все же не стал. Впрочем, Фрицу и полагалось знать несколько больше, нежели прочим.
«А раз знает он, – подумал Леон, – то, очевидно, и Коровин. И чем же, интересно, вся эта история закончится? Понятно, что теперь никакая попытка устранения кого-либо из членов делегации невозможна, но исполнители об этом еще не знают. И если они все же примутся работать по заранее подготовленным планам, в руки Каплера и его коллег может попасть парочка прекрасных свидетелей. Тогда – игра пойдет иначе…»
– Королев-первый, – услышал он голос капитана Троянова и недоуменно распахнул глаза.
Очевидно, Макрицкий все же заснул, так как «Енисей» уже выбрался за пределы Москвы и теперь мчался по серой полосе многорядного шоссе – за черными снаружи окнами мини-лайнера мелькали обагренные осень деревья, где-то вдали темнели то ли поселки, то ли какие-то промышленные территории.
– Что ты говоришь? – переспросил Леон у сослуживца.
– Силен спать, – вздохнул тот. – Я говорю, мы в Королев-один едем. Больше по этой трассе нам некуда. Если, конечно, шеф не решился отправиться куда-нибудь на рыбалку.
– Да, кивнул Леон, – с двумя адъютантами и совсекретным инфорбоксом в зубах.
– Пока он в зубах у тебя, – Троянов протер пальцами глаза и вытянулся в кожаном кресле поудобнее. – Скоро приедем. Ты здесь бывал?
– Бывал, конечно, – ответил Макрицкий. – Только раньше еще. Лет пять назад.
– А, – понимающе наклонил голову Троянов. – Ну да, ты ж летал все время. До сих пор, кстати, удивляюсь, почему ты к нам попал. Образование, как и послужной список совсем не соответствующие.
– Мельник, – лаконично буркнул Леон, не понимая, к чему клонит разговорчивый капитан.
– Мельник… – немного поморщился тот. – Видишь ли, если к нам и попадают летуны, то только после некоторых, скажем так, не совсем обычных встреч. Это правило. Все остальные – люди вообще не из вашей системы. У меня, к примеру, образование сугубо гражданское. В отличие от тебя я майором стану за два дня до пенсии.
– Ты сказал – после встреч? – небрежно переспросил Леон. – Что, действительно все?
– Покойник Никонов, например, побывал на борту у тровоортов, – усмехнулся Троянов с чувством превосходства. – Ваш Мельник подорвался на мине. Эдик Васильев видел вообще полное черт-те что. Но это, правда, он сам тебе расскажет. Если расскажет, конечно.
– Мельник утверждал, что я попал к вам из-за патологической везучести, – махнул рукой Леон. – К тому же я действительно хороший пилот, как ты знаешь. Недавно это обстоятельство очень пригодилось.
– Может быть, – пожал плечами Троянов и отвернулся к окну.
Пройдя через два поста внешней безопасности, «Енисей» проехал хорошо знакомой Макрицкому полутемной аллеей, усаженной мрачными замшелыми дубами, и свернув вправо, нырнул куда-то под землю. Этот путь оказался для Леона внове. На территории собственно административного комплекса Роскосмоса он бывал неоднократно, но вот в нижнюю, подземную его часть Макрицкого еще не звали ни разу.
«Енисей» остановился в относительно небольшом помещении с серебристыми алюминиевыми стенами. В этом почти зеркальном ящике свет белых потолочных плафонов показался Леону нестерпимым. Он распахнул сдвижную дверь и увидел троих людей в синей форме российских ВКС, стоящих почему-то вдоль борта машины – лейтенанта и двух усатых сержантов. У всех были электроматы, причем не за спиной, а в руках, ремни переброшены через правое плечо, стволы чуть вниз: готовность к открытию огня в любую секунду.
– Господин генерал, – без всякого выражения произнес лейтенант, глядя куда-то поверх Коровина.
Тот спокойно кивнул. Лейтенант мрачно оглядел сперва Троянова, потом, чуть прищурившись при виде золотого тризуба на его высоковерхой фуражке, Макрицкого, и вдруг пошел вперед. Коровин двинулся следом. Леон одернул на себе форменное пальто, сжал пальцами ручку заветного чемоданчика и оглянулся: сержанты продолжали стоять возле «Енисея», не двигаясь с места. Упругое покрытие пола скрадывало шаги; лейтенант подошел к дверям лифта, коснулся рукой сенсора на щитке и посторонился, пропуская в кабину гостей комплекса. Лифт пошел вниз.
«Куда это мы, черт подери, попали? – прищурился, осторожно разглядывая их то ли провожатого, то ли конвоира. – Хорошее у них тут гостеприимство, ничего не скажешь.»
Лифт доставил их в длинный коридор, отделанный совершенно казенными деревянными панелями. Лейтенант, выйдя, сделал три шага и замер, а Коровин, пройдя чуть дальше, уверенно крутнул бронзовую ручку тяжелой высоченной двери.
– Заходим, – коротко приказал он.
Леон очутился в небольшой комнате с дубовым столом и десятком кресел вокруг – больше в этом помещении не было решительно никакой мебели. Посреди стола находился серебристый подносик с несколькими бутылками минералки и дюжиной узких высоких стаканов.
Коровин молча опустился в одно из кресел и указал офицерам на кресла рядом с собой. Понимая, что вопросы неуместны, Макрицкий сел, положил чемоданчик себе на колени и приготовился ждать событий.
Ждать, впрочем, пришлось совсем не долго.
Чуть вжикнул замок, дверь широко распахнулась, и через порог шагнули трое мужчин в штатских костюмах. Двое – чуть седоватые, одинаково подтянутые, с теми характерно безразличными, выцветшими глазами, что встречаются, как правило, у людей, многие годы проболтавшихся далеко от Земли, были Леону незнакомы, хотя он мог поклясться, что оба занимают немалые должности в космической Системе, а вот третьего, довольно грузного и слегка небритого, он где-то видел, и не раз. Приглядевшись, Макрицкий вспомнил. Ну конечно, Владимир Григорян, всесильный московский медиа-магнат, близкий, по слухам, к сегодняшней кремлевской администрации. Вот так-так! Разговор обещает быть интересным! Знать бы еще, кого именно он здесь представляет…
Коровин, очевидно, знал. Обменявшись короткими рукопожатиями с «бесцветными», он повернулся к Григоряну.
– День добрый, – пробасил тот, протягивая вялую ладонь с огромным золотым перстнем. – Очень рад, что вы нашли время.
– Еще бы, – кивнул Коровин с некоторым нетерпением во взоре.
– Ну да, ну да, – Григорян тяжело опустился в кресло. Пошарил в кармане пиджака в поисках сигарет, закурил и вздохнул, поворачивая голову к Коровину: – Трудно нам с вами, дорогой Валентин Андреич.
– Это мнение?… – Леон почувствовал, как напрягся его шеф.
– Ну можете считать, что мнение коллективное.
Коровин сник и некоторое время смотрел прямо перед собой. Григорян молчал, ожидая, что тот скажет, но, не дождавшись, дернул кудлатой головой:
– Безусловно, представленные вами материалы вызвали немало эмоций у всех, кто успел с ними ознакомиться, но пока, увы, они нам не помогут. Кстати, вы не могли бы рассказать мне, каким образом вся эта роскошь попала вам в руки?
– Путем довольно экзотическим, – поморщился Коровин. – И должен заметить, что люди, доставившие их, рисковали жизнью.
– Понимаю вас, – примирительно кивнул Григорян. – У вас в разведке своя этика. Что ж, настаивать я не могу… но, видите ли, дорогой вы наш Валентин Андреич, при всем моем – и не только моем, разумеется, – глубочайшем уважении к подвигу ваших людей, использовать все это пока не представляется возможным. Видите ли, это все пока только зацепки. Скажем так, чтобы было понятно, – это уровень, достаточный для мелкого политического шантажа. А на шантаж, мой генерал, времени у нас уже нет. Нужно срывать выполнение уже принятых решений, потому что стоит маховику раскрутиться, остановить его мы уже не сможем. К тому же не забывайте, от нас кое-чего ждут в Пекине. Но пока – пока мы безоружны.
– Макрицкий, – дернул головой Коровин, и Леон поспешно протянул ему уже раскрытый чемоданчик.
Генерал произвел некие невидимые для посторонних манипуляции на клавиатуре и повернул инфорбокс к Григоряну.
– Даже это?
– Это да, – согласился тот, прищурясь. – Это очень много. Вот это позволяет прямо сейчас начинать подготовку общественного мнения, и виза министра по этому вопросу лежит у меня в кармане, не сомневайтесь. Мы привлечем лучшие силы – устроим широкое обсуждение проблемы на всех медиа-уровнях. Это даст нам многое… но поймите же, Валентин Андреич – то, что вам казалось этаким вот тараном, применено быть не может!
– Почему? – не выдержал вдруг Коровин. – Этого – мало?
– Это нельзя выносить на свет божий.
Генерал Коровин закрыл глаза.
– Будем торговаться? – спросил он с безнадежностью в голосе.
– Да мы бы рады, – развел руками Григорян, – да только поздно. Валентин Андреич, дорогой, ну вы же знаете, что нам сейчас нужно… Скандал нужен. Никак нам без скандала. Ну есть же у вас люди, ну не может их не быть!
– Да не у меня! – почти выкрикнул Коровин. – Не у меня! А те, у кого они есть, предлагают сделку, а какая может быть сделка, если я не нахожусь меж двух огней: обе стороны требуют гарантий, которые могут быть выданы исключительно третьей… а что говорит Кремль, не мне вам рассказывать!
– Хорошо, – Григорян, похоже, пришел к какому-то решению. – Я сам поеду к Зараеву. Я сам поговорю с ним и объясню все на пальцах. Вы – санкционируете?
– Это шантаж, Владимир Рубенович! – застонал Коровин. – Плевать мне на должность, на погоны эти чертовы, но ведь ответственность… Если б я отвечал только за себя – так хрен со мной, дураком старым. А другие?
«Зараев? – успел подумать Леон. – Ах черт, ну конечно, половина российской металлургии и кто-его-знает какая именно доля в энергетике. И – недавний, кажись, проект вместе с «Рур-Атом АГ», вдруг сорвавшийся без объяснения причин. Искать причины? Да все почти ясно, а детали не имеют значения. И что, такая шишка, как Рустам Ахмедович, изволит в чем-то сомневаться?.. да-а, задергаешься.»
– Я могу позволить себе еще неделю, – жестко проговорил Григорян. – Потом вам придется верить в честное слово славного русского купечества. Поверите, Валентин Андреич?
– Поверю, – прошипел Коровин. – Раз ничего другого не останется, придется поверить.
– Хорошо, – Григорян встал и протянул поднявшемуся следом Коровину руку: – Я хочу, чтобы вы поняли: мы все сейчас находимся в совершенно одинаковой ситуации. Я не имею желания сравнивать меры ответственности, и… поймите еще вот что – я всегда с вами. Просто бывает так, что обстоятельства оказываются сильнее наших страхов. Нет?
– Да при чем же тут страхи, – махнул рукой Коровин, и хотел добавить что-то еще, но медиа-магнат уже потянулся к двери.
Троянов незаметно провел рукой по своей официальной папочке, выключая запись.
* * *
Леон вывел свой «Дон» с линии автоматической мойки, остановился возле щитка оплаты, мазнул по хромированному язычку кредиткой и, дождавшись, когда перед ним поднимется полосатый черно-желтый шлагбаум, вернул ногу на педаль газа. Впереди ждал вечер пятницы, а он так еще и не решил, что делать – слетать, как вчера думалось, в Киев, или все-таки остаться в Москве, подальше от шумного семейства. Он давно привык к одиноким вечерам, немного болезненно относясь к любым вторжениям в это свое одиночество. Дома же наверняка соберутся все поколения, да плюс сестрица с муженьком, придется опять отвечать на кучу идиотских вопросов. Тряхнув головой, Леон остановился возле «Тип-топа», где его уже хорошо знали, зашел в зал, улыбнулся официантке Людочке, забрал с кухни половину жареной индейки, два салата и литровую бутылку «Кадарки», и вернулся в машину. Киев подождет до первого снега.– А вас ждут, – сообщил ему молодой паренек, дежуривший в подземном паркинге его кондоминиума.
Леон опустил увесистый сверток со снедью на капот «Дона» и провел рукой по левому боку. Пистолет был на месте.
– Кто? – глупо спросил он.
– А вот, – парень сунул руку в карман курточки с логотипом охранной фирмы и достал дешевый коннетер. – Сейчас, – он рылся в меню. – Вот, Николай Артюхин… сказал, ваш друг. Я думал, он вам позвонит. Он там, по-моему, на скамеечке во дворе сидит. Вы ж с улицы заезжали, вот и не увидели его. Вон, посмотрите…
Леон прошел к пандусу, ведущему вверх во двор, и осторожно высунулся из-за бетонного угла. На скамейке напротив его подъезда действительно сидел самый натуральный капитан Артюхин, увлеченно всматривающийся в экран своего коннектера: очевидно, где-то крутили футбол или еще чего… чем он там увлекается?..
– Спасибо, – чувствуя себя идиотом, обернулся к охраннику Макрицкий.
– Да не за что…
Услышав шлепанье его ног по бетону, Артюхин обернулся.
– Шутки вы шутите, господин капитан, – раздраженно обратился к нему Леон. – Нельзя было связаться заранее? Я вообще-то в Киев лететь собирался. Правда, передумал уже, но тем не менее.
– Я понимаю, – кивнул тот. – И приношу свои извинения. Собственно, я наобум. Ну, посидел бы тут у вас еще с полчасика, да и уехал. Меня все равно в ваш район занесло…
– Вы это серьезно? – поразился Леон.
– Вполне, – спокойно ответил Артюхин. – Почему один нормальный человек не может заглянуть в гости к другому?
– В общем-то да, – вздохнул Леон. – Ну что ж, пойдемте. Только вот мне уже трудновато называть себя нормальным: когда охранник сказал, что меня кто-то ждет, я первым делом схватился за пистолет.
– А вы умеете им пользоваться? – скосил глаза Артюхин.
– В какой-то мере… как любой офицер.
– Этого слишком мало. В других обстоятельствах я мог бы преподать вам пару уроков, но боюсь, что теперь вы сочтете меня назойливым.
– Послушайте, Николай, – задумчиво произнес Леон, отпирая дверь своей квартиры, – вы действительно так простодушны, или я таки да свихнулся?
– Это простой расчет, – засмеялся Артюхин. – Вы и вправду могли улететь в Киев, но все же вероятность того, что после службы вы вернетесь домой, была куда больше. А звонить я не хотел, потому что вы, наверное, опять встревожились бы, и нам не удалось спокойно посидеть. Сейчас же ваш стресс уже прошел и вы видите, что мне действительно хочется всего лишь поболтать. Верно?
– У вас «всего лишь» не бывает, – ответил Леон. – Не заливайте мне этих витаминов. Даже если вам хочется выпить, все равно, стоит поискать, как найдется что-то еще. Впрочем, торопить я вас не стану. Заходите, устраивайтесь. У меня тут горячая птичка. Будете?
– Не откажусь, – кивнул Артюхин и вытащил из-под полы своей кожаной куртки уплощенную литровую бутыль «Коктебеля». – А? Или я неправильно угадал ваш вкус?
– У вас хорошее досье, – рассмеялся Леон. – Ну, что мы стоим? Проходите в комнату, доставайте из бара стаканы, а я сейчас разберусь с нашей некогда пернатой подружкой. Бар у меня вот там, в стене…
Сбросив на диван китель, Макрицкий прошел в кухню и принялся разрезать на куски индейку. Он понимал, что Артюхин вряд ли завалился бы к нему из одного лишь желания хватить пару стаканов крымского. Что ж, посмотрим – может, он прибыл с целью выразить благодарность от загадочного господина с заднего сиденья?
Когда он вернулся в комнату с блюдом и бутылкой ледяной минералки, Артюхин уже извлек из бара коньячные рюмки и стоял у окна, глядя куда-то на горизонт.
– Ваши салаты я пока не распаковывал, – сообщил он, возвращаясь на диван.
– Я, собственно, собирался винца сегодня хлебнуть, но и от коньяка не откажусь, – хмыкнул Леон. – Вообще даже хорошо, что вы пришли. В Москве у меня не слишком много знакомых, да и те настолько заморочены делами, что в гости не вытащишь. Ну что ж, – он придвинул кресло поближе к низкому столику, сел и взялся за бутылку. – За встречу, Николай.
– Да, – немного рассеянно согласился тот. – Я и сам не часто хожу в гости, тем более так вот, запросто. И вообще, скоро снег пойдет, а я в этом году в отпуск так и не съездил.
– Махните в Крым, там до слякоти еще далеко. А купаться можно и в бассейне.
– Кто меня пустит… у нас весь этот год какое-то сплошное сумасшедствие. Как будто что-то должно произойти, а все никак.
– Что-то действительно должно, Николай.
– Собственно, именно об этом я и хотел поговорить, – Артюхин аккуратно откусил кусочек индейки и, жуя, откинулся на спинку дивана. В глазах у него стояла страшная усталость, делающая капитана намного старше своих лет. – Не знаю, правда, с чего начать. Я ведь прекрасно понимаю, что вы вряд ли сможете ответить на все мои вопросы.
– На все – конечно нет, – невесело улыбнулся Леон. – Но раз уж вы решились – спрашивайте.
– Хорошо… Слушайте, Макрицкий, а помните того типа, «еврокурьера», про которого я вам рассказывал в связи с нашими молодежными бандами? Ну, мы на него фоторобот составляли? Вы его видели, конечно.
– Да? – немного напрягся Леон, не совсем понимая, к чему идет речь.
– Ну вот его опять видели в Москве. И опять он не пересекал никаких границ. Вы понимаете, как такое может быть? Он что же, не выезжал? Хорошо, я допускаю, что он мог проехать через Украину, какая там граница, так, фикция, никакого контроля, но к вам-то он как попал? У нас нашлись начальственные дебилы, решившие, что фоторобот нашей агентессы не слишком соответствует оригиналу, однако во второй раз она сделала запись. И знаете, я даже не стал ее никому показывать.
– Вы что, пошли на должностное преступление?
– Видите ли, – Артюхин наклонился к Леону и решительно протянул руку за бутылкой, – я почему-то решил, что эта загадочная физиономия проходит по вашему ведомству.
– Кто еще об этом знает? – медленно спросил Макрицкий, глядя, как фээсбэшник уверенно наполняет рюмки.
– Не волнуйтесь, пока никто.
– Николай, если я и волнуюсь, то только потому, что вас могло занести в очень нехорошие дебри. Я почти уверен, что те люди, которые общаются с ним здесь, не имеют понятия о том, с кем имеют дело. И слава богу! Вы хоть не пытались его ловить?