…Сплинтер слушал малыша с широко раскрытым ртом. Он сам любил сказки и предания, к которым относился гораздо серьёзнее, чем, скажем, Эйприл. Но годы, проведённые в том же монастыре Сангсанг, приучили его не просто верить в драконов и злых духов. На корабле «Санкта Poca», что шёл с грузом цейлонского чая в Ливерпуль, Сплинтер видел настоящего морского призрака, который словно ящерица взбирался на корпус, распевая пиратскую песню. Это был неспокойный дух какого-то моряка, утонувшего, видимо, ещё в позапрошлом веке. Сплинтер не стал, как это принято, тереть глаза рукой и окатывать себя холодной водой из шланга. Он тихо произнёс нужное заклинание и призрак, ойкнув, исчез. Если бы Сплинтер относился к жителям потустороннего мира, как к галлюцинациям, он не дожил бы до сегодняшнего дня. Это точно. Но для этого нужно, как минимум, видеть их или слышать… А Лулу предлагает ему поверить в то, что Зозо практически мёртв, хотя учитель отлично видит, что он жив и к тому же только что втёр в тело химу несколько унций травы с самым оглушительным по своей жизненной силе эффектом.
– Лулу, дружочек, не паникуй понапрасну, – попытался уговорить Сплинтер всхлипывающего и икающего от волнения малыша. – Вот увидишь, Зозо завтра же посмеётся вместе с тобой над твоими страхами.
Учитель подошёл к Зозо и взял ранец, который стоял у изголовья больного.
– Посмотри, – обратился он к Лулу, протягивая ему пучок светло-зелёных высохших цветов с крошечными головками. – Это лекарство вернуло жизнь тысячам тибетских воинов, которые были ранены куда серьёзнее, чем Зозо. Если не веришь – попробуй её на вкус, и почувствуешь, будто ещё одна жизнь у тебя появилась в запасе.
Лулу взял протянутую ему травинку и послушно сжевал. Он молча стоял несколько минут, а потом произнёс:
– Мне жаль, Сплинтер, но я ничего не чувствую. Боюсь, что предсказание сбудется до наступления следующего дня. Вы и вправду хороший врач, но вам не одолеть проклятия, которое висит над нашим родом.
Сплинтер так и застыл на месте… Эйприл, глядя на эту сцену, испытывала жгучее чувство стыда. Ведь из-за неё заварилась вся эта каша с Хищником. Мало того, что Зозо серьёзно ранен и черепашки вместе с Кейси неизвестно где и как проведут эту ночь. По своему опыту Эйприл знала, что Сплинтер больше всего на свете не любит доказывать, что он знает, что делает. Сейчас он вроде как под косвенным подозрением… Ну и дела!
– Почему ты мне не веришь, Лулу? – простонал учитель. – Если я сейчас отрежу себе голову и с помощью этой травы приживлю её на место, ты поверишь мне, наконец?
– Но ведь вы по-другому устроены, Сплинтер… – гнул своё Лулу.
– Но я же лечил людей, малыш!
– Люди тоже устроены немного не так, как мы. Не злитесь, учитель, я говорю вам правду.
– У вас сердце находится в животе, так что ли? Что значит «немного не так»?
– Нет, не в животе. – Лулу теперь был спокоен. – Подойдите ко мне, Сплинтер.
Хмыкнув, сен-сей подошёл к малышу. Лулу взял его руку и положил себе на правую сторону груди.
– Вы слышите? Сердце химу бьётся не там, где сердце белого человека.
Глаза Сплинтера полезли на лоб.
– И у каждого из вас оно справа?!
Лулу молча кивнул и сел на земляной пол. Спустя минуту рядом с ним опустился Сплинтер, обхватив лапами голову. Эйприл никогда не видела его таким убитым.
Глава 32. Военный лагерь
Глава 33. Охотник ушёл
– Лулу, дружочек, не паникуй понапрасну, – попытался уговорить Сплинтер всхлипывающего и икающего от волнения малыша. – Вот увидишь, Зозо завтра же посмеётся вместе с тобой над твоими страхами.
Учитель подошёл к Зозо и взял ранец, который стоял у изголовья больного.
– Посмотри, – обратился он к Лулу, протягивая ему пучок светло-зелёных высохших цветов с крошечными головками. – Это лекарство вернуло жизнь тысячам тибетских воинов, которые были ранены куда серьёзнее, чем Зозо. Если не веришь – попробуй её на вкус, и почувствуешь, будто ещё одна жизнь у тебя появилась в запасе.
Лулу взял протянутую ему травинку и послушно сжевал. Он молча стоял несколько минут, а потом произнёс:
– Мне жаль, Сплинтер, но я ничего не чувствую. Боюсь, что предсказание сбудется до наступления следующего дня. Вы и вправду хороший врач, но вам не одолеть проклятия, которое висит над нашим родом.
Сплинтер так и застыл на месте… Эйприл, глядя на эту сцену, испытывала жгучее чувство стыда. Ведь из-за неё заварилась вся эта каша с Хищником. Мало того, что Зозо серьёзно ранен и черепашки вместе с Кейси неизвестно где и как проведут эту ночь. По своему опыту Эйприл знала, что Сплинтер больше всего на свете не любит доказывать, что он знает, что делает. Сейчас он вроде как под косвенным подозрением… Ну и дела!
– Почему ты мне не веришь, Лулу? – простонал учитель. – Если я сейчас отрежу себе голову и с помощью этой травы приживлю её на место, ты поверишь мне, наконец?
– Но ведь вы по-другому устроены, Сплинтер… – гнул своё Лулу.
– Но я же лечил людей, малыш!
– Люди тоже устроены немного не так, как мы. Не злитесь, учитель, я говорю вам правду.
– У вас сердце находится в животе, так что ли? Что значит «немного не так»?
– Нет, не в животе. – Лулу теперь был спокоен. – Подойдите ко мне, Сплинтер.
Хмыкнув, сен-сей подошёл к малышу. Лулу взял его руку и положил себе на правую сторону груди.
– Вы слышите? Сердце химу бьётся не там, где сердце белого человека.
Глаза Сплинтера полезли на лоб.
– И у каждого из вас оно справа?!
Лулу молча кивнул и сел на земляной пол. Спустя минуту рядом с ним опустился Сплинтер, обхватив лапами голову. Эйприл никогда не видела его таким убитым.
Глава 32. Военный лагерь
Сапёры весь день гадали, куда мог запропаститься полковник Снаг. Обычно он, как одержимый, копался вместе со своими помощниками в кратере и выходил оттуда лишь на обед и на ночь. Солдаты сочиняли анекдоты о его невосприимчивости к запахам, исходящим из стеклянной воронки. Несколько раз он приказывал приносить обед прямо на рабочее место. Лейтенанта, который спускался к нему с термосом, однажды чуть не вывернуло, когда Снаг с шумом втянул в себя первую ложку лукового супа. Но полковник как ни в чём не бывало аккуратно съедал весь обед и принимался дальше за свои непонятные изыскания.
Даже капитан Уайзмен не знал, что ищет здесь этот человек. Всем было ясно, что Снаг работает на ФБР. Да он особо и не скрывал этого: на автомобиле, который подвёз его в аэропорт в Нью-Йорке, были номера Федерального Бюро… Но какое отношение ФБР может иметь к метеоритам, болидам или даже гуманоидам – этого не понимал никто.
Ранним утром караульные обнаружили, что мощный «Нисан», на котором Снаг обычно ездил в Бентохо, пропал. Они утверждали, что не слышали шума заводящегося мотора и при этом как-то загадочно замолкали. После недавнего ЧП, когда чуть не погибло с десяток солдат, намёки на нечистую силу давали поразительный эффект. Только на самом деле всё было, видимо, куда проще. Даже самый последний тупица во взводе знал, что караульные, вместо того чтобы стоять на часах, ночи напролёт режутся в покер. Так что машину запросто могли угнать местные жулики. А может быть, на ней уехал сам полковник, не желая никого ставить в известность об отъезде.
Так оно и оказалось. Помощник полковника, поднявшийся лишь к обеду после вчерашней пирушки у бакалейщика, с каменным лицом выслушал взволнованный рассказ караульного и заявил, что Снаг в четыре часа утра отбыл по неотложному делу в Боа-виста и скоро вернётся. И хватит тут распускать глупые слухи.
Да… За последние дни много случилось такого, отчего даже офицеры перестали брезговать паршивым пальмовым вином, которое продавал обнаглевший бакалейщик. Это просто невероятно, что сапёры, покалеченные каким-то психом в стеклянном кратере, остались живы и, как утверждает капитан Уайзмен, нормально долетели до муниципальной клиники в Сан-Паулу. Откуда взялся тот парень, никто толком не знал. Странный он был, что и говорить. И никто его не разглядел как следует: на нём была накидка, отражающая свет, которой он накрылся с головой. Но как он швырял сапёров, здоровых мужиков из Айовы, вы бы видели! Может, это боевик какой-то террористической команды индейцев-фундаменталистов?… Несколько часов сапёры корчились и выли от боли, пока не прилетел за ними наконец вертолёт. Никто тогда не мог и куска проглотить, не говоря уже о сне. Многие кричали, что в этом заплёванном Бентохо есть ветеринарная лечебница, где ребятам могли хотя бы болеутоляющие дать. Но Снаг сказал, что туда ехать нельзя: в Бентохо, мол, только вшей подхватишь и больше ничего… Одна надежда была на вертолётчиков. Погоду, как назло, объявили нелётную, да ещё на целых два дня. Тот мужик, который под ливнем посадил-таки свою «Дельту» неподалёку от базы, минут пять слова вымолвить не мог: вертолёт бросало в воздухе, как детский мячик. А когда раненых погрузили, и надо было подниматься снова, лётчик перекрестился и сказал:
– Если долечу, с вас цистерна джина, ребята.
И ничего, долетел… Но в это время свихнулся профессор Шон Баттл. Он ни о чём не мог говорить, кроме как о своих зелёных человечках, которые прилетели, чтобы вырвать нас из когтей самого Люцифера. Все знали, что Баттл до этого два дня не просыхал, так что диагноз поставили быстро. И лекарство тоже нашли сразу. Его просто не пускали из лагеря, а на обед заставляли съедать гору фруктов: местные говорят, что авокадо и бананы выводят из организма алкогольные яды. Профессор поупрямился, а потом вошёл во вкус и уплетал свой десерт так, что за ушами пищало. Но про человечков говорить не перестал. Так что следующим вертолётом он тоже полетит в Сан-Паулу.
Капитан Уайзмен заметно насторожился, когда Баттл стал утверждать, что под стеклянной воронкой находится не метеорит, а космический корабль. Мол, он сам там был и видел какого-то чудака, страшного, как смерть. Это его он называл Люцифером.
– А как вы туда попали, профессор? – спросил капитан.
– Я шёл и упал в кратер. А там внизу оказался люк. И я туда провалился. А там зелёные человечки дрались с Люцифером.
– А как выглядел этот люк?
– Люк как люк. В нём, что ли, все дело? Речь идёт о спасении человечества, как вида…
– Понятно, Баттл, – прерывал его на этом месте Уайзмен и шёл курить свою вишнёвую трубку.
За всё время, что военные торчали здесь, им не удалось отколоть ни крошки метеорита, который лежал под кратером. Сколько ни бились сапёры, сколько ни взрывали свои шашки – даже пыли, которую можно было бы отправить в Вашингтон на пробу, не удалось им добыть.
Капитан Уайзмен после разговора с Баттлом взял троих парней и они вечером снова полезли вниз. До самой ночи капитан ползал там на коленях. Но ничего не нашёл. И ничего не узнал. Кроме того, что Шон Баттл точно свихнулся.
Сержант Даглиш после того, как разбежалась его спасательная команда, затосковал. Он попробовал было напиться, как это делали все кругом, но ничего путного из этого не вышло. Даглиш набил морду бакалейщику и почти сразу протрезвел. Однажды утром его нашли возле палатки без сознания. Ну так это здесь обычное дело: местное вино работает с мощностью асфальтоукладчика. Даглиш валялся так до обеда, а потом его подобрали и бросили в палатку. До самого вечера он оттуда не показывался. Появился лишь после ужина, бледный как смерть. И симптомы у него оказались те же, что и у профессора. Один сапёр хотел как-то подбодрить его и сказал:
– Ничего, Даглиш, я слышал, тебе в покер начало везти, а удача с бутылкой всегда под руку идут.
Даглиша всего перекосило. Он хмуро взглянул на шутника.
– Я бы сказал, что удача идёт под руку с четырьмя зелёными человечками.
Вот такую загадочную фразу вещал сержант. Повело, короче, парня. Уже потом он взял себя в руки и разговоры на эту тему больше не заводил и не поддерживал. Капитан Уайзмен, например, попытался устроить ему допрос, как и Шону Баттлу. Но сержант послал его подальше. Так, во всяком случае, думали во взводе. Уж больно скоро он вышел из палатки капитана.
В тот же вечер ещё одна неприятная новость: местный пекарь, который поставлял хлеб на столы всей округе, вдруг заболел и в одночасье умер. Фельдшер, осматривавший его, говорил только с вдовой пекаря и о причинах смерти никому не распространялся. Зато почти весь город знал, что у покойного была ручная сурукуку, толстая как бревно, и ядовитая, как ртуть. Ну какой нормальный человек поверит, что змею, тем более такую прирождённую убийцу, как сурукуку, можно до конца приручить?… А вообще-то жаль: пекарь он был хороший. Теперь сапёрам придётся обходиться без хлеба до следующего вертолёта.
Змею его, кстати, поймали на одном из чердаков в Бентохо. Она успела-таки порезвиться на воле. Один из бродяг принял её за недоеденный кусок салями на помойке и был найден своими коллегами там же примерно через час. Лицо бродяги распухло и посинело, как у утопленника. Но он ещё дышал и даже смог произнести несколько слов, из которых стало ясно, кто его покусал, и где скрылась убийца. Всё остальное было делом нескольких минут.
Теперь Луча красуется в зоологическом музее Сан-Паулу.
…Полковник Роберт Снаг появился под вечер и сразу отдал кучу приказов своему помощнику. Всё закрутилось и завертелось в лагере: забегали со своими камерами пропавшие было журналисты. Полковник без устали повторял, что к завтрашнему утру должен быть готов для выхода в эфир самый крутой за всю историю CBS репортаж.
– Это ваш долг, господа журналисты, – приговаривал он. – Нашей цивилизации грозит серьёзная опасность.
Сапёрам было приказано в срочном порядке привести в порядок боевое снаряжение. В личной беседе с капитаном Уайзменом Роберт Снаг намекнул, что двести килограмм тротила, имеющиеся на базе, должны быть готовы к употреблению, потому как в джунглях объявилось чудовище, настоящий монстр, которому ничего не стоит положить весь взвод.
– Это официальная информация, дорогой капитан. Несчастный случай с сапёрами – только игрушки. Здесь, в этом кратере, приземлился настоящий космический корабль. Его пилот представляет опасность для людей. Пришелец будет развешивать трупы, как свиные окорока в мясной лавке. Он уже принялся за дело: в предгорье Гуараччо слышны крики несчастных жертв. Он сейчас там и, как сообщают наши люди из местных, ночью двинется обратно к своему кораблю. Мы должны уничтожить его корабль заодно с самим пришельцем.
– Но, полковник, моим непосредственным начальником, который может отдать приказ о применении оружия, является генерал Моутли.
Снаг пристально взглянул на капитана и, словно фокусник, достал из кармана какую-то бумагу.
– Этого вам достаточно?
Капитан пробежал глазами по строчкам и весь подобрался. Даже его жёсткие волосы ёжиком, казалось, приобрели более респектабельный вид.
– Да, полковник, более, чем достаточно.
– Сколько времени вам понадобится, чтобы подготовить операцию? Час? Два? Больше?
– Всё будет готово к завтрашнему полудню, полковник. Раньше это невозможно.
– Плохо, кэп. Ну да ладно, что-нибудь придумаем.
– Простите, а есть ли гарантия, что пришелец будет завтра здесь к этому времени?
– В том-то и дело, Уайзмен, что он может появиться и раньше. Он передвигается очень быстро. К тому же он может стать невидимым. Как тогда, когда пострадали твои сапёры.
– А как я смогу обеспечить безопасность моих людей при таком сильном взрыве? Ведь вы понимаете, полковник, что мы не сможем произвести наземный взрыв, находясь слишком далеко. И в радиусе пятисот квадратных миль мы не найдём такой мощный бомбардировщик, который не уйдёт в штопор, когда под ним разорвутся двести кило тротила.
– Проблемы не существует, капитан. Этой ночью у нас будет транспортный вертолёт, куда спокойно сможет погрузиться весь ваш взвод, включая телевизионщиков. Вам нужно будет завести детонатор, скажем, на десять минут первого, а ровно в двенадцать со всеми людьми на борту подняться в воздух. Этот вертолёт даёт около трёхсот миль в час, так что мы успеем отлететь достаточно далеко.
– А что будет с городком?
– Это вы так называете Бентохо? Завтра ранним утром жители снимутся с места. Их будут ждать автобусы из Боа-виста. Надеюсь, всем хватит места… Войны без потерь не бывает, кэп. Вам ли это объяснять?
…Вот почему, несмотря на поздний час, лагерь загудел, как потревоженный улей. Сапёры чистили оружие и готовили взрывчатку. Усиленные наряды охраняли лагерь, и про покер никто не вспоминал. Телевизионщики успели переругаться, так как никто толком не понял, что от них требуется. Оператор пошёл за дополнительными инструкциями к полковнику и вышел оттуда с покрасневшим глазом и с исчерпывающей информацией о распорядке утренней работы. Только профессор Шон Баттл возвышался среди этой суеты, как Пизанская башня: он всё-таки раздобыл где-то пинту вина и сурово смотрел вдаль. Баттл думал о своей роли в истории человечества. Завтра его выход в эфир. Он должен будет сообщить миру о вторжении воинственного пришельца.
Роберт Снаг наконец-то смог уединиться в своей палатке. В полумраке горел огонёк мощного передатчика. «Все хорошо, – сказал сам себе полковник. – Двигатель запущен и работает пока что бесперебойно». Снаг тяжело опустился на складной стул и взъерошил волосы. Так он просидел несколько минут. Зевнул. С ожесточением потёр уставшие глаза. «Ну всё, можно докладывать». Он снял трубку и услышал жутковатое завывание эфира. Через минуту пробился голос – спокойный и уверенный:
– Я вас слушаю, полковник.
Полковник произнёс негромко:
– Все инструкции выполнены. Завтра в полдень операция входит в решающую стадию.
– Он появлялся?
– Нет. Говорят, что сейчас в болотах Гуараччо слышны его истошные вопли. Но к полудню он должен быть здесь. Это местные аналитики так считают.
– Вертолёт уже в пути, так что старайся не тянуть. Мы можем помочь людьми.
– Не стоит. Сами справимся. Главное, чтобы деньги были вовремя. Я не намерен долго пылиться в Нью-Йорке.
– Добро. Всё, что зависит от меня, будет исполнено с блеском. Только ты не подкачай.
– Уж не подкачаю. Во сколько первый выпуск новостей?
– Ровно в шесть. Растолкай своих телевизионщиков ещё затемно. От них зависит, очень многое.
– Они у меня вообще ложиться не будут.
– Пусть не забудут всплакнуть о Эйприл О'Нил. Редакция завалена письмами от телезрителей: все так переживают, что свихнуться можно.
– Договорились. Ну, все, тогда до завтра. Ты где заказал ужин?
– У Пьера, в «Баварии». Там будут все твои любимые блюда.
– Надеюсь.
– Пока. Желаю удачи.
Полковник неподвижно сидел с трубкой в руках. Эти семьсот тысяч он честно заработал.
Даже капитан Уайзмен не знал, что ищет здесь этот человек. Всем было ясно, что Снаг работает на ФБР. Да он особо и не скрывал этого: на автомобиле, который подвёз его в аэропорт в Нью-Йорке, были номера Федерального Бюро… Но какое отношение ФБР может иметь к метеоритам, болидам или даже гуманоидам – этого не понимал никто.
Ранним утром караульные обнаружили, что мощный «Нисан», на котором Снаг обычно ездил в Бентохо, пропал. Они утверждали, что не слышали шума заводящегося мотора и при этом как-то загадочно замолкали. После недавнего ЧП, когда чуть не погибло с десяток солдат, намёки на нечистую силу давали поразительный эффект. Только на самом деле всё было, видимо, куда проще. Даже самый последний тупица во взводе знал, что караульные, вместо того чтобы стоять на часах, ночи напролёт режутся в покер. Так что машину запросто могли угнать местные жулики. А может быть, на ней уехал сам полковник, не желая никого ставить в известность об отъезде.
Так оно и оказалось. Помощник полковника, поднявшийся лишь к обеду после вчерашней пирушки у бакалейщика, с каменным лицом выслушал взволнованный рассказ караульного и заявил, что Снаг в четыре часа утра отбыл по неотложному делу в Боа-виста и скоро вернётся. И хватит тут распускать глупые слухи.
Да… За последние дни много случилось такого, отчего даже офицеры перестали брезговать паршивым пальмовым вином, которое продавал обнаглевший бакалейщик. Это просто невероятно, что сапёры, покалеченные каким-то психом в стеклянном кратере, остались живы и, как утверждает капитан Уайзмен, нормально долетели до муниципальной клиники в Сан-Паулу. Откуда взялся тот парень, никто толком не знал. Странный он был, что и говорить. И никто его не разглядел как следует: на нём была накидка, отражающая свет, которой он накрылся с головой. Но как он швырял сапёров, здоровых мужиков из Айовы, вы бы видели! Может, это боевик какой-то террористической команды индейцев-фундаменталистов?… Несколько часов сапёры корчились и выли от боли, пока не прилетел за ними наконец вертолёт. Никто тогда не мог и куска проглотить, не говоря уже о сне. Многие кричали, что в этом заплёванном Бентохо есть ветеринарная лечебница, где ребятам могли хотя бы болеутоляющие дать. Но Снаг сказал, что туда ехать нельзя: в Бентохо, мол, только вшей подхватишь и больше ничего… Одна надежда была на вертолётчиков. Погоду, как назло, объявили нелётную, да ещё на целых два дня. Тот мужик, который под ливнем посадил-таки свою «Дельту» неподалёку от базы, минут пять слова вымолвить не мог: вертолёт бросало в воздухе, как детский мячик. А когда раненых погрузили, и надо было подниматься снова, лётчик перекрестился и сказал:
– Если долечу, с вас цистерна джина, ребята.
И ничего, долетел… Но в это время свихнулся профессор Шон Баттл. Он ни о чём не мог говорить, кроме как о своих зелёных человечках, которые прилетели, чтобы вырвать нас из когтей самого Люцифера. Все знали, что Баттл до этого два дня не просыхал, так что диагноз поставили быстро. И лекарство тоже нашли сразу. Его просто не пускали из лагеря, а на обед заставляли съедать гору фруктов: местные говорят, что авокадо и бананы выводят из организма алкогольные яды. Профессор поупрямился, а потом вошёл во вкус и уплетал свой десерт так, что за ушами пищало. Но про человечков говорить не перестал. Так что следующим вертолётом он тоже полетит в Сан-Паулу.
Капитан Уайзмен заметно насторожился, когда Баттл стал утверждать, что под стеклянной воронкой находится не метеорит, а космический корабль. Мол, он сам там был и видел какого-то чудака, страшного, как смерть. Это его он называл Люцифером.
– А как вы туда попали, профессор? – спросил капитан.
– Я шёл и упал в кратер. А там внизу оказался люк. И я туда провалился. А там зелёные человечки дрались с Люцифером.
– А как выглядел этот люк?
– Люк как люк. В нём, что ли, все дело? Речь идёт о спасении человечества, как вида…
– Понятно, Баттл, – прерывал его на этом месте Уайзмен и шёл курить свою вишнёвую трубку.
За всё время, что военные торчали здесь, им не удалось отколоть ни крошки метеорита, который лежал под кратером. Сколько ни бились сапёры, сколько ни взрывали свои шашки – даже пыли, которую можно было бы отправить в Вашингтон на пробу, не удалось им добыть.
Капитан Уайзмен после разговора с Баттлом взял троих парней и они вечером снова полезли вниз. До самой ночи капитан ползал там на коленях. Но ничего не нашёл. И ничего не узнал. Кроме того, что Шон Баттл точно свихнулся.
Сержант Даглиш после того, как разбежалась его спасательная команда, затосковал. Он попробовал было напиться, как это делали все кругом, но ничего путного из этого не вышло. Даглиш набил морду бакалейщику и почти сразу протрезвел. Однажды утром его нашли возле палатки без сознания. Ну так это здесь обычное дело: местное вино работает с мощностью асфальтоукладчика. Даглиш валялся так до обеда, а потом его подобрали и бросили в палатку. До самого вечера он оттуда не показывался. Появился лишь после ужина, бледный как смерть. И симптомы у него оказались те же, что и у профессора. Один сапёр хотел как-то подбодрить его и сказал:
– Ничего, Даглиш, я слышал, тебе в покер начало везти, а удача с бутылкой всегда под руку идут.
Даглиша всего перекосило. Он хмуро взглянул на шутника.
– Я бы сказал, что удача идёт под руку с четырьмя зелёными человечками.
Вот такую загадочную фразу вещал сержант. Повело, короче, парня. Уже потом он взял себя в руки и разговоры на эту тему больше не заводил и не поддерживал. Капитан Уайзмен, например, попытался устроить ему допрос, как и Шону Баттлу. Но сержант послал его подальше. Так, во всяком случае, думали во взводе. Уж больно скоро он вышел из палатки капитана.
В тот же вечер ещё одна неприятная новость: местный пекарь, который поставлял хлеб на столы всей округе, вдруг заболел и в одночасье умер. Фельдшер, осматривавший его, говорил только с вдовой пекаря и о причинах смерти никому не распространялся. Зато почти весь город знал, что у покойного была ручная сурукуку, толстая как бревно, и ядовитая, как ртуть. Ну какой нормальный человек поверит, что змею, тем более такую прирождённую убийцу, как сурукуку, можно до конца приручить?… А вообще-то жаль: пекарь он был хороший. Теперь сапёрам придётся обходиться без хлеба до следующего вертолёта.
Змею его, кстати, поймали на одном из чердаков в Бентохо. Она успела-таки порезвиться на воле. Один из бродяг принял её за недоеденный кусок салями на помойке и был найден своими коллегами там же примерно через час. Лицо бродяги распухло и посинело, как у утопленника. Но он ещё дышал и даже смог произнести несколько слов, из которых стало ясно, кто его покусал, и где скрылась убийца. Всё остальное было делом нескольких минут.
Теперь Луча красуется в зоологическом музее Сан-Паулу.
…Полковник Роберт Снаг появился под вечер и сразу отдал кучу приказов своему помощнику. Всё закрутилось и завертелось в лагере: забегали со своими камерами пропавшие было журналисты. Полковник без устали повторял, что к завтрашнему утру должен быть готов для выхода в эфир самый крутой за всю историю CBS репортаж.
– Это ваш долг, господа журналисты, – приговаривал он. – Нашей цивилизации грозит серьёзная опасность.
Сапёрам было приказано в срочном порядке привести в порядок боевое снаряжение. В личной беседе с капитаном Уайзменом Роберт Снаг намекнул, что двести килограмм тротила, имеющиеся на базе, должны быть готовы к употреблению, потому как в джунглях объявилось чудовище, настоящий монстр, которому ничего не стоит положить весь взвод.
– Это официальная информация, дорогой капитан. Несчастный случай с сапёрами – только игрушки. Здесь, в этом кратере, приземлился настоящий космический корабль. Его пилот представляет опасность для людей. Пришелец будет развешивать трупы, как свиные окорока в мясной лавке. Он уже принялся за дело: в предгорье Гуараччо слышны крики несчастных жертв. Он сейчас там и, как сообщают наши люди из местных, ночью двинется обратно к своему кораблю. Мы должны уничтожить его корабль заодно с самим пришельцем.
– Но, полковник, моим непосредственным начальником, который может отдать приказ о применении оружия, является генерал Моутли.
Снаг пристально взглянул на капитана и, словно фокусник, достал из кармана какую-то бумагу.
– Этого вам достаточно?
Капитан пробежал глазами по строчкам и весь подобрался. Даже его жёсткие волосы ёжиком, казалось, приобрели более респектабельный вид.
– Да, полковник, более, чем достаточно.
– Сколько времени вам понадобится, чтобы подготовить операцию? Час? Два? Больше?
– Всё будет готово к завтрашнему полудню, полковник. Раньше это невозможно.
– Плохо, кэп. Ну да ладно, что-нибудь придумаем.
– Простите, а есть ли гарантия, что пришелец будет завтра здесь к этому времени?
– В том-то и дело, Уайзмен, что он может появиться и раньше. Он передвигается очень быстро. К тому же он может стать невидимым. Как тогда, когда пострадали твои сапёры.
– А как я смогу обеспечить безопасность моих людей при таком сильном взрыве? Ведь вы понимаете, полковник, что мы не сможем произвести наземный взрыв, находясь слишком далеко. И в радиусе пятисот квадратных миль мы не найдём такой мощный бомбардировщик, который не уйдёт в штопор, когда под ним разорвутся двести кило тротила.
– Проблемы не существует, капитан. Этой ночью у нас будет транспортный вертолёт, куда спокойно сможет погрузиться весь ваш взвод, включая телевизионщиков. Вам нужно будет завести детонатор, скажем, на десять минут первого, а ровно в двенадцать со всеми людьми на борту подняться в воздух. Этот вертолёт даёт около трёхсот миль в час, так что мы успеем отлететь достаточно далеко.
– А что будет с городком?
– Это вы так называете Бентохо? Завтра ранним утром жители снимутся с места. Их будут ждать автобусы из Боа-виста. Надеюсь, всем хватит места… Войны без потерь не бывает, кэп. Вам ли это объяснять?
…Вот почему, несмотря на поздний час, лагерь загудел, как потревоженный улей. Сапёры чистили оружие и готовили взрывчатку. Усиленные наряды охраняли лагерь, и про покер никто не вспоминал. Телевизионщики успели переругаться, так как никто толком не понял, что от них требуется. Оператор пошёл за дополнительными инструкциями к полковнику и вышел оттуда с покрасневшим глазом и с исчерпывающей информацией о распорядке утренней работы. Только профессор Шон Баттл возвышался среди этой суеты, как Пизанская башня: он всё-таки раздобыл где-то пинту вина и сурово смотрел вдаль. Баттл думал о своей роли в истории человечества. Завтра его выход в эфир. Он должен будет сообщить миру о вторжении воинственного пришельца.
Роберт Снаг наконец-то смог уединиться в своей палатке. В полумраке горел огонёк мощного передатчика. «Все хорошо, – сказал сам себе полковник. – Двигатель запущен и работает пока что бесперебойно». Снаг тяжело опустился на складной стул и взъерошил волосы. Так он просидел несколько минут. Зевнул. С ожесточением потёр уставшие глаза. «Ну всё, можно докладывать». Он снял трубку и услышал жутковатое завывание эфира. Через минуту пробился голос – спокойный и уверенный:
– Я вас слушаю, полковник.
Полковник произнёс негромко:
– Все инструкции выполнены. Завтра в полдень операция входит в решающую стадию.
– Он появлялся?
– Нет. Говорят, что сейчас в болотах Гуараччо слышны его истошные вопли. Но к полудню он должен быть здесь. Это местные аналитики так считают.
– Вертолёт уже в пути, так что старайся не тянуть. Мы можем помочь людьми.
– Не стоит. Сами справимся. Главное, чтобы деньги были вовремя. Я не намерен долго пылиться в Нью-Йорке.
– Добро. Всё, что зависит от меня, будет исполнено с блеском. Только ты не подкачай.
– Уж не подкачаю. Во сколько первый выпуск новостей?
– Ровно в шесть. Растолкай своих телевизионщиков ещё затемно. От них зависит, очень многое.
– Они у меня вообще ложиться не будут.
– Пусть не забудут всплакнуть о Эйприл О'Нил. Редакция завалена письмами от телезрителей: все так переживают, что свихнуться можно.
– Договорились. Ну, все, тогда до завтра. Ты где заказал ужин?
– У Пьера, в «Баварии». Там будут все твои любимые блюда.
– Надеюсь.
– Пока. Желаю удачи.
Полковник неподвижно сидел с трубкой в руках. Эти семьсот тысяч он честно заработал.
Глава 33. Охотник ушёл
Первым проснулся Кейси. Ему снилось, что Хищник выглядывает из-за осоки и приглушённо рычит. Кейси протёр глаза и сбросил с себя сонное оцепенение. Рядом похрапывал Донателло. «Вот, чёрт побери, проспали!» Солнце поднималось над затянутым зеленоватым туманом болотом.
– Ребята, подъем! Иначе проспим все на свете!
Черепашки зашевелились и открыли глаза.
– Как, уже утро? – пробормотал Раф. – Я, кажется, только закрыл глаза…
Лео вскочил и замахал руками и ногами, чтобы размяться.
– Все спокойно, Кейси?
– Вроде как да. Хотя было довольно жутковато. Мы с Доном под утро уснули.
Мик, не поднимаясь, лежал с открытыми глазами, подложив руки под голову.
– У меня такое ощущение, что мы упустили Охотника, – медленно произнёс он. – Никому из вас так не кажется?
– Ты думаешь, он спустился в долину другой дорогой? – уточнил Лео.
– Думаю, что да. Если это так, то он уже проделал большую часть пути.
– Так что же мы тянем резину? – Лео прекратил разминку. – Ведь он может запросто укрыться в своём корабле, и тогда мы его ещё сто лет не достанем. Я, например, не хочу ещё раз бегать по этим лабиринтам и уворачиваться от его снарядов.
Мик вскочил на ноги и быстро растолкал Донателло.
– Мы уходим, Дон. Хищник этой ночью мог пройти через болото. Вставай скорее.
Через несколько минут все были готовы.
– Подождите, ребята, – произнёс вдруг Дон, вполне уже очнувшись. – А почему вы вдруг решили, что Охотник пошёл на корабль?
– Потому что Мику так показалось, – ответил Лео.
– Ты уверен, дружище, что он и впрямь покинул Гуараччо?
Мик забросил на панцирь рюкзак и произнёс:
– Он мог это сделать сразу после того, как перестал обстукивать пещеру.
– Но ведь другого выхода в долину, кроме того, за которым мы следили, нет!
– Мы могли просто не знать о нём, о втором выходе. К тому же мы уснули. А поверить в то, что Хищник всю ночь и утро просидел тихо, как мышка, я не могу.
– Он может притаиться. И терпеливо ждать своего часа где-нибудь за утёсом.
– Но получается, что мы ни в чём не можем быть уверены. Как нам тогда быть?
– Во-первых, нам не следует тревожить Эйприл и всех остальных, кто сейчас в пещере. Если Хищник чего-то ждёт, так это той минуты, когда сможет проникнуть внутрь и разобраться с нами при помощи своей пушки.
– А во-вторых?
– Во-вторых, прежде чем куда-то бежать, нам нужно хотя бы немного разведать обстановку. Представляете, что будет, если Охотнику удастся нас подкараулить?
Вообще-то Донателло был прав на все сто процентов. Мик понял, что едва не спорол глупость, погнавшись неизвестно за кем по коварному болоту.
– Я пойду в разведку, – вызвался он, – и если не вернусь через полчаса, значит Хищник и вправду устроил нам засаду в скалах.
– Пойдём вдвоём, – предложил Дон. – Я бы не хотел, чтобы мы разбрелись по одиночке.
Дон и Мик сбросили на землю рюкзаки и стали осторожно подниматься наверх.
– Вы только смотрите, сидите тихо, как мыши, – предупредил их на прощанье Мик. – Хищник наверняка что-то задумал.
Они бесшумно поднялись по склону и растворились в последних клочьях утреннего тумана.
…Черепашки беспокоились зря. В то время как Донателло и Микеланджело крались вдоль мшистых скал Гуараччо, Охотник спускался к болоту по другой тропе, которая была заброшена не только людьми и маленькими химу, но даже огромными чёрными муравьями, которые уже давно возвращались в родное гнездо с работы по другой менее крутой дорожке.
Охотник за свой рискованный выбор чуть не поплатился жизнью: заброшенная тропа поросла скользким зелёным грибком, наступив на который, Охотник мгновенно полетел вниз. На этом наша история чуть было не окончилась. Но Сплинтер не зря называл Хищника самым опасным врагом для людей: тот боролся до самого конца. Его растопыренные лапы, которыми он отчаянно цеплялся на лету за каждый крошечный выступ, нашли наконец надёжную опору. Охотник повис на вытянутых лапах.
Осторожно поведя головой, чудовище обнаружило, что висит буквально над самой пропастью. Обладай он каплей воображения, картина смерти тут же встала бы перед ним, и лапы неминуемо разжались бы. Но Хищник был не таков. Оглядевшись, он понял, что у него единственный выход – подтянуться и перекинуть тело на выступ. Порода потихоньку крошилась под лапами и потому действовать приходилось осторожно. Охотник отвоёвывал дюйм за дюймом, постепенно подтягивая тело и передвигая лапы дальше от края пропасти. Одно резкое движение – и камни могли превратиться в крошево, а Охотник – в нечто хрипящее и вращающееся вокруг собственной оси, как поломанная игрушка.
Неожиданно пришелец почувствовал ощутимый укус. Кто-то невидимый вцепился в его палец, с каждой секундой погружая челюсти в плоть глубже и глубже. Охотник зарычал и пошевелил пальцем. На невидимого агрессора это не произвело никакого впечатления. Более того: ещё несколько челюстей впились в лапы чудовища.
Это были чёрные хищные муравьи, которые на этих нескольких скалах установили своё господство, не признающее ни человека, ни каких бы то ни было иных авторитетов, кроме собственного. Несколько злобных насекомых заметили неудачный манёвр Хищника и, ведомые вечным голодом убийства, вскоре были подле него. Другая группа муравьёв устремилась вниз, чтобы первыми заявить права своего чёрного племени на свежую падаль Охотника…
Если бы у пришельца хватило сил выдержать эту боль, муравьи через десять минут начисто обглодали бы его пальцы, оставив висеть Хищника на голых костяшках. Но даже его притуплённое к боли сознание не выдержало. Со страшным воем он разжал пальцы и полетел вниз. Муравьи, собравшиеся на дне пропасти, ждали, когда грузное тело издаст глухой звук, обагрив камни красным… Они ждали минуту… две… пять… и молча разошлись, поняв, что добыча каким-то непостижимым образом ускользнула от них.
А Охотнику повезло в очередной раз. Его прочные, как титановый сплав, когти попали в какую-то расщелину и удержали тело на весу. Извиваясь, как змея, чудовище подтянулось и схватилось лапой за выступ на стене. 3атем перехватило следующую лапу, снова подтянулось… И таким образом Хищнику удалось добраться до небольшого карниза. Там он осмотрелся и обнаружил, что если перепрыгнет на следующий карниз, находящийся в десятке шагов от него, дальше по узкой полуобвалившейся тропке он сможет спуститься ниже, на безопасную для прыжка высоту.
Муравьи, поднимающиеся наверх после неудачной охоты, вдруг увидели свою несостоявшуюся жертву, которая, задевая камни и поднимая пыль, спускалась по тропинке. Некоторое время они провожали глазами рослую фигуру, а потом, поняв, что время охоты уходит, поспешили в свои угодья.
…Лулу разбудил Эйприл радостным криком:
– Украли! Украли! Его украли, слава Богам!
Стараясь вникнуть в смысл этих истошных восклицаний, девушка восстановила в памяти события минувшего вечера, но поведение молодого химу от этого понятней не стало. Сплинтер не спал и, повернув голову к Лулу, улыбнулся.
– Ну что, малыш, не иначе как кто-то утащил из вашей сокровищницы один из камней.
Лулу бросился к изголовью Зозо и встал на колени.
– Да, Сплинтер, предсказание сбылось. И сейчас мне очень стыдно. Я незаслуженно обидел вас.
– Осторожно, не разбуди его, – тихо произнёс учитель. – Он сейчас расправляется со своей болезнью, а когда всё будет кончено, проснётся сам.
Вид у спящего Зозо был куда лучше вчерашнего. Румянец заливал его щеки, которые ещё недавно делали его похожим на фарфоровую куклу. Зозо ровно и тихо дышал. Его веки подрагивали: скоро он должен очнуться ото сна.
– Так что же украли, Лулу? И кто это сделал? – спросила шёпотом Эйприл.
– Украли камень Золотого Века, – ответил сияющий Лулу. По выражению его лица можно было подумать, что он сам блестяще провёл эту операцию и гордится собой.
– А как это удалось похитителям? – подал голос Сплинтер, поправляя изголовье Зозо.
– Не знаю. Стражи не видели, как это произошло. На них никто не нападал, никто не старался отвлечь их внимание… Просто вечером камень был, а утром его не оказалось на месте. Вот и все.
– Что же теперь будет, Лулу?
– А ничего страшного. Если бы украли камень Семи Смертей – тогда другое дело. Подземный король наверняка бы наказал химу за небрежность. Да и без его наказания бед хватило бы: ведь камень Семи Смертей единственная управа на злых духов.
– А камень Золотого Века? Для чего он хранился у вас?
– Ребята, подъем! Иначе проспим все на свете!
Черепашки зашевелились и открыли глаза.
– Как, уже утро? – пробормотал Раф. – Я, кажется, только закрыл глаза…
Лео вскочил и замахал руками и ногами, чтобы размяться.
– Все спокойно, Кейси?
– Вроде как да. Хотя было довольно жутковато. Мы с Доном под утро уснули.
Мик, не поднимаясь, лежал с открытыми глазами, подложив руки под голову.
– У меня такое ощущение, что мы упустили Охотника, – медленно произнёс он. – Никому из вас так не кажется?
– Ты думаешь, он спустился в долину другой дорогой? – уточнил Лео.
– Думаю, что да. Если это так, то он уже проделал большую часть пути.
– Так что же мы тянем резину? – Лео прекратил разминку. – Ведь он может запросто укрыться в своём корабле, и тогда мы его ещё сто лет не достанем. Я, например, не хочу ещё раз бегать по этим лабиринтам и уворачиваться от его снарядов.
Мик вскочил на ноги и быстро растолкал Донателло.
– Мы уходим, Дон. Хищник этой ночью мог пройти через болото. Вставай скорее.
Через несколько минут все были готовы.
– Подождите, ребята, – произнёс вдруг Дон, вполне уже очнувшись. – А почему вы вдруг решили, что Охотник пошёл на корабль?
– Потому что Мику так показалось, – ответил Лео.
– Ты уверен, дружище, что он и впрямь покинул Гуараччо?
Мик забросил на панцирь рюкзак и произнёс:
– Он мог это сделать сразу после того, как перестал обстукивать пещеру.
– Но ведь другого выхода в долину, кроме того, за которым мы следили, нет!
– Мы могли просто не знать о нём, о втором выходе. К тому же мы уснули. А поверить в то, что Хищник всю ночь и утро просидел тихо, как мышка, я не могу.
– Он может притаиться. И терпеливо ждать своего часа где-нибудь за утёсом.
– Но получается, что мы ни в чём не можем быть уверены. Как нам тогда быть?
– Во-первых, нам не следует тревожить Эйприл и всех остальных, кто сейчас в пещере. Если Хищник чего-то ждёт, так это той минуты, когда сможет проникнуть внутрь и разобраться с нами при помощи своей пушки.
– А во-вторых?
– Во-вторых, прежде чем куда-то бежать, нам нужно хотя бы немного разведать обстановку. Представляете, что будет, если Охотнику удастся нас подкараулить?
Вообще-то Донателло был прав на все сто процентов. Мик понял, что едва не спорол глупость, погнавшись неизвестно за кем по коварному болоту.
– Я пойду в разведку, – вызвался он, – и если не вернусь через полчаса, значит Хищник и вправду устроил нам засаду в скалах.
– Пойдём вдвоём, – предложил Дон. – Я бы не хотел, чтобы мы разбрелись по одиночке.
Дон и Мик сбросили на землю рюкзаки и стали осторожно подниматься наверх.
– Вы только смотрите, сидите тихо, как мыши, – предупредил их на прощанье Мик. – Хищник наверняка что-то задумал.
Они бесшумно поднялись по склону и растворились в последних клочьях утреннего тумана.
…Черепашки беспокоились зря. В то время как Донателло и Микеланджело крались вдоль мшистых скал Гуараччо, Охотник спускался к болоту по другой тропе, которая была заброшена не только людьми и маленькими химу, но даже огромными чёрными муравьями, которые уже давно возвращались в родное гнездо с работы по другой менее крутой дорожке.
Охотник за свой рискованный выбор чуть не поплатился жизнью: заброшенная тропа поросла скользким зелёным грибком, наступив на который, Охотник мгновенно полетел вниз. На этом наша история чуть было не окончилась. Но Сплинтер не зря называл Хищника самым опасным врагом для людей: тот боролся до самого конца. Его растопыренные лапы, которыми он отчаянно цеплялся на лету за каждый крошечный выступ, нашли наконец надёжную опору. Охотник повис на вытянутых лапах.
Осторожно поведя головой, чудовище обнаружило, что висит буквально над самой пропастью. Обладай он каплей воображения, картина смерти тут же встала бы перед ним, и лапы неминуемо разжались бы. Но Хищник был не таков. Оглядевшись, он понял, что у него единственный выход – подтянуться и перекинуть тело на выступ. Порода потихоньку крошилась под лапами и потому действовать приходилось осторожно. Охотник отвоёвывал дюйм за дюймом, постепенно подтягивая тело и передвигая лапы дальше от края пропасти. Одно резкое движение – и камни могли превратиться в крошево, а Охотник – в нечто хрипящее и вращающееся вокруг собственной оси, как поломанная игрушка.
Неожиданно пришелец почувствовал ощутимый укус. Кто-то невидимый вцепился в его палец, с каждой секундой погружая челюсти в плоть глубже и глубже. Охотник зарычал и пошевелил пальцем. На невидимого агрессора это не произвело никакого впечатления. Более того: ещё несколько челюстей впились в лапы чудовища.
Это были чёрные хищные муравьи, которые на этих нескольких скалах установили своё господство, не признающее ни человека, ни каких бы то ни было иных авторитетов, кроме собственного. Несколько злобных насекомых заметили неудачный манёвр Хищника и, ведомые вечным голодом убийства, вскоре были подле него. Другая группа муравьёв устремилась вниз, чтобы первыми заявить права своего чёрного племени на свежую падаль Охотника…
Если бы у пришельца хватило сил выдержать эту боль, муравьи через десять минут начисто обглодали бы его пальцы, оставив висеть Хищника на голых костяшках. Но даже его притуплённое к боли сознание не выдержало. Со страшным воем он разжал пальцы и полетел вниз. Муравьи, собравшиеся на дне пропасти, ждали, когда грузное тело издаст глухой звук, обагрив камни красным… Они ждали минуту… две… пять… и молча разошлись, поняв, что добыча каким-то непостижимым образом ускользнула от них.
А Охотнику повезло в очередной раз. Его прочные, как титановый сплав, когти попали в какую-то расщелину и удержали тело на весу. Извиваясь, как змея, чудовище подтянулось и схватилось лапой за выступ на стене. 3атем перехватило следующую лапу, снова подтянулось… И таким образом Хищнику удалось добраться до небольшого карниза. Там он осмотрелся и обнаружил, что если перепрыгнет на следующий карниз, находящийся в десятке шагов от него, дальше по узкой полуобвалившейся тропке он сможет спуститься ниже, на безопасную для прыжка высоту.
Муравьи, поднимающиеся наверх после неудачной охоты, вдруг увидели свою несостоявшуюся жертву, которая, задевая камни и поднимая пыль, спускалась по тропинке. Некоторое время они провожали глазами рослую фигуру, а потом, поняв, что время охоты уходит, поспешили в свои угодья.
…Лулу разбудил Эйприл радостным криком:
– Украли! Украли! Его украли, слава Богам!
Стараясь вникнуть в смысл этих истошных восклицаний, девушка восстановила в памяти события минувшего вечера, но поведение молодого химу от этого понятней не стало. Сплинтер не спал и, повернув голову к Лулу, улыбнулся.
– Ну что, малыш, не иначе как кто-то утащил из вашей сокровищницы один из камней.
Лулу бросился к изголовью Зозо и встал на колени.
– Да, Сплинтер, предсказание сбылось. И сейчас мне очень стыдно. Я незаслуженно обидел вас.
– Осторожно, не разбуди его, – тихо произнёс учитель. – Он сейчас расправляется со своей болезнью, а когда всё будет кончено, проснётся сам.
Вид у спящего Зозо был куда лучше вчерашнего. Румянец заливал его щеки, которые ещё недавно делали его похожим на фарфоровую куклу. Зозо ровно и тихо дышал. Его веки подрагивали: скоро он должен очнуться ото сна.
– Так что же украли, Лулу? И кто это сделал? – спросила шёпотом Эйприл.
– Украли камень Золотого Века, – ответил сияющий Лулу. По выражению его лица можно было подумать, что он сам блестяще провёл эту операцию и гордится собой.
– А как это удалось похитителям? – подал голос Сплинтер, поправляя изголовье Зозо.
– Не знаю. Стражи не видели, как это произошло. На них никто не нападал, никто не старался отвлечь их внимание… Просто вечером камень был, а утром его не оказалось на месте. Вот и все.
– Что же теперь будет, Лулу?
– А ничего страшного. Если бы украли камень Семи Смертей – тогда другое дело. Подземный король наверняка бы наказал химу за небрежность. Да и без его наказания бед хватило бы: ведь камень Семи Смертей единственная управа на злых духов.
– А камень Золотого Века? Для чего он хранился у вас?