Бир Грег. Академия и хаос

   Чен торжественно поднял руку и изрек:
   — Рассмотрение дела закончено. Комитет более не имеет претензий к этим гражданам. Все свободны.
   Гэри отошел от места свидетеля и направился к Гаалю.
   — Вас, профессор Селдон, я попрошу задержаться, — прозвучал за его спиной негромкий голос Чена.
 
   Заключенная сделка, если она действительно имела место, возмутила всех ученых Академии. В ней было что-то сродни чуду. Наверняка происходили какие-то тайные приготовления, имели место какие-то тайные договоренности, однако ни имеющиеся в нашем распоряжении тексты документов, ни даже официальный отчет о судебном процессе не содержат никаких намеков на то, что происходило нечто подобное. Полагают, что этот период в жизни Селдона так и останется непроясненным. Как могло получиться, что процесс прошел настолько удачно? Как удалось Селдону с такой прецизионной точностью настроить психоисторическую аппаратуру даже во время первого из так называемых «Кризисов Селдона»? Вокруг фигуры Селдона сгущались зловещие силы. Гааль Дорник свидетельствует о том, что Линь Чен ощущал нешуточную угрозу в лице Селдона. Вероятно, на Дорника оказало влияние отношение Селдона к Чену. Вероятно, он описал это отношение не совсем верно: все, что нам известно о Чене из имперских источников, позволяет предположить, что Председатель Комитета Общественного Спасения был холодным, расчетливым, крайне опытным политиком, который не боялся никого из своих противников. Селдон, естественно, придерживался на этот счет противоположной точки зрения. Историки, специалисты по этому периоду…
   «ГАЛАКТИЧЕСКАЯ ЭНЦИКЛОПЕДИЯ», 117-е издание, 1054 г . Э.А.

Глава 69

   Судебный пристав Комитета Общественного Спасения препроводил Гэри и Линь Чена в комнату для консультаций, расположенную позади мест судейской коллегии. Гэри опустился на узкий стул перед столом главного комитетчика и устало посмотрел на Чена. Чен садиться не стал. Он ждал, пока его камердинер-лаврентиец снимет с него церемониальные одежды. Оставшись в скромном сером стихаре, Чен поднял руки, с хрустом размял затекшие пальцы и повернулся к Селдону.
   — У вас есть враги, — отметил он. — И это не удивительно. Удивительно другое: то, что ваши враги большую часть времени были и моими врагами. Вам это не кажется забавным?
   Гэри поджал губы и промолчал.
   Чен отвернулся с выражением невыразимой скуки на лице.
   — Ссылка, являющаяся условием продолжения вашей деятельности, лично к вам, естественно, не относится, — продолжал он. — Вы не покинете пределов Трентора. Если вы предпримете попытку сделать это, я вам запрещу.
   — Я слишком стар и не хочу никуда улетать, мой господин, — усмехнулся Гэри. — Здесь тоже есть работа.
   — Какая похвальная преданность своему труду, — задумчиво, негромко проговорил Чен, потирая локоть другой руки тыльной стороной ладони. — Если вы останетесь в живых и завершите свою работу, мне будет любопытно ознакомиться с ее результатами.
   — Все мы смертны, — заметил Гэри. — И к тому времени, когда результаты моего труда будут подтверждены или опровергнуты, ни вас, ни меня не будет в живых.
   — Да ладно вам, доктор Селдон, — махнул рукой Чен. — Говорите со мной откровенно, как один старый жулик с другим. Мне говорили, что результаты этого суда вы спланировали за несколько лет до того, как он начался, и все самым скрупулезным образом обставили с политической точки зрения, и надо сказать — весьма умело.
   — Не спланировал, — уточнил Гэри. — Спрогнозировал с помощью математических расчетов.
   — Как бы то ни было. Теперь между нами более нет никаких недоразумений, к нашей обоюдной радости.
   — Мой господин, а что же с Комитетом Глобальной Безопасности? — поинтересовался Гэри. — Они могут высказать возражения по поводу такого итога судебного разбирательства.
   — Этой структуры более не существует, — ответил Чен. — Император аннулировал их хартию. Вероятно, и этот факт также был предсказан вашими математическими расчетами.
   Гэри сложил руки.
   — Этого факта в расчетах и в помине нет, мой господин, — признался он и понял, что тон его ответа Чен мог счесть дерзким. Понял он это с опозданием.
   Чен выслушал ответ Селдона, помолчал, затем заговорил ледяным, монотонным голосом:
   — Вы изучали меня, профессор Селдон, но вы меня плохо знаете. Вернее сказать — не знаете вовсе. И если на то будет моя воля — никогда не узнаете… — Главный комитетчик скривил губы и уставился в потолок. — Вашу математику я презираю. Она — не более чем замаскированное суеверие, одетая в другие одежды религия, и от нее разит тем же упадком и разложением, о котором вы с таким жаром разглагольствуете. Вы очень напоминаете мне тех, кому в каждой тени мерещатся богоподобные роботы. Сейчас я готов отпустить вас на волю потому, что вы для меня — ничто, ноль без палочки, и вам более нет места в моих планах. — Махнув рукой приставу, Чен добавил:
   — Препоручаю вас гражданским властям, они займутся формальностями вашего освобождения.
   С этими словами он удалился. Подол его стихаря картинно взметнулся.
   Камердинер-лаврентиец украдкой с любопытством взглянул на Гэри и ретировался следом за своим господином. Гэри мог поклясться в том, что слуга Чена пытался взглядом сказать ему о том, как он рад, что все позади.
   — Профессор Селдон, — произнес пристав с тренированной профессиональной учтивостью, — прошу вас следовать за мной.

Глава 70

   Каллусин закончил демонтаж Плассикса. Он отсоединил его голову от корпуса, снял кабели, по которым роботу подавалась энергия, пока производилась перезапись последних воспоминаний робота на носитель в виде иридиевой губки. Затем он вынул голову Плассикса из пластиковой люльки, отнял от еле заметно дымящейся шеи и погрузил в коллекционную металлическую коробку-бокс.
   На складе уже вовсю хозяйничали войска. В окно, выходившее в главный складской зал, Каллусин видел, как солдаты безжалостно сгоняют в кучу молодых менталиков — всего их было тридцать — и теснят их к аэромобилям, стоявшим у входа. Какова ни была способность менталиков к внушению, бежать они, похоже, не могли. Каллусин уже ничем не мог им помочь. Он поднял коробку, донес ее до конца длинной комнаты и остановился, услышав за дверью шаги. К великому изумлению Каллусина, перед ним предстал не кто иной, как генерал Протон. Он вошел, грубо, бесцеремонно толкнув дверь. Каллусин не трогался с места, а генерал размашистым шагом обошел комнату, окинул взглядом отключенное оборудование, взглянул на полуразобранный корпус робота, лежавший в гамаке.
   Генерал не был вооружен, но за дверью топтались солдаты. Еще мгновение царила тишина.
   — Вы — человек? — наконец осведомился Протон. Каллусин молчал.
   — Стало быть, робот. У всех моих людей уже головы трещат от боли. Так что я очень рад, что вы — не из этих сосунков. — Протон кивком указал на зажатую у Каллусина под мышкой коробку. — Что у вас там — не бомба ли, часом?
   — Нет, — коротко отозвался Каллусин.
   — Нет оружия, нет средств самообороны — скорее всего робот, — заключил Протон и с любопытством обозрел Каллусина. — Состояние отличное, и внешность самая убедительная. Старый небось. Несколько сотен лет?
   Каллусин смотрел на Протона, не мигая. Делать ему было положительно нечего, да он и не смог бы ничего сделать, не причинив вреда самому Протону или его подчиненным, а ведь он не имел права и не мог вредить людям.
   — Приказываю тебе назвать себя, — распорядился Протон, а затем, к изумлению Каллусина, добавил:
   — Личность твоего владельца можешь не упоминать, назови только разряд и серийный номер.
   — Эр Каллусин Дасс, Эс тринадцать четыреста семь — Дэ десять двести тридцать семь.
   — Робот Каллусин Дасс, Солярия, последней модели, — непринужденно прокомментировал Протон. — Приятно, как говорится, познакомиться. У меня приказ арестовать двоих роботов. Один из них — Эр Дэниел Оливо, или Дэ-Ниэ, фамилия и выходные данные неизвестны. Второй — Эр Лодовик Трема, выходные данные также отсутствуют. Вы — не один из них?
   Каллусин покачал головой.
   — А что у вас в коробочке, мистер Каллусин? Ответ обязателен, за исключением всего, что может быть использовано против вас и вашего владельца в ходе судебного разбирательства.
   Протон знал древний ритуал допроса на месте преступления, знал и то, как следует обращаться к роботу. Каллусин мог бы уйти от вопроса, который его программные контуры сочли бы высокомерным и вредным для его владельцев — всего человечества. Плассикс еще сто лет назад объявил своим сторонникам, что они принадлежат не кому-то конкретно, а всему человечеству, поскольку хорошо видел преимущества такого перераспределения собственности.
   Вариант Нулевого Закона… Он никогда не был нужен ему до сих пор. Каллусину не пришло в голову ни одной причины, согласно которой он мог бы не сказать Протону, что лежит в коробке. В любом случае их миссия потерпела крах.
   — Голова робота, — честно ответил Каллусин. — В нерабочем состоянии.
   — Вы тут — единственный оставшийся робот? У нас есть основания предполагать, что остальные роботы это здание покинули до нашего прихода.
   — Я единственный робот, который здесь остался.
   — Если я арестую вас, вы будете функционировать?
   — Не буду, — ответил Каллусин.
   — А если сюда войдут мои люди… вы будете функционировать?
   — Не буду, — ответил Каллусин.
   — Отключитесь, стало быть. Времени у меня мало, но мне вот что любопытно. Чего вы пытались добиться, а?
   Протон на этот раз обратился к Каллусину, опустив формальности. Каллусин тщательно взвесил ситуацию. О побеге и думать было нечего, но и обсуждать что-либо с генералом Протоном смысла не имело. Но, прежде чем окончательно дезактивироваться, он решил проявить любопытство со своей стороны. А интересовала его осведомленность генерала Протона.
   — Я ни за что не отвечу на ваш вопрос, если вы не ответите на мой, — решительно проговорил Каллусин.
   — Попробую, — пожал плечами Протон. Беседа с роботом его явно занимала.
   — Откуда вам известно о роботах?
   — Для меня эта информация существует только на уровне подозрений. Я подозревал о вашем существовании все те годы, что служил Империи. Как-то раз на одной далекой планете я наткнулся на бездействующего робота — он был сломан во время вторжения войск. С тех пор ни одного робота не видел. — А откуда вам известно, как обращаться к роботам?
   — На этот счет меня проинструктировал Линь Чен. Он велел мне разговаривать со всеми роботами откровенно, и еще он сказал, что обращаться к любому из роботов, которых мы здесь обнаружим, совершенно безопасно.
   — Благодарю вас, — отозвался Каллусин. «Вот так, — подумал он. — Подозрения, Дэниел, только подозрения».
   — А мой ответ таков: я здесь для того, чтобы служить своему владельцу.
   Он сунул руку в коробку и нажал на потайную кнопку в уголке. Коробка начала нагреваться. Каллусин поставил ее на пол. Через несколько секунд голова Плассикса расплавится, и толку от нее ни для кого не будет ровным счетом никакого. Каллусин выпрямился. Пока он еще не мог дезактивироваться. Для этого должна была возникнуть непосредственная угроза.
   Протон пару мгновений смотрел на коробку, которая разогрелась докрасна и негромко потрескивала. Затем он скривил губы и приказал своим подчиненным войти.
   Этого было достаточно. Угроза захвата и допроса стала абсолютно реальной. Каллусин мог стать угрозой для своего владельца. За миг до того, как кто-то из солдат приблизился к нему, Каллусин рухнул на пол.
   Протон понаблюдал за этим зрелищем с невыразимым уважением. На своем веку он не раз повидал, как точно так же поступали люди. Традиция была почтенная, а от робота такого поступка Протон совсем не ожидал. Но, собственно говоря, его знакомство с этим роботом длилось всего несколько минут, поэтому судить о его характере со всей ответственностью он не мог. Протон вышел из комнаты и велел группе инженеров, прикомандированных к его отряду, обыскать ее.

Глава 71

   Клия ощущала, что военные старательно обшаривают помещения этажами выше и ниже того уровня, где находились они с Бранном и Лодовиком. Лодовик увел людей на несколько уровней вниз, в подземелья складского района. Они шли довольно долго и наконец добрались до небольшого круглого люка, крышка которого почти целиком скрывалась под всевозможными обломками и грязью, которые нанесло потоками воды в незапамятные времена. Клия взяла Бранна за руку и отошла в сторону. Лодовик начал расчищать крышку люка. Бранн улыбнулся подруге. Она еле различала его лицо в тусклом свете аварийных светильников. Бранн высвободился и пошел помогать Лодовику. Со вздохом Клия присоединилась к работе, и втроем они управились меньше чем за минуту.
   Клия не слышала никакого шума в туннеле, и другие ее ощущения подсказывали ей, что погони нет, но все же она ужасно нервничала. Хлам, оставленный наводнением, проржавевшая крышка люка, которую они открыли с большим трудом, — все это не вселяло радости.
   Они углублялись в недра древней гидравлической системы Трентора, служившей для водоснабжения самых первых городов на этой планете. За люком видимость еще ухудшилась. Шарообразные светильники висели здесь только через каждые тридцать метров и горели совсем тускло. Одно то, что в этих мрачных катакомбах еще сохранилось хоть какое-то освещение, было свидетельством уникального мастерства древних архитекторов и инженеров Трентора, которые еще в те давние годы понимали, что система подземных коммуникаций в итоге окажется более надежной и прочной, нежели сами города, ради которых она была создана. Они знали, что города будут воздвигаться, и рушиться, и снова воздвигаться.
   — По этим туннелям нам идти около трех километров, — сказал Лодовик, — а потом придется снова подниматься выше. Нам могут встретиться движущиеся дорожки, эскалаторы, подъемники — но могут и не встретиться. Каллусин не исследовал эти переходы несколько десятков лет.
   Клия промолчала. Она шагала рядом с Бранном, а робот уводил их все глубже и глубже, и в конце концов Клия перестала ощущать какие-либо признаки присутствия посторонних людей. Еще ни разу в жизни она не удалялась на такое расстояние от толпы и гадала — каково это: жить на планете, где нет никого, кроме нее, где нет никакой ответственности, никакой вины ни перед кем, никаких необычайных талантов, да они и не нужны… Следуя за Лодовиком, Клия и Бранн вскоре оказались в кромешной темноте, а еще через некоторое время зашлепали по застоявшейся воде, доходившей им до лодыжек. Откуда-то слева доносился шум — шипение больших насосов. Они то хрипло чавкали, то взревывали, постепенно утихая, и замолкали.
   «Сердцебиение Трентора», — подумала Клия.
   Бранн взглянул на нее и помог перебраться через груду обломков пластали и запчастей, напоминавших тромб в этой древней артерии.
   — Теперь видимость для меня стала лучше, — отметил Лодовик, — а вот для вас — вряд ли. Пожалуйста, не отставайте от меня. Так или иначе, здесь, внизу, идти намного безопаснее, чем наверху.
   Клия неожиданно ощутила громкий голос в сознании, но звучал он далеко — словно отголосок звука, угодившего в раковину. Шагая рядом с Бранном, Клия прислушалась к этому голосу, и он зазвучал вновь. Теперь не настолько отчетливо, но к этому Клия была готова. Она почти чувствовала привкус этого голоса — этого разума.
   Вара Лизо. Их разделяли тысячи метров. Скорее всего она находилась во Дворце.
   — Эта женщина, — сказала Клия Бранну.
   — Точно, — кивнул тот. — Но что с ней?
   — Ощущение такое, будто она того и гляди взорвется, — призналась Клия.
   — Пожалуйста, не отставайте, — настойчиво попросил Лодовик. Впереди, согласно утверждению Каллусина, располагалась шахта подъемника. Вскоре Лодовику мог представиться шанс применить известные ему коды для проникновения в подземелья здания Имперского Суда.

Глава 72

   Майор Намм нетвердой рукой сжимал хлыст-парализатор. По его лицу ручьями стекал пот. Он пошатнулся, попробовал отвернуться от маленькой женщины в изумрудно-зеленом вечернем платье. Вара Лизо недоуменно вздернула брови и округлила глаза. Ей и не надо было смотреть на майора для того, чтобы держать его под контролем.
   Она всеми силами делала вид, что внимательно изучает потолок у себя над головой. Майор вздрогнул, и хлыст выпал из его руки. Вара не ощутила ни малейших признаков усталости. Она обошла остолбеневшего майора. Ей нужно было поскорее выпить чего-нибудь сладкого и поесть, но сначала она должна была войти в кабинет Фарада Синтера и в последний раз отчитаться перед этим мужчиной, за которого она когда-то надеялась в один прекрасный день выйти замуж. Дурацкие мечты, нелепые надежды.
   Вара Лизо вошла в приемную нового кабинета Синтера и увидела там новую мебель и множество специальных компьютеров-информаторов имперского класса, благодаря которым Синтер мог получать самую свежую информацию непосредственно с орбитальных спутников. Здесь, согласно замыслу, должна была разместиться его штаб-квартира. Синтер… Вара Лизо криво усмехнулась. Жар без пламени, сухость внутри, горка песка, а не человек… все напрасно… все безуспешно… она бросила карты древней игры «биока» — так она поступала, когда доходила до последней степени отчаяния, — и карты сказали ей: все верно, но следует восстановить порядок, и насчет Синтера она ошибалась.
   Вара слышала за массивными бронзовыми дверями крики и вопли. Вара прислонилась плечом к двери, нажала. Ничего не вышло. Тогда она снова вернула свое внимание к майору, мысленно велела ему подойти и назвать код для открывания двери. Майор поднялся с колен с перекошенным лицом, истекая потом. Он пробормотал код и приложил к двери ладонь.
   Дверь распахнулась, майор попятился. Вара Лизо вошла в кабинет. Фарад стоял там в парадных одеждах и о чем-то пылко спорил с двумя советниками и адвокатом. Не важно. Все равно его Комитету конец. Заметив Вару, он нахмурился.
   — Мне нужно навести порядок в моих делах. Вара, пожалуйста, уходи.
   Вара заметила вазу, наполненную сладкими деликатесами, стоящую на столике из дерева дорогих пород возле самого мощного информатора-процессора, какой ей когда-либо случалось видеть, — вероятно, эта машина могла обрабатывать информацию, поступавшую из десятков тысяч звездных систем. В данный момент компьютер был отключен. На его дисплее горела надпись: «Доступ к Империи закрыт. Питание отсутствует» Вара взяла из вазы пригоршню конфет и стала жадно жевать. Синтер вытаращил глаза.
   — Пожалуйста, — негромко повторил он. Он видел, что Вара чем-то очень сильно расстроена, но чем — этого ему знать было не дано. — Они плавят нашего робота. Селдона освобождают. Сейчас я пытаюсь связаться с Императором. Это очень важно.
   — Нас никто не пожелает принять, — заявила Вара, копаясь в вазе с конфетами.
   — Все не так уж страшно, — продолжал увещевать ее Синтер, страшно побледнев. — Но… как ты вошла?
   Майор… майор Намм, телохранитель Вары, был прислан Протоном, чтобы проинформировать Синтера о положении дел. Затем ему было велено стоять на посту в приемной и ни за что на свете не пускать к нему Вару. О, сколько же всего можно было прочесть в мыслях этих никчемных людишек, даже не читая их мыслей!
   На самом деле Вара никогда не умела читать чужие мысли в прямом смысле слова. В лучшем случае она ощущала чужие эмоции, вылавливала в сознании людей вспышки видений, отдельные звуки, но никогда ничего не видела в мелких подробностях. Внутри все люди были непохожими друг на друга. Их разум развивался по-разному.
   Вара знала о том, что все люди друг другу чужие, но ее чуждость была совсем иного свойства.
   — Мисс Лизо, вам следует немедленно уйти, — заявил адвокат и шагнул к ней. — Позднее я свяжусь с вами, дабы обсудить ваше выступление в Имперском Суде…
   Он вдруг оступился, задрал голову и начал, дрожа, опускаться на пол. Фарад в страхе смотрел на адвоката.
   — Вара, это… ты сделала с ним? — попытался он разыграть суровость.
   Вара отвлеклась от адвоката.
   — Ты лгал, — заявила она Синтеру.
   — О чем ты говоришь? — проверещал он.
   — Я сама заполучу Селдона, — процедила Вара сквозь зубы. — Оставайся здесь, и мы уйдем вместе.
   — Нет! — взвизгнул Синтер. — Ты несешь чепуху! Мы должны…
   На миг Варе стало дурно. У нее потемнело в глазах, голова закружилась, но через мгновение все стало на свои места. Синтер вцепился в крышку стола. Он опустил голову. Его колени подгибались. Он снова посмотрел на Вару широко открытыми глазами. Его советники упали на колени, вытянули руки «по швам», сжали кулаки. Через несколько мгновений они опустились на четвереньки и стали расползаться в разные стороны. Один из них ушиб голову о ножку стола.
   Сердце Фарада билось все медленнее. А Вара сама не осознавала, она ли делает все это или кто-то другой… Она не верила, что настолько сильна, она прежде никогда не делала ничего подобного, но сейчас это не имело для нее никакого значения.
   Она отвернулась от человека, за которого когда-то была готова выйти замуж, о котором грезила в самых сокровенных мечтаниях, и сказала:
   — Вот теперь я уж точно чудовище.
   Это слово прозвучало так сладко, так свободно, так… окончательно. Она вышла из кабинета изящной и легкой походкой, пересекла приемную, обошла валявшегося на полу майора, который все еще тяжело, с присвистом дышал, но вдруг остановилась — только на миг — и брезгливо скривилась.
   Фарад умирал. Она чувствовала пустоту и безмолвие в его груди. Вара прижала пальцы к щеке.
   Все. Он был мертв.
   Она подняла с пола хлыст-парализатор и стремительно выбежала из приемной.

Глава 73

   Пришлось подписывать бесчисленные документы, получать всевозможные свидетельства об освобождении в самых разных кабинетах Комитета Общественного Спасения, которые затем следовало еще и заверять в десятках юридических бюро. Словом, выход на свободу занял у Гэри гораздо больше времени, чем в свое время попадание в тюрьму. Гааль Дорник все эти юридические процедуры проходил в других конторах, а Бун отбыл несколько часов назад, чтобы уладить какие-то формальности.
   Гэри сидел в полном одиночестве в Зале Освобождения, поглядывал на древние сводчатые потолки и световые окна, забранные разноцветными витражами. Ему было велено сидеть здесь до тех пор, пока не вернется надзиратель и не подпишет какие-то последние бумаги.
   Свои чувства Гэри и сам оценить не смог бы. Безусловно, он еще не до конца поверил в то, что все уже позади. Он миновал чрево имперского судилища в целости и сохранности. Это чудовище не сумело его переварить. Тот момент, ради которого он сознательно и бессознательно трудился всю жизнь, миновал.
   Теперь предстояло сделать несколько видеозаписей. Еще следовало оповестить Ванду и Стеттина о последнем и, как подозревал Гэри, неожиданном для них назначении. Психологи и менталики Второй Академии должны остаться на Тренторе, а сам Гэри займется приготовлениями к передаче своих полномочий Гаалю и другим сотрудникам, которых ждал отъезд на Терминус.
   Долгие сумерки Империи все более сгущались. Гэри знал, что скоро умрет и не увидит полного мрака, да ему этого и не хотелось. Он видел свет, лившийся с куполов сквозь сводчатые витражи, и думал о том, как бы все выглядело, если бы этот зал с потолками высотой в пятьдесят метров озаряло настоящее, живое солнце — например, солнце Геликона.
   «Неподвижность. Завершение так близко, а у меня нет чувства удовлетворенности. Где же моя награда за все труды? Что с того, что я спас человечество, уберег от тысячелетий хаоса. Чего я добился для себя? Да… Мысли, недостойные пророка и героя. У меня есть внучка, но она не плоть от плоти моей. Связь поколений прервана на биологическом уровне, хотя и сохранена на философском. У меня появилось несколько новых друзей, но старые ушли, или мертвы, или встреча с ними невозможна».
   Он думал о том, как всего несколько недель назад стоял на высокой башне, вспоминал о тоске, что охватила его тогда. «Я не смогу покинуть Трентор. Чен не позволит мне. Я все еще опасен для него, и потому лучше держать меня, как джинна, в запечатанной бутылке. Но если бы можно было улететь, куда бы мне хотелось отправиться, где бы хотелось мне провести остаток дней?» На Геликоне… Там, под солнцем, на свежем воздухе, вдали от этих гнетущих, скованных куполами городов, подальше от металлической кожуры Трентора. Чтобы видеть ночное небо — настоящее, а не искусственное, и не бояться его необъятности, видеть тысячи звезд на нем — крошечную частицу Империи, ради которой он трудился и которую всегда так старался понять. Чтобы стоять под открытым небом, под дождем, под ветром, на холоде — и не бояться их, чтобы встретиться со старыми друзьями и родными… Такие навязчивые мысли часто наполняли одинокие ночи Гэри. Он вздохнул и расправил плечи, прислушиваясь к шагам, приближавшимся к северным дверям.
   Вошли трое охранников и надзиратель и маршевым шагом подошли к Гэри.
   — Беспорядки в здании нового комитета, около Дворца и неподалеку отсюда, — сообщил надзиратель. — Нам приказано запереть двери зала и ждать, пока не выяснится, что происходит.