– Ладно, Зозо, будем искать. Только, может быть, всё-таки ещё раз попытаемся расширить подземный ход?
– Нет. Это не…
Зозо вдруг остановился. Ему показалось, что камни, закрывающие вход, чуть дрогнули. Он провёл по ним рукой и почувствовал тепло. 3начит, всё-таки он на верном пути?
– А теперь тихо, – произнёс он. – Кажется, удача улыбнулась нам.
Вождь химу выпрямился и сложил руки горстью. Лулу и ещё один коротышка подбежали к нему, заслонив от посторонних взглядов. Черепашки, Кейси и Сплинтер поняли намёк и отвернулись.
Теперь уверенность не покидала Зозо. Другого заветного слова у Хищника быть не могло. Он сам, наверное, не догадывался о том, что древнее знание, подарив ему могущество, уже вынесло свой приговор. «Нет»… Видимо, и вправду все жители Вселенной произносят его почти одинаково.
Зозо что-то шептал в ладони, прикрыв глаза. Потом, вскинув голову, громко сказал:
– Нет!
И прикоснулся к камням. Теперь они были горячими. Послышался громкий треск.
Когда кладка начала двигаться в сторону, из-за скалы выпрыгнул Охотник. Он и так не блистал красотой, но сейчас, разъярённый, был страшен, как смерть. Никто не ожидал этого броска. Эйприл, с радостным возгласом подбежавшая было к проёму, вдруг осеклась. Её тюремщик, оказывается, не погиб в болоте. Вот он перед ней, в огромном прыжке пытающийся сбить с ног Зозо. Девушке долго ещё мерещились его длинные загнутые когти, которые он выпустил в прыжке. Что на неё нашло – Эйприл сама не знает. Ни доли секунды не тратя на раздумья, она выбросила вперёд зажатую в кулак руку. Рука вонзилась в неожиданно податливый бок чудовища. Эйприл тут же в ужасе вновь спряталась за каменную дверь, и не видела, как Охотник, круто изменив траекторию прыжка, пропахал челюстью добрый десяток футов, подняв фонтан мелких каменных обломков.
И всё же он успел задеть вождя химу своей когтистой лапой. Зозо вскрикнул и отлетел в сторону. Рваная рана на бедре мгновенно заполнилась кровью. Его маленькая фигурка вдруг съёжилась и стала казаться ещё меньше. Лулу тут же бросился к нему, надеясь принять следующий удар на себя.
Всё это произошло так стремительно, что никто из черепашек не успел вскочить верхом на Хищника, когда тот лежал, как неудачно спикировавший самолёт. Чудовищу понадобилось одно лишь мгновение, чтобы овладеть собой и вскочить на ноги. Сейчас вся его ярость была направлена на Зозо, который посмел открыть заветную дверь в пещеру. Хищник видел только кровь, ровными толчками вытекающую из бедра предводителя химу. Он, не глядя, отбросил в сторону Лулу и раскрыл челюсти, готовясь разорвать Зозо на части.
Но этому не дано было осуществиться. Донателло и Леонардо, мигом поняв, какими могут быть последствия этой бойни, вызвали огонь на себя.
Для начала Дон влепил пяткой в бок Хищника, а Лео подпрыгнул и провёл тот же удар, только между лопаток. Охотник, смутно припомнив, что примерно таким же образом черепашкам уже удавалось его отвлечь, постарался не реагировать. Словно из ножен, опять вынырнули когти-лезвия из кончиков пальцев. Зозо, истекающий кровью, бледнел и таял на глазах… И тут снова подоспел Лулу. Он вонзил острые зубы в лапу Хищника повыше кисти. Тот взревел от боли и замотал лапой из стороны в сторону. Лулу, не разжимая зубов, болтался на ней и тонко пищал от ярости. Наконец Хищник остановился. Налитые кровью глазки пожирали маленького химу, вонзающего зубы всё глубже и глубже в его плоть. Из глотки Охотника вырвался хрип. Он поднял лапу ко рту и раздвинул огромные челюсти. Мгновение спустя голова Лулу должна была расколоться под ними. Черепашки, взметнувшиеся в прыжке, уже не успели бы ничего поделать. Даже Кейси, схвативший Охотника сзади за шею и навалившийся на него всей своей тяжестью, не помешал бы обезумевшему от ярости чудовищу…
…И тут произошло невероятное. Огромные лапы вдруг бессильно повисли. Изо рта Хищника повалила зловонная красно-зелёная пена. Глаза его остановились и неподвижно уставились в небо. Чудовище рухнуло на землю. Всё это длилось несколько мгновений. Никто, кроме Зозо и Лулу не знал, как действует на смертных камень Семи Смертей. Если бы черепашки внимательно присмотрелись, они наверняка заметили бы дорожку из тёмной полупрозрачной пыли, протянувшуюся откуда-то из-за утёса к Хищнику. Это была сила волшебного камня, которую сумел пробудить теряющий сознание Зозо.
– Скорее… В пещеру… Сейчас она кончится, – произнёс вождь химу, делая отчаянную попытку вползти в проем. Эйприл пулей вылетела из пещеры, взяла Зозо на руки и внесла обратно. 3а ней в пещеру забежали Сплинтер, снимающий на ходу ранец с лекарственными травами и Лулу, еле сумевший разжать зубы.
А где же остальные? Кейси, Дон, Раф, Мик и Лео почему-то побежали в другую сторону.
– Дон! Вы куда это? – вскричал обеспокоенный Сплинтер.
– А пусть он думает, что мы в пещере! – ответил Донателло.
Черепашки со всех ног торопились обратно, в долину, где высокая осока у края болота обещала надёжно укрыть их от взгляда Охотника. В пещере Зозо с полузакрытыми глазами пробормотал какое-то заклинание и, сложив горстью руки, бессильно уронил голову на колени Эйприл. Хищник, сплёвывая пену, приходил в себя. Вот он резко вскочил на ноги и сделал гигантский прыжок в сторону пещеры. Но каменная кладка уже вовсю скрежетала, вставая на место. Когти Охотника царапнули камень. Он прохрипел заветное слово, но камни даже не шелохнулись.
Глава 30. Ночной совет
Глава 31. Вождь Зозо
– Нет. Это не…
Зозо вдруг остановился. Ему показалось, что камни, закрывающие вход, чуть дрогнули. Он провёл по ним рукой и почувствовал тепло. 3начит, всё-таки он на верном пути?
– А теперь тихо, – произнёс он. – Кажется, удача улыбнулась нам.
Вождь химу выпрямился и сложил руки горстью. Лулу и ещё один коротышка подбежали к нему, заслонив от посторонних взглядов. Черепашки, Кейси и Сплинтер поняли намёк и отвернулись.
Теперь уверенность не покидала Зозо. Другого заветного слова у Хищника быть не могло. Он сам, наверное, не догадывался о том, что древнее знание, подарив ему могущество, уже вынесло свой приговор. «Нет»… Видимо, и вправду все жители Вселенной произносят его почти одинаково.
Зозо что-то шептал в ладони, прикрыв глаза. Потом, вскинув голову, громко сказал:
– Нет!
И прикоснулся к камням. Теперь они были горячими. Послышался громкий треск.
Когда кладка начала двигаться в сторону, из-за скалы выпрыгнул Охотник. Он и так не блистал красотой, но сейчас, разъярённый, был страшен, как смерть. Никто не ожидал этого броска. Эйприл, с радостным возгласом подбежавшая было к проёму, вдруг осеклась. Её тюремщик, оказывается, не погиб в болоте. Вот он перед ней, в огромном прыжке пытающийся сбить с ног Зозо. Девушке долго ещё мерещились его длинные загнутые когти, которые он выпустил в прыжке. Что на неё нашло – Эйприл сама не знает. Ни доли секунды не тратя на раздумья, она выбросила вперёд зажатую в кулак руку. Рука вонзилась в неожиданно податливый бок чудовища. Эйприл тут же в ужасе вновь спряталась за каменную дверь, и не видела, как Охотник, круто изменив траекторию прыжка, пропахал челюстью добрый десяток футов, подняв фонтан мелких каменных обломков.
И всё же он успел задеть вождя химу своей когтистой лапой. Зозо вскрикнул и отлетел в сторону. Рваная рана на бедре мгновенно заполнилась кровью. Его маленькая фигурка вдруг съёжилась и стала казаться ещё меньше. Лулу тут же бросился к нему, надеясь принять следующий удар на себя.
Всё это произошло так стремительно, что никто из черепашек не успел вскочить верхом на Хищника, когда тот лежал, как неудачно спикировавший самолёт. Чудовищу понадобилось одно лишь мгновение, чтобы овладеть собой и вскочить на ноги. Сейчас вся его ярость была направлена на Зозо, который посмел открыть заветную дверь в пещеру. Хищник видел только кровь, ровными толчками вытекающую из бедра предводителя химу. Он, не глядя, отбросил в сторону Лулу и раскрыл челюсти, готовясь разорвать Зозо на части.
Но этому не дано было осуществиться. Донателло и Леонардо, мигом поняв, какими могут быть последствия этой бойни, вызвали огонь на себя.
Для начала Дон влепил пяткой в бок Хищника, а Лео подпрыгнул и провёл тот же удар, только между лопаток. Охотник, смутно припомнив, что примерно таким же образом черепашкам уже удавалось его отвлечь, постарался не реагировать. Словно из ножен, опять вынырнули когти-лезвия из кончиков пальцев. Зозо, истекающий кровью, бледнел и таял на глазах… И тут снова подоспел Лулу. Он вонзил острые зубы в лапу Хищника повыше кисти. Тот взревел от боли и замотал лапой из стороны в сторону. Лулу, не разжимая зубов, болтался на ней и тонко пищал от ярости. Наконец Хищник остановился. Налитые кровью глазки пожирали маленького химу, вонзающего зубы всё глубже и глубже в его плоть. Из глотки Охотника вырвался хрип. Он поднял лапу ко рту и раздвинул огромные челюсти. Мгновение спустя голова Лулу должна была расколоться под ними. Черепашки, взметнувшиеся в прыжке, уже не успели бы ничего поделать. Даже Кейси, схвативший Охотника сзади за шею и навалившийся на него всей своей тяжестью, не помешал бы обезумевшему от ярости чудовищу…
…И тут произошло невероятное. Огромные лапы вдруг бессильно повисли. Изо рта Хищника повалила зловонная красно-зелёная пена. Глаза его остановились и неподвижно уставились в небо. Чудовище рухнуло на землю. Всё это длилось несколько мгновений. Никто, кроме Зозо и Лулу не знал, как действует на смертных камень Семи Смертей. Если бы черепашки внимательно присмотрелись, они наверняка заметили бы дорожку из тёмной полупрозрачной пыли, протянувшуюся откуда-то из-за утёса к Хищнику. Это была сила волшебного камня, которую сумел пробудить теряющий сознание Зозо.
– Скорее… В пещеру… Сейчас она кончится, – произнёс вождь химу, делая отчаянную попытку вползти в проем. Эйприл пулей вылетела из пещеры, взяла Зозо на руки и внесла обратно. 3а ней в пещеру забежали Сплинтер, снимающий на ходу ранец с лекарственными травами и Лулу, еле сумевший разжать зубы.
А где же остальные? Кейси, Дон, Раф, Мик и Лео почему-то побежали в другую сторону.
– Дон! Вы куда это? – вскричал обеспокоенный Сплинтер.
– А пусть он думает, что мы в пещере! – ответил Донателло.
Черепашки со всех ног торопились обратно, в долину, где высокая осока у края болота обещала надёжно укрыть их от взгляда Охотника. В пещере Зозо с полузакрытыми глазами пробормотал какое-то заклинание и, сложив горстью руки, бессильно уронил голову на колени Эйприл. Хищник, сплёвывая пену, приходил в себя. Вот он резко вскочил на ноги и сделал гигантский прыжок в сторону пещеры. Но каменная кладка уже вовсю скрежетала, вставая на место. Когти Охотника царапнули камень. Он прохрипел заветное слово, но камни даже не шелохнулись.
Глава 30. Ночной совет
– Пещера закрылась. Всё в порядке, – произнёс Мик, выглянув из-за зарослей жёсткой осоки. Остальные черепашки и Кейси лежали, укрывшись за травой и старались сдержать шумное дыхание.
Им посчастливилось найти замечательное укрытие: оно располагалось у подножия скал, но отсюда был виден вход в пещеру, находящуюся у самого края. 3аметить же их сверху было практически невозможно.
Мик, наблюдавший отсюда за Хищником, сообщил, что тот всё ещё крутится возле пещеры и кусает локти.
– Мик, дружище, подежурь ещё минут десять, – попросил его Кейси. – Я тебя потом сменю.
– Ладно, – отозвался Мик.
Чудовище наверху начало осыпать ударами каменную кладку. Охотник, казалось, обезумел от ярости. «Kox! Kox!» – глухие удары разносились над долиной. «Ну, давай, – шептал Микеланджело, – ещё сильнее и головой, головой эту проклятую стену». Но, Охотник не послушался. Он снял со спины ружье и вовсю поливал из него по камням. Было похоже, что боекомплект этого оружия практически неисчерпаем. Мик снова выглянул наружу: не раздолбал ли случайно Охотник пещеру? Нет, пещера стояла как и прежде. Только бы ему не вздумалось спуститься в долину», – молил Мик.
А остальные черепашки вместе с Кейси собрали военный совет. Нужно было как-то завершать это приключение. Эйприл найдена. Она жива и здорова. Пусть пока у неё нет возможности выбраться из пещеры, но это лишь вопрос времени. О чём это говорит? Это говорит о том, что теперь можно заняться вплотную Хищником и попробовать всё-таки осчастливить зоопарк на Таймс-сквер уникальным экспонатом.
– Я слабо представляю, как мы сможем упаковать этого крокодила в самолёт, – высказал мучавшую всех мысль Лео. – Разве что отмолотить его как следует. Но когда он носится с ружьём наперевес и стреляет, как сумасшедший, я вряд ли смогу убедить его.
– Давайте позовём сюда военных из стеклянного кратера и пусть они приезжают с какой-нибудь пушкой. Ну, разнесёт его на клочки, так ведь он сам виноват, – Раф старался говорить тихо, но удары и взрывы, доносившиеся сверху заставляли его повышать голос.
– Всё-таки, потише, Рафаэль, – предупредил его Донателло. – Если он услышит что-нибудь подозрительное, то не поленится спуститься к нам, вот увидишь… А насчёт военных с пушкой я скажу вот что. Сплинтер, как ты помнишь, говорил, что Охотник практически бессмертен…
– Дон, не будь лопухом, – прервал его Раф, – ты же помнишь, как мы его чуть не прикончили возле кратера? Мы тогда ещё удивлялись, что у него кровь зелёная, как у жужелицы.
– Я все отлично помню, Раф. Особенно то, как быстро свернулась его кровь, и исчезли раны. Ты видел их после того, как Охотник вскочил с земли?
– Нет, не видел. Но, Дон, ведь до того, как очнуться, он лежал, как бревно. Можно было связать его и аккуратно упаковать. Надо просто повторить все заново. Он всё равно не самурай. Для него не существует правил во время боя. И мы должны поступить также. Ведь на карту поставлено многое, ты помнишь?
– Так значит, поэтому мы должны сгонять на базу, пройдя ещё раз через болото. Затем потянуть за рукав капитана Уайзмена и сказать: «Кэп, не пугайся, я черепаха-мутант из Нью-Йорка. Садись на свою пушку и поехали подстрелим одного урода, пока он не взорвал тут все к чёртовой бабушке»… После этого, Раф, я буду по четвергам и субботам приходить к тебе в зоопарк, угощать тебя пиццей. А все остальные дни ты будешь служить во имя науки и сдавать анализы.
– Ерунда, Дон. Они же сами ищут Хищника. Ты что, так и не понял? Он им нужен просто позарез. Ведь это бесценный научный экспонат. И за него в Пентагоне отвалят хорошие деньги. А тот же капитан Уайзмен станет полковником. Так что они как милые оседлают всю боевую технику, какая только есть, и анализы придётся сдавать Хищнику, а не мне.
Леонардо, слушая их спор, поглядывал время от времени наверх. Он не переставал каждый раз удивляться, как это у Охотника хватает терпения столько времени биться об стену. В этой механической размеренности, соединённой с дикой яростью, было что-то пугающее, античеловеческое по своей природе. «Он, наверное, появился на свет психбольным», – думал Лео. Ещё он думал о том, что никогда не смог бы представить себе планету, населённую такими существами, как Охотник. На планете нужно жить, кататься на скейтах, строить удобные дома, ходить в магазин и на хоккей. Ну никак не получается представить себе Хищников, выбирающихся на уик-энд за город. «Во время уик-энда он снимает скальпы».
– Какая всё-таки тварь этот Охотник, – произнёс вслух Леонардо.
– Ты к чему это? – спросил его возбуждённый спором Дон.
– К тому, что пора с ним кончать.
– Ты гений, Леонардо, – поздравил его Раф. – Мы с Доном никак не могли додуматься до этого.
– Нет, ты меня неправильно понял. Кончать с Хищником – это совсем не означает звать сюда сапёров. Скорее даже наоборот.
– Почему?
– Потому что солдатня поднимет на воздух всю северную Бразилию. И это ещё не значит, что Хищник от этого как-то пострадает. Он, видимо, и в самом деле бессмертен. Ведь ушёл же он от болотного духа, ведь верно?
– И мы тоже от него ушли.
– 3а нас заступились химу. Он же спас себя сам. И, сдаётся мне, на случай артобстрела у него также имеется какое-нибудь противоядие. У этого подлеца вид и замашки хронического победителя.
– Я не понял, Лео, – начал выходить из себя Дон, – ты что-то предлагаешь, или просто учишь нас жизни?
– Я предлагаю не идти на поводу у обстоятельств, – Леонардо сам не понял, как у него родилась такая красивая фраза. – Нужно действовать не так, как это представляет сам Охотник. Он ждёт, что люди затеют третью мировую войну с ним. Он не боится солдат и хочет напугать как можно больше народу. Потому и бесится, что имеет дело не с моторизованной дивизией, а с несчастными черепахами-мутантами. Ему очень, хочется избавиться от нас и продолжить успешное завоевание планеты.
– Ты говоришь, как Боб Дилан, – подбодрил его Дон. – Мы тебя внимательно слушаем.
– Короче, сейчас для нас важно подловить его на том, что он нервничает и хочет большой битвы.
– А почему бы нам не подловить Хищника ещё на том, что Хиллари Клинтон сама стирает мужу рубашки?
Леонардо досадливо поморщился:
– 3ря ты, Дон, издеваешься. Если вы сами знаете, как закончить это дело, – я не буду больше встревать.
– Стоп, ребята, не нужно ссориться, – вступил в разговор Кейси. – Леонардо и Дон, похоже, говорят правду: сапёров звать не будем. Это дело – наше. Только мы знаем повадки Хищника и его манеру боя. Если Сплинтер прав, то лишь нам известны его намерения и цель.
– Но как? Как мы сможем одолеть чудовище?
Никто не ответил. Основной вопрос военного совета оставался открытым.
Подошёл Мик. Он выглядел уставшим.
– Охотник куда-то исчез, – сказал он.
– И как давно? – спросил Кейси.
– Минут десять назад. Он долбил и долбил стену, а потом метнулся за утёс и больше не появлялся.
– Он не сможет спуститься в долину, обойдя скалы с той стороны?
– Точно не знаю, Кейси. Но Зозо говорил, когда мы поднимались в пещеру, что химу выжили здесь только благодаря тому, что к скалам Гуараччо ведёт лишь одна дорога. Та, рядом с которой мы сейчас находимся.
– Чёрт, подозрительно это всё.
Мик развёл руками:
– Но ведь не надеялись же мы на то, что он будет биться о стену до тех пор, пока мы не придумаем, как с ним поступить… Кстати, вы решили что-нибудь?
– Нет, Мик, – ответил Донателло. – Мы немножко поспорили, но никакого плана действий у нас пока нет.
Тени заметно удлинились. Ещё один день клонился к закату, от болот потянуло сыростью и туманом.
– Сколько же мы с вами не спали, ребята? – вдруг поинтересовался Раф.
– Последний раз я спал за штурвалом вертолёта, – вспомнил Донателло.
– Может, потому нам и трудно придумать что-нибудь стоящее?
– Вполне возможно. Если не отдохнуть, мы рискуем проиграть это сражение.
– А я всё никак не мог понять, что это меня постоянно гнетёт. – Мик сжал руками голову, – какой-то постоянный страх. Оказывается, я просто забыл, что время от времени спать нужно даже ниндзя-мутанту.
– Так что, – попытался подытожить Кейси, – все обсуждения откладываются до завтра?
– Думаю, что да, – отозвался Дон. – Утро вечера мудренее. Среди нас должен быть хотя бы один со свежей головой.
– А как же Эйприл? Мы поднимемся в пещеру? – спросил Лео.
Все замолчали. Оказаться сейчас рядом с Эйприл это было похоже на прекрасный сон. Но они решили обмануть Охотника. И тот, судя по всему, купился на их хитрость. Он не предполагает, что кто-то из отряда сейчас находится за пределами пещеры. Рискнуть и попробовать пробраться к пещере? Тогда можно будет тихонько сказать: «Эй, ребята, это мы. Откройте нам ненадолго». Зозо, если он в сознании, откроет пещеру… А что дальше? Дальше из-за утёса может вырасти Охотник. И на этом прекрасный сон кончится.
– Ни в коем случае. Раз мы решили играть в эту игру, надо держаться до конца. Мы рискуем подставить Эйприл и остальных. И провалить все дело к чёртовой матери.
Итак, решено было устроить тихий час. Донателло вызвался подежурить до наступления полной темноты.
– А заодно я подумаю о том, как мы будем поступать завтра с Хищником. Его охота кончилась. Теперь мы охотники.
Друзья уснули почти мгновенно. «Удивительно, – думал Донателло, – ещё пять минут назад никто из них и не думал обо сне, а теперь они спят крепко, как сурки. Может, это Охотник продолжает свои фокусы?» Дон сначала очень серьёзно обеспокоился и решил разбудить кого-нибудь. «Если он в силах так управлять нами, о какой охоте тогда может идти речь?» Но вскоре беспокойство прошло. Спустя несколько минут Дон понял, что ему не приходится очень уж бороться со сном. «Если бы Охотник мог усыплять, часовой спал бы крепче всех». К тому же он услышал голос Кейси.
– Дон, ты не спишь?
– Нет, конечно. А ты почему вдруг проснулся?
– Сон, Донателло… Видимо, я подежурю вместо тебя. А ты ложись на моё место.
– Хорошо, только чуть попозже. Мне почему-то вдруг показалось, что Охотник знает заветные слова, которые могут усыплять врагов.
– Мне очень неприятно представлять, как он в темноте крадётся мимо нас.
Они невольно замолчали и прислушались. Ночь была невероятно тихой. Глухая ночь в самом глухом месте на всей планете. Предгорье Гуараччо. Болото, где есть свой божок, свой дух. Тишина – вот самое обманчивое счастье. Счастье, которое ищут все, и в конце концов, каждый находит. На том свете, как правило… Донателло часто жалел, что не родился на Хоккайдо в те древние времена, когда японские воины охраняли порты от чужеземных кораблей, не пуская на остров даже торговцев из Европы. Дон представлял, как здорово жилось тогда странствующим самураям, не обременённым ничем, кроме собственного достоинства. Вот где царила настоящая тишина, которая научила древних японцев смотреть на цветок вишни и вести с ним молчаливый разговор. Но теперь Донателло показалось, что он ошибался. Он не понимал, как можно любить тишину. Потому что отсутствие звука рождало звуковые галлюцинации. Уже через минуту напряжённого вслушивания Дону почудились шаги на мягкой, раскисшей почве болота.
– Ты слышишь что-нибудь, Кейси?
– Нет, – ответил тот. – Хотя даже звук взлетающего «Боинга» мне показался бы сейчас музыкой. Что-то не по себе от этой тишины.
– Мне тоже.
– Сейчас у Охотника самое что ни на есть рабочее время.
– Почему же? Он и днём, кажется не сидит, сложа руки. Работяга.
Донателло прислушался ещё. Никаких шагов слышно не было. Он повернулся на другой бок.
– Ну что, Кейси, тебе ничего не пришло в голову насчёт Охотника?
– Есть масса вариантов, Дон, но каждый из них может оказаться роковым. Имея дело с пришельцем ничего не знаешь наверняка.
– А Лео был всё-таки прав. Я, кажется, понял, что он хотел сказать.
– И что же? – Кейси тоже улёгся поудобнее.
– Понимаешь, в схватке с ним мне не понадобится теория интерферирующего квазиполя. И дело не в том, что он, возможно, учил в школе ту физику, до которой нам расти ещё лет триста. Просто Хищник ждёт, что против такого крутого вояки, каким он себя считает, мы станем напрягать весь наш научный потенциал. А нам надо придумать ловушку простую, как двухцентовая монета.
– Вырыть яму и забросать её хворостом?
– Хотя бы даже это. Охотник сейчас очень зол. И потому менее осторожен… Жаль, что с хворостом здесь напряжёнка.
– Но не ставить же нам силки, как на зайца!
– Любые силки, даже из стального троса, могут оказаться недостаточно прочны для него.
– Можно попробовать снотворное.
– А ты уверен, что он вообще когда-нибудь спит?
– Так мы его научим.
– Предложи ему таблетку люминала. Он съест её вместе с твоей рукой.
– Ну тогда я не знаю.
Кейси и Дон замолчали, глядя в небо. Экзотические созвездия, которые никогда не увидишь в Нью-Йорке, расцветали в тёмном небе. Друзьям казалось, что они лежат в огромном шатре с дырявой крышей, над которой светит ослепительное голубое солнце. Оно проглядывало через бесчисленные крохотные отверстия, неудержимо маня наружу. Как хотелось откинуть полог и выйти в мир, освещённый этим волшебным светом!
Им посчастливилось найти замечательное укрытие: оно располагалось у подножия скал, но отсюда был виден вход в пещеру, находящуюся у самого края. 3аметить же их сверху было практически невозможно.
Мик, наблюдавший отсюда за Хищником, сообщил, что тот всё ещё крутится возле пещеры и кусает локти.
– Мик, дружище, подежурь ещё минут десять, – попросил его Кейси. – Я тебя потом сменю.
– Ладно, – отозвался Мик.
Чудовище наверху начало осыпать ударами каменную кладку. Охотник, казалось, обезумел от ярости. «Kox! Kox!» – глухие удары разносились над долиной. «Ну, давай, – шептал Микеланджело, – ещё сильнее и головой, головой эту проклятую стену». Но, Охотник не послушался. Он снял со спины ружье и вовсю поливал из него по камням. Было похоже, что боекомплект этого оружия практически неисчерпаем. Мик снова выглянул наружу: не раздолбал ли случайно Охотник пещеру? Нет, пещера стояла как и прежде. Только бы ему не вздумалось спуститься в долину», – молил Мик.
А остальные черепашки вместе с Кейси собрали военный совет. Нужно было как-то завершать это приключение. Эйприл найдена. Она жива и здорова. Пусть пока у неё нет возможности выбраться из пещеры, но это лишь вопрос времени. О чём это говорит? Это говорит о том, что теперь можно заняться вплотную Хищником и попробовать всё-таки осчастливить зоопарк на Таймс-сквер уникальным экспонатом.
– Я слабо представляю, как мы сможем упаковать этого крокодила в самолёт, – высказал мучавшую всех мысль Лео. – Разве что отмолотить его как следует. Но когда он носится с ружьём наперевес и стреляет, как сумасшедший, я вряд ли смогу убедить его.
– Давайте позовём сюда военных из стеклянного кратера и пусть они приезжают с какой-нибудь пушкой. Ну, разнесёт его на клочки, так ведь он сам виноват, – Раф старался говорить тихо, но удары и взрывы, доносившиеся сверху заставляли его повышать голос.
– Всё-таки, потише, Рафаэль, – предупредил его Донателло. – Если он услышит что-нибудь подозрительное, то не поленится спуститься к нам, вот увидишь… А насчёт военных с пушкой я скажу вот что. Сплинтер, как ты помнишь, говорил, что Охотник практически бессмертен…
– Дон, не будь лопухом, – прервал его Раф, – ты же помнишь, как мы его чуть не прикончили возле кратера? Мы тогда ещё удивлялись, что у него кровь зелёная, как у жужелицы.
– Я все отлично помню, Раф. Особенно то, как быстро свернулась его кровь, и исчезли раны. Ты видел их после того, как Охотник вскочил с земли?
– Нет, не видел. Но, Дон, ведь до того, как очнуться, он лежал, как бревно. Можно было связать его и аккуратно упаковать. Надо просто повторить все заново. Он всё равно не самурай. Для него не существует правил во время боя. И мы должны поступить также. Ведь на карту поставлено многое, ты помнишь?
– Так значит, поэтому мы должны сгонять на базу, пройдя ещё раз через болото. Затем потянуть за рукав капитана Уайзмена и сказать: «Кэп, не пугайся, я черепаха-мутант из Нью-Йорка. Садись на свою пушку и поехали подстрелим одного урода, пока он не взорвал тут все к чёртовой бабушке»… После этого, Раф, я буду по четвергам и субботам приходить к тебе в зоопарк, угощать тебя пиццей. А все остальные дни ты будешь служить во имя науки и сдавать анализы.
– Ерунда, Дон. Они же сами ищут Хищника. Ты что, так и не понял? Он им нужен просто позарез. Ведь это бесценный научный экспонат. И за него в Пентагоне отвалят хорошие деньги. А тот же капитан Уайзмен станет полковником. Так что они как милые оседлают всю боевую технику, какая только есть, и анализы придётся сдавать Хищнику, а не мне.
Леонардо, слушая их спор, поглядывал время от времени наверх. Он не переставал каждый раз удивляться, как это у Охотника хватает терпения столько времени биться об стену. В этой механической размеренности, соединённой с дикой яростью, было что-то пугающее, античеловеческое по своей природе. «Он, наверное, появился на свет психбольным», – думал Лео. Ещё он думал о том, что никогда не смог бы представить себе планету, населённую такими существами, как Охотник. На планете нужно жить, кататься на скейтах, строить удобные дома, ходить в магазин и на хоккей. Ну никак не получается представить себе Хищников, выбирающихся на уик-энд за город. «Во время уик-энда он снимает скальпы».
– Какая всё-таки тварь этот Охотник, – произнёс вслух Леонардо.
– Ты к чему это? – спросил его возбуждённый спором Дон.
– К тому, что пора с ним кончать.
– Ты гений, Леонардо, – поздравил его Раф. – Мы с Доном никак не могли додуматься до этого.
– Нет, ты меня неправильно понял. Кончать с Хищником – это совсем не означает звать сюда сапёров. Скорее даже наоборот.
– Почему?
– Потому что солдатня поднимет на воздух всю северную Бразилию. И это ещё не значит, что Хищник от этого как-то пострадает. Он, видимо, и в самом деле бессмертен. Ведь ушёл же он от болотного духа, ведь верно?
– И мы тоже от него ушли.
– 3а нас заступились химу. Он же спас себя сам. И, сдаётся мне, на случай артобстрела у него также имеется какое-нибудь противоядие. У этого подлеца вид и замашки хронического победителя.
– Я не понял, Лео, – начал выходить из себя Дон, – ты что-то предлагаешь, или просто учишь нас жизни?
– Я предлагаю не идти на поводу у обстоятельств, – Леонардо сам не понял, как у него родилась такая красивая фраза. – Нужно действовать не так, как это представляет сам Охотник. Он ждёт, что люди затеют третью мировую войну с ним. Он не боится солдат и хочет напугать как можно больше народу. Потому и бесится, что имеет дело не с моторизованной дивизией, а с несчастными черепахами-мутантами. Ему очень, хочется избавиться от нас и продолжить успешное завоевание планеты.
– Ты говоришь, как Боб Дилан, – подбодрил его Дон. – Мы тебя внимательно слушаем.
– Короче, сейчас для нас важно подловить его на том, что он нервничает и хочет большой битвы.
– А почему бы нам не подловить Хищника ещё на том, что Хиллари Клинтон сама стирает мужу рубашки?
Леонардо досадливо поморщился:
– 3ря ты, Дон, издеваешься. Если вы сами знаете, как закончить это дело, – я не буду больше встревать.
– Стоп, ребята, не нужно ссориться, – вступил в разговор Кейси. – Леонардо и Дон, похоже, говорят правду: сапёров звать не будем. Это дело – наше. Только мы знаем повадки Хищника и его манеру боя. Если Сплинтер прав, то лишь нам известны его намерения и цель.
– Но как? Как мы сможем одолеть чудовище?
Никто не ответил. Основной вопрос военного совета оставался открытым.
Подошёл Мик. Он выглядел уставшим.
– Охотник куда-то исчез, – сказал он.
– И как давно? – спросил Кейси.
– Минут десять назад. Он долбил и долбил стену, а потом метнулся за утёс и больше не появлялся.
– Он не сможет спуститься в долину, обойдя скалы с той стороны?
– Точно не знаю, Кейси. Но Зозо говорил, когда мы поднимались в пещеру, что химу выжили здесь только благодаря тому, что к скалам Гуараччо ведёт лишь одна дорога. Та, рядом с которой мы сейчас находимся.
– Чёрт, подозрительно это всё.
Мик развёл руками:
– Но ведь не надеялись же мы на то, что он будет биться о стену до тех пор, пока мы не придумаем, как с ним поступить… Кстати, вы решили что-нибудь?
– Нет, Мик, – ответил Донателло. – Мы немножко поспорили, но никакого плана действий у нас пока нет.
Тени заметно удлинились. Ещё один день клонился к закату, от болот потянуло сыростью и туманом.
– Сколько же мы с вами не спали, ребята? – вдруг поинтересовался Раф.
– Последний раз я спал за штурвалом вертолёта, – вспомнил Донателло.
– Может, потому нам и трудно придумать что-нибудь стоящее?
– Вполне возможно. Если не отдохнуть, мы рискуем проиграть это сражение.
– А я всё никак не мог понять, что это меня постоянно гнетёт. – Мик сжал руками голову, – какой-то постоянный страх. Оказывается, я просто забыл, что время от времени спать нужно даже ниндзя-мутанту.
– Так что, – попытался подытожить Кейси, – все обсуждения откладываются до завтра?
– Думаю, что да, – отозвался Дон. – Утро вечера мудренее. Среди нас должен быть хотя бы один со свежей головой.
– А как же Эйприл? Мы поднимемся в пещеру? – спросил Лео.
Все замолчали. Оказаться сейчас рядом с Эйприл это было похоже на прекрасный сон. Но они решили обмануть Охотника. И тот, судя по всему, купился на их хитрость. Он не предполагает, что кто-то из отряда сейчас находится за пределами пещеры. Рискнуть и попробовать пробраться к пещере? Тогда можно будет тихонько сказать: «Эй, ребята, это мы. Откройте нам ненадолго». Зозо, если он в сознании, откроет пещеру… А что дальше? Дальше из-за утёса может вырасти Охотник. И на этом прекрасный сон кончится.
– Ни в коем случае. Раз мы решили играть в эту игру, надо держаться до конца. Мы рискуем подставить Эйприл и остальных. И провалить все дело к чёртовой матери.
Итак, решено было устроить тихий час. Донателло вызвался подежурить до наступления полной темноты.
– А заодно я подумаю о том, как мы будем поступать завтра с Хищником. Его охота кончилась. Теперь мы охотники.
Друзья уснули почти мгновенно. «Удивительно, – думал Донателло, – ещё пять минут назад никто из них и не думал обо сне, а теперь они спят крепко, как сурки. Может, это Охотник продолжает свои фокусы?» Дон сначала очень серьёзно обеспокоился и решил разбудить кого-нибудь. «Если он в силах так управлять нами, о какой охоте тогда может идти речь?» Но вскоре беспокойство прошло. Спустя несколько минут Дон понял, что ему не приходится очень уж бороться со сном. «Если бы Охотник мог усыплять, часовой спал бы крепче всех». К тому же он услышал голос Кейси.
– Дон, ты не спишь?
– Нет, конечно. А ты почему вдруг проснулся?
– Сон, Донателло… Видимо, я подежурю вместо тебя. А ты ложись на моё место.
– Хорошо, только чуть попозже. Мне почему-то вдруг показалось, что Охотник знает заветные слова, которые могут усыплять врагов.
– Мне очень неприятно представлять, как он в темноте крадётся мимо нас.
Они невольно замолчали и прислушались. Ночь была невероятно тихой. Глухая ночь в самом глухом месте на всей планете. Предгорье Гуараччо. Болото, где есть свой божок, свой дух. Тишина – вот самое обманчивое счастье. Счастье, которое ищут все, и в конце концов, каждый находит. На том свете, как правило… Донателло часто жалел, что не родился на Хоккайдо в те древние времена, когда японские воины охраняли порты от чужеземных кораблей, не пуская на остров даже торговцев из Европы. Дон представлял, как здорово жилось тогда странствующим самураям, не обременённым ничем, кроме собственного достоинства. Вот где царила настоящая тишина, которая научила древних японцев смотреть на цветок вишни и вести с ним молчаливый разговор. Но теперь Донателло показалось, что он ошибался. Он не понимал, как можно любить тишину. Потому что отсутствие звука рождало звуковые галлюцинации. Уже через минуту напряжённого вслушивания Дону почудились шаги на мягкой, раскисшей почве болота.
– Ты слышишь что-нибудь, Кейси?
– Нет, – ответил тот. – Хотя даже звук взлетающего «Боинга» мне показался бы сейчас музыкой. Что-то не по себе от этой тишины.
– Мне тоже.
– Сейчас у Охотника самое что ни на есть рабочее время.
– Почему же? Он и днём, кажется не сидит, сложа руки. Работяга.
Донателло прислушался ещё. Никаких шагов слышно не было. Он повернулся на другой бок.
– Ну что, Кейси, тебе ничего не пришло в голову насчёт Охотника?
– Есть масса вариантов, Дон, но каждый из них может оказаться роковым. Имея дело с пришельцем ничего не знаешь наверняка.
– А Лео был всё-таки прав. Я, кажется, понял, что он хотел сказать.
– И что же? – Кейси тоже улёгся поудобнее.
– Понимаешь, в схватке с ним мне не понадобится теория интерферирующего квазиполя. И дело не в том, что он, возможно, учил в школе ту физику, до которой нам расти ещё лет триста. Просто Хищник ждёт, что против такого крутого вояки, каким он себя считает, мы станем напрягать весь наш научный потенциал. А нам надо придумать ловушку простую, как двухцентовая монета.
– Вырыть яму и забросать её хворостом?
– Хотя бы даже это. Охотник сейчас очень зол. И потому менее осторожен… Жаль, что с хворостом здесь напряжёнка.
– Но не ставить же нам силки, как на зайца!
– Любые силки, даже из стального троса, могут оказаться недостаточно прочны для него.
– Можно попробовать снотворное.
– А ты уверен, что он вообще когда-нибудь спит?
– Так мы его научим.
– Предложи ему таблетку люминала. Он съест её вместе с твоей рукой.
– Ну тогда я не знаю.
Кейси и Дон замолчали, глядя в небо. Экзотические созвездия, которые никогда не увидишь в Нью-Йорке, расцветали в тёмном небе. Друзьям казалось, что они лежат в огромном шатре с дырявой крышей, над которой светит ослепительное голубое солнце. Оно проглядывало через бесчисленные крохотные отверстия, неудержимо маня наружу. Как хотелось откинуть полог и выйти в мир, освещённый этим волшебным светом!
Глава 31. Вождь Зозо
Сплинтеру наконец удалось остановить кровь. Он посмотрел на Эйприл, рубашка которой пошла на бинты и обнадёживающе произнёс:
– Тебе так даже больше идёт.
Эйприл улыбнулась. Только что Хищник прекратил долбить стену пещеры и, похоже, ушёл. Девушка вспомнила, как, живя когда-то в студенческом интернате, злилась каждый раз, когда кто-то из соседей начинал прибивать полки или мастерить что-нибудь. Над ней жил парень, который играл в студенческом камерном оркестре на литаврах. У себя в комнате он поставил огромный тамбурин и каждый вечер репетировал на нём… «Теперь я могла бы жить даже по соседству с председателем ночного клуба чечеточников», – с облегчением думала она.
– Эйприл, нам следует поднять Зозо на ноги как можно быстрее. Без него пещера никогда не откроется, – Сплинтер готовил лекарство из своих трав. Через подземный ход маленькие химу носили воду для примочек в своих странных сосудах.
– Я понимаю, сен-сей. Но… Послушай, Лулу, а ты не знаешь, как Зозо удалось отпереть пещеру?
Храбрый Лулу сидел на полу, обхватив колени, и с тревогой поглядывал на неподвижного Зозо. Услышав вопрос Эйприл, он вздрогнул и поднял голову.
– Нет. Я мог бы сдвинуть обычный камень, но это… Вход в пещеру откроет только Зозо или тот страшный Хищник.
– Ничего, Лулу, скоро Зозо поправится.
– Я не сомневаюсь. Сплинтер знает больше, чем наши врачи. Хотя и они многое умеют. Раньше хирурги химу были самыми лучшими на свете. Это от них филиппинцы научились оперировать без ножа. Дело в том, что много сотен лет назад мы и недели не жили без войны. Нам приходилось отстаивать своё право на жизнь. Нашим врагам приходилось делать невозможное: ведь каждый боец был на счету… С тех пор прошло много лет. И многое за ненадобностью забылось. Искусство древних хирургов – в первую очередь. Мы не воюем больше ни с кем.
– Положение Зозо не настолько серьёзное, чтобы приходилось жалеть об этом, – произнёс Сплинтер, подкладывая под бинт на ноге свежую примочку. – А вот недавно мне пришлось спасать одного парня из местных, которого укусила сурукуку. И, вы знаете, удалось.
Всё-таки Зозо был очень бледен. Казалось, в нём не осталось и кровинки, смуглая кожа посветлела так, что химу стал похож на аккуратную фарфоровую статуэтку.
Эйприл, следя за уверенными манипуляциями Сплинтера, постепенно успокаивалась. Всё-таки ещё вчера она не могла и предположить, что друзья, которые, как она полагала, далеко за океаном, будут охранять её от мерзких призраков этой пещеры. «Когда мы вместе, с нами ничего не может случиться», – эту фразу она слышала от Сплинтера не один раз. Теперь она поняла, что магия присутствия близких людей – это не метафора, не преувеличение. С ними ничего не случится. Хотя бы потому, что Сплинтер мог сейчас смотреть хоккей по телевизору в Нью-Йорке, он мог разбиться на потерявшем управление вертолёте, он мог болтаться сейчас на поясе у Охотника, куда тот цеплял скальпы своих самых «памятных» врагов. Но всё-таки он здесь. 3начит, судьба бережно хранит их.
Тут Эйприл вспомнила о черепашках и Кейси. Вот кто сейчас нуждается в удаче. Хищник ушёл минут десять назад, значит, у них было достаточно времени, чтобы хорошо укрыться. Хотя можно ли быть уверенным в надёжности своего убежища, имея такого противника, как Охотник?
– Сплинтер, а почему черепашки не пошли с нами?
– Наверное, у них появились какие-то свежие планы насчёт поимки Охотника. Я так полагаю. Им удалось его обмануть. Ведь он и в самом деле считает, что черепашки сейчас вместе с нами. Это лишний козырь в их руках.
– Ты думаешь, такой зверь, как Охотник, им по зубам?
– А ты сомневаешься, Эйприл?
– Я верю в черепашек, но мне почти не доводилось видеть, как бьётся это чудовище.
– Охотник силён просто до неправдоподобия. И, похоже, бессмертен. Рана на его теле заживает очень быстро, буквально за пару минут. Но зато он сейчас без своего невидимого плаща. К тому же Хищник дерётся не по правилам. Именно это его и погубит.
Сплинтер в это время поставил новую примочку и сказал:
– Теперь Зозо будет спать до самого утра. И утром ему станет намного лучше. Если бы он не потерял столько крови, сейчас Зозо смог бы разговаривать вместе с нами.
– А почему ты так уверен в этом? – Эйприл ещё не доводилось видеть Сплинтера в роли врача-реаниматора.
– О-о, у меня есть одна волшебная травка, – ответил Сплинтер. – Она может достать человека даже с того света. Мне показали её в монастыре Сангсанг. С тех пор я никогда не отправляюсь в путешествие без этой травы.
Несмотря на бодрый тон Сплинтера, Лулу хмурился всё больше и больше. Он подошёл к Зозо, наклонился и долго-долго прислушивался к его дыханию. Когда Лулу выпрямился, лицо его, казалось, чуть просветлело, но тревога всё равно была написана на нём.
– Ты хорошо себя чувствуешь, мальчик мой? – забеспокоился в свою очередь Сплинтер. – Давай-ка я тебя ещё раз осмотрю.
И сен-сей приблизился к Лулу. Тот неожиданно отпрянул, повернулся к стене и заплакал. Носильщик-химу, выползающий в это время из подземного хода с сосудом, наполненным водой, недоуменно и подозрительно глянул на Сплинтера.
– Что случилось, Лулу? – тихо спросил учитель, наклонившись над плачущим малышом.
– Не надо, Сплинтер, – Лулу постарался сдержать слёзы и не смог. Он дёрнул плечом, сбрасывая лапу Сплинтера и стоял, отвернувшись, пока плач не перестал душить его. Потом он поднял голову к сен-сею и произнёс:
– Вы тут ни при чём, учитель. Вы хороший врач и сделали для Зозо всё, что могли. Дело в другом… Когда я смотрел, как вы перевязываете его, мне всё время казалось, что я всё это когда-то уже видел. Ведь это со всеми бывает, правда? Мне бабушка говорила, что мы проживаем несколько раз одну и ту же жизнь, пока не поймём и не исправим всех наших ошибок. Так вот я смотрел – и думал, какую же ошибку я допустил сегодня. И вдруг вспомнил. Сегодняшний день – 25 октября, помечен во всех наших папирусных календарях, как чёрная дата. Наши древние жрецы когда-то предсказали, что именно в этот день химу потеряют самое ценное, что у них есть, и это будет началом их конца. Поэтому по традиции мы в этот день ставим почётный усиленный караул в подземелье, где хранится камень Семи Смертей и камень Золотого Века. Ведь, думали мы, это и есть самые ценные сокровища нашего народа… И ни разу за тысячу лет никто не потревожил эти камни. А Зозо сегодня ранили. И рана эта смертельная, во всяком случае у нас от таких огромных ран обычно не лечат, а дают больному веселящее вино. Выпив его, химу чувствует себя на седьмом небе от счастья и весь день у него прекрасное настроение. А вскоре он навсегда засыпает… До меня сейчас дошло, что судьбе в очередной раз удалось обмануть химу, и мы не сберегли самое ценное, что было у нас – Зозо. Такого вождя у нас никогда уже не будет. И всех нас не будет на свете.
– Тебе так даже больше идёт.
Эйприл улыбнулась. Только что Хищник прекратил долбить стену пещеры и, похоже, ушёл. Девушка вспомнила, как, живя когда-то в студенческом интернате, злилась каждый раз, когда кто-то из соседей начинал прибивать полки или мастерить что-нибудь. Над ней жил парень, который играл в студенческом камерном оркестре на литаврах. У себя в комнате он поставил огромный тамбурин и каждый вечер репетировал на нём… «Теперь я могла бы жить даже по соседству с председателем ночного клуба чечеточников», – с облегчением думала она.
– Эйприл, нам следует поднять Зозо на ноги как можно быстрее. Без него пещера никогда не откроется, – Сплинтер готовил лекарство из своих трав. Через подземный ход маленькие химу носили воду для примочек в своих странных сосудах.
– Я понимаю, сен-сей. Но… Послушай, Лулу, а ты не знаешь, как Зозо удалось отпереть пещеру?
Храбрый Лулу сидел на полу, обхватив колени, и с тревогой поглядывал на неподвижного Зозо. Услышав вопрос Эйприл, он вздрогнул и поднял голову.
– Нет. Я мог бы сдвинуть обычный камень, но это… Вход в пещеру откроет только Зозо или тот страшный Хищник.
– Ничего, Лулу, скоро Зозо поправится.
– Я не сомневаюсь. Сплинтер знает больше, чем наши врачи. Хотя и они многое умеют. Раньше хирурги химу были самыми лучшими на свете. Это от них филиппинцы научились оперировать без ножа. Дело в том, что много сотен лет назад мы и недели не жили без войны. Нам приходилось отстаивать своё право на жизнь. Нашим врагам приходилось делать невозможное: ведь каждый боец был на счету… С тех пор прошло много лет. И многое за ненадобностью забылось. Искусство древних хирургов – в первую очередь. Мы не воюем больше ни с кем.
– Положение Зозо не настолько серьёзное, чтобы приходилось жалеть об этом, – произнёс Сплинтер, подкладывая под бинт на ноге свежую примочку. – А вот недавно мне пришлось спасать одного парня из местных, которого укусила сурукуку. И, вы знаете, удалось.
Всё-таки Зозо был очень бледен. Казалось, в нём не осталось и кровинки, смуглая кожа посветлела так, что химу стал похож на аккуратную фарфоровую статуэтку.
Эйприл, следя за уверенными манипуляциями Сплинтера, постепенно успокаивалась. Всё-таки ещё вчера она не могла и предположить, что друзья, которые, как она полагала, далеко за океаном, будут охранять её от мерзких призраков этой пещеры. «Когда мы вместе, с нами ничего не может случиться», – эту фразу она слышала от Сплинтера не один раз. Теперь она поняла, что магия присутствия близких людей – это не метафора, не преувеличение. С ними ничего не случится. Хотя бы потому, что Сплинтер мог сейчас смотреть хоккей по телевизору в Нью-Йорке, он мог разбиться на потерявшем управление вертолёте, он мог болтаться сейчас на поясе у Охотника, куда тот цеплял скальпы своих самых «памятных» врагов. Но всё-таки он здесь. 3начит, судьба бережно хранит их.
Тут Эйприл вспомнила о черепашках и Кейси. Вот кто сейчас нуждается в удаче. Хищник ушёл минут десять назад, значит, у них было достаточно времени, чтобы хорошо укрыться. Хотя можно ли быть уверенным в надёжности своего убежища, имея такого противника, как Охотник?
– Сплинтер, а почему черепашки не пошли с нами?
– Наверное, у них появились какие-то свежие планы насчёт поимки Охотника. Я так полагаю. Им удалось его обмануть. Ведь он и в самом деле считает, что черепашки сейчас вместе с нами. Это лишний козырь в их руках.
– Ты думаешь, такой зверь, как Охотник, им по зубам?
– А ты сомневаешься, Эйприл?
– Я верю в черепашек, но мне почти не доводилось видеть, как бьётся это чудовище.
– Охотник силён просто до неправдоподобия. И, похоже, бессмертен. Рана на его теле заживает очень быстро, буквально за пару минут. Но зато он сейчас без своего невидимого плаща. К тому же Хищник дерётся не по правилам. Именно это его и погубит.
Сплинтер в это время поставил новую примочку и сказал:
– Теперь Зозо будет спать до самого утра. И утром ему станет намного лучше. Если бы он не потерял столько крови, сейчас Зозо смог бы разговаривать вместе с нами.
– А почему ты так уверен в этом? – Эйприл ещё не доводилось видеть Сплинтера в роли врача-реаниматора.
– О-о, у меня есть одна волшебная травка, – ответил Сплинтер. – Она может достать человека даже с того света. Мне показали её в монастыре Сангсанг. С тех пор я никогда не отправляюсь в путешествие без этой травы.
Несмотря на бодрый тон Сплинтера, Лулу хмурился всё больше и больше. Он подошёл к Зозо, наклонился и долго-долго прислушивался к его дыханию. Когда Лулу выпрямился, лицо его, казалось, чуть просветлело, но тревога всё равно была написана на нём.
– Ты хорошо себя чувствуешь, мальчик мой? – забеспокоился в свою очередь Сплинтер. – Давай-ка я тебя ещё раз осмотрю.
И сен-сей приблизился к Лулу. Тот неожиданно отпрянул, повернулся к стене и заплакал. Носильщик-химу, выползающий в это время из подземного хода с сосудом, наполненным водой, недоуменно и подозрительно глянул на Сплинтера.
– Что случилось, Лулу? – тихо спросил учитель, наклонившись над плачущим малышом.
– Не надо, Сплинтер, – Лулу постарался сдержать слёзы и не смог. Он дёрнул плечом, сбрасывая лапу Сплинтера и стоял, отвернувшись, пока плач не перестал душить его. Потом он поднял голову к сен-сею и произнёс:
– Вы тут ни при чём, учитель. Вы хороший врач и сделали для Зозо всё, что могли. Дело в другом… Когда я смотрел, как вы перевязываете его, мне всё время казалось, что я всё это когда-то уже видел. Ведь это со всеми бывает, правда? Мне бабушка говорила, что мы проживаем несколько раз одну и ту же жизнь, пока не поймём и не исправим всех наших ошибок. Так вот я смотрел – и думал, какую же ошибку я допустил сегодня. И вдруг вспомнил. Сегодняшний день – 25 октября, помечен во всех наших папирусных календарях, как чёрная дата. Наши древние жрецы когда-то предсказали, что именно в этот день химу потеряют самое ценное, что у них есть, и это будет началом их конца. Поэтому по традиции мы в этот день ставим почётный усиленный караул в подземелье, где хранится камень Семи Смертей и камень Золотого Века. Ведь, думали мы, это и есть самые ценные сокровища нашего народа… И ни разу за тысячу лет никто не потревожил эти камни. А Зозо сегодня ранили. И рана эта смертельная, во всяком случае у нас от таких огромных ран обычно не лечат, а дают больному веселящее вино. Выпив его, химу чувствует себя на седьмом небе от счастья и весь день у него прекрасное настроение. А вскоре он навсегда засыпает… До меня сейчас дошло, что судьбе в очередной раз удалось обмануть химу, и мы не сберегли самое ценное, что было у нас – Зозо. Такого вождя у нас никогда уже не будет. И всех нас не будет на свете.