Корабль, по крайней мере частично, опускался на собственной тяге, так как повреждения были не так уж катастрофичны. Остальное довершила фауна Кира. Почти весь корпус корабля зиял трещинами и отверстиями от инфразвуковых ударов. Сквозь прорехи Педер видел внутренности корабля, так же весьма пострадавшие. Но груз, тем не менее, должен быть в целости.
— Я его нашел, — сообщил он, соединившись с «Костой». — Он в расщелине, как я и говорил. Очень сильно разрушен. Собираюсь войти в него. — Вот и умница, — поздравил Маст. — Я же говорил, что ты сможешь. Педер спустился вниз по густо поросшему склону и вскарабкался в корабль сквозь отверстие в корпусе, достаточно большое, чтобы пропустить человека в костюме-амортизаторе. Он вспомнил схему, набросок, который раздобыл (опять-таки какими-то неясными путями) Маст. На схеме изображалось типичное для грузового кайанского корабля размещение отсеков. Этот коридор, в котором он находился, очевидно был одним из сквозных коридоров, пронизывавших весь корабль в длину, сразу под обшивкой. Он проник в корабль довольно близко к носу. Открыв дверь слева, он обнаружил, что стоит на пороге основного навигационного купола. Кристаллический купол, разумеется, был раздроблен во многих местах. В креслах управления полулежали разлагающиеся трупы корабельных офицеров. Очевидно, они потеряли сознание в момент удара, а потом были убиты инфразвуком до того, как успели прийти в себя. Педер с интересом взглянул на щегольскую форму офицеров, совершенно для него непривычную, затем затворил дверь. Разлагающиеся останки людей — нет, это была картина, которую не мог спокойно выдержать его желудок.
Он, пошатываясь, двинулся в направлении кормы. Сейчас, вот-вот, каждую секунду, напомнил он себе. Его сердце возбужденно и громко билось, стоило Педеру представить, что лежало на расстоянии вытянутой руки. Быть может…
Он вошел в первый грузовой отсек. Этот отсек был совсем небольшой, предназначенный для перевоза мелких предметов. Содержимое отсека после катастрофы было выброшено со стеллажей и теперь в изобилии устилало его. Сквозь трещину в потолке сочился тусклый свет. Педер включил фару костюма, чтобы усилить освещение. Дыхание перехватило.
Шляпы!
Мерцали краски, элегантные линии гипнотизировали. Шляпы, мириада разных фасонов: собственно шляпы, кепки, береты, бонетки, токи, грильби, титферы, шапероны, шаплеты, корнеты и куафы.
Шляпы с мягким верхом, с жестким верхом, с низким верхом и высоким, шляпы с перьями, с крылышками, с плюмажами, с вуалями, хомбурги и тюрбаны, горжетки, каулы, капюшоны, шлемы, галеазы и згеи.
И это были всего лишь шляпы!
Педер поднял один титфер, поднес его на уровень глаз. Да, он сразу узнал руку. Ткань, не похожая ни на какую другую, линия фасона, дизайн —творческое воображение! — все это создавало впечатление, не позволяющее ошибиться. Такое возможно было создать лишь в одном месте в галактике. Такая шляпа не может не оказать какого-то влияния на человека, заставить его иначе выглядеть, иначе думать, иначе поступать.
— Посылайте лихтер, — передал он на «Косту». Я готов начать погрузку.
Маст оказался прав — корабль был по потолок трюма набит грузом, чью ценность исчислить было невозможно: одеждой с Кайана.
Когда-то их называли портными. Отец Педера был портным. И на родной планете Педера — Харлосе — как и на многих других мирах Скопления Зиод —их продолжали называть портными. Но только потому, что в Зиоде одежда, как считал Педер, не вызывала должного уважения. Он, как и другие, подобные ему, называли себя сарториалами, и это было не ремесло, а профессия.
Лишь дважды до этого он удостаивался чести работать с кайанской одеждой — с вещами, сделанными на этой странной планете.
Это было всего лишь дымчатое полотно и простой, украшенный цветами, галстук. И тем не менее, он все равно был очарован, он осознал, что все легенды, касающиеся Кайана, были правдой.
Планеты цивилизации Кайана занимали секцию спирального рукава галактики, которая называлась Рукав Цист. Это был хорошо выделяющийся рукав, изогнутый, с относительно пустым пространством по обе стороны от рукава. Скопление Зиод, напоминавшее облако искр, находилось где-то ближе к фокусу этого изгиба. Но контакты между этими двумя политическими системами в течение последних столетий были очень слабыми и сводились в основном к скрытой враждебности. В Скоплении не понимали образа мыслей кайанцев. А Кайан был преимущественно неуступчив и равнодушен к тускло одевающимся обитателям Скопления.
На планетах Кайана одежда была не просто украшением, а философией, способом жизни — единственным способом жизни. Даже Педер Форбарт понимал, что не способен в полной степени уловить эту философию, как бы ни старался. В Скоплении покрытие тела одеждой не играло важной роли и было даже разрешено ходить обнаженными. Но даже здесь, несмотря на официальное неодобрение, процветала любовь к красивой одежде — к одному из наиболее древних искусств человека. И вещи из Кайана ценились по достоинству, как они того заслуживали. Фактически, импортировать, продавать, владеть (даже!) вещами с Кайана было противозаконно, и очень немногие кайанские вещи пересекали черную пропасть световых лет, но те, что достигали Скопления, стоили фантастические суммы.
Пересекая кайанский рукав от одной крайней точки до другой, грузовые космолеты кайанцев делали это по хорде, где в середине пути оказывались довольно близко от Зиода, и где-то в этом районе, где вокруг одинокой звезды вращались Кир и ее сестры, один из грузовых кораблей потерпел неожиданную аварию и предпочел рискнуть на вынужденную посадку.
И об этом прослышал Маст.
Юридически груз продолжал принадлежать кайанской торговой компании, которая была владельцем корабля, но никто из них не испытывал особого беспокойства по этому поводу. Педер поспешил дальше, сквозь отдел шляп, в соседние секции. Там он едва не лишился чувств при виде сладостных сокровищ, ждавших его. В более обширной секции помещались пальто, брюки, бриджи, рубашки, туфли, многие другие предметы одежды, которым Педер вообще не мог подобрать термина в своем словаре. Потом Маст предупредил его, что лихтер уже в пути, и Педер поспешил наружу, чтобы направить лихтер к месту, куда удобнее всего было доставить товары с борта разбитого кайанского звездолета.
Охваченный энтузиазмом, Педер опять начал восхищаться Мастом. Да, он все превосходно организовал и рассчитал. Идея послать вниз Педера была последним прикосновением кисти мастера к завершенной картине. Нечего было и думать переправить на «Косту» весь груз одежды. И только знания и опыт Педера — он льстил себя мыслью, что, хотя и малоизвестный, он является одним из лучших сарториалов на Харлосе, — могли помочь отобрать наилучшие образцы на этом пиршестве великолепия.
Посадив лихтер, Педер начал отбирать одежду со стеллажей, поспешно совершая челночные рейсы с охапками одежды от грузовых отсеков до пузатого кораблика-лихтера и обратно. Одежду он аккуратно складировал в небольшом грузовом отсеке. Мозг его был принужден работать так же быстро, как и руки, отсеивая все достигающее уровня просто великолепного и оставляя только супер-превосходное. Одеяния, которые раньше вызвали бы у него благоговейный вздох восхищения, теперь беззаботно отшвыривались в сторону, временами его охватывало чувство совершения святотатства.
Он отправил наверх три полных загрузки лихтера, потом вошел в отсек, где сразу же пожалел, что начал погрузку, не осмотрев всех отсеков трюма. Сначала он сомневался, но осмотрев и изучив ткань, которая, казалось, заставляла кровь бежать быстрее по жилам и пропускала по нервам электрический ток, он решил, что другого объяснения быть не может. Это была легендарная ткань, которая в Скоплении была известна только по сказочным слухам. Никто не знал, существует ли она на самом деле. И даже те, кто слышал об этой ткани, не все знали ее название. Педер слышал, что ее называют «проссим» — проссимовая ткань.
Если это был проссим, — а Педер был уверен, что это так, — тогда нужно взять каждую нитку этой ткани, какая только есть на этом корабле. Даже на Кайане проссим был редок — ткань королей, мистических, бесконечно искусных мастеров одежды. Аура кайанского мистицизма окружала эту ткань, хотя Педер не совсем понимал, отчего. Он знал лишь, что одежда, сделанная из проссима, невзирая на личность создателя, стоила в десять раз по всем статьям дороже любой другой одежды из любой другой ткани. Он ничего не сообщил Масту, а занялся опустошением отсека. Содержимое его едва наполняло грузовую камеру лихтера для одного рейса. Когда он собирал последнюю охапку, он вдруг заметил маленькую дверцу в углу. Дверца была без таблички или какого-нибудь другого знака. Подумав, что это может быть кладовая с парой лишних одежд, он отворил дверцу и замер, оглушенный. Камера поначалу показалась непропорциональной по размерам для своего содержимого — там висел один единственный костюм.
И все же, присмотревшись, можно было отметить, что такая организация пространства имеет свой смысл. От костюма исходило ощущение подчинения, управления окружающим пространством. Казалось, костюму было необходимо пространство так же, как оно необходимо для удобства живому человеку. Видимо, это было нечто особо ценное. Какая-то личная одежда какой-то экзальтированной личности. Трудно было сказать, каковы были обычаи кайанцев в подобных вещах.
По какой-то причине он не только не взял костюм, но продолжал стоять, рассматривая его. Во-первых, вид у костюма был довольно обычный, цвет —тускловатый, покрой изысканный, но скромный. И тем не менее, чем больше стоял перед ним Педер, тем сильнее становилось впечатление, которое на него этот костюм оказывал. Он отметил тончайшие мерцания, вспышки в ткани, на брюках, на пиджаке. Цвет больше не казался ему мутным, а просто составной множества умопомрачительных узоров. Чем больше он смотрел, тем труднее было ему отбросить одну идею, одну потрясающую возможность. Наконец он сделал шаг вперед и протянул манипулятор, благоговейно приподняв полу пиджака.
На богатой внутренней подкладке обнаружился узор, свитый из петель и спиралей. Педер отдернул руку, тяжело вздохнул. Он знал этот дизайн, его подозрение подтвердилось.
Это был костюм, сделанный Фрашонардом!
В самых бурных мечтах он даже не думал, не воображал, что когда-нибудь увидит или даже будет обладать таким костюмом. Фрашонард, коронованный король сарториального искусства Кайана!
Великий мастер, как слышал Педер, недавно умер. Он никогда не был особо расточителен в своих творениях, и с момента его смерти все его произведения, известные по счету, рассматривались в том же свете, что и великие произведения живописи. Но удача Педера была еще более невероятна в одном отношении: новая необыкновенная ткань, проссим, только недавно начала применяться в искусстве сарториалов. Один сарториал сообщил Педеру, что побывав на планете, находящейся на коммуникабельном расстоянии от Кайана, он слышал, что якобы перед смертью Фрашонард успел закончить только пять костюмов из новой ткани. Пять известных костюмов.
— Педер! — послышался раздраженный голос Маста. — Где ты застрял?
Успокоив себя, Педер осторожно снял костюм.
— Заканчивай с последней порцией!
Педер осторожно вышел к лихтеру и уложил костюм в камеру, тщательно затворив люк. Он собирался вернуться на корабль, как вдруг динамик внутри костюма предупреждающе взвизгнул, а звукогенератор угрожающе загудел.
Обернувшись, Педер увидел, что по склону пробирается вниз его старый знакомый — ящер-ревун.
— Стоп, — сказал он. — Кажется, у меня неприятности.
Похоже, ревун заметил Педера. Балансируя рубящим воздух массивным хвостом, он нацелил квадрат звуковой трубы на корабль. И в следующий миг по завыванию динамика Педер понял, что труба ревуна пришла в действие. Он лихорадочно потянулся к гнезду-рукоятке, управляющей энергоружьем.
Глушители на его костюме уже начали трескаться и отваливаться.
Внутри, во внутренностях Педера, как будто начал перекатываться тяжелый давящий шар.
Энергоружье метнуло бледно-голубое, едва видимое, пламя, похожее на острую струю горящего газа — только струя была очень тонкой и прямой, как луч, устремившийся к цели. Луч ударил ревуна прямо чуть ниже рыла. Бестия метнулась в сторону, раненая, но далеко еще не убитая, соскользнула ниже по склону и попыталась еще раз нацелить поток инфразвука на Педера и лихтер. Педер выстрелил еще раз, теперь уже уделив больше внимания прицелу. Энергетический луч разрушил резонатор ревуна, проник во внутренности, задев, очевидно, какой-то важный жизненный орган, потому что ящер упал на бок, завывая в агонии.
Педер возносил небу молитвы, чтобы лихтер не оказался слишком поврежденным и был способен взлететь. Он шагнул к лихтеру, и тут же внутри у него все словно завибрировало. Педер понял, что получил изрядную дозу инфразвука.
Но не обращая внимания на все неприятные ощущения, он заставил себя войти в кокпит лихтера.
— Поднимай меня! — прокричал он. — Я ранен!
— Понял, — ответил Маст, и лихтер поднялся в воздух. Кораблик скрипел и стонал, пожалуй, даже слишком, но серьезных повреждений структуры заметно не было.
Пятнадцать минут спустя он был снова на «Косте», извлеченный из покалеченного костюма-глушителя. Во время обратного перелета, пока он стоял неподвижно, он чувствовал себя хорошо, но стоило ему шевельнуться, как внутри ощущалась неприятная вибрация. То же самое происходило, когда он начинал говорить. Кастор, которого некогда исключили за неуспеваемость из медицинского училища, пробормотал что-то насчет небольшого внутреннего кровоизлияния. Потом, уложив Педера на роскошную кушетку Маста, сделал ему массаж и несколько внутривенных инъекций. Полчаса или около того спустя, Педер почувствовал себя лучше.
— Какую часть груза мы перевезли? — спросил Маст.
— Примерно половину.
Маст поджал губы:
— В трюме еще осталось свободное место…
— Я больше спускаться не буду, — быстро заявил Педер. — Тем более, костюм все равно поврежден. Если тебе надо, сам отправляйся вниз.
Маст не стал настаивать, замяв эту тему. Они все спустились в трюм, осмотреть добычу и насладиться отбором вещей для собственного использования. Граун и Кастор украсили себя с превеликим избытком. Маст, тем не менее, внимательно осматривающий одежду, почти ничего себе не взял, не проявил к этому особого интереса, ограничившись только галстуком из паутинно-тонкого шелка, несколькими носовыми платками и небольшим симпатичным титфером. Педер был удивлен такой сдержанностью, учитывая характерное для Маста внимание к собственной персоне. Сам Педер, внешне как бы беспристрастный, порылся среди вещей, отложил в сторону узорный плащ с кружевными зубчатыми рукавами и воротником, пару мягких домашних туфель из замши лавандового оттенка с серебряной подкладкой и пару облегающих штанов из контрастной светотеневой структурной ткани. Потом, стараясь придать себе вид небрежный и расслабленный, он посмотрел на костюм Фрашонарда.
— Единственная вещь, которую я хочу присвоить — это вот этот костюм. Маст искоса посмотрел на костюм.
— Эти кайанцы довольно странные люди в том, что касается стиля жизни, насколько я слышал, — сказал Маст уклончиво. — Не позволяйте одежде стать хозяином человека, так, как это позволяют они.
Охваченный радостью быть владельцем, как он обещал себе, а также носителем настоящего кайанского костюма Фрашонарда, Педер почти не обратил внимания на эту ремарку.
Надев новую одежду, четверка вернулась в кокпит, где Маст предложил возвращаться на Харлос. Но прежде, чем он успел приступить к делу, прозвучал аварийный гонг.
Наклонившись над пультом управления, он озадаченно всмотрелся в видеоэкран.
— В нашу сторону направляется корабль.
— Случайное совпадение? — предположил Кастор. — Мы рядом с их торговым маршрутом.
— Я не думаю. Кажется, он направляется прямо на Кир. — Маст слегка нахмурился. — Не могу понять. Они-то должны знать, что за планета Кир, даже если экипаж разбившегося корабля не знал. Едва ли имеет смысл создавать костюм-глушитель, чтобы вернуть груз — на кайанском рынке, разумеется. Расходы не будут покрыты доходами.
Педер ничего не упомянул ни о проссимовой ткани, ни о костюме Фрашонарда.
— Нам лучше удалиться, — с тревогой сказал он.
— Если мы направимся домой, они нас теперь заметят, — задумчиво сказал Маст. — Но и на открытой местности мы оставаться не можем. Нам придется где-то укрыться.
— Будем садиться, босс? — широко раскрыв от удивления рот, спросил Кастор.
— Бревно! Там «Коста» не продержится и десяти минут. Кроме того, они смогут нас все равно выследить. Направь корабль к планете-сестре Кира!
На видеоэкране появилась линия. Вторая планета обегала светило этой системы всего на несколько миллионов километров ближе к нему, чем Кир. Маст набрал инструкции на клавишах пульта, прибавив словесно в микрофон-датчик:
— Посадка на планету, если это безопасно. Максимально низкая орбита, если опасно садиться.
Они медленно поднялись в верхние слои атмосферы и оттуда наблюдали, как недавно прибывший кайанский корабль выходит на орбиту Кира. Потом они виновато спрятались за шар планеты и покинули эту систему, взяв курс прямо на Скопление Зиод, к Харлосу и (как они надеялись) богатству.
Глава 2
— Я его нашел, — сообщил он, соединившись с «Костой». — Он в расщелине, как я и говорил. Очень сильно разрушен. Собираюсь войти в него. — Вот и умница, — поздравил Маст. — Я же говорил, что ты сможешь. Педер спустился вниз по густо поросшему склону и вскарабкался в корабль сквозь отверстие в корпусе, достаточно большое, чтобы пропустить человека в костюме-амортизаторе. Он вспомнил схему, набросок, который раздобыл (опять-таки какими-то неясными путями) Маст. На схеме изображалось типичное для грузового кайанского корабля размещение отсеков. Этот коридор, в котором он находился, очевидно был одним из сквозных коридоров, пронизывавших весь корабль в длину, сразу под обшивкой. Он проник в корабль довольно близко к носу. Открыв дверь слева, он обнаружил, что стоит на пороге основного навигационного купола. Кристаллический купол, разумеется, был раздроблен во многих местах. В креслах управления полулежали разлагающиеся трупы корабельных офицеров. Очевидно, они потеряли сознание в момент удара, а потом были убиты инфразвуком до того, как успели прийти в себя. Педер с интересом взглянул на щегольскую форму офицеров, совершенно для него непривычную, затем затворил дверь. Разлагающиеся останки людей — нет, это была картина, которую не мог спокойно выдержать его желудок.
Он, пошатываясь, двинулся в направлении кормы. Сейчас, вот-вот, каждую секунду, напомнил он себе. Его сердце возбужденно и громко билось, стоило Педеру представить, что лежало на расстоянии вытянутой руки. Быть может…
Он вошел в первый грузовой отсек. Этот отсек был совсем небольшой, предназначенный для перевоза мелких предметов. Содержимое отсека после катастрофы было выброшено со стеллажей и теперь в изобилии устилало его. Сквозь трещину в потолке сочился тусклый свет. Педер включил фару костюма, чтобы усилить освещение. Дыхание перехватило.
Шляпы!
Мерцали краски, элегантные линии гипнотизировали. Шляпы, мириада разных фасонов: собственно шляпы, кепки, береты, бонетки, токи, грильби, титферы, шапероны, шаплеты, корнеты и куафы.
Шляпы с мягким верхом, с жестким верхом, с низким верхом и высоким, шляпы с перьями, с крылышками, с плюмажами, с вуалями, хомбурги и тюрбаны, горжетки, каулы, капюшоны, шлемы, галеазы и згеи.
И это были всего лишь шляпы!
Педер поднял один титфер, поднес его на уровень глаз. Да, он сразу узнал руку. Ткань, не похожая ни на какую другую, линия фасона, дизайн —творческое воображение! — все это создавало впечатление, не позволяющее ошибиться. Такое возможно было создать лишь в одном месте в галактике. Такая шляпа не может не оказать какого-то влияния на человека, заставить его иначе выглядеть, иначе думать, иначе поступать.
— Посылайте лихтер, — передал он на «Косту». Я готов начать погрузку.
Маст оказался прав — корабль был по потолок трюма набит грузом, чью ценность исчислить было невозможно: одеждой с Кайана.
Когда-то их называли портными. Отец Педера был портным. И на родной планете Педера — Харлосе — как и на многих других мирах Скопления Зиод —их продолжали называть портными. Но только потому, что в Зиоде одежда, как считал Педер, не вызывала должного уважения. Он, как и другие, подобные ему, называли себя сарториалами, и это было не ремесло, а профессия.
Лишь дважды до этого он удостаивался чести работать с кайанской одеждой — с вещами, сделанными на этой странной планете.
Это было всего лишь дымчатое полотно и простой, украшенный цветами, галстук. И тем не менее, он все равно был очарован, он осознал, что все легенды, касающиеся Кайана, были правдой.
Планеты цивилизации Кайана занимали секцию спирального рукава галактики, которая называлась Рукав Цист. Это был хорошо выделяющийся рукав, изогнутый, с относительно пустым пространством по обе стороны от рукава. Скопление Зиод, напоминавшее облако искр, находилось где-то ближе к фокусу этого изгиба. Но контакты между этими двумя политическими системами в течение последних столетий были очень слабыми и сводились в основном к скрытой враждебности. В Скоплении не понимали образа мыслей кайанцев. А Кайан был преимущественно неуступчив и равнодушен к тускло одевающимся обитателям Скопления.
На планетах Кайана одежда была не просто украшением, а философией, способом жизни — единственным способом жизни. Даже Педер Форбарт понимал, что не способен в полной степени уловить эту философию, как бы ни старался. В Скоплении покрытие тела одеждой не играло важной роли и было даже разрешено ходить обнаженными. Но даже здесь, несмотря на официальное неодобрение, процветала любовь к красивой одежде — к одному из наиболее древних искусств человека. И вещи из Кайана ценились по достоинству, как они того заслуживали. Фактически, импортировать, продавать, владеть (даже!) вещами с Кайана было противозаконно, и очень немногие кайанские вещи пересекали черную пропасть световых лет, но те, что достигали Скопления, стоили фантастические суммы.
Пересекая кайанский рукав от одной крайней точки до другой, грузовые космолеты кайанцев делали это по хорде, где в середине пути оказывались довольно близко от Зиода, и где-то в этом районе, где вокруг одинокой звезды вращались Кир и ее сестры, один из грузовых кораблей потерпел неожиданную аварию и предпочел рискнуть на вынужденную посадку.
И об этом прослышал Маст.
Юридически груз продолжал принадлежать кайанской торговой компании, которая была владельцем корабля, но никто из них не испытывал особого беспокойства по этому поводу. Педер поспешил дальше, сквозь отдел шляп, в соседние секции. Там он едва не лишился чувств при виде сладостных сокровищ, ждавших его. В более обширной секции помещались пальто, брюки, бриджи, рубашки, туфли, многие другие предметы одежды, которым Педер вообще не мог подобрать термина в своем словаре. Потом Маст предупредил его, что лихтер уже в пути, и Педер поспешил наружу, чтобы направить лихтер к месту, куда удобнее всего было доставить товары с борта разбитого кайанского звездолета.
Охваченный энтузиазмом, Педер опять начал восхищаться Мастом. Да, он все превосходно организовал и рассчитал. Идея послать вниз Педера была последним прикосновением кисти мастера к завершенной картине. Нечего было и думать переправить на «Косту» весь груз одежды. И только знания и опыт Педера — он льстил себя мыслью, что, хотя и малоизвестный, он является одним из лучших сарториалов на Харлосе, — могли помочь отобрать наилучшие образцы на этом пиршестве великолепия.
Посадив лихтер, Педер начал отбирать одежду со стеллажей, поспешно совершая челночные рейсы с охапками одежды от грузовых отсеков до пузатого кораблика-лихтера и обратно. Одежду он аккуратно складировал в небольшом грузовом отсеке. Мозг его был принужден работать так же быстро, как и руки, отсеивая все достигающее уровня просто великолепного и оставляя только супер-превосходное. Одеяния, которые раньше вызвали бы у него благоговейный вздох восхищения, теперь беззаботно отшвыривались в сторону, временами его охватывало чувство совершения святотатства.
Он отправил наверх три полных загрузки лихтера, потом вошел в отсек, где сразу же пожалел, что начал погрузку, не осмотрев всех отсеков трюма. Сначала он сомневался, но осмотрев и изучив ткань, которая, казалось, заставляла кровь бежать быстрее по жилам и пропускала по нервам электрический ток, он решил, что другого объяснения быть не может. Это была легендарная ткань, которая в Скоплении была известна только по сказочным слухам. Никто не знал, существует ли она на самом деле. И даже те, кто слышал об этой ткани, не все знали ее название. Педер слышал, что ее называют «проссим» — проссимовая ткань.
Если это был проссим, — а Педер был уверен, что это так, — тогда нужно взять каждую нитку этой ткани, какая только есть на этом корабле. Даже на Кайане проссим был редок — ткань королей, мистических, бесконечно искусных мастеров одежды. Аура кайанского мистицизма окружала эту ткань, хотя Педер не совсем понимал, отчего. Он знал лишь, что одежда, сделанная из проссима, невзирая на личность создателя, стоила в десять раз по всем статьям дороже любой другой одежды из любой другой ткани. Он ничего не сообщил Масту, а занялся опустошением отсека. Содержимое его едва наполняло грузовую камеру лихтера для одного рейса. Когда он собирал последнюю охапку, он вдруг заметил маленькую дверцу в углу. Дверца была без таблички или какого-нибудь другого знака. Подумав, что это может быть кладовая с парой лишних одежд, он отворил дверцу и замер, оглушенный. Камера поначалу показалась непропорциональной по размерам для своего содержимого — там висел один единственный костюм.
И все же, присмотревшись, можно было отметить, что такая организация пространства имеет свой смысл. От костюма исходило ощущение подчинения, управления окружающим пространством. Казалось, костюму было необходимо пространство так же, как оно необходимо для удобства живому человеку. Видимо, это было нечто особо ценное. Какая-то личная одежда какой-то экзальтированной личности. Трудно было сказать, каковы были обычаи кайанцев в подобных вещах.
По какой-то причине он не только не взял костюм, но продолжал стоять, рассматривая его. Во-первых, вид у костюма был довольно обычный, цвет —тускловатый, покрой изысканный, но скромный. И тем не менее, чем больше стоял перед ним Педер, тем сильнее становилось впечатление, которое на него этот костюм оказывал. Он отметил тончайшие мерцания, вспышки в ткани, на брюках, на пиджаке. Цвет больше не казался ему мутным, а просто составной множества умопомрачительных узоров. Чем больше он смотрел, тем труднее было ему отбросить одну идею, одну потрясающую возможность. Наконец он сделал шаг вперед и протянул манипулятор, благоговейно приподняв полу пиджака.
На богатой внутренней подкладке обнаружился узор, свитый из петель и спиралей. Педер отдернул руку, тяжело вздохнул. Он знал этот дизайн, его подозрение подтвердилось.
Это был костюм, сделанный Фрашонардом!
В самых бурных мечтах он даже не думал, не воображал, что когда-нибудь увидит или даже будет обладать таким костюмом. Фрашонард, коронованный король сарториального искусства Кайана!
Великий мастер, как слышал Педер, недавно умер. Он никогда не был особо расточителен в своих творениях, и с момента его смерти все его произведения, известные по счету, рассматривались в том же свете, что и великие произведения живописи. Но удача Педера была еще более невероятна в одном отношении: новая необыкновенная ткань, проссим, только недавно начала применяться в искусстве сарториалов. Один сарториал сообщил Педеру, что побывав на планете, находящейся на коммуникабельном расстоянии от Кайана, он слышал, что якобы перед смертью Фрашонард успел закончить только пять костюмов из новой ткани. Пять известных костюмов.
— Педер! — послышался раздраженный голос Маста. — Где ты застрял?
Успокоив себя, Педер осторожно снял костюм.
— Заканчивай с последней порцией!
Педер осторожно вышел к лихтеру и уложил костюм в камеру, тщательно затворив люк. Он собирался вернуться на корабль, как вдруг динамик внутри костюма предупреждающе взвизгнул, а звукогенератор угрожающе загудел.
Обернувшись, Педер увидел, что по склону пробирается вниз его старый знакомый — ящер-ревун.
— Стоп, — сказал он. — Кажется, у меня неприятности.
Похоже, ревун заметил Педера. Балансируя рубящим воздух массивным хвостом, он нацелил квадрат звуковой трубы на корабль. И в следующий миг по завыванию динамика Педер понял, что труба ревуна пришла в действие. Он лихорадочно потянулся к гнезду-рукоятке, управляющей энергоружьем.
Глушители на его костюме уже начали трескаться и отваливаться.
Внутри, во внутренностях Педера, как будто начал перекатываться тяжелый давящий шар.
Энергоружье метнуло бледно-голубое, едва видимое, пламя, похожее на острую струю горящего газа — только струя была очень тонкой и прямой, как луч, устремившийся к цели. Луч ударил ревуна прямо чуть ниже рыла. Бестия метнулась в сторону, раненая, но далеко еще не убитая, соскользнула ниже по склону и попыталась еще раз нацелить поток инфразвука на Педера и лихтер. Педер выстрелил еще раз, теперь уже уделив больше внимания прицелу. Энергетический луч разрушил резонатор ревуна, проник во внутренности, задев, очевидно, какой-то важный жизненный орган, потому что ящер упал на бок, завывая в агонии.
Педер возносил небу молитвы, чтобы лихтер не оказался слишком поврежденным и был способен взлететь. Он шагнул к лихтеру, и тут же внутри у него все словно завибрировало. Педер понял, что получил изрядную дозу инфразвука.
Но не обращая внимания на все неприятные ощущения, он заставил себя войти в кокпит лихтера.
— Поднимай меня! — прокричал он. — Я ранен!
— Понял, — ответил Маст, и лихтер поднялся в воздух. Кораблик скрипел и стонал, пожалуй, даже слишком, но серьезных повреждений структуры заметно не было.
Пятнадцать минут спустя он был снова на «Косте», извлеченный из покалеченного костюма-глушителя. Во время обратного перелета, пока он стоял неподвижно, он чувствовал себя хорошо, но стоило ему шевельнуться, как внутри ощущалась неприятная вибрация. То же самое происходило, когда он начинал говорить. Кастор, которого некогда исключили за неуспеваемость из медицинского училища, пробормотал что-то насчет небольшого внутреннего кровоизлияния. Потом, уложив Педера на роскошную кушетку Маста, сделал ему массаж и несколько внутривенных инъекций. Полчаса или около того спустя, Педер почувствовал себя лучше.
— Какую часть груза мы перевезли? — спросил Маст.
— Примерно половину.
Маст поджал губы:
— В трюме еще осталось свободное место…
— Я больше спускаться не буду, — быстро заявил Педер. — Тем более, костюм все равно поврежден. Если тебе надо, сам отправляйся вниз.
Маст не стал настаивать, замяв эту тему. Они все спустились в трюм, осмотреть добычу и насладиться отбором вещей для собственного использования. Граун и Кастор украсили себя с превеликим избытком. Маст, тем не менее, внимательно осматривающий одежду, почти ничего себе не взял, не проявил к этому особого интереса, ограничившись только галстуком из паутинно-тонкого шелка, несколькими носовыми платками и небольшим симпатичным титфером. Педер был удивлен такой сдержанностью, учитывая характерное для Маста внимание к собственной персоне. Сам Педер, внешне как бы беспристрастный, порылся среди вещей, отложил в сторону узорный плащ с кружевными зубчатыми рукавами и воротником, пару мягких домашних туфель из замши лавандового оттенка с серебряной подкладкой и пару облегающих штанов из контрастной светотеневой структурной ткани. Потом, стараясь придать себе вид небрежный и расслабленный, он посмотрел на костюм Фрашонарда.
— Единственная вещь, которую я хочу присвоить — это вот этот костюм. Маст искоса посмотрел на костюм.
— Эти кайанцы довольно странные люди в том, что касается стиля жизни, насколько я слышал, — сказал Маст уклончиво. — Не позволяйте одежде стать хозяином человека, так, как это позволяют они.
Охваченный радостью быть владельцем, как он обещал себе, а также носителем настоящего кайанского костюма Фрашонарда, Педер почти не обратил внимания на эту ремарку.
Надев новую одежду, четверка вернулась в кокпит, где Маст предложил возвращаться на Харлос. Но прежде, чем он успел приступить к делу, прозвучал аварийный гонг.
Наклонившись над пультом управления, он озадаченно всмотрелся в видеоэкран.
— В нашу сторону направляется корабль.
— Случайное совпадение? — предположил Кастор. — Мы рядом с их торговым маршрутом.
— Я не думаю. Кажется, он направляется прямо на Кир. — Маст слегка нахмурился. — Не могу понять. Они-то должны знать, что за планета Кир, даже если экипаж разбившегося корабля не знал. Едва ли имеет смысл создавать костюм-глушитель, чтобы вернуть груз — на кайанском рынке, разумеется. Расходы не будут покрыты доходами.
Педер ничего не упомянул ни о проссимовой ткани, ни о костюме Фрашонарда.
— Нам лучше удалиться, — с тревогой сказал он.
— Если мы направимся домой, они нас теперь заметят, — задумчиво сказал Маст. — Но и на открытой местности мы оставаться не можем. Нам придется где-то укрыться.
— Будем садиться, босс? — широко раскрыв от удивления рот, спросил Кастор.
— Бревно! Там «Коста» не продержится и десяти минут. Кроме того, они смогут нас все равно выследить. Направь корабль к планете-сестре Кира!
На видеоэкране появилась линия. Вторая планета обегала светило этой системы всего на несколько миллионов километров ближе к нему, чем Кир. Маст набрал инструкции на клавишах пульта, прибавив словесно в микрофон-датчик:
— Посадка на планету, если это безопасно. Максимально низкая орбита, если опасно садиться.
Они медленно поднялись в верхние слои атмосферы и оттуда наблюдали, как недавно прибывший кайанский корабль выходит на орбиту Кира. Потом они виновато спрятались за шар планеты и покинули эту систему, взяв курс прямо на Скопление Зиод, к Харлосу и (как они надеялись) богатству.
Глава 2
Алексей Вереднеев мчался сквозь знакомое пространство. Далеко в нижнем краю координат сверкало центральное солнце. Во всех квадратах сияли недостижимые звезды. Но на них он не обращал внимания. Окружающий его мир был тем средой, в которой он обитал всю жизнь, создавая ощущение дома —теплая пещерная темнота внутрипланетного пространства.
Игриво убегая от него, Лена Амазова была примерно в пяти сотнях километрах от него, но ниже по координатам. Его радары чувствовали металлическое тело Лены, и он испытывал приятное возбуждение, понимая, что вскоре она позволит ему поймать себя. Они уже довольно сильно удалились от каменного пояса, окружавшего газовый гигант, пояса, который для них был Домом-Базой. Если они продолжат погоню в направлении солнца, то обнаружат себя в опасной близости от Шоджи, планеты, на которой жили зловещие киборги.
Лена сейчас тормозила. Он увидел отблеск звездного света на ее теле и позвал ее. Она лениво повернулась, излучая вибрации любви.
Их обмен сообщениями уже давно вышел за диапазон речи, сейчас они общались на сверхвысоких частотах, на которых только и возможно непосредственно передавать эмоции. По богатым высокочастотным гармоникам нежные взаимные эмоции, которые никогда не могли бы быть переданы грубыми словами, свободно переходили от Алексея к Лене и обратно. Взаимное присутствие вызывало дрожь у Алексея и Лены, и по мере сближения исступление нарастало. Алексей лично ощущал уже некоторое головокружение под давлением эмоций Лены.
Внезапно Лена прервала его транс тревожным криком. Их накрыла тень. Нечто занимало сейчас пространство между ними и солнцем.
Алексей обернулся и увидел длинный, довольно большой объект, направляющийся к ним. У него не было, собственно, времени, чтобы рассмотреть объект как следует, так как только свет звезд падал на его теневую сторону, и поверхность, похоже, не блестела, как блестел бы металл.
— Что это? — вскрикнула Лена.
Он не знал. Киборги, как ему было известно, ничего похожего не строили. Они вообще не очень часто выходили в космос.
— Беги, Лена, беги!
Но едва ли была необходимость просить Лену об этом. Она уже привела в действие главные ускорители, так же, как сделал это Алексей. Они помчались вверх по координате.
Их родные кольца были далеко, и в этой зоне негде было укрыться. Алексей взял в сторону, приказав Лене изменить курс. Его надежда на то, что преследователи будут отвлечены от Лены, оказалась не напрасной. Они направились к нему. Скорость объекта намного превосходила его скорость.
Из носовой части объекта что-то вылетело в направлении Алексея. Никакие маневры и уклонения не помогли. Алексей не смог уйти от маленькой летающей машины, хотя она была всего лишь платформой с куполом. Машина легко преследовала Алексея и вскоре уже почти касалась его. Алексей в отчаянии выругался, щупальце-ложноножка обхватила его вокруг туловища, связав руки, потащила неумолимо к зловещему черному силуэту.
— Стоит ли брать эту штуку на борт? — спросил Эстру. — Возможно, она опасна, робот-бомба, например?
Среднего возраста женщина с фиолетовыми волосами, сидевшая за столом, взглянула на него, оторвавшись от видеоэкрана, где она наблюдала за событиями.
— Ты слишком подозрителен, — упрекнула она. Голос ее был хорошо поставлен, это был голос зрелого человека, хорошо управляющего своими мыслями и эмоциями. — Мы его прощупаем сенсорами в шлюзе, и только потом внесем дальше. Я не думаю, что это бомба. Мне интереснее было бы узнать, что эти двое делали, когда мы их застали.
Эстру наклонился через ее плечо, заглядывая в экран. Объект совершенно очевидно был металлическим. У него были руки, двигатель и шлем для головы с антеннами и выступами, очевидно, разнообразными датчиками и сенсорами.
— Что ты скажешь об этом, Амара?
Амара склонила голову набок:
— Напоминает сложный космический костюм.
— Кому мог понадобиться скафандр таких размеров? И где же их корабль? Мы на расстоянии многих сотен миль от ближайшего осколка планеты.
Амара пожала плечами:
— Ну-ну, скоро узнаем. — Она щелкнула переключателем. — Аспар, ты, кажется, упомянул, что эти объекты что-то передавали в момент, когда их засекли?
По интеркому донесся мужской голос:
— Да. Какие-то сверхвысокие частоты, очень богато модулированные. Ничего не мог разобрать, похоже, что это был разговор компьютеров. Потом был перерыв и кусочек разговора. На человеческом языке.
— Каком? Кайанском?
— Нет, не кайанский. Я его вообще не могу определить.
— Послушаем. — Амара нажала на клавишу, и они прослушали короткий обмен репликами.
— Спасибо, Аспар, — сказала она, потом отключила интерком. Нахмурившись, она несколько раз повторила запись: сначала женский голос, потом мужской.
— Я тоже не узнаю языка, — сказал Эстру. — Что это может быть?
У Амары было немного удивленное лицо:
— Похоже на… Я бы даже сказала, что уверена, что это…
Какой-то вариант древнерусского языка.
— Русский? — Эстру засмеялся недоверчиво, потом опомнился и замолчал. — Но ведь кайанский произошел не от русского?
— Нет, не совсем. Следы русского есть и в нем, как, впрочем, во всех языках. Но, собственно, на русском, как на живом языке, не говорят уже много столетий.
— Ну, ведь они говорят. Что они говорят, о чем?
— Не очень много. Переговариваются между собой, это очевидно. — Амара еще раз проиграла короткий диалог встревоженных голосов. — Девушка говорит «Что это?» Она удивлена и довольно сильно испугана. Мужчина отвечает что-то вроде «Беги!» И я думаю, он обращается по имени к девушке: Лена.
— Гмм, Лена. — Эстру задумался. — Может, это все-таки скафандры? Я более склонен думать, что эти устройства управляются дистанционно. Во всяком случае, в этой системе есть какая-то цивилизация. Или в системе неподалеку от этой.
— Вероятно — следует так говорить. Пока что никаких других следов цивилизации мы не обнаружили. Если бы они были, мы бы их заметили.
Эстру, кивнул. Как всегда, наблюдения Амары были точны. Она всегда, как правило, была права.
И, конечно, ее познания были обширными, о чем свидетельствовала легкость, с какой она идентифицировала какие-то четыре-пять слов, относившихся к давно умершему языку. Она была, собственно, крупнейшим специалистом Зиода по культурной антропологии, поэтому и находилась в их экспедиции.
Принимая во внимание возможность войны с Кайаном, Директорат приказал более подробно изучить эту малопонятную цивилизацию, ее истоки и цели. Экспедиция на «Каллане» была частью этой исследовательской программы. Продвигаться вперед следовало с осторожностью. Можно было сказать, что они вторгались на чужую территорию. Начали они экспедицию за пределами Кайана, в той части Рукава Цист, вдоль которого, как предполагалось, происходила миграция человечества. Они надеялись обнаружить забытые поселения, колонии, ранние базы — все это могло помочь понять, как развивались особенности кайанской цивилизации.
Его прервал голос капитана:
— Итак, Амара, мы следуем дальше по курсу?
Амара и Эстру повернулись к изображению капитана на экране справа.
— Если вам не затруднительно, капитан, — сказала Амара, — мы бы хотели прервать наше путешествие на некоторое время и задержаться в этом месте. Весьма возможно, что мы столкнулись с чем-то важным.
Капитан кивнул.
— Вы начальник, — сказал он сардонически. — Но держите меня в курсе, пожалуйста, о ваших наблюдениях и находках, Амара. Я должен думать о безопасности корабля. Это моя работа.
— Конечно, капитан.
Бородатое лицо исчезло с экрана.
Со стола Амары послышался другой голос:
— Он уже в лаборатории.
— Внутри есть кто-нибудь?
— Да.
— Мы сейчас спустимся. — Она улыбнулась Эстру, поднимаясь со своего места:
Игриво убегая от него, Лена Амазова была примерно в пяти сотнях километрах от него, но ниже по координатам. Его радары чувствовали металлическое тело Лены, и он испытывал приятное возбуждение, понимая, что вскоре она позволит ему поймать себя. Они уже довольно сильно удалились от каменного пояса, окружавшего газовый гигант, пояса, который для них был Домом-Базой. Если они продолжат погоню в направлении солнца, то обнаружат себя в опасной близости от Шоджи, планеты, на которой жили зловещие киборги.
Лена сейчас тормозила. Он увидел отблеск звездного света на ее теле и позвал ее. Она лениво повернулась, излучая вибрации любви.
Их обмен сообщениями уже давно вышел за диапазон речи, сейчас они общались на сверхвысоких частотах, на которых только и возможно непосредственно передавать эмоции. По богатым высокочастотным гармоникам нежные взаимные эмоции, которые никогда не могли бы быть переданы грубыми словами, свободно переходили от Алексея к Лене и обратно. Взаимное присутствие вызывало дрожь у Алексея и Лены, и по мере сближения исступление нарастало. Алексей лично ощущал уже некоторое головокружение под давлением эмоций Лены.
Внезапно Лена прервала его транс тревожным криком. Их накрыла тень. Нечто занимало сейчас пространство между ними и солнцем.
Алексей обернулся и увидел длинный, довольно большой объект, направляющийся к ним. У него не было, собственно, времени, чтобы рассмотреть объект как следует, так как только свет звезд падал на его теневую сторону, и поверхность, похоже, не блестела, как блестел бы металл.
— Что это? — вскрикнула Лена.
Он не знал. Киборги, как ему было известно, ничего похожего не строили. Они вообще не очень часто выходили в космос.
— Беги, Лена, беги!
Но едва ли была необходимость просить Лену об этом. Она уже привела в действие главные ускорители, так же, как сделал это Алексей. Они помчались вверх по координате.
Их родные кольца были далеко, и в этой зоне негде было укрыться. Алексей взял в сторону, приказав Лене изменить курс. Его надежда на то, что преследователи будут отвлечены от Лены, оказалась не напрасной. Они направились к нему. Скорость объекта намного превосходила его скорость.
Из носовой части объекта что-то вылетело в направлении Алексея. Никакие маневры и уклонения не помогли. Алексей не смог уйти от маленькой летающей машины, хотя она была всего лишь платформой с куполом. Машина легко преследовала Алексея и вскоре уже почти касалась его. Алексей в отчаянии выругался, щупальце-ложноножка обхватила его вокруг туловища, связав руки, потащила неумолимо к зловещему черному силуэту.
— Стоит ли брать эту штуку на борт? — спросил Эстру. — Возможно, она опасна, робот-бомба, например?
Среднего возраста женщина с фиолетовыми волосами, сидевшая за столом, взглянула на него, оторвавшись от видеоэкрана, где она наблюдала за событиями.
— Ты слишком подозрителен, — упрекнула она. Голос ее был хорошо поставлен, это был голос зрелого человека, хорошо управляющего своими мыслями и эмоциями. — Мы его прощупаем сенсорами в шлюзе, и только потом внесем дальше. Я не думаю, что это бомба. Мне интереснее было бы узнать, что эти двое делали, когда мы их застали.
Эстру наклонился через ее плечо, заглядывая в экран. Объект совершенно очевидно был металлическим. У него были руки, двигатель и шлем для головы с антеннами и выступами, очевидно, разнообразными датчиками и сенсорами.
— Что ты скажешь об этом, Амара?
Амара склонила голову набок:
— Напоминает сложный космический костюм.
— Кому мог понадобиться скафандр таких размеров? И где же их корабль? Мы на расстоянии многих сотен миль от ближайшего осколка планеты.
Амара пожала плечами:
— Ну-ну, скоро узнаем. — Она щелкнула переключателем. — Аспар, ты, кажется, упомянул, что эти объекты что-то передавали в момент, когда их засекли?
По интеркому донесся мужской голос:
— Да. Какие-то сверхвысокие частоты, очень богато модулированные. Ничего не мог разобрать, похоже, что это был разговор компьютеров. Потом был перерыв и кусочек разговора. На человеческом языке.
— Каком? Кайанском?
— Нет, не кайанский. Я его вообще не могу определить.
— Послушаем. — Амара нажала на клавишу, и они прослушали короткий обмен репликами.
— Спасибо, Аспар, — сказала она, потом отключила интерком. Нахмурившись, она несколько раз повторила запись: сначала женский голос, потом мужской.
— Я тоже не узнаю языка, — сказал Эстру. — Что это может быть?
У Амары было немного удивленное лицо:
— Похоже на… Я бы даже сказала, что уверена, что это…
Какой-то вариант древнерусского языка.
— Русский? — Эстру засмеялся недоверчиво, потом опомнился и замолчал. — Но ведь кайанский произошел не от русского?
— Нет, не совсем. Следы русского есть и в нем, как, впрочем, во всех языках. Но, собственно, на русском, как на живом языке, не говорят уже много столетий.
— Ну, ведь они говорят. Что они говорят, о чем?
— Не очень много. Переговариваются между собой, это очевидно. — Амара еще раз проиграла короткий диалог встревоженных голосов. — Девушка говорит «Что это?» Она удивлена и довольно сильно испугана. Мужчина отвечает что-то вроде «Беги!» И я думаю, он обращается по имени к девушке: Лена.
— Гмм, Лена. — Эстру задумался. — Может, это все-таки скафандры? Я более склонен думать, что эти устройства управляются дистанционно. Во всяком случае, в этой системе есть какая-то цивилизация. Или в системе неподалеку от этой.
— Вероятно — следует так говорить. Пока что никаких других следов цивилизации мы не обнаружили. Если бы они были, мы бы их заметили.
Эстру, кивнул. Как всегда, наблюдения Амары были точны. Она всегда, как правило, была права.
И, конечно, ее познания были обширными, о чем свидетельствовала легкость, с какой она идентифицировала какие-то четыре-пять слов, относившихся к давно умершему языку. Она была, собственно, крупнейшим специалистом Зиода по культурной антропологии, поэтому и находилась в их экспедиции.
Принимая во внимание возможность войны с Кайаном, Директорат приказал более подробно изучить эту малопонятную цивилизацию, ее истоки и цели. Экспедиция на «Каллане» была частью этой исследовательской программы. Продвигаться вперед следовало с осторожностью. Можно было сказать, что они вторгались на чужую территорию. Начали они экспедицию за пределами Кайана, в той части Рукава Цист, вдоль которого, как предполагалось, происходила миграция человечества. Они надеялись обнаружить забытые поселения, колонии, ранние базы — все это могло помочь понять, как развивались особенности кайанской цивилизации.
Его прервал голос капитана:
— Итак, Амара, мы следуем дальше по курсу?
Амара и Эстру повернулись к изображению капитана на экране справа.
— Если вам не затруднительно, капитан, — сказала Амара, — мы бы хотели прервать наше путешествие на некоторое время и задержаться в этом месте. Весьма возможно, что мы столкнулись с чем-то важным.
Капитан кивнул.
— Вы начальник, — сказал он сардонически. — Но держите меня в курсе, пожалуйста, о ваших наблюдениях и находках, Амара. Я должен думать о безопасности корабля. Это моя работа.
— Конечно, капитан.
Бородатое лицо исчезло с экрана.
Со стола Амары послышался другой голос:
— Он уже в лаборатории.
— Внутри есть кто-нибудь?
— Да.
— Мы сейчас спустимся. — Она улыбнулась Эстру, поднимаясь со своего места: