— Что происходит? — требовательно спросил Джандрак. — Кто нас атакует?
— А ты будто бы не знал! Но не беспокойся, ты заплатишь за свою измену!
Джандрак открыл было рот, чтобы возразить, но Гринсект ударил его дубинкой по лицу. Из неё исходили нервные токи, и он, качаясь, попятился, подняв руки к одеревеневшему от агонии лицу.
— Впрочем, это не играет роли, я в любом случае собирался тебя арестовать. Заприте его вместе с его приятелем, историком, — приказал он остальным. — Вскоре я займусь им.
Грубо, без всяких дальнейших объяснений, Джандрака потащили по проходам, которые становились все уже. Когда он оказался в состоянии забыть о боли в лице, он очутился уже в маленькой, просто обставленной камере. На него пристально смотрел Грэйм Либер.
— Добро пожаловать в клуб, — сухо проговорил академик.
Джандрак смотрел на него в ответ, думая о том, проходил ли академик нервную обработку.
— Я слышал, что вас арестовали, — сказал он, — но я ничего здесь не могу поделать… Надеюсь, вы понимаете.
— Вполне понимаю. Во всяком случае, вы ничего и не были мне должны. Но почему арестовали вас? Я уже некоторое время не слышу новостей из внешнего мира.
Не было никакого сомнения, что все, происходящее в этих камерах, автоматически записывается, но Джандрак не видел причины, почему бы ему не познакомить старика с недавними событиями. Он описал основные события, произошедшие со дня ареста академика — заманивание Пятна к лагерю повстанцев и внезапное нападение на Город. Тем не менее, он тщательно избегал любых намёков на реальную беседу, которую он вёл с Принцем Переданом.
— Экстраординарно, — пробормотал Либер. — Кто же атакует, как вы думаете?
— Ну, на одном из боевых кораблей я заметил символику Лоренцев.
— Но, согласно тому, что вы сказали, вторжение с той стороны невозможно.
— Да, это так. Может быть, это месть нескольких кораблей, которых не было на Сморне, когда… — он не стал заканчивать фразу. — Или, может быть, за всем этим стоит Гринсект, и, чтобы создать путаницу, он продемонстрировал один из захваченных кораблей бунтовщиков. Не знаю.
Он нервно кашлянул.
— Кстати, они вас..?
— Не пытали ли? Нет, ещё нет. Я думаю, Гринсект притащил меня сюда для собственного развлечения. Несомненно, он должен знать, что я представляю только интеллектуальную угрозу его режиму, но не действующую.
Седоволосый Либер вздохнул как невероятно утомлённый человек.
— Я дейтсвительно слишком стар для подобной ерунды. Гринсект — это плохйо воспитанный хулиган, которому следовало бы поумнеть.
После ещё нескольких замечаний между ними наступило длительное молчание. Гринсект поместил их вместе с очевидной целью использовать всё, что бы они ни говорили друг другу, и также, может быть, получить новую информацию.
И всё же Джандрак дрожал при мысли о том, что могло его ждать впереди. Даже если город падёт к ногам невидимого врага, то до этого момента пройдёт ещё несколько часов или дней, что даст шефу полиции достаточно времени, чтобы проявить свои садистские намерения.
Прошёл примерно час, когда дверь камеры открылась снова. При этом Джандрак невольно прижался к стене, не стыдясь выказать свой страх перед Либером.
Но люди, которые вошли в камеру, едва взглянули на него.
— Приветствуем вас, Историк Либер. Его Высочество Принц Передан послал нас на ваши поиски. С вами всё в порядке?
Они были в форме повстанцев Лоренца.
Но за годы, проведённые на Сморне, учёные Передана провели оригинальные исследования и получили удивительные результаты. Одним из них явилось оружие ужасающей эффективности, для работы на коротких дистанциях. Корабли бунтовщиков могли проектировать пучки ионов водорода в контролируемой реакции термоядерного синтеза. В результате оружие направляло энергию водородной бомбы в виде строго контролируемого луча.
Идея термоядерного пучка в военной науке не нова, но по техническим причинам это давно считалось невозможным. Изгнанники Передана добились невозможного. Чтобы расчистить для себя место посадки, атакующий флот намеренно испарил целые группы зданий, которые были возведены во время правления Короля Максима, включая и тот блок, в котором располагался офис Джандрака.
Это переживание оказалось серьёзным уроком для всех жителей Внутреннего Города — видеть, как избирательно исчезают небоскрёбы, и как на их месте оказываются корабли, которые волшебным образом убрали эти небоскрёбы. Город капитулировал, и оккупация была принята без звука. Таким образом Гринсект, лелеявший мысль о введении мрачного режима террора, был лишён этого удовольствия.
Но для Джандрака, ходившего туда-сюда по камере и пытавшегося найти какое-то объяснение данному повороту событий, всё это было неясно. Почти три часа прошли, пока дверь камеры не открылась снова, и двое солдат Передана в лимонно-зелёной форме кивком приказали ему выходить.
Пока его вели по дворцу, он успел заметить, что бунтовщики прибыли в больших количествах. Зелёная форма встречалась везде. Во дворце наблюдались некоторые признаки прошедшего сражения, но не так много, как можно было бы ожидать. Некоторые стены были опалены, мебель сгорела. Портьеры были или сорваны, или обожжены, или запятнаны кровью. По большей части пожары, которые могли бы бушевать во дворце, похоже, были потушены. Выгорели только несколько больших помещений; кучи мусора встречались лишь изредка.
Наконец он оказался в отдельной части дворца, которая, как он знал, являлась раньше личными жилыми аппартаментами Короля Максима. Теперь, очевидно, Передан превратил их в свой собственный штаб. Джандрака заставили подождать несколько минут в роскошной комнате, сплошь уставленной знаменитыми
произведениями искусства. Затем двери с изысканными панелями раскрылись, и его ввели в меньшее, более скромное помещение, где с властным видом стоял Передан.
Это помещение уже являлось личной комнатой Передана. Её украшали его личные вещи: фигурки, статуэтки, картины, настенные композиции. Когда Джандрак вошёл, из кабинета вышли несколько рабочих, которые укрепляли шкафы для свитков и полки, заполненные старомодными книгами. Все эти свидетельства своих личных пристрастий Передан перенёс с флагмана сразу же после того, как закрепился во дворце. Он мог хорошо работать только в окружении, которое было ему понятно.
Во славу данного места на дальней стене висел большой цветной трёхмерный движущийся портрет старого короля, отца Передана. Джандрак заворожённо уставился на него, вспоминая о том, как в детстве его привели ко двору и представили самому королю
Монарх Лоренцев представлял собой редкий генетический атавизм — он представлял линию, которая в их роду считалась рецессивной, а именно, был полнокровным зулусом. Высокий, тонкий, худощавый, и цвета чёрного дерева. Но он был стар, очень стар — ему было целых шестьдесят лет. Его кожа высохла и покрылась морщинами; курчавые волосы побелели. На портрете он проходил через бесконечную перестановку незначительных, кажущихся естественными, движений; дышал, моргал, и улыбался мягко и терпимо.
Существует математическая формула, выражающая, насколько часто, или, вернее, касколько редко могут возникать частные образцы всех древних рас, которые давным давно смешались вместе, образовав современное гомогенное население. У Принца Передана были только следы негроидных черт его отца — слегка кудрявые волосы, немного расширенный нос; но его кожа была бледной, глаза — голубыми, и губы — тонкими.
— Вот ваш новый монарх, сказал он, заметив заинтересованность Джандрака. — Если вы его примете.
Джандрак попытался изобразить очаровательную улыбку.
— Я рад снова встретиться с вами в более удовлетворительных обстоятельствах, Ваше Высочество.
— Я потребую доказательства ваших слов.
Только сейчас Джандрак заметил, что Гейм Либер тоже находился в комнате; он вертелся у книжных полок и смотрел на титулы. «Историк, по видимому, недоволен», — подумал он.
— Вы имеете ввиду предупреждение насчёт Пятна? Да, мы с Греймом только что обсуждали это, — в его тоне слышался опасный сарказм.
Либер фыркнул.
— Настоящая комедия, не правда ли? Настоящий фарс! Мы вполне можем нарисовать целостную картину с вашим участием, Санн, чтобы вы перестали прикидываться дураком. Принцу теперь известно, что настоящая цель вашего визита в Сморн состояла в том, чтобы вывести на него Пятно. По корыстным причинам, похоже, вы сделали ему предупреждение — или, по крайней мере, половинчатое предупреждение. Но чего вы не знаете, так это того, что после вашего отлёта он проверил вашу информацию и обнаружил, что Пятно движется в противоположном направлении, из чего он заключил, что вы лгали и пытались его надуть. Как следствие, Пятно пришдо к Сморну совершенно неожиданно.
Джандрак облизнул губы.
— Пришло? Тогда что же случилось? Почему вы все не погибли?
Передан некоторое время внимательно на него смотрел.
— Многие из нас погибли. Не было предупреждения. Нас спасло только одно.
Он сделал паузу и взглянул на Либера перед тем, как продолжить.
— Наш лагерь был защищён самой большой в галактике концентрацией глушащих полей. Они каким-то образом некоторое время удерживали смертельное поле Пятна. Усиление полей ещё больше снизило смертельное влияние на наши сознания, и некоторое время мы были в состоянии довольно ясно думать и действовать.
— Понятно… — поражённо пробормотал Джандрак. — Это была очень удачная ситуация.
— Да. За это время, которое мы таким образом выиграли — а это было только временное явление, потому что мы понимали, что Пятно в конце концов пробьёт наши волновые фронты — мы оказались в уникальном положении глубоко внутри поля Пятна, и были всё ещё живы.
— И вы использовали это время для того, чтобы эвакуироваться, и затем пошли в атаку?
— Нет, это было бы невозможно. Наше экранирование было не таким эффективным, — Передан опустил глаза и погладил статуэтку. Похоже, ему не хотелось продолжать дальше.
— Скажите ему! — слегка покраснев, с неприветливым выражением на лице потребовал Либер. — Вы же вскоре выступите с публичным заявлением, так что нет смысла стесняться сейчас.
Принц согласно кивнул.
— Благодаря моему превосходному Научному Отделу мы оказались в состоянии воспользоваться этой беспрецедентной ситуацией. Моим учёным удалось узнать кое-что о природе Пятна, что оно делает, чего оно хочет. Более того, мы установили с ним коммуникацию.
— Вы разговаривали с ним? — Джандрак не верил своим ушам.
— В каком-то смысле. Пятно нельзя полноценно назвать чувствующим, в том смысле, в котором мы это понимаем. Но оно обладает определённой ментальностью, примитивной , чужеродной, но достаточной для того, чтобы, используя подходящую методику, с ним можно было общаться и приходить к определённым соглашениям. Мы предложили ему выгодный обмен, на который оно легко согласилось. Вот почему я выбрал этот момент, чтобы нанести контрудар по Дому Греченов, потому что совершенно невероятно, чтобы я мог сейчас проиграть. Я обладаю властью распоряжаться жизнью и смертью в галактике.
— Вы имеете в виду, что вы его приручили? Вы пригрозите населению аннигиляцией, если они вам не покорятся? — при этом Джандрак подумал про себя, что Максим, возможно, и не был таким уж плохим, в конце концов.
— Не совсем. Мы, конечно, могли бы так сделать. Нам удалось так близко подобраться к Унимму, не поднимая тревоги, отчасти благодаря помощи Пятна. Но мы не желали бы править, пользуясь подобными угрозами. Нет, я прибыл в королевство как спаситель, но не для того, чтобы угрожать. Пятно ищет пищу. Но его пища — особого рода. Оно кормится индивидуальностью органических существ, той таинственной сущностью, которая делает любого мужчину, женщину или животное сознательным существом, слегка отличным от любого другого. Когда она поглощается, индивидуальность теряется; за этим следует смерть и тело распадается на свои химические составляющие.
— Это достаточно интересно, если не считать того, что слишком близко касается нас, но это более или менее то, что мы уже и так знали. Однако, все предполагали, что Пятно просто бродит наугад по населённому людьми космосу, и со временем снова выбредет наружу, так что выжившие останутся в безопасности. Вообразите тогда наш ужас, когда мы узнали, что Пятно осведомлено о размерах королевства и не собирается уходить, пока не пожрёт его целиком.
Либер бормотал что-то на заднем плане.
— Человечество, сожранное живьём, — пробормотал он.
Передан не обратил на него внимания.
— Несколько дней спустя дальнейшие исследования навели нас на идею возможного выхода из ситуации. Переживания — это часть того, Чем Пятно наслаждается в существах, которых поглощает. Но это только специи, пикантные добавки, улучшающие вкус его диеты. Основа же его питания — это просто существо, сам факт пребывания в живом состоянии. Для этого индивидууму нет необходимости быть взрослым. Подойдёт любая стадия развития.
Направление беседы озадачило Джандрака.
— К чему вы клоните? Чтобы мы предлагали ему наших новорождённых детей?
— Не совсем. Пятно может извлекать как питание, так и удовлетворение из гораздо более ранних фаз жизненного цикла. Короче говоря, оно может извлекать их из только что оплодотворившейся яйцеклетки. Отсюда и наше решение проблемы, в соответствии с которым каждый подданный королевства должен будет жертвовать — от женщин нам будет требоваться часть её неоплодотворенных яйцеклеток, а от мужчин — регулярные пожертвования спермы. Яйцеклетки и сперматозоиды будут сводиться вместе, в присутствии Пятна, миллиарды за раз, и стимулироваться для воссоединения. Вы согласитесь с тем, что каждый раз, когда сперматозоид оплодотворяет яйцеклетку, то теоретически это значит, что зачат новый индивидум. Для Пятна это не теория, но факт; оно будет питаться, поглощая эквивалент миллиардов человеческих индивидуумов. Оно уже согласилось принимать такое угощение раз в месяц в обмен на то, что оно не будет трогать население королевства. В дополнение к этому, — Передан небрежно махнул рукой, — в качестве деликатеса мы будем время от времени поставлять ему группы взрослых людей. В королевстве ежегодно приговариваются к смерти тысячи людей, так что они могут умереть с пользой, и здесь не будет никаких проблем.
Джандрак был ошеломлён.
— Но каждая оплодотворённая яйцеклетка — это развивающееся человеческое существо, потенциальная личность. Вы сами так сказали!
— Просто зигота. Одноклеточное создание, в котором, с нашей точки зрения, едва ли можно обнаружить что-то человеческое. Но вы правы, это такой налог, взимать который будет непросто. Возникнут проблемы.
— Почему бы не использовать животных?
— Пятно этим не удовлетвориться. Больше всего оно любит человеческих существ. Их индивидуальность, хотя для нас это материя странная и таинственная, для него гораздо изысканней, чем сущность более низших существ.
Внезапно Джандраку припомнилась древняя легенда, которую он когда-то слышал, о народе, которому каждый год приходилось приносить в жертву чудовищу какой-то процент своих новорождённых детей.
— Какой мужчина или какая женщина согласиться на то, чтобы отдавать своё семя ради подобной цели? — возразил он. — Это же отвратительно!
— Да, это отвратительно, — согласился Передан, — но, к сожалению, другой альтернативы нет, если не считать гибель рассы. Взгляните на это дело логически: что на свете может растрачиваться больше, чем клетки, предназначенные для размножения? Они, как икра, мечутся триллионами, просто для того, чтобы оказаться выброшенными. И если одна клетка из миллионов встретит партнёра и образует зиготу, то из них ещё меньше достигнет зрелости.
— Представляйте это дело как хотите, заявил Джандрак с бравадой, на которую нормально не решился бы, — но мне это всё же не нравится, и я не собираюсь этого делать.
— Никто не будет от этого освобождён, — сказал Передан более жёстким тоном, — кроме короля. Послушайте, Санн. Я полагаю, что правильно прочитал ваш характер. Вы человек, которого не собьёт с пути слезливый сантиментализм; вы реалист. Я могу использовать ваши способности. Я послан за вами, чтобы предложить вам должность в реорганизованных Королевских Военных Силах, и я готов сейчас выслушать вашу новую клятву в верности.
Джандрак бросил умоляющий взгляд на Либера, но старик казался смущённым и в основном смотрел в сторону. В нормальных условиях Джандрак бы уцепился за это предложение. По сути дела, он и сам не совсем понимал, что его удерживает, если не считать того, что он отчасти не совсем ещё верил, что до него дошёл смысл плана принца. Что-то в нём восставало против этого, наперекор здравому смыслу.
— А если я откажусь? — спросил он.
В виде гримасы неудовольствия принц сильно сдвинул брови на утомлённом лице.
— Откажитесь? Какой же здесь разумный выбор? Сам факт того, что я могу отвадить Пятно, не оставляет Дому Греченов никакой власти. Где Максим со своими фаворитами может спрятаться? К кому они могут обратиться? Королевство должно обратиться ко мне или погибнуть, — он проницательно посмотрел на посмотрел на Ждандрака. — Вы должны понять одну вещь. Данный момент времени является критическим, жизненно важным для успеха моей миссии. Реорганизация королевства включает в себя неприятные решения. Я собираюсь подавлять раздоры, и подавлять их жёстким образом. Берегитесь, как бы вам не присоединиться к тем тысячам, которых сейчас казнят ежечастно.
Джандрак кивнул, полагая, что все понял.
— В этом отношении, по крайней мере, я на вашей стороне, — сказал он. Я рад слышать, что Гринсект сто своей зловещей командой уже получил по заслугам.
Пока он произносил эти слова, Либер со значением сверкал на него глазами. Но скорее взгляд принца дал ему понять, что он сказал что-то не то.
— Не говорите мне, что вы их отпустили!
— Они безопасно заперты в камерах.
Либер влез в их разговор с сухим, горьким смешком.
— Гринсект со своим штатом являются самой профессиональной политической полицией, которая вообще существует. — пояснил он Джандраку. — И они знают все королевство с изнанки. Потребуются годы, чтобы чоздать заменяющую их организацию и довести её до их уровня.
Некоторое время Джандрак не мог сказать ни слова.
— Вы… вы собираетесь сами их использовать. — сказал он вялым, недоверчевым голосом.
— Ну, разумеется, — сообщил ему принц. — Аппарат власти одинаков, независимо от того, в чьих руках он находится.
Пока он слушал слова Передана, Джандраку казалось, что всю жизнь он прожил в миреосязаемого зла, в котором никогда ничего хорошего не происходит. Ему казалось нелепым, что он никогда не принимал это зло за то, что оно есть на самом деле.
— Я рад, что я не вы, — задохнулся он, побелев. — Вы даже хуже Максима. У него, по крайней мере, есть то оправдание, что он ненормальный!
Молодое-старое лицо принца погрустнело; затем он откинул голову назад и расхохотался долгим, неприятным, пугающим смехом.
— Должно быть, я всё-таки неверно о вас судил! Я принимал вас за человека амбициозного, реально мыслящего. Но у вас, похоже, в голове ничего нет, кроме пустоголового идеализма! Что же, подобные ситуации для того и существуют, чтобы отделить мужчин от юношей!
— Простите меня, Ваше Высочество, если я предпочитаю свободу, — даже если это только духовная свобода, — службе, которую вы мне предлагаете…
— Вы дурак, свободы не существует, — хихикнул Передан. — Материальная вселенная — это ловушка, сквозь ячейки которой мы не можем проскочить, сколько бы не пытались. В течение всей истории люди лелеялм такие мысли, как та, что вы так запоздало обнаружили, из-за возникшей у вас приверженности и отвращения. Но вселенная всегда потешается над такими идеями. У неё всегда найдётся что-нибудь более странное, более чудовищное, такое, с чем нам не под силу справиться — как, например, Пятно.
Поскольку Джандрак не ответил, возбуждённым жестом он указал на ряды окружавших его книг, как старомодных, состоящих из листов, так и современных, в виде свитков, проводя пальцем поперёк полок.
— Вы думаете, я рад той роли, которая была на меня возложена? У меня нет желания заниматься политикой. Это просто моя обязанность по отношению к моему отцу, моему дому и королевству, которое в своё время должно стать моим. По правде говоря, я бы лучше занимался своими исследованиями, стараясь найти какой-нибудь другой смысл жизни. Посмотрите на эти тома: Теория Игр, Каббала. Сайентология — которую когда-то описывали как науку жизни! Психокинетика. Теории Мотивации. А вот интересней: Принятие решений и Структура Нервной Системы. И всё же — знаете ли вы, что показали мне мои прошлые исследования и современные доктрины? Они показывали мне, что у нас нет выбора, кроме как играть в ту игру, которую навязывают нам обстоятельства. Я участвую в этой игре, чтобы победить, и сейчас я сделал неотразимый ход. Шах и мат.
— Так вот что для вас это все означает, — тупо заметил Джандрак. — Личную победу.
— Вы сами бесповоротно меняете свою судьбу, герцог.
В этот момент их перебил Грэйм Либер.
— Боюсь, что я согласен с Санном, — с сожалением проговорил он. — Передан, несколько минут назад вы попросили меня написать официальную историю, обработанную согласно вашим требованиям. Даже Максим, хоть он и сумасшедший, позволял мне спокойно работать и писать отчёты, которые были объективными даже в том случае, если были не очень-то лестными для него. Может быть, он поступал так именно из-за того, что он сумасшедший. Во всяком случае, несмотря на наши прошлые отношения, я вынужден отказаться. Я не буду на вас работать.
— А я отказываюсь от вашего назначения, — присоединился к нему Джандрак, уже осознав, что подписывает себе смертный приговор. — И не буду кормить вашего монстра своей спермой.
— Глупо, глупо, — Передан повернулся к Грэйму Либеру. — Мне горько выносить смертный приговор другу. Но во многих отношениях я не такой человек, который может позволить себе испытывать нормальные чувства. Я — будущий король. Интересы государства — прежде всего, и мы не потерпим оппозиции.
Он сделал жест охранникам, стоявшим у двери по стойке «смирно».
— Отведите их обратно в камеру. Проследите за тем, чтобы в эти последние часы жизни они не испытывали неудобств.
Когда их уводили, Джандрак заметил, что принц избегает смотреть на Либера. Он отвернулся, склонив голову и опершись рукой о стол. Он трясся всем телом.
— Вы думаете, он действительно прикажет нас расстрелять? — спросил Джандрак, когда они снова уселись в камере. — В вашем случае, похоже, причина для этого не слишком серьёзна.
— Вы думаете, он действительно прикажет нас расстрелять? — спросил Джандрак, когда они снова уселись в камере. — В вашем случае, похоже, причина для этого не слишком серьёзна.
— Боюсь, что прикажет. Он не видит другой альтернативы, — хроникёр вздохнул. — Ах, быть монархом — это ужасная вещь. Это искажает мышление и расстраивает чувства.
— Это меня слабо успокаивает, — и всё же, как ни странно, Джандрак не жалел о своей вспышке в приёмной, хотя он легко мог спастись, уступив желаниям Передена. Он не воспринимал нависшую над ним смерть философски, как, похоже, её воспринимал Либер; он просто решил, что больше не будет пресмыкаться, независимо от последствий.
Возможно ли такое, подумал он, что на его взгляды повлиял жёсткий индивидуализм Кастора Кракно?
— И, кроме того, вы должны понять, что он в ужасном положении, — размышлял Либер. — Ему нужно организовать Зиготный Налог в широком масштабе, за очень короткий период времени, иначе Пятно может забеспокоиться и проглотить ещё несколько миллиардов людей. Вообразите себе, что это значит — пытаться объяснить населению, что от него требуется! Последующие несколько месяцев будут очень тяжёлыми. И я не единственный близкий друг, который кончит тем, что превратится в труп.
— У меня из-за него сердце кровью обливается, — раздражённо бросил Джандрак, бегая туда-сюда по камере.
Через час мрачного сидения в камере Джандрак услышал шум и удары в коридоре снаружи. Он прижался ухом к двери, чтобы лучше слышать, и отпрыгнул, когда дверь открылась.
— Сэр?
Джандрак вытаращил глаза. В камеру заглядывали трое растрёпанных солдата, все ещё носившие форму Королевских Военных Сил. Ему даже не нужно было смотреть знаки полка у них на форме — они были ему знакомы; это были солдаты взвода жизнеобеспечения из того полка, которым он сам командовал — Королевский Полк Армагеддона.
— Ого, будь я проклят! Ради космоса, что вы здесь делаете?
Капрал бросил взгляд в ту и в другую сторону коридора.
— А ты будто бы не знал! Но не беспокойся, ты заплатишь за свою измену!
Джандрак открыл было рот, чтобы возразить, но Гринсект ударил его дубинкой по лицу. Из неё исходили нервные токи, и он, качаясь, попятился, подняв руки к одеревеневшему от агонии лицу.
— Впрочем, это не играет роли, я в любом случае собирался тебя арестовать. Заприте его вместе с его приятелем, историком, — приказал он остальным. — Вскоре я займусь им.
Грубо, без всяких дальнейших объяснений, Джандрака потащили по проходам, которые становились все уже. Когда он оказался в состоянии забыть о боли в лице, он очутился уже в маленькой, просто обставленной камере. На него пристально смотрел Грэйм Либер.
— Добро пожаловать в клуб, — сухо проговорил академик.
Джандрак смотрел на него в ответ, думая о том, проходил ли академик нервную обработку.
— Я слышал, что вас арестовали, — сказал он, — но я ничего здесь не могу поделать… Надеюсь, вы понимаете.
— Вполне понимаю. Во всяком случае, вы ничего и не были мне должны. Но почему арестовали вас? Я уже некоторое время не слышу новостей из внешнего мира.
Не было никакого сомнения, что все, происходящее в этих камерах, автоматически записывается, но Джандрак не видел причины, почему бы ему не познакомить старика с недавними событиями. Он описал основные события, произошедшие со дня ареста академика — заманивание Пятна к лагерю повстанцев и внезапное нападение на Город. Тем не менее, он тщательно избегал любых намёков на реальную беседу, которую он вёл с Принцем Переданом.
— Экстраординарно, — пробормотал Либер. — Кто же атакует, как вы думаете?
— Ну, на одном из боевых кораблей я заметил символику Лоренцев.
— Но, согласно тому, что вы сказали, вторжение с той стороны невозможно.
— Да, это так. Может быть, это месть нескольких кораблей, которых не было на Сморне, когда… — он не стал заканчивать фразу. — Или, может быть, за всем этим стоит Гринсект, и, чтобы создать путаницу, он продемонстрировал один из захваченных кораблей бунтовщиков. Не знаю.
Он нервно кашлянул.
— Кстати, они вас..?
— Не пытали ли? Нет, ещё нет. Я думаю, Гринсект притащил меня сюда для собственного развлечения. Несомненно, он должен знать, что я представляю только интеллектуальную угрозу его режиму, но не действующую.
Седоволосый Либер вздохнул как невероятно утомлённый человек.
— Я дейтсвительно слишком стар для подобной ерунды. Гринсект — это плохйо воспитанный хулиган, которому следовало бы поумнеть.
После ещё нескольких замечаний между ними наступило длительное молчание. Гринсект поместил их вместе с очевидной целью использовать всё, что бы они ни говорили друг другу, и также, может быть, получить новую информацию.
И всё же Джандрак дрожал при мысли о том, что могло его ждать впереди. Даже если город падёт к ногам невидимого врага, то до этого момента пройдёт ещё несколько часов или дней, что даст шефу полиции достаточно времени, чтобы проявить свои садистские намерения.
Прошёл примерно час, когда дверь камеры открылась снова. При этом Джандрак невольно прижался к стене, не стыдясь выказать свой страх перед Либером.
Но люди, которые вошли в камеру, едва взглянули на него.
— Приветствуем вас, Историк Либер. Его Высочество Принц Передан послал нас на ваши поиски. С вами всё в порядке?
Они были в форме повстанцев Лоренца.
* * *
Позже он узнал, что неожиданно быстрый захват Принцем Переданом Максимилии (предположительно, теперь это снова был Унимм) был совершён благодаря комбинации внезапности, тактики и технологии. Пробиа защитный зонтик на краю атмосферы, корабли Передана опустились на город. И, где обычный военный опыт говорил бы о том, что следует ожидать долгой и кровавой битвы, или полной аннигиляции при помощи атомного оружия, из-за статуса города это было неприемлимо ни для одной из сторон.Но за годы, проведённые на Сморне, учёные Передана провели оригинальные исследования и получили удивительные результаты. Одним из них явилось оружие ужасающей эффективности, для работы на коротких дистанциях. Корабли бунтовщиков могли проектировать пучки ионов водорода в контролируемой реакции термоядерного синтеза. В результате оружие направляло энергию водородной бомбы в виде строго контролируемого луча.
Идея термоядерного пучка в военной науке не нова, но по техническим причинам это давно считалось невозможным. Изгнанники Передана добились невозможного. Чтобы расчистить для себя место посадки, атакующий флот намеренно испарил целые группы зданий, которые были возведены во время правления Короля Максима, включая и тот блок, в котором располагался офис Джандрака.
Это переживание оказалось серьёзным уроком для всех жителей Внутреннего Города — видеть, как избирательно исчезают небоскрёбы, и как на их месте оказываются корабли, которые волшебным образом убрали эти небоскрёбы. Город капитулировал, и оккупация была принята без звука. Таким образом Гринсект, лелеявший мысль о введении мрачного режима террора, был лишён этого удовольствия.
Но для Джандрака, ходившего туда-сюда по камере и пытавшегося найти какое-то объяснение данному повороту событий, всё это было неясно. Почти три часа прошли, пока дверь камеры не открылась снова, и двое солдат Передана в лимонно-зелёной форме кивком приказали ему выходить.
Пока его вели по дворцу, он успел заметить, что бунтовщики прибыли в больших количествах. Зелёная форма встречалась везде. Во дворце наблюдались некоторые признаки прошедшего сражения, но не так много, как можно было бы ожидать. Некоторые стены были опалены, мебель сгорела. Портьеры были или сорваны, или обожжены, или запятнаны кровью. По большей части пожары, которые могли бы бушевать во дворце, похоже, были потушены. Выгорели только несколько больших помещений; кучи мусора встречались лишь изредка.
Наконец он оказался в отдельной части дворца, которая, как он знал, являлась раньше личными жилыми аппартаментами Короля Максима. Теперь, очевидно, Передан превратил их в свой собственный штаб. Джандрака заставили подождать несколько минут в роскошной комнате, сплошь уставленной знаменитыми
произведениями искусства. Затем двери с изысканными панелями раскрылись, и его ввели в меньшее, более скромное помещение, где с властным видом стоял Передан.
Это помещение уже являлось личной комнатой Передана. Её украшали его личные вещи: фигурки, статуэтки, картины, настенные композиции. Когда Джандрак вошёл, из кабинета вышли несколько рабочих, которые укрепляли шкафы для свитков и полки, заполненные старомодными книгами. Все эти свидетельства своих личных пристрастий Передан перенёс с флагмана сразу же после того, как закрепился во дворце. Он мог хорошо работать только в окружении, которое было ему понятно.
Во славу данного места на дальней стене висел большой цветной трёхмерный движущийся портрет старого короля, отца Передана. Джандрак заворожённо уставился на него, вспоминая о том, как в детстве его привели ко двору и представили самому королю
Монарх Лоренцев представлял собой редкий генетический атавизм — он представлял линию, которая в их роду считалась рецессивной, а именно, был полнокровным зулусом. Высокий, тонкий, худощавый, и цвета чёрного дерева. Но он был стар, очень стар — ему было целых шестьдесят лет. Его кожа высохла и покрылась морщинами; курчавые волосы побелели. На портрете он проходил через бесконечную перестановку незначительных, кажущихся естественными, движений; дышал, моргал, и улыбался мягко и терпимо.
Существует математическая формула, выражающая, насколько часто, или, вернее, касколько редко могут возникать частные образцы всех древних рас, которые давным давно смешались вместе, образовав современное гомогенное население. У Принца Передана были только следы негроидных черт его отца — слегка кудрявые волосы, немного расширенный нос; но его кожа была бледной, глаза — голубыми, и губы — тонкими.
— Вот ваш новый монарх, сказал он, заметив заинтересованность Джандрака. — Если вы его примете.
Джандрак попытался изобразить очаровательную улыбку.
— Я рад снова встретиться с вами в более удовлетворительных обстоятельствах, Ваше Высочество.
— Я потребую доказательства ваших слов.
Только сейчас Джандрак заметил, что Гейм Либер тоже находился в комнате; он вертелся у книжных полок и смотрел на титулы. «Историк, по видимому, недоволен», — подумал он.
— Вы имеете ввиду предупреждение насчёт Пятна? Да, мы с Греймом только что обсуждали это, — в его тоне слышался опасный сарказм.
Либер фыркнул.
— Настоящая комедия, не правда ли? Настоящий фарс! Мы вполне можем нарисовать целостную картину с вашим участием, Санн, чтобы вы перестали прикидываться дураком. Принцу теперь известно, что настоящая цель вашего визита в Сморн состояла в том, чтобы вывести на него Пятно. По корыстным причинам, похоже, вы сделали ему предупреждение — или, по крайней мере, половинчатое предупреждение. Но чего вы не знаете, так это того, что после вашего отлёта он проверил вашу информацию и обнаружил, что Пятно движется в противоположном направлении, из чего он заключил, что вы лгали и пытались его надуть. Как следствие, Пятно пришдо к Сморну совершенно неожиданно.
Джандрак облизнул губы.
— Пришло? Тогда что же случилось? Почему вы все не погибли?
Передан некоторое время внимательно на него смотрел.
— Многие из нас погибли. Не было предупреждения. Нас спасло только одно.
Он сделал паузу и взглянул на Либера перед тем, как продолжить.
— Наш лагерь был защищён самой большой в галактике концентрацией глушащих полей. Они каким-то образом некоторое время удерживали смертельное поле Пятна. Усиление полей ещё больше снизило смертельное влияние на наши сознания, и некоторое время мы были в состоянии довольно ясно думать и действовать.
— Понятно… — поражённо пробормотал Джандрак. — Это была очень удачная ситуация.
— Да. За это время, которое мы таким образом выиграли — а это было только временное явление, потому что мы понимали, что Пятно в конце концов пробьёт наши волновые фронты — мы оказались в уникальном положении глубоко внутри поля Пятна, и были всё ещё живы.
— И вы использовали это время для того, чтобы эвакуироваться, и затем пошли в атаку?
— Нет, это было бы невозможно. Наше экранирование было не таким эффективным, — Передан опустил глаза и погладил статуэтку. Похоже, ему не хотелось продолжать дальше.
— Скажите ему! — слегка покраснев, с неприветливым выражением на лице потребовал Либер. — Вы же вскоре выступите с публичным заявлением, так что нет смысла стесняться сейчас.
Принц согласно кивнул.
— Благодаря моему превосходному Научному Отделу мы оказались в состоянии воспользоваться этой беспрецедентной ситуацией. Моим учёным удалось узнать кое-что о природе Пятна, что оно делает, чего оно хочет. Более того, мы установили с ним коммуникацию.
— Вы разговаривали с ним? — Джандрак не верил своим ушам.
— В каком-то смысле. Пятно нельзя полноценно назвать чувствующим, в том смысле, в котором мы это понимаем. Но оно обладает определённой ментальностью, примитивной , чужеродной, но достаточной для того, чтобы, используя подходящую методику, с ним можно было общаться и приходить к определённым соглашениям. Мы предложили ему выгодный обмен, на который оно легко согласилось. Вот почему я выбрал этот момент, чтобы нанести контрудар по Дому Греченов, потому что совершенно невероятно, чтобы я мог сейчас проиграть. Я обладаю властью распоряжаться жизнью и смертью в галактике.
— Вы имеете в виду, что вы его приручили? Вы пригрозите населению аннигиляцией, если они вам не покорятся? — при этом Джандрак подумал про себя, что Максим, возможно, и не был таким уж плохим, в конце концов.
— Не совсем. Мы, конечно, могли бы так сделать. Нам удалось так близко подобраться к Унимму, не поднимая тревоги, отчасти благодаря помощи Пятна. Но мы не желали бы править, пользуясь подобными угрозами. Нет, я прибыл в королевство как спаситель, но не для того, чтобы угрожать. Пятно ищет пищу. Но его пища — особого рода. Оно кормится индивидуальностью органических существ, той таинственной сущностью, которая делает любого мужчину, женщину или животное сознательным существом, слегка отличным от любого другого. Когда она поглощается, индивидуальность теряется; за этим следует смерть и тело распадается на свои химические составляющие.
— Это достаточно интересно, если не считать того, что слишком близко касается нас, но это более или менее то, что мы уже и так знали. Однако, все предполагали, что Пятно просто бродит наугад по населённому людьми космосу, и со временем снова выбредет наружу, так что выжившие останутся в безопасности. Вообразите тогда наш ужас, когда мы узнали, что Пятно осведомлено о размерах королевства и не собирается уходить, пока не пожрёт его целиком.
Либер бормотал что-то на заднем плане.
— Человечество, сожранное живьём, — пробормотал он.
Передан не обратил на него внимания.
— Несколько дней спустя дальнейшие исследования навели нас на идею возможного выхода из ситуации. Переживания — это часть того, Чем Пятно наслаждается в существах, которых поглощает. Но это только специи, пикантные добавки, улучшающие вкус его диеты. Основа же его питания — это просто существо, сам факт пребывания в живом состоянии. Для этого индивидууму нет необходимости быть взрослым. Подойдёт любая стадия развития.
Направление беседы озадачило Джандрака.
— К чему вы клоните? Чтобы мы предлагали ему наших новорождённых детей?
— Не совсем. Пятно может извлекать как питание, так и удовлетворение из гораздо более ранних фаз жизненного цикла. Короче говоря, оно может извлекать их из только что оплодотворившейся яйцеклетки. Отсюда и наше решение проблемы, в соответствии с которым каждый подданный королевства должен будет жертвовать — от женщин нам будет требоваться часть её неоплодотворенных яйцеклеток, а от мужчин — регулярные пожертвования спермы. Яйцеклетки и сперматозоиды будут сводиться вместе, в присутствии Пятна, миллиарды за раз, и стимулироваться для воссоединения. Вы согласитесь с тем, что каждый раз, когда сперматозоид оплодотворяет яйцеклетку, то теоретически это значит, что зачат новый индивидум. Для Пятна это не теория, но факт; оно будет питаться, поглощая эквивалент миллиардов человеческих индивидуумов. Оно уже согласилось принимать такое угощение раз в месяц в обмен на то, что оно не будет трогать население королевства. В дополнение к этому, — Передан небрежно махнул рукой, — в качестве деликатеса мы будем время от времени поставлять ему группы взрослых людей. В королевстве ежегодно приговариваются к смерти тысячи людей, так что они могут умереть с пользой, и здесь не будет никаких проблем.
Джандрак был ошеломлён.
— Но каждая оплодотворённая яйцеклетка — это развивающееся человеческое существо, потенциальная личность. Вы сами так сказали!
— Просто зигота. Одноклеточное создание, в котором, с нашей точки зрения, едва ли можно обнаружить что-то человеческое. Но вы правы, это такой налог, взимать который будет непросто. Возникнут проблемы.
— Почему бы не использовать животных?
— Пятно этим не удовлетвориться. Больше всего оно любит человеческих существ. Их индивидуальность, хотя для нас это материя странная и таинственная, для него гораздо изысканней, чем сущность более низших существ.
Внезапно Джандраку припомнилась древняя легенда, которую он когда-то слышал, о народе, которому каждый год приходилось приносить в жертву чудовищу какой-то процент своих новорождённых детей.
— Какой мужчина или какая женщина согласиться на то, чтобы отдавать своё семя ради подобной цели? — возразил он. — Это же отвратительно!
— Да, это отвратительно, — согласился Передан, — но, к сожалению, другой альтернативы нет, если не считать гибель рассы. Взгляните на это дело логически: что на свете может растрачиваться больше, чем клетки, предназначенные для размножения? Они, как икра, мечутся триллионами, просто для того, чтобы оказаться выброшенными. И если одна клетка из миллионов встретит партнёра и образует зиготу, то из них ещё меньше достигнет зрелости.
— Представляйте это дело как хотите, заявил Джандрак с бравадой, на которую нормально не решился бы, — но мне это всё же не нравится, и я не собираюсь этого делать.
— Никто не будет от этого освобождён, — сказал Передан более жёстким тоном, — кроме короля. Послушайте, Санн. Я полагаю, что правильно прочитал ваш характер. Вы человек, которого не собьёт с пути слезливый сантиментализм; вы реалист. Я могу использовать ваши способности. Я послан за вами, чтобы предложить вам должность в реорганизованных Королевских Военных Силах, и я готов сейчас выслушать вашу новую клятву в верности.
Джандрак бросил умоляющий взгляд на Либера, но старик казался смущённым и в основном смотрел в сторону. В нормальных условиях Джандрак бы уцепился за это предложение. По сути дела, он и сам не совсем понимал, что его удерживает, если не считать того, что он отчасти не совсем ещё верил, что до него дошёл смысл плана принца. Что-то в нём восставало против этого, наперекор здравому смыслу.
— А если я откажусь? — спросил он.
В виде гримасы неудовольствия принц сильно сдвинул брови на утомлённом лице.
— Откажитесь? Какой же здесь разумный выбор? Сам факт того, что я могу отвадить Пятно, не оставляет Дому Греченов никакой власти. Где Максим со своими фаворитами может спрятаться? К кому они могут обратиться? Королевство должно обратиться ко мне или погибнуть, — он проницательно посмотрел на посмотрел на Ждандрака. — Вы должны понять одну вещь. Данный момент времени является критическим, жизненно важным для успеха моей миссии. Реорганизация королевства включает в себя неприятные решения. Я собираюсь подавлять раздоры, и подавлять их жёстким образом. Берегитесь, как бы вам не присоединиться к тем тысячам, которых сейчас казнят ежечастно.
Джандрак кивнул, полагая, что все понял.
— В этом отношении, по крайней мере, я на вашей стороне, — сказал он. Я рад слышать, что Гринсект сто своей зловещей командой уже получил по заслугам.
Пока он произносил эти слова, Либер со значением сверкал на него глазами. Но скорее взгляд принца дал ему понять, что он сказал что-то не то.
— Не говорите мне, что вы их отпустили!
— Они безопасно заперты в камерах.
Либер влез в их разговор с сухим, горьким смешком.
— Гринсект со своим штатом являются самой профессиональной политической полицией, которая вообще существует. — пояснил он Джандраку. — И они знают все королевство с изнанки. Потребуются годы, чтобы чоздать заменяющую их организацию и довести её до их уровня.
Некоторое время Джандрак не мог сказать ни слова.
— Вы… вы собираетесь сами их использовать. — сказал он вялым, недоверчевым голосом.
— Ну, разумеется, — сообщил ему принц. — Аппарат власти одинаков, независимо от того, в чьих руках он находится.
Пока он слушал слова Передана, Джандраку казалось, что всю жизнь он прожил в миреосязаемого зла, в котором никогда ничего хорошего не происходит. Ему казалось нелепым, что он никогда не принимал это зло за то, что оно есть на самом деле.
— Я рад, что я не вы, — задохнулся он, побелев. — Вы даже хуже Максима. У него, по крайней мере, есть то оправдание, что он ненормальный!
Молодое-старое лицо принца погрустнело; затем он откинул голову назад и расхохотался долгим, неприятным, пугающим смехом.
— Должно быть, я всё-таки неверно о вас судил! Я принимал вас за человека амбициозного, реально мыслящего. Но у вас, похоже, в голове ничего нет, кроме пустоголового идеализма! Что же, подобные ситуации для того и существуют, чтобы отделить мужчин от юношей!
— Простите меня, Ваше Высочество, если я предпочитаю свободу, — даже если это только духовная свобода, — службе, которую вы мне предлагаете…
— Вы дурак, свободы не существует, — хихикнул Передан. — Материальная вселенная — это ловушка, сквозь ячейки которой мы не можем проскочить, сколько бы не пытались. В течение всей истории люди лелеялм такие мысли, как та, что вы так запоздало обнаружили, из-за возникшей у вас приверженности и отвращения. Но вселенная всегда потешается над такими идеями. У неё всегда найдётся что-нибудь более странное, более чудовищное, такое, с чем нам не под силу справиться — как, например, Пятно.
Поскольку Джандрак не ответил, возбуждённым жестом он указал на ряды окружавших его книг, как старомодных, состоящих из листов, так и современных, в виде свитков, проводя пальцем поперёк полок.
— Вы думаете, я рад той роли, которая была на меня возложена? У меня нет желания заниматься политикой. Это просто моя обязанность по отношению к моему отцу, моему дому и королевству, которое в своё время должно стать моим. По правде говоря, я бы лучше занимался своими исследованиями, стараясь найти какой-нибудь другой смысл жизни. Посмотрите на эти тома: Теория Игр, Каббала. Сайентология — которую когда-то описывали как науку жизни! Психокинетика. Теории Мотивации. А вот интересней: Принятие решений и Структура Нервной Системы. И всё же — знаете ли вы, что показали мне мои прошлые исследования и современные доктрины? Они показывали мне, что у нас нет выбора, кроме как играть в ту игру, которую навязывают нам обстоятельства. Я участвую в этой игре, чтобы победить, и сейчас я сделал неотразимый ход. Шах и мат.
— Так вот что для вас это все означает, — тупо заметил Джандрак. — Личную победу.
— Вы сами бесповоротно меняете свою судьбу, герцог.
В этот момент их перебил Грэйм Либер.
— Боюсь, что я согласен с Санном, — с сожалением проговорил он. — Передан, несколько минут назад вы попросили меня написать официальную историю, обработанную согласно вашим требованиям. Даже Максим, хоть он и сумасшедший, позволял мне спокойно работать и писать отчёты, которые были объективными даже в том случае, если были не очень-то лестными для него. Может быть, он поступал так именно из-за того, что он сумасшедший. Во всяком случае, несмотря на наши прошлые отношения, я вынужден отказаться. Я не буду на вас работать.
— А я отказываюсь от вашего назначения, — присоединился к нему Джандрак, уже осознав, что подписывает себе смертный приговор. — И не буду кормить вашего монстра своей спермой.
— Глупо, глупо, — Передан повернулся к Грэйму Либеру. — Мне горько выносить смертный приговор другу. Но во многих отношениях я не такой человек, который может позволить себе испытывать нормальные чувства. Я — будущий король. Интересы государства — прежде всего, и мы не потерпим оппозиции.
Он сделал жест охранникам, стоявшим у двери по стойке «смирно».
— Отведите их обратно в камеру. Проследите за тем, чтобы в эти последние часы жизни они не испытывали неудобств.
Когда их уводили, Джандрак заметил, что принц избегает смотреть на Либера. Он отвернулся, склонив голову и опершись рукой о стол. Он трясся всем телом.
— Вы думаете, он действительно прикажет нас расстрелять? — спросил Джандрак, когда они снова уселись в камере. — В вашем случае, похоже, причина для этого не слишком серьёзна.
— Вы думаете, он действительно прикажет нас расстрелять? — спросил Джандрак, когда они снова уселись в камере. — В вашем случае, похоже, причина для этого не слишком серьёзна.
— Боюсь, что прикажет. Он не видит другой альтернативы, — хроникёр вздохнул. — Ах, быть монархом — это ужасная вещь. Это искажает мышление и расстраивает чувства.
— Это меня слабо успокаивает, — и всё же, как ни странно, Джандрак не жалел о своей вспышке в приёмной, хотя он легко мог спастись, уступив желаниям Передена. Он не воспринимал нависшую над ним смерть философски, как, похоже, её воспринимал Либер; он просто решил, что больше не будет пресмыкаться, независимо от последствий.
Возможно ли такое, подумал он, что на его взгляды повлиял жёсткий индивидуализм Кастора Кракно?
— И, кроме того, вы должны понять, что он в ужасном положении, — размышлял Либер. — Ему нужно организовать Зиготный Налог в широком масштабе, за очень короткий период времени, иначе Пятно может забеспокоиться и проглотить ещё несколько миллиардов людей. Вообразите себе, что это значит — пытаться объяснить населению, что от него требуется! Последующие несколько месяцев будут очень тяжёлыми. И я не единственный близкий друг, который кончит тем, что превратится в труп.
— У меня из-за него сердце кровью обливается, — раздражённо бросил Джандрак, бегая туда-сюда по камере.
Через час мрачного сидения в камере Джандрак услышал шум и удары в коридоре снаружи. Он прижался ухом к двери, чтобы лучше слышать, и отпрыгнул, когда дверь открылась.
— Сэр?
Джандрак вытаращил глаза. В камеру заглядывали трое растрёпанных солдата, все ещё носившие форму Королевских Военных Сил. Ему даже не нужно было смотреть знаки полка у них на форме — они были ему знакомы; это были солдаты взвода жизнеобеспечения из того полка, которым он сам командовал — Королевский Полк Армагеддона.
— Ого, будь я проклят! Ради космоса, что вы здесь делаете?
Капрал бросил взгляд в ту и в другую сторону коридора.