Страница:
– А Шор ушел на покой, – добавил Саймон.
– Совершенно верно. Значит, остаются Дакры и команда корабля. Впрочем, не вся команда. Если бы простой матрос прошмыгнул в салон, это непременно заметили бы.
– Кто-то из офицеров?
– Более вероятно. Но я с ними познакомился, поэтому уверен: ни у одного из них нет интересов в Канаде, кроме излюбленных монреальских притонов.
– Значит, Дакр? Не верится. А впрочем…
– Почему же не верится? Он очень честолюбивый. И не исключено, что у него имеются какие-то интересы в Канаде.
Взглянув на море, Саймон проворчал:
– Будь все проклято!
Вернувшись в салон, Саймон погрузился в раздумья. Стоит ли говорить Дженси о том, что в ее подозрениях, возможно, кое-что есть? Не хотелось ее огорчать. Ей, кажется, нравилась эта семейная пара. Но все-таки Хэл прав. Подозревать можно только Лайонела Дакра.
Саймон направился в каюту и рассказал Дженси о подозрениях друга.
– Он уверен? – спросила она.
– Нет, не уверен, но дело в том… Я уже не раз замечал, что в бумагах Макартура есть какие-то странности. Постоянно, причем вне всякой связи с соседними, встречается слово «акр». Акр, Дакр… Похоже на код, понимаешь?
Дженси поморщилась:
– Не верю. Уж тем более не Ребекка.
– Он не вовлекал ее, милая.
– Что ж, если так…
– Но мы расстанемся в Плимуте, – продолжал Саймон. – Они поедут в Лондон, на этом все закончится.
– Это ставит его в отчаянное положение, – заметила Дженси. – Он ведь не нашел бумаги.
– Я буду осторожен.
– Что ты собираешься предпринять? Предупредишь кого-нибудь?
– Нет, оставлю все на волю судьбы. Пока он не начнет опять докучать мне и моим близким. К тому же у меня нет полной уверенности в том, что Дакр – сообщник Макартура.
– А Макартура ты убил, – в задумчивости пробормотала Дженси.
Саймон потрогал пулю.
– И теперь не знаю, правильно ли поступил. Но я был в ярости. И еще опасался, что иначе он меня убьет. Я не хотел, чтобы ты оставалась одна.
Она подошла к нему и поцеловала.
– Спасибо, милый.
Саймон усмехнулся:
– Макиавелли учил: «Не оставляйте врага в живых».
– Кажется, я это одобряю. – Дженси отвернулась к зеркалу и принялась расчесывать волосы. Саймон же, сидя на тумбочке, любовался ею. Вот она прогнулась и закрепила прическу шпильками. При этом платье натянулось на груди, и груди колыхнулись. Так не бывает, когда она в корсете.
Саймон подумал о том, что скоро его жена будет носить корсет и модные платья. Но дома, под домашние платья не обязательно каждый день надевать корсет. Пусть почаще одевается так, как сейчас…
Ох, скорее бы сойти на берег – ведь там у них будет первая брачная ночь! Настоящая брачная ночь. В Брайдсуэлле он представит ее близким и друзьям, и тогда она забудет все свои страхи. Начнет обустраивать их дом. Возможно – в Лондоне, где они будут собирать друзей на небольшие вечеринки. А шумных и многолюдных сборищ лучше избегать.
Тут зазвонил колокольчик, призывавший к обеду. Саймон подошел к жене, обнял ее и поцеловал в затылок.
– Нас зовут к столу, дорогая.
Она прислонилась к нему спиной и тихонько вздохнула.
– Если зовут, надо идти.
Опять зазвонил колокольчик.
– Милая, мы еще успеем насытиться друг другом. Ведь земля – совсем близко.
Дженси засмеялась и, высвободившись из объятий мужа, шагнула к тумбочке. Взяв поясок от плаща, она разложила его на крышке тумбочки в виде буквы «С».
– Вот так. Если кто-нибудь сунет нос, мы будем знать.
– Умно. Но кто бы это ни был, он не вернется сюда, потому что уже знает: бумаги не здесь.
– У Хэла они под надежной охраной?
– Чтобы их заполучить, вору придется убить Оглторпа и Тредвела, а это не так-то просто. Так что не беспокойся, дорогая.
По взгляду жены он понял: она беспокоится вовсе не за бумаги, а за него.
– Я буду осторожен. Обещаю.
В этот вечер они легли спать, надеясь, что сойдут на берег уже на следующий день. Но Дженси проснулась рано утром от рева шторма. С трудом встав с кровати, она подошла к иллюминатору.
Море бурлило так, что она с криком отшатнулась. И тут же ее отшвырнуло в дальний угол каюты. Качка была ужасная; казалось, корабль вот-вот перевернется. Ее еще раз швырнуло – прямо в руки Саймона. Он уложил Дженси на кровать и прокричал:
– Лежи, тут безопаснее! Сейчас я тебя привяжу!
– Помни о своих ребрах! – крикнула она. – Надо одеться!
– Зачем?
– А вдруг придется покидать корабль? Я не собираюсь выходить из каюты в ночной рубашке.
Дженси схватила свою одежду и, лежа на кровати, стала одеваться. Она знала: в открытом море такой крепкий корабль, как «Эверетта», мог выдержать любой шторм, но здесь, в Ла-Манше, между Англией и Францией, где было множество островков-капканов, шторм погубил немало кораблей.
Одевшись, они выбрались в салон. Там уже находились полковник, Дакр и Хэл. Было холодно и темно, как и у них в каюте; разводить огонь в печи и зажигать свечи при таком шторме не следовало. Увидев, что весь пол залит водой, Дженси сказала:
– Подожди меня, Саймон. Хочу подколоть юбки булавками. Вернувшись в каюту, она ухватилась за столбик кровати, чтобы не упасть. Осмотревшись, отыскала булавки и кое-как подколола юбки. Затем надела шерстяной жакет, накинула на плечи шаль и направилась в салон.
Саймон усадил ее на стол: стол был прибит к полу и потому являлся самым надежным местом. Протянув ей флягу, сказал:
– Это грог. Выпей.
Дженси сделала глоток, ухитрившись не пролить ни капли, и закашлялась.
– Наконец-то у нас будет чудесная свежая вода, – с усмешкой проговорил Керкби. – Дождевая…
– Вы знаете, где мы находимся? – спросил полковник. – Я имею в виду… по отношению к берегу?
– Не могу сказать, сэр. Увидим, когда совсем рассветет.
– Может оказаться поздно! – прорычал полковник.
«Что же делать? – думала Дженси. – Неужели придется покинуть корабль? Но садиться в лодку в такой шторм – это сродни самоубийству».
Она дрожала от страха и стыдилась этого. Когда муж обнял ее и прижал к себе, она посмотрела ему в глаза и прошептала:
– Саймон, я тебя люблю, очень люблю.
Он еще крепче прижал ее к себе.
– Ты говоришь так, словно мы видимся в последний раз.
Оглторп что-то тихо сказал Хэлу и вышел на палубу. Некоторые из пассажиров в удивлении переглянулись, и майор пояснил:
– Он был моряком, привык к морю. Пошел узнать, что происходит.
Полковник кивнул:
– Стойкий парень.
В дверях появилась миссис Рэнсом-Браун – в халате поверх ночной рубашки и в ночном чепце. Повернувшись к мужу, она воскликнула:
– Генри, что происходит?!
– Не беспокойся, дорогая. – Полковник подошел к жене. – Все будет хорошо, уверяю тебя.
В этот момент одна из дверей открылась и в салон вошел Керкби с глубоким подносом в руках. На подносе лежали ломтики хлеба, намазанные джемом.
– Вот все, что я смог приготовить, леди и джентльмены, – проговорил стюард. – Полагаю, вам нужно подкрепиться.
Хлеб был черствый, масло на судне давно кончилось, но джем оказался очень вкусный.
С палубы вернулся Оглторп – мокрый с головы до ног.
– Мы близко от берегов Англии, – сообщил слуга. – Уверен, что капитан Стоддард знает свое дело, так что ничего страшного.
Дженси с мужем переглянулись, и Саймон сказал:
– Я тоже выйду на палубу. Узнаю, как и что…
Дженси схватила его за руку:
– Зачем?! Ты промокнешь до нитки!
– Переоденусь. – Он выразительно посмотрел на нее и тихо проговорил: – Но ведь ты не из тех, кто держит мужа на привязи?
Пришлось сказать «Нет, не из тех». Саймон ушел, и только тут Дженси сообразила, что его жизни грозила гораздо большая опасность, чем шторм.
Она судорожно сглотнула и осмотрелась. Полковник с женой ушли, Дакры по-прежнему находились в салоне, а Шор, судя по всему, так и не выходил из каюты. Значит, опасности нет? А матросы?.. Кто-то должен был выйти, чтобы защитить Саймона! Может, Хэл? Но в шторм, с одной рукой?.. А Оглторп ушел в каюту – видимо, переодеться в сухое. По правде говоря, она сама хотела выйти на палубу и затащить Саймона обратно в салон.
Доев хлеб, Дженси встала со стола и медленно направилась к двери. Она знала, что ее могут остановить, если догадаются о ее намерениях, поэтому делала вид, что пробирается к дальнему иллюминатору. Оказавшись у двери, она выскочила на палубу.
Ветер чуть не сбил ее с ног, и она вцепилась в поручень, чтобы не упасть. Где же Саймон? Осмотревшись, Дженси шагнула под навес капитанского мостика, где было гораздо спокойнее. Взглянув на небо, она увидела полоску света над горизонтом – лучи солнца никак не могли пробиться сквозь плотную завесу туч.
Где же он? Где этот сумасшедший? Дженси хотела крикнуть, но тут же поняла, что Саймон ее не услышит – рокот волн и оглушительный рев ветра заглушили бы ее крик. Снова осмотревшись, она вдруг поняла, что паруса на корабле спущены, – конечно же, это сделали для того, чтобы судно не разбилось о скалы. Но как же матросам удалось вскарабкаться наверх при таком ужасном ветре?
Только сейчас Дженси заметила, что над палубой, словно бельевые веревки, были натянуты канаты, за которые матросы держались, чтобы не смыло за борт. Но увы, Саймона среди них не было. И конечно же, она сейчас не сможет его найти, не сможет ему помочь. Она может только стоять и смотреть. Смотреть и надеяться…
Стараясь не мешать матросам, Саймон цеплялся за канат, опоясывавший палубную надстройку. Временами он громко смеялся, от всей души наслаждаясь. Ветер, бушующий с неистовой силой, и даже ледяные волны, то и дело прокатывавшиеся по палубе, приводили его в восторг. Как скачка на дикой лошади! Как упоение битвой!
Близился рассвет, и стало немного светлее, хотя небо по-прежнему было затянуто темными тучами. «Может, вернуться в салон? – подумал Саймон. – Ведь Джейн ждет меня, волнуется…»
И тут он увидел ее. Сначала он решил, что ошибся, но, присмотревшись, убедился, что это действительно Джейн – она стояла под навесом капитанского мостика. В следующее мгновение их взгляды встретились, и она помахала ему рукой.
Сумасшедшая! Что она там делает?!
Перебирая канат руками, Саймон двинулся к ней.
Внезапно канат лопнул, оборвался под его весом. Не удержавшись на ногах, он рухнул на палубу, и тотчас же по нему прокатилась волна, накрывшая его чуть ли не с головой. Саймон закашлялся, потом, приподнявшись, осмотрелся. Где же Джейн?
Несколько секунд спустя он услышал ее голос – она звала его.
Но тут судно накренилось, и Саймон покатился по палубным доскам прямо к мачте. Он невольно зажмурился – и вдруг чья-то сильная рука ухватила его за ворот.
Повернув голову, Саймон увидел искаженное от усилий лицо Дакра; другой рукой тот держался за привинченную к палубе лавку.
Саймон тоже ухватился за лавку и с усмешкой пробормотал:
– Вижу, нашелся еще один сумасшедший. Решили прогуляться?
– Нет, разумеется. – Дакр покачал головой. – Ваша жена вышла вслед за вами, а моя сказала, что я должен пойти за ней. Но вы, сэр, вы действительно сумасшедший!
Саймон кивнул:
– Да, возможно. Прошу прощения, что доставил вам беспокойство.
– Вы с вашей женой – прекрасная пара, – проворчал Дакр. – Стоите друг друга.
Саймон рассмеялся:
– Да, вы правы. Вернемся в салон?
Держась за канат, они пробрались к двери салона, где уже стояла Дженси.
– Какого черта?! Что ты тут делала?! – закричал Саймон и тут же улыбнулся.
– А ты какого черта?! – прокричала она в ответ.
– Наслаждаюсь, – ответил Саймон. Она вдруг тоже улыбнулась:
– Вот и я наслаждаюсь, понятно?
Дакр с ненавистью посмотрел на веселившуюся пару и вошел в дверь.
Саймон и Дженси засмеялись и обняли друг друга. И тут же губы их слились в долгом поцелуе. Волны накатывались на них одна за другой, но они не размыкали объятий. И целовались, целовались, целовались.
Наконец Дженси немного отстранилась и прошептала:
– Наверное, надо войти…
– Да, пожалуй. Кажется, здесь ужасно холодно.
– Да, милый, ужасно… Можно простудиться.
Они снова рассмеялись и шагнули к двери. Уже взявшись за дверную ручку, Саймон вполголоса проговорил:
– Знаешь, хорошо, что мы вышли на палубу. Потому что теперь можно вычеркнуть Дакра из списка подозреваемых.
Глава 28
– Совершенно верно. Значит, остаются Дакры и команда корабля. Впрочем, не вся команда. Если бы простой матрос прошмыгнул в салон, это непременно заметили бы.
– Кто-то из офицеров?
– Более вероятно. Но я с ними познакомился, поэтому уверен: ни у одного из них нет интересов в Канаде, кроме излюбленных монреальских притонов.
– Значит, Дакр? Не верится. А впрочем…
– Почему же не верится? Он очень честолюбивый. И не исключено, что у него имеются какие-то интересы в Канаде.
Взглянув на море, Саймон проворчал:
– Будь все проклято!
Вернувшись в салон, Саймон погрузился в раздумья. Стоит ли говорить Дженси о том, что в ее подозрениях, возможно, кое-что есть? Не хотелось ее огорчать. Ей, кажется, нравилась эта семейная пара. Но все-таки Хэл прав. Подозревать можно только Лайонела Дакра.
Саймон направился в каюту и рассказал Дженси о подозрениях друга.
– Он уверен? – спросила она.
– Нет, не уверен, но дело в том… Я уже не раз замечал, что в бумагах Макартура есть какие-то странности. Постоянно, причем вне всякой связи с соседними, встречается слово «акр». Акр, Дакр… Похоже на код, понимаешь?
Дженси поморщилась:
– Не верю. Уж тем более не Ребекка.
– Он не вовлекал ее, милая.
– Что ж, если так…
– Но мы расстанемся в Плимуте, – продолжал Саймон. – Они поедут в Лондон, на этом все закончится.
– Это ставит его в отчаянное положение, – заметила Дженси. – Он ведь не нашел бумаги.
– Я буду осторожен.
– Что ты собираешься предпринять? Предупредишь кого-нибудь?
– Нет, оставлю все на волю судьбы. Пока он не начнет опять докучать мне и моим близким. К тому же у меня нет полной уверенности в том, что Дакр – сообщник Макартура.
– А Макартура ты убил, – в задумчивости пробормотала Дженси.
Саймон потрогал пулю.
– И теперь не знаю, правильно ли поступил. Но я был в ярости. И еще опасался, что иначе он меня убьет. Я не хотел, чтобы ты оставалась одна.
Она подошла к нему и поцеловала.
– Спасибо, милый.
Саймон усмехнулся:
– Макиавелли учил: «Не оставляйте врага в живых».
– Кажется, я это одобряю. – Дженси отвернулась к зеркалу и принялась расчесывать волосы. Саймон же, сидя на тумбочке, любовался ею. Вот она прогнулась и закрепила прическу шпильками. При этом платье натянулось на груди, и груди колыхнулись. Так не бывает, когда она в корсете.
Саймон подумал о том, что скоро его жена будет носить корсет и модные платья. Но дома, под домашние платья не обязательно каждый день надевать корсет. Пусть почаще одевается так, как сейчас…
Ох, скорее бы сойти на берег – ведь там у них будет первая брачная ночь! Настоящая брачная ночь. В Брайдсуэлле он представит ее близким и друзьям, и тогда она забудет все свои страхи. Начнет обустраивать их дом. Возможно – в Лондоне, где они будут собирать друзей на небольшие вечеринки. А шумных и многолюдных сборищ лучше избегать.
Тут зазвонил колокольчик, призывавший к обеду. Саймон подошел к жене, обнял ее и поцеловал в затылок.
– Нас зовут к столу, дорогая.
Она прислонилась к нему спиной и тихонько вздохнула.
– Если зовут, надо идти.
Опять зазвонил колокольчик.
– Милая, мы еще успеем насытиться друг другом. Ведь земля – совсем близко.
Дженси засмеялась и, высвободившись из объятий мужа, шагнула к тумбочке. Взяв поясок от плаща, она разложила его на крышке тумбочки в виде буквы «С».
– Вот так. Если кто-нибудь сунет нос, мы будем знать.
– Умно. Но кто бы это ни был, он не вернется сюда, потому что уже знает: бумаги не здесь.
– У Хэла они под надежной охраной?
– Чтобы их заполучить, вору придется убить Оглторпа и Тредвела, а это не так-то просто. Так что не беспокойся, дорогая.
По взгляду жены он понял: она беспокоится вовсе не за бумаги, а за него.
– Я буду осторожен. Обещаю.
В этот вечер они легли спать, надеясь, что сойдут на берег уже на следующий день. Но Дженси проснулась рано утром от рева шторма. С трудом встав с кровати, она подошла к иллюминатору.
Море бурлило так, что она с криком отшатнулась. И тут же ее отшвырнуло в дальний угол каюты. Качка была ужасная; казалось, корабль вот-вот перевернется. Ее еще раз швырнуло – прямо в руки Саймона. Он уложил Дженси на кровать и прокричал:
– Лежи, тут безопаснее! Сейчас я тебя привяжу!
– Помни о своих ребрах! – крикнула она. – Надо одеться!
– Зачем?
– А вдруг придется покидать корабль? Я не собираюсь выходить из каюты в ночной рубашке.
Дженси схватила свою одежду и, лежа на кровати, стала одеваться. Она знала: в открытом море такой крепкий корабль, как «Эверетта», мог выдержать любой шторм, но здесь, в Ла-Манше, между Англией и Францией, где было множество островков-капканов, шторм погубил немало кораблей.
Одевшись, они выбрались в салон. Там уже находились полковник, Дакр и Хэл. Было холодно и темно, как и у них в каюте; разводить огонь в печи и зажигать свечи при таком шторме не следовало. Увидев, что весь пол залит водой, Дженси сказала:
– Подожди меня, Саймон. Хочу подколоть юбки булавками. Вернувшись в каюту, она ухватилась за столбик кровати, чтобы не упасть. Осмотревшись, отыскала булавки и кое-как подколола юбки. Затем надела шерстяной жакет, накинула на плечи шаль и направилась в салон.
Саймон усадил ее на стол: стол был прибит к полу и потому являлся самым надежным местом. Протянув ей флягу, сказал:
– Это грог. Выпей.
Дженси сделала глоток, ухитрившись не пролить ни капли, и закашлялась.
– Наконец-то у нас будет чудесная свежая вода, – с усмешкой проговорил Керкби. – Дождевая…
– Вы знаете, где мы находимся? – спросил полковник. – Я имею в виду… по отношению к берегу?
– Не могу сказать, сэр. Увидим, когда совсем рассветет.
– Может оказаться поздно! – прорычал полковник.
«Что же делать? – думала Дженси. – Неужели придется покинуть корабль? Но садиться в лодку в такой шторм – это сродни самоубийству».
Она дрожала от страха и стыдилась этого. Когда муж обнял ее и прижал к себе, она посмотрела ему в глаза и прошептала:
– Саймон, я тебя люблю, очень люблю.
Он еще крепче прижал ее к себе.
– Ты говоришь так, словно мы видимся в последний раз.
Оглторп что-то тихо сказал Хэлу и вышел на палубу. Некоторые из пассажиров в удивлении переглянулись, и майор пояснил:
– Он был моряком, привык к морю. Пошел узнать, что происходит.
Полковник кивнул:
– Стойкий парень.
В дверях появилась миссис Рэнсом-Браун – в халате поверх ночной рубашки и в ночном чепце. Повернувшись к мужу, она воскликнула:
– Генри, что происходит?!
– Не беспокойся, дорогая. – Полковник подошел к жене. – Все будет хорошо, уверяю тебя.
В этот момент одна из дверей открылась и в салон вошел Керкби с глубоким подносом в руках. На подносе лежали ломтики хлеба, намазанные джемом.
– Вот все, что я смог приготовить, леди и джентльмены, – проговорил стюард. – Полагаю, вам нужно подкрепиться.
Хлеб был черствый, масло на судне давно кончилось, но джем оказался очень вкусный.
С палубы вернулся Оглторп – мокрый с головы до ног.
– Мы близко от берегов Англии, – сообщил слуга. – Уверен, что капитан Стоддард знает свое дело, так что ничего страшного.
Дженси с мужем переглянулись, и Саймон сказал:
– Я тоже выйду на палубу. Узнаю, как и что…
Дженси схватила его за руку:
– Зачем?! Ты промокнешь до нитки!
– Переоденусь. – Он выразительно посмотрел на нее и тихо проговорил: – Но ведь ты не из тех, кто держит мужа на привязи?
Пришлось сказать «Нет, не из тех». Саймон ушел, и только тут Дженси сообразила, что его жизни грозила гораздо большая опасность, чем шторм.
Она судорожно сглотнула и осмотрелась. Полковник с женой ушли, Дакры по-прежнему находились в салоне, а Шор, судя по всему, так и не выходил из каюты. Значит, опасности нет? А матросы?.. Кто-то должен был выйти, чтобы защитить Саймона! Может, Хэл? Но в шторм, с одной рукой?.. А Оглторп ушел в каюту – видимо, переодеться в сухое. По правде говоря, она сама хотела выйти на палубу и затащить Саймона обратно в салон.
Доев хлеб, Дженси встала со стола и медленно направилась к двери. Она знала, что ее могут остановить, если догадаются о ее намерениях, поэтому делала вид, что пробирается к дальнему иллюминатору. Оказавшись у двери, она выскочила на палубу.
Ветер чуть не сбил ее с ног, и она вцепилась в поручень, чтобы не упасть. Где же Саймон? Осмотревшись, Дженси шагнула под навес капитанского мостика, где было гораздо спокойнее. Взглянув на небо, она увидела полоску света над горизонтом – лучи солнца никак не могли пробиться сквозь плотную завесу туч.
Где же он? Где этот сумасшедший? Дженси хотела крикнуть, но тут же поняла, что Саймон ее не услышит – рокот волн и оглушительный рев ветра заглушили бы ее крик. Снова осмотревшись, она вдруг поняла, что паруса на корабле спущены, – конечно же, это сделали для того, чтобы судно не разбилось о скалы. Но как же матросам удалось вскарабкаться наверх при таком ужасном ветре?
Только сейчас Дженси заметила, что над палубой, словно бельевые веревки, были натянуты канаты, за которые матросы держались, чтобы не смыло за борт. Но увы, Саймона среди них не было. И конечно же, она сейчас не сможет его найти, не сможет ему помочь. Она может только стоять и смотреть. Смотреть и надеяться…
Стараясь не мешать матросам, Саймон цеплялся за канат, опоясывавший палубную надстройку. Временами он громко смеялся, от всей души наслаждаясь. Ветер, бушующий с неистовой силой, и даже ледяные волны, то и дело прокатывавшиеся по палубе, приводили его в восторг. Как скачка на дикой лошади! Как упоение битвой!
Близился рассвет, и стало немного светлее, хотя небо по-прежнему было затянуто темными тучами. «Может, вернуться в салон? – подумал Саймон. – Ведь Джейн ждет меня, волнуется…»
И тут он увидел ее. Сначала он решил, что ошибся, но, присмотревшись, убедился, что это действительно Джейн – она стояла под навесом капитанского мостика. В следующее мгновение их взгляды встретились, и она помахала ему рукой.
Сумасшедшая! Что она там делает?!
Перебирая канат руками, Саймон двинулся к ней.
Внезапно канат лопнул, оборвался под его весом. Не удержавшись на ногах, он рухнул на палубу, и тотчас же по нему прокатилась волна, накрывшая его чуть ли не с головой. Саймон закашлялся, потом, приподнявшись, осмотрелся. Где же Джейн?
Несколько секунд спустя он услышал ее голос – она звала его.
Но тут судно накренилось, и Саймон покатился по палубным доскам прямо к мачте. Он невольно зажмурился – и вдруг чья-то сильная рука ухватила его за ворот.
Повернув голову, Саймон увидел искаженное от усилий лицо Дакра; другой рукой тот держался за привинченную к палубе лавку.
Саймон тоже ухватился за лавку и с усмешкой пробормотал:
– Вижу, нашелся еще один сумасшедший. Решили прогуляться?
– Нет, разумеется. – Дакр покачал головой. – Ваша жена вышла вслед за вами, а моя сказала, что я должен пойти за ней. Но вы, сэр, вы действительно сумасшедший!
Саймон кивнул:
– Да, возможно. Прошу прощения, что доставил вам беспокойство.
– Вы с вашей женой – прекрасная пара, – проворчал Дакр. – Стоите друг друга.
Саймон рассмеялся:
– Да, вы правы. Вернемся в салон?
Держась за канат, они пробрались к двери салона, где уже стояла Дженси.
– Какого черта?! Что ты тут делала?! – закричал Саймон и тут же улыбнулся.
– А ты какого черта?! – прокричала она в ответ.
– Наслаждаюсь, – ответил Саймон. Она вдруг тоже улыбнулась:
– Вот и я наслаждаюсь, понятно?
Дакр с ненавистью посмотрел на веселившуюся пару и вошел в дверь.
Саймон и Дженси засмеялись и обняли друг друга. И тут же губы их слились в долгом поцелуе. Волны накатывались на них одна за другой, но они не размыкали объятий. И целовались, целовались, целовались.
Наконец Дженси немного отстранилась и прошептала:
– Наверное, надо войти…
– Да, пожалуй. Кажется, здесь ужасно холодно.
– Да, милый, ужасно… Можно простудиться.
Они снова рассмеялись и шагнули к двери. Уже взявшись за дверную ручку, Саймон вполголоса проговорил:
– Знаешь, хорошо, что мы вышли на палубу. Потому что теперь можно вычеркнуть Дакра из списка подозреваемых.
Глава 28
Через несколько часов шторм утих, и на «Эверетте» снова подняли паруса – судно быстро приближалось к берегам Англии.
Керкби наконец-то затопил печку в салоне, а двое матросов вычерпали всю воду с пола. Видимо, в камбузе тоже взялись за дело, потому что вскоре всем желающим был подан чай, а затем принесли овсяную кашу.
И теперь, когда на «Эверетте» установился полный порядок, Хэл и Саймон решили отчитать Дженси за то, что она вышла на палубу в шторм. Дженси слушала и с виноватым видом кивала. Однако она прекрасно знала, что Саймон нисколько не жалеет о том, что оказался вместе с ней на палубе. Да и как можно было сожалеть о таких замечательных поцелуях?!
После завтрака пассажиры вышли на палубу, и все увидели берег – теперь он уже был совсем недалеко. Капитан же с горделивым видом расхаживал по палубе и улыбался. Около Саймона он остановился и проговорил:
– Мистер Сент-Брайд, как вы понимаете, мы проскочили Плимут, а возвращаться я не могу. Поэтому предлагаю вам высадиться в Пуле. Не возражаете? Мы там остановимся ради преподобного Шора.
Саймон тут же кивнул:
– Пул нас вполне устроит. Когда мы там будем?
– Полагаю, сегодня вечером. Позади нас Портленд, немного впереди – залив Суонидж.
Саймон повернулся к Джейн:
– Наконец-то мы дома, дорогая. Вернее – почти дома. Пойдем подготовимся.
В каюте Дженси первым делом взглянула на тумбочку. К поясу никто не прикасался.
– Может, все это мои фантазии? – пробормотала она. – Прости, милый.
– Фантазии? Почему ты так думаешь? Просто шторм помешал негодяю…
– Но ведь единственным подозреваемым был Дакр, а он оказался героем.
– Чему я очень рад.
– Я тоже. – Она улыбнулась.
Матросы притащили в каюту их багаж, и они начали собираться. Дженси чувствовала: надо бы отделить свои вещи от вещей мужа, поскольку они скорее всего расстанутся, но она не знала, как это сделать.
– Я сказал Дакру, что мы их навестим, когда будем в Лондоне, – сообщил Саймон. – Ты ведь не возражаешь?
– А мы надолго задержимся в Лондоне? Почему?
– У меня есть друзья, которые, по всей видимости, сейчас находятся там. В первую очередь – Стивен Болл. Он знает, что делать с этими проклятыми бумагами. Я хочу побыстрее от них избавиться.
«Друзья… – подумала Дженси. – А я останусь совсем одна».
Собравшись, они вышли на палубу и присоединились к другим пассажирам, разглядывавшим берег и домики рыбаков у самой воды. В ближайшем заливе было множество лодок, и люди, в них сидевшие, приветствовали команду «Эверетты», одолевшую шторм. Вдали же под полными парусами проплывали большие суда, а несколько разбитых кораблей стояли у самого берега в ожидании ремонта.
– Кажется, эти суда потерпели крушение, – сказала Дженси, глядя на берег.
– Да, верно. Но скорее всего это произошло не здесь, а возле Корнуолла или Девона. Там целое кладбище кораблей.
– Смотри, к нам плывет шлюпка.
– Это лоцман. Должно быть, в гавань не так-то просто войти. – Саймон расплылся в улыбке. – Как приятно оказаться дома!
Дженси заставила себя улыбнуться, хотя ей хотелось плакать. Ведь Саймону вскоре предстояло выдержать двойной удар: его ждало не только ее признание, но и известие о графстве Марлоу. Ах, только бы наследник поправился, только бы выздоровел чудесным образом!
– Мы будем в сорока милях от Лонг-Чарта, – продолжал Саймон. – Можем отправиться туда хоть завтра. Но если захочешь провести день-другой в Пуле, то мы так и сделаем. А потом поедем в Брайдсуэлл.
Ей следовало вести себя так, как будто она не сомневалась, что будет участвовать во всем этом.
– А потом – в Лондон?
– Все дороги ведут в Лондон, помнишь? Единственный разумный путь.
– И мы там задержимся ради твоих бумаг. – Немного помедлив, она спросила: – Как ты считаешь, что станет с индейцами? У них когда-нибудь появится своя территория?
– Я оптимист, но должен сказать: нет, не появится. Мы упустили шанс на мирные переговоры. Теперь Америка ни за что не согласится. Но даже если бы и согласилась, то это были бы чрезвычайно трудные переговоры, и скорее всего они продолжались бы долгие годы. Ведь индейские племена очень разные. Одним нужны леса, другим – плодородные долины, а кому-то – прерии с буйволами. Есть даже такие, которые желают жить на ледяных просторах севера.
– На что же ты надеешься?
– Если не на чудо, то на справедливость. Покупая их земли, мы должны платить по справедливости. Давая обещания, мы должны их выполнять. А тех, кто убивает индейцев, надо судить так же, как людей, убивающих нас.
– Но ты предоставишь другим этим заниматься?
– Мое место здесь, в Англии. Должен признаться, я слишком уж… Сент-Брайд, чтобы ввязываться в проигрышное дело.
– Ты уже почти ввязался.
– У меня была цель. Возможно, мне не следовало за это браться, но… думаю, во всем виноваты волосы Черного Адемара.
– А также кровь Адемара и кровь Геварда Бодрого.
Саймон усмехнулся и кивнул:
– Вот именно.
Какое-то время Дженси молча разглядывала берег, потом сказала:
– Полагаю, мы недалеко от того места, где высадились норманны, победившие бывших хозяев Англии. Неужели все было так ужасно? Ты говорил, Гевард заключил мир с норманнами. А теперь и у нас мир и благоденствие.
– Время хоронит кости.
– Тогда за что же ты борешься?
– За справедливость для всех. За справедливую оплату труда, например. И за право голоса для многих, а не для кучки избранных.
– Цель благородная. Но сумеешь ли ты победить?
– Я верю, что сумею. Перемены уже начались. – Он улыбнулся и добавил: – Если ты на моей стороне, я не смогу проиграть.
Она отвернулась, чтобы Саймон не видел ее глаза. А потом они стали следить, как «Эверетта» осторожно входит в гавань Пул-Харбор. Дженси вздохнула. Ах, если бы…
Судно все ближе подходило к берегу, и Дженси в задумчивости проговорила:
– Как странно… После месяца в безбрежном океане мы снова видим землю.
Саймон обнял жену за плечи.
– Не странно, а радостно.
Она накрыла его руку своей, наслаждаясь последними минутами близости.
Вскоре лоцман покинул «Эверетту», и на борту появились портовые чиновники, заявившие, что им приказано осмотреть судно и груз. Сначала они спустились в трюм, затем прошлись по палубе, а потом быстро просмотрели багаж пассажиров, вернее, лишь взглянули на сундуки и ящики.
После этого Дженси вернулась в каюту, чтобы проверить, не забыла ли чего-нибудь. Коснувшись нижней койки, она подумала: «И все-таки здесь у меня были прекрасные мгновения, возможно, последние в моей жизни». Она вышла в салон и, приблизившись к Нортону, сказала:
– Попрощаемся, капитан? Вы ведь направляетесь в Лондон, не так ли?
Она протянула ему руку, и, к удивлению Дженси, он поднес ее к губам и поцеловал.
– Было чрезвычайно приятно путешествовать вместе с вами, Джейн Сент-Брайд. Желаю вам удачи во всем. Вам и вашему мужу.
Дженси высвободила руку и с улыбкой проговорила:
– Возможно, мы еще встретимся в Лондоне, капитан.
– Надеюсь, что встретимся. Но при таких ветрах в Ла-Манше вы можете добраться до Брайдсуэлла раньше, чем я до Гринвича. Вы не собираетесь на север, к себе домой?
– Нет. Я ведь уже сказала, что у меня там никого не осталось.
– Но есть же друзья, соседи…
– Очень мало. Мне надо идти, капитан. Простите.
Она вышла на палубу. Их вещи уже спустили в шлюпку, пришло время прощаться. Важная персона изобразила улыбку и сказала:
– Миссис Сент-Брайд, когда муж привезет вас в Лондон, мы должны встретиться за чаем. Буду рада с вами увидеться. – Дженси была уверена, что мысленно эта дама добавила: «Надеюсь, вы будете более пристойно одеты».
Полковник сказал почти то же самое, но его слова звучали вполне искренне. Он пожаловался, что капитан Стоддард не разрешает им провести ночь на берегу.
– Говорит, что надо «поймать ранний прилив», поэтому все пассажиры должны находиться на борту. Но он по крайней мере взял на борт свежие продукты.
Ребекка Дакр, прощаясь, плакала. Ее муж, казалось, также был огорчен.
– Может, мы еще увидимся в Лондоне, – сказал он. – И я знаю, что моим друзьям и родственникам в Камберленде будет приятно, когда они узнают, что я переплыл океан вместе с кузиной мисс Оттерберн.
Раньше такие слова испугали бы Дженси, но теперь это уже не имело значения.
Ее спустили в шлюпку в специальной люльке – как и преподобного Шора, а также Хэла, чем тот был крайне недоволен. Саймон же и двое слуг спустились по лестнице. Пока они плыли к берегу, все махали им руками.
И вот она уже на твердой земле, в маленьком городке Пул. Однако эта твердая земля качалась у них под ногами, как будто они по-прежнему находились на борту «Эверетты».
Дженси вцепилась в руку Саймона.
– Не могу удержаться. Давно уже у меня не было такого.
– Так всегда после морского путешествия. Забавное ощущение, правда? Пойдем же. Думаю, в «Антилопе» найдутся свободные места.
Они направились к «Антилопе», ближайшей от гавани гостинице. Оба шли покачиваясь, и Дженси с улыбкой подумала: «Будто пьяные…»
Вскоре она уже входила в гостиничный номер. Переступив порог, осмотрелась. Комната была небольшая, но очень уютная и чистенькая. Решетчатое окно тоже оказалось небольшое, однако из него открывался прекрасный вид на сад. Кровать же была высокая, под балдахином, с покрывалом цвета колокольчиков и со свежими простынями. Но главное – комната не качалась, было тихо и не чувствовалось корабельной вони.
Она протянула руки к камину и прошептала:
– Ах, как восхитительно!
Тут в комнату вошла горничная, она спросила:
– Вам что-нибудь нужно, мэм?
– Пока нет. Спасибо.
Отпустив горничную, Дженси нервно прошлась по комнате. Уж если она решила, что расскажет Саймону правду при первой возможности, то надо было сделать это сейчас. Но где же он? Хотелось поскорее со всем покончить, но Саймон задержался внизу, что-то обсуждал с Хэлом. Наверное, они говорили о поездке в Лонг-Чарт.
А может, не рассказывать?.. Может, поехать с Саймоном дальше, в Лонг-Чарт, в Лондон, в Брайдсуэлл?..
Она начала молиться: «Господи, не моя вина, что я с детства была вынуждена жить во лжи. Не моя вина, что мой отец согрешил с матерью. Не моя вина, что я – хаскеттка! – Она искала пути к сделке. – Господи, пожалуйста, помоги мне, дай второй шанс! Я обещаю никогда больше не лгать. Я буду самой лучшей женой в мире. Самой лучшей дочерью его родителям, сестрой – его братьям и сестрам, теткой – его племянникам и племянницам. Я буду жить так, чтобы он был счастлив. Чтобы все они были счастливы. Я ничего не прошу для себя, только шанс. Чтобы он понял и простил…» Вошел Саймон.
– Обед готов, дорогая. Ты, наверное, проголодалась.
Дженси молча кивнула, и они вышли из спальни. Обедали в соседней комнате вместе с Хэлом, и ради Саймона Дженси даже немного поела. После скудного корабельного рациона все блюда казались необычайно вкусными; был запеченный окунь, а также жареная грудка индейки, почки по-флорентийски и свежие овощи – спаржа, цветная капуста и шпинат.
Когда хозяин гостиницы внес блюдо с персиками, сливами и спелым виноградом, Саймон сказал:
– О, я вижу, вы знаете, как угодить путешественникам!
Хозяин поклонился и с улыбкой ответил:
– Конечно, знаю, сэр. Конечно, знаю.
Наконец обед закончился, и Саймон поднялся из-за стола. «Вот сейчас», – сказала себе Дженси. Но он повернулся к ней и проговорил:
– Дорогая, почему бы нам не погулять немного? Ты, наверное, отвыкла от прогулок по твердой земле?
Вечерняя прогулка? Прогулка с Саймоном? Она не могла отказать себе в этом последнем удовольствии.
Но вскоре стемнело и подул холодный ветер. Когда же на землю упали первые капли дождя, они побежали обратно в гостиницу. Поднялись наверх – и у Дженси гулко забилось сердце, пересохло во рту. Они вошли в свой уютный номер, и ей показалось, что она не может произнести ни слова.
– Что случилось? – спросил Саймон, помогая ей снять плащ. – Ты вся дрожишь. Любимая, что с тобой? Садись поближе к огню, я сейчас закажу пунш.
Она не успела возразить, как оказалась в кресле. А Саймон вышел из комнаты.
«Что же делать? Как ему сказать?» – спрашивала себя Дженси. Она протянула к камину дрожащие руки, но огонь, казалось, нисколько не согревал, она по-прежнему дрожала.
Вскоре вернулся Саймон. Он с улыбкой сказал:
– Сейчас принесут. И еще я потребовал две ванны. – Он внимательно посмотрел на нее и вдруг нахмурился: – Дорогая, в чем дело? Что с тобой происходит?
Тут вошла служанка, которая принесла чашу с пуншем и два бокала. Поставив все это на столик возле камина, она тотчас же удалилась.
Наполнив один из бокалов, Саймон протянул его жене:
– Выпей, дорогая. И доверься мне, поверь, все будет хорошо.
Дженси пригубила из своего бокала, потом сделала еще глоток – пунш оказался очень вкусный.
– Спасибо, – кивнула она.
– Теперь лучше?
– Да, пожалуй. – Собравшись с духом она выпалила: – Саймон, я должна тебе что-то сказать. Это очень важно.
Керкби наконец-то затопил печку в салоне, а двое матросов вычерпали всю воду с пола. Видимо, в камбузе тоже взялись за дело, потому что вскоре всем желающим был подан чай, а затем принесли овсяную кашу.
И теперь, когда на «Эверетте» установился полный порядок, Хэл и Саймон решили отчитать Дженси за то, что она вышла на палубу в шторм. Дженси слушала и с виноватым видом кивала. Однако она прекрасно знала, что Саймон нисколько не жалеет о том, что оказался вместе с ней на палубе. Да и как можно было сожалеть о таких замечательных поцелуях?!
После завтрака пассажиры вышли на палубу, и все увидели берег – теперь он уже был совсем недалеко. Капитан же с горделивым видом расхаживал по палубе и улыбался. Около Саймона он остановился и проговорил:
– Мистер Сент-Брайд, как вы понимаете, мы проскочили Плимут, а возвращаться я не могу. Поэтому предлагаю вам высадиться в Пуле. Не возражаете? Мы там остановимся ради преподобного Шора.
Саймон тут же кивнул:
– Пул нас вполне устроит. Когда мы там будем?
– Полагаю, сегодня вечером. Позади нас Портленд, немного впереди – залив Суонидж.
Саймон повернулся к Джейн:
– Наконец-то мы дома, дорогая. Вернее – почти дома. Пойдем подготовимся.
В каюте Дженси первым делом взглянула на тумбочку. К поясу никто не прикасался.
– Может, все это мои фантазии? – пробормотала она. – Прости, милый.
– Фантазии? Почему ты так думаешь? Просто шторм помешал негодяю…
– Но ведь единственным подозреваемым был Дакр, а он оказался героем.
– Чему я очень рад.
– Я тоже. – Она улыбнулась.
Матросы притащили в каюту их багаж, и они начали собираться. Дженси чувствовала: надо бы отделить свои вещи от вещей мужа, поскольку они скорее всего расстанутся, но она не знала, как это сделать.
– Я сказал Дакру, что мы их навестим, когда будем в Лондоне, – сообщил Саймон. – Ты ведь не возражаешь?
– А мы надолго задержимся в Лондоне? Почему?
– У меня есть друзья, которые, по всей видимости, сейчас находятся там. В первую очередь – Стивен Болл. Он знает, что делать с этими проклятыми бумагами. Я хочу побыстрее от них избавиться.
«Друзья… – подумала Дженси. – А я останусь совсем одна».
Собравшись, они вышли на палубу и присоединились к другим пассажирам, разглядывавшим берег и домики рыбаков у самой воды. В ближайшем заливе было множество лодок, и люди, в них сидевшие, приветствовали команду «Эверетты», одолевшую шторм. Вдали же под полными парусами проплывали большие суда, а несколько разбитых кораблей стояли у самого берега в ожидании ремонта.
– Кажется, эти суда потерпели крушение, – сказала Дженси, глядя на берег.
– Да, верно. Но скорее всего это произошло не здесь, а возле Корнуолла или Девона. Там целое кладбище кораблей.
– Смотри, к нам плывет шлюпка.
– Это лоцман. Должно быть, в гавань не так-то просто войти. – Саймон расплылся в улыбке. – Как приятно оказаться дома!
Дженси заставила себя улыбнуться, хотя ей хотелось плакать. Ведь Саймону вскоре предстояло выдержать двойной удар: его ждало не только ее признание, но и известие о графстве Марлоу. Ах, только бы наследник поправился, только бы выздоровел чудесным образом!
– Мы будем в сорока милях от Лонг-Чарта, – продолжал Саймон. – Можем отправиться туда хоть завтра. Но если захочешь провести день-другой в Пуле, то мы так и сделаем. А потом поедем в Брайдсуэлл.
Ей следовало вести себя так, как будто она не сомневалась, что будет участвовать во всем этом.
– А потом – в Лондон?
– Все дороги ведут в Лондон, помнишь? Единственный разумный путь.
– И мы там задержимся ради твоих бумаг. – Немного помедлив, она спросила: – Как ты считаешь, что станет с индейцами? У них когда-нибудь появится своя территория?
– Я оптимист, но должен сказать: нет, не появится. Мы упустили шанс на мирные переговоры. Теперь Америка ни за что не согласится. Но даже если бы и согласилась, то это были бы чрезвычайно трудные переговоры, и скорее всего они продолжались бы долгие годы. Ведь индейские племена очень разные. Одним нужны леса, другим – плодородные долины, а кому-то – прерии с буйволами. Есть даже такие, которые желают жить на ледяных просторах севера.
– На что же ты надеешься?
– Если не на чудо, то на справедливость. Покупая их земли, мы должны платить по справедливости. Давая обещания, мы должны их выполнять. А тех, кто убивает индейцев, надо судить так же, как людей, убивающих нас.
– Но ты предоставишь другим этим заниматься?
– Мое место здесь, в Англии. Должен признаться, я слишком уж… Сент-Брайд, чтобы ввязываться в проигрышное дело.
– Ты уже почти ввязался.
– У меня была цель. Возможно, мне не следовало за это браться, но… думаю, во всем виноваты волосы Черного Адемара.
– А также кровь Адемара и кровь Геварда Бодрого.
Саймон усмехнулся и кивнул:
– Вот именно.
Какое-то время Дженси молча разглядывала берег, потом сказала:
– Полагаю, мы недалеко от того места, где высадились норманны, победившие бывших хозяев Англии. Неужели все было так ужасно? Ты говорил, Гевард заключил мир с норманнами. А теперь и у нас мир и благоденствие.
– Время хоронит кости.
– Тогда за что же ты борешься?
– За справедливость для всех. За справедливую оплату труда, например. И за право голоса для многих, а не для кучки избранных.
– Цель благородная. Но сумеешь ли ты победить?
– Я верю, что сумею. Перемены уже начались. – Он улыбнулся и добавил: – Если ты на моей стороне, я не смогу проиграть.
Она отвернулась, чтобы Саймон не видел ее глаза. А потом они стали следить, как «Эверетта» осторожно входит в гавань Пул-Харбор. Дженси вздохнула. Ах, если бы…
Судно все ближе подходило к берегу, и Дженси в задумчивости проговорила:
– Как странно… После месяца в безбрежном океане мы снова видим землю.
Саймон обнял жену за плечи.
– Не странно, а радостно.
Она накрыла его руку своей, наслаждаясь последними минутами близости.
Вскоре лоцман покинул «Эверетту», и на борту появились портовые чиновники, заявившие, что им приказано осмотреть судно и груз. Сначала они спустились в трюм, затем прошлись по палубе, а потом быстро просмотрели багаж пассажиров, вернее, лишь взглянули на сундуки и ящики.
После этого Дженси вернулась в каюту, чтобы проверить, не забыла ли чего-нибудь. Коснувшись нижней койки, она подумала: «И все-таки здесь у меня были прекрасные мгновения, возможно, последние в моей жизни». Она вышла в салон и, приблизившись к Нортону, сказала:
– Попрощаемся, капитан? Вы ведь направляетесь в Лондон, не так ли?
Она протянула ему руку, и, к удивлению Дженси, он поднес ее к губам и поцеловал.
– Было чрезвычайно приятно путешествовать вместе с вами, Джейн Сент-Брайд. Желаю вам удачи во всем. Вам и вашему мужу.
Дженси высвободила руку и с улыбкой проговорила:
– Возможно, мы еще встретимся в Лондоне, капитан.
– Надеюсь, что встретимся. Но при таких ветрах в Ла-Манше вы можете добраться до Брайдсуэлла раньше, чем я до Гринвича. Вы не собираетесь на север, к себе домой?
– Нет. Я ведь уже сказала, что у меня там никого не осталось.
– Но есть же друзья, соседи…
– Очень мало. Мне надо идти, капитан. Простите.
Она вышла на палубу. Их вещи уже спустили в шлюпку, пришло время прощаться. Важная персона изобразила улыбку и сказала:
– Миссис Сент-Брайд, когда муж привезет вас в Лондон, мы должны встретиться за чаем. Буду рада с вами увидеться. – Дженси была уверена, что мысленно эта дама добавила: «Надеюсь, вы будете более пристойно одеты».
Полковник сказал почти то же самое, но его слова звучали вполне искренне. Он пожаловался, что капитан Стоддард не разрешает им провести ночь на берегу.
– Говорит, что надо «поймать ранний прилив», поэтому все пассажиры должны находиться на борту. Но он по крайней мере взял на борт свежие продукты.
Ребекка Дакр, прощаясь, плакала. Ее муж, казалось, также был огорчен.
– Может, мы еще увидимся в Лондоне, – сказал он. – И я знаю, что моим друзьям и родственникам в Камберленде будет приятно, когда они узнают, что я переплыл океан вместе с кузиной мисс Оттерберн.
Раньше такие слова испугали бы Дженси, но теперь это уже не имело значения.
Ее спустили в шлюпку в специальной люльке – как и преподобного Шора, а также Хэла, чем тот был крайне недоволен. Саймон же и двое слуг спустились по лестнице. Пока они плыли к берегу, все махали им руками.
И вот она уже на твердой земле, в маленьком городке Пул. Однако эта твердая земля качалась у них под ногами, как будто они по-прежнему находились на борту «Эверетты».
Дженси вцепилась в руку Саймона.
– Не могу удержаться. Давно уже у меня не было такого.
– Так всегда после морского путешествия. Забавное ощущение, правда? Пойдем же. Думаю, в «Антилопе» найдутся свободные места.
Они направились к «Антилопе», ближайшей от гавани гостинице. Оба шли покачиваясь, и Дженси с улыбкой подумала: «Будто пьяные…»
Вскоре она уже входила в гостиничный номер. Переступив порог, осмотрелась. Комната была небольшая, но очень уютная и чистенькая. Решетчатое окно тоже оказалось небольшое, однако из него открывался прекрасный вид на сад. Кровать же была высокая, под балдахином, с покрывалом цвета колокольчиков и со свежими простынями. Но главное – комната не качалась, было тихо и не чувствовалось корабельной вони.
Она протянула руки к камину и прошептала:
– Ах, как восхитительно!
Тут в комнату вошла горничная, она спросила:
– Вам что-нибудь нужно, мэм?
– Пока нет. Спасибо.
Отпустив горничную, Дженси нервно прошлась по комнате. Уж если она решила, что расскажет Саймону правду при первой возможности, то надо было сделать это сейчас. Но где же он? Хотелось поскорее со всем покончить, но Саймон задержался внизу, что-то обсуждал с Хэлом. Наверное, они говорили о поездке в Лонг-Чарт.
А может, не рассказывать?.. Может, поехать с Саймоном дальше, в Лонг-Чарт, в Лондон, в Брайдсуэлл?..
Она начала молиться: «Господи, не моя вина, что я с детства была вынуждена жить во лжи. Не моя вина, что мой отец согрешил с матерью. Не моя вина, что я – хаскеттка! – Она искала пути к сделке. – Господи, пожалуйста, помоги мне, дай второй шанс! Я обещаю никогда больше не лгать. Я буду самой лучшей женой в мире. Самой лучшей дочерью его родителям, сестрой – его братьям и сестрам, теткой – его племянникам и племянницам. Я буду жить так, чтобы он был счастлив. Чтобы все они были счастливы. Я ничего не прошу для себя, только шанс. Чтобы он понял и простил…» Вошел Саймон.
– Обед готов, дорогая. Ты, наверное, проголодалась.
Дженси молча кивнула, и они вышли из спальни. Обедали в соседней комнате вместе с Хэлом, и ради Саймона Дженси даже немного поела. После скудного корабельного рациона все блюда казались необычайно вкусными; был запеченный окунь, а также жареная грудка индейки, почки по-флорентийски и свежие овощи – спаржа, цветная капуста и шпинат.
Когда хозяин гостиницы внес блюдо с персиками, сливами и спелым виноградом, Саймон сказал:
– О, я вижу, вы знаете, как угодить путешественникам!
Хозяин поклонился и с улыбкой ответил:
– Конечно, знаю, сэр. Конечно, знаю.
Наконец обед закончился, и Саймон поднялся из-за стола. «Вот сейчас», – сказала себе Дженси. Но он повернулся к ней и проговорил:
– Дорогая, почему бы нам не погулять немного? Ты, наверное, отвыкла от прогулок по твердой земле?
Вечерняя прогулка? Прогулка с Саймоном? Она не могла отказать себе в этом последнем удовольствии.
Но вскоре стемнело и подул холодный ветер. Когда же на землю упали первые капли дождя, они побежали обратно в гостиницу. Поднялись наверх – и у Дженси гулко забилось сердце, пересохло во рту. Они вошли в свой уютный номер, и ей показалось, что она не может произнести ни слова.
– Что случилось? – спросил Саймон, помогая ей снять плащ. – Ты вся дрожишь. Любимая, что с тобой? Садись поближе к огню, я сейчас закажу пунш.
Она не успела возразить, как оказалась в кресле. А Саймон вышел из комнаты.
«Что же делать? Как ему сказать?» – спрашивала себя Дженси. Она протянула к камину дрожащие руки, но огонь, казалось, нисколько не согревал, она по-прежнему дрожала.
Вскоре вернулся Саймон. Он с улыбкой сказал:
– Сейчас принесут. И еще я потребовал две ванны. – Он внимательно посмотрел на нее и вдруг нахмурился: – Дорогая, в чем дело? Что с тобой происходит?
Тут вошла служанка, которая принесла чашу с пуншем и два бокала. Поставив все это на столик возле камина, она тотчас же удалилась.
Наполнив один из бокалов, Саймон протянул его жене:
– Выпей, дорогая. И доверься мне, поверь, все будет хорошо.
Дженси пригубила из своего бокала, потом сделала еще глоток – пунш оказался очень вкусный.
– Спасибо, – кивнула она.
– Теперь лучше?
– Да, пожалуй. – Собравшись с духом она выпалила: – Саймон, я должна тебе что-то сказать. Это очень важно.