Бейкер Мэдлин. Запретное пламя

   Тонкалла усмехнулся, а Рэйф чертыхнулся про себя, подумав, что выбрал неправильные слова.
   Чтобы вернуть Кэтлин, не следовало гово­рить, что она хороша в постели. Большинство мужчин-индейцев переставали жить со свои­ми женами после того, как ребенка отнимали от груди.
   – Это еще одна причина, почему я хочу ос­тавить у себя белую женщину, – признался Тонкалла, с вожделением взглянув на Кэт­лин. – От рабыни меньше беспокойства, чем от второй жены, и от нее легче избавиться, если она вызовет неприятности.
   Рэйф кивнул, благодаря Бога, что Кэтлин не понимает языка чеинн.
   – Я дам тебе лошадь и винтовку за эту жен­щину, – сказал он.
   Тонкалла задумчиво наморщил лоб. Новая винтовка – это соблазнительно, но не менее соблазнительна женщина с белой кожей и со светлыми волосами.
   – Я оставлю женщину себе, – сказал воин громко, и было видно, что это его окончатель­ное решение.
   Рэйф выругался про себя. Встав, он посмот­рел на Кэтлин, а потом на Тонкаллу.
   – Могу я поговорить с ней?
   – Конечно, – любезно согласился Тонкал­ла. – Я оставлю вас наедине, чтобы вы могли попрощаться.
   – Ле пила мита, – пробормотал Рэйф. – Спа­сибо.
   Когда они остались одни, Рэйф опустился перед Кэтлин на колени и взял ее за плечи.
   – С тобой все в порядке, Кэти?
   Она кивнула, не в силах говорить из-за слез, душивших ее.
   – Кэти, извини, – он обнял ее, легко погла­живая спину. Он чувствовал, как она дрожит, и проклинал Летний Ветер за вероломство.
   – Я пытался выкупить тебя, – сказал он, – но Тонкалла отказал мне.
   – Но ты же не хочешь бросить меня здесь! – воскликнула Кэтлин.
   – Конечно, нет, – он крепче обнял ее. – Не волнуйся, я что-нибудь придумаю. А пока де­лай все, что велит Тонкалла.
   – Ты хочешь, чтобы я и спала с ним? – спро­сила Кэтлин, отталкивая его.
   – Не будь глупой.
   – Рэйф, я боюсь. Я хочу уехать домой сей­час же.
   – Кэти, пожалуйста, потерпи. Я не могу так просто уйти отсюда вмести с тобой средь бела дня.
   – А когда?
   – Сегодня ночью, если получится.
   Кэтлин кивнула, и глаза ее наполнились слезами.
   – Я заберу тебя отсюда как только смогу, – спокойно сказал Рэйф. – Обещаю.
   Она ничего не сказала, только стояла и смот­рела на него затуманенными от слез глазами.
   – Кэти, Кэти… – он крепко обнял ее. Легко представить, как ей страшно без него. Он по­чувствовал вину, когда понял, что пока он раз­влекался на охоте, Кэтлин сидела в вигваме Тонкаллы, одинокая и испуганная.
   – Мне лучше уйти, – неохотно сказал он. – Не бойся. Тонкалла не причинит тебе вреда.
   Кэтлин сглотнула слезы.
   – Сегодня ночью, – напомнила она, – я буду ждать.
   – Я приду за тобой, – потом он поцеловал ее, наслаждаясь вкусом ее губ. Он знал, что убьет Тонкаллу и любого другого, кто осмелит­ся притронуться к ней.
   Рэйф вышел наружу и увидел, что к нему идет Шинте Галеска с широкой улыбкой на лице.
   – Моя жена рассказала мне о твоей утра­те, – сказал воин, усмехаясь. – Иногда две жен­щины в одном вигваме приносят большие хло­поты, и, кажется, Летний Ветер решила за тебя эту проблему.
   – Да, – согласился Рэйф, выдавливая улыб­ку.
   Шинте Галеска хлопнул Рэйфа по плечу.
   – Я знаю, что ты намеревался покинуть нас завтра, но ты должен остаться на праздник. Женщины уже стали готовить еду.
   Рэйф согласно кивнул. Он не собирался по­кидать деревню чеинн без Кэтлин.

ГЛАВА 17

   Кэтлин сидела возле вигвама Тонкаллы, рядом с ней на земле стояла небольшая чашка с остатками еды. Индейская еда оказалась до­вольно вкусной, если разнообразить ее, но Кэт­лин совсем не думала о еде. Женщины готови­ли весь день, и сейчас, когда заканчивался праздник, индейцы пели, танцевали или про­сто развлекались. Грудных младенцев и детей, которые еще не начали ходить, уложили спать; дети постарше возились недалеко от взрослых. Несколько мужчин играли в кости, а молодые девушки расхаживали вокруг, демонстрируя новые наряды и украшения.
   Но Кэтлин видела только Рэйфа. Она по-новому взглянула на него, увидев, что в ин­дейской деревне он чувствует себя как дома. Казалось, его место здесь, среди этих людей со смуглой кожей. В который раз ей показалось, что Рэйф может остаться здесь. И в который раз она уверяла себя, что этого не произойдет. Рэйф любит ее. Она знает это. И он не оставит ее другому мужчине.
   Летний Ветер вертелась возле Рэйфа, улы­балась ему, трогала его и открыто восхищалась им. В Кэтлин с новой силой вспыхнула ревность. В конце концов, Рэйф – мужчина. Сколько еще Летний Ветер будет улыбаться ему и ласкать его, пока он не согласится на то, что она так открыто предлагает?
   Кэтлин закрыла глаза, не в силах смотреть на них. Она приглушенно всхлипнула, пред­ставив, как Летний Ветер и Рэйф делят ложе в темном вигваме.
   В отчаянии она попыталась освободить руки, но сыромятная кожа только больнее впи­лась ей в запястья. Глаза наполнились слеза­ми, и она наклонила голову, чтобы никто не видел, как она плачет.
   Погруженная в свои страдания, она громко вскрикнула, когда кто-то положил руку ей на плечо.
   – Кэти.
   Все ее существо наполнилось радостью, ког­да она услышала этот голос.
   Рэйф увидел слезы, блестевшие на глазах Кэтлин. Взяв ее лицо в ладони, он нежно поце­ловал ее, а потом нежно стал вытирать ее щеки.
   – Не плачь, Кэти, – прошептал он. – Пожа­луйста, не плачь.
   – Я хочу домой, – взмолилась она. – Ты обещал прийти прошлой ночью. Где ты был?
   – Я не мог улизнуть. Я ждал, пока все уснут, но когда я вышел из вигвама, Летний Ветер пошла за мной.
   – Летний Ветер! Летний Ветер! Я устала от нее и от твоих обещаний!
   – Черт возьми, Кэтлин, будь разумна. Я де­лаю все возможное, чтобы мы выбрались отсюда целыми и невредимыми. Мне все это нра­вится не больше, чем тебе, но Летний Ветер – двоюродная сестра Шинте Галеска, и если она скажет ему правду, меня могут убить. Что тог­да будет с тобой?
   Кэтлин уже раскаивалась в своих словах. Конечно, он прав, только очень тяжело тер­петь все это. Так тяжело ждать под постоян­ным, не отпускающим страхом.
   – Я приду сегодня за тобой, если получит­ся, Кэти. Пожалуйста поверь мне.
   – Я верю. Прости меня. Ты, наверное, ду­маешь, что я ужасная трусиха.
   – Нет, ты молодец. Только держись.
   – Я постараюсь.
   – Не беспокойся, – коротко сказал он и встал.
   Кэтлин нахмурилась и сердито посмотрела на Летний Ветер, которая спешила к ним.
   – А, ты здесь, – сказала Летний Ветер, лу­каво улыбаясь.
   Она подошла к Рэйфу и положила руку на плечо.
   – Я устала, – сказала она по-английски, что­бы Кэтлин поняла. – Может, пойдем спать?
   Рэйф посмотрел на Кэтлин, умоляя ее дове­риться ему.
   – Пошли, муж, – сказала Летний Ветер, дер­гая его за руку, – уже поздно.
   Рэйф попытался сбросить ее руку, но в это время из темноты появился Тонкалла. Он кив­нул Рэйфу, потом схватил Кэтлин за руку и поставил на ноги.
   Когда воин затаскивал ее в вигвам, Кэтлин посмотрела на Рэйфа. Ему будто ножом по серд­цу полоснули.
   – Пошли муж? – лукаво повторила Летний Ветер.
   – Заткнись, – прошипел Рэйф. И в это мгновение он не знал, кого ненавидит боль­ше: мужчину, чьей собственностью была те­перь Кэтлин, или женщину, из-за которой это случилось.
   Кэтлин забилась в дальний угол, когда Тонкалла задернул полог. Пока что он не дотраги­вался до нее, но она боялась, что это до поры до времени.
   Бормоча что-то на своем языке, индеец на­правился к ней, и когда она попыталась увер­нуться, схватил за волосы. Опустившись на пол, Тонкалла притянул ее к себе и грубо пор­вал на ней рубашку. Глаза загорелись от воз­буждения, когда он увидел ее гладкую белую кожу и полные груди.
   Он сдернул с нее юбку и начал снимать нижнее белье. Кэтлин тихо вскрикнула и съежилась от страха, когда его рука скользну­ла по бедру, а потом поползла к груди.
   Помощь пришла неожиданно. В вигвам во­рвалась Маленький Олень с палкой, издавая леденящие душу вопли. Она огрела мужа пал­кой по спине, крича что-то на языке чеинн, изо всех сил браня мужа за то, что он хотел переспать с этой бледнолицей.
   Накрыв голову, Тонкалла выбежал из виг­вама. Кэтлин облегченно вздохнула, но тут же сжалась от боли, так как палка опустилась на ее обнаженные плечи.
   Маленький Олень кричала, по-видимому, ругая и предупреждая, чтобы Кэтлин подаль­ше держалась от ее мужа.
   Кэтлин закивала, плечи ее горели в том месте, куда пришлись удары.
   Когда гнев Маленького Оленя поутих, она толкнула Кэтлин на землю и набросила на нее бизонью шкуру, чтобы прикрыть наготу. Потом, что-то бормоча себе под нос, Маленький Олень залезла под свои шкуры и закрыла глаза.
   Кэтлин улыбнулась в темноте. Слава Богу, индейские женщины тоже были ревнивы!
   Летний Ветер увлекала Крадущегося Волка в темноту. В вигваме Шинте Галеска у них не было возможности остаться наедине, но здесь, в лесу, было тихо и спокойно… И никого во­круг.
   – Что ты делаешь? – спросил Рэйф, когда Летний Ветер потащила его дальше в лес.
   – Ищу место, где мы сможем остаться одни.
   – Зачем?
   – Ты не хочешь остаться со мной наедине?
   – Не сейчас. Мне надо придумать, как спас­ти Кэтлин от Тонкаллы.
   – Она тебе не нужна, – настойчиво сказала Летний Ветер, положив руки ему на грудь. – Я буду твоей женой. Мы можем остаться здесь, с нашими братьями чеинн. Нам будет хорошо вместе.
   Рэйф отшвырнул Летний Ветер. Глаза его горели от ярости.
   – Кэтлин – моя жена, – сказал он сквозь стиснутые зубы. – Я не брошу ее!
   – Она больше не твоя жена, – возразила Лет­ний Ветер. – Она теперь рабыня Тонкаллы, и ты ничего не сможешь сделать, чтобы освобо­дить ее.
   – Да? Но, моя маленькая избалованная ли­сица, я всегда могу сказать Шинте Галеска правду, что мне и следовало сделать, когда мы встретились.
   – Ах так! Он будет оскорблен, когда узнает, что ты обманул его. Возможно, он убьет тебя. Возможно, он убьет всех нас.
   – Я легко могу убить тебя сам, – раздра­женно произнес Рэйф.
   Лицо Летнего Ветра смягчилось.
   – Позволь мне быть твоей женой, Краду­щийся Волк. Я буду делать все, что ты прика­жешь.
   Она обняла его и поцеловала, прижавшись так, чтобы он мог чувствовать ее груди.
   Но Рэйф чувствовал только отвращение. Он разомкнул обвивавшие его руки и оттолкнул девушку.
   – В этот раз не пройдет, Летний Ветер. Рань­ше я уже целовал твои лживые губы, помнишь?
   – Может, ты передумаешь и останешься здесь со мной?
   – Нет.
   – Очень хорошо. Надеюсь, тебе не придется жалеть об этом.
   – Что ты хочешь этим сказать?
   Летний Ветер покачала головой. Она просила его остаться с ней, умоляла не покидать ее ради этой бледнолицей женщины. Больше она не будет просить. Не сказав ни слова, она ушла, обдумывая всевозможные способы ото­мстить.
   Рэйф долго смотрел ей вслед, внезапно ощу­тив, что мерзнет, хотя ночь была теплая.
   Когда минут через двадцать он вернулся в вигвам, Рэйф увидел, что его поджидают Лет­ний Ветер, Шинте Галеска и семеро воинов.
   Рэйф тяжело вздохнул. Судя по самодоволь­ному выражению на лице Летнего Ветра и мрачному взгляду Шинте Галеска, ему грози­ли неприятности.
   Шинте Галеска выступил вперед, и Рэйф заметил, что все мужчины вооружены.
   На какое-то мгновение мелькнула мысль, не сбежать ли, но от их стрел ему не уйти, да и Кэтлин он не мог оставить, пока оставался хоть какой-то шанс на ее спасение.
   Рэйф не сопротивлялся, когда один из вои­нов связал ему руки за спиной и отобрал нож, который он носил за поясом.
   – Пошли, – коротко сказал Шинте Галеска и направился к вигваму вождя.
   Рэйф и сопровождавшие его индейцы вошли в вигвам Двух Лун. Все старейшие воины пле­мени собрались здесь. Тихий шелест голосов стих, когда Шинте Галеска и другие чеинн сели, оставив Рэйфа стоять в центре вигвама.
   Он стоял прямо, высоко и гордо держа го­лову.
   Совет племени слушал внимательно, когда Шинте Галеска встал и голосом, проникнутым убежденностью, стал обвинять воина, известно­го под именем Крадущийся Волк, в том, что он намеренно нарушил законы племен. Волка из­гнали из племени лакота, потом он сказал, что Крадущийся Волк не только убил представи­теля своего племени, но он также обманул чеинн, объявив, что Летний Ветер – его жена, тогда как на самом деле он похитил ее и белую женщину из форта Ларами.
   Рэйф выругался про себя, проклиная Лет­ний Ветер за новую возмутительную ложь.
   Он подумал, не сказать ли ему правду и не потребовать ли, чтобы ее привели сюда, чтобы она повторила свои слова при нем, но такой шаг ни к чему не привел бы. Совет племени, скорее всего, не поверит его словам.
   Пока совет обсуждал, что с ним делать, Рэйф стоял, плотно сжав челюсти. В их распоряже­нии было три выбора: они могли убить его, наказать физически или отпустить на все че­тыре стороны.
   По напряженному выражению на лицах со­бравшихся воинов Рэйф понял, что они не от­пустят его.
   Затаив дыхание, он ждал приговора. Под­нялся вождь племени.
   – Крадущийся Волк, ты слышал обвинение, выдвинутое против тебя. Ты можешь что-ни­будь сказать в свое оправдание?
   Рэйф покачал головой. Что он мог сказать? Его изгнали из племени, он не мог отрицать самого серьезного обвинения.
   – Завтра на рассвете тебя разденут до пояса и с побоями выгонят из деревни.
   – Проклятие, – в этом негромко сказанном слове звучало полное крушение всех надежд.
   С побоями выгонят! Будет не только боль­но, но и унизительно. Это было суровое нака­зание, которое лакота не назначили ему толь­ко потому, что он убил Горбатого Медведя в честном бою. Он не ожидал, что чеинн подверг­нут его такому наказанию. Трудно пройти че­рез эти побои и выжить, чтобы потом вернуть­ся за Кэтлин.
   Летний Ветер стояла снаружи, когда Рэйф, сопровождаемый Шинте Галеска, вышел из вигвама вождя. Их глаза встретились на ко­роткое мгновение, и Рэйф едва не услышал ее мстительный смех. «Надеюсь, тебе не придет­ся жалеть об этом», – сказала она тогда. Он горько подумал, что теперь он жалеет. Жале­ет, что не оставил ее в форте Ларами.
   Рассвет наступил слишком быстро.
   Рэйфа, раздетого по пояс, со связанными руками, привели в конец деревни. Перед ним, образуя коридор, стояли женщины и мужчи­ны племени. У всех в руках были палки, дуби­ны или копья.
   Тяжелая тишина повисла над деревней. Даже собаки не лаяли.
   Он увидел Летний Ветер, стоявшую в конце линии с тяжелой палкой в руке. Он одарил ее своей самой бесшабашной улыбкой и потом, под грохот барабанов, согнулся и побежал. Утреннее спокойствие деревни было нарушено монотонным стуком барабана и криками толпы. На шею, спину, ноги, голову и плечи обрушились удары.
   Дубины и палки опускались на него, как злые кулаки, оставляя красные следы, а нако­нечники копий пронзали кожу, из ран текла ярко-красная кровь. Но он бежал и бежал впе­ред, а в голове отзывался бой барабанов. Паде­ние означало верную смерть, и он старался удержаться на ногах.
   Наконец каким-то чудом он добрался до конца. Удары прекратились. Перестали бить барабаны. Толпа замолчала.
   Рэйфу стоило больших усилий стоять пря­мо. Повернувшись, он обвел толпу долгим пре­зрительным взглядом. Потом он увидел Кэт­лин, стоявшую у жилища Тонкаллы. Глаза ее наполнились ужасом от того, что она видела. Поколебавшись, она шагнула в его сторону, но Рэйф предупреждающе покачал головой.
   Потом Рэйф, высоко держа голову, пошел к лесу. Только теперь, когда его не видели, он под­чинился боли… Медленно опустившись на ко­лени, он склонил голову и прерывисто задышал, потом закрыл глаза, тяжело перевернулся на бок и стал ждать, пока пройдет самая острая боль. Он чувствовал, как по бокам стекает кровь, сме­шиваясь с потом, обильно оросившим его тело.
   Он долго лежал так. Трава под ним была холодной, солнце высушило пот на коже, и мягкий ветерок помогал ему оправиться.
   Поднявшись, Рэйф нашел острый камень и долго тер о него ремень из сыромятной кожи, пока, наконец, не освободил руки. Он хотел подальше уйти от индейцев. У неглубокого род­ничка он вновь напился, а потом смыл кровь с тела. На руках и ногах уже проступили тем­ные синяки, перемежавшиеся с длинными красными рубцами, оставленными дубинами. Каким-то чудом все кости остались целы, но все тело ныло и болело. Никогда в жизни ему не было так больно!
 
   Слабый, голодный, он нашел укромную ло­щину и забрался в нее. Нужно найти одежду, оружие и лошадь, чтобы забрать Кэтлин у Тон­каллы, но сперва ему необходимо как следует выспаться.
   Летний Ветер долго смотрела вслед Краду­щемуся Волку. Она ждала, что будет удовлет­ворена, когда увидит его до смерти избитым, думала, что почувствует радость, когда сама опустит палку на его спину. Но сейчас, глядя, как он уходит, обливаясь кровью и потом, но с гордо поднятой головой, она почувствовала угрызения совести. Он был хорошим, гордым человеком, а она причинила ему зло. Он спас ее от унизительной жизни у Бича, поддался ее уговорам провести время с чеинн, а она отпла­тила ему предательством.
   Отягощенная чувством вины, она обернулась и увидела, что на нее смотрит белая женщина.
   – Что случилось? – спросила Кэтлин. – По­чему они избили и прогнали Рэйфа?
   Летний Ветер отвела взгляд, не в силах смотреть в лицо бледнолицей и признать, что это случилось по ее, Летнего Ветра, вине. Она молча повернулась и поспешила к вигваму сво­его двоюродного брата. Ей нужно побыть од­ной и как следует подумать.
   Кэтлин смотрела вслед Летнему Ветру, и в ее сердце возникла зияющая пустота. Рэйфа нет, она была здесь одна, зависела от прихотей ревнивой женщины племени чеинн и ее мужа, каждый взгляд которого говорил, что рано или поздно он овладеет ею.
   Но сейчас Кэтлин казались неважными собственные страхи. Рэйфа избили, и она не знала, насколько сильно. У него не было одеж­ды, еды и оружия. Он больше не сможет пока­заться в деревне. Кэтлин не знала, сколько ему придется пройти, чтобы найти еду, одежду и кров. И почему индейцы прогнали его?
   Она посмотрела в том направлении, куда пошла Летний Ветер. Неужели эта девушка сказала или сделала нечто такое, что привело к несчастью? Почему ей захотелось увидеть его избитым? В этом не было никакого смысла. Весь день Кэтлин не могла избавиться от этих мыслей.
   Маленький Олень оказалась строгой хозяй­кой и требовала, чтобы Кэтлин постоянно была занята.
   Утром Кэтлин принесла дров и воды, по­могла Маленькому Оленю освежевать тушу и приготовила жирный душистый суп из олени­ны, лука и шалфея. Она вытряхнула бизоньи шкуры, которые служили постелью, подмела пол в вигваме и принесла еще воды. И все это время Кэтлин думала о Рэйфе.
   Работая, она много узнала о жизни индей­цев. Раньше Кэтлин полагала, что индейские женщины выполняют всю работу, пока муж­чины играют в азартные игры, слоняются со своими приятелями или охотятся. Теперь, пос­ле нескольких дней, проведенных в деревне, она поняла, что воины проводят долгие ночи и дни, охраняя лагерь от врагов. Они также про­водили долгие часы, а иногда и дни, вне дома в поисках воинских подвигов.
   Она была вынуждена воздать должное че­инн за то, что они сумели создать условия для жизни в такой глуши, но она не хотела бы раз­делить с ними такую жизнь.
   Время шло медленно, Рэйф не покидал ее мыслей. Желание сбежать тоже не покидало ее. Сейчас Рэйф не мог помочь ей. Каким-то образом она должна найти способ улизнуть, пока не будет слишком поздно, пока Тонкалла снова не полезет к ней. Каким-то образом…

ГЛАВА 18

   Когда Рэйф проснулся, было темно. Попы­тавшись сесть, он тихо застонал… Все тело бо­лело и было невыносимо больно двигаться. При свете луны он видел темные ссадины от уда­ров.
   Он посмотрел на небо. Судя по звездам, было около десяти вечера. Он проспал больше две­надцати часов.
   Рэйф встал и, прихрамывая, пошел к род­нику. Как следует утолив жажду, он немного облегчил этим голод. Возвратившись в лощи­ну, он сел, тихо ругаясь, так как каждое дви­жение отзывалось непереносимой болью.
   Ему нужно что-то придумать, но боль меша­ла сосредоточиться. «Отдых, – подумал он, – мне нужен отдых». Потом свернулся на земле и уснул.
   Летний Ветер ворочалась всю ночь. В полу­сонном состоянии она видела Крадущегося Вол­ка, его худощавое бронзовое тело, как он бе­жал, сгорбившись, спасая свою жизнь. Ей снились гневный стук барабана, резкие шлеп­ки палок и дубин, избивающих живое челове­ческое тело, кровь, стекавшая по бокам Краду­щегося Волка, когда копья вонзались в него.
   Не важно, что он сделал, но он не заслужил этого жестокого наказания.
   За час до рассвета она оставила вигвам Шинте Галеска и направилась к реке. Любой, кто увидел бы ее, подумал, что она подчиняется зову природы. В складках своей юбки она пря­тала штаны, которые похитила у Шинте Га-леска, несколько кусков вяленого мяса и бан­ку с целебной мазью.
 
   В сны Рэйфа проникло радостное щебета­ние голубой сойки, и он сразу проснулся, гля­дя на зеленый полог над головой и не пони­мая, где находится.
   Он сел, к нему тут же вернулась боль, и он вспомнил все.
   Рэйф встал и прислонился к дереву. Потом, двигаясь скованно и медленно, точно старик, пошел к роднику. На этот раз вода не облегчи­ла голод.
   – Крадущийся Волк.
   Рэйф резко обернулся на звук знакомого голоса, и его глаза загорелись нескрываемой яростью.
   – Какого черта ты здесь делаешь? – резко спросил он. – Тебе мало того, что ты натворила?
   – Я пришла помочь.
   – Ты хочешь, чтобы я поверил тебе?
   – Это правда, – она вынула вяленое мясо, нож и штаны, сделанные из кожи волка. – Это тебе.
   – К чему это? Ведь меньше, чем два дня назад ты жаждала крови.
   – Я поступила плохо. Я позволила гневу овладеть моим сердцем.
   Он подозрительно рассматривал ее, не же­лая верить.
   – Возьми, – сказала она и сунула ему в руки вяленое мясо. – Ты, должно быть, голоден.
   – Скорее всего, отравленное, – пробормотал он, но тем не менее стал есть.
   Летний Ветер смотрела на него, чувствуя угрызения совести. На его руках, спине, ногах и плечах не осталось живого места; все тело было в кровоподтеках и распухло.
   – Я принесла мазь для твоих ран, – сказала Летний Ветер, когда он поел.
   Крадущийся Волк кивнул. Он лег на живот, закрыл глаза, и Летний Ветер стала втирать в его спину густую темно-зеленую мазь. Мазь хо­лодила кожу и быстро вытягивала огонь из из­раненного тела. Ее руки были нежны, когда она втирала мазь, растирала его спину, шею и ноги.
   Глубоко вздохнув, Рэйф сел.
   – Спасибо, – пробормотал он, сам удивля­ясь, что благодарит ее. Ведь это она во всем виновата.
   – Ты уверен, что мы не сможем жить вмес­те? – спросила она, и в ее голосе послышалась мольба.
   – Это было решено еще тогда, – слабо отве­тил Рэйф. «И посмотри, к чему привела моя слабость», – горько подумал он.
   – Я знаю, – легко поднявшись на ноги, Летний Ветер бросила штаны ему на колени. – Прощай, Крадущийся Волк.
   Он вскочил, уронив штаны на землю.
   – Летний Ветер, подожди.
   Она посмотрела на него с надеждой в глазах, и он чертыхнулся про себя. Как может мужчина просить женщину, которую он отверг, привести другую женщину, ту, которую он любит?
   Летний Ветер наклонила голову набок, и у нее возникло неприятное подозрение.
   – Летний Ветер, я… не могла бы ты…
   – Это она! – злобно вскричала Летний Ве­тер. – Ты хочешь, чтобы я привела ее сюда!
   – Я знаю, что прошу слишком много, но…
   – Нет, я не сделаю этого.
   – Черт возьми, ты должна мне помочь. Я не могу оставить ее.
   – Нет.
   Рэйф выругался про себя. Чертова упрямая баба. Ясное дело, если он не принадлежит ей, то не будет принадлежать и Кэтлин!
   – А если я на коленях попрошу тебя?
   Искорка удовольствия мелькнула в глазах Летнего Ветра и потом исчезла.
   – Правда?
   – Я должен это сделать?
   – Ты слишком многого хочешь от меня, – заметила она, слегка покачав головой.
   Рэйф нахмурился и жестом показал на свои многочисленные раны на теле.
   – Я думаю, у меня есть такое право.
   Чувство вины охватило Летний Ветер. Воз­можно, она была несправедлива. Все-таки Крадущийся Волк спас ее от этого ужасного челове­ка, Бича, и она знала, что Кэтлин – его жена. Крадущийся Волк никогда не лгал ей, никогда ничего не обещал. Сейчас было совсем нетрудно держать Кэтлин от него подальше, и все же…
   – Ты действительно встанешь на колени и будешь меня умолять? – спросила она.
   – А ты как думаешь?
   – Я думаю, что мне это понравится.
   – Я уверен, что понравится.
   Летний Ветер посмотрела на него. Он был привлекательным мужчиной. На него было приятно смотреть даже сейчас, когда он весь был в синяках и кровоподтеках.
   – Мне надо идти, – резко сказала она. – Я ничего не обещаю насчет твоей женщины.
   – Понятно.
   Он смотрел, как Летний Ветер исчезает из вида, гадая, увидит ли он когда-нибудь Кэтлин.
 
   Кэтлин провела бессонную ночь. Страх за Рэйфа не давал ей спать. Тонкалла и его жена сладко похрапывали. Она думала, насколько опасны раны Рэйфа, нашел ли он кров на ночь, и насколько ему больно.
   Но утром, когда она вышла из вигвама в предрассветные сумерки, ее подгонял страх за собственное будущее. Теперь Рэйф больше не сможет спасти ее. Она была предоставлена са­мой себе и больше ни дня не собиралась оста­ваться в жилище Тонкаллы.
   Еще раньше Тонкалла настоял, чтобы она оделась, как женщина чеинн. Тогда она про­тивилась, но сейчас была благодарна ему за это. Одетая в накидку из оленьей кожи и в мокаси­ны, закутав голову в одеяло, чтобы спрятать светлые волосы, она покинула деревню и на­правилась к реке. Она двигалась осторожно, в любой момент ожидая, что Тонкалла схватит ее за руку или кто-нибудь из сторожей подни­мет тревогу, но ничего не случилось.