Чувство вины, растерянность перед неизвест­ностью одолевали Одри. Она пыталась успоко­иться, убедить себя, что невозможно решить все разом. Сегодня она должна думать только о том, что ее муж похоронен здесь, на лесистом холме неподалеку от дома в Сайпресс-Холлоу. Из Батон-Ружа на похороны приехал священник, но Одри почти не слышала, что он говорил.
   Священник бросил горсть земли в могилу. Одри стала на колени, затянутой в перчатку ру­кой взяла немного земли и высыпала ее на крыш­ку гроба.
   – Я люблю тебя, Ричард, – тихо и бесстрастно сказала она, решив, что должна хотя бы на людях показать скорбь. Пора положить конец сплетням и пересудам, пусть все считают ее брак с Ричардом счастливым. Возможно, Бог накажет ее за ложь? Но она хотелалюбить своего мужа, хотя он рас­топтал все ее надежды. После того, как он обо­шелся с ней, было достаточно, что она его прости­ла и сделала все, чтобы облегчить и скрасить умирающему последние дни. Она не отходила от его постели. Перед смертью жестокий и надмен­ный Ричард Поттер вел себя словно перепуганный ребенок, цеплялся за Одри, говорил, что боится смерти. В последние мгновения жизни мужа сер­дце Одри оттаяло, она поняла и осознала, что их супружеская жизнь вполне могла быть счастли­вой. Она видела, что Ричард тоже понял все, и это было самым печальным.
   Одри хотелось прильнуть к кому-нибудь хотя бы ненадолго. Она чувствовала себя одинокой, никому не нужной.
   Когда закончились похороны, тетя Джанин пригласила всех в дом к столу, добавив, что приехавшие издалека могут остаться на ночь. Джозеф Бреннен подошел к дочери, попытался успокоить, утешить ее, но Одри холодно отстра­нилась. Если бы не настойчивость отца, она ни­когда бы не вышла замуж за Ричарда, ей не пришлось бы испытать столько боли и униже­ний.
   – Одри, дорогая…
   – Оставь меня, отец. Я хочу побыть одна. Лина присоединилась к Джозефу, выражая ей соболезнование, но Одри настояла, чтобы ее оставили одну. Джозеф вытер слезы и ушел вместе с гостями, а Одри осталась, побыла еще несколько минут у могилы, потом резко повернулась. Надо было возвращаться в дом. И только сейчас поня­ла, что находится здесь не одна. Перед ней стояла Тусси, гордо вздернув подбородок. Она печально смотрела на сестру. Одри знала, что Тусси пони­мает настоящую причину ее горести и скорби. Одри хотела пройти мимо, но Тусси коснулась ладонью ее руки, и Одри не решилась оттолкнуть девушку.
   – Я ни в чем не виновата перед тобой, – резко сказала Тусси. – Ты не имеешь права ненавидеть меня так же, как ненавидишь отца или мою мать.
   Одри приподняла вуаль и вытерла слезы.
   – Я ни к кому не испытываю ненависти, Тусси. Теперь я не знаю, как ко всему отношусь.
   – Скоро станет еще труднее и опаснее, мы все будем нуждаться в поддержке. Я скучаю без тебя, Одри.
   Одри хотелось обнять девушку, но она никак не могла отделаться от чувства, что нельзя по-дру­жески обращаться с неграми, потому она сдер­жанно сказала:
   – Извини, но пока что я не могу вернуться домой.
   – Тебе нельзя возвращаться. Отец считает, что опасно оставаться и здесь, и в Бреннен-Мэнор. В негритянских поселках неспокойно. Ты была занята с Ричардом и, скорее всего, не знаешь, что случилось. Я уверена, что ты должна все знать.
   Одри нахмурилась. Она видела глубокую пе­чаль в глазах Тусси и хорошо понимала, что скорбь девушки вряд ли связана со смертью Ри­чарда Поттера.
   – Чего же я еще не знаю, Тусеи? Тусси заговорила, еле сдерживая слезы:
   – Марч Фредерик был разъярен, совершил несколько налетов на негритянские поселки здесь и в Бреннен-Мэнор. Я не сомневаюсь, что кое-кто из наших людей ведет себя отвратительно, может быть, они заслужили, чтобы их выпороли или даже повесили, но не все плохие, Одри. Конечно, твой отец испугался, что они взбунтуются и убьют всех в доме, включая меня и мать. Им всем хорошо известно, что он спит с моей матерью и что я его дочь, – она глубоко вздохнула и открыто посмотрела в глаза Одри.
   – Твой отец предоставил Марчу Фредерику полную свободу действий, а тот воспользовался его доверием, чтобы отомстить старому немощно­му Джорджу. Он повесил заодно и бедного садов­ника.
   Одри чуть не задохнулась от боли и негодова­ния.
   – Джорджа?! Он же мухи не обидел за свою жизнь! Он был таким добрым человеком!
   – Это всем известно. Когда твой отец узнал о самовольстве Марча, было уже поздно. Он страш­но разозлился и уволил надсмотрщика. Тот угро­жал твоему отцу… и предупредил, что однажды доберется до тебя. Это случилось почти две недели назад, с тех пор Марча никто не видел. Отец хочет, чтобы мы с тобой уехали в Батон-Руж. Даже если туда придут янки, в доме тети Джанин будет безопаснее, чем на плантации, считает отец. Слишком опасно оставаться здесь, негры очень злы, Марч Фредерик где-то неподалеку и мечтает о жестокой мести.
   – А что будет с отцом?
   – Ты же, должно быть, хорошо знаешь Джо­зефа Бреннена. Он никогда не покинет Бреннен-Мэнор, а мать никогда не оставит его одного. Они будут жить дома, – Тусси обернулась и посмот­рела вслед Джозефу Бреннену, который о чем-то разговаривал со своей золовкой Джанин.
   – Не волнуйся, у него достаточно людей, что­бы охранять поместье. Пока он будет платить хорошо, они не бросят его. – Тусси снова внима­тельно посмотрела на Одри.
   «Интересно, сколько времени у него будет воз­можность оплачивать их услуги, если в этом году не удастся собрать урожай? – подумала она. – И сколько людей сбежит, когда янки приблизятся к Батон-Ружу?»
   – Ты считаешь, что должна остаться здесь, но будет лучше, если уедешь в Батон-Руж, так решил отец. Я знаю, это не мое дело что-либо советовать тебе, но' я люблю тебя и очень беспокоюсь. Если солдаты Союзной армии наводнят Луизиану, все, кто живет на отдаленных плантациях, окажутся в большей опасности, чем те, кто живет в городах. Я уже слышала рассказы о том, что янки сжигают поместья и насилуют женщин. Твой отец может рассказать тебе то же самое. Я только… только хотела сообщить тебе о Джордже и убедить тебя, что я не обижаюсь на тебя за то, что ты стала холодно относиться ко мне. Но сейчас нам необ­ходимо забыть о неприязни друг к другу, стать смелыми и сильными. Сегодня твой отец получил известие, что янки прорвались через два фронта в устье Миссисипи и наступают на Новый Орлеан. Значит, скоро они придут и сюда.
   Одри охватила нервная дрожь. Сразу столько сложностей, которые необходимо разрешить.
   – Я так волнуюсь и переживаю за Джоя. Кажется, мы проигрываем войну, Тусси.
   – Это еще неизвестно. Мы должны верить, – Тусси печально посмотрела в глаза Одри.
   – Бедный Джордж! Должно быть, он очень испугался? Как ты считаешь, это, наверное, ужас­но… мне больше жаль Джорджа… чем собствен­ного мужа.
   Тусси слабо улыбнулась и покачала головой.
   – Нет. Джордж был гораздо лучше Ричарда, хоть и негр.
   Одри почувствовала скрытый смысл в словах Тусси. Джордж не меньше любого белого человека заслуживал любви и уважения. Временами Одри совершенно не замечала цвета его кожи. Он всегда был мягким, относился к ней доброжелательно и по-дружески… Одри вдруг поняла, что ее отец точно также не замечает цвета кожи Лины. Поче­му не все так относятся к неграм?
   – Хорошо, я поеду в Батон-Руж, если так хочет отец. Но сначала я должна побывать на могиле Джорджа.
   Тусси кивнула.
   – Конечно. Я знала, что ты именно так и поступишь, – девушка протянула руку, и Одри приняла ее. Они крепко обнялись, и Одри, неожи­данно для себя, горько расплакалась. Как все изменилось, как стало тяжело жить. Джой на войне. Джордж умер. Она отдалилась от когда-то горячо любимого отца. Ричард погиб от руки негра. Янки приближаются к Батон-Ружу. Что будет с Сайпресс-Холлоу и Бреннен-Мэнор? Что будет со всем Югом? Единственным человеком, к которому Одри могла обратиться за помощью, оказалась сестра-мулатка, о существовании кото­рой она не подозревала до недавнего времени.
   Одри уже измучилась, постоянно размышляя о судьбе негров. Ричарда убил негр. Но были и хорошие, добрые, любящие людей негры, такие как Джордж, Тусси, Лина, Генриетта. Долгие годы она считала их счастливыми людьми, вполне довольными своей судьбой^
   – Я совершенно запуталась. Не знаю, кому можно доверять, во что верить, на кого надеяться, что плохо и что хорошо. Я хочу сейчас только одного, чтобы Джой вернулся домой и чтобы все снова стало как прежде.
   Тусси крепко обняла ее за талию и повела к дому.
   – Я не думаю, что теперь все будет как прежде. Мы можем жить только одним днем и радоваться, если этот день окажется мирным и спокойным.
   Одри еще раз оглянулась на могилу, ей захоте­лось, чтобы в ней лежал Марч Фредерик. Бедный старый Джордж! В каком он, наверное, был ужа­се, каким одиноким и забытым чувствовал себя перед смертью! От горьких мыслей ей стало нехо­рошо. И Одри мысленно поклялась: если Марч Фредерик когда-нибудь снова окажется в Сайп­ресс-Холлоу или Бреннен-Мэнор, она убьет его.

Глава 22

   Май 1862 года
   Одри сидела в кресле-качалке на веранде дома тети Джанин и наблюдала, как вырастают кону­сообразные солдатские палатки на пустыре в вос­точной части города, словно грибы после дождя. Дом стоял на холме, было отлично видно, что янки устраиваются в Батон-Руже, будто прибыли на пикник, всего в четверти мили от особняка Мак Аллистера. Хорошо, что дядя Джон ушел на войну и не видит, что случилось с его родным городом.
   Ей хотелось сжечь, уничтожить все палатки. Федералы вошли в город, как в свой собственный, корабли причалили в порту, войска беспрепятст­венно маршировали по улицами. Следовало еще и радоваться тому, что оккупация прошла без кровопролития. Армия конфедератов отступила за город. Одри была уверена, что военные отпра­вились в порт Гудзон оказать помощь обороне стратегической крепости на Миссисипи, крепость была следующей целью янки.
   Было нестерпимо стыдно, что конфедераты не оказали достойного сопротивления, а просто оста­вили Батон-Руж. Даже в Новом Орлеане генерал армии Дункан не смог встретить врагов достой­ным отпором. Согласно сообщениям, половина армии позорно бежала от Союзных войск, которые беспрепятственно прошли через Форт Джексон и Форт Сент-Филип при поддержке кораблей, осна­щенных пушками. И только граждане Нового Орлеана попытались защитить родной город. Тол­пы разгневанных людей объединились с властя­ми, которые отказались сдаться. В конце концов им тоже пришлось отступить, когда подошли основные силы Союзных войск, и сопротивление стало бессмысленным.
   Союзные войска окружили Новый Орлеан, преследуя разрозненные группки конфедератов. В конце концов, Новый Орлеан сдался. Но прежде генерал армии конфедератов Дункан приказал поджечь свой корабль «Луизиана» и направить его на корабли федералов, надеясь, что бронено­сец, груженый порохом, врежется в корабли про­тивника и потопит их. К стыду и унижению граждан Нового Орлеана, а также, конечно, Ба­тон-Ружа и всей Луизианы, конфедератское судно взорвалось, не достигнув цели. «Луизиана» зато­нула.
   Солдаты Союзной армии спустили флаги штата Луизиана и Конфедерации. А теперь то же самое происходило в Батон-Руже. Янки показали такое превосходство сил в Новом Орлеане, что граждане городка уже и не пытались обороняться. А кое-кто, казалось, был рад, когда янки сплошным потоком хлынули на улицы города. Их встречали без всякого возмущения, смиренно и покорно. Люди высыпали на улицы, чтобы посмотреть, как северяне маршируют. Их впускали в свои дома, торговцы решили заработать хоть какие-то день­ги. Одри считала такое поведение южан нелепым и унизительным. Она не собиралась выходить в город ивести себя так же, как Элеонор и тетя Джанин – глупо и безрассудно.
   Тусси тоже захотелось побывать в городе, по­смотреть на победителей. Одри отпустила ее. Она не могла по-прежнему приказывать Тусси, как другим рабам, поэтому пришлось взять с собой Сонду. Девушка выполняла основную работу, а Тусси помогала теперь Одри только одеваться и причесывала сестру. Тетя Джанин очень возму­щалась таким отношением к Тусси, убеждала Одри, что она портит служанку, постоянно напо­минала, что, хотя Тусси и является кровной сес­трой Одри, она все равно остается негритянкой и рабыней.
   – У многих белых южанок есть родственники среди мулатов, – добавила женщина. – Но они предпочитают не выделять их среди других не­гров. А большинство как белых людей, так и негров, считают мулатов более низкими, чем чи­стокровные негры. Нехорошо иметь любимчиков, Одри. Это вызывает неприязнь у остальных ра­бов, принадлежащих тебе.
   Одри мало обращала внимания на то, что ду­мает тетя Джанин и остальные. Тусси все равно оставалась еекровной сестрой и единственным другом. Несмотря на то, что одно время Одри относилась к ней холодно и неприязненно, Тусси обращалась с ней дружелюбно, не таила зла и ненависти.
   Все менялось теперь в худшую сторону. Бога­той ироскошной жизни, к которой привыкла Одри, приходил конец. Янки закрыли почти все порты, ананимать смельчаков, которые решались прорываться через блокаду, стоило больших де­нег. Доходы не поступали, самые работоспособ­ные негры разбежались, наступали тяжелые вре­мена. Южные банки розорились, конфедератские деньги обесценились. В представлении Одри во всем случившемся были виноваты люди, которые сейчас устраивались в нижней части города и устанавливали там свои палатки.
   Она не доверяла джентльменским манерам ян­ки-завоевателей. Живя с Ричардом, она научи­лась понимать, как власть меняет человека. Она наслушалась рассказов о зверствах и жестоких бесчинствах людей, опьяненных победой, и чув­ствующих власть над «побежденным врагом» и осознающих собственную безнаказанность. Они буквально превращались в осатаневших живо­тных, могли в любое время совершать набеги, грабить, воровать, насиловать и разрушать по выбору. Сейчас жители Батон-Ружа оказались в их власти, и враги янки прекрасно осознавали это! Нет, Одри ни за что не выйдет в город, чтобы с улыбкой приветствовать янки, словно долгождан­ных друзей!
   Проклятые янки! Должно быть, они все сейчас смеются над конфедератами, шутят по поводу легкой победы над Новым Орлеаном и Батон-Ру­жем. Рабства больше не существует, как не суще­ствует и южной экономики. Сторонники единого Союза уверены в своей победе и считают, что сломили гордость южан.
   Они радуются, похваляясь победой и, возмож­но, считают конфедератов беспомощными труса­ми. Хотелось плакать от того, что мальчики, вроде Джоя, все еще рискуют жизнями, защищая Юг. Джой был бы в отчаянии, если бы ему стало известно все. Можно было радоваться единствен­ному: все обошлось без кровопролития… и тем не менее, происходящее внизу казалось хворостом, которому достаточно одной искры, чтобы воспла­мениться. По городу ползли слухи о том, что конфедераты тайно готовят нападение после того, как янки спокойно расположатся в городе. Если такое и впрямь произойдет, Батон-Руж превра­тится в зону военных действий, дома будут разру­шены, многие горожане погибнут. Одри читала и слышала много историй о жесточайших сражени­ях, таких, как ужасное сражение под Шилой в штате Теннесси.
   Сообщения в газетах повергали в ужас. Коли­чество погибших и раненых достигло тринадцати тысяч у северян и почти одиннадцати тысяч у южан. Ужасающие цифры шокировали и изумляли людей, когда приходилось читать или слышать разговоры об этом. Одри все еще жила в напряже­нии и страхе, что среди убитых или раненых мог оказаться Джой. Она каждый день посылала Тусси в редакцию газеты, которая печатала списки погибших. Пока имени Джоя не было в списках. Но Одри не имела права успокаиваться, она дол­жна получить весточку от брата с сообщением, что у него все в порядке.
   Одри поднялась, чтобы уйти в комнату, но увидела, как к дому приближается коляска дяди Джона. Лошадью управлял негр по имени Генри, раб тети Джанин. Сильный вороной мерин бежал неторопливой рысью. На заднем сидении устрои­лись Элеонор и тетя Джанин, они вертели в руках зонтики от солнца, будто Возвращались с веселого воскресного пикника. Позади сидений пристрои­лась Тусси. Когда коляска подкатила к дому, Генри спустился на землю, равнодушно и бесстра­стно глядя по сторонам. Это был негр, которого вовсе не радовали победы янки. Генри любил свою работу, давно принадлежал Мак Аллистерам, к нему неплохо относились в доме, и слуга явно не горел желанием быть «освобожденным».
   Элеонор и Джанин были возбуждены и болта­ли, словно сороки. Несмотря на то, что Элеонор стала замужней женщиной, а муж ее находился в Новом Орлеане, пытаясь защитить свой отель, Элеонор порхала в лучших платьях, какие только могла купить и, казалось, совершенно не беспо­коится о бедном Альберте. Когда янки захватили Новый Орлеан, Элеонор была даже разочарована, получив от Альберта телеграмму, что у него все в порядке. Одри подозревала, что, возможно, ее кузина надеялась на гибель Альберта. Тогда она унаследовала бы отель и стала жить по-королев­ски, развлекаясь с мужчинами. Элеонор выпол­нила свой «долг», выйдя замуж и став приличной женщиной. Кто стал бы осуждать ее, если бы, оставшись вдовой, она нашла себе другого мужчину, дабы не остаться одинокой? Одри по-прежнему считала поведение кузины отврати­тельным и не хотела появляться на улице в ее обществе.
   Элеонор и тетя Джанин торопливо выбрались из коляски. Элеонор заспешила на веранду, по видимому, желая что-то рассказать Одри. Тетя Джанин принялась выгружать свертки и отдавать распоряжения Генри. Одри не могла не чувство­вать презрительного отношения кузины. С тех пор, как она приехала в Батон-Руж, Элеонор обращалась с ней снисходительно. Одри понима­ла, что кузина ненавидит ее за то, что лишилась возможности встречаться с Ричардом последние месяцы. А сейчас кузина злилась, считая, что Одри играет роль прекрасной одинокой вдовы.
   – О, тебе обязательно нужно сходить в город, Одри, – воскликнула Элеонор, подойдя ближе. Сегодня она оделась в розовое платье и казалась еще толще.
   – Никогда не могла предположить, что среди янки так много красивых, привлекательных муж­чин, очень добрых и воспитанных. Если это назы­вается войной, то не понимаю, зачем создавать столько шума, и сейчас, когда наших мужчин нет… – она кокетливо покрутила зонтиком. – О, город буквально переполнен одинокими муж­чинами, которые по много месяцев не общались с женщинами… Как это заманчиво!
   Одри продолжала наблюдать за лагерем, распо­ложенным внизу.
   – Не доверяй им, Элеонор.
   – О, какая ты щепетильная и осторожная, Одри.
   Одри повернулась, возмущенно взглянув на кузину.
   – Как можешь ты встретить янки с распро­стертыми объятиями, предавать бедных мальчи­ков, которые сражаются сейчас за наше дело и таких людей, как твой отец?! Тебе должно быть стыдно, Элеонор. Ты даже не должна находиться в Батон-Руже, когда твой муж в Новом Орлеане. Ты обязана быть рядом с ним.
   Элеонор презрительно усмехнулась, затем по­вернулась и улыбнулась матери, которая подня­лась на веранду и окликнула дочь:
   – Пошли скорее в дом, Элеонор, надо приме­рить новые шляпки, – сказала женщина.
   Одри поразилась тому, как женщины увлечены покупками в такое время. Банки разорены, банк дяди Джона тоже в опасности, необходимо беречь каждый цент. Как можно думать о модных шляп­ках?
   Элеонор подождала, когда мать войдет в дом и продолжила разговор, наклонившись к Одри и враждебно глядя на кузину:
   – Ты просто ревнуешь, потому что вынуждена соблюдать траур и тебе придется соблюдать его еще несколько месяцев! Недавно овдовевшая жен­щина не имеет права щеголять в красивых наря­дах, верно? Бедная, одинокая Одри вынуждена носить отвратительные черные платья, – усмех­нулась она. – А вдруг все окружающие узнают, что ты, возможно, рада смерти Ричарда.
   Одри сжала кулаки.
   – Неважно, что я чувствую по отношению к смерти Ричарда, но именно я сидела у его постели и оказалась свидетельницей ужасной смерти! Не пожелала бы такого худшему из врагов. Ты эго­истичная женщина, Элеонор. Жестокая и эго­истичная, – Одри презрительно посмотрела в глаза кузине. – Но я думаю, что ты сама знаешь это и гордишься собой! – она заметила, как разъярилась женщина и была очень довольная произведенным эффектом. – Я могла бы доба­вить, что одинокая вдова, ищущая мужчину, – вы­глядит гораздо приличнее, чем замужняя женщи­на, развлекающаяся с мужчинами. Что о тебе подумает Альберт, когда узнает о таком поведе­нии?
   Элеонор рассмеялась.
   – Альберт будет думать то, что я захочу. Я съезжу к нему один или два раза, он будет безмерно счастлив. А пока что Батон-Руж полон джентльменов-янки, которые изголодались по женскому обществу. И если я хочу проявить к кому-то из них наше… южное гостеприимство… то это только моедело! – она снова презрительно оглядела Одри. – Ты действительно не должна тратить время на фальшивую скорбь, Одри. В конце концов, ты уже спала с янки! – она насмешливо тряхнула головой и быстро направи­лась в дом. Одри с трудом сдерживалась, пытаясь убедить себя, что спорить с Элеонор нет смысла. Женщина действительно ведет себя словно эго­истичный испорченный ребенок. Конечно, жаль несчастного Альберта, он довольно приятный мужчина, искренне полюбивший Элеонор.
   Она повернулась и направилась вниз, чтобы встретить Тусси. Девушка показалась ей встрево­женной и растерянной, готовой расплакаться.
   – Что случилось, Тусси? – поинтересовалась она. – Ты, наверное, испугалась солдат?
   Тусси покачала головой, нерешительно глядя на Одри. Она не знала, стоит ли говорить, кого видела в городе? Конечно, Одри должна знать.
   – Я видела его, Одри, – тихо сказала Тусси.
   – Видела кого?
   Тусси проглотила комок, подступивший к гор­лу.
   – Ли Джеффриза.
   Одри замерла от неожиданности, растерянно уставилась на Тусси.
   – Ты, должно быть, ошиблась, – наконец смогла сказать она. – С тех пор прошло целых два года…
   – Я никогда не смогу забыть этого человека. Это был Ли! У него высокое звание. Но я, к сожалению, не разбираюсь в знаках отличия, на форме какие-то красивые нашивки и медали. Он ехал верхом во главе отряда марширующих сол­дат и отдавал приказы.
   Одри прижала к груди ладонь.
   – Боже мой! Он тебя видел?
   – Нет, он был слишком занят, я шла в толпе, которая тянулась за солдатами до того места, где они принялись сооружать лагерь. Ли приказал солдатам тщательно осмотреть школьное здание, чтобы убедиться, не прячутся ли внутри конфеде­раты. Думаю, он решил расположить в здании школы штаб на время пребывания здесь. Мне необходимо было возвращаться, я пошла разы­скивать Элеонор и Джанин. Он, возможно, нахо­дится в школе. Если хочешь увидеть его, думаю, ты найдешь его там.
   Одри отвернулась, чувствуя, что вот-вот поте­ряет сознание.
   – Мне нужно сесть.
   Тусси помогла ей вернуться на веранду и уса­дила в кресло.
   – Конечно, я ничего не сказала Элеонор и твоей тете, – успокоила она. – Они не видели его. Думаю, что они не могли бы сразу узнать его. Они видели Ли всего один раз на котильоне. Но даже если они и не узнают его, наверное, не следует сообщать им о появлении в городе Ли Джеффриза.
   Одри потерла виски.
   – Не знаю, что думать и что делать, – она взглянула на Тусси и взяла ее руку. – Ты дейст­вительно уверена, что это Ли?
   Тусси кивнула.
   – Уверена. Это Ли, – она улыбнулась. – Мне не хочется говорить, что он янки и все прочее; но он по-прежнему красив, особенно в этой форме.
   Одри растерянно посмотрела на палаточный лагерь. Ли! Она была уверена, что давно забыла его, но одно упоминание его имени и сознание того, что он находится рядом, всего в четверти мили от нее, повергло в трепет… по после всего…
   Зачем Бог снова искушает ее? Зачем вернул этого человека в ее жизнь?
   – Как он выглядит? Я имею в виду… он не ранен или что-нибудь подобное?
   – Когда он спешился, то шел немного прихра­мывая, но не пользовался тростью. Ты пойдешь повидаться с ним?
   Одри по прежнему казалось не совсем удобно обсуждать с Тусси личные проблемы, но к кому еще можно было обратиться за советом? Тусси можно доверять. Сердце колотилось тревожно, на Одри хлынул поток сладостных воспоминаний. Но она должна помнить, что сейчас все измени­лось.
   – Мне кажется, стыдно будет пойти к нему. Я все еще в трауре по мужу, а Ли наш враг.
   – Во-первых, он был твоим хорошим другом, а во-вторых, очень любил тебя.
   Одри поднялась, прислонилась к колонне.
   – Да, – она сильно побледнела, напряженно наблюдая за движением в палаточном лагере. Кто-то ехал верхом на лошади. Возможно, Ли. Солдаты устанавливали пушки, кто-то громко отдавал приказы.
   – Если я не пойду, все останется так, как есть. Тусси подошла к ней, встала рядом.
   – Говорят, что часть солдат будет находиться в городе год или два. Оккупация продлится до окончания войны. Сможешь ли ты жить спокой­но, зная, что Ли рядом? Даже если ты надумаешь вернуться в Бреннен-Мэнор, все равно будешь знать, что Ли здесь. После того, как он приезжал сюда, чтобы защитить тебя, рискуя жизнью, он имеет право узнать о смерти Ричарда Поттера и о том, что у тебя все в порядке. Он просил меня и маму написать ему письмо, если вдруг Ричард снова примется мучить тебя. Он намеревался вер­нуться сюда и убить твоего мужа, если понадобит­ся. Я думаю, он выполнил бы свое обещание, зная, что его потом повесят.